Друзья в верхах

4

Как часто бывает в таких случаях, дальше возникла пауза: никто из Кадастрового отдела не выходил на связь, ничего не было слышно от синьора Росси. Может быть, поэтому, чтобы не сглазить, Брунетти не делал попыток поговорить с друзьями, которые могли бы помочь прояснить юридический статус его квартиры. Весна уже подходила к концу, погода была теплой, и Брунетти все больше времени стал проводить на своей террасе. Впервые они там пообедали пятнадцатого апреля, хотя тогда было еще довольно холодно. Дни становились все длиннее, но до сих пор с квартирой Брунетти ничего не прояснилось. Он вел себя, как те фермеры, живущие у подножия вулкана: после того как земля перестала содрогаться, они возвращаются на свои поля, надеясь, что боги, устроившие извержение, забудут о них.

Как только потеплело, город начали наводнять приливные волны туристов. Толпы цыган следовали за ними по пятам. Цыган всегда подозревали в бесчисленных квартирных кражах, но теперь их стали обвинять еще и в карманных кражах, и в мелких уличных преступлениях. Поскольку эти преступления доставляли беспокойство туристам — основному источнику дохода города, — а не только его жителям, Брунетти было поручено выяснить, можно ли что-нибудь поделать с воришками. Преступники были слишком юны, чтобы предъявить им обвинение. Их задерживали и доставляли в квестуру,^[2] если они оказывались несовершеннолетними, их строго предупреждали и отпускали. На следующий день некоторые уже снова были тут как тут, другие возвращались в течение недели. Поскольку Брунетти считал единственно возможным способом пресечения подобных преступлений изменение закона в отношении несовершеннолетних преступников или высылку их из страны, ему не так-то просто было написать требуемый отчет.

Когда зазвонил телефон, он сидел за рабочим столом, раздумывая над тем, как наилучшим образом избежать констатации очевидных фактов.

— Брунетти, — назвался он, снимая трубку, и перевернул третью страницу списка имен мелких воришек, арестованных за последние два месяца.

— Комиссар? — спросил мужской голос.

— Да.

— Это Франко Росси.

В Венеции это имя весьма распространено — наподобие Джона Смита в Англии, поэтому Брунетти понадобилось какое-то время, чтобы перебрать в памяти все места, где он мог познакомиться с Франко Росси, и наконец-то вспомнил. А, тот чиновник из Кадастрового отдела.

— О, рад слышать вас, синьор Росси. — Ложь давалась ему нелегко. По-настоящему он радовался бы, если бы синьор Росси куда-нибудь провалился вместе с Кадастровым отделом и своими документами. — Есть какие-нибудь новости?

— По поводу чего?

— По поводу квартиры, — ответил Брунетти, задаваясь при этом вопросом, каких еще новостей он мог бы ожидать от синьора Росси.

— Нет, пока нет, — сказал Росси. — Отчет передан на рассмотрение руководству, оно примет решение.

— А вы не в курсе, когда примерно это произойдет? — неуверенно спросил Брунетти.

— Нет. Извините. Трудно сказать, когда они займутся этим. — Росси казался оживленным и беспечным.

Брунетти задумался над тем, как понимать эти слова. В конце концов, комиссару и раньше приходилось иметь дело с городскими чиновниками — и в качестве гражданского лица, и в качестве полицейского.

— Вам нужны какие-нибудь дополнительные сведения? — осведомился он, стараясь говорить предельно вежливо, поскольку понимал, что в будущем ему, возможно, придется воспользоваться услугами синьора Росси. Нельзя портить с чиновником отношения, даже если эти услуги окажутся небезвозмездными.

— Я хотел поговорить о другом, — ответил Росси. — В разговоре с одним человеком я упомянул ваше имя, и мне сказали, где вы работаете.

— И чем я могу вам помочь?

— У нас здесь, в офисе, не все обстоит благополучно, — произнес он, затем сделал паузу и поправился: — Вообще-то не здесь, потому что я нахожусь не в офисе. Надеюсь, вы понимаете.

— Где вы, синьор Росси?

— На улице. Я звоню со своего мобильного. Не хотел звонить вам из отдела. — Тут стало плохо слышно, и, когда голос Росси вновь стал отчетливым, он уже заканчивал предложение: —…именно об этом я и хотел поговорить с вами.

Если все так серьезно, синьору Росси явно не стоило пользоваться мобильным телефоном — средством коммуникации, открытым как для общественности, так и для прессы.

— То, что вы должны мне сказать, настолько важно, синьор Росси?

— Да, думаю, это очень важно, — ответил Росси, понизив голос.

— В таком случае, мне кажется, вам лучше найти телефон-автомат, — предложил Брунетти.

— Что? — с тревогой спросил Росси.

— Позвоните мне из телефона-автомата, синьор. Я на месте и буду ждать вашего звонка.

— Вы считаете, этот звонок небезопасен? — спросил Росси, и Брунетти почувствовал в голосе собеседника ту же напряженность, которая удивила его, когда Росси отказался выйти на террасу квартиры Брунетти.

— Это слишком сильно сказано, — ответил Брунетти, стараясь казаться спокойным и уверенным. — Однако благоразумнее позвонить из автомата, причем по моему прямому номеру. — Он продиктовал номер, а затем еще раз повторил его, посчитав, что молодой человек мог не успеть записать.

— Мне надо поменять деньги или купить телефонную карту. — Брунетти показалось, что Росси закончил разговор, но после короткой паузы голос в трубке произнес: — Я перезвоню.

— Хорошо. Я буду на месте, — уверил Брунетти, но, еще до того как он успел закончить фразу, в трубке забились короткие гудки.

Что именно синьор Росси обнаружил в архиве Кадастрового отдела? Ему удалось узнать о вознаграждении, полученном за то, чтобы какой-нибудь подробный план исчез из папки и на его место положили другой, кому-то выгодный? О взятках, переданных строительному инспектору? От мысли о том, что государственный служащий был в шоке от этого, более того, позвонил в полицию, Брунетти хотелось вслух расхохотаться. Что-то неладно с этим Кадастровым отделом, если туда берут на службу людей настолько наивных, как Франко Росси!

Следующие несколько минут в ожидании звонка Брунетти пытался догадаться, какую выгоду он может извлечь, если поможет синьору Росси разобраться с его трудностями. Чувствуя себя виноватым — хотя и не слишком, — Брунетти осознавал, что его истинным намерением было использовать синьора Росси и что он найдет способ помочь молодому человеку и уделит особое внимание его проблемам, зная, что это зачтется. Так что любая услуга, которую он попросит взамен у Росси, будет его вкладом в дело о квартире, а не одолжением отца Паолы.

Он ждал десять минут, двадцать — телефон молчал. А когда через полчаса он наконец-то зазвонил, в трубке комиссар услышал голос синьорины Элеттры, секретарши своего начальника, которая поинтересовалась, не принести ли ему снимки и список драгоценностей, которые были обнаружены на материке, в автоприцепе у одного из цыганят, арестованных две недели назад. Мать уверяла, что это ее драгоценности, что они передаются в семье из поколения в поколение. Учитывая ценность этих ювелирных изделий, заявление цыганки казалось неправдоподобным. Брунетти было известно, что одно из этих ювелирных украшений уже опознала какая-то немецкая журналистка — оно было украдено из ее квартиры больше месяца назад.

Он взглянул на часы и с удивлением увидел, что уже шестой час.

— Нет, синьорина, не беспокойтесь. Это может подождать до завтра.

— Хорошо, комиссар, — отозвалась она. — Вы можете забрать их, когда зайдете. — Она замолчала, и он услышал шелест бумаг на другом конце линии. — Тогда, если не будет других поручений, я пойду домой.

— А как же вице-квесторе Патта? — спросил Брунетти, недоумевая, как это она осмеливается уходить на час раньше.

— Он уехал еще до обеда, — ответила она. Ее голос звучал на редкость ровно — из него были старательно изгнаны все эмоции. — Сказал, что будет обедать с самим синьором квесторе. По-моему, после этого они собирались поехать в офис синьора квесторе.

Брунетти задумался: о чем же таком его начальник беседует со своим начальником? Общение Патты с начальством никогда не сулило ничего хорошего его сотрудникам: как правило, результатом попыток вице-квесторе подчеркнуть свою исполнительность были новые планы и директивы, которые внедрялись с большим энтузиазмом, а в конечном итоге отменялись, когда оказывалось, что они совершенно бесполезны или попросту невыполнимы.

Брунетти пожелал синьорине Элеттре приятного вечера и положил трубку. В течение следующих двух часов он продолжал ждать телефонного звонка Росси. Лишь в восьмом часу он покинул кабинет и спустился вниз, в комнату дежурного офицера.

Дежурил Пучетти. Он сидел за столом, перед ним лежала открытая книга. Подперев кулаками подбородок, он читал.

— Пучетти? — окликнул офицера Брунетти.

Юноша поднял взгляд и, увидев Брунетти, тут же вскочил. Брунетти даже обрадовался, что впервые, с тех пор как тот пришел работать в квестуру, Пучетти удалось противостоять порыву отдать честь.

— Я ухожу домой, Пучетти. Если мне позвонят, пожалуйста, сообщите звонящему номер моего домашнего телефона и попросите, чтобы он перезвонил, хорошо?

— Конечно, комиссар! — ответил молодой офицер и на сей раз все-таки отдал честь.

— Что вы читаете? — поинтересовался Брунетти.

— Да я не читаю, я учусь. Это учебник грамматики.

— Грамматики?

— Да, синьор. Русской.

Брунетти заглянул в книгу и с видом знатока пробежался взглядом по буквам кириллицы:

— Если не секрет, почему вы изучаете русский язык?

— Не секрет, — сказал Пучетти с легкой улыбкой. — Моя подруга — русская, и я хотел бы говорить с ней на ее родном языке.

— Я и не знал, Пучетти, что у вас есть подруга, — произнес Брунетти, пытаясь отогнать мысль о тысячах русских проституток, заполонивших Западную Европу, но все же решил проверить: — А что она делает здесь, в Италии? Работает?

— Она преподает русский и математику в школе, где учится ребенок моего брата. Там я с ней и познакомился.

— А сколько времени вы ее знаете?

— Шесть месяцев.

— Это уже серьезно. — Брунетти поразило блаженное выражение на лице молодого офицера.

— Думаю, так и есть, синьор. Ее семья приезжает сюда этим летом, и она хочет познакомить их со мной. — Пучетти провел рукой по волосам. — Она сказала мне, что им не нравится ее идея связать свою жизнь с полицейским. И отец, и мать у нее хирурги — вы понимаете. Я не говорю ни на немецком, ни на английском. Поэтому я подумал, если я смогу общаться с ними, хоть чуть-чуть, на русском языке, то постараюсь убедить их, что я не просто пустоголовый бессловесный коп.

— Весьма мудрый ход. Ладно, оставляю вас наедине с вашей грамматикой, — сказал Брунетти.

Он повернулся, чтобы уйти, и за его спиной Пучетти произнес:

— Дас виданья.

Не зная русского, Брунетти не мог ответить на том же языке, поэтому пожелал доброй ночи и вышел из здания. Женщина, преподающая математику, Пучетти, изучающий русский язык, чтобы выглядеть достойно и понравиться ее родителям — по пути домой Брунетти размышлял об этом, задаваясь вопросом, не был ли он сам по большому счету всего лишь бессловесным копом.

По пятницам Паоле не нужно было идти в университет, и обычно она проводила этот день, готовя что-нибудь особенное. Все семейство ждало трапезы с нетерпением, и этим вечером они тоже не были разочарованы. Паола купила баранью ногу в мясной лавке, которая располагалась за овощным рынком, и приготовила ее с крошечными картофелинками, сдобренными розмарином, обжаренными в оливковом масле кабачками-цуккини и маленькой морковкой с таким сладким соусом, что Брунетти, наверное, смог бы есть это блюдо на десерт, если бы не груши, запеченные в белом вине.

После ужина он улегся на свое обычное место на диване, мало чем отличаясь от выброшенного на берег кита, и позволил себе всего лишь малюсенький стаканчик арманьяка — не более одного глотка.

Паола присоединилась к нему, после того как разобралась с детьми и их домашними заданиями, устроив им настоящую головомойку, чего они, собственно, и ожидали, села рядом и, не отличаясь свойственной мужу щепетильностью, налила себе довольно большую порцию арманьяка.

— Боже, как хорошо, — произнесла она после первого глотка.

Пребывая в блаженном состоянии полудремы, Брунетти вдруг вспомнил:

— А знаешь, кто мне сегодня звонил?

— Кто?

— Франко Росси из Кадастрового отдела.

Она закрыла глаза и откинулась на спинку кресла:

— Боже, а я-то думала, что все уже закончилось и быльем поросло. — Чуть погодя она спросила: — Что он сказал?

— Он звонил не по поводу квартиры.

— А зачем еще он мог тебе звонить? — удивилась Паола. Он еще и рта не успел открыть, как она задала очередной вопрос: — Он звонил тебе на работу?

— Да. Это-то и странно. Когда он был здесь, он не знал, что я работаю в полиции. Он поинтересовался, чем я занимаюсь, и я ответил, что связан с юриспруденцией.

— Ты всегда так отвечаешь?

— Да.

Он не стал объяснять почему, а она не стала спрашивать.

— Как он узнал правду?

— Кто-то из его знакомых сказал ему.

— Чего он хотел?

— Не знаю. Он звонил с мобильного, и у меня создалось впечатление, что он собирается сообщить мне нечто важное и ему явно не хочется разглашать эти сведения, поэтому я предложил ему перезвонить из телефона-автомата.

— И что же?

— Он не позвонил.

— Возможно, он изменил свои намерения.

Если объевшийся бараниной и лежащий на спине человек способен пожимать плечами, то Брунетти пожал.

— Раз уж это так важно, он перезвонит, — утешила его Паола.

— Я тоже так думаю, — отозвался Брунетти. Ему хотелось выпить еще немного арманьяка, и он совсем было собрался наполнить стаканчик, однако почему-то на полчаса провалился в сон. После пробуждения все мысли о Франко Росси куда-то улетучились, а желание выпить арманьяка осталось. Исполнив его, он пошел спать.