Два цвета

В а л е р и й — руководитель лаборатории.

Я ш а — друг Валерия.

В и т а — бывшая жена Валерия.

С и м а — сотрудница лаборатории.

С т а с и к — двоюродный брат Валерия, студент.

О л я }

И г н а т }

Л ю б а }

М и ш а }

Ю л я }

Л е л ь к а } — студенты, друзья Стасика.

З о я — корреспондент.

З о т о в — шофер такси.

С ы с о е в — сосед Валерия.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Просторная комната в верхнем этаже многоэтажного дома. Большое, во всю стену, окно, наполовину прикрытое шторами.

Летний вечер. Входят В а л е р и й и З о я.

В а л е р и й. Вы извините, я спешу. Десять минут вам хватит?

З о я. Даже меньше.

В а л е р и й. Прекрасно. Садитесь в кресло. И не оборачивайтесь. Я, с вашего разрешения, пока переоденусь.

З о я. Наш сотрудник, который с вами беседовал, уехал. Мне поручили кое-что уточнить.

В а л е р и й (снимая рубашку). Уточняйте.

З о я. Сейчас, одну минутку… Вот. Ваша лаборатория занимается проблемой записи изображения на магнитную пленку. Верно?

В а л е р и й. Нет. Проблема эта решена. И не нами. Мы занимаемся разработкой аппаратуры.

З о я. Примерно так здесь и записано.

В а л е р и й. Прошу записать точно.

З о я (записывает). Хорошо. Здесь говорится, что вы самый молодой руководитель лаборатории в институте. Верно?

В а л е р и й (надевая белую рубашку). Мой возраст не имеет отношения к делу. Вычеркните.

Входит С и м а.

Познакомьтесь. Сима Козакова.

З о я. Зоя.

С и м а. Вы из редакции?

З о я. Да.

С и м а. А где тот паренек, который приходил в прошлый раз?

З о я. Вадик уехал на Урал, в командировку.

С и м а. Когда приедет, скажите ему, что клетчатую рубашку с галстуком не носят даже в самых торжественных случаях.

З о я. Я ему тысячу раз говорила. Он презирает условности.

С и м а. При чем тут условности? Просто некрасиво.

В а л е р и й. Не мешай, Сима. (Зое.) Я слушаю вас.

З о я. Наша газета молодежная. Хорошо, если бы в конце вы сказали несколько слов читателям, тем, кто готовит себя к научной деятельности.

В а л е р и й. Я не старик, чтобы поучать молодежь. Лет через двадцать выдохнусь, тогда и буду поучать.

З о я. Вы не так меня поняли. Просто хотелось, чтобы вы поделились своими мыслями. Как, например, вы представляете себе облик современного ученого?

В а л е р и й. Могу сказать. Только вряд ли следует печатать, потому что я не скажу ничего нового. В науке успеха достигают те, кто кроме так называемого таланта обладает волей, беспощадностью к себе и дьявольской работоспособностью. Если этого нет, лучше заниматься чем-нибудь другим.

З о я (смеясь). Журналистикой, например?

В а л е р и й. Возможно. Но думаю, что и в вашем деле нужны те же качества. Мой отец был художником и всю жизнь работал, как каторжник.

З о я. Вы правы. Но не все обладают этими качествами.

В а л е р и й. Они заслуживают сочувствия.

З о я (подходит к портрету отца Валерия). Это ваш отец?

В а л е р и й (завязывая галстук). Да, отец.

З о я. И река… Хороший портрет. Чья это работа?

В а л е р и й. Окончательный текст обязательно покажите мне. А то, бывает, читаешь — волосы дыбом от технического невежества.

З о я. Без вашей визы материал не пойдет. Но мне придется побеспокоить вас еще раз.

В а л е р и й. Я буду дома только в первом часу ночи.

З о я. Это не поздно?

В а л е р и й. Нет. Я жду вас.

З о я. Хорошо. Извините, я могу обернуться?

В а л е р и й (смеется). Это вы меня извините. Я провожу вас.

З о я. До свидания.

Валерий и Зоя выходят. Сима подходит к портрету, смотрит на него. Возвращается В а л е р и й.

С и м а. Валя, ты мог обойтись с девочкой поласковей.

В а л е р и й. По-моему, я был достаточно вежлив.

С и м а. Нет, ты все-таки из породы гениев. В каком ухе звенит?

В а л е р и й. Звенит? Телефон у соседей.

С и м а (прислушиваясь). Нет, золотко. В каком ухе звенит?

В а л е р и й. Ну, в левом.

С и м а. Валька, ты, оказывается, меня любишь?

В а л е р и й (смеется). Как это выяснилось?

С и м а. Я загадала, вышло, что любишь.

В а л е р и й (усмехнулся). Надежный источник информации.

С и м а. А что делать? Даже счетная машина не может точно ответить, любит или не любит.

В а л е р и й. Может. Если математически сформулировать это понятие.

С и м а. И установить единицу любви, ну, скажем, один Ромео или один Тристан. Ноль целых две десятых Тристана гарантируют счастливый брак на пять лет.

В а л е р и й (смеется). Научно.

С и м а. Мы не опаздываем?

В а л е р и й. Яшка объявится, поедем.

Входит С т а с и к.

С т а с и к. Люди, где штопор?

С и м а. На кухне, Стасик, в ящике.

С т а с и к. Примкнете к нам или исчезнете?

В а л е р и й. Уходим.

С т а с и к. Светская жизнь?

С и м а. У Валерия встреча за круглым столом в Доме ученых.

С т а с и к. А ты?

С и м а. Приказано сопровождать.

С т а с и к. Ясно.

С и м а. А у тебя по какому поводу сборище?

С т а с и к. Сессию спихнули. Есть о чем поговорить. Ладно. Заскучаете за своим круглым столом, приходите к нашему квадратному. (Уходит.)

С и м а. Что, если мне не идти, Валя? Я от умных разговоров теряю индивидуальность.

В а л е р и й. Индивидуальность потерять нельзя. Она как деньги: или есть, или ее нету.

С и м а. А у меня есть?

В а л е р и й (целует Симу). Есть. И даже очень привлекательная.

С и м а. Вот и цени. Перемени галстук. Надень новый, золотко.

В а л е р и й. Можно и новый.

С и м а. Яшка предлагает устроить нашу свадьбу в ресторации. Как тебе эта идея?

В а л е р и й. Отлично. Дома хлопот не оберешься.

С и м а (разглядывая Валерия). Неотразим. И зачем тебе жениться?

В а л е р и й. Квартира большая. Одному страшно.

С и м а (завязывает галстук Валерию). Нет, правда. Парень ты видный. Кандидат наук. Руководитель лаборатории. Талантливый молодой ученый. А я — простая лаборантка. Зачем тебе такая жена?

В а л е р и й. Скромность, Симочка? Что-то новое.

С и м а. Обнаруживаются скрытые достоинства.

Входит О л я.

О л я. Где у вас клеенка?

В а л е р и й. Возьмите скатерть.

О л я. Скатерть мальчишки зальют, жалко.

В а л е р и й. А вы не жалейте.

О л я. Да ведь они так извозят, ни одна химчистка не примет.

Входит С т а с и к.

С т а с и к. Стулья позаимствовать можно?

В а л е р и й. Бери.

О л я (Стасику). Надо бы сказать Игнату…

С т а с и к. Что сказать Игнату?

О л я. Чтобы принес клеенку.

С т а с и к. Опять Игнат. Конспекты у Игната. Пластинки у Игната. Клеенка — и та у него. Сверхчеловек. От этого Игната не продохнуть.

Входит И г н а т.

И г н а т. Стулья дают?

С т а с и к. Чего пришел? Сами донесем.

И г н а т. Пожалуйста. Просто я слышу: «Игнат, Игнат», — думал, зовешь.

С т а с и к. Ну, бери.

И г н а т. Охотно. (Берет стулья.)

С т а с и к. Валька, имей в виду, если у тебя пропадут книги — это Игнат!

И г н а т. Поклеп.

С т а с и к. За художественную литературу не опасайся, не возьмет, а вот справочник или журнальчик какой-нибудь…

И г н а т. Стасик в своем репертуаре.

В а л е р и й (Игнату, добродушно). Чего он к тебе привязывается?

И г н а т. У нас со Стаськой кое-какие разногласия.

В а л е р и й. Ого! Какие же?

О л я. Принципиальные. Насчет цветочков. Рвать или не рвать.

В а л е р и й (смеется). Ну?

С т а с и к. Понимаешь, в одном произведении высказывается идейка, что мы вот идем по дороге в будущее и нам некогда сворачивать за цветами.

В а л е р и й. Ну и что?

И г н а т. Вот и спорим — сворачивать или не сворачивать.

В а л е р и й (смеется). Да, разногласия принципиальные.

С т а с и к (Игнату). Ладно, неси стулья.

И г н а т. Олюнчик, пошли.

С т а с и к (Игнату). Иди, иди, мы сейчас придем.

Игнат уходит.

Олюнчик, сядешь рядом со мной. Пора кончать с игнатизмом.

О л я. С кем захочу, с тем и сяду. (Симе и Валерию.) Извините.

Стасик и Оля уходят.

С и м а. Валя, я хочу исповедаться и облегчить свою душу.

В а л е р и й. Валяй, дочь моя.

С и м а. Я сделала глупость, отец мой, и каюсь.

В а л е р и й. Какую глупость?

С и м а. Нет, пожалуй, не глупость. Исповедь отменяется. Мы с тобой, Валя, устроим нашу свадьбу дома. Столы поставим здесь и в столовой. Холодильник набьем мороженым. Позовем всю лабораторию. Всех позовем. Сошью себе потрясающее платье. Я видела во французском журнале фасончик — девчонки лопнут от зависти!

Валерий обнимает Симу, целует. В комнату вбегает С т а с и к.

С т а с и к. Прервитесь, пожалуйста. Валя, к тебе. (Уходит.)

Входит З о т о в.

В а л е р и й. Зотов?

З о т о в. Здорово.

В а л е р и й. Здравствуй, Володька. Знакомься.

З о т о в (протягивая руку Симе). Владимир.

С и м а. Сима.

В а л е р и й (Симе). В одном классе учились. Володька меня к боксу приобщил. Как-то стукнул — я часа два в себя прийти не мог.

З о т о в. Плохо закрывался, Валя.

В а л е р и й. Потом научился. Последний бой я у тебя все-таки выиграл.

З о т о в. Последний выиграл.

В а л е р и й. Ты все на такси?

З о т о в. Да. На такси. (Симе.) Мне с ним поговорить надо.

В а л е р и й. Говори. У меня от нее секретов нет.

З о т о в. Понял. (Достает косынку, кладет на стол.) Вчера ночью возил Виту. Оставила на сиденье.

В а л е р и й. Мы с Витой разошлись.

З о т о в. Это я знаю.

В а л е р и й. Вот и хорошо, что знаешь. Косынку захвати, отдай сам. Извини, Володя, мы торопимся. У меня выступление. Зашел бы в другой раз, а?

З о т о в. Я тебя долго не задержу. Если ты не забыл, Виту к твоему отцу привел я. Она только из Тарусы приехала. Помнишь, какая она была? А тут села в машину, — ей-богу, даже не узнал. Была веселая, живая, а сейчас клещами слова не вытянешь. Весь разговор — «да» и «нет».

В а л е р и й. Ну?

З о т о в. У нее в городе никого, кроме тебя, нет. Одно дело — была женой, ну, разошлись, допустим, а другое… если человек на улице упадет, чужой и то руку протянет. А ты ей не чужой. Твой отец ее, как родную дочь, любил. В три часа ночи она в такси садится. Платьице легонькое, открытое. «Что с тобой?» — спрашиваю. Молчит.

С и м а. Куда вы ее отвезли? Где она вышла?

З о т о в. За мостом, напротив «Поплавка». У леса. Я говорю: «Куда одна пойдешь? Ночью? Обидеть могут». Вырвалась и пошла. По тропинке вдоль реки, к военному городку.

В а л е р и й. Ты ее плохо знаешь, Володя. Для нее это обычное дело. Художественная натура. Пришла фантазия — и сорвалась куда глаза глядят.

З о т о в (после паузы). Давно я тебя не видел, Валька. Только вот по радио передавали насчет твоих успехов, какой ты молодец. Ладно, живи. Я тебе сказал. Да у тебя, вижу, другие заботы. (Уходит.)

С и м а. Почему ты не объяснил ему, что она сама ушла от тебя? Подумает, что ты действительно какой-то изверг.

В а л е р и й. Пусть думает что хочет.

С и м а. Я часто встречаю Виту. Она живет недалеко от меня. Я вижу ее в булочной. На трамвайной остановке. Твоя бывшая супруга очень хороша. Мужчины на нее реагируют довольно активно.

В а л е р и й. Ну, и что?

С и м а. Ничего. Заговорили о ней, вот и вспомнила.

В а л е р и й. Ты знаешь, я не видел ее около двух лет.

С и м а. Но зато я вижу ее слишком часто, и это не доставляет мне никакого удовольствия.

В а л е р и й. Не волнуйся, нам с тобой она помешать не может.

Входит Я ш а.

Я ш а. Симуля, куколка, стакан холодной воды. Один раз. Стой. Откроешь водопроводный кран с синей пупочкой. И жди. Пусть льется. Чтобы похолоднее!

С и м а (улыбается). Стакан холодной воды?

Я ш а. Холодной воды, из-под крана. Один раз.

Сима уходит.

В а л е р и й. Ну что, поехали?

Я ш а. Приезжать раньше времени глупо. (Интимно.) Валька, там какие-то миленькие девочки пасутся, оживленная деятельность в столовой. К чему бы это?

В а л е р и й. Стаська своих ребят позвал.

Я ш а. Твой кузен на уровне. Я не без удовольствия выпью рюмочку…

В а л е р и й. По-моему, ты уже хорош.

Я ш а. Я абсолютно трезв. До безобразия. Но стоит мне выпить самую малость, и я делаюсь подозрительным — мне кажется, что ты меня презираешь.

Входит С и м а, дает Яше стакан с водой.

Симуля, ты прелесть. Новую прическу завела — «мальчик без мамы»?

С и м а (смеется). Нет. «Приходи ко мне в пещеру».

Я ш а. Современно. Куколка, прическа определенно тебе к лицу. Ребята, я на «Поплавок» заявился, официант улыбается: «Яша, говорит, пришли». Пришли! Ловко подметил. Несовременно, но точно. В моем хилом теле, Симуля, развелось множество индивидуальностей, и все дружно тянут в разные стороны… Один — работяга, все вкалывать норовит, к славе прорывается. Другой виляет. Лодырь! То ему искупаться надо, то пивка просит. А третий, сукин сын, и работать не хочет, и отдыхать не желает. Философ! Все ему чего-то хочется… невозможного. А чего ему надо, не пойму. Вот нашего Вальку ни на какие составные части не расколешь. Как говорит моя мама, цельная натура. Несовременно. Но я ему завидую. Симуля, куколка, пойди на кухню, открой кран с синей пупочкой…

С и м а. Сам сбегаешь.

Я ш а. Симуля, ты прелесть. А этот официант, он мудрец. «Мой дед, говорит, страсть как любил плясать, а ноги почему-то у внука болят».

С и м а. Трепач твой официант.

Я ш а. Симуля, опошляешь глубокую мысль. А я думаю так: вот я сегодня слегка выпил, как бы у моего правнука нос не покраснел.

С и м а. Сбегай, Яшенька, открой кран с синей пупочкой…

Я ш а (вздыхает). Куколка, у тебя прорезается характер. (Уходит.)

С и м а. Яшка темнит. Весь день слонялся по лаборатории, потом удрал. У него какой-то роман.

В а л е р и й. Какой роман! Всякий раз, когда работа идет к завершению, ему становится скучно. А дела еще не оберешься. Я работаю, а он психует.

Входит Я ш а.

Я ш а. Там какие-то мальчики, которых я видел в лаборатории.

С и м а. Стаськины ребята с технологического, они у нас на практике. Не узнал?

Входит Л ю б а.

Л ю б а. Гости просят дорогих хозяев хотя бы на минуту пожаловать к столу.

Я ш а. Хозяева с благодарностью принимают приглашение. Как вас зовут?

Л ю б а. Люба.

Я ш а. И вы тоже у нас на практике?

Л ю б а. Нет, меня распределили на завод.

Я ш а. Валька, все решено — ухожу на завод. Какой завод, Любочка?

Л ю б а. Идемте, там уже все садятся. (Валерию.) Здесь была мастерская вашего отца?

В а л е р и й. Да.

Л ю б а. А где все его картины?

В а л е р и й. В музее.

Л ю б а (смотрит на портрет). А кто его рисовал?

Я ш а. Любочка, это масло. Маслом не рисуют, а пишут. Портрет написала молодая художница, ученица Николая Федоровича.

С и м а. Почему ты не назовешь ее? Этот портрет написала Вита Морозова.

Входит С т а с и к.

С т а с и к. Любка, побыстрее в столовую, прилунись возле своего Игната.

Л ю б а. Ты уверен, что это доставит ему удовольствие?

С т а с и к. Ах, вот оно что! То-то я смотрю…

Л ю б а. До чего же ты проницательный, Стаська! Ладно, если это доставит тебе удовольствие, сяду с ним.

С т а с и к (Валерию). Загляните по дороге.

Люба и Стасик уходят.

Я ш а. Заглянем?

В а л е р и й. Пора ехать.

С и м а. Я, ребята, останусь. Что-то нет настроения ехать в ученый клуб.

В а л е р и й. Не капризничай.

Я ш а. Куколка, держи расческу, наведи порядок в своей пещере. Настроение — это несовременно. Возьми себя в руки.

Сима уходит.

Симуля не на уровне. Импульсы, которые она выдает за настроение, древние люди называли ревностью.

В а л е р и й. Ничего, поженимся — все утрясется.

Я ш а. Кстати, когда это произойдет?

В а л е р и й. В конце месяца.

Я ш а. Ты Бориса Сергеевича позови. Шеф обожает бегать по гостям, — глядишь, и подарок отвалит в соответствии с рангом. Валька, хочешь, я достану тебе фрачную пару? У меня знакомство в театре.

В а л е р и й. Если понадобится фрак, в сундуке отцовский валяется. Ушьем в плечах, подкоротим брюки.

Я ш а (взял со стола косынку). Где-то я видел такую косыночку. Что, подарок невесте?

В а л е р и й. Нет. Это Виткина косынка.

Я ш а. Если не секрет, откуда она у тебя?

Входит С и м а.

В а л е р и й. Володька Зотов привез. Он ее вчера ночью на такси возил. Оставила в машине.

Я ш а (встревоженно). Вчера ночью? Куда он ее возил?

В а л е р и й. За город.

С и м а. За мостом вышла, у реки.

Я ш а. Когда это было?

В а л е р и й. Говорит, часа в три. А ты чего всполошился?

Я ш а. Дело в том, что ее целый день не было дома.

В а л е р и й. А ты откуда знаешь?

Я ш а. Знаю.

В а л е р и й. Ты был у нее?

Я ш а. Она печатает кое-что для меня.

В а л е р и й. Другой машинистки не нашел?

Я ш а. Хозяйка говорит, ночью, часа в три, ушла. Пальто, вещи — все на месте. В одном платьице выскочила. На работе, в редакции, ее не было. Домой не возвращалась.

В а л е р и й. Ерунда, обычный псих. Объявится.

С и м а (Яше). Когда ты у нее был?

Я ш а. Утром заезжал и сейчас, по дороге сюда.

В а л е р и й. Бросьте паниковать. Очередной фокус. (Яше.) Помнишь, под Новый год? Схватила чужие лыжи — поминай, как звали. Целый день пропадала. Всегда у нее какие-то причуды.

С и м а. А не могла она уехать в Тарусу, к матери?

Я ш а. Почему в Тарусу? Ночью?

С и м а. Там недалеко пристань. Первый пароход уходит рано утром. Все ясно. Уехала в Тарусу.

Я ш а. Добираться туда пароходом… И зачем ей в Тарусу?

В а л е р и й (Симе). Ты что-нибудь знаешь?

С и м а. А что у нее тут за жизнь? Приехала девчонкой, думала художницей стать — Левитан из нее не вышел. С Валькой пожила — сбежала. В одном месте работала, в другом. Наконец устроилась. В редакцию, корректором, чужие ошибки поправлять. Самое время удрать.

Я ш а. В одном платьице, в три часа ночи… Нет, братцы, не то.

Входит С т а с и к.

С т а с и к. Люди, вы еще не уехали? Может, все-таки заглянете? Общество жаждет.

В а л е р и й. Нет, мы уезжаем.

С т а с и к. А то зайдите ненадолго. (Валерию.) Послушай, какие дифирамбы поет Игнат тебе и твоему техническому гению. Что это вы какие? Что произошло?

В а л е р и й. Ничего особенного. Моя бывшая супруга опять отличилась.

Я ш а. Нет, Валька, тут дело посерьезнее. Последнее время настроение у нее было паршивое. Работать корректором — это не по ней. И вообще…

В а л е р и й (снимает трубку, набирает номер). Милиция?.. Соедините с дежурным по городу. Я хотел бы узнать… Вчера вечером, ночью ушла из дома… Да, не вернулась… Морозова. Вита Алексеевна… Двадцать три года… Часа в три ночи… Платье открытое, легкое… Хорошо, позвоню. (Вешает трубку.)

С т а с и к (разглядывая косынку). Откуда здесь ее косынка?

С и м а. Зотов принес. Оставила в такси.

В а л е р и й (у телефона). К вам не привозили молодую женщину? Морозова. Вита Алексеевна. Двадцать три года. Прошлой ночью… Хорошо. Жду.

С т а с и к. «Скорая помощь»?

Валерий кивает головой.

Я ш а (рассматривая косынку). Чего тут только нет… Дети разных народов. Современно.

В а л е р и й (в трубку). Да, слушаю… Да, да, жду.

С т а с и к. А не могла она… уехать?

Я ш а. Уехала… В три часа ночи села в такси и вылезла у реки.

С т а с и к. И вы думаете, что она могла…

В а л е р и й. Не думаем. (В трубку.) Да, слушаю… Спасибо. (Вешает трубку.) К ним не поступала.

С т а с и к. Может, она вернулась. Я сбегаю.

Я ш а. Нет ее. Я заезжал по дороге сюда.

С т а с и к. Нет, я все-таки сбегаю. (Ушел, вернулся.) Ребятам ничего не говорите — пусть резвятся. Спросят — скажете, сейчас приду, ушел… ну, в «Гастроном»… за вафлями. (Уходит.)

Я ш а. Симуля, куколка, сходи на кухню, открой кран с синей пупочкой…

С и м а. Не приставай.

Я ш а. Уговорила. Какие будут руководящие указания, Валя?

В а л е р и й (снял телефонную трубку, набрал номер). Говорит Морозов. Передайте Борису Сергеевичу, что я вынужден задержаться. Приеду через полчаса… Спасибо.

Я ш а. Зачем тебе полчаса?

В а л е р и й. Дождаться Стаську и позвонить дежурному.

Я ш а. Полчаса… Слушай, Валя, у нее есть знакомые в военном городке?

В а л е р и й. Возможно. Одно время она работала в Доме офицеров, оформляла выставку. Не исключено, что сохранились какие-то знакомства.

Я ш а. А что, если проехаться к военному городку и попробовать что-нибудь выяснить?

В а л е р и й. Бессмысленно.

Я ш а. Тем более стоит поехать. Бессмысленные поступки благотворно действуют на мою психику. Я обернусь минут за двадцать. Симуля, куколка, улыбнись. Невеста должна быть на высоте! (Уходит.)

С и м а. Валя, а ведь она любит тебя.

В а л е р и й. Когда-то любила. Я тебе не говорил, как мы разошлись?.. Я был в командировке в ГДР. Купил ей там великолепный этюдник с красками… Весь Лейпциг исходил. А она меня даже не встретила. Приехал домой — она сидела в этом кресле. Я спросил: почему не встретила? Она сказала: не хотелось. Меня взорвало. Ну, и наговорил ей лишнего. Но ушла она не из-за этого, просто уже не любила. Ушла через неделю и даже записки не написала. Оставила краски, вещи, все бросила…

С и м а. Нет, Валя, она любит тебя до сих пор.

В а л е р и й. С чего ты взяла?

С и м а. Женское чутье.

В а л е р и й. И только?

С и м а (после паузы). Я сделала глупость.

В а л е р и й. Какую глупость? В чем дело?

С и м а. Если с ней что-то случилось… Не думай, я ни в чем не виновата. Просто я не знала, что она такая чувствительная.

В а л е р и й. Объясни толком.

С и м а. Я была у нее. В воскресенье.

В а л е р и й. В это воскресенье?

С и м а. Да, в это воскресенье.

В а л е р и й. Зачем ты пошла к ней?

С и м а. Не знаю. Я не собиралась. Но я ничего не могу с собой сделать. Когда я прихожу к тебе и вижу этот портрет, я чувствую, что она где-то рядом, здесь, близко. И мне все время кажется, что вас что-то связывает. Тут она снимает комнату, а в Тарусе, у матери, домик. Почему она не уезжает? Я пришла к ней… Сказала, что мы решили пожениться. В общем, слово за слово… Я даже не знаю, как это вышло. Я сказала, что ей лучше уехать, ведь ей все равно где жить… У нее было такое лицо… Не поймешь, не то она сейчас заплачет, не то засмеется. Сказала, что уедет, отвернулась и заплакала. А чего плакать, если не любит? Два года вы не виделись — чужие люди, чего плакать? Конечно, я понимаю, ей неприятно, что мы хотим пожениться. Но разве я могла подумать, что она…

В а л е р и й (снимает трубку, набирает номер). Я звонил вам… Морозов… Понятно. Буду ждать. Мой номер два пятнадцать тридцать семь… Да, Морозов. Садовая, двадцать девять, квартира двенадцать. (Вешает трубку.)

Валерий прошелся по комнате.

С и м а. Что тебе сказали?

Валерий не отвечает.

Валя, ну что? Скажи.

В а л е р и й. Ничего нового. Что ты ей еще говорила?

С и м а. Не помню. Чтобы уезжала, что делать ей здесь нечего…

В а л е р и й. Еще что?

С и м а. Больше ничего. Да, она еще спросила, знаешь ли ты, что я пошла к ней…

В а л е р и й. Ну?

С и м а. Ты ведь не знал.

В а л е р и й. А ты сказала…

С и м а. Я сказала, что ты знаешь.

В а л е р и й. Первобытный человек! Какое ты имела право говорить от моего имени?

С и м а. Если бы она уехала, и тебе было бы лучше. Ты все время думаешь о ней.

В а л е р и й. Бред.

С и м а. А письмо… Я видела письмо — ты писал ей.

В а л е р и й. Спросила бы, что это за письмо. Я писал ей по просьбе музея — они интересовались какими-то рисунками отца, о которых знает только она.

С и м а. Валя, я совершенно запуталась. Я верю, что ты меня любишь. Вот ты зовешь меня, чтобы я сидела тут, когда ты работаешь. Даже в лаборатории, при всех, целуешь… А иногда мне кажется, что ты просто проводишь со мной время.

В а л е р и й. Такие вы, кажется, разные. И как ты становишься похожа на нее. Просто удивительно. Все навыворот. Самые примитивные вещи делаются непроходимо сложными. Все запутывается. Никакой логики. Чем она мешает тебе?! Поженимся — и все. Больше всего ненавижу, когда человек распускает себя… Природа дала тебе голову, чтобы думать и управлять своими дикими инстинктами.

Входят И г н а т и О л я.

И г н а т. Валерий Николаевич, где Стасик?

О л я. Куда Стаська девался?

В а л е р и й. Скоро придет.

О л я. А куда он улетучился?

В а л е р и й. В магазин. За вафлями.

И г н а т. Подло.

О л я. Игнат, учти, я люблю вафли.

И г н а т. А… Тогда благородно.

О л я. Вы какие-то скучные. Идемте к нам. Там Лелька показывает фокусы. Он глотает ножи и вилки…

И г н а т. И грозится проглотить штопор.

В а л е р и й. Хорошо. Потом.

И г н а т. Мы ждем.

Игнат и Оля уходят.

В а л е р и й. Ладно, не плачь. Ничего страшного не произошло. У дежурного по городу сведений нет. Если бы что-нибудь случилось, они бы знали…

С и м а. Я пойду, Валя.

В а л е р и й. Не сердись.

С и м а. Я не сержусь… Но я… пойду… Я первобытное существо. Если бы я пропала, ты бы так не волновался…

В а л е р и й. Никуда я тебя не пущу. Ну, пришла, сказала… Обойдется. Волнуюсь?.. Ерунда. Звоню куда-то, разыскиваю, а волнуюсь ничуть не больше Яшки, который с таким же рвением искал бы любую свою знакомую. Абсолютно не верю, что она покончила с собой. Чушь! Я достаточно ее знаю!

С и м а. Ты счастливый, Валя. Умеешь владеть собой. А я на это не способна. Ты можешь приказать себе не волноваться, а я не могу.

В а л е р и й. Что бы там ни случилось, ты моя жена. Это твой дом. И не надо усложнять жизнь. Переберешься ко мне, и все станет на свои места.

С и м а. Поцелуй меня, Валя.

Входит С т а с и к.

С т а с и к. Нет ее, не приходила. (Валерию.) Ты что-нибудь выяснил?

В а л е р и й. Яшка поехал в военный городок.

С т а с и к. Зашел к ней в комнату. Пусто. Там у них фазу выбило — лампочка горит вполнакала. Тоска дикая. И еще хозяйка причитает — ревет, боится, что Витка… Ну, сам понимаешь.

В а л е р и й. Что знает хозяйка?

С т а с и к. Что она может знать? Настроение у Виты давно паскудное. С тех пор, как корректором устроилась. На работе неприятности.

В а л е р и й. Уволили. Ну, дальше…

С т а с и к. Просто кулаки чешутся. Выдал бы на полную мощность! Кто ее довел?!

В а л е р и й. Никто ее не доводил. Жизнь шуток не любит. Она сдалась.

С т а с и к. А почему она сдалась? Я ведь помню, какая она была, когда дядя Коля был жив. Летом, у вас на даче. Мы с тобой дрыхнем, а она в пять утра на этюды. Каждый день. А тут мы с Ольгой зашли — смеется, вроде веселая, а я по глазам вижу — плохо ей… Да, хозяйка говорит, в воскресенье к ней какая-то девица приходила, Витка всю ночь не спала. А кто такая — черт ее знает, хозяйка в первый раз ее видела, толком не разглядела…

С и м а. Это я у нее была, Стасик.

С т а с и к. Рассказывай! Чего ты к ней пойдешь? Я тебе вот что скажу, Валька. При ней скажу. Я считаю, ты больше всех виноват.

В а л е р и й. Смешно. В чем же я виноват?

С т а с и к. Скажу. Месяца полтора назад, когда она устраивалась в редакцию, я говорил тебе: «Сходи к ней». Помнишь?

В а л е р и й. Ну?

С т а с и к. Почему ты к ней не пошел? Я говорил тебе: «Пойди, ей худо». Почему ты не пошел?

В а л е р и й. Я не обязан тебе это объяснять. Когда перестанешь быть сосунком, поймешь сам.

С и м а. Я тебе скажу, Стаська, почему он не пошел. Он боится ее увидеть. Он до сих пор любит ее, потому и не пошел.

В а л е р и й. Идиотская логика.

С и м а. Нет, Валя, не идиотская. Самая нормальная. От тебя ушла женщина, и ты не можешь этого забыть.

С т а с и к. Я зря завел об этом разговор, но я уверен в одном — ты мог ей помочь. Ты этого не сделал, а теперь… Где она? Что с ней? И какого черта мы тут болтаем, когда надо что-то делать?

В а л е р и й. Наконец-то нашелся виновник. (Снимает телефонную трубку, набирает номер.) Это Морозов. Скажите, никаких новых сведений нет?.. Так… Да… Спасибо. (Стасику.) Я подозреваю, что она сидит у какой-нибудь подруги и пьет черный кофе с лимоном. Вероятно, надо просто отодрать тебя за уши, но я попытаюсь объяснить некоторые примитивные вещи. Она ушла от меня, и на этом наши личные отношения закончились. Все взаимные обязательства отпали. Это ясно. Теперь о том, что произошло с ней. Вита была, очевидно, человеком способным, иначе бы отец с ней не возился. Но способности — это предпосылка. И только. А дальше требуются характер, воля, цель. Характер ее тебе известен. Воли ни на грош. Цель? Если человек отказывается от своего призвания, цель была ложной или она была ему не по силам. Так или иначе — она сдалась, и никто, кроме нее, в этом не виноват.

Входят И г н а т, О л я и Л ю б а. Они приносят бокалы с вином, тарелку с закуской.

О л я. Стаська, где вафли?

С т а с и к. Нету. Не продают. Сгорела вафельная фабрика…

И г н а т. Милое остроумие.

О л я. Не смешно. Ты бы подействовал на Мишку. Они с Юлькой все время бегают на площадку. Сперва целовались на кухне, потом в ванной, а теперь на лестнице торчат.

И г н а т. Не лезь в чужую жизнь. Вы нас извините, Валерий Николаевич, у нас в технологическом такой порядок: если тебе весело, заставь веселиться всех!

С т а с и к. Уйди, Игнат.

И г н а т. Грубо.

О л я (Стасику). Как не стыдно! (Валерию.) Выпейте за нас, мы хорошие.

С т а с и к (Игнату). Чего приперлись?

И г н а т. Пошло. Олюнчик, приведи его в чувство.

О л я. Стасик, ты ведешь себя глупо.

В двери просовывается долговязая фигура, обернутая в простыню.

Лелька, Лелька, иди сюда!

Л е л ь к а входит.

Л е л ь к а. Вуаля!

И г н а т. Лелька, комплимент!

Лелька кланяется.

Чудо двадцатого века! Глотает все — от пуговицы до человека! Предпочитает остренькое. У вас готовальня есть? Может проглотить рейсфедер или циркуль.

С т а с и к. Игнат, прекрати!

И г н а т. Олюнчик, уйми поклонника. Лелька, глотай логарифмическую линейку. (Валерию.) Вам не жалко линейку?

Л е л ь к а. Не бойтесь, я на самом деле ничего не глотаю. Это такой фокус. Меня научил папа. Он работает в цирковом оркестре.

О л я. Глотай!

И г н а т. Вуаля! (Стучит ладонями по столу, выбивая барабанную дробь.)

Стасик уходит. Лелька глотает логарифмическую линейку. Девушки смеются. Лелька передает линейку Валерию.

В а л е р и й. Идите, ребята.

И г н а т. Мы, кажется, не в жилу.

Л ю б а. Извините.

Игнат, Лелька, Люба и Оля уходят.

В а л е р и й. Я когда-то карточные фокусы ловко показывал. Знаешь, этот… «наука умеет много гитик»… Яшка не едет… Если ее нет в военном городке, где же ее искать?

С и м а. Ты извини, Валя, я наговорила глупостей…

В а л е р и й. Бывает… Погоди, как зовут ее приятельницу?.. Как же ее зовут?

С и м а. Не подумай, что я верю, будто ты действительно любишь Виту. Просто я нервничаю…

В а л е р и й. Ладно. Эта девчонка где-то у вокзала жила. Ах, да, Натка! (Открывает ящик письменного стола.)

С и м а. Ты ищешь записную книжку?

В а л е р и й. Да. Старую. Коричневую.

С и м а. В нижнем ящике, где фотобумага. Стаська мальчишка, ничего еще не понимает. Конечно, ты не мог к ней пойти.

В а л е р и й. Да я и сейчас уверен, что не надо было ходить. Абсолютно уверен. И никто меня не переубедит.

С и м а. И чем ты мог ей помочь?

В а л е р и й. Ничем. Я не мог ей помочь, когда мы жили вместе. Мы давно перестали понимать друг друга. (Снимает телефонную трубку, набирает номер.) Занято.

С и м а. Куда ты звонишь?

В а л е р и й. Да этой… Натке.

С и м а. Набери еще раз. Я представляю, как тебе было трудно с Витой. При твоей работе. Когда нужна такая собранность. И все эти ее выходки…

В а л е р и й (набирая номер). Что об этом вспоминать? Я последнее время старался бывать дома как можно меньше. Занято. (Положил трубку.) И при всем при том я не могу отделаться от какого-то неприятного чувства…

Входит О л я.

О л я. Можно?

В а л е р и й. Да.

О л я. Стаська мне все рассказал. Может, нам лучше уйти?

В а л е р и й. Не нужно.

О л я. А мы со своими дурацкими фокусами. Извините.

В а л е р и й. Ничего.

О л я. Мне кажется, Вита не могла… Она веселая. Мы как-то днем смотались с английского, просидели у нее часа четыре. Она рассказывала, как пришла первый раз к вашему отцу. И как села на масляные краски. А у нее было единственное платье, и она чуть не плакала. А вы смеялись. И как потом чистили платье бензином. А она надела вашу пижаму. Да ведь вы все это помните…

В а л е р и й. Да, Олюнчик, помню…

О л я. Я пойду и всех выгоню.

В а л е р и й. Не проявляй чуткости, Олюнчик.

Входят Я ш а и С т а с и к.

Я ш а. Валька, я склоняю перед тобой свою немытую выю — ты великий человек. Провидец! А мне три копейки цена — я посрамлен и уничтожен. (Заметив бокал с вином.) Что за влага?

О л я. Портвейн «Три семерки».

В а л е р и й. Не дури.

Я ш а (поднимая бокал). Трижды семь — двадцать одно. (Пьет.) Число счастливое, вино отвратное.

В а л е р и й. Что ты узнал?

Я ш а. Тучи рассеиваются. Горизонт прояснился. Витка пришла к выводу, что топиться в реке неостроумно. Симуля, куколка, как настроение?

В а л е р и й. Рассказывай.

Я ш а. Идея поехать к военному городку была прогрессивной, Валя! Впрочем, до военного городка я не добрался, а напоролся на одного старикана… Симуля, слушай внимательно.

В а л е р и й. Оставь ее в покое! Что старик?

Я ш а (берет бокал). Очко. (Пьет.) Сей старикан знакомый мой. Он лодочник и лодки выдает напрокат… К нему я и направил свои стопы. Стопы, выя… несовременно.

В а л е р и й. Не балагань, говори толком.

Я ш а. Старик видел ее. Там мостки внизу, где ребятишки рыбу удят, к ним и подошла… Время совпадает. Только светать начало. Старик ее сразу заприметил. Она-то его не видела, а он за ней приглядывал, пока не ушла по тропинке на шоссе. К автобусу. Я всегда держал Витку за умницу. Как бы не простудилась, дуреха…

О л я (Стасику). Я тебе говорила — не может быть, Вита исключительно веселый человек.

Я ш а. Олюнчик, ты прелесть! Витка типичный Олег Попов в юбке!

С т а с и к. Ну, теперь можно сделать заход в массы. А то Олюнчик совсем от рук отбилась.

О л я. Сам виноват, все время где-то бегаешь. Пойдем, там еще салат остался.

Стасик и Оля уходят.

Я ш а. Валька, куда девался твой румянец? Ты белый, как ацидофилин. Симуля, на тебе лица нет. Что здесь произошло?

В а л е р и й. Я поражаюсь твоему легкомыслию. То мгновенно впадаешь в панику, то веришь какому-то старику. Он мог все это придумать, чтобы получить с тебя полтинник.

Я ш а. Рубль. Я ему целковый дал. Но он не врет. А я действительно передрейфил. Но у меня были основания. Рыльце в пушку. Она вышла из дома в три часа, а я ушел от нее в половине третьего. Понял?

В а л е р и й. Почему ты задержался так поздно?

Я ш а. Она печатала на машинке — тук-тук-тук… а я диктовал.

В а л е р и й. Не ври.

Я ш а. Мы пили черный кофе с пирожными и беседовали об аб… стракционистах. Порицали загнивающее искусство Запада.

В а л е р и й. Что ты там делал?

Я ш а. Говорю тебе — диктовал.

В а л е р и й. Ты бывал у нее. Ходил к ней все это время, встречался с ней. И скрывал от меня. Почему?!

Яша молчит.

Я не первый день с тобой знаком и знаю твое отношение к женщинам.

Я ш а. К женщинам я отношусь восторженно.

В а л е р и й. Что у вас было?

Я ш а. А что могло быть между нами? Роман.

В а л е р и й. Трепло! Бабник!

Я ш а. Что тебе не нравится? Два года, как вы расстались. Ты женишься на Симке, а хочешь, чтобы Вита жила воспоминаниями о тебе. Это несовременно, Валя. И бестактно по отношению к твоей будущей супруге. Как ты считаешь, Симуля?

В а л е р и й. Если я узнаю, что ты приставал к ней, я тебя убью.

Я ш а. А как же гуманизм, Валя?

В а л е р и й. Я ударю тебя.

Я ш а. Валяй.

В а л е р и й. Ты приставал к ней?!

Я ш а. Что с тобой, Валя?!

В а л е р и й. Дичь. Распускаю себя, как баба.

Я ш а. Ты не видел ее два года. Что ты знаешь о ней? Это другой человек. Совсем не та девочка, которая убежала из этого дома. Она жила среди людей и очень изменилась. Очень.

В а л е р и й. Изменилась не изменилась — меня это не интересует. Ладно, поверим твоему старику. И к черту психологию! Ты едешь?

Я ш а. Куда?

В а л е р и й. В Дом ученых.

Я ш а. Нет, я не поеду. Езжай с Симкой.

С и м а. Поедем.

В а л е р и й. Ты же не хотела?

С и м а. Я не хочу отпускать тебя одного.

В а л е р и й. А ты не бойся за меня. Я парень крепкий, меня шилом не проткнешь! (Уходит.)

Я ш а. Да, куколка, трудная это работа.

С и м а. О чем ты, Яша?

Я ш а. Тяжелое это дело — женить на себе Вальку.

С и м а. Почему тяжелое? Справлюсь.

Я ш а. Симуля, ты прелесть, ты далеко пойдешь.

С и м а. Я знаю, многие считают, что я хочу женить на себе Валерия.

Я ш а. А разве не так?

С и м а. Не так. Я хочу быть его женой.

Я ш а. Что в лоб, что по лбу.

С и м а. Ты меня осуждаешь?

Я ш а. Упаси бог. Я люблю Вальку и уверен, что ты ему подходишь. У вас много общего.

С и м а. Что именно?

Я ш а. Упорство и ясность цели.

С и м а. Ты не любишь меня.

Я ш а. Я тебя обожаю. И хочу видеть женой моего друга. Но извини, куколка, предложения я бы тебе не сделал. Видишь ли, для меня ты слишком современна.

С и м а. Напрасно беспокоишься. Я и сама за тебя не пошла бы.

Я ш а. Ты считаешь, что я недостаточно перспективен? Должен тебя огорчить: Валя тоже вряд ли будет академиком.

С и м а. Это неважно. Поживем — увидим. А почему ты так думаешь?

Я ш а. Ему не хватает моих недостатков.

С и м а. А чего тебе не хватает?

Я ш а. Много. И прежде всего — Валькиных достоинств.

С и м а. Каких же?

Я ш а. Мне не хватает его воли, этой пружины, без которой ничего серьезного в жизни не сделаешь.

С и м а. А каких это твоих недостатков ему не хватает?

Я ш а. Легкомыслия, куколка, здорового легкомыслия, которое иногда помогает там, где и упорство оказывается бессильным. А впрочем, я, вероятно, ошибаюсь, Валька будет академиком. Во всяком случае, членом-корреспондентом будет обязательно! (Включает магнитофон.)

Входит Ю л я.

Ю л я. Можно?

Я ш а. Заходите.

Ю л я. И танцевать можно?

Я ш а. Какие глаза у этой девушки! Как вас зовут?

Ю л я. Юля.

Я ш а. Юлия — это Джульетта. Я хочу с вами танцевать.

Ю л я. Хорошо. Только потом. Миша!

Я ш а. Оказывается, Джульетта не одна, есть Миша.

Входит М и ш а.

Ю л я (тихо). Не смущайся.

Юля и Миша танцуют. Входит О л я.

О л я. Ребята, здесь танцуют.

Я ш а. Олюнчик, прелесть, пошли?

О л я. Обязательно. Потом, хорошо? Игнат.

Я ш а. Мимо.

Входят И г н а т, С т а с и к и Л ю б а.

Любушка-голубушка, спляшем?

Л ю б а. С удовольствием. Только сначала со Стасиком.

Я ш а. Симуля, нам друг от друга никуда не уйти.

Сима идет танцевать с Яшей. Они двигаются в стремительном ритме, и все отходят в сторону, уступая им место.

Ю л я (Мише). Ритмичный парень. Смотри, как поворот делает. Видишь?

Миша, прищуриваясь, внимательно присматривается к тому, как танцует Яша.

И г н а т. Стоп, машина. (Подходит к магнитофону, выключает музыку.) Мы предаемся разгулу, а там, в столовой, среди сардинок и селедочных паштетов, коротает свой последний студенческий вечер наш друг Лелька Барсуков. И вам не ай-ай-ай? Лелька! Сейчас он придет сюда, и каждая из вас станцует с ним прощальный танец, а я от вашего имени толкну речугу.

С т а с и к. Брось. Ему и так тошно.

И г н а т. Ты плохо знаешь Лельку!

Входит Л е л ь к а, он растерянно улыбается.

Я хочу сказать о мужестве Лельки. Кто из нас смог бы добровольно уйти с третьего курса института? Кто, завалив экзамен, откажется от великой привилегии бесконечно его пересдавать? Только сильный человек способен на такой поступок. Мне жаль расставаться с моим другом, но я уважаю его за то, что он сумел отказаться от иллюзий. Он понял, что наука не его призвание. И он покидает нас, чтобы найти свое дело, свое место.

Л е л ь к а. Вуаля.

И г н а т. И кто знает, может быть, однажды, невзначай заглянув в цирк, мы увидим его на манеже в бархатном костюме с золотыми блестками. Лелька, валяй в цирк! Это искусство сильных! Оно утверждает жизнь и приносит радость! Оно не размагничивает нашу волю, не выдавливает из нас слезы, не утомляет. Когда я выхожу из цирка, у меня всегда отличное настроение, свежая, легкая голова.

С т а с и к. Пустая?

И г н а т. Что ты привязываешься?

С т а с и к. Прекрати это издевательство над Лелькой.

И г н а т (Лельке). Я издеваюсь над тобой?

Л е л ь к а. Да он шутит! Пускай.

С т а с и к (Игнату). А мне не нравятся твои шутки. Не нравятся, понимаешь?

И г н а т. Ты мне надоел. Что ты все время цепляешься?

С т а с и к. Тебе кажется все это остроумным, а это не остроумие, а гнусность!

И г н а т. Я дурака валял, а ты на рожон лезешь.

О л я. Бросьте, мальчишки, не заводитесь.

Л ю б а. Стасик прав.

И г н а т. Ты еще из какого сундука вылезла?

О л я. Игнат, нехорошо!

И г н а т (Любе). Ну, извини.

О л я. Нашли время ссориться!

С т а с и к (Игнату). Поговорим?

И г н а т. Поговорим.

Я ш а (обнимает Игната и Стасика). Поговорим! Только другой раз, потому что разговор у вас продолговатый, боюсь, затянется, а нам с девочками надо успеть потанцевать. Олюнчик, пускай машину!

Оля включает магнитофон. Ребята танцуют.

С т а с и к (Игнату). Мы еще поговорим!

И г н а т. Поговорим. Олюнчик, поехали?

О л я (Игнату, тихо). Пригласи Любу.

И г н а т (так же). Олюнчик, не устраивай чужое счастье. Пошли.

Ю л я. До чего люблю танцевать! Просто умираю.

Я ш а. Это современно, Юленька.

Л ю б а (Стасику). Пошли?

С т а с и к. Надоела мне эта шаркотня. (Идет танцевать с Любой.)

Я ш а. И это современно. Попляшем, Симуля?

С и м а. Не хочу. Отстань.

Я ш а. Уж не я ли тебя расстроил? Пора бы привыкнуть к моей болтовне.

С и м а. А я и не отношусь серьезно к твоим словам. К тому же правда, я хочу, чтобы Валерий стал моим мужем. И он женится на мне. Я сделаю для этого все. И никто этому не сможет помешать — ни ты, ни Вита, что бы там ни произошло. Ты не понимаешь одного — я его люблю. Люблю. Вот такая смешная история, Яшенька.

Громко звучит музыка. Все танцуют. Сима берет сумочку, быстро уходит.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Я ш а спит в кресле, С т а с и к и О л я разговаривают шепотом.

С т а с и к. О чем вы шушукались в столовой?

О л я. Тише, человек спит.

С т а с и к. Все время с Игнатом. Танцуешь с Игнатом. Просил как человека: «Сядь рядом», — нет, села с Игнатом. Что он от тебя хочет?

О л я. Ничего не хочет. Просто разговаривали.

С т а с и к. Больше не с кем говорить. В читалке к нему липнешь. На лекциях со мной не садишься. В театр и то мамашу для прослойки тянешь. Маскировка?

О л я. Билеты мама достала на заводе, что я могла сделать?

С т а с и к. Почему на практику со мной не захотела?

О л я. Не кричи, человек спит.

С т а с и к. Как мы с тобой одни — нормально… и все такое… Стоит кому-нибудь появиться — вроде меня и не существует. Смешно сказать — в кино, и то на другой конец города ездим. Мне надоела конспирация. Ты на себя со стороны погляди. Хихикаешь без разбору с каждым идиотом.

О л я. Игнат, по-твоему, идиот?

С т а с и к. Не в этом дело. Можно подумать, ты и в самом деле такая.

О л я. Какая?

С т а с и к. Сама понимаешь.

О л я. Что бы я ни сделала, тебе не нравится.

С т а с и к. Олюнчик!

О л я. Тебе только и надо на весь институт кричать: «Олюнчик, мой Олюнчик», чтобы про нас невесть что говорили. Что, нравится, как Мишка с Юлькой на лекциях целуются?!

С т а с и к. Во всяком случае, честнее.

О л я. Хорошо. Пошли целоваться в столовую.

С т а с и к. Почему в столовую? Я этого не требую.

О л я. Лучше бы Игнату спасибо сказал, что он меня к экзаменам готовил.

С т а с и к. Могла со мной заниматься.

О л я. С тобой назанимаешься! Игнат объясняет, а ты целоваться лезешь.

С т а с и к. Вдумайся: с чего он к тебе липнет?! Энтузиаст-надомник. Он вообще проповедует, что девчонок в наш институт принимают зря. А на тебя свое драгоценное время тратит. Вот и делай выводы.

О л я. Вы все про нас так говорите. А ему и пошутить нельзя?!

С т а с и к. Ах, он шутит?! С Лелькой дошутился!

О л я. Лелька сам виноват. Тряпка. До сих пор матери боится сказать, что бросает институт.

С т а с и к. Слепой ты человек! Ладно, вольному воля, можешь на него молиться. Только потом не реви. Теперь я понимаю, зачем тебе понадобилось звать Игната.

О л я. Я хотела, чтобы он помирился с Любой.

С т а с и к. Для этого ты и села рядом с ним, и танцуешь… Смотри, Ольга, доиграешься.

Входит В и т а.

Вита…

О л я. Вита… вы?!

В и т а. Я. Двери настежь… В столовой пляшут. У вас тут кутеж.

С т а с и к. Резвимся. Экзамены сдали. У меня дома, сама знаешь, тесно, вот и пришлось Вальку оккупировать.

В и т а. А где он сам?

С т а с и к. Нету. Наверно, скоро придет.

В и т а. Яшенька, бедняга, притомился… Да, ребята, там, в лифте, какая-то пара застряла… Ваши?

О л я. Миша с Юлькой.

В и т а. По-моему, они не скучают.

О л я. Целуются?

В и т а. Целуются, Оленька. (Подошла к окну, отдернула штору.) Я и забыла, как отсюда далеко видно. Стаська, что там за огни, за мостом?

С т а с и к. Базаевка. Новые дома. Олин отец строил.

В и т а. А был… пустырь.

С т а с и к. Мы тут беспокоились. Я к тебе домой бегал.

В и т а. Да, мне хозяйка сказала.

С т а с и к. Выдала ты… номер.

В и т а. Я больше не буду, Стасик.

С т а с и к. Валька в милицию звонил.

В и т а (прошла по комнате, остановилась возле портрета отца Валерия). Валерий похож на отца, да, Стасик?

Входит Л е л ь к а.

Л е л ь к а. Ребята, там на лестнице… (Заметил Виту.) Простите. (Протягивает руку.) Олег Барсуков. Простите.

В и т а. Вита.

Л е л ь к а. Это вы пропадали?

В и т а. Я не пропадала, Олег.

Л е л ь к а. Ах, не вы? А то, говорят, тут кто-то пропал. Ребята, на площадке назревает конфликт. Мишка с Юлькой… опять. Какой-то долдон на них накинулся. Пошли выручать!

Стасик, Лелька и Оля уходят.

В и т а. Яша, проснись.

Я ш а. А… Ага… Проснулся.

В и т а. Вставай.

Я ш а. Встаю.

В и т а. Сядь.

Я ш а. Сел.

В и т а. Поговорим?

Я ш а. Я, кажется, соответствовать не могу. Наблюдается некоторая аморфность души и тела. Стоп. Я проснулся. Витка, ты?! Здравствуй. Жива-здорова? Как дела?

В и т а. Мама дуру родила.

Я ш а. Дуру? Чья мама?

В и т а. Моя, Яшенька.

Я ш а. Согласен. Как настроение?

В и т а. Бодрое.

Я ш а. Отношение ко мне?

В и т а. Терпимое.

Я ш а. Я вчера вел себя глупо, за что меня следует справедливо осудить. Однако и ты хороша…

В и т а. Я?

Я ш а. Витенька, топиться несовременно. Особенно человеку, умеющему плавать. Мероприятие было обречено на неудачу.

В и т а. О чем ты, Яша?

Я ш а. Моя мама дураков не рожала, Витенька.

В и т а. Не слишком ли ты самоуверен? При всей моей нескладности мне очень нравится это занятие — жить на белом свете. (Подошла к окну.) Какой сегодня чудесный вечер… Я вышла на улицу — толпа шумная, нарядная. Ты замечал, у нас стали лучше одеваться, ярче, красивее, особенно женщины. Слышишь, трамвай звенит. Весело. Несовременно, да?

Я ш а. Трамвай — несовременно. Валька сказал бы — посторонние уличные шумы.

В и т а. Я не видела его почти два года. Он, вероятно, очень изменился?

Я ш а. Не заметил.

В и т а. Когда с человеком каждый день вместе, кажется, что он не меняется.

Я ш а. Что с тобой такое? Не то помолодела… Или парфюмерный набор в лотерею выиграла?

В и т а. Пока еще я ничего не выиграла. Но со мной что-то происходит. Посоветуй мне, Яша.

Я ш а. Советы — моя специальность. Плата по таксе. После двенадцати ночи тариф удвоенный.

В и т а (после паузы). Валерий разыскал меня у Натки. Он позвонил и сказал, чтобы я пришла. Как ты думаешь, что это значит?

Я ш а. Понятия не имею.

В и т а. Он сказал, что ему нужно поговорить со мной.

Я ш а. О чем?

В и т а. Не знаю.

Я ш а. Я бы на твоем месте сюда не пришел.

В и т а. Почему?

Я ш а. В этом доме готовятся к свадьбе.

В и т а. Я знаю. Но мне нужно его увидеть.

Я ш а. Зачем?

В и т а. Наверно, я не смогу объяснить. Я тебе никогда не говорила. Не хотела, чтобы Валерий знал об этом. Но все это время я понимала, что рано или поздно должна увидеться с ним. Я боялась этой встречи. До вчерашнего дня. И когда он позвонил, я вдруг почувствовала, что могу идти. Я не боюсь встречи с ним. Хвастаюсь, да? Ты знаешь, как я жила… Мне так не хватало Валькиной уверенности, его силы. Но ведь я знаю, было у меня что-то. Я должна его увидеть. Ведь все это время, слишком долго, я думала, что он прав, а я просто бездарная сумасбродка.

Я ш а. Самокритика — это современно. А какая дуреха написала этот портрет?

В и т а. Я.

Я ш а. Ты.

В и т а. Сто лет назад. (Смотрит на портрет.) Валерий очень волновался?

Я ш а. Его не поймешь.

В и т а. Волновался, я по голосу это поняла. А ты? Ты тоже беспокоился?

Я ш а. Сама знаешь, у меня были основания.

В и т а. Да. Иногда в жизни бывает — все подряд навалилось… В субботу уволили с работы. В воскресенье… пришла Сима… А потом — ты… Ты меня обидел, Яша. Даже, пожалуй, не обидел. Очевидно, это была последняя капля. Я подумала: если даже ты мог воспользоваться моим состоянием… Я ведь едва не уступила тебе… подумала: в конце концов, плевать…

Я ш а. Прости.

В и т а. Да нет, я не сержусь. Но если ты, которого я всегда считала своим другом… Принес бутылку вина… пирожные… Какие-то дурацкие шутки… Невольно подумала — не в первый раз ему. Наверно, и вино то же, и пирожные, и шутки… те же. А потом, когда ты ушел, такая тоска напала… Чего они там кричат?

Я ш а. Все это выглядело довольно пошло?

В и т а. Будь я в другом настроении, я бы отнеслась к этому спокойно.

Я ш а. Что ж, ты можешь быть уверена, что я больше не заявлюсь с вином и пирожными.

В и т а. Я не против вина и пирожных. Не в этом дело.

Я ш а. Витенька, а вдруг я приду? Опять захвачу бутылку вина, пирожных куплю в гастрономе. С лестницы не спустишь?

В и т а. Чего тебе бояться? Крылечко — четыре ступеньки.

Я ш а. Я и забыл — всего четыре ступеньки! Приду.

В и т а. Тебя не поймешь, когда ты шутишь, когда говоришь серьезно.

Я ш а. А я не умею говорить серьезно. Если б я умел — о-го-го-го, я бы надел новый костюм, крахмальную рубашку с бабочкой и предложил бы тебе руку и сердце. Увы, несовременно.

В и т а. Да, старомодно.

Я ш а. И пошло.

В и т а. Пошло, когда неискренне.

Я ш а. Уверена?

В и т а. Да.

Я ш а. И можешь отличить?

В и т а. Могу, Яшенька.

Я ш а. Нет, Даже ты не можешь понять такую примитивную личность, как я.

В и т а. Ты выпил, Яша, и опять говоришь не то.

Я ш а. Нет, Вита, ни в одном глазу. Я бы только не хотел… Не надо меня считать свиньей. Это несправедливо, так думать, потому что я… прости, Витенька, не могу сказать этого слова… Я его разве что маме говорил, да и то… давно. А к тебе не приду, не бойся. И молчи. Если ты не замечала этого больше трех лет… Стоп! Поставим точку. Хорошую, жирную точку.

В и т а. Яша, ты все придумал. Сейчас, да?

Я ш а. Нет, не сейчас… Давно… Но вообще-то, конечно, придумал. Потому что любви нет и человечество в двадцатом веке размножается, как известно, почкованием.

В и т а. Яшенька, милый. Мне казалось… ты просто… ну, добрый… жалеешь меня. Прости, Яшенька.

Я ш а. Версаль! Продавец и покупатель были взаимно вежливы и принесли друг другу свои извинения.

В и т а. Ты стыдишься того, что сказал?

Я ш а. Примитивное малодушие.

В и т а. Яшка, милый…

Я ш а. Теперь скажи: «Мы будем друзьями».

В и т а. Я бы сказала, но ведь это несовременно.

Я ш а. Но правда?

В и т а. Правда. Но почему же нельзя быть самим собой? Почему надо все время что-то изображать, скрывать за пошлыми, ненужными словами лучшее, что в нас есть? Зачем? Кому это нужно?! Это так мешает нам жить! Когда ты пришел, я обрадовалась… Мне так захотелось чего-то хорошего. А ты приложил столько усилий, чтобы я ничего не поняла.

Я ш а. Однако ты не сказала мне правду. Ты все еще любишь его.

Вита молчит.

Любишь, Витенька.

Входит с о с е д, подталкивая М и ш у и Ю л ю. За ними С т а с и к, И г н а т, Л ю б а, Л е л ь к а и О л я.

С о с е д. Где хозяин? Валерия мне!

Я ш а. Я за него.

С о с е д. Я хозяина требую.

С т а с и к. Ну, я.

С о с е д. Сопляк! Валерия нету, в доме кабак развели! Полчаса лифт ходит туды-сюды, туды-сюды. Мотор аж в мозгу гудит! Вышел ребятишек шугануть, а тут… (Мише.) Вымахал орясина — девку в лифте охаживает.

Ребята смеются.

И г н а т (смеется). Орясина… (Соседу.) Мы их накажем. В угол поставим. Мораль прочтем.

С о с е д. Ты не шуткуй. А ежели бы они мотор пережгли?! На пятый этаж пешком небось на своем горбу меня не потащишь?

С т а с и к. Чего шумишь? Мотор цел. Иди свой телевизор смотреть.

С о с е д. Молод учить. (Берет Мишу за рукав.) Пошли в милицию.

С т а с и к. Пусти, чего хватаешь?

Ю л я. Всего два раза прокатились.

С о с е д. Два раза?! Постыдилась бы губы трепать. Студентка! Родители не смотрят, а то бы заголить юбчонку да розгой.

В и т а. Как вам не стыдно, Сысоев!

С о с е д. Объявилась, красотка? Давно не видать было.

В и т а. Перестаньте скандалить. Уходите, пожалуйста.

С о с е д. А тебе чего? Ты кто есть?! Тебя муж из дома выгнал — и молчи в тряпочку.

Я ш а. Пошумел, и довольно. Иди гуляй!

С о с е д. Это что ж? Я и отдохнуть не имею права?! В заводе намыкаешься, а тут тебе на голову садятся, не дают телевизор спокойно поглядеть.

И г н а т (хохочет). Бедняга! Не дают телевизор поглядеть!

С т а с и к. Иди, иди, отдыхай.

С о с е д. Закрой поддувалу, не то душу вытряхну.

В и т а. Уходите, Сысоев, убирайтесь вон. Вы хулиган!

Я ш а. Спокойно, Витенька.

В и т а. Ненавижу хамство.

С о с е д. Это кто хам? Молчала бы, мазилка. Работать не хочешь, красочками балуешься, цветочки малюешь. Видали таких. Вон их в телевизоре битком набито. Ножкой дрыгнет — десятку в зубы, другой ковырнет — еще пятерку, а то еще выйдет кудрявый в бабочке и давай мозги пудрить рабочему человеку.

С т а с и к. Какой ты рабочий? Пристроился вахтером, а сам спекулянт.

С о с е д. Ты меня за руку хватал?

И г н а т (Стасику). Ты его за руку хватал?

С о с е д. Не хватал.

В и т а. А за что вы год отсидели?!

С о с е д. Такие вроде тебя и запутали. Волосы распушила. Лопату тебе в руки — не до картинок было бы. Вот от таких вся зараза. Дочка растет, тоже: то папаня ей пианину купи, то «Мурзилку» выпиши. Развелось подписчиков! Вот ей. (Показывает кукиш.) Я ей шкворнем мозги прочищу. Чтоб никаких этих мыслей…

Я ш а (угрожающе). Слушай, друг, иди, или в милицию тебя вести придется.

С о с е д. Я к тебе не касаюсь. Мы к науке уважение имеем. А всяких этих… хлюпиков… ненавижу.

В и т а. Сысоев, уходите, или я позову вашу жену.

С о с е д. Не запугивай, сам уйду. Только ежели кто на площадку сунется или там шум какой… «Жену позову…» Очень я ее боюсь… Испугала. (Уходит.)

И г н а т (поет).

Ю л я. Как не стыдно, Игнат! Миша, скажи.

И г н а т. Скажи, Миша, скажи!

Ю л я. Не приставай к нему. Миша, пойдем.

И г н а т. Целоваться в ванную?

Миша подходит к Игнату, берет его пальцами за нос.

И г н а т. Пусти, черт здоровый.

Миша отпускает Игната и уходит вместе с Юлей.

Вот уж верно, орясина.

С т а с и к (смеется). Что, не любишь?

Лелька смеется.

И г н а т (берет Лельку за нос). Смешно?

Лелька хрипло кричит петухом.

С т а с и к (Игнату). Отпусти его.

И г н а т. Лелька, отпустить?

Л е л ь к а (дурашливо). Я, как рыба, дышу ртом.

С т а с и к. Отпусти, ну?

И г н а т. Опять в бутылку лезешь?

С т а с и к. Что ты из него рыжего делаешь?

И г н а т. Ты мне надоел!

С т а с и к. Поговорим?

И г н а т. Поговорим.

С т а с и к. Пошли. (Направляется к дверям.)

О л я. Стасик, не ходи. Довольно, Игнат!

С т а с и к. Нам пора выяснить отношения.

Я ш а. Интеллигенты, без драки!

Л ю б а. Не ходите на лестницу, опять скандал будет!

Стасик, Игнат, Оля, Люба и Лелька уходят.

Я ш а. Идейные разногласия на лирической почве.

В и т а. Этот Сысоев, он мне подрамники сколачивал. Брал дорого. Был вежливый, все спрашивал, сколько платят художникам.

Я ш а. Наплюем на него, Витенька. Он не типичен для нашего общества. Выродок. Дичь. (Наливает вино.) Выпьем, Витенька. Будь счастлива.

Входит В а л е р и й.

В а л е р и й (после паузы). Здравствуй.

В и т а. Здравствуй.

Я ш а (после длительной паузы встал, прошел по комнате). Мне совсем уйти или подождать за дверью?

Валерий, не отвечая, смотрит на Виту. Затянувшаяся пауза. Яша, насвистывая популярную мелодию, выходит из комнаты.

В а л е р и й. Меня задержали, прости.

В и т а. Я сама виновата — рано пришла.

Валерий прошел по комнате, закурил.

Мне и в голову не пришло, что Зотов пойдет к тебе, чудак. Глупо вышло, заставила всех волноваться…

В а л е р и й. А кто волновался? Что мы, тебя не знаем?

В и т а. Зачем ты меня позвал, Валя?

В а л е р и й. Давно не видел. К тому же мы с тобой не разведены. Муж и жена.

В и т а. Да. Не разведены. Я об этом как-то не думала.

В а л е р и й. Что у тебя с Яшкой?

В и т а. С Яшей? Почему ты об этом спрашиваешь?

В а л е р и й. Что у тебя за отношения с Яшкой?

В и т а. Хорошие.

В а л е р и й. Почему он вчера ушел от тебя так поздно?

В и т а. Диктовал статью.

В а л е р и й. Вы что, сговорились?

В и т а. Зачем ты меня позвал?

В а л е р и й. Вот что. Пора нам с тобой поговорить. Мы давно уже взрослые люди. Довольно валять дурака. Побегала — и хватит. Собирай пожитки и перебирайся ко мне.

В и т а. Побегала… Это ты хорошо сказал.

В а л е р и й. Иногда следует называть вещи своими именами. Произошло недоразумение. Никаких серьезных причин, чтобы уйти, у тебя не было.

В и т а. Серьезных причин не было?

В а л е р и й. А в чем ты можешь меня упрекнуть? Я тебе не изменял. Да и у тебя никого другого не было, я знаю. Ну, ушла. Было время подумать. Я ведь хорошо знаю, как ты жила все это время.

В и т а. Как?

В а л е р и й. Плохо жила. Сначала работала диспетчером в порту. Грузчики, шоферня, матерщина. Разве это для тебя? Ушла, естественно.

В и т а. Ушла.

В а л е р и й. На стройке работала. Уж не маляром ли? Совсем смешно. Сколько ты там продержалась?

В и т а. Три месяца.

В а л е р и й. Сама ушла?

В и т а. Сама.

В а л е р и й. Из редакции уволили?

В и т а. Уволили.

В а л е р и й. А в итоге — полтора года вычеркнуто из жизни.

В и т а. Почему ты думаешь, что вычеркнуто?

В а л е р и й. Живопись бросила, ничего другого не нашла. (С участием.) Намаялась, Витюха?

В и т а. Намаялась.

В а л е р и й (снимает трубку, набирает номер). Такси? Мне нужна машина. (Вите.) Поедем к тебе, возьмем вещи.

В и т а (кладет руку на рычаг). У тебя в конце месяца свадьба.

В а л е р и й. Свадьбы не будет.

В и т а. А как же Сима?

В а л е р и й. Она поймет. Она и раньше многое понимала.

В и т а. Не так это просто, Валя.

В а л е р и й. Я не говорю, что просто. Разберемся.

В и т а. А Сима? Тоже разберется? Легко ты распорядился ее судьбой.

В а л е р и й. Ты знаешь, я делал все, чтобы тебя забыть. А Сима? Она мне очень помогла. Я ей от души благодарен. Но ничего не выходит. Понимаешь, ты нужна мне. И никто больше. Я, наверно, однолюб.

В и т а. И я, наверно.

Входит С и м а.

С и м а. А, пропащая душа, нашлась? Здравствуй. А мы чего только не передумали. Один Валька как в воду глядел, всех успокаивал. Яшка, тот сломя голову помчался в военный городок, раскопал какого-то старика. Ну, просто рыцарь… (Садится, закуривает.) Да, Валя, я видела Бориса Сергеевича. Он говорит, что ты очень умно выступал. Я, знаешь, решила пройтись, пока тебя нет. Доплелась до Дома ученых, а ты, золотко, оказывается, сразу убежал после выступления. Да, Вита, я мало разбираюсь в живописи, но должна тебе сказать: этот портрет что-то особенное…

В а л е р и й. Сима…

С и м а. Я не знала Валькиного отца, но полное впечатление. Кстати, ты художница. Мы хотим обставить квартиру, сделать все по-другому. Что ты можешь посоветовать?

В а л е р и й. Остановись.

С и м а. А что такое? У Виты хороший вкус, почему она не может подкинуть какую-нибудь идейку? Потому, что была твоей женой? Что такого? Ну, была. И вообще мы все, по-моему, должны остаться друзьями.

В а л е р и й. Довольно. Прекрати этот дурацкий разговор.

С и м а (после паузы). Хорошо, поговорим серьезно. У нас с Валерием скоро свадьба. Зачем тебе понадобилось это представление?

В и т а. Какое представление?

С и м а. Куда тебя понесло ночью? Где пропадала целый день? Когда я была у тебя, ты все головой кивала, говорила, я тебе не помеха, а сама? Я, Витенька, понимаю, зачем тебе понадобился этот цирк.

В и т а. Ты думаешь, я нарочно?

С и м а. Чего ты хочешь? Четыре года вы прожили вместе, и ничего не получилось. И не могло получиться. Тебе нужен человек, который бы носил тебя на руках. Валя не из таких людей. Он ученый. Никто из нас не сделает десятой доли того, что делает Валя, и если ты с ним, это надо понимать. Забыть о себе. Жить для него. Зачем ты пришла?

В а л е р и й. Я позвал.

С и м а. Ты? Зачем?

В а л е р и й. Позвал потому, что нам надо поговорить, а ты мешаешь. Оставь нас.

С и м а (растерянно). Мешаю?

В а л е р и й. Пойди посиди с ребятами. Я позову.

С и м а. Валя, что случилось? Я должна знать.

В а л е р и й. Ты можешь выйти на десять минут?!

Сима растерянно смотрит на Валерия, молча уходит.

В и т а. Нельзя так, Валя. Она человек, женщина, которая тебя любит. А ты бьешь ее наотмашь.

В а л е р и й. Лучше, если она поймет сразу, что произошло.

В и т а. А что произошло?

В а л е р и й. То, что должно было произойти два года назад. Когда ты ушла, я был уверен, что ты вернешься. Через день. Через два. Через неделю, наконец.

В и т а. А я ждала, что придешь ты. Придешь и скажешь что-то такое, после чего я могла бы вернуться.

В а л е р и й. Что я должен был сказать?

В и т а. Не знаю. Но я ждала. Твоего прихода. Письма. Или хотя бы звонка по телефону.

В а л е р и й. Я писал.

В и т а. Ты писал по делу. По поводу рисунков отца. Я помню это письмо. Слово в слово. А вот когда ты позвонил сегодня… Мне показалось, что вот наконец пришла та самая минута, которой я ждала.

В а л е р и й. Да, ты права. Пришла.

В и т а. Нет, кажется, не пришла. Ты совсем не изменился. Как ты сейчас разговаривал с Симой? Ты говоришь — никаких серьезных причин. Ты так и не понял, что заставило меня уйти. Не было других женщин? Я не сомневалась в этом никогда. Больше того — я любила тебя. Когда Володька Зотов привез меня в этот дом, мне было семнадцать. Мы поженились. Я была счастлива. А потом умер отец. Пришли какие-то люди, составили опись и увезли все его работы в музей. На стене остались темные пятна. Ты переклеил обои. Мы стали жить как будто в другом мире. Твой отец был необыкновенным человеком. Вокруг него всегда было много людей.

В а л е р и й. Поэтому он не сделал и половины того, что мог.

В и т а. Нет, Валя. Он сделал гораздо больше, чем ты думаешь. Я знаю очень многих, которые ему обязаны всем. А ты всегда снисходительно относился к нему, к тому, что он делал. Что уж говорить обо мне. Ты считал мою работу забавой. Нет, ты был внимателен, покупал краски. Но разве в этом дело? Когда то, чем ты живешь, не нужно самому близкому человеку, появляется страшная мысль: может быть, это не нужно никому? А я любила, я верила в тебя. И, наверно, поэтому стала смотреть на мир твоими глазами. Я писала вид из этого окна много раз. Я всегда видела что-то новое. И получалось. А потом… Как-то приготовила подрамник, взяла кисти… Крыши, река, пристань. И ничего… больше. Кому это надо? Что-то сломалось внутри. Я все-таки заставила себя писать. Плохо. Очень. Я бросила. Опять начинала. Помнишь? Я нервничала. А когда ты уехал, я осталась одна. Много думала. И поняла, что перестала быть собой. Мне надо было найти себя. И я ушла.

В а л е р и й. Проще. Ты в какую-то минуту поняла мою правоту. А может быть, не хватило таланта, мужества. Или поняла, что в наше время есть дела поважнее. И хватит об этом. Есть два человека — ты и я. И мы должны быть вместе.

В и т а. Валя, ты ничего не понял. Ничего.

Входит С и м а.

В а л е р и й. Я сказал — позову.

В и т а. Валя!

В а л е р и й. Мы не кончили разговор.

В и т а. Кончили. Останься, Сима.

Входит Я ш а со старым деревянным чемоданом.

Я ш а. Валька, у тебя на антресолях дикая пылища. (Чихает.)

В а л е р и й. Что ты притащил?

Я ш а. Тюбики.

В а л е р и й. Какие тюбики?

Я ш а. Тюбики. Кармин, ультрамарин… Тьфу, черт, весь вечер в рифму… Это плохо кончится… Сиена жженая, охра, кобальт… Во!

В а л е р и й. Все?

Я ш а. Нет, не все. Не двигайся. (Уходит.)

В а л е р и й. Ты просила, чтобы он принес краски?

В и т а. Нет.

В а л е р и й. Зачем он вытащил их?

В и т а. Не знаю.

В а л е р и й. В чем дело, черт возьми?

Входит Я ш а, приносит этюдник и связку подрамников с холстами.

Я ш а (чихает). Прошу всех отойти к окну.

Никто не двигается. Яша развязывает холсты и раскладывает их на полу.

В а л е р и й. Убери.

Я ш а. Спокойно, Валя. Итак, перед вами выставка раннего творчества художницы Виты Алексеевны Морозовой. К сожалению, наша экспозиция носит случайный характер. Здесь представлены только те работы, которые не уничтожены автором и не съедены мышами на антресолях нашего уважаемого хозяина.

В и т а (смеется). Яша, зачем?

В а л е р и й. Умнее придумать не мог?

Я ш а. Валя, возьми себя в руки. Взгляните на знакомый пейзаж. Вид из окна. Отсюда. Крыши домов. Мост и река. Далеко на горизонте лес. Утреннее солнце. Закат. Солнечный полдень. И даже весенний дождь, а на крышах домов солнечные блики. На каждом полотне по солнцу. Какое оно разное, это термоядерное светило! Источник жизни. Папа и мама всех цветов радуги. А тут смотрите, какое солнечное сплетение… Знаю, знаю, есть такой спортивно-медицинский термин. Но я бы назвал солнечным сплетением нечто иное. Скажем, лучшую минуту жизни. Или… Или, может быть, госпожа гармония, соединение всего лучшего в человеке, и должна называться солнечным сплетением?!

В а л е р и й. Глупо. Солнечное сплетение — самое уязвимое место у человека.

Я ш а. И ты знаешь, где оно у тебя находится, Валя?

В а л е р и й. Отстань.

Вита, сидя на корточках, рассматривает этюды.

В и т а. Это гораздо лучше, чем я думала…

Я ш а. А теперь прошу обратить внимание на этот портрет…

В а л е р и й. Прекрати балаган.

Я ш а (собирая этюды). Как прикажете. Ну что, Витенька, пойдем?

В а л е р и й. Вита останется, мне надо с ней поговорить.

В и т а. Говори.

В а л е р и й (Яше). Ты хотел уйти.

Я ш а. Могу и задержаться.

В а л е р и й. Оставьте меня с Витой.

В и т а. Говори при них. Что ты хочешь сказать?

В а л е р и й. Я сказал, чтобы они вышли.

Сима идет к двери.

В и т а. Сима, не уходи.

Я ш а. Останься.

В а л е р и й. Хорошо. Я отлично понимаю, зачем ты устроил этот вернисаж. Нате, полюбуйтесь — это он, Валерий Морозов, погубил блестящее дарование. Ерунда! Ни Яшку, ни меня никто не заставит заниматься чем-то другим, бросить свое дело. Хорошо. Допустим, вы все правы — я мешал тебе, я виноват в том, что ты бросила живопись. Но ты ушла. Меня не было рядом. Все зависело от тебя самой. А что изменилось? Ты потеряла время. Ради чего? Зачем ушла от меня? Я никогда не пойму этого. Ты любила меня. Так в чем дело? Не понимаю.

В и т а. Очень жаль, Валя.

Я ш а. Все элементарно, Валя. Рядом с тобой никто из нас не может стоять прямо, расправив плечи. Все сгибаются. И я. Я это делаю лучше всех, Валя, так естественно и непринужденно, что даже сам не замечаю этого.

В а л е р и й. Чепуху городишь!

Я ш а. А ты послушай. Ты ведь никого не слышишь, кроме себя.

В а л е р и й. Я знаю все, что ты можешь сказать.

Я ш а. Тебе кажется, что ты все знаешь, что я могу сказать. А я сам иногда этого не знаю. Я, например, не знал, что у меня тоже появляется пружина.

В а л е р и й. Какая пружина? Что ты городишь?

Я ш а. Да, да, Симочка, та самая пружина, о которой я тебе говорил. Я выламываюсь, отделываюсь шуткой, даже когда хочется стукнуть тебя, потому что ценю твое упорство, умение ясно видеть цель. Я преклоняюсь перед твоей требовательностью к себе. Но ты не замечаешь, как эта твоя беспощадность к себе оборачивается равнодушием, просто жестокостью к тем, кто тебя же любит. Ты и не подозреваешь, что любой человек в нашей лаборатории, не говоря обо мне, мог бы сделать в тысячу раз больше, если бы он перестал быть для тебя только сотрудником, а стал еще и человеком. Ты возмущаешься, что я теряю интерес к работе? Да, теряю. Но с этим все, Валя. Запомни. А у Витки, у нее другая конструкция. В ней мало углерода. Ломкая структура. Если бы она не ушла, ты бы ее сломал, ты превратил бы ее в собственную тень. И, если хочешь знать, больше всего я ее уважаю за то, что она ушла от тебя. Зачем ты ее позвал? Что ты от нее хочешь?

С и м а. Он может не говорить. Я скажу. (Валерию.) Ты хочешь, чтобы она вернулась. Я это давно чувствую. Вот, Яшенька, какая смешная история. В таких случаях, кажется, надо уходить. Но я не уйду так, сразу. Как же будет с нашей свадьбой, Валя? Я тебе говорила — подумай. А ты все настаивал, торопился. Гостей назвали. Я материал на свадебное платье купила. Вот смеху-то!

Я ш а (после паузы). Что же ты молчишь, Валя?

В и т а (Симе). Ты смотришь на меня, как будто это я помешала твоей свадьбе.

С и м а. А кто? Если бы ты не пришла, все было бы по-другому.

В и т а. И ты была бы счастлива, понимая, как он к тебе относится?

С и м а. Да. Мне это все равно. Пусть так, но я люблю его. Можешь ты это понять?

В и т а. Могу. Я понимаю это, Сима. Но я слишком хорошо знаю Валерия. Рано или поздно с тобой произойдет в этом доме то, что случилось со мной.

В а л е р и й. Ну что, наконец, произошло в этом доме?! Что, тебя здесь пытали?! Скажи, в чем я виноват? Что я тебе сделал плохого?

В и т а. Нет, Валя, я тебя ни в чем не виню. Я просто хочу разобраться. Что помешало нам быть вместе? Я не знаю, откуда это в тебе. Но ты придумал себе какую-то броню, какой-то заслон от всего, что происходит вокруг. Только дело, только то, что тебе нужно. Но эта броня, она не пропускает воздуха. Ты боишься, что люди отберут у тебя что-то, но ведь они и дают. Так жить нельзя. Ты себе не позволяешь быть самим собой. Поэтому плохо и тебе, и твоим близким. Ты сказал, что вот я ушла, тебя не было рядом, а я только потеряла время. Нет, Валя, нет. Вчера ночью, у реки, я спустилась к мосткам. Сижу. И такое на меня нашло — не дай бог никому… Не хочется вспоминать. А потом вышел из своего дома бакенщик, стал возиться с лодкой. А я стала вспоминать… все, все. Вспомнила ребят из порта, девчонок, с которыми работала на стройке, Володьку Зотова. Он привел меня сюда потому, что ему хотелось, чтобы я стала художником. Вспомнила твоего отца, которого уже нет… Ты всегда говорил, что я фантазерка. Да, наверно. Но там, на мостках, на какое-то мгновенье мне показалось… Ладно, ты не поймешь, как могут помочь люди, даже если их нет рядом. Но мне захотелось писать. Впервые за все это время. Да, Сима, он хочет, чтобы я вернулась. Но я не вернусь. Я не могу вернуться.

Вбегает И г н а т.

И г н а т. Валерий Николаевич, уймите Стаську, я не хочу, чтобы была драка.

Вбегает С т а с и к, за ним Л е л ь к а.

С т а с и к. Проси у него прощения!

Л е л ь к а. Стасик, не трогай его, ничем он меня не обидел.

Вбегают О л я, Л ю б а, Ю л я и М и ш а.

О л я. Игнат, Стаська прав, извинись.

И г н а т. Лелька здесь ни при чем. Твой Стасик просто ревнует.

С т а с и к (бросается к Игнату). Подлюга!

Лелька держит Стасика. Стасик вырывается, вновь бросается к Игнату.

В а л е р и й. Стаська, перестань!

С т а с и к. А чего он издевается над Лелькой, довел до того, что Лелька институт бросает! Он в глаза называет его бездарью и ничтожеством, а этот болван только хихикает.

О л я (Игнату). Ты унижаешь его человеческое достоинство.

И г н а т. Бред. Лелька, я унижаю тебя?

Л е л ь к а. Нет, он меня не унижает.

С т а с и к. Ты помолчи. Я с Лелькой сидел на одной парте. Я сам у него сдирал задачки по физике. Бывало, Лелька?

Л е л ь к а. Ну, было…

С т а с и к. На приемных в институте получил все три пятерки по математикам. Я вру?

Л е л ь к а. Ну, это было раньше…

С т а с и к. А теперь пресмыкаешься перед этой сильной личностью? (Бросается к Игнату.)

И г н а т. Валерий Николаевич, успокойте его.

Я ш а (берет под руку Стасика, отводит в сторону). Спокойно. Возьми себя в руки. Бей словами. Слово — самое острое оружие. Давай.

С т а с и к. Я ненавижу его! Гад!

Я ш а. Не то, Стасик!

С т а с и к. Он как чума! К кому ни прикоснется — поминай, как звали. «Наука — для сильных»!.. А сильный у нас только один — Игнат Радченко! Что ты сделал с Лелькой?!

И г н а т. Валерий Николаевич, объясните ему, что наш институт не для хлюпиков. Если на то пошло, я говорил Лельке — не бросай. Он сам решил. Сам?

Л е л ь к а. Сам.

И г н а т. И хорошо, что он понял это сейчас. Потом было бы хуже…

Л е л ь к а. Конечно. И так три года даром пропали… А вообще-то ничего страшного… Только вот как матери сказать? Не решаюсь — она расстроится. Все говорили, что я способный, она верит, что я стану ученым. А если правду сказать… я бы не хотел уходить из института. Я мог бы пересдать, но… вряд ли стоит.

С т а с и к (Игнату). Лелька не уйдет из института. А если скажешь ему хоть слово, сам вылетишь!

М и ш а. Понял?!

И г н а т. А ты иди целуйся в лифте!

Л ю б а. Зачем смеешься над ними? Они любят друг друга, а ты… хвастаешься, что никто не заставит тебя жениться до тридцати лет… а пока, конечно, наука требует собранности… У тебя нет времени… на сантименты, ты действуешь с девушками иначе…

И г н а т. Что ты от меня хочешь? Я тебе обещал что-нибудь?

О л я. Игнат?!

Л ю б а. Нет. Что ты можешь обещать, если у самого за душой ничего нет?

И г н а т. Наши отношения здесь ни при чем. Речь идет о Лельке! Возможно, у него есть способности. Но если он сам не может решить, оставаться ему в институте или нет, надо уходить. Валерий Николаевич, ну, скажите вы им, что такое наука. Вы сами говорили — наука не для слабых. Современный ученый — это прежде всего человек сильной воли.

С т а с и к. Вот-вот! Воля! Кричишь о сильной воле. А воля — это заставить Лельку стать человеком, а не топтать его ногами. Я тоже за сильную волю. Но по-настоящему сильные люди всегда добры! Они любят людей!

И г н а т. Красивые слова. Но мы живем в двадцатом веке. Это век атома, и ты увидишь, время покажет, кто ему нужней — те, которые занимаются делом, или сентиментальные болтуны. Я не верю, что эти люди способны дать что-нибудь науке. Время без жалости их сметет.

М и ш а. Какие страсти! Не пугай нас, Радченко, временем. Время — это мы, дорога, по которой мы идем. И мы не бросаем своих, если им трудно идти. Надо бы знать, у тебя по марксизму пятерка.

Л ю б а. У него все пятерки.

М и ш а. И Любашу обидел… тоже время виновато?

И г н а т. Никто ее не обидел. Сама напросилась.

В а л е р и й. Убирайся отсюда. Сию минуту.

И г н а т (растерянно). Что?

Я ш а. Валя, мальчик излагает идеи, выражается цензурно, зачем же гнать его?!

И г н а т. Вы меня гоните, а сами думаете так же, как я, потому что ученый не может думать иначе.

В а л е р и й. Ты дикарь! Гусеница! Червяк! Чтобы духу твоего в моей лаборатории не было!

И г н а т. А я думал, вы — личность. (Уходит.)

Я ш а. Неинтеллигентно, Валя.

Л ю б а. До свидания.

Ю л я. Миша, попрощайся.

М и ш а. Спокойной ночи.

Люба, Юля и Миша уходят.

Л е л ь к а (тихо Стасику). Стаська, это удобно, если я Любу провожу? Ей далеко…

С т а с и к. Проводи.

Лелька уходит.

О л я (Стасику, тихо). Доволен?

С т а с и к. Доволен. Покончили наконец с игнатизмом.

О л я. Не очень-то задавайся. Пошли.

С т а с и к (Валерию). Завтра с утра девчонки придут убирать. Пока.

О л я. Спокойной ночи.

Стасик и Оля уходят.

В и т а. Поздно. Кажется, и мне пора.

В а л е р и й. Погоди. Послушай. Я должен сказать… Когда ты ушла, я заставил себя не думать о тебе. И даже сегодня, до твоего прихода, я бы никогда не поверил, что так буду тебя просить. Извини, Сима. (Вите.) Я не знаю, как тебе объяснить. Вот ты сидишь в этом кресле, и я чувствую всем своим существом, как тут без тебя пусто, как тебя не хватает. Вита, останься, я больше не могу так… Не веришь?

В и т а. Верю. Но я слишком хорошо знаю — завтра ты будешь презирать себя за минутную слабость. Ты даже представить не можешь, как часто я думала об этой встрече и как мне хотелось увидеть тебя другим. Этого не случилось. Возьмешь себя в руки и через две недели сыграешь свадьбу, если только Сима захочет такого счастья. До свидания.

Я ш а. Я провожу тебя.

В и т а. Не надо, Яша. Я пойду одна. (Уходит.)

Валерий подходит к окну, открывает занавеску. Сима медленно идет к двери.

В а л е р и й. Куда ты?

С и м а. Домой.

В а л е р и й. Я должен тебе объяснить…

С и м а. Нет, не надо ничего объяснять. Я думала, что все смогу стерпеть, лишь бы ты был со мной. Меня не трогало, когда в институте болтали, что хочу женить тебя… И даже сегодня, здесь, все еще казалось — ничего, перетерплю. Мне, оказывается, очень много надо, больше, чем я думала. Я хочу, чтобы ты любил меня, как любишь ее. А без этого, Валя, не нужна мне свадьба и белое платье… Нет, вру. Я мечтаю об этом. Я хочу быть твоей женой. Но не хватает одного. Ты меня не любишь. Было бы хуже, если бы мы поженились… Прощай, Валя. (Уходит.)

Валерий отошел к окну. Яша сел в кресло.

В а л е р и й. Ну, а ты что уселся? Иди.

Я ш а. Не так мы с тобой живем, Валька… Это очень хорошее дело — жить на белом свете. Но и делать его надо лучше, чем мы пока умеем.

Входит З о я.

З о я. Извините, можно?

Я ш а. Заходите.

В а л е р и й. Что, подписать?

З о я. Вот гранки. Я тут кое-что изменила… добавила… от себя. Если вам не понравится, еще можно выкинуть. Всего шесть строк. Вот здесь.

Валерий берет гранки, смотрит на них, просматривает, потом возвращает Зое.

В а л е р и й. Что-то ничего не понимаю, не могу сосредоточиться. Прочтите, пожалуйста, сами.

З о я (читает). «Вы нажимаете кнопку, и скрытое в магнитной пленке изображение возникает перед вами. Вы увидите полет космической ракеты и соборы Московского кремля, гигантские плотины, перекрывающие сибирские реки, полотна Левитана и слепящую белизну горных вершин. Показать людям всю красоту мира — вот ради чего работают ученые нашей лаборатории».

В а л е р и й. Я этого не говорил.

З о я. Вычеркнуть?

Я ш а. Оставьте.

В а л е р и й. Хорошо. Оставьте.

З а н а в е с.

1960