Друзья

Глава 4. Кокоша

Султаны тоже бывают усталыми и грустными...

Прозвище “Кокоша” Николай получил от своего имени Коля: так сказочник Чуковский назвал своего маленького крокодильчика в сказке "Мойдодыр". К слову, ванной комнаты в его квартире не было, поэтому девушки подмывались в туалете, набирая воду в ковш из-под крана, где Коля намывал свои причиндалы.

Наблюдать эту картину можно было незаметно, сидя на табуретке в углу огромной кухни; рядом стоял небольшой кухонный стол с дверцами, затем газовая плита, напротив старая металлическая раковина с краном; на веревках, закрепленных из угла в угол, висело стиранное белье и сушились советские презервативы многоразового использования.

Паутина в углах высоченного потолка добавляла колорита и говорила о незыблемости и непокобелимости этого места. Кухня была большая и просторная, - больше, чем все три комнаты занимаемые жильцами. Жильцов было трое: Элеонора Марковна - женщина пенсионных лет и ее толстый кот по имени Буржуй, - они занимали крайнюю комнату; Николай имел две крохотные комнатки, - в каждой стояло по тахте, но тумбочка поместилась только в одной.

Квартира находилась на втором этаже в здании за домом Зингера на набережной канала Грибоедова. Марковна приторговывала вином и дефицитными продуктами питания, - кот ел только говяжью вырезку. К Николаю шел поток девушек желающих перепихнуться. Так и жили.

Иной раз, со стороны казалось, если вдруг Николай не поимеет за день хотя бы одну деваху, то он умрет бесславной смертью уже к утру следующего дня, и это не пустые слова, а серьезные опасения за здоровье и жизнь друга. Вампир пьет кровь, чтобы жить, - а сексуальный вампир для этой цели ежедневно должен кого-то совратить и трахнуть. Случались, конечно, ошибки, но такова жизнь сексуального вампира.

Сексуальный маньяк - не совсем точное определение для него. Бывают алкаши-дебоширы и бывают тихие алкоголики, так вот Коля скорее был тихим сексуальным маньяком. Секс для него был патологическим влечением и в тоже время наказанием, - такой роман: влечение и наказание. Иметь такого друга непросто.

Расположение этого уголка развитого социализма определяло его бурную и веселую жизнь: до Невского проспекта - один дом Зингера, до Гостиного двора - один квартал. Поесть, выпить чаю и потрахаться - бесплатно; спиртное - за отдельную плату. Не возбранялось принести с собой тортик или овсяное печенье. Можно приводить подружек, но люди мужского пола были нежелательными посетителями, - за исключением двух-трех человек, которые считались друзьями.

На плите в большой эмалированной кастрюле всегда варился борщ: на дне томилась огромная сахарная кость, облепленная распаренной капустой, свеклой и рыхлой картошкой. Варево выглядело мало аппетитным, но пользовалось постоянным спросом у гостей. Правило было простое: сколько съел - столько добавил воды из под крана в кастрюлю. Посуда висела тут же над столом, приборы в столе - после еды их следовало ополоснуть и положить обратно.

Количество похотливых дамочек росло, а сил у Николая не прибавлялось, поэтому ему оказывалась посильная помощь, как другу и, как коллеге по работе.

Сам пропадай, а товарища выручай - это перестало быть лозунгом, а перешло в реальное действие в здании за домом Зингера. Плюс у него было две тахты, что позволяло удвоить производство.

Это не был бордель в высоком понимании этого слова, - скорее это был траходром: прилетела, потрахалась, улетела. Принесла презерватив - молодец; нет презерватива - сними с веревки на кухне - можешь помыть в раковине. Радовало: не было телефонных звонком, поскольку телефона в квартире не было. Барышни шли после работы, а по выходным у многих случались обломы: Николай напивался в дым, пускал слюни и спал как ребенок.

Какая-нибудь из шибко похотливых девиц: готовилась к свиданию - мылась-красилась, ехала издалека по его приглашению на свидание, а тут облом; там ему по-теребонькает и тут поцелует, - не желая уезжать нелюбимой, но Кокоша частенько бывал скорее мертв, чем жив. И это понятно, занятия такого рода на пользу организму только в определенных количествах, - перебор в дозировке ведет сначала к сбоям в работе некоторых органов, а затем к отключению всего организма.

Элеонора Марковна была довольна таких соседом: тихий, спокойный, вечно уставший - не опасный. Ее торговля вином увеличилась, поскольку кухня превратилось в питейное заведение, где скучающие девицы выпивали, организуя кружок по интересам. Пили они, разумеется, вино купленное у Марковны.

Однако, было условлено: впускать в квартиру всех только по тайному стуку: тук-тук, тук-тук, тук. Его знали все. Кот Буржуй смотрел на девушек с презрением, - он на всех так смотрел. Самые умные девицы имели выгоду из этого знакомства поднимая свой статус среди подруг:

- У меня новый парень есть, одевается во все фирменное и живет в Доме Зингера… на Невском. Хочешь попробовать? - Такая фраза до небес поднимала смекалистую девушку в глазах ее подруг, причем это было правдой, а не ее фантазией. О торговле Кокошей, как проституткой, я не слышал, но все может быть.

Вкус на женщин у Коли был великолепным: ладные, складные, красивые, милые, молодые; в общем, девушки у Николая были как на подбор, хотя, конечно, были исключения, как без них, - одно такое исключение - Тамара. Она была постарше нас, всегда на каблуке, в прямом платье, с ярко накрашенными губами. Стук ее каблуков - как метроном - был слышен через форточку, - он эхом резонировал в колодце дома и улетал в небо... когда она была на подходе.

Тома или Топс, как я ее называл, работала администратором в кафе неподалеку и частенько заглядывала на случку к Кокоше, - он имел неосторожность, распустив хвост, пригласить ее в “свою квартиру в доме “Зингера”, когда мы заходили в ее кафе. Надо сказать, звучало это солидно и магически действовало на женщин: о, в доме Зингера я еще не трахалась, - можно было прочесть в их глазах.

Работа администратором накладывала на нее неизгладимые черты характера, которые меняли судьбу, и не только ее. Войдя в квартиру, она тут же приступала к делу:

- А вот и я. Соскучились? А чё вы сразу креститесь?! Где мой пупсеночек, где это чудовище? Я уже ту-ут… - она шла прямиком в его комнату, где насиловала Кокошу во все его выпуклости.

Николай выходил на кухню через несколько минут после ее ухода и долго мыл лицо с мылом в железной раковине. Любовь, как известно, требует жертв, - особенно, если ты слабее не только физически, но и морально. Жалеть Кокошу было некому, поскольку остальным хотелось примерно того же и, кто знает, может быть в более извращенной форме.

Как-то раз я разговаривал с Тамарой на тему отношений между мужчиной и женщиной, - она охотно делилась своими мыслями:

- Никита, я не наседка на чьих-то яйцах, я белка, которая снесет любому его орешки. Да, я знаю таких наседок… и флаг им в руки и барабан на шею. Ты, не в моем вкусе и в этом твое несчастье. В моем вкусе развратники, такие как Кокоша, но и он недостаточно хорошая шлюха для меня. Эх, была бы я мужиком…

—

Николай внешне был не привлекательнее рекламной тумбы или фонарного столба: небольшой рост, покатые плечи, кривые ноги, но его оригинальный подход к девушкам менял их отношение к нему. Во-первых, он был одет во все фирменное. Во-вторых, от него всегда пахло дорогими мужскими духами, в которых он знал толк. В-третьих, после первой фразы: привет, - он подходил к жертве ближе - типа разглядеть сережку в ее ухе... и начинал шептать ей что-то на ушко, трогая шею.

Разумеется, произносимый текст мог касаться исключительно барышни и его чувств к ней. Работало это безотказно. Девица сначала попадала в облако приятного ей запаха, потом слышала желанные слова и чувствовала нежные прикосновения, затем обращала внимание на дорогую стильную одежду и буквально через минуту видела перед собой не фонарный столб, а прекрасного мужчину, который приглашал ее в дом Зингера на чашечку кофе.

Такими знакомыми не разбрасываются, ими дорожат и даже хвалятся: пойдем зайдем к моему дружку, он живет в доме Зингера, - звучит вполне статусно. Конечно, для девушек приезжих и живущих в общежитиях Ленинграда такой кавалер как Кокоша, был находкой. Плюс, он мог помочь приодеться, купить нужный парфюм и косметику, поскольку сам приторговывал этим.

Свои две комнаты в престижном здании он получил по распределению, после окончания пту, где он учился на плотника, - плотником работать ему хотелось не очень… и он переквалифицировался в бармены; из барменов его поперли за непонимание его тонкой натуры и козней коллег конкурентов. На складе парфюмерии он нашел временное прибежище.

Был у Николая один недостаток - его присказка: “дура что ли” или “дурак что ли”. Говорил он эти фразы в основном не к месту и выглядело это нелепо. Разумеется, отвечать на этот вопрос никто не собирался, но заставлял людей задуматься: а что не так… в чем проблема?. Один раз, я был тому свидетель, бойкая девица в ответ спросила его: Коля, ты сейчас сам с собой разговариваешь? От неожиданности он потерял всю вежливость.

—

В рабочее время Кокошу можно было часто видеть, как он медленно катит телегу сквозь анфилады Гостиного двора, всякий раз притормаживая рядом с какой-нибудь красоткой. Это могла быть молоденькая продавщица, кассирша или покупательница, - всегда хорошенькая и миленькая. Товар в отдел обычно сдается за 20 минут и 10 минут на дорогу - у Николая дорога занимала часа два.

Хотя на складе парфюмерии работали сразу два бабника, но они не были конкурентами друг другу: Сергей - веселый яркий балагур, - солист своего балагана; Коля - усталый удав, медленно ползущий в поисках жертвы. Один собирает вокруг себя женщин своей харизмой - своими личными качествами: веселит их, подбадривает и утешает. Другой использует простые приемы и имеет один козырь, который работает без осечек.

Николай подходил к курилке несколько раз, пытаясь наладить контакты с сотрудницами и себя показать, но терпел фиаско. Всякий раз Сергей был в своем амплуа и абсолютно неподражаем:

- Девки, прошу внимания, к нам подходит большой соблазнитель и развратник - зовут его Николай. Прошу любить его как меня и даже больше, потому что, мне одна медсестренка по секрету сказала: у него член 36 сантиметров. Ей можно верить, поскольку она сама измеряла его градусником.

- Дурак что ли? - вырывалась из Николая его присказка, и портила всю картину знакомства.

- Девки, кто-нибудь дочитал Камасутру до конца - они там поженились или еще нет? - продолжал Сергей, как ни чем не бывало. - Жанна, любовь моя, мы же вместе ее читаем, - мы сейчас на какой странице?

- Послушайте, он сегодня утром наделал собачек из использованных презервативов… целую стаю. Ну, знаете этих… клоуны в цирке надувают, скручивают и детям дарят, - рассказывает Жанна с отдела пластика. - Теперь не знаю, что с ними делать.

- Тебе не понравилось? - интересуется Сергей под общий женский хохот.

- Сережа, мне все нравится - особенно ты, а вдруг Андрей мой вернется…

- Не беспокойся, девочка моя. Я знаю Дрюню, - он любит животных, и он, конечно, к тебе вернется; а пока, чтобы тебе не было скучно - у тебя есть собачки.

Николай умный, - он понимал, что быть популярным в этой курилке ему не светит и он выходил на охоту в одиночку. Разумеется, без добычи он не оставался, - ежедневно к нему в гости приходила хоть одна новая красавица; непорочных среди них было мало и узнать их было просто - они краснели, входили в ступор, некоторые плакали:

- Какая я дура… ну, какая же я дура, - ревела очередная светловолосая в веснушках девица, уходящая прочь по набережной канала Грибоедова от порочного места в сторону Спаса.

Однажды я провожал такую дуреху - решил пройтись. Живет она на Васильевском острове в коммунальной квартире с мамой, а работает в Институте гинекологии имени Д. О. Отта. Она долго не могла прийти в чувства от увиденного и услышанного, поскольку разница между галантным знакомством и самим свиданием было огромным. Она говорила сначала сбивчиво, но прогулка постепенно ее успокоила и она стала рассуждать вполне разумно:

- Он, весь такой милый, галантный... шепчет мне на ухо: какие у вас красивые серьги; только человек с тонкой натурой и изысканным вкусом может выбрать такие серьги. Как вас зовут - нет, молчите - я знаю... вы сон, - сон, который мне снится… и запах от него… такой мужской запах. Я даже забыла куда и зачем шла.

- Куда вы шли?

- Я, говорит, в доме Зингера живу - знаете, где это? Как приезжую спрашивает… я, между прочим, ленинградка - я в Ленинграде родилась, конечно, знаю. Я сама на Васильевском острове живу, на самой узкой улице…

- На Репина, - я старался поддержать разговор.

- Да, у Румянцевского садика…

- Прекрасное место!

- Да, мы с мамой часто в нем время проводим, там живая музыка… танцы.

- Интересно.

- Да, приходите к нам, мама будет рада.

- А это удобно?

- Конечно, мы рады гостям. А Коля ваш друг?

- Давай на ты… нет, Николай мой знакомый, мы вместе в Гостином дворе работаем.

- Я вспомнила, мама просила купить чайный сервиз - самый дешевый... я шла за сервизом.

- Купила?

- Нет.

- 5 рублей в красный горох на 6 персон... это для тебя недорого? - спросил я.

- Нормально... это дешево. Что правда такие цены бывают? - обрадовалась она.

- Приходи завтра в 11 часов. Я буду ждать тебя с сервизом.

- Завтра у меня смена с утра, - я в Институте Отта работаю... могу послезавтра в 10 часов.

- Договорились, в четверг, в 10 часов утра у отдела посуды на Перинной линии. Меня Никита зовут.

- Я Асса.

- Как? - не понял я.

- Асса - редкое древнее имя. Меня мама так назвала… божественное имя.

- Здорово!

Мы расстались у Румянцевского садика и встретились через день в Гостином дворе: я подготовил для нее самый дешевенький фарфоровый чайный сервиз - “красный горох”; в продажу он не поступал, так как его разбирали “свои”. Асса подошла вовремя, - я только что сдал товар в торговый отдел. Мы вышли на улицу, я передал ей сверток и сказал:

- Я проверил его - сколов нет... проверь сама, если все нормально, то с тебя 5 рублей.

- Я могу сейчас... - она достала деньги.

- Не сейчас… проверишь, встретимся и заплатишь. Может сервиз маме не понравится.

- Маме понравится… а когда мы встретимся?

- Я могу подойти в институт Отта… если это удобно.

- Подходи сегодня, со служебного входа, спросишь Ассу, - другой Ассы нет, только я.

- Хорошо.

На самом деле меня интересовала не Асса - она, конечно, прекрасная девушка, именно поэтому мне не пара; меня интересовал Институт гинекологии, где она работала. В моем кругу общения постоянно велись разговоры о проблеме с абортами... о прерывании беременности. Это была реальная проблема для многих женщин в то время и знакомство в профильном институте были бы кстати.

На входе в Институт я сказал, что иду к Ассе - она оказалась медсестрой, - мне показали куда идти. Я начал бродить по коридорам старого здания читая таблички на дверях: бухгалтерия, сестринская, 34, 35, АХЧ, техник… АХЧ - Игорь Израилевич, я вернулся назад. Это наш человек, - подумал я, постучал и вошел.

- Здравствуйте, меня зовут, Никита Львович, - обратился я к человеку сидящему за столом. - Я к вам из Гостиного двора. Вам привет от Нины Николаевны.

- Здравствуйте, очень рад, чем могу быть полезен? - очень правильно и ожидаемо поздоровался со мной зам по АХЧ. Это был человек лет 50-ти с сединой, небольшого роста в белом халате.

- Вы можете быть полезны многим работницам Гостиного двора с нежелательной беременностью, а они будут полезны вам.

Мы еще немного поговорили на эту тему, он написал на листке бумаги свой рабочий номер телефона и добавил “+25”. Это была нормальная цена, если учесть, что аборты в этом институте делали с наркозом, а в других местах делали без него и брали 50 рублей. Он проводил меня до выхода и я ушел, не заходя к Ассе - в следующий раз зайду, - подумал я. Теперь я мог сюда приходить к медсестре и к Израилевичу.

У Кокоши на кухне очередной скандал: три девицы напились и ругаются, - обращаясь на повышенных тонах друг к дружке: шлюха, шмара и шваль. Они не приводили весомых аргументов и каких-либо доказательств в своих заявлениях, но произносили эти слова весьма убедительно, поэтому они вызывали доверие.

Им никто не мешал, а Кокоша был равнодушен к таким разборкам и на любые претензии отвечал: “извини” или “хорош”. Процедура была похожа на прием к психосексотеатору: пациентки высказывали друг дружке свои проблемы и, когда страсти закипали, начинали бурлить и позвякивать, словно крышка на чайнике, - специалист командовал: “хорош”.

Отдыхая таким образом, компания покупала еще бутылку вина, скинувшись по рублю: одна из девиц подходила к двери соседки, стучала и просила: Марковна, а можно нам еще бутылочку - можно. Магазин работал круглосуточно и без выходных. Бизнес был простым, но чертовски прибыльным: Элеонора Марковна накидывала по рублю на бутылку и тем была счастлива.

Ежедневно продавалось по 20-30 бутылок вина, - включая вино проданное “своим” людям с улицы, т.е. прибыль в среднем 25 рублей в день - большие деньги по советским временам. Разумеется были какие-то расходы: кто-то привозил, кто-то поднимал на этаж, участковому надо дать. Видимо в прошлом Элеонора Марковна занимала доходную должность и полезные знакомства остались.

- Кокоша, у нас сегодня что-то будет или нет? Так-то вина мы могли бы и в общаге у себя выпить, - поворотная фраза, произносимая всякий раз, когда надо было что-то решать.

- Ира, Лена, Света - девчата, я вас всех люблю… - Николай начинал отмазываться от приевшихся ему девиц, которые отпугивали свежих незнакомок. - Давайте погуляем по Невскому…

- Гуляли уже… ты прошлый раз от меня с Лариской сбежал.

- Дура что ли?

- Кокоша, хорош базлать… давай потрахаемся.

На немедленной групповой близости настаивала пьяная квадратная Ирина, которую когда-то привела ее подруга - симпатичная Светлана; Света млела, слушая рассказ Кокоши о ее необыкновенных серьгах, но идти одной к незнакомому мужчине, даже в дом Зингера - не решалась. Поэтому взяла на помощь, всегда на все готовую Ирину и, на всякий случай, Лену.

Приглашенные девушки стали приглашать других своих подруг, обделенных женской красотой и мужским вниманием, но желающих выпить и перепихнуться с модным парнем на Невском проспекте. Количество их росло, но качество сильно падало, что вело к неминуемым последствиям, которые надо было лечить, в лучшем случае, трихополом, а в худшем - борьбой с половым бессилием.

Жизнь бабника незавидна и полна опасностей: во-первых, надо постоянно поддерживать это высокое звание - даже через не могу и не хочу; во-вторых, делать это не на словах, а на деле; третье - никакой агрессии - только любовь. При всем при этом, следует постоянно выглядеть настоящим мачо, а не задротом. В общем - хорошего мало.

Разумеется, есть помощники - друзья, типа меня, но я не бабник и такой ответственности у меня нет, как у Николая. Конечно, я готов помочь, когда девушка мне нравится, а я ей - это другое дело. К примеру, Света сейчас смотрит на меня, а не на Кокошу; она мне понравилась в прошлый раз и сегодня продолжит нравится.

Получалась парадоксальная вещь: Николай больше изводил себя и уставал дома, чем на работе - катая телегу. Он пару раз съездил вхолостую со мной за город на дачу, где собирал свой балаган Серега, - там было пьяно, сытно и весело. Плюс баня, природа, река и много женщин, - да, не таких красивых, как Света, но женственных, живых и веселых.

Лично я ценил свою свободу, мне не нужно было никому ничего доказывать, я мог в любой момент встать и уйти. Также я ценил дружбу с Сергеем, поскольку в его обществе я чувствовал себя спокойно и уверенно. Женщины его окружали милые, добрые и заботливые, - эти качества в женщинах я стал ценить больше, чем нарисованную красоту.

Женственность, в моем понимании, приобретала новые качества и в первую очередь ими стали: доброта, забота и чувственность, - с помощью которых женщины создают вокруг себя гармонию во всем. Это отражается в их внешнем облике: жестах, походке, улыбке, глазах, манере говорить, умении слушать и смеяться.

---