Другая сторона Эвереста

1

Когда тьма накрыла Тибетское нагорье, прогнав последнее мерцание света прочь из Гималаев, я, чуть живой, проковылял последние несколько шагов, ведущих в передовой базовый лагерь. Это было 20 мая 1996 года в 6-35 после полудня.

Я стоял в одиночестве, неуверенно покачиваясь на ногах, пытаясь понять, что мне делать дальше. Я слабо различал засыпанные снегом палатки вокруг меня. Вдруг из темноты раздался крик. Светящийся налобный фонарь, как поплавок, качался вверх-вниз, откуда-то появился силуэт, направляющийся ко мне по камням на леднике.

Внезапно у меня подломились колени. Я обнаружил себя лежащим на синие и глядящим в небо, усыпанное звездами, неуклюжий пилот но имени Роджер целовал меня в обе щеки и называл ублюдком. Мы держали друг друга в медвежьих объятиях, и казалось, что слова поздравления Роджера медленно доходят до моего помутненного сознания.

Первое время, и даже по прошествии многих недель, это полузабытое ощущение доводило меня почти до слез. Чувство спасения. Что всё кончено. Вершина Эвереста позади.

Я открыл рот, чтобы ответить Роджеру, но вышло только бормотание неразборчивых слов. Смущенный смесью эйфории и шока мозг под действием большой высоты и обезвоживания не давал мне связать двух слов.

Мне даже не пришло в голову поинтересоваться, куда пропал мой компаньон Ал Хинкс, хотя мы вместе с ним спускались с Северного седла. Пока заботились обо мне, он просто исчез. (На самом деле, как мне потом сказал Роджер, он пошёл к своей палатке, чтобы разобрать свои вещи, прежде чем отправиться на поиски еды и питья.)

Роджер поднял меня на ноги, помог мне освободиться от рюкзака и расстегнул мою альпинистскую обвязку. Затем он помог мне добраться до невероятного тепла столовой палатки, где в керосиновом и сигаретном дыму сидела команда шерпов вокруг двух дымящихся котлов с едой. Меня проводили на сидение, пока Дорже, повар, готовил сладкий чай.

С меня стянули трехслойные перчатки, обнажив обмороженные пальцы. Кто-то присвистнул, когда появилась моя правая рука с двумя обмороженным средними пальцами. На кончиках каждого из них красовался волдырь, величиной с крыжовник, кожа была мраморного цвета, по фактуре похожая на сыр.

Шерпа но имени Кипа изобразил движение пилы, пилящей поперек пальцев.

— Вот так, — смеялся он.

— Нет. Нет, — Анг Чалдим, многоопытный в определении степени обморожения, повертел мою руку в своей и сказал доверительно, — первая степень. Но пальцы вероятно уцелеют. Не отрежут.

По мере того как я пил, сладость чая смешивалась с горьким вкусом крови, сочившейся из волдырей на моих губах, и я почувствовал, что палатка начинает вращаться. Когда керосиновые испарения, казалось, поглотили меня, приступ тошноты подступил к моему горлу, меня чуть не вырвало. Я перебрался в нашу палатку-столовую, где воздух был чище, уронил голову на колени, стараясь побороть слабость и не свалиться в обморок. Холодный воздух и чай вернули меня к жизни, и вдруг осенила мысль — как странно, что Роджер здесь один.

— Где все?

— Они ушли в базовый лагерь!

— Ох!

Великодушие Роджера стало теперь ещё более очёвидным, передовой базовый лагерь не место, где следует засиживаться, а он ждал здесь несколько дней, в то время как остальные участники уже эвакуировались вниз в более теплый и гостеприимный климат базы в долине Ронгбук в шестнадцати километрах отсюда. Его поступок растрогал меня.

— Спасибо, что вы здесь.

— Ничего, я подумал, что здесь должен быть кто-нибудь, чтобы встретить вас, вернувшихся в Страну Живых.

Я выпил чай, вышел наружу и пошёл как пьяный вместе с Роджером к палаткам. Я знал, что одна из них моя, но в моем полубессознательном состоянии не помнил, какая именно. Роджер указал мою палатку, я расстегнул её и залез вовнутрь, Роджер вытащил из моего рюкзака коврик и спальный мешок и показал на мои ноги.

— Вам не следует спать в ботинках.

Он расшнуровал их и стащил с меня. Я почувствовал замерзшую материю внутренних носков, рвущихся там, где волдыри лопнули, и кровь засохла. В этот момент я испугался. Я не смотрел на свои ноги с кануна штурма, и они выглядели очень странно — вздутые и онемевшие, как пальцы моих рук.

Пока Роджер ходил за питьем, я набрался смелости и посветил фонариком на пальцы ног.

Они были покрыты кровавой коркой. Вначале я ужаснулся, по, приглядевшись поближе, понял, что повреждения поверхностные, кровь была от постоянного трения ноги о пластиковый ботинок и отёки от ударов при вбивании ног в лёд. Также было два небольших участка, прихваченных морозом, и ничего больше. Я представил себе, как мои пальцы могли бы уже почернеть, и началась бы гангрена.

Роджер вернулся. Он взглянул на мои ноги.

— Похоже, вы сохранили ноги.

— Да, похоже.

Роджер одарил меня широкой улыбкой и сказал:

— Увидимся завтра.

Он застегнул палатку, и я услышал его удаляющиеся шаги.

Не имея сил стащить пуховку, я засунул ноги в спальный мешок и укрылся верхним концом спальника. Затем я выпил целый литр чая, ощущая, как горячая жидкость бежит по моему телу.

Мне очень хотелось спать, но мозг теперь очнулся от замороженного состояния и силился догнать события. С событиями было все в порядке, они осознавались с кристальной определенностью, но вот порядок их следования перепутался.

Он всплывет достаточно быстро, но тогда он находился под замком.

Моим основным ощущением было ощущение полного отдыха после тяжелого испытания. Один факт засел в моем мозгу крепче, чем остальные, факт, что я вернулся с горы живой. За это я был благодарен судьбе. Я был одним из счастливчиков.

Вместе с Алом Хинксом и тремя шерпами мы выжили «в зоне смерти» и вернулись невредимыми с вершины Эвереста. Теперь я мысленно пробегал по своему телу, отыскивая повреждения.

Я подсчитал, что потерял одиннадцать килограммов живого веса. Мои ноги были полностью лишены жира, и я мог легко обхватить бедро пальцами обеих рук. У меня было обморожение первой степени двух пальцев и ряд поверхностных повреждений, которые обычны на большой высоте, солнечные ожоги ушей и губ, гноящиеся трещины на пальцах рук и ног. Оба мои глаза имели кровоизлияния, так как капилляры лопнули в процессе восхождения. Мои почки пульсировали с тупой болью от недостатка жидкости в течение многих дней. Мои кишки извергали пугающее количество крови каждый раз, когда я осмеливался их очистить.

Постоянный, мучительный кашель, порванные мышцы вокруг грудной клетки, воспаление горла, терзавшее меня многие недели, теперь я почти не замечал.

Но этот перечень недугов не значил ничего. Гора отпустила меня предельно легко, и я знал это. В физическом смысле моя плата за вершину Эвереста была незначительной. Если Анг Чалдим окажется прав относительно моих пальцев, то я не потеряю ничего. Через пару месяцев я поправлюсь, и не останется ни малейшего признака, по крайней мере, на моем теле, того, что я когда-то вообще был здесь.

Для других двенадцати альпинистов попытка взойти на вершину Эвереста в этот предмуссоный период закончилась фатально. Тела десяти из них до сих пор лежат высоко на склонах горы. Только два трупа уже найдены. Волны шока до сих пор реверберируют по всему миру. Цена страдания семей, друзей и любимых тех, кто погиб, неисчислима.

Другие выбрались из «зоны смерти», но цена спасения оказалась слишком высока. Американский и тайваньский альпинисты обморозились так, что одному из них пришлось ампутировать часть лица и руку, другому пальцы на руках и ногах.

Этот гибельный сезон на Эвересте приковал внимание многих средств массовой информации, чего не было даже после первого восхождения на Эверест в 1953 году.

Прежде чем я забылся сном, моя рука инстинктивно нащупала маленький прямоугольный футляр, лежащий в нагрудном кармане термобелья — портативная цифровая видеокамера, в которой был отснятый материал с Крыши Мира. Когда я проснулся, спустя пятнадцать часов, моя рука находилась в том же положении, баюкая драгоценную кассету.

Следующие сорок восемь часов я лежал на спине в палатке безмолвно и неподвижно.

Иногда шерпы, Ал или Роджер, проверяли, все ли со мной в порядке и не надо ли принести мне еды или питья, но в основном я только лежал, уставившись в брезент палатки.

Мое сознание цепенеет, когда медленно проигрывает события последних десяти дней пребывания в «Зоне смерти».

Термин «зона смерти» был впервые внедрен в 1952 году Эдуардом Висс-Дунантом, шведским физиком, в книге «Мир гор». Участвуя в шведской экспедиции на Эверест 1952 года, которая была так близка к вершине, он описал с большой точностью воздействие высоты на человеческий организм.

Висс-Дунант выделил несколько зон, чтобы читателям было понятнее. Он считал, что в зоне 6000 метров человек все ещё может акклиматизироваться за короткий срок. В зоне 7000 метров акклиматизация невозможна.

Зоне свыше 7500 метров он дал особое название. Он назвал её по-немецки — Todeszone, или «зона смерти». Выше этой высоты не сможет выдержать ни один человек, жизнь из него будет уходить с ужасающей скоростью. Даже с помощью дополнительного кислорода никому не удастся оставаться в «зоне смерти» продолжительное время.

Этот ужасный термин, который он внедрил, в итоге характеризует место, где каждый вдох сигнализирует о разрушении человеческого организма, где каждый час уничтожаются миллионы клеток и где не место живому существу.

Как «поля убийств» (с 1975 но 1979 гг. места массовых казней в Камбодже, организованных авторитарным режимом Красных кхмеров), так и «зона смерти» — два простых слова несут смысл непередаваемого ужаса. Они вызывают в воображении картины, которые могли бы прийти в голову лишь такому писателю, как Толкиен. Место Quest в средневековом смысле — зона битвы, где воины и мечтатели пришли сражаться с темными силами природы и откуда человек выходит настолько потрясенным тем, что с ним произошло, что никогда не находит силы говорить об этом снова.

«Зона смерти» — это место, где сознание забредает в отдаленные и тёмные углы, где постоянно подстерегают безумие и призраки, где трупы бойцов, более сильных, чем вы, будут лежать на воющем ветру с черепами, глазеющими из рваных остатков их штормовой одежды. Приведений здесь множество и их предупреждающие крики эхом разносятся по ночам.

Виза в «зону смерти» выдается богами ветра самое большее на несколько дней и заканчивается без предупреждения. Оказаться по ту сторону барьера, значит никогда не вернуться назад.

10 мая 1996 года барьер опустился на Эвересте.

В этот день высоко в горах вершину штурмовали экспедиции двух совершенно разных типов: традиционного — национальная экспедиция, финансируемая спонсорами, и коммерческого, финансируемая клиентами.

В первом случае, члены экспедиции были отобраны по заслугам, не платили за участие и сами отвечали за свою безопасность. В другом же случае, главным цензом отбора в экспедицию служила платежеспособность клиента. Специальные высокогорные гиды были наняты компаниями для обеспечения безопасности клиентов. Наша экспедиция была коммерческой.

Две экспедиции традиционного тина, которые оказались вовлеченными в события 10 мая: на северной стороне индийская команда, состоящая из индо-тибетеких пограничников под руководством Мохиндора Сингха, на южной стороне тайваньская национальная команда, ведомая Макалу Го.

Коммерческими были две экспедиции: команда Роба Холла «Консультанты по приключениям» и «Горное безумие» под руководством Скотта Фишера.

Коммерческие экспедиции состояли из большего количества участников и, соответственно, большего количества кислородного оборудования для штурма. Индийская экспедиция состояла из шести участников и не использовала шерпов. Тайваньская команда была уменьшена до самого лидера Макалу Го и двух шерпов.

Команда «Консультантов но приключениям», которая вышла около полуночи с Южного седла, состояла из пятнадцати человек: трех гидов, восьми клиентов и четырех шерпов.

Команда «Горного безумия», которая находилась на юго-восточном гребне, тоже состояла из пятнадцати человек, шесть из которых были клиентами.

Для Роба Холла, лидера «Консультантов по приключениям», ночной выход с Южного седла был делом обычным, и он уверенно вёл свою команду. Холл был в авангарде коммерческих экспедиции на Эверест с самого их основания, он четырежды лично взошел на Эверест и за последние пять лет провел на вершину мира тридцать девять человек.

Холл имел безупречную репутацию высотного гида, несущего ответственность за жизни клиентов. Это был настоящий лидер. Так о нём вспоминает врач базового лагеря Каролина Маккензи:

Роб Холл начал свою гималайскую карьеру с девятнадцати лет, когда взошел на Ама-Даблам, 6828 метров, в Непале по трудному северному гребню. Он провел три летних сезона в Антарктиде как гид и руководитель спасательной службы в американо-новозеландских программах и продолжил серию высотных восхождений, включая Денали, Аннапурну, К-2, Эверест, Лхоцзе и Массив Винсон. В течение 1990 года он взошел на семь вершин, высочайшие точки всех континентов, за семь месяцев, побив все рекорды.

Завоевав репутацию наиболее опытного новозеландского руководителя экспедиции с отличным послужным списком восхождений на предельные высоты, Роб Холл вместе со своим компаньоном Киви Гэри Боллом, сертифицированным горным гидом, с которым Роб Холл совершил большинство своих наиболее амбициозных восхождений, основал фирму «Консультанты по приключениям». Выходцы из Христианской общины Южного острова в Новой Зеландии, дуэт специализировался на дорогостоящих, обеспеченных гидами альпинистских экспедициях. Они были одной из первых компаний, которая заявила Эверест в своей рекламе. Обаятельные, облачающие талантом создавать известность, эти два альпиниста быстро обзавелись растущим списком клиентов, которые страстно желали положить в «мешок» высочайшую вершину, даже если она стоит $40 000.

12 мая 1992 года Холл и Болл поймали восхитительную удачу. При почти идеальных погодных условиях они провели четырнадцать альпинистов (шесть из них были клиентами) на вершину Эвереста и благополучно спустились вниз. Это выдающееся достижение подтвердило, что Эверест вступил в новую коммерческую эру, как альпийские пики и вулканы Южной Америки. Он пошёл на продажу.

К сезону 1993 года «Консультанты но приключениям» стала компанией с многомиллионным оборотом и насыщенным календарём, в марте они предлагали Эверест, в сентябре Мера Пик, в ноябре Пирамиду Карстенз в Новой Гвинее, в декабре Массив Винсон в Антарктиде. Холл и Болл не только ввели в моду понятие «суперприключения», они реально их создали. Теперь они пожинали плоды, разъезжая по всему миру от одного приключения к следующему, «пася» своих высокооплачиваемых клиентов, большинство из которых были горячо преданы своим харизматическим гидам.

Но как ни привлекательны были другие предложения, Эверест оставался драгоценным камнем в короне «Консультантов по приключениям». Это оправдывало большие затраты времени на организацию и оправдывало большой риск. Подъём клиентов на вершину Эвереста оставался хлебом насущным для компании до тех пор, пока они спускались целыми и невредимыми.

Несмотря на львиную долю в рекламе Холл и Болл не были единственными претендентами на высочайшую вершину. Другие компании, не менее амбициозные, стремящиеся откусить кусок от пирога — Эвереста, теперь соперничали за получение пермитов и клиентов.

Британская компания «Гималайские королевства» вступила в борьбу в 1993 году под руководством Стива Белла, альпиниста и бывшего армейского офицера, совершившего выдающиеся зимние восхождения на северную стену Айгера и Маттерхорн. Белл топтал склоны Эвереста в двух армейских экспедициях в 1988 и 1992 годах (хотя он и достиг высоты 8400 м), вершина не покорилась ему. Они объявили цену в $21 000 с человека и установили квалификационный уровень высоты в 7000 метров, которого должен был достичь каждый потенциальный клиент. В процессе отбора Белл отклонил заявку журналистки Ребекки Стефенс, считая её «слишком неопытной», но согласился взять пятидесятишестилетнего актера Брайана Блессида, делающего вторую попытку. Известность Брайана должна была увеличить количество публикаций вокруг экспедиции, но было сомнительно, что он станет реальным претендентом на вершину.

Стив Белл подошел к проблеме Эвереста с армейской пунктуальностью. Хотя он не обладал явной харизмой, как Холл и Болл, его лидерство с каждым разом становилось очёвиднее. Он провел семь платных клиентов на вершину Эвереста через Южное седло, включая Рамона Бланко, испанского производителя гитар, постоянно проживающего в Венесуэле, в возрасте шестидесяти лет, ставшего старейшим покорителем Эвереста. Они также провели на вершину Гинет Харрисон, вторую британку, взошедшую на Эверест.

Ребекка Стефенс, отвергнутая «Гималайскими королевствами», была принята в другую экспедицию и оказалась на вершине на пять месяцев раньше Харрисон. Гордость не позволила Беллу признать, что, исключив Ребекку из списка, он совершил ошибку.

«Гималайским королевствам» повезло в двух отношениях: во-первых, они попали в период исключительно хорошей погоды и, во-вторых, им удалось избежать катастрофы, лишь случайно никто из них не оказался в лагере 3 (7400 м) на склоке Лхоцзе, когда огромная лавина разрушила и смела лагерь. Правда, 4 августа на Хан-Тенгри (7010 м) в горах Тянь-Шаня, подобная лавина убила двух русских гидов и двух британских клиентов.

И теперь благодаря газетам, пестрящим фотографиями неопытных путешественников на их пути к вершине, восприятие Эвереста во всем мире изменилось раз и навсегда. Для печати миф об Эвересте стал окончательно развенчан. Эверест стал доступным, как Порше, Мерседес и любая забава.

Все, что от вас потребуется — это сменить штиблеты от Гуччи на пару пластиковых ботинок и — вершина ваша. Возникло новое ощущение, что взойти на Эверест может любой относительно здоровый человек, имеющий желание и деньги. За несколько лет Эверест из высотного заповедника для лучших альпинистов превратился в «троффи-пик» для нового поколения так называемых в прессе «социальных альпинистов». Эти люди, не имея представления об опасностях, готовы почти за любые деньги купить «билет» на гору, чтобы поставить на камине фотографию с вершины.

Теперь Эверест снова был в центре внимания прессы. «Очередь на Крышу Мира», — так называлась передовая статья в «Обзервер ревю» 16 мая 1993 года. Эта ситуация контрастировала с положением, создавшемся в конце 1980-х, когда средства массовой информации потеряли интерес к Эвересту. Пресса стала уставать от репортажей об основных пройденных маршрутах, о восхождениях без кислородной поддержки с юга и с севера. В сентябре 1988-го смерть шерпы в лавине на Эвересте была удостоена отчетом из восемнадцати слов в газете London Times. Сообщение о молниеносном восхождении Марка Батарда (за двадцать два часа вверх и вниз) в той же газете был на семь слов длиннее. Для сообщения о смерти пяти польских альпинистов в Лавине в мае 1989 года хватило места меньше дюймовой колонки.

Теперь тысячи дюймовых колонок были посвящены новой эре экспедиций на Эверест, сопровождаемых гидами.

Разгорелись новые споры. Коммерциализация Эвереста подверглась критике со стороны влиятельных кругов и со стороны сэра Эдмунда Хиллари, чьё интервью было опубликовано в газете Newsweek в мае 1993 года, совпавшее с сорокалетней годовщиной первого восхождения Хиллари на Эверест. В своем интервью он сказал: «Больше всего мне не нравится то, что восхождения на вершины стали коммерческими предприятиями. Эверест слишком значимая гора, чтобы вызов ей был доступен за деньги».

Это уже был не первый раз, когда сэр Эдмунд включался в дебаты по поводу Эвереста. В 1990 году «Ассоциация Свободной Прессы» опубликовала его призыв прекратить альпинистскую деятельность на Эвересте на пять лет, чтобы природа смогла восстановиться от ущерба, нанесенного сотнями альпинистов, толпящихся на склонах.

Восхождение Питера Хиллари, сына сэра Эдмунда, иллюстрирует растущий трафик в мае этого же года. В тот день, когда он поднялся на вершину, ещё шестнадцать альпинистов вписали своё имя в постоянно растущий список покорителей.

Как новозеландцы, увлеченные в детстве сэром Эдмундом, Холл и Болл были глубоко задеты публичной критикой со стороны Хиллари. Был и другой повод: компаньонами Питера Хиллари по восхождению на Эверест в том мае 1990-го были ни кто иные, как Роб Холл и Гэри Болл. Ещё больше их огорчило то, что высказывания Хиллари повлекли за собой разбор их усилий во все более враждебно настроенной прессе. Делая гору доступной для обычного человека. Холл и Болл проводили тонкую и опасную линию связи с общественностью. Но до сих пор их шарм и талант создания хорошей репутации оберегали от нападок.

Пока им сопутствовала удача. Но как долго это может продолжаться? Как раз в 1991 году в редакторском комментарии в альпинистской прессе был поднят вопрос о надвигающейся катастрофе.

Бернард Ньюмэн, редактор «Горного журнала», писал в апреле того же года по поводу коммерческих экспедиции на Эверест:

Среди альпинистской братии росло такое чувство, что сопровождаемые гидами экспедиции на высоту более 8000 метров играли с огнем, и рано или поздно несчастье обрушится на них.

Несчастье действительно постигло «Консультантов по приключениям», но оно не касалось коммерческих восхождений. 6 октября, спустя полгода после своего сорокалетия, Гэри Болл умер от отёка легких на высоте 6500 метров на северо-восточном гребне Даулагири — восьмой по высоте горе в мире. Они были здесь с Робом Холлом в частной экспедиции, втиснутой в их плотный график. Это была их шестнадцатая крупная совместная экспедиция, и не в первый раз Болл страдал от резких приступов горной болезни. В предшествующей эпопее на К-2 (дикой горе) пришлось срочно спускаться с верхнего лагеря, так как Боллу стало трудно дышать.

Он умер на руках у Холла. Через два дня опустошенный Холл опустил тело своего партнера по альпинизму и друга в ледниковую трещину на склоне Даулагири, на своей самой любимой верёвке. Потом он написал в некрологе следующие слова:

«В своей двадцатилетней карьере гида он гордился своим никем не побитым рекордом безопасности. Его величайшим достижением как гида было сопровождение клиентов на вершину Эвереста, и он получал огромное удовлетворение от того, что этой цели смогли достигнуть альпинисты, обладающие более скромным мастерством».

Свой некролог Холл закончил такими словами: «Некоторые люди входят в вашу жизнь и оставляют следы в вашем сердце — и эти следы не стираются никогда».

Смерть Гэрн Болла глубоко потрясла Роба Холла, но его решение продолжать коммерческие «приключения», которые они вместе основали, оставалось неизменным. Брошюра «Консультантов по приключениям», выпущенная в 1994 году, была полна амбиций. Заголовок одной из их реклам в альпинистской прессе гласил:

«100 ПРОЦЕНТОВ УСПЕХА В ПОКОРЕНИИ ЭВЕРЕСТА!»

9 мая этого же года Роб Холл и легендарный американский высотник, Эд Вистурс, побив все рекорды, провели одиннадцать участников экспедиции на вершину. Эта была первая экспедиция на Эверест, в которой все её участники взошли на вершину и благополучно спустились вниз. В то же время Роб Холл стал первым представителем запада, достигшим вершины четыре раза.

В своей рекламной литературе «Консультанты по приключениям» отмечают, что за четыре экспедиции на вершине побывало 39 восходителей!

Однако в 1995 году удача, сопутствующая команде первые несколько лет, отвернулась от них. Экспедиция «Консультантов по Приключениям» вынуждена была остановиться в нескольких часах ходьбы от вершины. Из-за глубокого снега и крайней усталости команды Холл принял решение повернуть назад. Его решение было мудрым, основано на знании гор и понимании опасности оказаться на вершине слишком поздно, но, тем не менее, оно не соответствовало рекламному заявлению — «100 ПРОЦЕНТОВ УСПЕХА В ПОКОРЕНИИ ЭВЕРЕСТА!» — ещё свежему в головах конкурентов.

Теперь в предмуссонный сезон 1996 года «Консультанты но приключениям» вернулись сюда вновь. Здесь же оказалась и британская компания «Гималайские королевства» из Шеффилда, их конкуренты, «укравшие» у Роба Холла часть славы своей успешной экспедицией 1993 года. Сейчас «Гималайские королевства» решили покорить Эверест с севера по более длинному и технически сложному маршруту, они уже пытались пройти этот маршрут в 1994 году, но ни один из их участников не достиг вершины.

«Консультанты» выбрали «стандарт» — пройденный и проверенный маршрут с юга. Холл начал подготовку с привычной основательностью. Как сказала Каролина Маккензи, «когда дело дошло до планирования, то здесь не было место благодушию, Роб постоянно думал о возможных неприятностях и вникал в мельчайшие детали».

Рядом на южной стороне расположилась другая коммерческая экспедиция — «Горное безумие», ведомая колоритным сорокалетним американским альпинистом Скоттом Фишером, который намерёвался ворваться в прибыльный рынок под названием «Эверест».

Фишер по своему телосложению принадлежал к типу людей, обычно встречающихся в голливудских агентствах. Он выглядел как американский герой, высотник, желающий быть первым. Фишер был амбициозен до кончиков пальцев, с тех самых пор как он начал ходить в горы в Вайоминге в возрасте пятнадцати лет.

Волосы Фишера были собраны на затылке наподобие лошадиного хвоста. Всегда гладко выбритый, с лицом, будто высеченным из камня, он был харизматическим лидером и хорошим рассказчиком.

«Скотт руководил командой не так как Роб Холл, — сказал мне участник конкурирующей команды, — он мог вести себя артистически на вершине и без сомнения мог увлечь команду».

Он впервые вёл коммерческую экспедицию на Эверест, но ни у кого не возникало вопросов, справится ли он с этой задачей. Фишер, как и Роб Холл, был высококлассный высотник. В 1992 году он взошел на К-2 и в 1994 году на Эверест без кислородной поддержки.

«Горное безумие» было создано в 1984 году, но потребовалось более 10 лет, прежде чем Фишер провел свою первую успешную коммерческую экспедицию на вершину высотой 8000 метров. Объектом экспедиции 1995 года он выбрал Броуд Пик в Каракоруме в Пакистане и использовал материалы этой экспедиции в рекламных проспектах перед экспедицией на Эверест в следующем году.

Эверест требовал плату в размере $65 000, и Фишеру дважды повезло за предшествующие отправке экспедиции месяцы. Первой удачей стало то, что ему удалось заполучить в качестве гида Анатолия Букреева, бесспорно одного из лучших альпинистов-высотников в мире. Букреев был родом из маленького российского шахтёрского городка Коркино, расположенного всего в восьми-десяти километрах от границы с Казахстаном. Поблизости находился Урал, где он впервые почувствовал любовь к горам. Имея ученую степень по физике, Букреев избежал участия в Афганской войне и работал тренером но беговым лыжам и альпинизму в СКА в Алма-Ате. Букреев преуспевал в восхождениях на семитысячники у себя на родине, но это продолжалось только до 1989 года, пока он не получил разрешение на поездку в Непал, где его поджидали более высокие и более привлекательные горы.

Вторая удача Скотта Фишера явилась в образе Сэнди Хилл Питтмэн — высокопоставленной особы в нью-йоркских общественных кругах, ставшей одной из восьми его клиентов, вооружённой огромным количеством коммуникационного оборудования от телевизионного канала NВС, которому следовало слать отчеты о восхождении и отмечать ежедневное продвижение команды на специальном сайте в Интернете.

Фишер знал, что доставив Питтмэн (она уже трижды делала попытку взойти на Эверест) на вершину, получит массу публикаций о «Горном безумии», что выдвинет его компанию в лидеры.

«Гималайские королевства» также сумели взять с собой пятидесятидевятилетнего британского актера Брайана Блессида, тоже известную личность. Его очарование Эверестом (некоторые называли это одержимостью) привлекло внимание лондонской ITN Productions. И только благодаря этому я обнаружил себя на нижних склонах горы, смотрящим на Эверест и желающим знать, каким же образом я собираюсь делать фильм о горе, на которую даже и не мечтал ступить ногой.

Предложение отправиться в Тибет было получено но телефону 4 января.