Душа механизма

Девятые врата

Кандидатура Антона тщательно проверялась. Всех подробностей нам не известно, но часть разговора старца Кулика и Эйна Вейзеля по этому поводу сохранилась.

— Уважаемый коллега, — произнёс старец Кулик. — Что вы можете сказать о вашем подзащитном?

Перед Вейзелем появилась трибуна, профессор вошёл в неё, выпил полстакана воды, стоящей на подставке, и с красками адвоката принялся излагать:

— Мой подзащитный — это личность. Он относится к типу «умеющие ждать». Если учесть все стороны его характера, то нам он подходит примерно на 85 процентов. Основные черты характера: интуиция, активность, возбудимость, нравственность. Он не ввязывается в авантюры и сомнительные предприятия. Его действия обдуманы, а вопрос, которым он собирается заниматься, изучен досконально.

— Хорошо, — ответил старец Кулик. — А что с психикой у вашего подзащитного?

— Психика Антона — он интроверт, — ответил Вейзель. — Склонен замыкаться в своей «скорлупе». Он объективен, способен к самопожертвованию. Но ему не хватает смелости и уверенности в своих силах.

— Это мы уже видели в случае с башней, — согласился старец Кулик.

— Следующая характеристика, — объявил Вейзель, воля. У моего подзащитного воля носит скрытый характер. Можно сказать, что он не принадлежит к числу июлей, которые занимают высокие должности.

— Какова же причина этого? — спросил старец Кулик.

— Мой подзащитный часто сам не знает, чего он хочет, — ответил Вейзель и добавил: — Или иногда не может ясно выразить свои желания. Его попросту не понимают.

— Вы упомянули про возбудимость, — напомнил старец Кулик. — Это что такое?

— Мой подзащитный долго тянет, раздумывает, прежде чем прийти к какому-то решению, — ответил Вейзель. — И вот когда, вроде бы, всё уже для себя прояснил, внезапно вдохновляется чем-то другим — и делает всё наоборот!

— Будьте добры, ещё раз про скорость реакции, — попросил старец Кулик.

Мой подзащитный обычно держится несколько на расстоянии, — ответил Вейзель. — Но это верный товарищ. Мы и это наблюдали в случае с башней.

Старец Кулик согласно кивнул.

— Однако мой подзащитный очень чувствителен к неудачам, — продолжил Вейзель. — Склонен к излиянию чувств. Здесь же можно сказать о восприимчиво- I иг Мой подзащитный долго переживают разочарования. Он мечтают о таком доме, который служил бы ему убежищем от враждебного ему мира. Сюда же можно добавить и несколько слов о нравственности моего подзащитного. Его натура не привыкла ощущать моральное давление.

— Понятно, — ответил старец Кулик. — Продолжайте.

— Ещё раз отмечу, интуиция развита хорошо, произнёс Вейзель. — Мой подзащитный зачастую прислушивается к её голосу больше, чем нужно. В некоторых случаях полностью зависит от неё. Интеллект у моего подзащитного глубокий, способный к синтезу. Юноша обладает хорошей цепкой памятью. Правда всех возможностей он не использует, но это происходит по причине потери самообладания.

— Какова его готовность к миссии? — спросил старец Кулик.

— Здоровье нормальное. Вынослив. Не устаёт, ответил Вейзель. — Нуждается в свежем воздухе и сне. Наряду с этим активность очень слабая. Для того чтобы мой подзащитный взялся за дело, его необходимо хорошенько «встряхнуть».

— Это мы уже сделали, — ответил старец Кулик. — Я думают, такое унижение, когда твою девушку увозят из-под носа сразу же после поцелуя, простит нс каждый.

— Это было жестоко, — согласился Вейзель. — А теперь о поле деятельности моего подзащитного. Оно может быть обширным. Философия, психология, медицина, литература, музыка, сцена, инженерия, электроника. И последнее. Знак Зодиака — Лев. Планета Солнце. Цвет — жёлтый. Дерево — клён. Растение чеснок. Камень — гранат.

— То есть ваш подзащитный нам подходит, — сделал заключение старец Кулик. — Не думайте ли вы, профессор, что из этого вполне понятного ряда несколько выпадает гранат?

— Я думаю, в данном сочетании, напротив, — ответил Вейзель. — Он будет веселить моему подзащитному сердце, придаст бодрость и оптимизм. Можно даже указать на то, что в известной степени именно из-за >юго камня мой подзащитный может приобрести власть над людьми.

Конструктор

— Всякий человек или животное рано или поздно умирает, — философски стал рассуждать Антон, продолжая разговор о душе. — Его тело разлагается и превращается в прах. К чему вся эта жизнь?

— Человек питает собой новую жизнь, — ответил старец Кулик. — Ведь организм состоит исключительно из информации о взаимодействии информаций. А информация не может исчезнуть. Вот, посмотри, как нот ребёнок с увлечением играет конструктором!

В тот же самый момент на большой зелёной лужайке появился огромный малыш — больше десятиэтажного дома. Он сидел на небрежно расстеленном одеяльце и безуспешно пытался соединить две несовместимые детали какого-то конструктора.

— Почему такой большой? — удивился Антон.

— А это чтобы вам было лучше видно, — улыбнулся старец Кулик.

На ум юноше сразу же пришла «Красная шапочка» вместе со всеми своими крылатыми словами и выражениями.

Мама собрала ребёнку машинку из тех деталей конструктора, которые находились в коробке. Появился некий организм — «Машинка». Ребёнок играл-играл, потом ему надоело. Детка просто взял и разобрал машинку на составные части: «Машинка» умерла, — рассказал историю ребёнка старец Кулик и продолжил: После этого мама из тех же частей конструктора, что раньше были «Машинкой», собрала ему «Домик».

— И что? — удивился Антон.

— Возник новый организм — «Домик», — ответил старец Кулик. — Что-нибудь пропало?

— Нет! — ответил Антон и заметил, что ребёнок на его глазах разобрал домик и быстро собрал лягушку.

Она вдруг ожила и упрыгала прочь от малыша…

Сильная возбудимость

Кандидатура Насти тоже прошла тщательную проверку.

— Уважаемый коллега, — теперь командовал Эйн Вейзель. — Что вы можете сказать о вашей подзащитной?

— Моя подзащитная выбрана среди прочих самой Царицей, — начал представление старец Кулик.

— Как, впрочем, и мой подзащитный, — прервал его Вейзель. — Он тоже был выбран среди прочих самой Царицей. Продолжайте!

— Тип личности моей подзащитной — «летающие высоко», — продолжил старец Кулик. — Её характер подходит под нашу задачу на 96 процентов! А её излучение максимально яркое — 95 процентов! Её цвет зелёный. Основные черты — воля, возбудимость, скорость реакции.

— В общем, всё выглядит очень даже симпатично, — прокомментировал Вейзель. — Но не могли бы вы, колита, представить свою подзащитную несколько шире.

— С удовольствием, — ответил старец Кулик. — Моя подзащитная относятся к типу холериков. Она обладает быстрой реакцией. Очень подвижна. В жизни с ней нелегко. Настроение меняется быстро. Требует постоянного внимания. Не способна на решительные действия. Но возбудимость сильная. Даже чересчур. Реагирует бурно. Действует импульсивно. Может быть ошеломляющей. Может быть и спокойной.

— Да, вот это экземпляр, — ответил Вейзель. — И как ома может подходить на 96 процентов?

— Возможно из-за интуиции и интеллекта, — ответа старец Кулик. — Моя подзащитная одарена удивительной интуицией, неспокойной, подвижной и непостоянной. А своим интеллектом моя подзащитная способна синтезировать и схватывать всё практически нанесу. Она всё понимает. Обладает хорошей памятью. Моя подзащитная тонко чувствует нравственные принципы. Но есть у неё и некоторый моральный оппортунизм. Он иногда приводит её к бурным похождениям.

— Всё-таки мне трудно понять выбор Царицы, — снова удивился Вейзель.

— И последнее о моей подзащитной, — сказал старец Кулик. — Знак Зодиака — Скорпион. Планета — Плутон. Цвет — тёмно-зелёный. Дерево — жасмин. Растение — орхидея. Камень — малахит.

На слове «скорпион» Вейзель поднял брови и потом утвердительно кивнул. А после всего представления подытожил:

— Скорпион — это многое объясняет…

Примеры воздействия

С видимыми матрицами многое понятно. Но как представить себе, как понять процесс воздействия на невидимую управляющую матрицу организма?

— Обратимся к очередному примеру, — прозвучал голос Вейзеля. — Печень — видимая управляющая матрица организма. Допустим, она захворала. Что-то сбилось в её работе. Один её краешек воспалился и перестал правильно функционировать. Что мы здесь видим?

— По поводу больной печени у меня возникает сразу несколько мыслей, — бодро и с улыбкой ответил Антон. — Первая — хирургический способ воздействия. Взяли и оттяпали скальпелем…

— …Оттяпали часть матрицы-печени, — подхватил старец Кулик. — Это непосредственное вмешательство в структуру данной управляющей матрицы. То есть, мы меняем саму матрицу. Убираем поражённые болезнью участки её структуры.

— Это если хирургическое вмешательство небольшое? То есть, в пределах матрицы, управляющей восстановлением геометрии печени? — спросил Антон.

— Да, — ответил старец Кулик.

— Тогда удалённый участок печени восстановится. — уверенно ответил Антон.

— А если поражение обширное? — спросил старец Кулик.

— То половина печени не превратится в целую, ответил Антон.

— Тогда следует применить второй способ воздействия на процесс болезни печени. Это медикаментозный способ, — продолжил Вейзель. — То есть, с помощью правильно подобранных лекарств…

— Таким способом мы воздействуем химическим соединением на матрицу возбудителя болезни и на матрицы, управляющие работой и восстановлением печени, — произнёс старец Кулик.

— Дальше понятно, — ответил Антон. — Если таблетки (информационные матрицы) подобраны правильно и сила их информационного воздействия достаточна, то матрица, отвечающая за процесс жизнедеятельности вируса, будет уничтожена, а матрица, отвечающая за процесс восстановления печени, получит дополнительный положительный импульс и обновит поражённые участки печени.

— Именно так, — согласился старец Кулик и добавил: — И в этом случае мы не вмешиваемся в структуру матрицы печени.

— Но мы вмешиваемся в процесс информационного обмена между печенью и управляющей её работой матрицей, — уточнил Антон.

— Вот именно! — ответил старец Кулик.

— И по результатам нашего воздействия эта матрица, то есть таблетки, — закончил мысль Антон, — совершает требуемые нам действия с печенью.

— Всё правильно, — похвалил юношу Вейзель. — Остаётся добавить, что вариантов воздействия на невидимую матрицу, управляющую работой печени, существует несколько. Можете ли вы их назвать, Антон?

Да, вполне! — согласился юноша. — Можно, например, молиться…

…Кстати, это не шутка. В этом случае воздействие осуществляется, по крайней мере, на базе самовнушения. В результате него человеческий организм формирует специфические информационные матрицы, которые способны оказать необходимое воздействие на матрицу, управляющую работой печени. И это воздействие сравнимое с воздействием таблеток и других медикаментов.

А можно оказать и прямое воздействие на тонкое тело человека. На тот его участок, что соответствует матрице, управляющей работой печени. Но это уже экстрасенсорика. Конечно, понятно, на этом месте многие воскликнут, что экстрасенсорика это не научно. Но никто, кроме Творца, не может определить однозначно что научно, а что не научно.

Если исходить из физики нового тысячелетия, то наше бытиё, в котором мы находимся, сформировано бесконечным множеством одномерных пространств. Среди них не только хорошо нам знакомые пространство расстояний и пространство времени, но и такие пространства, как пространство массы, пространство энергии и другие физические пространства.

В этом сонме бесконечных одномерных пространств найдутся и такие, которые будут нам казаться невозможными. Но это только нам будет казаться, что они невозможны. Другие гуманоиды вполне смело могут обходиться с самыми «невозможными», на наш взгляд, пространствами. А мы будем смотреть на последствия такого обхождения и удивляться.

Это, конечно, не значит, что нужно ввязываться во всё паранормальное. Но и заведомо отсекать, возможно, самый чудесный новый росток не нужно.

А для равновесия можно выпить травяного отвара, приготовленного по традиционному рецепту. В этом случае информационные матрицы другого живого организма — растения — будут воздействовать на клетки нашего организма. В результате получится такое же действие, как получилось бы оно и от таблеток.

— Давайте разберём ещё один пример, — встрял старец Кулик. — Допустим, вам захотелось, что бы ваш друг сделал стрижку. Какие есть пути для решения этой задачи?

— Первый, — ответил с улыбкой Антон, — взять ножницы и постричь его.

— Но он может и воспротивиться, — серьёзно ответил старец Кулик.

— Тогда — второй, — ответил Антон. — Сформировать соответствующее «общественное мнение». Это тоже матрица. Она управляет работой матрицы субъективной оценки вашим другом своего внешнего вида через реакции на него окружающих.

— То есть, сформировать моду?

— Да, — ответил Антон. — И если при этом в нужный момент ещё и найдётся «доброжелатель», который расскажет вашему другу о «правильной» причёске, то вы добьётесь своей цели — ваш друг сменит прическу.

— И, возможно, на нужную вам? — спросил старец Кулик.

— Да, на нужную мне или вам, — уверенно ответил Антон. — Матрица организма изменяется под воздействием самого организма или другого организма.

Конечно, пример со стрижкой самый простой. Но всем понятно, что по такому же сценарию осуществляются и другие, гораздо более масштабные, события. Массированная реклама управляет нашим сознанием, формируя потребительский вектор, который направляет нас на заранее определённый продукт. Политическая реклама управляет нашим «самостоятельным» и «независимым» политическим выбором. И социальная реклама управляет нашими любовными предпочтениями.

Если в прежние времена брюнетки на физкультуре стояли в конце шеренги и многими воспринимались как болезные особы, то сегодня под валом азиатской и южно-европейской пропаганды рамка считывания объектов мужского вожделения переместилась именно на конец шеренги.

— Мы не берёмся здесь судить о том, хорошо это или плохо. Мы лишь наглядно демонстрируем простое правило: матрица организма изменяется под воздействием самого организма или другого организма. И нс обязательно заниматься насилием или другим физическим воздействием, достаточно подтолкнуть ваш мозг в нужном для нас направлении, и вы дальше покатитесь сами. Пока однажды, незаметно для себя, не окажетесь в том самом месте, куда вы даже и не думали приходить. Можете возвращаться на свои места! произнёс Вейзель.

Как только эхо его голоса стало замолкать между излишне параллельными стенами зала, стало возвращаться и сознание тех двенадцати студентов, которые стояли на сцене, выстроившись в физкультурную шеренгу. Они с удивлением обнаружили себя в таком состоянии. Смущённо поулыбались, не зная, как реагировать на происходящее. И неловко стали возвращаться на свои места.

Прыгающие камешки

— Кто готов пройти тест на гипнотическую восприимчивость? — спросил Вейзель.

Студенты, развеселившиеся после только что завершённого «спортивного» опыта, тут же потянули вверх свои руки. Некоторые даже принялись трясти ими, как это обычно делают школьники. Никто и не догадался, что это школьное поведение как раз и показывает, что обещанный тест уже стартовал.

— Хорошо! — просто сказал Вейзель. — Давайте попробуем.

Студенты приготовились внимать. Они переглядывались и, улыбаясь непонимающими улыбками, посматривали то друг на друга, то на сцену, ожидая, что нот сейчас появится некий фокусник или гипнотизёр, и ребята станут свидетелям каких-то волшебных пассов и опытов. Однако ничего такого не происходило. Вообще ничего не происходило…

…Хотя студенты снова не заметили, как всё волшебство уже состоялось.

Незаметно оказалось, что сидят они на одной большой поляне, в каком-то неимоверно сказочном несу. Каждый студент находится в возрасте ребёнка. 11 каждый ребёнок одет в национальный костюм того или иного народа. А собрались эти дети — из разных i гран мира. Зачем собрались? А вот принялись решать: кто из них самый умный, талантливый и гениальный!

Не все в споре принимали одинаковое активное участие. Некоторые о споре том только лишь похихикивали.

Вот, сидят эти дети, камешками да прутиками играют. Говорит один, несколько более тёмный и губастенький, нежели остальные:

— Я, слышь ты, быстро могу слазить на пальму!

— Ну и что! — ответила ему тихая такая девочка, хроменькая почему-то на одну ножку и с усиками. — А я могу выучить наизусть целую энциклопедию!

— А ну вас! — отмахнулся мальчик с соломенными волосами.

— Я!.. — начал хвастаться паренёк из той страны, где лошади бегают с рогами и зовутся оленями.

— А я могу и слезть с пальмы быстро! — не унимался тёмненький.

— А я дважды выучу энциклопедию! — заносчиво заметила усатая девочка.

— А ну вас! — мусоля в руке камешки, ответил соломенноволосый.

— …Могу!.. — разгорячился паренёк из оленьей страны.

— Не, ну точно я самый быстрый в беге! — бойко заявил всё тот же тёмненький и ещё сильнее губастенький.

— А я десятьжды выучу энциклопедию и ещё две к ней! И всё наизусть! — поразила всех хроменькая милая девочка.

— А ну вас! — лукаво улыбнулся мальчик с камешками.

— …Говорить!.. — брызгал слюной тот мальчик, что раньше сказал: «…Могу!..».

— А я могу в барабаны бить! Громко! — не унимался тёмненький.

Хроменькая усатая девочка смутилась и, обращаясь к тёмненькому, пискнула:

— Я не могу сказать такого же о твоих сложных словах! У меня не получаются всякие шалости и звуки такой же силы. Но я сто энциклопедий выучить могу!

А если надо и двести! Я очень умная! — предчувствуя победу, занеслась девчушка.

И вдруг она заметила, как соломенноволосый мальчик играет камешками, а они у него в руках прыгают, вертятся, как живые, липнут друг к другу. Конечно же, она не смогла удержаться от вопроса:

— Это что у тебя!? Как это камешки п…, ве…, скачут у тебя в ладошках! Они что — живые!

— А ну вас! Это магнитики из моторчика от игрушки — отмахнулся тот мальчик, который не спорил до этого.

— …Скороговорки!.. — победно подытожил спор мальчик из той страны, где лошади бегают с рогами и зовутся оленями.

Вейзель хлопнул в ладоши, и студенты вмиг очнулись. Почти все из них находились на своих местах и снова, мало что понимая, криво улыбались друг другу. Только три юноши и одна девушка, очнувшись, с удивлением обнаружили себя сидящими на полу в самом центре сцены…

Платонические беседы

— После того, как выдающийся древнегреческий мыслитель и философ Платон придумал понятие «материя», исследователи устройства мира окончательно запутались, — улыбнулся старец Кулик, провожая и и лядом четверых отважных спорщиков.

Они расселись по своим местам, и остальные почти тут же потеряли к ним интерес, переведя всё своё внимание на старца Кулика.

— Хотя и стали послушно материалистами, — насмешливо продолжила Настя многообещающую мысль старца Кулика.

Настя поняла, что те четверо студентов очень просто и слишком откровенно попались на гипнотическую уловку. Видимо, они не были устойчивыми к воздействию гипноза. А она, раз она не попалась в те же сети, видимо, устойчива. Это вселило в Настю дополнительную уверенность и даже некоторую отвагу и общении с таким сильным гипнотизёром, как старец Кулик. Поэтому она добавила:

— Я бы хотела это обсудить с Платоном. Но. к сожалению, понимаю, что это сделать невозможно…

…Находясь во внутреннем садике дома, в котором жил древнегреческий мыслитель, Настя с интересом рассматривала ветви винограда, которые перепутались так, что получилась своеобразная крыша беседки. Через это решето проникал рассеянный солнечный свет, ослабленный из палящего до приятно согревающего. На столике стоял сосуд с разбавленным вином, и в керамической чашке чахли в тени подсохшие фрукты.

Платон поправил традиционную греческую «простынь», которой он был обмотан вместо привычном для нас одежды, и улыбнулся в ответ на слова старца Кулика и Насти. Он быстро сориентировался и стал проникаться неожиданным общением.

— По определению нашего уважаемого Платона, материя — это?.. — начал старец Кулик и жестом показал Платону, что тому надо продолжить определение.

— …Материя — это лишённый качеств субстрат или материал, из которого могут быть образованы тела любой величины и очертаний, — помпезно закончил Платон.

Все восторженно похлопали ему. В ответ Платон театрально поклонился.

— Вот пример вашей мнимости, о которой вы чуть позже с другом будете говорить, — продолжил Платон.

— Чуть позже? — удивилась Настя.

— Да, — подтвердил Платон. — И мы с вами ещё к этому непременно вернёмся.

Настя удивилась тому, что Платон с лёгкостью оперирует образами из, естественно, ещё не случившегося будущего.

— Но если говорить о том, как на самом деле оно было, то смею вас заверить, что я ни о какой материи не рассуждал, — признался Платон. — Я существовал себе спокойно среди звёзд. А вот некоторым вашим людям зачем-то понадобилось именно меня вытащить из спокойного звёздного поля и втиснуть в беспокойное поле вымышленной истории.

Настя снова удивилась, хотя и предыдущее удивление ещё не ослабло. Если чуть раньше она была смелой и разговорчивой, то теперь Настя по большей части молчала и лишь внимательно следила за происходящим. Она понимала, что происходит что-то непонятное, но понять, что именно, никак не могла.

Настя решила почерпнуть помощи у старца Кулики, но он вообще никак не отреагировал ни на саму ситуацию, ни на странности в словах Платона.

— Но теперь-то вы среди нас! — ответил Вейзель, казалось, совершенно не вникнув в слова Платона; присоединяясь к компании и улыбаясь, он добавил: — Нам и нести теперь ответственность за «ваши» не ваши мысли.

— Это ещё почему? — искренне удивился Платон. — Я нс проявлял стремления стать исторической личностью. Это всё вымыслы заинтересованных писателей, которые из астрономических мифов создали ложную историю Земли.

— Лживые историки — это вопрос будущего. А ваш ответ нужен прямо сейчас. И нужен он потому, что. приняв материальность мира за единственно правильное описание устройства мира, материалисты принялись клеймить своих противников и навешивать на инакомыслящих учёных всевозможные уничижительные ярлыки, — пояснил Вейзель.

— Понятно, — с театральной горечью отозвался Платон. — Это всегда так. Как только что-то новое, так сразу же обязательно клеймить старое.

— Да, так происходит всегда, — согласились оба профессора. — Но признайтесь, и старое тоже ещё с зубами. Оно вон как мощно кусает новое, попутно стремясь сжечь его на очередном костре Инквизиции.

— К сожалению, и сами-то они, материалисты, не очень-то и задумываются над тем, что такое «лишенный качеств субстрат», — закончил свою мысль Платон.

— Они даже и не думают об этом. А, кроме этого, не задумываются и над тем, что признак, «лишенным качеств», — ответил Вейзель, — это всего лишь описание отсутствия реакции исследуемого субстрата на инструмент, которым производится исследование.

— В наше время уже понятно, — согласился старец Кулик, — что рукой воздух не попробуешь, но он есть Клетки без микроскопа не разглядишь, но мы из них состоим. Звёзд днём не видно, но они и в это время светят.

— А действительно, что же это такое платоновское «лишенное качеств»? — обратилась с вопросом к Платону немного пришедшая в себя Настя.

— И как из него, «лишённого качеств», могут быть образованы тела? — поддержал её вопрос Вейзель. — Склеены?

— Нет! — улыбнулся Платон. — «Субстрат» по определению не липкий!

— Сварены? — спросил Вейзель.

— Нет! — снова с улыбкой ответил Платон. — «Субстрат» по определению не сваривается!

— Скованы? — спросил Вейзель.

— Нет! — ответил Платон. — «Субстрат» по определению не поддается ковке!

Все дружно рассмеялись.

— Ну, вот же. мы с вами правильно и ответили, — улыбнулся Платон. — А с другой стороны, в «моё время» люди не знали ничего более глубокого из тех высказываний, которые они приписали мне.

— Надо относиться снисходительно и учитывать исторический момент, — согласился старец Кулик.

— Конечно, конечно, — улыбнулся Вейзель. — Но надо отметить и свойства «субстрата».

— Какие? — спросил старец Кулик.

— Не реагирующий на применяемое к нему действие «субстрат» не может иметь способа, его организующего, — ответил Вейзель. — Следовательно, из такого субстрата не могут быть образованы тела.

Вейзель чуть помедлил и добавил:

— Обратное чему мы, собственно, и наблюдаем в повседневности: тела есть, а материю никак не отыщем.

— Парадокс? — посмеялся Платон.

Нет! — ответил Вейзель. — Просто для того, чтобы тела были образованы, необходимо организующее начало.

— Как и предлагали некоторые древние мыслители. — согласился Платон.

— И кроме организующего начала требуется «наполнение», «начинка», — произнёс Вейзель.

— Очень интересный ход мыслей, — оживился Платон. — Поясните, пожалуйста.

— Все знания, как вы понимаете, накапливались по мере их поступления, — ответил Вейзель. — Известный учёный Лейбниц в этот «суп» предлагал добавить еще и монады. Мы с ним тоже уже обсудили это его предложение. Наша встреча состоится в ближайшем будущем, но её материалы уже доступны для просмотра.

— Я с большим интересом следил в будущем за вашим общением, — отозвался Платон.

— Ну, тогда давайте освободим свой разум от материальной чепухи и начнём рассуждать нормально, предложил Вейзель.

— Давайте попробуем, — согласился Платон и и знак согласия с ним закивал и старец Кулик.

— Чтобы организовалось тело, нужно организован. некоторое количество некого первоначала, — стал излагать Вейзель.

— Давайте посмотрим, — отозвался Платон.

— Человек организован из клеток. Они организованы из веществ. Вещества организованы из молекул А молекулы организованы из атомов, которые организованы из элементарных частиц, организованных из чего-то ещё, — продолжил Вейзель.

— Заметьте, ранние учёные считали уже молекулы и атомы конечными структурами материи, — уточнил Платон.

— А чуть более поздние учёные считали элементарные частицы конечными не дробящимися элементами, — в свою очередь, заметил старец Кулик.

— Но вы же понимаете, — парировал Вейзель. — Появятся новые учёные, которые опрокинут и сегодняшние утверждения. И эти учёные откроют кварки пли что-то в этом роде.

— Материалисты ищут результат дробления кварков, — дополнил коллегу старец Кулик. — А информациологи считают первоосновой всего информацию, не указывая при этом из чего состоит информация.

— И те и другие забыли, что любой результат дробления должен иметь качества, через которые он контактирует с окружением, — отозвался Платон.

— То есть мы отказываемся от «платоновского» подхода? Тем более что вам его и приписали, — обратная к Платону Вейзель.

— Именно так учёные и сделали, — вздохнул Плати. — Постепенно про Платона забыли, а «материю» разделили на неорганическую и органическую.

— «Хаос» теперь определяет степень неорганизованности процесса, материи, духа и называется энтропией», — произнёс Вейзель.

Спорщики перевели дух. Платон налил себе вина и с видимым удовольствием осушил свой чёрнофигурный скифос[7]. Он не стал разбавлять вино, поскольку па пего оно никакого влияния не оказывало.

Старец Кулик и Эйн Вейзель последовали его примеру, а Настя не очень уверенно взяла небольшую гроздь винограда. Она смотрела на солнечные ягоды и думала, что даже гроздь винограда состоит из более мелких частей — вот вам и пример!

— Прозрение наступило в 1970 году, — прервал случайную паузу старец Кулик.

— Когда это? — удивился Вейзель. — Что-то я пропустил этот момент.

— Когда на международной конференции футурологов в Киото выступил глава японской электронной корпорации «Омрон» Кадзума Татеиси, — ответил старец Кулик.

— Интересно? — прокомментировал Вейзель.

— Он показал, что согласно модели SINIC предсказания будущих технологий уже в те годы было понятно, что назревала новая научно-техническая революция, — продолжил старец Кулик. — В этот раз японски ii футуролог объявил, что к 2025-му году общество создаст новое всеобщее организованное знание.

— А есть ли имя у этого знания? — поинтересовался доселе молчавший Платон.

— Имя этого знания — Организмика, — ответил старец Кулик.

Платон закивал в ответ и стал как бы что-то припоминать. По нему было заметно, что воспоминания обширные и доставляют ему удовольствие своими связями и построениями.

— Некоторые предсказания лежат в области фантастики, — ответил Вейзель. — Точнее, иногда кажется, что они лежат в области фантастики. Но постепенно, как мы видим, многие предсказания, казавшиеся и разные времена фантастическими, со временем непременно сбываются.

— Вот и предсказания японских футурологов стали сбываться, — согласился старец Кулик. — Ведь они были построены на научной основе.

— Находясь среди звёзд, — сказал Платон, — я отслеживал зарождение и развитие этого знания.

— Мы с удовольствием послушали ваш рассказ! — удивился Вейзель.

— Да, конечно, — согласился Платон. — Помню, известный учёный Освальд Шпенглер заявил: «Я отделю по форме, а не по материалу органическое представление о мире…». Я тогда ещё отметил, что смена материалистического воззрения на организмическое уже началась.

— Изумительно…, - почти одновременно произнесли профессоры, как бы предлагая Платону рассказать подробности.

— Шпенглера в 2001-м году поддержал украинский учёный Олег Бахтияров, — продолжил Платон. — Он написал: «Разбор всех предпосылок возникновения Организмики может составить содержание отдельной большой работы». Он обозначил, что эти предпосылки являются частью большого организованного знания, | которому применимо название "Организмика"».

— То есть сразу же было принято и название? — теперь уже в одиночестве удивился Вейзель.

— Да. Это, конечно, уникальный случай в истории. Я не припомню такого за более чем две тысячи лет существования науки. Это удивительно, но название повой науки было придумано сразу же! — подтвердил Платон. — Меня очень удивила провидческая фраза Олега Бахтиярова. Он пророчески написал: «Помимо Организмики, которая еще только должна возникнуть…».

— Вот это да! — удивился Вейзель.

Все некоторое время молчали, находясь под впечатлением от сбывшегося пророчества. Долгое молчание нарушил Платон.

— Уважаемые учёные! — подал он голос, выводя коллег из мечтательного ступора. — Хотел бы просить, чтобы вы бы меня просветили в том, о чём так замысловато предсказывалось и предсказал ось. Но вижу что во многих моментах вы знаете не больше моего.

— Конечно, уважаемый мыслитель, — согласился Вейзель. — В общем-то, мы вместе с вами исследовали процесс создания новой фундаментальной науки Организмики. И вот теперь это событие произошло, и знаем мы примерно одинаково. То есть столько же, сколько и вы.

— Я это понял и знаю это, — ответил Платон. — Но почему наука называется «Организмика»?

— Основоположник предложил такое название, произнёс Вейзель, пожав плечами. — Исходя из того, что позднелатинское слово «organizo» означает «устраиваю, сообщаю стройный вид».

Конечно же, всё дело было не в латинском языке. Просто принято давать науке имя именно на латинском. И имя должно отражать и суть. В данном случае суть состоит в том, что материалистическое представление об устройстве мира неминуемо устаревает и на смену ему приходит совершенно другое знание — организмическое. Это знание в большей степени представляет собой полёт мысли, нежели полёт реального камня. Но уже сегодня все привыкли к тому, что виртуальная нереальность настолько же реальна, как, допустим, тот же самый камень.

— Основоположник и сформулировал постулаты Организмики, — добавил старец Кулик. — Это произошло 23 ноября 2002 года. Это и есть день рождения науки.

— Прекрасно! — ответил Платон. — Но эту часть я как-то пропустил. Можно ли услышать эти самые постулаты?

— Три постулата. Все три — системные. Соединённые в понятийное кольцо, — принялся объяснять Вейзель. — Первый — всякий организм состоит исключительно из информации о взаимодействии информаций. Второй — одна матрица определяет один организм. Третий — всякий организм является составной частью организма более высокого уровня. Вот так всё просто!

— Просто, да не совсем, — заспорил Платон. — Я отмечу, что в грех строчках зашифрован весь возможным алгоритм, которым располагает жизнь. Это — мастерство! А кто это сделал?

— Да, — отмахнулся Вейзель, — основоположник…

— Зря вы так с лёгкостью отмахиваетесь, — посетовал Платон. — Я бы хотел встретиться с этим основоположником. Поговорить с ним.

— Нет ничего проще! — ответил Вейзель, и в ту же минуту к компании присоединился основоположник Организмики…

Перемещение во времени

В этот вечер Андрей в спокойной домашней обстановке работал над романом «Душа механизма». Описание сюжета встречи Эйна Вейзеля, старца Кулика и Насти с Платоном захватило его полностью.

Андрей почти ощущал горьковатое дыхание Средиземного моря и слегка удушливый зной скоропостижного греческого вечера. Писателю было интересно наблюдать за тем, как смоделированные литературными смыслами профессоры беседуют с известным мифологическим учёным, как они ему старательно «разжёвывают» фрагменты нового мировоззрения.

По отношению к персонажам и сложившейся с ними ситуации Андрей ощущал себя существом внешним. То есть он как бы смотрел на них в чудесный микроскоп времени, понимая, что рассматриваемые им персонажи его самого совсем не видят.

С точки зрения нового мировоззрения это означало только одно: в пространстве расстояний Андрей находился с ними в одном и том же уровне, но был разнесён с ними в этом пространстве на несколько тысяч километров. Но, главное, что и в пространстве времени ситуация была аналогичной: Андрей был разнесён на пару тысяч лет с персонажами разговора с Платоном и сам Платон.

«Им ко мне не явиться, и мне к ним не попасть», то ли с сожалением, то ли с радостью раздумывал писатель над этой ситуацией. И эти мысли так бы и не разрешились, если бы…

В тот момент, когда Платон изъявил желание поговорить с основоположником, Андрей размышлял нал очередной красноречивой строчкой и сначала просто не заметил смены обстановки. Однако, оказавшись в непосредственной близости от беседующей компании, постепенно стал понимать, что что-то произошло. Окончательно к реальности его вернул голос старца Кулика:

— Андрей! Позвольте вас поздравить с мягкой погадкой, — посмеиваясь, произнёс он. — Тут с вами уважаемый Платон хотел поговорить. Вы не против?

Основоположник стоял посреди компании на заметно дрожащих ногах, он никогда ещё с такой скоростью не перемещался ни во времени, ни в пространстве.

«О какой мягкой посадке может идти речь, если и взлёта-то никакого не было? — лихорадочно соображал основоположник. — Да и вообще, в каком мы сейчас времени находимся? И в какой реальности? Или, может, в каком-то мнимом пространстве?»

Окружающие молча следили за тем, как основоположник трудно собирается с мыслями и медленно приходит в себя, и как сложно ему даётся временная акклиматизация.

— Видимо, первый раз, — прокомментировал Вейзель с заметной долей сопереживания в голосе.

Сложно было понять где он сейчас находится.

Сначала Андрей взял какой-то фрукт из вазы на столе. Он ощутил твёрдость и упругость оказавшегося и руке тела. Потом писатель откусил этот фрукт. It куса не понял, но фрукт был реальным.

«Мы находимся в реальности, — сделал вывод основоположник. — А как узнать время? По часам? Нет!»

Мы где? — наконец произнёс вслух основоположник.

— Здесь, — ответил ему Вейзель, совершенно не стремясь как-то поиздеваться над писателем. Но получилось именно так.

«Мало что проясняет эта неуместная шутка, — мысленно прокомментировал Андрей. — Кажись, всё-таки Греция. Но какой век?»

— Это не важно, — ответил ему старец Кулик. — Мы здесь находимся вне времени. Оно, конечно, течёт, но на время в реальном мире это течение никак не влияет.

«Так значит я нахожусь во мнимости», — подтвердил Андрей сам себе своё предыдущее предположение.

— Да нет, — ответил Вейзель. — Здесь реальность. Просто другая реальность.

— Вы, наконец, перестанете бояться? — спросил старец Кулик. — С вами хочет поговорить Платом. Уважьте великого учёного.

— Да, конечно, — коротко согласился Андрей и постарался изо всех сил взять себя в руки.

— Расскажите, как к вам в голову пришла идея создания Организмики? — спросил Платон.

— Озарение, — односложно ответил Андрей.

А что он мог ещё сказать? Писатель сказал правду. Создание науки случилось в доли секунды. Каким-то чудом в определённый момент Андрей просто понял, что теперь он знает все основные положения Организмики. Осталось только их записать и опубликовать, Что он, не откладывая, и сделал.

— Значит, он всё-таки попал в вас! — обрадовался Платон и опасливо оглянулся. — А мы-то думали, промахнулся.

— Кто в меня попал? — удивился основоположник и посмотрел туда же, куда до этого посмотрел Платон.

В этот момент посреди собравшихся неожиданно ударила молния.

Основоположник снова очутился в своём рабочем кабинете на улице Люсиновской в Москве. Он осмотрелся вокруг — в комнате ничего не изменилось. Часы на дисплее показывали, что его не было чуть более десяти минут. Последними словами, которые были записаны, оказалась фраза, оканчивающаяся на «…Перун, Зевс, Бог…».

«Это примерно то самое время, которое я и отсутствовал, — подумал основоположник. — Интересно, как вообще можно решить эту задачу: был ли я в своём кабинете и мне это привиделось или я действительно виделся с Платоном? Ощущения от увиденного очень реальные. Даже голос Платона, да и голоса всех остальных до сих пор звучат в ушах вполне естественно».

Пока он рассуждал об этом, машинально заглянул и словарь, чтобы посмотреть этимологию названия улицы. Оказалось, что слово «Люсиновская» однокоренное с латинскими словами «Закон» и «Свет»:

— …Люстра, Люцифер, — читал вслух основоположник. — Отсюда Перун, Зевс. Бог…

Структурные мечты

Платон, старец Кулик. Эйн Вейзель и Настя принялись отряхиваться от меловой пыли, которая после удара молнии повисла над ними плотным облаком разлитого небесного молока.

— Я нехорошо поступил, — признался Платон.

— Вы сами себя лишили общения, — подтвердил Бензель.

— Возобновить сеанс некоторое время не удастся, — констатировал старец Кулик.

— А что случилось? — поинтересовалась Настя, совершенно не понимая сути происходящего.

— Уважаемый Платон чуть было не увлёк читателей на секретные территории мироздания, — ответил Вейзель. — Этого делать нельзя.

— А Организмика не секретная? — удивилась Настя.

— Организмика уже не секретная, — пояснил Вейзель. — Но она далеко не последняя в списке знаний, которыми овладеет человечество в скором будущем и в дальнем будущем. Пока за границу Организмики человечеству заходить нельзя — сначала нужно осознать Организмику.

— Я бы с удовольствием стал преподавать Организмику в своей Академии, — продолжая отряхивать пыль, произнёс Платон.

— В своей Академии? В той, которую вы создали в древности? — удивился Вейзель, тоже стряхивая пыль со своей одежды.

— Да, в той самой, — кивнул Платон.

— Но тогда бы вся история развития планеты пошла по другому пути! — сказал Вейзель.

— Естественно! — согласился Платон. — И я понимаю это. В моё время, то есть в конце эры Овна, нельзя было преподавать знания, направленные на организацию. Они бы привели к огромным разрушениям в последующую эпоху — в эру Рыб. Да и мы с вами понимаем, что теперь уже ничего и не изменишь.

— Интересно, — сказал Вейзель. — Ну, а, допустим, у вас появилась такая возможность. Как бы вы объясняли Организмику в своей Академии?

— Например, вот так! — мечтательно ответил Платон — Описывая простым языком устройство мира, я бы сказал так. Устройство мира заключается в том, что мир состоит исключительно из организмов. Эти организмы организованы таким образом, что из более мелких организмов состоят более крупные. И мелкие, и крупные организмы, в свою очередь, организованы в самостоятельные организмы. Все организмы построены согласно своим организмическим матрицам. Процессы дробления и укрупнения организмов бесконечны.

— У вас прекрасно получается! — восхитился Вейзель.

А Платон продолжал:

— Следует отметить, что с позиции Организмики естественным образом объясняются и дао, и сат, и тянь, и брахман, и хаос, и материя.

— Как это? — снова удивился Вейзель.

— Например, хочешь получить сахар? — принялся объяснять Платон. — Тогда соответствующим образом организуй определённое количество углерода, кислорода, водорода.

— Это теперь знают все, — согласился Вейзель.

— Да. — продолжил Платон, — но перед этим получи углерод, кислород и водород, организовав соответствующим образом определённое количество протонов, и электронов.

— А перед этим организуй кварки так, чтобы получилось нужное количество протонов, электронов, — продолжил Вейзель.

— А из чего организовать кварки, мы пока не знаем, — с сожалением добавил Платон.

— Вы знаете про кварки? — удивился Вейзель.

— Нет! — признался Платон. — Просто вас послушал.

— Но всё равно, в преподавательском искусстве ним равных нет! — ещё раз похвалил его Вейзель.

Платон зардел. Стало видно, что ему нравится помыла. Как, впрочем, и любому человеку…

Но если у нас уже есть хотя бы углерод, мы можем из него организовать получение графита, угля, алмаза, — продолжил Платон. — Процессы организации структуры, то есть управляющие матрицы, будут разными, но наполнение углеродом, то есть информацией, — одно. И состоять оно будет из разных организмом — электронов, протонов.

— Всё правильно! — опять похвалил Вейзель Платона, но уже с некоторым подозрением. — Сомневаюсь я, что вы просто нас послушали и всё. Что-то уж боль но хорошо знаете предмет, и всё у вас гладко так излагается.

— Ладно, — ответил Платон. — Признаюсь, не мучьтесь. Среди звёзд учение об Организмике уже распространилось и вошло в тамошнюю, так сказать, моду. Мы уже всё об этом знаем и понимаем.

— Тогда, раз вы уже всё знаете, расскажите нам особенно интересные места, — предложил Вейзель.

— Интересные или нет, важно не это, — ответил Платон. — Важно то, что привычным понятиям Организмика дала новые определения.

— Например?

— Например, организм — любой набор информации, ограниченный управляющей матрицей, — ответил Платон. — Это главное определение.

— А информация?

— Информация — составная часть наблюдаемого организма — мельчайший организм, матрица которого в контексте поставленной задачи рассматривается как единое целое, — процитировал Платон как заправски и медалист.

— А вот ещё одно понятие, которое всё время вертится на языке, — матрица.

— Матрица организма — вид структуры определённого организма, которому должно соответствовать информационное наполнение данного организма, что-бы быть данным организмом, — снова чётко произнёс Платон.

— Как-то вы всё очень уж точно запомнили, — подозрительно спросила Настя, листая вслед за Платоном первый том Организмики и сравнивая тексты определений.

— Так мы и разрабатывали эти определения, — улыбнулся Платон.

— Как?! — удивилась Настя.

— Всем, что называется, небесным «двором», — ещё риз улыбнулся Платон.

Настя в полном непонимании посмотрела сначала на Эйна Вейзеля, а потом на старца Кулика. Оба смотрели на неё и так же, как Платон, хитро улыбались.

— И материалистические определения пришлось переопределить заново, — произнёс Платон.

— Вещество?

— Вещество — информация, упорядоченная на атомно-молекулярном уровне, — снова, как на экзамене, ответил он.

— Материя?

— Материя — набор исходных информаций, структура которых в разрезе поставленной задачи воспринимается как единое целое, — прозвучал такой же чётким ответ.

— Энергия?

— Энергия — частный случай поддающегося контролю наблюдателя процесса рекомбинации доступных информаций, — снова отчеканил Платон.

— Слушайте! — ответил на всё это Вейзель. — А ведь Настя права: возникает подозрение, не вы ли, случаем, основоположнику Организмику надиктовываете? А то мы всё его хвалим. А может надо хвалить не его, а вас?

Настя активно закивала вслед словам Вейзеля.

— Хвалите его, — ответил Платон. — Он заслужил. Ну, а наша роль — диктовать. Кстати, а кто, вы думаете, диктовал Эйнштейну теорию относительности? Кто диктовал Максвеллу его знаменитые уравнения? Неужели вы всерьёз могли предположить, что будущее рождается в умах вчерашних учёных?

— Ну…. - протянула Настя, а старец Кулик и Эйн Вейзель сделали вид, что тоже мычат.

— Нет! — ответил Платон на свой вопрос. — Будущее диктуем мы, звёзды. И я, Платон, отвечаю за конкретный поток этого самого будущего. Хотя вы меня и отправили в ссылку в прошлое, как будто я какой-то мнимый организм…

— Не вопрос! — театрально возбудился Вейзель, получив команду сыграть на Настю. — Давайте проверим!

— Что проверим? — отозвался Платон, сразу же сообразив, что нужно подыграть.

Настя впилась глазами в эту пару и стала ждать, развязки.

— Проверим, вы или не вы надиктовали основоположнику эту самую Организмику, — ответил Вейзель и, потирая руки, добавил: — да ещё и из будущего!

— Валяйте. — махнул рукой Платон.

— В процессе становления Организмики сформулированы собственные законы, — занервничал Вейзель.

— Вы можете назвать их?

— Естественно! — крайне уверенно ответил Платон

— Мы же сами их со всей Вселенной собирали.

— И каковы же они? — театрально сгорая от нетерпения, торопил Платона Вейзель.

— Ну…. — Платон очень артистично сделал вид, что он сильно задумался, а потом, увидев, что Вейзель окончательно разнервничался, выпалил: — Первый закон — Информация рождает информацию». Второй — «Подчиняясь, управляю». Третий — «Структурировано всё». Четвёртый — «Существую в интервале». Пятый — «Постоянство изменяю». Шестой — «Коммуникативно всё». Седьмой — «Живу в живом». Восьмой — «Движется всё». Девятый — «Упорядоченный хаос приобретает интеллект». Десятый — «Нарушением симметрии достигается движение». Вот они законы Организмики!

— Вы что, правда, диктовали? — наиграно гундосо ответил Вейзель, незаметно для Насти подмигивая Платону.

— Правда, — ответил Платон, подмигивая в ответ и ним демонстрируя, что его «правда» такая же правда, как иная ложь.

Настя совсем перестала понимать происходящее. Он не знала, что и думать. То ей казалось, что Платон шутит, то говорит всерьёз. Точные формулировки, которые он выдавал, конечно, о многом говорили. По чтобы звёзды проводили вселенский диктант, к этому Настя была ещё не готова.

— Не может один человек решить столь сложную задачу, — сказала она.

— Поэтому надо транслировать её решение непосредственно в голову тому, кто занимается такой задачей, — согласно ответил Вейзель.

— И если этот человек в состоянии поймать такую трансляцию, — продолжил Платон, — то он воспримет её как диктовку и всё как следует запишет.

Такой способ формирования нового мировоззрения наиболее результативный, — продолжил старец Кулик. — Потому что он позволяет передать новое знание не искажения и сразу в целом объёме, а не кусками.

Выходка Эйнштейна

Эйнштейн сидел за своим письменным столом и думал. Думы, как всегда, прямо распирали его сознание. С малолетства Альберт слышал в голове голоси Сначала они его пугали. Потом он привык к ним А после нескольких удачных подсказок Эйнштейн на чал им доверять.

Опубликовав в 1905-м году в немецком журнале «Annalen der Physik» основные принципы теории относительности, Альберт Эйнштейн сделал ряд выводов, изменивших научное физическое видение окружающего мира.

Сразу после публикации он, сам того не осознавая, превратился в двух близнецов, разбегающихся в разные стороны. Один Эйнштейн олицетворял торжество научного гения. Он шёл в ту сторону, где уже маячили невдалеке похвалы, награды и премии. Другой Эйнштейн олицетворял сумму плагиата и шарлатанства Он шёл в противоположную сторону — туда, где находилась критика, обвинения в ничтожности, оскорбления и грязные ругательства.

Это было похлеще, чем знаменитый парадом близнецов. Но Эйнштейн вряд ли мог этого избежать Только под лежачий камень вода не течёт. А уж если камень поднят, то…

Сейчас же исследователь по-прежнему сидел за своим письменным столом и вслушивался в собственный мозг. Надтреснутое серое вещество, хотя и страдало изрядным расщеплением, сейчас предательски молчало. Эйнштейн не знал, как его расшевелить.

Он встал, прошёлся по комнате, подошёл к зеркалу и показал зеркалу и самому себе язык.

Какой чёрт или ляд его дёрнул? Эйнштейн этого объяснить так уже никогда и не смог. И его об этом никто и не спрашивал.

Просто в тот самый момент, когда Альберт вытягивал свой язык в сторону пустого, как ему казалось, зеркального пространства, в этом самом пространстве перемещалась целая процессия во главе с Антоном. Идущие на свет, знали, что их ждёт встреча с Эйнштейном, поэтому они включили камеру заранее и держали её наготове. Она и сняла язык Эйнштейна во всей его отвратительной красоте.

— Что вы собираетесь делать с изображением моего языка? — осторожно, намёками принялся узнавать Эйнштейн.

— Ничего не собираемся, — ответил Антон, и Эйнштейн с облегчением выдохнул. Антон дал ему возможность лишить свои лёгкие набранного с запасом воздуха и продолжил: — Мы уже всё сделали!

— Что «всё»? — чувствуя подкатывающий ужас, просил Эйнштейн.

— Ваша фотография с высунутым языком в нашем времени является очень популярной, — ответил,» моясь, Антон. — Она во всех учебниках, во всех компьютерах.

Не сразу стало понятно, от чего Эйнштейн расстроился больше. Или оттого, что у него появились гости из будущего, или из-за того, что его язык рассматривают все, кому не лень, в том числе и в том самом будущем.

Наконец Эйнштейн выбрал для себя более важный вариант.

Вы из будущего? — повторил он вопрос, который звучал у него в голове вот уже целых две минуты после того, как прямо из зеркала к нему вышли странно одетые люди.

— Да, — коротко ответил Антон.

Эйнштейн опять машинальными движениями стал показывать свой язык.

— Извините, это от неожиданности, — прокомментировал он свой поступок и добавил: — Можно узнать, цель вашего визита?

— Да вот 99 лет тому назад вы сделали такое утверждение. Из-за невозможности измерения присутствия движения ввиду отсутствия привязки исследуемого объекта к какой-либо системе отсчёта вы сделали вывод об отсутствии абсолютного движения и о наличии лишь относительного движения.

— Было такое, — согласился Эйнштейн после нс очень долгих раздумий. — И что вас смущает в этих словах?

— Не смущает, — ответил деловито Антон. — Просто по прошествии 99 лет со дня публикации мы можем твёрдо сказать, что этот вывод не полностью корректен. Например, электрон может вращаться вокруг ядра миллиарды лет, и состояние его относительного покоя можно зафиксировать, только используя ту систему отсчёта, которая совпадает с самим этим электроном, Но влияет ли эта или любая другая система отсчёта на движение электрона? Нет!

— Юноша, — уже совсем взял себя в руки Эйнштейн, — кто и вокруг чего вращается? Говорите, пожалуйста, понятным языком. Положим, о том, что такое «электрон», я догадываюсь. Но что такое «ядро»'/ И, кстати, что такое «компьютер»?

— Электрон — это элементарная частица, — ответил Антон, ощущая себя более умным, чем сам Эйнштейн.

— Из неё состоят атомы. А ядро — это центральная часть атома, вокруг которой вращается электрон. Вся конструкция атома напоминает Солнечную систему с центральным Солнцем и вращающимися вокруг него планетами.

— У вас талант преподавателя, — ответил Эйнштейн, не желая больше продолжать обсуждение этой проблемы с явным дилетантом. — Я всё понял. Только не понял ваших претензий к моим выводам.

— Всё очень просто, — ответил Антон. — Мы сформулировали такую теорему: любая система отсчёта влияет лишь на параметры оценки наблюдателя и никоим образом не влияет на сам исследуемый объект. И из этой теоремы можно сделать вывод, обратный нашему выводу, уважаемый Альберт Эйнштейн: движение тел абсолютно, относительность его устанавливает наблюдатель.

— Нет! И ещё раз нет! — яростно начал было атаку Эйнштейн, но потом неожиданно замолчал. Он некоторое время походил по комнате и потом добавил: — Ну, что ж, я согласен. «Любая система отсчёта влияет лишь на параметры оценки наблюдателя и никоим образом не влияет на сам исследуемый объект». Ну, что ж, я согласен. Мне пришлось много размышлять над системами отсчёта, и ваш вывод для меня приемлем. Чтя всего он не объясняет.

— Как не объясняет? — удивился Антон. — Увеличивая размеры рассматриваемого организма, а также принимая предмет изучения и измерения за единичным атом, мы вообще можем движение электрона в в I оме не принимать в расчёт!

— Опять вы ребусами изъясняетесь! — накатил Эйнштейн.

— Электрон скоро откроют, и вы всё узнаете сами. — объяснил Антон. — А атом вы и так знаете.

Эйнштейн промолчал.

— Так вот, если мы сделаем то, что я сказал, то появится другое движение — тепловое, броуновское, продолжил Антон.

— Если мы сделаем вид, что нас не интересу с! внутреннее строение частиц, а интересует только их поведение как целых объектов? Я правильно вас понял? — уточнил Эйнштейн.

— Правильно! — кивнул Антон и продолжил:

— И, опять же, та система отсчёта, которая будет совпадать с этим самым атомом, даст нулевые показания его движения.

— А та система отсчёта, которая совпадает с электроном? — спросил Эйнштейн.

— Даст нам измеренное вращение ядра этого атома по отношению к электрону, — ответил Антон.

— Всё понятно. У вас воистину талант, дорогой юноша! — сказал Эйнштейн и предложил: — Давайте же расширим нашу абстракцию до бесконечности в сторону минимума и в сторону максимума.

— Я слушаю, — заинтересованно произнёс Антон.

— Мы получим интересный результат, — продол жил Эйнштейн. — Первое — состояние покоя вообще не достижимо. Второе — заявление об измеренном со стоянии покоя является определением координат места, где находится наблюдатель.

— Уважаемый Эйнштейн, признайтесь, то, что вы сейчас сказали, вы подсмотрели в Организмике, сузил глаза Антон. — Вы всё повторили слово в слово.

— Да, да… Списал… А как же 99 лет? — улыбнувшись, спросил учёный. — Просто язык математики настолько универсален, что на нём можно читать тексты тобой древности. И на этом языке можно говорить с людьми любых эпох.

— Здесь я с вами, конечно же, согласен, — ответил Антон.

— Сделаю ещё одно уточнение, — продолжил Эйнштейн. — Стоит отметить, что переход из одной системы координат в другую сводится прежде всего к решению вопроса об учёте совместного движения либо об учёте некоторых из них.

— Поясните!

— Чем большее количество совместного движения, то есть разных систем отсчёта, будет учтено при решении данной конкретной задачи, — ответил Эйнштейн, — тем точнее будет результат.

— Вы замечательный учёный! — признался Антон и добавил: — Я, идя к вам, был настроен скептически. Всякое говорят и всякое пишут… Но теперь, пообщавшись с вами, я понял, что вы действительно заслуживаете славы в веках. Ведь уже прошло 99 лет…

Пока Антон это говорил, Эйнштейн судорожно соображал как прекратить эту галлюцинацию. И ничего лучшего, чем снова показать пришельцам свой язык, он не придумал. В конце концов, клин клином вышибают.

Эйнштейн вздохнул, глядя на всё ещё говорящего Антона, и показал ему язык. Антон запнулся и кашлянул.

— Вы думаете нам пора? — спросил он. — Ну, тогда пока.

Визитёры развернулись, сделали шаг в зеркало и исчезли.

Эйнштейн постоял ещё минут десять с высунутым языком у зеркала, а потом, когда язык окончательно засох, учёный руками осторожно затолкал его себе и рот и поверх плеснул немного воды.

Эйнштейн представил как выглядит его выходка в будущем и самокритично произнёс:

— Бесконечны лишь Вселенная и глупость человеческая, при этом относительно бесконечности первой из них у меня имеются сомнения, — потом подумал как это всё-таки смешно выглядит, и добавил с улыбкой: — Единственный разумный способ обучать людей — это подавать им пример.

Новое мировоззрение

— Каждому ещё со школы знакомы основные вопросы бытия, — начал старец Кулик. — К ним относятся следующие. Что такое материя? Что такое дух? Что такое или кто такой Бог? Зачем нужна вера? Откуда взялся человек? Как формируется сознание? Кто сот дал космос? Издревле многих волнуют и такие вопросы. Как устроен мир? Как соотнесены в нём материальное и духовное начала? Хаотичен мир или упорядочен? Какое место занимают в нём закономерность и случай, устойчивость и изменение? Что такое покой и движение, развитие, прогресс и критерии прогресса? Что такое истина и как отличить её от заблуждении или преднамеренных искажений, лжи? Что такое со весть, честь, долг, ответственность, справедливости, добро, зло, красота? Что такое человеческая личное!и и каковы ее место и роль в общественной жизни, ж тории? И, наконец, в чём смысл человеческой жизни? Есть и другие, не менее важные вопросы. И, пытаясь на них найти ответ, человек подчас проходит мимо этих самых ответов.

— Припоминаю слова, которыми сформирован наш мир, — ответил Вейзель. — Организация, организм, организовали… А давайте рассмотрим пример, в котором некая организация организовала, допустим, праздник!

Старец Кулик хотел было пошутить, но потом по какой-то причине передумал и просто намекнул Вейзелю, что затея с праздником не очень. На что профессор пожал плечами и сразу же переключился на другое.

— Орган и органист, органично и органический, орган человека, орган управления, орган власти, коммерческая организация, — продолжил Вейзель. — Эти с лова известны всем. Но пока мы были слепы к тому, что повторяется так часто и повторяется везде.

— А давайте разберём несколько понятий. — раздался голос кого-то из студентов. — Например, что означает то, что мы обозначаем словом «устроено»?

— …Можно так объяснить, — снова с ходу перестроился Вейзель. — Каким образом части организованы между собой, чтобы их взаимодействие и взаиморасположение были соответствующими термину «устроение».

— А понятие «мир»?

— Понятие «мир» вполне возможно рассмотреть с точки зрения некой организации, в которую входят пещи, тела, человек, организмы и взаимодействуют между собой, — ответил Вейзель.

— Соотношение?

— Понятие «соотношения» сводится к тому, — ответил Вейзель, — что необходимо описать нахождение данной части организма по отношению к целому организму.

— То есть, просто относится к организму и всё? спросил студент.

— Необходимо описать организованность частей размеров, взаимодействий в составе организма или вне него, — пояснил Вейзель.

Инициативу перехватил старец Кулик.

— Далее, — сказал он, — понятие «материи» уже давно разделено наукой на неорганическую и органическую, ту субстанцию, что составляет наши организмы и другие организмы.

— Материя это не то, а вот духовность? — спроси и студент.

— Понятие «духовность» сложнее, — ответил старен Кулик. — Оно определяет течение мыслительных и чувствительных процессов внутри органа мышлении разумного организма.

— Человека?

— Не обязательно только человека. Но таким организмом может являться и человек разумный, — уточнил старец Кулик.

— А вот у древних всё строилось на хаосе, — произнёс студент.

— Необходимо добавить, что понятие «хаоса» определяет неорганизованность некоего процесса, неорганизованность материи и духа, — ответил старец Кулик.

— А порядок?

— А понятие «упорядочение» напрямую говорит о принятии неким сообществом организованного устройства, построения, — теперь уже ответил Вейзель.

— Ясно!

— А сейчас вернёмся к первым трём вопросам, сказал Вейзель. — Напомню их. Первый: как устроен мир? Второй: как соотнесены в нём материальное и духовное? И третий: хаотичен он или упорядочен? Для начала мы просто перефразируем эти вопросы, не меняя их содержания и подставив полученные нами выше расшифровки. Что в итоге получится? Кто озвучит вариант?

Студенты зашушукались. Собственно, мыслей по этому поводу в голову как-то не приходило. А если и улетала одна, то она быстро, сообразив, что здесь всё не так уж и просто, вильнув «хвостом», тут же покивала мозг. По мере обсуждения студенты превратились в жужжащий рой. Они всё громче и громче обсуждали поставленный вопрос, стремясь найти ответ хотя бы из чувства соперничества.

— Получим следующее, — вдруг раздался голос одного из студентов, срезав сразу макушку шума. — Иопросы будут звучать так. Первый: как организована организация, состоящая из всяких организмов? Второй: как организовано взаимодействие неорганических и органических составляющих всяких организмов и составляющих, находящихся вне организмов, с процессами внутри органа мышления разумного организма — человека разумного? И, наконец, третий: не организована организация, состоящая из организмов (мир), пни организована неким способом?

Аудитория молчала, рассматривая выдающегося мыслителя и кивая в такт его высказываниям. Все одобряли такой «перевод» и удивлялись: как это они сами не догадались до такой простоты?

— Ну, что ж, — согласился Вейзель, внимательно наблюдая за отличившимся и за реакцией зала на этот подвиг. — Попытка засчитана! У вас получилось! А теперь давайте проанализируем озвученный вариант. Кто готов?

Теперь уже многие были готовы — ведь главное начало, а там уж мысль польётся рекой.

— Он использовал пятнадцать раз слова с корнем «орган»! — произнёс другой студент. — Даже на этой статистике мы можем сделать интересные выводы И главный из них — об устройстве мира. Он может звучать приблизительно так: мир — это некая субстанция, организованная в различные организмы.

— А я бы сказал иначе, — возразил ему третий студент. — Мир — это субстанция, структурированная множеством организмов.

Вроде бы разница не велика. Однако она есть. Если в первом случае посыл «мир — это субстанция, организованная в различные организмы» говорит о том. что в мире присутствует процесс организации, который привычно подразумевает наличие активного организационного начала, то во втором случае под понятием структурирования подразумевается прежде веет неактивное начало.

А между активным и неактивным началами подразумевается разница в том, что первое имеет интеллект а второе — нет.

— Что же это за субстанция, организация или структуризация которой является мерилом «нежизни». жизни, тела, духа, человека, природы — всего? — спросил старец Кулик, оставляя за скобками спор о процессе и выводя на первый план идею чего-то первоиа чального.

— Может быть материя?

— Время?

— Информация?

— Мера?

— Энергия?

Старец Кулик спокойно дождался, когда все варианты были исчерпаны, и предложил:

— Давайте разберёмся. Начнём с того, что предположим: термин «место» определяет положение чего-либо в конкретном месте организма или организации. То есть он определяет организационную подчинённость некой части вполне конкретным организационным требованиям организации. То есть что-то, пока не понятное, занимает это место. Что скажете о термине "занимают»?

Теперь студентам было проще. Ключик к пониманию найден — дальше дело за техникой.

— Термин «занимают» определяет нахождение или пс нахождение некого организма в отведённом ему месте в некой организованной структуре, — ответил студент.

— Хорошо. Теперь у нас есть два термина, объединённых в логическую пару — «занимают место». Следующий термин — «закономерность»? — спросил старец Кулик.

— Этот термин определяет соответствие реальной структуры организации какому-то плану-закону. Этот закон может быть установлен человеком, текстом, сипами природы или ещё чем-либо. А в общем случае закономерность устанавливается соответствующей матрицей, по которой создаётся данная организация, — очень умно ответил очередной студент.

Он тоже «срубил» одобрительные взгляды сокурсников и немного возгордился этим. Юноша сел на своё место, а вброс в кровь специфической дозы химического гормона немного парализовал его способности к дальнейшему мышлению.

— Теперь термин «случай»? — пришёл коллеге ни помощь Вейзель.

— Он определяет изменение реальной структуры организации по сравнению с исходной матрицей — матрицей создания такой организации, — пришла очередь Пн сти отвечать. — Причём случайные изменения были вы званы внешними факторами, наступление которых в матрице организации не запланировано, а следовательно, не отражено и, естественно, не допускалось.

— Но оно наступило? — сказал старей Кулик, утвердительно и одобрительно кивнув девушке в ответ.

— Да. оно наступило, — согласилась Настя. — Но они и должны были наступить независимо от личной матрицы-программы организма. Ведь эти изменения были продуцированы другой организацией, а не самим организмом. Вот этот самый «чужой» результат воздействия, результат воздействия продукта другого организма и вызвал незапланированные изменения в организации структуры первого организма.

«О, как мудрёно», — снова зауважал Настю Антон.

— Термин «устойчивость»? — не унимался старен Кулик.

Но ему и не нужно было униматься. Кое-кто уже сидел и ждал его паса, имея наготове любой ответ практически на любой такой вопрос.

— Он определяет неизменность, постоянство структуры, то есть матрицы организации. Эта устойчивость проявляется под воздействием неких внешних факторов, — коротко и чётко ответила Нона.

Антон широко улыбнулся Ноне, подавая тем самым ей знак, что он бдит за её успехами и очень даже их приветствует. Нона, получив послание Антона, ответила ему гораздо более сдержанной улыбкой. Но это была, возможно, первая улыбка Ноны, которой она удостоила влюблённого юношу.

Антон был счастлив! И дальнейший разбор научных терминов его уже не интересовал. Сознание юноши рисовало чудесные картины, в которых его и Нону соединяли такие мощные объятия и поцелуи, что Ан- юн даже «поплыл».

Он решил собраться и показать Ноне, что и он не лыком шит. Оставалось только получить пас от профессора, а там уж Антон, безусловно, выдаст свою прекрасную и очень умную трактовку очередного незатейливого слова.

— Термин «изменение»? — прозвучало в аудитории.

— Этот термин является результатом того, что реальная структура организации стала не соответствовать той закономерности, которая устанавливала для ной структуры вполне определённый вид, который на организация и приняла вначале, — несколько путано ответил Антон.

Нона улыбнулась, и Антону показалось, что в этой её улыбке уже не было той влюблённости, которую он in метил в прежней улыбке. Точно юноша понять это нс мог. Но ему определённо так показалось. Антон оставил мозгу возможность сомневаться и надеяться. А что ему ещё оставалось?

Тем не менее, старец Кулик похвалил группу и улыбнулся Антону:

— Ну, что же, молодцы! Теперь вернёмся к четвертому вопросу. Он — такой: какое место в мире занимают закономерность и случай, устойчивость и изменение?

Теперь, расшифровав понятия, можно перефразировать этот вопрос, не меняя содержания, но измени к слова-термины, — ответила Настя.

Она заметила эти переглядки, которыми обменялись Антон и Нона, и ей была такая связь не приятии Настя сделала паузу и посмотрела на Нону. Она постаралась сохранить свой взгляд нейтральным, но вложить в него всю свою женскую ненависть. Нона это поняла и злобно улыбнулась в ответ.

— Получим вот что, — продолжила Настя. — Вопрос будет длинным, поэтому я его озвучу по частям. Какова организационная подчинённость и нахождение либо ненахождение организма в составе организации? Соответствует ли реальная подчинённость организма той, что установлена матрицей организации? Или реальная подчинённость организма отлична от требований матрицы организации, и эти отличия явились результатом воздействия другого организма? Осталась ли неизменном структура матрицы организма и организации от воздействия на неё внешнего организма? Или испытавшая воздействие внешнего организма структура организации стала не соответствовать начальной? Это один вопрос Просто он стал более детальным.

— Вы сегодня в ударе! — искренне похвалил Вейзель Настю.

Девушка снова пристально посмотрела на Нону. Но та теперь едва дёрнула улыбкой и демонстративно отвернулась. Победив свою соперницу, Настя посмотрела на Антона. Он сидел ошеломлённый и, не снимет выражения удивления со своего лица, кивнул ей несколько раз в знак согласия и одобрения.

Но потом, вспомнив о Ноне и не удержавшие!., привычно пустил косяка в сторону своей любимой.

Настя опять расстроилась. Ей надоела эта автоматичность в поведении Антона. Её бесила ослиная привязанность своего избранника. Настю злило то, что Антон предпочёл ей какую-то Нону…

— Подведём итог вашим, Настя, упражнениям и всем нашим упражнениям тоже, — произнёс Вейзель. — Что мы получили? Мы использовали слова с корнем орган» тринадцать раз! И теперь мы можем сделать некоторые выводы об устройстве мира. Может, кто-то хочет озвучить этот вывод?

— Я сама и озвучу, — немного глуховато, но очень уверенно произнесла Настя. — Вывод такой: нахождение организма в структуре другого организма устанавливается матрицей большего организма; матрица организма может измениться под воздействием другого организма.

Каждое своё слово девушка отчеканила предельно ясно, и после этого Настя снова воинственно взглянула на Нону. Но та вызова не приняла и совсем никак не прореагировала на сказанное Настей.

Что там было на уме у Ноны, не известно, но старец Кулик и Эйн Вейзель тоже заметили полную отчуждённость Ноны и решили её на этом подловить.

— Уже ответив только лишь на четыре «важных» вопроса философии, мы можем установить нечто важное, — сказал Вейзель. — Нона, озвучьте нам наши выводы!

После этих слов Вейзель заговорчески посмотрел ни Настю. Он как бы демонстрировал девушке, что нот пас он сделал ей в подарок.

Но Нона не смутилась. Она спокойно выдержала паузу. Затем, не спеша, встала и уверенно произнесла:

— Некая субстанция структурирована множеством организмов так, что меньшие организмы составляют больший организм, и эта структуризация подвластна другому организму.

Удовлетворённый Антон снова «поплыл» и, чтобы этого никто не заметил, откинулся на спинку стула, демонстрируя, что он якобы находится в раздумьях.

Настя что-то прошептала, едва шевеля губами.

А Вейзель, обломавшись, смиренно опустил глаза.

В конце всего эпизода Нона так же невозмутима села на своё место.

Волшебное кольцо

— Итак, значит… Уважаемые студенты! Нам осталось лишь замкнуть кольцо постулатов Организмики. — произнёс старец Кулик. — Я бы хотел, чтобы мы сделали это вместе. Кто первый?

Настя уже разъярилась. Её взбесило презрительно ледяное спокойствие Ноны. Но ещё больше взбесило то, что Антон реагирует на Нону, как щенок на косточку.

— У нас есть два постулата, — сказала она. — Для кольца нам нужен третий постулат.

— Есть предложения?

— Я предлагаю такой, — ответила Настя. — Один матрица определяет один организм.

— Что ж, давайте посмотрим, насколько замыкаться в таком случае кольцо постулатов, — согласился Вейзель. — Что нам говорит первый постулат?

— Первый постулат определяет, что всякий организм состоит исключительно из информации о взаимодействии информаций, — ответила Настя.

— Второй?

— Второй постулат выявляет механизм выделения одного единственного организма из множества информации, — снова чётко ответила девушка. — Вторым и предлагаю поставить только что озвученный мной «третий» постулат: одна матрица определяет один организм.

— И тогда третий?

— И, наконец, третий постулат устанавливает связь любого одного-единственного организма с другими организмами, — ответила Настя. — Всякий организм является составной частью организма более высокого уровня.

— И где же здесь кольцо?

— А связь с организмами более низкого уровня устанавливает первый постулат, — ответила девушка. — Как видим, кольцо действительно есть, и оно замкнутое.

— Да, вы правы, — согласился старец Кулик. — Кольцо есть, и оно прекрасно связано!

Настя, довольная собой, села на своё прежнее место и снова произвела рекогносцировку. Нона продолжала сидеть спокойно. Антон кивал в знак согласия, и в его глазах была отчётливо видна искорка восхищения.

Искорка восхищения ею, Настей!

— И. более того, — продолжил старец Кулик, — оно ещё и вращается, то есть последовательность логических сцепок можно рассматривать начиная с любой тики этого кольца. Давайте рассмотрим примеры. Нона?

— Например, возьмём в качестве отправного постулата второй — одна матрица определяет один организм, — сходу ответила девушка, как будто специально к этому готовилась. — Этот постулат определяет любой единичный организм, выделяя его как единое целое и не вдаваясь в подробности его связей. А вот два других постулата устанавливают эти связи.

— Как именно выглядят эти связи?

— Первый постулат — всякий организм состоит исключительно из информации о взаимодействии им формаций — устанавливает связи данного организма по отношению к информации, входящей в его состав. То есть к более низкоуровневой. Второй постулат всякий организм является составной частью организм.: более высокого уровня — устанавливает внешние связи данного организма. То есть связи организма с организмами более высокого уровня. Система из трёх при ведённых постулатов и при таком повороте оказывается исключительно жизнеспособной.

— Изумительно! — не удержался и похвалил старен Кулик девушку. — Есть ли ещё примеры?

— Есть третий вариант работы кольца постулатов, снова выступила Настя, которую спокойное выступление Ноны ещё больше взбесило. — Если мы начина ем с третьего — всякий организм является составной частью организма более высокого уровня, — то мы как бы спускаемся по организмической цепи вниз. То есть нам нужно найти такой организм, который являете и «всяким» и который является «составной частью» организма более высокого уровня.

— Как определить такой организм? — поинтересовался старец Кулик.

— Очень просто! — ответила Настя. — Мы должны взять множество низкоуровневых информаций и, учитывая, что всякий организм состоит исключительно и: информации о взаимодействии информаций, выделить из этого множества искомый организм. Причём, с учётом того, что одна матрица определяет один организм.

— Всё правильно! — ответил старец Кулик и, обращаясь ко всей группе, добавил: — Сегодня наши красавицы в ударе!

Третьи трансформации

— Вот вам весы! — громко и неожиданно произнёс Вейзель, обращаясь к аудитории и водружая в центре i цены какую-то феерическую конструкцию.

Она состояла из трёх симметрично расположенных чашек для взвешивания и одной вертикальной стрелки. Стрелка указывала на центр, демонстрируя уравновешенность весов.

— Идите сюда, господа студенты! И разделитесь на фи группы, — продолжил Вейзель.

Пока студенты суетливо топтались и деловито кучковались, подразделяясь на три затребованные группы, Вейзель оповестил:

— Задача для всех трёх групп одна. Надо правильно назвать три главных параметра, по которым делятся нее организмы в мире. А ещё надо правильно назвать три параметра, которые противоположны трём первым. То есть с вас — всего шесть параметров. Понятно?

— Да! — последовал ответ.

— Вот вам три гири, — продолжил Вейзель. — Каждая гиря соответствует одному параметру. Называете параметр и кладёте гирю в чашку. Всё просто!

Теперь уже не все ответили «да!».

— Ерунда какая-то! — стал задираться Антон и, получив одобрение большинства, добавил: — А если не назовём? Двойку поставите?

Антон рассмеялся, а Вейзель отреагировал спокойно и даже как-то по-киллерски холодно:

— Эти весы управляют сценой, на которой вы стоите. То есть сцена будет наклоняться так же, как наклонятся эти весы. Если наклон будет сильным, то вы можете сорваться со сцены. А там, под сценой, жерло вулкана, в котором кипит лава. Обернитесь и посмотрите!

Студенты обернулись, посмотрели и ужаснулись. Действительно, за пределами сцены зияла пропасть, и в ней кипела какая-то оранжевая тягучая масса Девчонки закономерно принялись пищать.

— Итак, три, два, один — начали! — скомандован Вейзель.

Сцена стала медленно крениться в одну из сторон, и студенты вдруг всем своим существом ощутили глубокий смысл того, что было заключено в этой «игре». Игра за жизнь!

Как-то со всей очевидностью вдруг стало ясно, что надо прекращать истерику. Юноши очухались первыми. Автоматизм сработал уже на первых секундах ситуации, угрожающей жизни. Студенты принялись учинять серьёзный мозговой штурм.

— Кто читал Организмику? — крикнул Антон. — Там есть структура разделения организмов по трём главным течениям?

— Кто-кто, — съехидничали ему в ответ соседи, — профессор Вейзель читал. Он всё читал и поэтому нам эту бяку и устроил!

— Понятно! — разочаровано промямлил Антон и уже совсем себе под нос буркнул: — Придётся самим думать…

— А я думаю, что дело здесь не в том, что и кто читал. Везде, и в том числе и в Организмике тоже, организмы разделяются, по крайней мере, на два течения. Это деление идёт по признаку наличия жизни. То есть живой данный организм или он неживой, — наконец договорил другой студент.

Он стал трудно и нудно объяснять свою мысль:

— Это выражается в наличии или отсутствии в структуре организма инструментов, способных полеживать матрицу этого организма в неизменном вице. То есть в виде, постоянном в течение некоторого, достаточно долгого времени. Даже лучше сказать, в течение всей жизни организма.

Студент замолчал, сосредоточенно почесал переносицу и решительно произнёс:

— Я думаю, что это первая пара критериев, так сказать.

— Хорошо, — ответил Антон, неотрывно смотря на опускающийся край сцены.

Сцена продолжала опускаться, и юноша понял, что ничего не произошло. Либо версия неправильная, либо они пока что-то не так делают. Антон, обращаясь к опальным, громко спросил:

— Все согласны?

Остальные студенты настолько широко раскрыли or ужаса глаза, что когда в согласии принялись кивать, мелки чуть не повываливалиеь из орбит. Ребятам буквально пришлось держать глаза руками.

Антон, заручившись единогласной поддержкой in кого вот лупоглазого большинства, положил первую гирю на ту чашку, напротив которой сторона больше всего просела в пропасть. Ребята напряглись в ожидании.

Они молча смотрели на чашку весов, гирю и сами весы. Но несколько секунд ничего не менялось.

«Не угадали». - подумали студенты.

Но вот опускание того края, на чашку против которого положили гирю, прекратилось. И ещё через несколько секунд этот край начал выравниваться, одно временно заваливаясь в другую сторону — в сторону одной из оставшихся двух пустых чашек. Ребята опять впали в смятение. Девчонки снова принялись пищать.

— Давайте, давайте! — сквозь писк прокричал Антон. — Не паниковать! Кто-нибудь предложит вторую пару критериев! Думайте! Живей! А то свалимся, нафиг!

— Разумный и неразумный, — крикнула Нона.

— Что? — переспросил Антон.

— Организмы разделяются ещё на два течения По признаку наличия или отсутствия разума! — повторила Нона громче. — Разумный или неразумный — вот вторая пара критериев! Этот признак выражается в наличии или отсутствии в организме систем, способных на основе восприятия и переработки внешних воздействий на организм изменять структуру самого организма.

— Что? — опять переспросил Антон.

— Да не важно! — ответила, психанув, Нона. Услышьте хотя бы сами критерии: разумный и неразумный. Понял? Все согласны?

Все закивали в согласии. Нона отняла у Антона гирю и сама положила во вторую чашку, расположенную напротив наиболее опустившейся стороны Ситуация повторилась — и вторая сторона сцены вы ровнялась. Осталась третья.

И надо же такому случиться… Ну прямо как в дешёвом кино… Одна девочка так пищала, что оступилась и чуть было не свалилась в кипящую лаву. Юноши схватили её поймать, едва уцепив за запястье. Девочку втащили на сцену, но удерживаться на этой стороне становилось всё труднее.

— Давайте третий критерий! — крикнул уже более бодро Антон.

Две первых пары критериев возникли очень быстро и очень легко. По крайней мере так всем показалось. Студенты стали автоматически ждать повторения такой удачи. И поэтому все молчали, надеясь на соседа.

В такой ситуации кругового спихивания надежды просто не могло родиться никаких пригодных мыслей. Ребята дружно морщили лбы и ощущали, как третий край сцены опускается всё ниже.

Момент тянулся вечно, некоторые даже успели смириться с ситуацией и принялись причитать.

— Зачем меня мама рожала? — вдруг сказала та девочка, которую только что спасли.

Сначала все посмотрели на неё, как на обречённую, и измерили снисходительным взглядом. Мол, что? Сдалась? Но через секунду глаза почти всех буквально впились в неё и стали расширяться.

— Что ты сказала? — хрипло прокричал Антон.

— Зачем мама меня рожала? — изумлённо ответила девушка.

— Нет! Что ты сказала? — повторил Антон уже боксе настойчиво.

— Зачем мама меня ро…

— Рожать! — хором закричали студенты.

— Способность рожать — вот что отличает одни организмы от других! — радостно прокричал Антон и обратился к остальным: — Все согласны?

— Да! Да! — радостно закричали ребята, а Антон тем временем уверенно водрузил третью гирю в оставшуюся чашу, и все принялись с видом успешно за конченного дела ждать положительной развязки.

Но край сцены продолжил опускаться.

Антон повертел гирю в чашке, потряс её, побил но ней. Всё оказалось бесполезным.

— Неправильно, — удручённо констатировал он. Надо искать другой ответ. Хотя странно. Ведь это на верняка так. Как-то ведь организмы должны воспроизводиться!

— Некоторые сами, а некоторые кто-то другой вое производит, — стала философствовать Настя, задумчиво наблюдая за языками пламени, уже облизывающими опустившийся край сцены. — Например, телёнка корова произвела на свет, а трактор произведён вовсе не таким же мамой-трактором, а совершенно другим организмом — человеком.

— Так, так, так, — включил внимательность Антон.

— Ребята! Живей! Мы же падаем! А вы о тракторах и телятах! Делать вам больше нечего! — истерически закричала на них какая-то девушка.

— То есть, ты хочешь сказать, что один организм может произвести себе подобный, а другой — нет? спросил Антон Настю, не обращая на девичью истери ку никакого внимания.

— Примерно так, — почти равнодушно согласилась Настя.

— Так, может, вот это и есть критерий? — закричи и обрадовано Антон.

Своим воплем он изрядно напугал тех, кто перед лицом неминуемой опасности уже приступил к приятным воспоминаниям всех картин своей жизни. Ну, таете, как это описывают: перед ним пролетела вся его жизнь…

— По признаку наличия системы воспроизведения организмы разделяются на два течения — это самовоспроизводящийся и внешневоспроизводимый! Это выражается в наличии или отсутствии в организме систем, способных участвовать в создании копий своего организма. Все согласны?

В ответ прозвучала единогласная тишина. Антон обвёл всех взглядом и положил третью гирю в третью чашку со словами «третья пара критериев, или третье течение — это самовоспроизводящийся организм или внешневоспроизводимый».

Ребята так заворожено смотрели на то, как Антон клал гирю в чашку, что отвлеклись от самого важного. От того, что нужно держаться. Они разжали руки и стали падать в пропасть. Девчонки принялись пищать. Но в ту же секунду, когда Антон закончил произносить слова, сцена выровнялась, а вулкан под ней исчез. Имеете со странными весами.

Падать стало некуда. Студенты лежали на полу и держались за что-то невидимое. Прошло несколько минут, пока самые отважные из них начали отпускать невидимый поручень.

А потом все встали с пола и стали отряхивать друг друга. Кто-то даже не очень громко засмеялся. А кто- то весьма фактурно ругался. Стали искать профессора.

Но Вейзель предусмотрительно исчез.

Странный выход

Первые моменты злости и ярости быстро прошли и все помаленьку стали приходить в себя, воспринимая случившееся как захватывающее приключение, Студентам потребовалось довольно много времени, чтобы обсудить по горячим следам свои приключения.

Когда первые сливки свежих воспоминаний были уже полностью сняты, студенты вспомнили о вино и нике их переживаний. А он как-то очень незаметно появился и возобновил свою лекцию.

— Новая фундаментальная наука Организмика утверждает, что «всякий организм состоит из информации о взаимодействии информаций», — после успокоительной паузы несколько гундосо промямлил профессор Вейзель. — Так ведь гласит первый постулат?

Студенты всё ещё рассаживались на свои места Они вспоминали подробности и продолжали делиться своими впечатлениями, и вопрос Вейзеля никого не заинтересовал.

— Так, — ответил старец Кулик. — И вот вам пример!

Произнося последние слова, старец Кулик стал превращаться в огромную рыбу. Он увеличивался до тех пор, пока не стал размером с трёхэтажный дом.

От неожиданности студенты разом забыли свои прежние переживания и теперь стояли в плотном ступоре. Их глаза сохли — отказываясь моргать. Они боялись что-либо пропустить.

Тем временем из-под рыбы появилась вода. Мною воды! Она стремительно и мощно заполнила всю сцену и дала возможность рыбе перемещаться. А чуть погодя это чудище уже принялось гоняться за ищущими спасения студентами.

Но прятаться было негде. Огромная рыба, вильнув пару раз своим необъятным хвостом, враз настигла сбившихся в кучу студентов и открыла рот. Мощная i ила втянула ребят в пасть молчаливого чудовища.

— Ну, всё, — запричитал Антон. — Она нас сожрала, как щепотку червей.

Студенты подчинились обстоятельствам и обречённо стали ждать.

— Когда червяк попадает в желудок рыбы, он начинает «перевариваться», — откуда-то извне раздался полный дидактизма голос Вейзеля.

Сейчас сказанное им воспринималось как приговор, поэтому студенты совсем потеряли самообладание и утратили остатки воли. Девчонки в страхе прижались к парням и тихо хныкали.

— Потом «переваренные» частички червяка проникнут через стенки желудка в кровь рыбы. Затем кровь разнесёт эти частицы ко всем частям рыбьего организма, питая его «переваренным» червяком. за счёт этого рыба восстанавливает утраченную «энергию» и получает строительный материал для роста своего организма. А «не переваренные» кусочки червяка выводятся организмом рыбы за её пределы, — очень прозрачно разъяснил Вейзель ближайшие перспективы проглоченных студентов.

— Нас такая перспектива не радует! — в сумрачном отчаянии заявил в ответ Антон.

Несмотря на то, что Вейзель был снаружи рыбы и их разделял толстый слой рыбьей плоти, он услышал. Профессор как-то хитро улыбнулся, несколько раз кашлянул и громко скомандовал:

— Не радует? Так выходите из этой рыбы!

Ребята посмотрели в сторону пасти чудища — она была по-прежнему закрыта. То есть тем же путём, каким они сюда попали, выйти не придётся.

— Как же мы выйдем? — почти злобно крикну и Вейзелю в ответ Антон. — Мы ещё не научились проникать сквозь стены! Даже если эти стены сделаны «всего лишь» из рыбы!

— Будете ждать, когда рыба вас переварит? — с откровенной издёвкой поинтересовался Вейзель.

— Вот бы вас эта рыба переварила, посмотрели бы мы, как вы тогда стали бы шутить и издеваться, — ответил один из студентов.

— Выходите из рыбы! — ещё раз скомандовал Bейзель.

— Как! — почти истерически закричал Антон.

— Сначала научитесь видеть любой объект не так. как вы привыкли видеть материальное тело. Вспомните: материи — не существует, — успокаивающим тоном ответил Вейзель. — Научитесь видеть и рыбу и себя как две отдельные информационные организмические матрицы.

— Как? — не понял Антон.

— Представьте, что перед вами не сплошные рыбьи бока, а решётчатые, дискретные структуры, — терпели во продолжил объяснять Вейзель. — Ячейками их решёток служат более мелкие, но такие же дискретные и решётчатые информационные матрицы. Представили?

Студенты стали пытаться. Они встали, делали ка кие-то пассы руками, выпучивали глаза, задерживали дыхание. Видимо, результат должен получиться при мерно таким же, как и тогда, когда просматриваешь плоские картины, добиваясь того, чтобы увидеть в них стереоскопическое изображение. Студенты старались.

Но пока ничего не получалось.

— Никак! — опустил руки Антон. — Никак не получается представить.

— Пытайтесь — получится, — настаивал Вейзель. — А пока продолжим. Как вы думаете: что толкает рыбу глотать червяка?

— Голод! — произнёс студент.

— А что такое «голод»? — продолжил доставать Вейзель.

— Голод — это когда хочется жрать, — грубо отрезал студент.

— Я же вам сказал: хотите оттуда выйти — учитесь видеть всё в ином свете.

— Учимся! — психанул студент. — Но ничего не получается.

— Учитесь ещё! — жёстко отрезал Вейзель. — Учитесь понимать, что голод — это не «когда хочется жрать». Голод — это «желание» организма восстановить повреждения своей информационной организмической матрицы. Эти повреждения являются следствием деятельности других организмов — например, паразитов. Тогда такие повреждения вызывают болезни. Но есть и другие повреждения матрицы организма — потери тепла и всякое другое… Понятно?

— Это всё понятно, — ответил студент. — Но представить это никак не получается.

— Пытайтесь ещё! — скомандовал Вейзель. — Кто мне ответит как поступает рыба?

— Сжирает, — мрачно ответил тот же студент.

— Это понятно, — терпеливо продолжил Вейзель. — Но можно же выразиться нормальными словами. Например, так. Подчиняясь голоду, организм «Рыба» поступает так. Она начинает взаимодействовать с другими организмами — то есть с организмом червяка. Рыба это делает исходя из соображений собственниц безопасности. Ведь рыбе «хочется» жить, а голод несёт опасность для жизни. То есть после некоторой потери информации рыбе необходимо привести информационную матрицу собственного организма в исходное стабильное состояние. Помните второй постулат Организмики?

— Сейчас не время заниматься повторами и воспоминаниями, — возразил Антон, пристально всматриваясь рыбе в бок.

Юноше вдруг вроде бы показалось, что на мгновение бок этого чудища стал прозрачным. Антон готом был поклясться, что через рыбий бок, словно через какую-то решётку, на мгновение был виден ухмыляющийся Вейзель.

— Я хочу услышать как звучит этот постулат, — настойчиво потребовал Вейзель.

Конечно, было понятно, что профессор просто так не отвяжется. Но все были заняты всматриванием в бок рыбы — им очень не хотелось отвлекаться на дурацкие расспросы и вопросы Вейзеля.

— Одна матрица определяет один организм, — все таки не выдержал один студент.

— Правильно, — снисходительно похвалил его Вейзель. — Давайте теперь рассмотрим что будет с червя ком, который попал внутрь рыбы.

Предчувствуя далеко не радужные перспектив и противных рассказов о внутренностях и процессе пищеварения разнообразных чудищ, студентки запротестовали.

— Хватит заниматься ерундой! Прекратите ваши непотребные рассказы! — почти расплакалась одна из девочек. — И выпустите, наконец, нас отсюда!

- Я же сказал: выходите из рыбы, — если до этого профессор говорил почти как робот, то сейчас он как-то искренне удивился. — Чего же вы там сидите?

— Да, «ерунда» — мы просто «почему-то» не умеем проходить через стены! — нервно и с откровенными нотками издёвки пояснила Настя.

Удивительно, но она уже видела Вейзеля — он расплывчато улыбался через почти прозрачный теперь бок этой рыбы. Но пройти сквозь бок чудища у девушки всё равно пока не получалось. И Настя начала думать, что Вейзель их обманул.

— Тогда учитесь ещё! — бесстрастно ответил Вейзель и, немного помедлив, добавил: — С вами ничего не происходит только потому, что ещё не решён ваш статус внутри этой рыбы.

— Какой статус? — удивились ребята.

Они ничего не поняли, но ощутили как спины их похолодели.

— Какой? — переспросил Вейзель и начал опять умствовать: — Такой! Червяк, попав внутрь рыбы, имеет всего несколько путей своего дальнейшего существования. Первый путь — червяк может быть переваренным и усвоенным рыбой. Это, как вы теперь понимаете. приведение двух разных матриц — «пищи» и рыбы в одну, то есть в рыбью. Второй путь — червяк может стать паразитом в организме рыбы. Это уже исключает смешивание двух матриц. Третий путь — червяк может стать частью симбиоза с рыбой. Это так же не приведёт к смешиванию. И, наконец, четвертый путь — червяк может, не переварившись, выйти из организма рыбы…

Вейзель снова сделал многозначительную паузу и после неё громко спросил:

— Вы хотите, чтобы вашим случаем стал первый?

Антон густо представил себя в роли того самого червяка. Его съела та самая рыба, и теперь червяк Антон начинает усваиваться организмом рыбы. Сначала под действием определённых обстоятельств для червяка наступает смерть. Для червяка это «переход матрицы организма на более низкий уровень с разделением её на несколько матриц организмов и экосистем более низкого уровня», — автоматически прокомментировал Антон очень яркую смерть червяка, случившуюся только что в его сознании.

Юноша во всей красе увидел чем занимается желудочный сок и ферменты. Матрица организма червяка начинает, как конструктор, разбираться по частям Ферменты, словно маленькие человечки, не покладая рук, отделяют нужные организму рыбы части организма червяка. Это «питательные вещества», «белки», углеводы» и другое. Потом под воздействием определённых информационно-транспортных матриц организма рыбы, то есть крови и сосудов, эти части доставляются в разные места рыбьего организма.

Там за счёт частей разобранного организма червяка производится «ремонт» матрицы рыбы. Заделываются повреждения тканей, осуществляется их рост и всякое другое. Помимо этого осуществляется и «надстройка». Она отвечает за рост организма рыбы. Часть матрицы организма червяка в виде энергии направляется на увеличение скорости колебаний атомов организма рыбы. «Это то, что все называют "температура"», — подумал Антон.

Юноша также увидел, как организм червяка становится всё меньше и меньше. Процесс разложения ею матрицы идёт до тех пор, пока из неё не будут взяты все полезные участки и пока они не будут вставлены в матрицу рыбьего организма. После чего остатки матрицы червя в виде кала выводятся за пределы рыбьего организма.

— Мы идём по четвёртому варианту! — закричал Антон и уверенно скомандовал: — За мной!

Студенты увидели в глубине желудка что-то тёмное и бегом стремительно направились туда.

— Вперёд! — скомандовал Антон. — Прыгай!

Все прыгнули…

…И оказались… снаружи рыбы. За пределами её организма.

— Приветствую вас! — поздоровался Вейзель и, воспользовавшись ситуацией, стал издеваться:

— От вас почему-то дурно пахнет!

— Конечно, — ответил Антон. — Мы только что вылезли из рыбьей жо…

Недоговорив, Антон обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на огромную рыбу, в животе которой они только что помещались все. Но на полу сцены стояла только пол-литровая банка с водой. Антон взял её и поднёс к лицу.

Маленькая рыбка подплыла к нему и стала что-то рассказывать неслышимым голосом…

Троичный код

И снова от профессора не последовало никаких извинений. Хотя, впрочем, вряд ли извинения могли последовать — Вейзель вёл себя так, как будто они только что в машинки играли. И ничего более опасно го не случалось.

— Уважаемые студенты! — как ни в чём не бывало обратился к ним старец Кулик. — Занимайте свои мес та. Продолжим занятия.

Ребята зло всматривались в этого человека — но ни одной, даже самой маленькой рыбьей чешуи на нём так и не осталось. А без доказательств разве кто поверит и то, что профессор этот только что в рыбу превращался Хотя и с доказательствами никто бы не поверил…

Студенты посмотрели друг на друга. Они рефлекторно искали поддержку и тут же в ответ подбадривали друг друга. А затем расселись по своим местам.

— Как было показано ранее, организмы делятся на три главных течения. Первое — живой или неживой организм. Второе — самовоспроизводящийся или внешневоспроизводимый организм. Третье — разумный или неразумный этот организм. У кого есть ка кие-либо мысли по этому поводу?

— Мысли? — пробурчал Антон. — Мысли есть: пом мать бы этого Вейзеля…

— Антон! — неимоверно, но старец Кулик каким-то образом услышал то, что юноша пробурчал себе буквально под нос. — Не надо быть таким злопамятным Ведь никто же не пострадал.

— Ага, никто не пострадал, — машинально снопа буркнул себе под нос Антон. — Может, вас познакомить с моими новыми волосами — седыми?

— Нет у вас седых волос! — опять услышал старец Кулик и добавил: — Я отсюда вижу.

Антон замолчал — дальше вести такой диалог было бессмысленно.

— Так кто мне скажет что в предложенной структуре можно выделить прежде всего? — продолжил старец Кулик.

Все, насупившись, заговорчески молчали. Никакие мысли пока в голову не лезли. Весь объём памяти по- прежнему занимал образ огромной рыбы.

— Деление внутри каждого такого течения осуществляется по принципу двоичного кода, — наконец, не выдержал один из студентов. — Или «1», или «О». А по-другому — или «Да», или «Нет».

— То есть? — вскинул брови старец Кулик.

— Какой-либо целый организм или отдельный его признак или «присутствует», или «отсутствует». - пояснил студент. — То есть или «информация о чём-либо есть» или её нет.

— Обычный двоичный код, — отозвался другой студент. — Как в любом компьютере.

— Продолжайте, — предложил старец Кулик.

— Ну, — лениво стал раскачиваться студент, — «живой» или «неживой» — это понятно. У живых организмов в структуре имеется матрица, способная поддерживать структуру организма в постоянном виде. Мы же гак недавно установили?

— А у неживых? — продолжил старец Кулик, игнорируя вопрос.

— А у неживых организмов такой матрицы нет, — ответил студент.

— Хорошо! А теперь приведите примеры.

— Вот такой пример, например. Пока к компьютеру подходит электрическое питание от сети, то его можно считать условно «живым» организмом, — продолжим студент. — Включённый компьютер работает, он осуществляет разнообразные операции. В нём работаю i программы, и выполняются вполне определённые действия. А как только питание закончилось, то он в любом случае «неживой».

— А причём здесь электричество?

— Электричество в некотором приближении можно назвать той самой управляющей матрицей, котором «оживляет» организм компьютера, — пояснил находчивый студент.

— А человека твоё электричество убьёт! — замети другой студент.

— Почему же, — встрял третий, — может и оживим. Например, при реанимации.

— А электрическим угрям и скатам вообще по барабану ваше электричество, — ответил четвёртый.

— Что ж вы хотели? — вмешался в спор старец Кулик. — Всякое явление в разных обстоятельствах про является по-разному. Пойдём дальше. Что вы можете сказать по поводу критерия «разумный-неразумный»7

— Здесь всё проще. У разумных организмов и структуре тоже имеется специальная матрица, — ответил второй студент. — Она способна изменять структуру своего организма в зависимости от внешних на не mi воздействий.

— Например?

— Например, самое простое — взять и убежать и случае опасности, — ответил тот же юноша.

— А если ситуация сложнее, то сначала её надо как-то оценить, а уже потом действовать в соответствии с выработанной оценкой, — ответил другой студент.

— Даже улицу на светофор перейти без разума не получится, — усмехнулся Антон.

— Поясните свою мысль!

Антон заёрзал на стуле. Ему пока не хотелось участвовать в дискуссиях, и юноша хотел отсидеться молча. Но тема всё-таки задела его и пришлось выпендриться с этой фразой о светофоре.

— Прежде всего нужно понимать, что светофор управляет вашим движением. То есть именно его сигнал говорит вам когда стоять, а когда идти. Потом нужно понимать как он это делает. То есть нужно знать последовательность команд, зашифрованную в цистах светофора. Допустим, красный — «Стой!», зелёный — «Иди!». Но первое надо знать — куда смотреть. Точнее, надо понимать куда смотреть — а именно, туда, где располагается светофор, и туда, где располагаются сигнальные цвета этого светофора, — очень подробно разжевал Аптон.

Действительно, получается интересная картина. Самые простейшие наши действия, к которым мы настолько привыкли, что не замечаем, как мы их выполняем, на самом деле, требуют сложнейших алгоритмов, за которым проявляется мощное сознание. А если ом га же ситуация со светофором была не такой сложной по своему исполнению, а являлась простой, какой она нам кажется, то все животные давно бы уже пользовались светофорами.

С другой стороны, это отнюдь не говорит, что только люди умеют пользоваться световыми сигналами и знают когда и куда смотреть, чтобы увидеть нужный свет или цвет. Давайте вспомним собак, которые умеют переходить дорогу на соответствующим сигнал светофора. Давайте, наконец, вспомним растения, которые умеют поворачивать свои листья и цветы к солнцу, а когда наступает ночь, они умеют это понимать и умеют закрывать свои цветы.

— Ну. что ж, вы правы, — похвалил его профессор — И это всё проявления разума. Да, конечно, уровень такого проявления у разных организмов разный. ш> разум не уникальное свойство, и он не является только лишь прерогативой человека. Хорошо. Идём дальше!

— Самовоспроизводящийся и внешневоспроизводимый — эти критерии описывают противоположны! организмы, — ответил третий студент.

— В чём состоят их различия?

— У самовоспроизводящихся организмов в структуре имеется матрица, способная производить копит этого организма за его же счёт, — ответил студент.

— Пример?

— Здесь наиболее яркий пример — это ДНК. Они сама себя копирует и сама себя воспроизводит. А уже построение всего организма на основании скопированной и воспроизведённой ДНК — это дело техники.

— А внешневоспроизводимые организмы?

— У внешневоспроизводимого организма таком матрицы нет, — ответил студент. — Этот организм m служит свой срок или отживёт свою жизнь — и всё.

— Никаких сыновей или дочек, — хихикнула какая то студентка.

— А клонирование? — спросил Вейзель.

— Ну, это возможно, — ответил студент. — Но это всё равно будет внешней операцией по отношению к нашему организму.

— Итак, вы сказали, что эта система основана на двоичном коде. Так? — спросил старец Кулик.

— Давайте проверим! — попросил какой-то студент.

— Давайте! — согласился старец Кулик. — Итак, из полученного деления организмов следует, что организмы могут быть такими. Помогайте, называйте!

— Первый — неживой-неразумный-внешне-воспроизводимый, — сказал один студент.

— Обозначим признак «неживой» нулём, признак «неразумный» тоже нулём и признак «внешневоспроизводимый» тоже нулём, — продолжил старец Кулик. — А признаки «живой», «разумный» и «самовоспроизводящийся» обозначим соответственно единицами. Тогда для первого варианта получим такой код: [0-0-0]. Кто продолжит?

— Если в третьем кластере получившегося кода [0-0-0] поменять нуль на единицу, то получим другой организм. С кодом [0-0-1], - произнёс другой студент.

— Что это значит?

— Это значит, что этот организм, как и первый, неживой и неразумный, но в отличие от первого второй организм является самовоспроизводящимся, — ответил студент.

— Как-то странно получается: организм одновременно неживой и неразумный, но самовоспроизводящийся. Разве такое может быть? — поинтересовалась девушка с первого ряда.

— Кто знает, — уклончиво ответил старец Кулик. — Мы же не знаем заранее всех тонкостей, по которым нестроен мир. Может, такие варианты и встречаются в природе. Если кто сможет придумать такой пример, поделитесь своими фантазиями со всеми.

Студенты зашушукались, обсуждая возможные варианты.

— Я не знаю, насколько этот пример подходит, сказала девушка. — Но допустим, кристаллическая структура. Она не живая и не разумная — это уж точно Но ведь все кристаллы самовоспроизводятся! И это тоже точно!

— Молодец! — похвалил студентку старец Кулик. Прекрасный пример! Надо изрядно постараться, чтобы его опровергнуть. Хотя я думаю, что вы попали в точку. Ну, ладно, потом займёмся опровергательством, а сейчас пока продолжим разбирать код.

— Если нуль заменить единицей во втором кластере, — произнёс студент, — то получится организм с ко дом [0-1-0]. Это неживой, но разумный организм, хотя и внешневоспроизводимый. У меня даже есть пример — это компьютер!

— А вы уверены, что компьютер разумный? — спросил старец Кулик.

— Уверен! Ведь не так давно были проведены тес ты на интеллект компьютера!

— Тесты?

— Да! И они показали, что компьютерный интеллект почти не отличается от человеческого, — ответа и студент. — Эксперты посчитали, что с ними общается человек, хотя на самом деле это был компьютер.

— То есть компьютер можно считать разумным?

— Точнее, я бы всё-таки сказал в некотором приближении разумным, — ответил студент. — А то, что ом не живой, и так понятно. И внешневоспроизводимость компьютера известна широко — мы, люди, его и воспроизводим.

— Прекрасно! — похвалил старец Кулик. — Идём дальше.

— Замена нуля единицей в первом кластере даст организм с кодом [1-0-0]. Он будет живым! Но неравным и внешневоспроизводимым.

— Ишак! — пошутил Антон.

— Нет, — ответил студент, — к этому типу организмов можно отнести, например, искусственно выращенную кожу. Она живая, но неразумная и не само-воспроизводящаяся.

— Дальше можно менять только два нуля на две единицы, — сказал студент.

— Что ж, давайте поменяем, — согласился Вейзель.

— Если сменить правый и средний нули на единицы. то получим организм с кодом [0-1-1], - ответил студент.

— И что?

— Это будет неживой организм, но разумный и самовоспроизводящийся, — пояснил студент.

— Интересно. А на этот случай есть ли у кого пример?

— Пример вот так с ходу придумать не могу, — спёкся студент. — Но в будущем таким организмом может стать компьютер.

— Как же он станет самовоспроизводящимся?

— Если научится делать подобные себе компьютеры из заранее подготовленных ему или даже им самим де- шлей, — ответил студент, — он станет самовоспроизводящимся и разумным, но всё равно останется неживым.

— Главное, чтобы компьютеров с разъёмами «мама» и компьютеров с разъёмами «папа» было поровну, пошутил Антон.

— А у тебя, видимо, всё ещё играет разъём «ребенок»! — подцепила парня Нона.

Антон смутился. Совсем некстати он вылез со своим замечанием и дал повод Ноне прицепиться А она как будто этого только и ждала.

— Если крайние нули заменить единицами, то но лучим организм с кодом [1-0-1], - сказал следующим студент.

— Каковы же его характеристики?

— Это живой организм, но неразумный, — ответил студент. — Зато самовоспроизводящийся.

— Пример?

— По современным представлениям, к такому тину организмов можно отнести всех животных и растения Хотя я не согласен. Я считаю, что и растения, и животные имеют разум. Но…

— Позови нас, когда будешь с огурцом дискутировать, — пошутила студентка и хихикнула.

Студенты засмеялись.

— Может, он тебя уговорит не есть его! — поддержал её ещё один студент.

Опять все засмеялись. Хотя смех этот был напрасным. Насчёт разума растений поставлено множество опытов, которые показывают, что растения общаются между собой и, более того, могут понимать намерении человека. Так если одно растение «видело», как чело век срезает другое растение, то всякий раз, когда этот же самый человек проходил мимо первого растения оно генерировало соответствующий электрический импульс. То есть пугалось, боялось.

— Если первый и второй нули заменить единицами то получим организм с кодом [1-1-0]. Это живой и разумный организм. Но внешневоспроизводимый.

— Примеры?

— Здесь с примерами проще. Сюда относятся все организмы, которые созданы в пробирках, то есть выращенные лабораторным путём. Живые и разумные, но сами они не являются чьим-либо природным потомством. Да и сами они давать потомство не могут.

— И, наконец, последний вариант! Все нули меняем на все единицы! — сказал Антон. — Получаем организм с кодом [1-1-1]. Здесь и за примерами далеко ходить не надо. Таким организмами являемся все мы! Живые! Разумные! И самовоспроизводящиеся!

— Молодцы! — зааплодировал студентам старец Кулик. — Молодцы! Только вот теперь кто мне ответит на такой простой вопрос. Какой код мы получили в наших построениях?

— Троичный! — весело автоматически выпалил студент, и все удивлённо замерли.

— Вот именно, троичный, — подтвердил старец Кулик. — Был двоичным, а стал троичным. Как же это так получилось?

Наступило недолгое молчание.

— А очень просто, — почти сразу же ответил Антон.

У нас получились три оси. Это те же самые оси, которые в том зверском опыте чашками весов служили. Мы на них ещё гири клали…

Студенты зашушукались и закивали в знак солидарности с Антоном.

— О каком зверском опыте вы говорите? — искренне удивился старец Кулик.

— Да вот о том, когда профессор Эйн Вейзель нам здесь под сценой вулкан устроил и мы чуть было в него не сорвались…. - начал было объяснять Антон, но, взглянув в непонимающие глаза старца Кулика, понял, что профессор может посчитать его сумасшедшим если он будет продолжать нести эту чушь. — Это я образно выразился… Так вот у нас получились три оси Каждая ось — это одна пара критериев. Каждая пар, имеет противоположные значения — это два разных направления одной и той же оси. Всё вместе даёт такую же систему координат, как трёхмерная система нашего пространства. В ней три оси и шесть степеней свободы. Вот!

— Обалдеть! — в наступившей тишине сказала на смешливо Нона. — Если ты сможешь всё это повторить, то я за тебя всю лабораторную сделаю!

— Повторить? — растерялся и неуверенно переспросил Антон, а потом сообразил: — Легко! С какого меси начать?

Это был вопрос на засыпку. И это была первая победа Антона в таком вот любовном противостоянии А главная победа ждала его впереди.

В поисках жизни

— Вообще, определить, что какой-то организм живой или не живой, сложно, — сказал Вейзель. — Одною взгляда бывает не достаточно. Но можно взглянуть и необычным способом.

Вейзель сказал это, и в тот же миг студенты оказались на берегу плюющейся грязью горячей лужи Вокруг было пасмурно и туманно, но, самое главное вокруг царило зловоние.

— Мы с вами переместились на три миллиарда лет назад, — голосом заправского экскурсовода объяви и Вейзель. — Сейчас наша Земля переживает одну из первых фаз рождения жизни. Толком никто ещё не знает что такое жизнь в эту эпоху. Будем ловить её и изучать.

Студенты начали уже привыкать к таким вот трансформационным прыжкам. Уже никого не удивляло не только самом перемещение, но и то, что оно происходило во времени. Цепкие мозги молодых людей быстро вникали в стандартную изменчивость ситуации и уже при втором или третьем её повторении умело ориентировались в новых условиях.

Вот и сейчас вместо того, чтобы основательно испугаться и хотя бы задаться вопросом, мол, «как мы сюда попали?» или «как мы отсюда будем возвращаться?». студенты деловито осмотрелись по сторонам и задали самый важный вопрос:

— Кого будем ловить?

— Жизнь! — ответил Вейзель. — Смотрите себе под ноги. Не наступите. Она может быть одной единственной на всей планете. Я жду от вас соображений по этому поводу.

Ребята разошлись по сторонам. Кто-то прогуливался по берегу лужи, а кто-то принялся, бездельничая, пинать ногами береговые камни.

— Вот камень, — ударил Антон по очередному валуну. — Но как мы поймём, живой он или нет?

— Ищите ответ! — скомандовал Вейзель.

Ему нравилось наблюдать за студентами. Они, как некий совокупный механизм, расползались по округе и вгрызались в ситуацию своими подвижными интеллектами. Один «грыз гранит» ситуации тут, другой — him, а вместе постепенно складывалась полноценная картина.

Так повторялось при каждом эксперименте, в который уже успел погрузить ребят хитромудрый профессор. Так должно было произойти и сейчас.

— Ну, не знаю… Допустим, для начала возьмём следующее. Из определения понятий «живой» и «не живой» можно увидеть, что у живого организма и структуре имеется матрица, способная поддерживай, структуру организма в постоянном, то есть неизменном виде, — предположил Антон. — И, соответственно если такая матрица жизни у организма имеется, то та кой организм именуется «живой».

Вейзель промолчал. Он внимательно смотрел за студентами, чтобы они не разбежались, как муравьи чтобы их можно было в конце эксперимента собрать.

— Всё очень просто, — сыронизировал на это другой студент. — Найдём организм, отыщем у него матрицу, проследим её способность поддерживать то-то и то-то, и всё! Ура! Победа! Перед нами живой организм! Или неживой… В зависимости от результата.

— А что предлагаешь ты? — вступилась за Антона Настя. — Если проблемы в определении этой матрицы то ведь и над этим можно подумать.

— Например?

— Да а что «например»? Вот он пример. Через указанные в этой матрице компоненты организм распознает произошедшие в его структуре изменения. Это понятно? Понятно! Организм сравнивает эти изменения с эталоном своей структуры. Тоже понятно Дальше — если изменение оказалось таким, что стало необходимо структуру организма приводить в перво начальный вид, то организм делает это. А для определения того необходимо это или сойдёт и так организм просчитывает состоявшееся отклонение своей структуры от эталонного вида.

— То есть мы должны в организме найти такой механизм, который может повлиять на этот организм?

— Да!

— Но как?

— Так. Отыскать какую-то фигню, которая может привести организм к некоему эталонному виду. Как, например, в случае с мячиком. Ты пнул его, он деформировался, а потом этот самый мяч внутренняя матрица привела в исходное состояние.

— И ты всерьёз думаешь, что мы отсюда поняли, что в мяче есть такая матрица?

— Ну, типа, поняли. Чего тут непонятного?

— То есть, по-твоему, получается, что он живой?

— Живой — не живой, в этом надо ещё разбираться. А сама матрица уже есть! — ответила Настя.

— Ну, и что, что матрица есть? — спросил студент. — Мы же не знаем её предназначения.

— Понятно, что, раз матрица жизни обеспечивает возврат структуры организма к эталонному виду, — пояснил Антон, — то имеются отклонения структуры организма как в меньшую по составу входящих в организм информаций, так и в большую сторону.

— То есть жизнедеятельность организма заключена и каком-то определённом интервале?

— Да. В интервале жизни.

— Это что такое?

— Интервал жизни — это интервал жизни. Это обчисть жизнедеятельности организма. Только в её пределах матрица жизни конкретного организма способна и изменять структуру организма, приближая её к эталонной, — разъяснил Антон.

При переходе на такое вот матричное мышление ситуация, конечно, становилась гораздо более понятной. Очень много для этого студенты почерпнули из фильма «Матрица», который не только дал возможность посмотреть качественную фантастику, но и еде дал привычным такое матричное видение и соответствующее матричное мышление.

Конечно, не до такого уровня, чтобы, глядя n: i матрицу, любой без труда по её значениям мог восстановить внешний облик реального тела или протекание какого-то процесса. Но в целом стало понятно, что по" каждым видимым событием или объектом «лежит- другой информационный слой, который и создаёт этот объект или это событие.

Поэтому и разговор студентов зашёл не на каких то абстрактных понятиях с непонятными формулировками, а на вполне понятном языке представления мира как структуры, состоящей из разнообразных взаимодействующих матриц.

— Что нам это даёт? В смысле познания жизни…

— Из такого подхода мы можем понять, что необходимым условием поддержания жизни в организме является исключение ситуаций, когда организм допускает изменение своей структуры больше, чем на вели чину, которая является для этого организма предела ной, — ответил Антон.

Это вполне понятно. Даже на примере того же мячика видно, что мяч остаётся мячом, если, надувая его не будет преодолён порог прочности, то есть мяч не взорвётся. А если мяч станет спускаться, то он будем оставаться мячом до тех пор, пока сохраняются ею свойства упругости и поддержания круглой формы.

— А если всё-таки организм достигнет таких пределов?

— При достижении крайних состояний структуре матрицы организма необходимо вернуться в эталонное состояние, — продолжил Антон. — А сами крайние состояния называются «точками возврата». Это как на самолёте. Горючего в баки заливают определённое количество. Пилот всегда контролирует ситуацию, чтобы горючего хватило на обратный полёт. Вот та точка, после которой обратный полёт по горючему становится и невозможным и называется «точкой невозврата».

Щупая сердце

Не обращая никакого внимания на заумные переговоры Насти, Антона и двух других студентов, остальные «исследователи» продолжали бродить по побережью плюющегося грязевого озера. Кто-то просто так прогуливался, разговаривая ни о чём. А кто-то действительно исследовал какой-то аспект вынужденных поисков.

Настя и Антон, а также ещё пара студентов, продолжая обсуждать матричные вещи, по-прежнему внимательно всматривались в окружающую грязь и пес порядочно валявшиеся камни. Но за всё то время, как они оказались в столь далёком прошлом Земли, никто из них ничего существенного в смысле жизни здесь так и не нашёл.

Разговоры разговорами, а ведь не удалось найти ничего! Даже какого-нибудь червяка! Или, как их там и древности называли, простейших.

Ситуация начинала одновременно несколько настораживать и серьёзно бесить.

— Куда все подевались? — задумчиво произнесла Настя.

— Кто «все»? — переспросил студент. — Похоже, что здесь совсем никого нет. Посуди сама, спрятаться не где, есть нечего. Даже травы никакой нет. Как ту: можно жить? Я, конечно, не отвергаю микробов. Но их нам не увидеть.

— Да, я понимаю сама, — согласилась Настя. — Но зачем-то нас профессор Вейзель сюда притащил.

— Притащил, — согласился студент.

Ребята шли, разговаривали и в итоге удалились «»i основной группы. Здесь, невдалеке от озера, обстановка была несколько иной. Было чуть суше и, вроде бы чуть более пригодно для жизни. Хотя вокруг но прежнему никого не было видно.

Чуть впереди студенты разглядели большую нору или небольшую пещеру. Её происхождение было не понятным. Но поскольку вокруг никого не было, то бояться, что в этой пещере кто-то есть, не было никаких оснований.

Студенты смело, но осторожно вошли внутрь.

— Смотри, по-моему, это сталактиты, — сказал студент, поглаживая два огромных выроста, расположенные прямо у самого входа в пещеру.

— Ага! — тоже погладила их Настя.

Пещера оказалась сформирована из какого-то минерала так, что её стены были полупрозрачными Сквозь них немного проходил свет, и в пещере были относительно светло. На одной из стен сидела какая-то мокрица и едва-едва шевелилась.

— Ну, вот, нашли! — обрадовалась Настя.

Студенты стали разглядывать мокрицу, считать считать ее ноги и всякие другие выросты.

— Вряд ли найдется организм, внутри которого ни- к го бы не жил, — как бы подводя некую базу под увиденное, продолжила Настя. — Это на сегодняшний день науке понятно. Помните третий постулат Организмики? «Всякий организм является составной частью организма более высокого уровня»!

— Мы всё помним. На память не жалуемся. Но это не организм, а пещера, — стал спорить с ней Антон.

— А вот смотри! — сказала Настя, кокетничая и по ищу кокетства показывая на странное образование в одном из тёмных «углов» пещеры. — Это что?

Там что-то было. Что-то непонятное. Но точно было.

— Это что-то, похожее на биологическую ткань. Сгусток чего-то, — всматриваясь в полумрак, прокомментировал Антон. Он осторожно ткнул пальцем в неизвестный объект и задумчиво добавил: — Мягкий. Не пахнет. Шевелится. Точнее, чуть-чуть пульсирует. К нему тянутся какие-то трубки или канаты что ли. Если бы я был фантастом… То сказал бы… Что этот сгусток похож… Ну, предположим…. На сердце что ли…

— Сердце пещеры, — заговорческим голосом протянул один из студентов.

Стало с одной стороны страшно — ведь что-то живое есть. Вдруг оно опасно. Вдруг сейчас как прыгнет на них. Как начнёт грызть. А с другой стороны, пещера была обычной, и почему бы вдруг в такой вот обычной пещере встретилось что-то необычное?

— Какое сердце у пещеры? — хихикнула Настя.

— Большо-о-ое! — насторожено пошутил Антон, не отводя глаз от объекта. — Давай посмотрим поближе. Посвети!

Настя достала телефон и посветила.

— Какие-то фигулины. И, похоже, действительно живые, — задумчиво произнёс Антон. — Наверное, надо звать Вейзеля. Вроде бы, мы нашли живой организм Интересно, что это?

— Почему ты решил, что они живые? — спросила Настя.

— Они похожи… на муравьёв. Сцепились друг другом и сидят, — ответил студент. — А выглядят нс вместе, как сердце. Может, колония какая-то?

— Может, в них камнем бросить? — задумчиво произнёс один студент.

— Всё бы тебе «бросить». Погоди. Давай рассмсн рим что это такое. Может, поймём, — возразила Настя, и после некоторого молчания продолжила: — Как муравьи, говоришь. А вот я сейчас припоминаю… Если взять два организма одного организмического уровня, то есть наших «муравьёв». Ведь если они типа муравьи, то они одного организмического уровня. То в каждом из таких организмов есть своя структура, кот рая является частью каждого из этих двух организмов

— Ну, и что ты сейчас сказала? — спросил её студент, предлагая пояснить эту тираду.

— Как что? Всё же понятно! Такие организмы являются частью структуры организма более высоко! и уровня. Понятно? Они называются структурными организмами. Как муравьи, как пчёлы, как клетки организма. Как люди, наконец, в большой толпе, — ответила Настя. — А организмы, тоже живущие в другом организме, но не являющиеся частью его структуры, называются паразитами и симбионтами.

— И что дальше? Мать, не томи! Повествуй прямо А то мы уже все мозги свои запутали, — не выдержан студент.

— Блин, ну, что ж ты такой непонятливый! Паразиты питаются за счёт материнского организма и не выгодны последнему. Они ему вред наносят. А между симбионтом и материнским организмом устанавливается взаимовыгодная связь, — пояснила Настя.

— И? Дальше! Дальше! — уже и Антон пребывал в нетерпении.

— Ну, что «дальше!»? А дальше вот что: в любом случае и структурные организмы, и симбионты, и паразиты — все живут в материнском организме! Теперь понятно? — ответила Настя.

Теперь стало понятно, и все начали озираться по сторонам. Странное чувство овладело студентами. Оно было немного тошнотворным и немного расслабляющим. Даже успокаивающим немного.

— Значит, получается, что эти муравейчики или структурные организмы, или симбионты, или паразиты? — вникая в ситуацию, переспросил Антон.

— Ну, может быть всё, что угодно.

Антон всё напряжённее и напряжённее всматривался в «муравейников». За ним и все остальные стали всматриваться тоже.

— Ерунда! — вдруг неожиданно подытожил Антон и пояснил свою позицию сильным пинком в стену.

Настя испугалась: а вдруг что-то произойдёт. Студенты замерли в ожидании. Но, к счастью, ничего не происходило.

Хотя стало немного темнее.

Стараясь узнать из-за чего убавился свет, ребята обернулись. Вход в пещеру оказался закрытым.

— Странно, — протянул полушёпотом обалдевший от неожиданности Антон. — Вход-то, похоже, чем-то завалило? Я ведь и ударил не сильно. И грохота ники кого, вроде бы, не было.

— Да-а, — соглашаясь, тоже шёпотом протянула Настя.

Вдруг пол пещеры стало ходить ходуном, и ребята, не в силах удержаться, тут же попадали. Вся эта пещера пришла в движение.

Антон стал постепенно догадываться в чём здесь дело. Цепляясь за что-то, чтобы удержаться, он по смотрел на диковинное «сердце» в углу. Оно пульсировало мощными толчками.

— Тебе не кажется, что мы в брюхе у животного, — заикаясь, спросил он Настю.

— В брюхе? — переспросила девушка.

- Да!

— И что теперь делать?

— Не знаю.

Тем временем пол «пещеры» постепенно успокоился и, в конце концов, снова замер. Диковинное «сердце» снизило пульсацию и тоже успокоилось Следом за этим открылся и вход в «пещеру».

Не задерживаясь больше ни секунды в этом страшном месте, ребята выбежали прочь из «пещеры и огляделись. До того места, где находилась их группа, теперь стало довольно далеко.

— Куда это они ушли? — спросила Настя.

— Это не они. Это мы ушли. Точнее, нас ушли, ответил Антон.

— В смысле?

— Наша «пещера» переместилась! А мы были и ней. Смотри!

Студенты отошли от «пещеры» подальше — так, чтобы можно было разглядеть её размеры, и увидели что это вовсе не пещера, а нечто, напоминающее огромное животное. А то место, которое они первоначально приняли за вход в пещеру, оказалось пастью с двумя огромными клыками.

Животное спало или дремало. Хотя не известно — может оно всегда находилось в таком состоянии…

— Но это не динозавр, — делая шаг назад, в ужасе выдавил из себя студент.

— Конечно, нет! — в полуобморочном состоянии согласилась Настя.