Душа греха и разврата

Глава 5

Нико

— Ты выглядишь совсем не в том настроении, в котором уходил, — Джеймс наблюдает, как я проскальзываю на водительское сидение.

— Ты знал, что у Иветты есть падчерица?

Он хмурится.

— Да. Она была в информационном досье.

— Конечно, ну вот, фотография была давней.

— В общем доступе не было ничего более свежего. Я полагаю, ей было около пятнадцати на той фотографии. Но она отшельница. О, подожди. Насколько я помню, было несколько фотографий с похорон её отца, но они были зернистыми, и на ней была вуаль.

Конечно вуаль была, благочестивая маленькая ведьма.

— Ну, она чертовски лакомая.

Он сжимает переносицу, как будто у него только что разболелась голова.

— Что? — требую я.

— Пожалуйста, не говори мне, что ты весь такой счастливый, потому что хочешь трахнуть падчерицу. Это сделает сделку, которую мы планируем заключить с Иветтой, недействительной.

— Можешь оставить Иветту мне. Она не доставит никаких проблем.

— О, я думаю, доставит, — он смеётся. — Эта женщина — холодный, бессердечный человек. Её будет нелегко запугать.

— Когда мы будем здесь с Павлом, Юрием и всеми нашими людьми, она будет запугана.

Он садится на своё место.

— Нико, ты не можешь трахнуть падчерицу.

— Кто сказал, что я собираюсь её трахать?

— А ты не собираешься?

Я поворачиваюсь к нему и почти смеюсь с его озадаченного выражения лица.

— Возможно со временем, но не сразу, — я хочу поиграть с ней. Впервые в жизни идея погони прельщает меня больше, чем идея поймать что-то. Обычно я не веду долгую игру. Я выбираю женщину, трахаю её и выбрасываю. Повторяю. Но Синди будет занятным развлечением, пока я застрял в этой дыре.

— Так почему ты такой радостный?

— Потому что, Джеймс, я собираюсь играть с ней. Забавляться с ней. С ней будет очень весело, — я произношу слово «весело», как будто это сочный кусок стейка.

Он качает головой.

— Иногда я беспокоюсь о том, насколько ты ебанутый.

Я смеюсь с этого.

— Джеймс, перестань. Это чайник, обзывающий горшок, нет?¹⁰

Его единственный ответ — низкое, грозное предупреждающее рычание.

Я полностью его игнорирую.

— Я имею в виду, что не я был тем, кто на прошлой неделе нагнул над столом какую-то несчастную женщину и трудился над её задницей с хлыстом, не так ли?

Это была сумасшедшая сцена, на которую я попал. Женщине в задницу было вставлено что-то, с прикреплённым к нему хвостом. Джеймс — тёмный, тёмная лошадка. Каламбур.

— Это было безопасно, вменяемо, по обоюдному согласию, — бормочет Джеймс.

— Я уверен, что так всегда, Джеймс, — сильный сарказм звучит в моём голосе.

— Так, блядь, и есть, Нико. Знаешь, почему? Потому что один неверный шаг в наши дни может погубить тебя, так что да, когда я играю, я делаю это по правилам. Ты делаешь это, чтобы успокоить грёбаный совет директоров и занять его место. Если ты трахнешь падчерицу и устроишь очередной скандал, то мы вернёмся к началу.

Шины взвизгивают, когда я сворачиваю с дороги на парковочную стоянку на скорости шестьдесят миль в час. Джеймс выбрасывает руку перед собой, ударяя по консоли, опираясь на неё, когда я резко жму на тормоз.

— Мы? — я кричу. — Мы? Когда я проверял в последний раз, это был мой семейный бизнес, и ты работал на меня.

Он смотрит на меня, так ужасающе спокойно. Этот человек редко выходит из себя, поэтому он так ценен. И поэтому он слегка пугает. То, что он делает? Он делает всё рационально, спокойно, с полностью включенным мозгом и контролируемыми эмоциями.

— Нико. Сейчас я тоже вложился. Я инвестировал деньги в различные части бизнеса, и в некоторых из этих областей мы партнёры.

Он прав, но прямо сейчас я взбешён.

— Ты считаешь меня дураком? — спрашиваю я.

Его глаза темнеют, когда он наблюдает за мной. Я так зол, что сейчас наступило ложное спокойствие. Я стрелял в людей, когда бывал в таком настроении, и я уверен, что он знает об этом слишком хорошо.

— Нет, Нико, совершенно нет.

— Значит можешь быть уверен: что бы я ни делал или не делал с этой покрытой сажей маленькой конфеткой, я не испорчу нам жизнь.

— Покрытая сажей?

Я смеюсь.

— На ней была одежда, больше похожая на лохмотья, и она была вся в саже.

— Я думал, она была горячей.

— О, мой друг, она была. Самое изысканное, что я когда-либо видел, — я не стал вдаваться в дальнейшие подробности о том, что от того, как она дрожала, мой член до сих пор твёрдый и ноющий.

Он качает головой и выдыхает.

— Я никогда не видел, чтобы ты так реагировал на женщину, которую только что встретил.

— Нет, полагаю, что нет. Но это всего лишь игра. Я не собираюсь делать ничего безумного, чтобы навредить нашим деловым интересам, хорошо?

Я вздыхаю и провожу рукой по челюсти.

— Слушай, я хотел сказать этой чертовой заносчивой, чувствительной сучке Иветте, чтобы она засунула свою сделку себе в задницу. Я не собирался этого делать.

Его лицо становится серьёзным.

— Это вызвало бы огромные проблемы.

— Я знаю. Я бы преодолел эти проблемы, но это заняло бы намного больше времени. Я собирался прийти сюда и сказать тебе, что это невозможно. Это неудача. Но затем я увидел Синди, которая пряталась в кладовой, как средневековая служанка, и она была просто чертовски изысканная. Это поможет скоротать время. Обсуждение закончено.

Он вздыхает, но я могу сказать, что он принял моё странное увлечение будущей падчерицей, потому что он больше не спорит.

Я поднимаю руки вверх.

— Я не буду делать ничего, что бы поставило под угрозу сделку с Иветтой. И как только мы окажемся в этом грёбаном доме, и я обручусь с этой сучкой, мы начнём действовать, да?

— Христос, да.

— Я хочу, чтобы членов совета, которые выступают против меня, исследовали. Найми лучших, как мы и договаривались. Вникни во все аспекты их жизни. Я хочу знать, даже если у них был штраф за парковку десять лет назад.

Затем мы постепенно будем угрожать, шантажировать, и уничтожать их. Если мы сделаем это достаточно быстро и нейтрализуем их вовремя, то, возможно, мне даже не придётся жениться на этой корове.

Я запускаю двигатель и выезжаю на пустую дорогу.

— Я уже работаю над этим, — говорит Джеймс. — В их жизни не останется ни одного неперевёрнутого камешка.

— Отлично.

Я улыбаюсь, пока еду и оглядываюсь на вересковые пустоши в зеркале заднего вида.

Когда мы все переедем, Синди не поймёт, что с ней произошло.