Душа, именуемая ключом

Глава 3

Утро началось с громкого стука сверху. Что-то или кто-то упал, а ведь всю ночь соседи сверху сильно шумели на своеобразной вечеринке. Александра лежала в своей кровати на боку, скрутив за время сна одеяло и крепко прижимая его к себе. На прикроватной деревянной тумбочке из тёмной древесины, слегка истёртой временем, стоял будильник. Эти часы она привезла из России, купив на одной из ярмарок: круглые, ещё девяностых годов выпуска, с двумя металлическими колпачками сверху, о которые стучит молоточек. До начала этого ужаснейшего звона оставалось двадцать минут, но девушка отключила будильник сразу. Сев в кровати и лениво потягиваясь вверх, она широко зевнула и, зажмурившись, посмотрела в окно.

Оконная штора была задёрнута не до конца, и яркое утреннее солнце освещало золотым светом всю правую половину комнаты, попадая на кровать и подушку. Такого пения птиц, как в старенькой деревне Прорефьево, не было слышно уже более четырех лет. Лай собак тоже не будил девушку, потому что его и не было вовсе. Только старенькая Маруська лежала на второй подушке двуспальной кровати. Белая кошка с амулетом на шее, который когда-то очень давно надел на неё Михаил, отец Саши. Кошка стала жить в квартире по-другому: дойдёт до миски, покушает и вернётся в спальню, больше ничего не сделав. В деревне же она всё время сидела на окошке, гуляла по дому и просилась на улицу. Там был её дом, родной дом. Сейчас же Маруська лениво зевнула и посмотрела на проснувшуюся хозяйку, тихо замурлыкав, выпрашивая свою долю ласки.

— Красавица ты моя. Я знаю, тоже скучаю по папе, но домой вернуться мы не можем, — она нежно погладила кошку по голове и шее.

Александра покинула родную для неё деревню, оставив отчий дом на хранение старикам, с которыми провела свою жизнь. Было тяжело вспоминать, как всей деревней хоронили сначала Матвеевну — чужую старушку, которая стала девушке почти родной бабушкой, потом Николаевну, Нину и Татьяну. Но тяжелее всего было, когда хоронили её отца, скончавшегося от сердечного приступа с Сашиной фотографией в руке. Мужчины в тот вечер пытались удержать девушку и не пускать её, когда старушка сообщила эту ужасную новость. До сих пор на глаза наворачиваются слёзы, когда девушка вспоминает, как пыталась вырваться из их сильных рук; как рыдала и кричала, просила и умоляла отца проснуться и быть рядом. Даже когда гроб опускали в землю, и Саша отпевала его вместе с приглашённым священником, было желание сигануть следом и лечь рядом с отцом: так сильно любила его и считала единственным в мире человеком, который способен понять и помочь. Но тот оставил её одну после исполнения девочке девятнадцати лет, забрав с собою веру в бога.

Все эти четыре долгих года, наполненных одиночеством и страданиями, Саша ни разу не сходила в церковь. Давно запомнила одну простую и глупую вещь: вера в бога лечит сердце, но, раз потеряв близкого человека, ты разочаровываешься в нём. Читая молитвы на защиту дома, друзей и молитвы-обереги, девушка верила в них, но не так сильно, как хотелось бы. Дело экзорцизма бросить так и не получилось, даже если возвращаешься с работы, обязательно столкнёшься с какой-нибудь тварью. Главное — не допустить, чтобы окружающие узнали об этом. Ведь большинство посчитает тебя умалишённой особой, нежели поверит в демонов и ангелов, в их существование и присутствие. А ей, как медиуму, очень тяжело скрывать то, что подстерегает чуть ли не на каждом шагу, видимое ей и не зримое другим.

Окинув свою спальню взглядом и ещё раз убедившись, как тут одиноко, Саша тяжело вздохнула: голубые стены без обоев и узоров, одна двуспальная кровать, изголовьем стоявшая у окна, тумбочка и шкаф для белья. Больше ничего в спальне не было; полупустая и прохладная, окутанная атмосферой одиночества и уединения комната. В гостиной стены были бежевого цвета, но и там стоял только телевизор на стеклянном столике, кожаный длинный диван бордового цвета и узкий шкаф с книгами. Ни украшений, ни игрушек — ничего, комната с минимумом мебели и уюта, но для девушки этого достаточно. Александре досталась эта квартира в наследство в двадцатиэтажном доме от пожилой женщины, которая считала её своей внучкой.

Когда Александра только прибыла в Америку, в Лос-Анджелес, о котором многое рассказал отец, она и представить не могла, что тут будет так шумно и красиво, столько высотных зданий, красок и людей, потоком спешащих куда угодно. Первым делом ей нужно было найти место, где можно было бы остановиться. Знание английского языка сейчас пришлось очень кстати, поэтому трудностей с общением не возникло. Купив брошюру с объявлениями о сдаче квартир посуточно, она выбрала ближайший адрес и именно тот, где цена оказалась минимальной. Хозяйкой хорошей квартиры в современном многоэтажном доме в оживленной улице оказалась старушка по имени Эбигейл Хилл. Она приютила девушку и помогла расположится в пустующей комнате. Эбигейл было одиноко жить в такой большой квартире: дети к ней не приходили, но надеялись получить квартиру в наследство. Однако заметив, что русская девушка относится к ней с уважением и всячески старается помочь, даже если это выглядело подозрительно, Хилл сдалась. В один из вечеров Саша рассказала, что уважение и любовь к старым людям в ней развил её отец. Она рассказала, как пела в церкви и помогала там. Ей просто хотелось выговориться хотя бы кому-нибудь, и Эбигейл оказалась отличной слушательницей и не менее интересной рассказчицей.

С этой седовласой полненькой старушкой семидесяти пяти лет Саша прожила один год. За это время она стала как родная для Эбигейл, смеялась с ней и каждый вечер болтала обо всём на свете. Но в один из таких дней женщина умерла: у неё случился сердечный приступ, и в руках осталась фотография, где девушка сфотографировала их вдвоём с противнем, на котором был испечен пирог по русскому рецепту. Саше пришлось собирать свои скромные пожитки, ведь на квартиру налетели дети Хилл, а какая-то русская им только мешала. Но какого было удивление, когда юрист передал этой самой русской девице письмо от Эбигейл Хилл и её же завещание, в котором старушка завещала свою квартиру и всю мебель Александре. Заверив документы и разобравшись с наследничками, она стала полноправной хозяйкой этой квартиры. После похорон Саша первым делом сходила в ближайшую церковь, чтобы помолиться за упокой души этой доброй женщины и спеть молитву, которую пел отец во время похорон Матвеевны.

Саша сделала обстановку в квартире похожую на ту, что была в отчем доме. Так было гораздо спокойнее и привычнее, только Маруська так и не обжилась, считая, что живёт в гостях. Эту кошку Эбигейл тоже очень любила, а Маруське разницы не было никакой в том, кто её гладит и кормит, но за любимую хозяйку кому угодно готова была лицо расцарапать. Даже вспоминая все тяжести, которые перенесла в одиночку, Саша продолжала жить, не забывая ни о чём. Потому что нельзя было забывать о тех, кто когда-то был к тебе добр и любил всем сердцем; так всегда говорил ей отец.

Приняв прохладный душ и почистив зубы, Александра вновь посмотрела на свое отражение в зеркале: потемневшие от воды волосы тёмно-русого цвета, длинной до ягодиц, растрепанно лежали на плечах и спине. Тонкие бледные губы и курносый нос, как у матери, и родинка под глазом у носа справа, такая же, как и у папы, придавали ее внешности изюминку. Худощавое телосложение и маленькая, едва заметная под рубашкой грудь; округлые и упругие, но маленькие бедра и стройные ноги — фигура, которая не нравилась почти всем мужчинам в этом городе, плюс, всё усугублял рост в метр шестьдесят с кепкой. На лицо девушка, может, и привлекательна, но только на вкус русского мужчины, а никак не иностранца. Но было ещё кое-что, из-за чего Саша отказывалась заводить отношения с мужчинами: её тело, начиная от ключиц, локтей и колен, было покрыто шрамами, мелкими порезами и ожогами, от которых остались одни лишь белые рубцы. Всё остальное было не тронуто, но из-за этого она могла носить только брюки, джинсы и рубашки, которые не просвечиваются и с длинным рукавом. Прошлое не отпускает девушку и каждый раз напоминает о себе этими шрамами.

На кухонном столе телефон разрывался от настойчивого звонка, мелодией которого была русская песня «Перемен» группы Кино. Запахнув легкий синий халат и откинув всё ещё мокрые волосы назад, Сашка выбежала из ванной комнаты и направилась на кухню, где схватила со стола телефон. Симку пришлось сменить, так как русская в этих пределах не работала. Взглянув на дисплей, она нервно закусила нижнюю губу и ответила на звонок:

— Доброе утро, миссис Катрин Хайнс. Что-то случилось?

— Доброе утро, Александра, как замечательно. Понимаю, что ещё рано, но возвращайся в клинику, срочно! Принесли кота, на коленном суставе которого плотное и мутное образование. Точно сказать не можем, мы даже не представляем, что делать с этим. С подобным ещё не приходилось сталкиваться, так что срочно возвращайся, — женщина взволнованно тараторила, делая паузы для того, чтобы перевести дыхание.

— Скоро буду.

Саша положила телефон на стол и шустро добежала до спальни, к шкафу, достав оттуда плечики, на которых висела поглаженная серая рубашка и джинсы тёмно-синего цвета. Достав ещё сухое полотенце, девушка обернула им волосы и начала одеваться. Рубашку в джинсы она не заправляла никогда, считая это пустой тратой времени и неудобством. Надев носочки, она схватила коричневый рюкзак со стула, который был приготовлен ещё с вечера. Лучше подготовить необходимое заранее, чем потом метаться в суматохе и все собирать — то, чему ее научил отец. Вернувшись на кухню, она достала из холодильника бутерброд и выбежала в коридор, на ходу жуя и вытирая волосы. Наспех расчесав и откинув их за спину, обулась в черные кроссовки и, схватив ключи, выбежала за дверь. Небрежным толчком ноги захлопнув её, после чего услышала характерный щелчок автоматического замка.

На лифт времени не оставалось, поэтому Александра, перепрыгивая через одну ступеньку, быстро преодолела лестницу. Попрощавшись с консьержкой, быстро побежала в ветеринарную клинику, что находилась в двух кварталах на северной стороне, как раз недалеко от Вест-Сайда. По пути девушка изо всех сил старалась не думать ни о чём потустороннем, то есть не смотреть на двух попавшихся ей полудемонов. Сейчас важнее всего была новоприбывшая пострадавшая кошечка, которую во что бы то ни стало надо было спасти. С детства Саша испытывала слабость к животным, старалась их накормить и пригреть дома, отец был не против. Однажды он сказал ей, что всех животных не спасёшь, но им можно дать надежду. Поэтому она смирилась с тем, что может только лечить их и прикармливать бездомных, даря им надежду на существование.

Ветеринарная клиника была отдельным одноэтажным зданием, выполненным в зелёных цветах. У здания были небольшие окна и яркая вывеска, которая радовала всех посетителей. Клиника располагалась как раз между двумя высотными зданиями, в которых позволялось держать питомцев. Это удобно для жителей и несло прибыль клинике, в которой были самые лучшие врачи. Саше стоило огромных усилий туда попасть, но ради этого пришлось заканчивать начальное образование ветеринарного врача именно в Лос-Анджелесе, русские документы отказывались принимать. Правда плюс в них был: девушка смогла пройти обучение не за три года, а за два, легко сдав все экзамены. Однажды увидев, как эта новенькая умудрилась спасти ротвейлера, который распорол заднюю лапу, но к себе даже хозяина не подпускал, её утвердили на главного ветеринарного врача. А Александра всего-то смогла приблизиться к рычащему псу, накинуть на него сложенные друг на друга тёплые одеяла, позаимствованные у приюта, и, прижав того своим пускай и небольшим весом, вколоть тому успокоительное, когда персонал ожидал прибытия взрослых мужчин, вылавливающих дворовых собак. Правда после этого в клинике ходил слух о сумасшедшем и бесстрашном поведении отчаянных русских.

В коридоре возле одного из хирургических кабинетов на кожаных стульях сидели мужчина и женщина лет тридцати или сорока на вид. Мужчина держал в руках большой кулёк: плотное одеяло, в котором бережно была завернута серая кошка породы вислоухий британец. Заведующая отделением стояла рядом с ними и была сильно напряжена, видя заплаканное лицо посетительницы. Саша подбежала к ним и, переведя дыхание, поправила рюкзак, бодро спросив:

— Доброе утро. Что у вас случилось?

— Доброе. У нас кошечка Милли пострадала, к кому мы только не обращались, никто не сказал точного диагноза. Пожалуйста… — женщина была готова разрыдаться на месте.

— Пожалуйста, успокойтесь. Мы осмотрели вашу кошку, и так как пришла наша специалистка, то мы обязательно её вылечим, — Катрин посмотрела на Александру и представила: — Знакомьтесь, Александра Прохорова, одна из лучших в нашей клинике.

— Приятно познакомиться, — Саша улыбнулась клиентам и подошла поближе. — Давайте вашу любимицу, я её осмотрю и назначу лечение. Не бойтесь, я не допущу смерти любимого питомца

— Спасибо тебе, — тихо прошептала Катрин девушке на ухо.

Саша аккуратно и очень осторожно взяла завернутую кошку, которая почти не реагировала ни на кого. От боли та была в обморочном и шоковом состоянии, поэтому она осознала, что если ничего в ближайшее время не предпринять, животное может серьезно пострадать. Поэтому девушка подождала, когда ей откроют дверь в кабинет, и вошла, укладывая ношу на хирургический стол. Пока ещё было немного времени, Саша успела собрать свои волосы в косу за спиной и надеть халат, а после — продезинфицировать руки. Тогда она долго ругалась со всеми в клинике только потому, что ей не позволяли работать без перчаток. Но всё же смогла добиться своего и теперь, хорошо дезинфицируя руки, могла оперировать без перчаток. Катрин Хайнс тоже приготовила всё необходимое и стояла рядом с подчинённой, готовя кошку к операции, рассказывая о том, что показал осмотр.

Задняя лапа в коленном сгибе была сильно раздута диаметром приблизительно в четыре сантиметра; опухоль оказалась на ощупь упругой. Никто вскрывать её не стал, и провели рентген, но на нем было видно только кость и мутное образование вокруг неё. Саша внимательно рассматривала остриженную полностью лапу и прощупывала её. Катрин тем временем вколола обезболивающее, следя за показателями пушистого пациента. Она внимательно следила за тем, как Александра ощупывает лапу, берет скальпель и делает надрез. Протестовать она не стала, может, с другими врачами и не рискнули делать надрезы, боясь что усугубят всё, но девушка действовала чётко. Она видела, как коллега подставляет под надрез чашку Петри и мягкими плавными движениями сдавливает белый гной, который, будто жидкая сметана, стекал вниз и постепенно розовел от примешавшейся крови. Александра быстро отбежала к шкафчику и достала растворы, смешивая их в определенных пропорциях. Тут Катрин уже не выдержала и попыталась остановить её, она всегда старалась уследить за подчиненной, чтоб не выпустить ситуацию из-под контроля:

— Александра! Тебя ведь учили тому, что нельзя смешивать препараты как заблагорассудится!

— Миссис Хайнс, если я этого не сделаю, то гной снова начнет накапливаться и произойдет разрыв. Думаю, вы догадываетесь, что если гной попадет в кровь и в лопнувшие вены, то недалеко и до заражения крови.

— Но смешивать препараты нельзя! — она пыталась настоять на своем и остановить Александру. — Это может кончиться летальным исходом для животного.

— Не кончится. В России часто смешивают дезинфицирующие растворы и суспензии только для того, чтобы усилить эффект и добавить тот компонент, которого не хватает в другом растворе. Я сталкивалась с подобным, и, поверьте мне, после пары таких промывок она излечится.

— В России это в России, а здесь Америка, всё совсем иначе.

— Но болезнь та же, и скажу больше, — Саша посмотрела на Катрин со всей серьёзностью, — кошка где-то сильно ушибла лапу и причём сделала это неудачно, плюс питание — и вот результат: повреждена хрящевая поверхность, и гематома, которая лопнула внутри. Всё обошлось тем, что гной скапливался и не попадал куда-либо в кровь или мышечные ткани. Если сейчас делать кошке обильные промывания нужным раствором и антисептиком, то всё заживёт быстро и хорошо.

С этими словами, Александра набрала в шприц приготовленный раствор и, сняв иглу, ввела его в рану. Мягкими массажными движениями разгоняя его там и выдавливая наружу, так она делала до тех пор, пока раствор не начал вытекать без сгустков гноя. Введя нужную мазь внутрь, Саша перебинтовала лапу и вколола кошке витамины. Кошка постепенно приходила в сознание, но последствия давали о себе знать. На эту операцию ушло около сорока минут, не считая препирательства с начальницей. Когда же они передали кошку обрадовавшимся хозяевам, Саша поспешила их предупредить:

— Повезёте кошку домой, следите, чтобы она не уткнулась носом во что-либо, иначе задохнётся. Также следите за питанием, давайте побольше мяса, а не рыбы. Послезавтра привезете на ещё одно промывание, там всё не так страшно, как вы думали, удачного вам дня.

— Спасибо вам большое, счет оплатим чеком.

— Хорошо, до свидания.

Проводив посетителей, Саша вернулась в кабинет к Катрине, ибо предстоял выговор за такое самоуправство. Но после того, как Александра рассказала, что подобным методом вылечила опухоль на колене у жеребца, у главной претензий не осталось. Всё-таки у русской девушки оказалось много опыта в ветеринарии, а именно, когда она училась в России по этой специальности. Отец договорился с одной из ветеринарных врачей, чтобы Сашу обучали именно технической части профессии. С шестнадцати лет она после учебы ходила с наставницей на вызовы, где женщина подробно объясняла, что за заболевание, как лечить и что нужно делать после лечения. На таких наглядных примерах Саша быстро училась и уже самостоятельно могла лечить животных, но всё так же под чутким руководством Антонины Семёновны. Весь опыт оказался богатым и незаменимым, только в Америке такие способы лечения воспринимают в штыки. Правда, смиряются, увидев, как животное поправляется на глазах, когда их медицина была бессильна.

До обеденного перерыва посетителей не было, люди с животными приходили, конечно, но разве что на осмотр, а Александра занималась в основном операциями и стерилизацией, остальное можно было доверить и другим специалистам. Она сидела с двумя коллегами в маленьком по площади кафе, которое находилось в клинике и именно для посетителей. Заказав себе капучино и пирожное с кучей крема, Саша посмотрела на двух подружек, которые заказали по стаканчику сока, ибо сидели на диете. Тихо усмехнувшись, она доела свое пирожное и, допив кофе, втянулась в обсуждение новостей.

— Билл такой дурак! Я ему сказала, что между нами всё кончено, но он упорно пытается восстановить отношения, — Эшли постучала по столешнице своими выкрашенными в ярко синий цвет длинными ногтями.

— Видела я его, со стороны вроде и хороший, но как пообщаешься… Хочется сбежать куда-нибудь далеко, — Триша сделала глоток апельсинового сока и откинула свои рыжие волосы за спину.

— А не проще ли послать этого Била куда подальше с парой крепких слов? Ну если он так не нравится… — Саша подпёрла подбородок кулаком и игриво усмехнулась.

Триша и Эшли были единственными девушками, с которыми она могла поболтать на работе и сходить в клуб или куда-нибудь ещё. Красивая и стройная, кареглазая брюнетка Эшли, по которой сохнут многие мужчины в клинике, и Триша — рыжая красавица с веснушками на лице и зелеными глазами. Вот только Саше прекрасно было известно, какой скверный характер у Триши, и как эта девица любит распространять сплетни. С ней нужно было быть настороже, а с брюнеткой не напрягаться, ведь эта дурочка от природы глупа и наивна. Саше всегда нравилось видеть выражения лиц у этих вежливых американок, когда она отжигала в русском стиле. Вот и сейчас девушки оживленно уцепились за её манеру речи и отношение к мужчинам.

— Алекс! Это же некрасиво так грубо выражаться по отношению к мужчине! — Триша снова накрутила прядь волос на палец по привычке, — Тебе нужно перестать так выражаться, иначе никого не найдешь.

— Я не могу послать мужчину, с которым встречалась полгода. Он же такой обходительный был, хоть и упрямый, но послать, как ты выразилась, я не могу, — она грустно посмотрела на полупустой стакан.

— Девчонки, я не перестану так выражаться только потому, что я росла именно в том окружении, где это норма. У нас в России каждая вторая может послать парня, если он надоедает или не понимает прямого текста, но ведёт себя потом с ней ужасно, — Саша победно хмыкнула и допила свой кофе.

— То есть, ты можешь послать парня, который пытался добиться твоего сердца? Зачем так делать? — Эшли внимательно посмотрела на собеседницу.

— Да, могу. У нас в России немного иные взгляды: мы можем отвергнуть человека, который старается добиться нас, но выбрать простого парня, с которым схож характер, интересы, или же он просто чем-то нас зацепил, и всё.

— Странная у вас эта Россия. Логики нет совсем, — Триша недовольно фыркнула.

— А мне нравится, я горжусь тем, что я русская до мозга костей. Кстати, девушки, к вам приводили Макса?

— Это кто? — Триша вопросительно вздёрнула бровь.

— Бультерьер, полненький такой, с отитом на ухе.

— А, нет. Не приводили пока. Что за манера пациентов по кличкам звать, здесь другие правила, — Эшли недовольно пробубнила свою претензию.

— В Российских ветеринарных клиниках это любимая затея, если врач любит животных, он каждого запомнит по кличке. Если же не запоминает их клички, то он выполняет работу без любви к братьям меньшим.

С этими словами, Алекс, как любили называть ее подруги, покинула столик и отнесла грязную посуду. Махнув девочкам рукой, она вернулась в свой кабинет, где, положив ноги на пустой столик, заснула в своем удобном кожаном кресле. Дверь предусмотрительно закрыла: тут, конечно, стучат, но могут и не сделать этого, так что потом Саша снова получит за обеденный сон и ноги на столе. Но от этой привычки очень трудно избавиться, когда она выработалась за три года обучения в Российском ветеринарном колледже. Веселые годы тогда прошли, которые омрачила смерть отца.

Медленно засыпая, она сквозь сон слышала чей-то голос, мужской и до боли знакомый. Голос, от которого хотелось спрятаться, закрыться и не показываться, с этим голосом связан кошмар прошлого. Ей снова снилась серая комната, без окон и всего одна дверь, лампы не было, но было светло. Тишина и два трупа перед ней, двух девушек и лучших подруг с деревни. Ужас снова сковывает все тело, ком в горле не позволяет нормально говорить, хочется крикнуть, но нет сил. На руке и ноге по цепи, не сбежать и не выбраться, тишину разрезает дикий крик трупов. Страх с новой силой окутывает ее и будто бы пронзает тысячью шипов. Но сквозь крик и тишину в комнате, отчетливо слышен мужской голос, тихий баритон. Который, будто чеканя каждое слово, разговаривает с ней, ломает ее морально и желает заполучить ее согласие. Но Саша с замершим на миг сердцем ждет, когда отворится дверь и начнется самый кошмарный ад для нее. Шаги остановились за дверью, скрип задвижки, ее руки трясутся, и все нутро холодеет в ожидании ужаса и боли. Дверь открывается и темнота, она просыпается в холодном поту, а на столе звонит телефон.

Резко сдернув ноги со столика и протерев глаза, она взглянула на дисплей: это был знакомый священник из церкви недалеко от дома. Привычка помогать в церкви оказалась такой крепкой, что была схожа с наркоманией и ломкой. Потому, отыскав первую попавшуюся церковь, она представилась святому отцу как православной верующей и предложила свою посильную помощь. Ей оказались там рады, только никто не знал о ее экзорцистских способностях. Нажав на кнопку, она поднесла телефон к уху и ответила, стараясь избавиться от мерзкого ощущения страха.

— Святой отец Джефферсон, добрый день, что-то случилось?

— Здравствуй, дитя наше. Зайдешь сегодня вечером в церковь, на вечернее хоровое пение?

— Подождите… — она поднялась с кресла и подошла к окну, настороженно продолжая интересоваться, — откуда вы знаете о том, что я пою?

— Ох, дитя мое, ты же сама напевала песню на другом языке, когда любовалась иконами.

— Точно, не думала, что меня услышат. — Саша устало потерла глаза и сказала: — Но я ведь не знаю слов молитв, которые вы исполняете. Я вам точно помочь не смогу в этом.

— Все молитвы одинаковы, если исходят от чистого сердца. Я дам тебе слова, и ты их прочитаешь, смысл и чувства одни и те же. — Он говорил тихо и медленно.

— Хорошо, святой отец, я как с работы освобожусь, загляну к вам.

— Мы ждем тебя, можешь не торопиться.

Отключив свой телефон и убрав в карман зеленых штанов своей униформы, она посмотрела в окно. Машины сновали туда и обратно, люди не прекращали ходить ни на минуту, всё куда-то торопясь и опаздывая. Потихоньку все это начинало раздражать и хотелось прийти в церковь, где тихо и уютно, где привычнее всего. В коридоре стало на удивление шумно, кто-то кричал и возникла суматоха. Александра тряхнула головой и глубоко вдохнув, выдохнув, выбежала из своего кабинета, забыв о своем кошмаре. Ведь в коридоре был совсем другой кошмар, а именно: два питбуля в ужасном состоянии. Разодранные грудины и лапы, с которых до сих пор стекала кровь, бешеное состояние и дикий лай. Псы кидались друг на друга, но хозяев не трогали, на раны не обращали внимание совсем. Мисс Катрин побежала вызывать мужчин из питомника с необходимыми приспособлениями для бойцовых собак, но Саша ее остановила. Она сбегала в кабинет и, набрав наркоз в шприцы, по нужной дозе в каждый, вернулась к собакам. И вновь ее пытались отговорить от опасной затеи, подруги в этом тоже принимали активное участие. Но, отмахнувшись от назойливых персон, ветеринар уговорила хозяев потянуть поводок вверх, чтобы пес оказался в подвешенном состоянии. И в эту единственную минуту она вколола наркоз, разрешив ослабить силу натяга поводка. Уже через пару минут собак начало тошнить и вырвало, только потом они слегли и заснули, все еще немного реагируя на прикосновения.

Алекс суетилась с остальными хирургами и накладывала псам швы. На ее взгляд, эти крепкого телосложения и коричневого окраса псы оказались настоящими красавцами. Но ужасал их внешний вид и невольно напоминал о прошлом, о котором девушка старалась не думать. Она сильно о них переживала и щепетильно отнеслась к операции, чуть ли не проверяя каждый порез на наличие более серьезных травм. Но все обошлось: перебинтованные и залеченные псы тихо сопели на хирургических столах, каждый на отдельном. Это была лишняя мера предосторожности, чтобы при пробуждении они снова не сцепились. Вот только назревал скандал покрупнее, когда Саша вышла из кабинета и увидела двух мужчин, которых теперь сумела как следует разглядеть.

Оба были разодеты как самые настоящие сутенеры: атласные рубашечки ярких цветов, увешанные перстнями и цепям, выглаженные брюки и уложенные с помощью геля волосы. Такие персоны ее ужасно выводили из спокойного состояния, но, стараясь держать себя в руках, она решила спросить все спокойно. При этом влажным полотенцем вытирая руки от крови и тяжело дыша от двухчасовой операции.

— Что произошло с собаками? Почему они пытаются порвать друг друга и так растерзаны?

— Они лучшие участники собачьих поединков. Проявите уважение и называйте меня как положено, — мужчина в красной рубашке недовольно фыркнул.

— Собачьи поединки? — Саша начинала злиться, узнав причину и даже не замечая мисс Катрин рядом, — То есть, вам нет разницы, сдохнет пес или нет? Это живое существо, которое преданно вам и не бросит вас!

— Это всего лишь собака, украшение хозяина и не более, — другой мужчина в синей рубашке презрительно хмыкнул в ответ.

— Это ты всего лишь гребаное украшение этого тухлого мира! Собака любит тебя и терпит все твои закидоны! Ты хоть видел, как пес смотрел на тебя, когда мы его уносили в кабинет? Ты хоть понимаешь, что животное испытывает, когда уверено в своей смерти? Он беспокоится о таком ублюдочном хозяине!

— Ты что себе позволяешь, дешевка⁈ — мужчина в красной рубашке подобного терпеть не желал.

— Хлебало завали! — Саша пыталась вырваться из хватки начальницы. — Пес доверился тебе, а ты его предал! Вот когда тебя так же подставят, поймешь, нет не поймешь, ты просто пустишь себе пулю в висок от этой боли! А собака продолжит жить с этой болью и доверять хозяину, но ожидать предательства снова!

— Александра, перестань! — Катрин попыталась ее утихомирить, но не сумела.

Разозленная девушка вырвалась из ее хватки и ударом ноги в живот завалила мужчину на спину. Сев сверху, она пару раз врезала кулаком ему по виску и продолжала материть хозяина собаки, а слезы предательски стекали по щекам. Схватив его за грудки и притянув к себе, она закричала так, чтобы услышали все. Толпа работников и зевак окружили их и следили за зрелищем. Второй хозяин собаки остановился и вмешиваться не рисковал, видя прекрасно реакцию этой своенравной женщины. Но услышав, как та сквозь слезы говорит правду, горькую и унизительную, он понял… Понял, каким омерзительным человеком был, когда поступил так со своим верным другом.

— Ты, ублюдок, хоть понимаешь, каково псу видеть, как хозяин натравливает его и ждет победы, при том что противник может быть сильнее⁈ Ты понимаешь, каково псу, когда его кусают и раздирают, добиваются его смерти, а хозяин только кричит с трибуны и не торопится его спасти⁈ Ты понимаешь какого псу узнавать, что его горячо любимый хозяин готов отдать его на верную гибель и даже не позаботиться спасти⁈ Как ты ублюдок можешь поступить так со своим верным другом, которого растил с щенячества? Как кормил его чуть ли не с рук и проводил с ним все время, как гулял с ним и заботился о нем, как ты заменил щенку отца! На месте этого пса я бы бросилась под машину и постаралась забыть о таком отвратительном человеке или же бы просто разорвала этого хозяина на куски! — она слезла с мужчины и, вытерев слезы рукавом, сказала: — Не смей забирать собаку, я не отдам их вам ни за что! Они и так пережили предательство, а я сомневаюсь, что вы поняли хотя бы малость из сказанного. Да и вероятность того, что после пробуждения собаки могут на вас напасть, довольно высока.

До самого вечера Саша не отходила от этих псов. Их уложили на подстилки и приковали поводками к крюку в стене — специально для такой цели. Только с лаской и лакомством она смогла к ним приблизиться, гладить и утешать собак, которые уже не старались порвать друг друга и просто лежали. Из-за наркоза у них было безразличное состояние, но им нравилось, с какой теплотой их гладит женщина по уцелевшим спинам. Только вечером к ветеринару подошли эти двое мужчин и старались искренне извиниться, обещая, что больше не подвергнут своих собак подобному варварству. Их виноватые глаза, которыми они смотрели в пол, говорили о многом, и в качестве извинения они подарили девушке по шикарному букету, бутылке вина и коробке дорогих конфет. Еще раз пригрозив им и сказав, что собаки — братья меньшие, она позволила им их забрать, попросив хорошо позаботиться об этих красавцах. Возможно, причина крылась в предупреждении, да и не может Саша знать наперед, что эти мужчины сделают с псами потом.

Хозяева собак напоследок поцеловали девушку в щечку и ушли из клиники, а она тихо поспешила в церковь, держа в руках два красивых букета из разных сортов роз. Хорошо, что в рюкзак поместились конфеты и две бутылочки, судя по этикеткам, дорогого вина. За все утро и рабочий день ей так и не удалось закурить хотя бы одну сигаретку. Из принципа не курила перед работой с животными, зная, как отвратителен собакам и кошкам запах табака. Даже Маруська, пушистая любимица, уходила в другую комнату и недовольно чихала, когда Саша подходила к ней. Сейчас же можно было смело закурить и ни о чем не беспокоиться, перехватив поудобнее оба букета в одну руку, она продолжила идти по тротуару. Задевая случайных прохожих плечом и торопливо извиняясь, она достала из кармашка у рюкзака пачку дешевых сигарет малоизвестной марки. Достав губами одну сигарету, Саша тут же вспомнила и пожалела о своем желании. Зажигалка осталась в кабинете на столе, а вторая лежала дома на кухонном столе, где она частенько курила.

Держа в зубах сигарету, Алекс внимательно осмотрела прохожих и увидела парня, у которого тоже дымилась сигарета. Он шел навстречу ей, и, поторопившись, она успела попросить у него закурить. До сих пор усмехаясь этой реакции американцев: у них ведь не принято так, что к тебе на улице неизвестный подходит и спрашивает прикурить. Для нее местные казались забавными и странными людьми, впрочем, и она для местных была не менее странной особой. Подходя к небольшой из серого камня церкви, Сашенька докурила сигарету и выбросила ее в урну. Постояв немного на улице, чтобы сигаретный запах немного выветрился, она смогла зайти в церковь, не раздражая обоняние людей этим запахом.

В церкви оказалось все совсем не так, как она ожидала. Молитва была чем-то похожа на русскую, которую она с отцом пела по воскресениям. И когда она начала петь вместе с остальными на репетиции, женщины разом замолчали и попросили ее спеть одну. Александра не могла им отказать и спела, спела от души и вложила все тепло в молитву. Святой отец смотрел на нее взглядом, каким смотрел на нее отец, когда радовался ее успехам. Тогда в сердце защемило от этих воспоминаний и, реже моргая, она старалась не проронить слез, которые вот-вот скатятся по щекам. Но, уговорив женщин спеть вместе с ней, святой отец помогал прихожанкам и благословлял уходящих. Когда же все разошлись кто домой, кто к друзьям или родственникам, Саша осталась наедине со святым отцом. В церкви больше никого кроме них не было, они вдвоем все прибирали и болтали о своем.

Девушка хотела было покинуть церковь, но остановилась в дверях и посмотрела на святого отца. В голове всплыл образ отца, который сидел за столом на маленькой кухне возле белой печи и читал письмо. Она сама тогда попросила прочесть это письмо, видела, как, прочитав, Михаил закинул его в топку и удрученно вздохнул. Это письмо когда-то давно, лет двенадцать назад, прислал некий отец Эндрю, давний друг ее отца. А Саша уже очень долго разыскивает по просьбе отца ученика этого автора письма, но все без толку. Подняв свой взгляд на задумчивого священника, она решила спросить его, может он знает что-либо об этом.

— Святой отец, известно ли вам имя некого отца Эндрю?

— Он уже как три года назад умер, — с грустью в голосе ответил священник. — Он был очень хорошим человеком, и грустно вспоминать о том, что он так рано покинул наш мир.

— Понятно, простите, я не хотела вас снова расстраивать и напоминать о подобном. — Саша виновато потупилась, сетуя на свою неосмотрительность.

— Все в порядке, дочь моя, ты можешь заглянуть в церковь, где он когда-то служил нашему богу. Наведайся туда, она находится через пять кварталов от нашей на северной стороне. Красивое здание, подобных которому нет больше нигде, и ты его легко узнаешь, я уверен в этом. Ступай домой и отдохни перед следующим днем, да храни душу твою господь.

Он на прощание благословил ее, наблюдая, как она уходит из церкви, крепко прижимая к себе букеты. Обратный путь до дома ее не оставляли в покое мысли, правда, стало прохладнее намного. Конец августа, а она все так же неосмотрительно бегает на работу в одной рубашке из плотной ткани, пугая прохожих. Первое время ей тяжело было жить с таким климатом, а зима местная и вовсе разочаровала ее. Не было таких сугробов, как в России, да и той атмосферы в целом, поэтому Новый Год она улетала праздновать в Россию, в окружении деревенских и близких сердцу людей. Сейчас же ей было не холодно, но тело покрылось мурашками от легкого дуновения ветерка.

Дома ее ожидала у порога Маруська, недовольно махавшая своим пушистым хвостом. Пускать хозяйку на порог она отказывалась напрочь, правда, когда ее ласково погладили по голове и сказали пару привычных комплиментов, пропустила внутрь. Сил что-либо делать еще у девушки уже не оставалось, накормив свою милую питомицу, она села на стул. Окно было немного приоткрыто и запах жарившейся яичницы вытягивался на улицу, по пути дразня сильнее Сашин аппетит. Девушка тихо и плавно качалась на стуле, перекинув руку за спинку этого стула. Она смотрела в потолок и скуривала еще одну сигарету, стряхивая пепел в красную старую кружку.

Чувство одиночества и тоски по родному для нее человеку с новой силой захлестнуло ее. Хотелось напиться и заснуть, забыв все это как страшный сон, ожидая проснуться в родном доме и слышать, как отец ругает Маруську за украденный кусочек колбаски и потом же хвалит ее. Только не случится подобного пробуждения никогда, и пора с этим уже смириться. Еще одна затяжка и маленький глоток вина из стакана — ей просто было лень достать бокал, да и зачем, если никого рядом нет. Она лениво поднялась со стула и, отключив плиту, сняла сковородку с готовым ужином на доску. Двух яиц ей было более чем достаточно, да и вина она успела полбутылки выпить, чувствуя приятное опьянение.

И, вновь раскачиваясь тихо на стуле, она посмотрела на белый потолок, где не было ничего, кроме одиноко висящей лампы в красивом белом с синим цветочным орнаментом по краю абажура. Хотелось закурить еще одну сигарету, вот только окажется она точно лишней. Неотрывно смотря в потолок, она отчетливо услышала мужской голос, тихий и слегка хрипловатый, но на удивление приятный. Он прошептал ей только одно: «Найди его, пока твой страх тебя не нашел». И как бы Саша ни старалась, не смогла снова услышать его и даже пыталась позвать его, но напрасно. Кого ей нужно было найти, не знала, письмо, которое передал отец перед смертью, не открывала. Она не могла открыть письмо, которое было адресовано не ей, а отцу Эндрю, который мертв. Отец упомянул некого ученика Джека, но она и понятия не имела, кто он такой и где его искать до этого момента. Спасибо святому отцу Джеферсону, что дал подсказку. Вот только ей придется сильно постараться, чтобы найти нужного человека среди всех остальных учеников и просто церковных служителей. Но сейчас нужно спать, вино действовало на нее, как снотворное и успокоительное. С громким лязгом бросив сковородку в раковину и наполнив ее водой, Саша доплелась до кровати и, раздевшись рухнула в нее, укутываясь одеялом поплотнее.