Два жениха, одна невеста

Глава первая

Теплое июньское солнце заглядывало в огромные окна, выходящие на бассейн. Изумрудная комната была единственным местом в Иствикском загородном клубе, где его члены могли носить неофициальную одежду. Сегодня бассейн кишел визжащими от радости детьми, у которых только что начались каникулы. В помещении их мамы в босоножках и шортах общались с пришедшей на бизнес-ланч деловой публикой в костюмах.

Эмма Деборн, поскольку она только что председательствовала на собрании комитета по сбору средств, была затянута в строгое голубое платье. Все остальные в их компании оделись более непринужденно. Впрочем, никому из них не было дела до одежды.

Подруги пропустили свой традиционный ланч в прошлом месяце, поскольку были ужасно заняты, и сегодня им предстояло о многом поговорить, дабы наверстать упущенное.

Гарри, бармен, любезно зарезервировал для них уединенный малахитовый столик у дверей. Фелисити, Ванесса и Эбби — все пришли.

Эмма окинула взглядом их компанию, и на сердце у нее потеплело. Подруги были ближе, чем сестры. Они выросли вместе, посещали одну частную школу и знали друг о друге все. А сегодня и Каролина Китинг-Спенс присоединилась к ним за ланчем.

— Эмма, ты спишь? — донесся до нее голос Ванессы. Она и не заметила, как выпала из общего разговора.

— Нет, не сплю, честно. Просто задумалась о том, как давно мы знаем друг друга и сколько всего хорошего… и забавного произошло за это время.

— Ну да, конечно. — Ванесса подмигнула остальным. — Она ловко выкрутилась, но мы-то все помним, что Эмма помолвлена. Вполне естественно, что она нас не слушает, а витает в облаках.

Фелисити усмехнулась.

— Или этот огромный сапфир на пальце ослепляет ее. Нас всех, кстати, тоже. Какое оригинальное обручальное кольцо. Как раз об этом я и хотела спросить тебя, Эм. Как продвигаются свадебные планы?

Эмма улыбнулась. Ее помолвка с Ридом Келли была приятным событием. В свои двадцать девять она уже перестала верить, что когда-либо выйдет замуж. Впрочем, говоря по правде, она никогда особенно и не стремилась к этому.

— Все идет отлично, — заверила она подруг, — за исключением того, что Рид, кажется, организовал медовый месяц еще до того, как я дала окончательное согласие.

Все рассмеялись.

— Но вы хотя бы уже назначили дату?

— Вообще-то, мы зарезервировали Иствикскую бальную залу на две разные субботы, поскольку нам еще предстоит согласовать мое расписание в галерее и расписание скачек Рида. В сущности, я не удивлюсь, если вы узнаете окончательную дату раньше, чем я, учитывая, как быстро все тайное у нас становится явным.

Подруги рассмеялись и переключились на другую тему. Фелисити работала свадебным консультантом, а это означало, что она была в курсе всех пикантных историй и сплетен.

Вполуха следя за обсуждением свеженького скандала, Эмма взглянула на Каролину, которая сегодня казалась странно тихой. Конечно, нелегко вставить хоть слово, когда подруги болтали одновременно, но Каролина не смеялась вместе с остальными. Эмма заметила, что она сделала знак Гарри принести ей третий бокал вина, а это было совершенно нехарактерно для молодой женщины.

Каролина была немного моложе остальных и присоединилась к их компании последней. Эмма познакомилась с ней благодаря Гаррету, ее старшему брату.

При воспоминании о нем сердце Эммы пропустило удар. Гаррет Китинг был ее первой любовью. Мгновенно в памяти всплыло то время, когда она еще верила в сказку, когда чувствовала себя на седьмом небе, находясь в одной комнате с любимым, и совершенно несчастной каждую секунду, когда они были врозь.

Эмма знала, что все рано или поздно начинают трезво смотреть на вещи. И все же она частенько сожалела, что они с Гарретом ни разу не занимались любовью. Тогда она стойко оберегала свою девственность, но с тех пор ей не раз приходило в голову, что она упустила подходящее время с подходящим мужчиной. Поцелуи Гаррета пробудили ее сексуальность, она впервые ощутила свою власть, как женщина, и ей впервые захотелось потерять голову в объятиях любимого.

Эмма так и не забыла его, как ни пыталась. Частичка ее сердца всегда будет принадлежать ему.

Появление Гарри у их столика вывело Эмму из задумчивости. Бармен принес Каролине третий бокал вина, который она тут же залпом выпила. Эмма нахмурилась. Все знали, что у Каролины случилась размолвка с ее мужем Грифом год назад, но сейчас их отношения вновь наладились. Так почему же она старается напиться?

— Убийство! — произнес кто-то.

Эмма вскинула голову.

— Что?

— Ты опять витаешь в облаках, Эм, — заметила Эбби. — Впрочем, это неудивительно, у тебя же скоро свадьба. Но я рассказывала, что произошло с тех пор, как я ходила в полицию насчет мамы.

— В полицию? — Эмма знала о смерти матери Эбби. Люсинда Болдуин — или Банни — вела «Иствикский светский дневник», в котором перемывались косточки состоятельной публике Иствика. Браки, измены, разводы, щекотливые ситуации, тайные пороки, неблаговидные поступки — обо всем этом Банни каким-то образом узнавала и фиксировала на страницах своего дневника. Ее смерть стала шоком для друзей и родственников.

— Я знаю, что твоя мама была еще очень молодой, Эбби. Но мне казалось, кто-то упоминал о пороке сердца…

— Вначале я тоже так думала, — подтвердила Эбби. — Сразу после маминой смерти я не могла заставить себя копаться в ее вещах, а когда, в конце концов, открыла ее личный сейф, то ожидала найти там драгоценности и дневники. Драгоценности оказались на месте, а дневники таинственным образом исчезли. Скорее всего, их украли. Вот тогда-то я впервые забеспокоилась. А когда узнала, что кто-то пытался шантажировать Джека Картрайта из-за информации, содержащийся в дневниках, мои подозрения окрепли.

— Эбби стала подозревать, что ее маму убили, — пояснила Фелисити.

— Я не могу спать по ночам, — призналась Эбби. — Не могу перестать думать об этом. Мама любила тайны. И, конечно же, любила скандалы. Но в ней не было ни капли подлости. Она записывала в свои дневники массу всяких вещей, которые никогда не становились достоянием общественности, потому что мама не хотела причинить вред людям.

Эмма нахмурилась.

— Значит, ты думаешь, она была убита из-за дневников? Потому что кто-то намеревался использовать в своих целях содержащиеся в них сведения? Или, наоборот, хотел скрыть от всех какую-то тайну?

— Именно. Но я ничего не могу доказать, — взволнованно произнесла Эбби. — То есть дневники, конечно, исчезли, в этом нет сомнений, но я не могу доказать, что кража связана с ее смертью. Полиция твердит, что фактов недостаточно, чтобы возбудить дело.

Подруги еще некоторое время обсуждали эту проблему, но вскоре Изумрудную комнату наводнили дети и их мамаши, и спокойно разговаривать стало невозможно. Они еще немного поболтали о семейных новостях и разошлись.

Эмма села в свою машину и отправилась в принадлежащую ей художественную галерею, которая располагалась всего в паре кварталов от главной улицы города. Эмма не возражала против выполнения административной работы, которую поручили ей родители, ведь благодаря им — и внушительному трастовому фонду, который перейдет к ней, когда ей исполнится тридцать, — она могла заниматься любимым делом. Мало кто был в курсе ее добровольной работы с детьми, но все знали, как много труда и любви она вкладывает в галерею.

Молодая женщина припарковалась на извилистой подъездной дорожке. Здание, в котором располагалась галерея, когда-то было частным домом. В дюжине комнат экспонировались произведения искусства, относящиеся к самым разным эпохам.

Эмма вышла из машины в приподнятом настроении. Сегодня днем должны прибыть гравюры Элсона Кларка, которые нужно будет рассортировать и развесить. А две недели назад в хранилище она наткнулась на старинное полотно Уолтера Фарндона, выполненное маслом на холсте, которое теперь стояло у нее в мастерской в ожидании незначительной реставрации.

Ее галерея почти не приносила прибыли. Эмма прекрасно понимала, что могла бы руководить ею более эффективно, но особой нужды в деньгах, благодаря семейному трастовому фонду, она никогда не испытывала. Для нее имели значение не столько деньги, сколько возможность привносить нечто прекрасное в жизнь людей.

— Добрый день, мисс Деборн. Только что прибыла та посылка из Нью-Йорка, которую вы так ждали. — Джош, ее верный помощник на протяжении многих лет, улыбнулся. Ему было около шестидесяти, он помогал Эмме с самого начала и многому ее научил.

— Не могу дождаться, когда увижу их. Вы не могли бы присмотреть за посетителями?

— Конечно.

Она заглянула в свой кабинет, чтобы бросить сумочку, и в это время зазвонил телефон. Эмма схватила трубку и услышала знакомый голос своего жениха.

— Привет, милая. Я подумал, мы могли бы пообедать сегодня вместе, скажем, часиков в семь. Что скажешь?

— Конечно. Как твои дела?

— Все отлично. Купил чудесного жеребца…

Пока Эмма слушала, у нее снова возникло странное ощущение, которое в последнее время упорно преследовало ее. Правильно ли она поступила, согласившись выйти замуж за Рида?

Она всегда думала, что брак не для нее. Нет, она встречала множество достойных мужчин и обожала детей, просто слишком много пар в Иствике, включая ее родителей, больше напоминали деловые союзы, в которых не было места любви. Эмма не осуждала выбор других, но сама никогда не хотела такой жизни. Однако, когда Рид предложил ей выйти за него, она неожиданно для самой себя ответила согласием. Да, он не заставляет ее сердце биться быстрее, но, черт возьми, он замечательный парень, и его невозможно не любить. Ее чувства не изменились с тех пор, как он надел ей на палец кольцо, вот только откуда эта странная паника?

Послеобеденные часы рабочего выдались на редкость суматошными. Гаррет Китинг покинул свой офис всего десять минут назад, а его телефон уже трезвонил, не переставая.

— Слушаю, — в очередной раз рявкнул он в трубку.

— Мистер Гаррет Китинг? — раздался незнакомый женский голос. — Брат Каролины Китинг-Спенс?

Мужчина напрягся.

— Да. А в чем дело?

— Ваша сестра попросила нас позвонить вам. Я миссис Генри, старшая сестра Иствикской центральной больницы…

— О, боже. С ней все в порядке?

— Мы надеемся, что со временем ваша сестра поправится, но обстоятельства, при которых она попала в больницу, довольно щекотливые. Ваши родители были здесь, но они, похоже, больше расстроили вашу сестру, чем помогли. Душевное состояние миссис Китинг-Спенс вызывает у нас некоторые опасения, поэтому не могли бы вы…

— Я выезжаю немедленно. Но что, собственно, произошло?

— Ваша сестра приняла чрезмерное количество алкоголя, смешанного с лекарством. — Короткое молчание. — Мистер и миссис Китинг совершенно уверены, что это произошло по ошибке, однако медицинский персонал не сомневается, что ваша сестра действовала по заранее продуманному плану. — Снова короткая пауза. — Когда ее привезли, она была в очень тяжелом состоянии. Сейчас кризис миновал, но…

— Я уже еду, — быстро сказал Гаррет и отсоединился.

Следующие несколько часов он гнал без остановки, терзаемый страхом и чувством вины. В последнее время он был так занят, что не мог выкроить даже нескольких минут, чтобы поговорить с сестрой. Он обожал Каро. Долгие годы их связывала настоящая дружба. Однако, когда Каролина вышла замуж, Гаррет, вполне естественно, отошел в сторону.

Впрочем, всю жизнь он гораздо лучше преуспевал в делах, чем в отношениях с людьми. Он был трудоголиком и почти все время посвящал работе. Заработал первый миллион, дальше — больше. Двадцать часов из двадцати четырех он был привязан либо к компьютеру, либо к телефону. У него не оставалось ни минуты на личную жизнь, зато он процветал.

Каролина звонила ему четыре дня назад, но он не нашел времени, чтобы ответить на ее звонок. Она позвонила снова вчера утром. Он собирался пообщаться с ней сегодня вечером. Но не успел.

Его сестра, которая всегда рассчитывала на него, по-видимому, нуждалась в помощи, а он подвел ее. Многие считали его бессердечным и хладнокровным, и возможно, так оно и было. Эти качества здорово помогали ему в бизнесе — но только не в отношениях с сестрой. Каро Гаррет любил всем сердцем, поэтому не мог себе простить, что так подвел ее.

Когда он въехал в Иствик, была уже ночь. Отделение реанимации находилось на третьем этаже в задней части больничного корпуса.

В отделении было тихо. Жужжание аппаратуры производило больше шума, чем сами пациенты.

— Я Гаррет Китинг, — сообщил он дежурному врачу. — Мне сказали, что моя сестра, Каролина Китинг-Спенс…

— Да, мистер Китинг. Она была здесь до вечера. Пару часов назад мы перевели ее в отдельную палату.

— Значит, ей лучше. — На данный момент это было все, что он хотел услышать.

— Вам надо будет поговорить с врачом. Сестра покажет вам палату миссис Китинг.

Это была отдельная палата с двадцатичасовым монитором. Зачем? Неужели медперсонал всерьез опасается, что Каро может предпринять еще одну попытку самоубийства?

Гаррет пригладил рукой волосы и остановился перед дверью в палату. У него было такое чувство, будто он пробежал марафонскую дистанцию, а он не хотел, чтобы сестра заметила его усталость. Он постарался придать себе вид спокойный и уверенный.

Гаррет уже сделал шаг к двери, когда внезапно из палаты Каролины вышла какая-то женщина. Она бы налетела прямо на него, если бы он инстинктивно не придержал ее.

Незнакомка вскинула голову. Грива шелковистых темных волос ниспадала на плечи, обрамляя миниатюрное лицо с большими голубыми глазами и бледными губами без помады.

Ее поразительная внешность привлекла бы его внимание, даже если б он не знал ее… Но он знал.

Гаррет не сразу вспомнил ее имя, возможно, из-за стресса, в котором пребывал последние несколько часов, но в тот же миг вспомнил ее глаза. Вспомнил, как целовал ее, как они танцевали босиком в саду, обливали друг друга водой… Ни с кем другим он не смеялся так, как с ней. Она была не такой как все, и он был влюблен.

Разумеется, это было сто лет назад.

— Гаррет, — мягко произнесла молодая женщина. — Я так рада, что ты приехал.

— Эмма. — Воспоминания о времени, когда-то проведенном с ней, нахлынули с новой силой. — Ты была с моей сестрой?

— Да. Твои родители ушли полчаса назад. Я была здесь, в коридоре, и по голосу поняла, что она расстроена, поэтому решила посидеть с ней немного. Сейчас она уснула. — Эмма помолчала, и улыбка смягчила ее лицо. — Приятно тебя видеть.

— Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.

— Да, ты прав. Я помню, ты говорил, что никогда не вернешься в Иствик.

Внезапно Гаррет тоже отчетливо вспомнил события тех дней. Он расстался с Эммой тогда, потому что не мог больше жить в этом треклятом городе. Ему тогда был двадцать один год — возраст, когда кажется, что тебе никто не нужен. Возраст, когда так поразительно легко быть уверенным в своей правоте.

А сейчас он смотрел на Эмму и думал, что она превратилась в настоящую красавицу. В ее глазах, в осанке, во всем облике читалось достоинство и понимание собственной привлекательности.

И еще… Гаррету почему-то показалось, что она очень одинока.

Эмма как будто хотела сказать что-то еще, но потом покачала головой.

— Ты хочешь увидеть ее, а я уже ухожу…

— Эмма, если ты не возражаешь, я бы хотел поговорить с тобой. Не могла бы ты подождать еще пару минут? Я сейчас загляну к Каро, и если она спит, мне бы хотелось услышать твое мнение насчет сложившейся ситуации…

— Врач все расскажет тебе. Я правда ничего не знаю.

— Меня интересует твое мнение как подруги, если, конечно, ты можешь уделить мне несколько минут. Я понимаю, что уже поздно…

— Конечно, я подожду, — кивнула она.

И снова Эмма улыбнулась ему, словно лучик солнца подарила. Она давала ему так много и так щедро, от всего сердца. Каждое мгновение с ней было как открытие чего-то нового, удивительного. Едва лишь он увидел ее, это чувство вернулось.

Нахмурившись, Гаррет вошел в палату своей сестры.