Два мутанта

63

Как раньше он обходился без шлема, умеющего визуализировать аномалии, Штык теперь даже не представлял. В кромешной тьме он умудрился добраться на катамаране до небольшого пляжика в нескольких сотнях метров от лагеря «свободников». В шлеме он теперь мог плыть достаточно уверенно между аномалиями, хоть и не так быстро, как хотелось бы.

Без проблем миновав сигнальный контур лагеря, легко обнаруженный детекторами шлема, Штык, памятуя свой недавний опыт, забрался на высокое дерево, настроил акустический усилитель и принялся ждать, пока кто-нибудь из «свободников» заговорит о двух пленниках. Но людей в лагере, похоже, больше интересовало, кто первым будет нести дежурство предстоящей ночью. Лишь серьезная стрельба сперва в районе северного, а затем и в районе южного проходов, заставила их на некоторое время отвлечься от бытовых проблем, и говорить о нескольких квадах «Долга», чуть ли не оккупировавших озеро.

Штык уже собирался спускаться, чтобы попытаться разведать обстановку в плавучем доме, как вдруг увидел Хомяка. Он сидел в самом темном углу лагеря возле небольшого костерка, но как и все остальные «свободники» — не спал. Размышляя о том, как подать товарищу сигнал, Штык чуть не пропустил тот момент, когда к лагерю подошла большая группа вооруженных людей. Подстроив увеличение оптики шлема, он в деталях наблюдал встречу Хука с Карасем, а также бой одного из «свободников» с пленным «долговцем».

Чем сильнее накалялась атмосфера, тем ярче становились многочисленные темные снежинки перед мысленным взором. Их почти не было, пока он шел вокруг горы и плыл по ночному озеру, пользуясь визуальной картинкой на щитке шлема, но стоило оказаться рядом с большим количеством возбужденных людей… А что, если попробовать ускорить движение этих точек? Сдернуть со своим мест, наложить друг на друга, как он сумел сделать во время боя с военными сталкерами? Вдруг получится стравить между собой людей Карася и сталкеров Хука? Они и так явно не доверяют друг другу, достаточно добавить что-то вроде необъяснимого приступа раздражительности и враги будут заниматься друг другом, а не сокровищами. Непонятно, конечно, как это сделать, но если попробовать, скажем, сдвинуть вот это облачко черных точек вон туда…

Начать свой эксперимент Штык не успел.

— Послушайте меня все! — громкий голос молодого парня привлек всеобщее внимание. — Меня зовут Паленый. Я предатель с таким стажем, что может позавидовать любой иуда. Но больше я не могу. Совсем недавно человек по кличке Карась вручил мне пистолет и велел убить фримена Хука. Четыре чемодана денег обещал. Говорил, что ничего в этом предательского нет — просто военная хитрость. Тем более, что Хук сам велел убить меня.

— Что за херня?! — заорал Карась. — Ну-ка, парни, дайте в рыло этой твари! Хук, не верь, ему просто денег надо было, а у меня с собой нет, чтобы рассчитаться!

— Вот пистолет! — перекрикивая взметнувшийся над лагерем шум, заорал Паленый. — А предательство, Карась, остается предательством независимо от размеров и деталей! Уж поверь специалисту! А я больше этим не занимаюсь!

— Ну и сдохни, тварь! — заорал Карась, дергая затвор пистолета.

Но выстрелить не успел.

Хук, после слов Паленого ожидавший чего-то подобного, уже держал в руке заряженный пистолет. Выстрел, голова Карася, изуродованная выстрелом, короткая пауза…

— Мочи фрименов! — взревел Коготь и ударил ножом стоящего рядом с ним «свободника».

Тот рефлекторно дернулся в сторону, уходя от удара, а Ганс, что стоял рядом, ударил Когтя кулаком в челюсть. Через секунду вся площадка лагеря превратилась в хаос рукопашной схватки. Бандиты Карася имели численное преимущество, но сталкеры Хука имели больше опыта в ближнем бою на ножах и знали цену помощи товарищу в обороне. Мелькали кулаки и ножи, хрипло вскрикивали люди, ударил одиночный выстрел. Шум схватки ширился и рос.

Хук вытащил свой огромный нож и ринулся в самую гущу схватки, надеясь своим напором переломить разницу в численном преимуществе бандитов.

После первого же удара, Хомяк забрался в узкое пространство между палаткой и деревом и оттуда испуганно наблюдал за боем.

— Рядовой Хомяк! — громовым голосом рявкнул Штык, слезая с дерева.

Казалось, крик утонул в общем шуме, но Хомяк его услышал. И, выбравшись из своего убежища, рванул к ближайшим деревьям. Какой-то детина, видимо из людей Карася, рванул было следом, размахивая ножом, но вдруг остановился, замер на мгновение, и повалился на спину. В его груди по самое оперение торчала стрела.

Через пару минут Штык нашел своего «рядового», схватил за руку и потащил в сторону того места, где оставил катамаран. В шлеме он отлично видел дорогу, несмотря на полную темноту вокруг.

— Наши в доме, заперлись в хранилище, — тараторил тем временем Хомяк. — Вы как, мой генерал? Надо как-то добраться до дома, но там то ли трое, то ли четверо «свободников» осталось, а если Карась сейчас со своими Хука задавит — утром они точно в дом полезут. И могут попробовать крышку хранилища взорвать. Я слышал их разговоры.

— Спокойно, рядовой, — сказал Штык. — Сейчас как раз и поплывем к нашим.

— Смотрите, мой генерал, — тихо сказал Хомяк, когда они столкнули катамаран и взяли весла в руки. — Мне чудится или дом не на том месте, где был всегда?

— Мне тоже показалось, что он движется, — удивленно сказал Штык. — Ну ничего, сейчас разберемся. Бди за аномалиями, а то шлем при быстром движении не успевает обрабатывать данные.

— Шлем?

— Потом объясню.

Дом действительно медленно дрейфовал в сторону постоянной цепочки аномалий в центре озера. Катамаран легко скользил по воде. Сворачивать в сторону почти не приходилось — большинство аномалий снижало активность в это время ночи. Шум рукопашной схватки постепенно затихал, а вскоре раздалась и первая автоматная очередь. Противники сумели разойтись, и теперь вокруг лагеря начинался ночной бой среди аномалий, в котором у «свободников» опыта было гораздо больше. Только много ли их осталось после рукопашной?

Катамаран уже почти подошел к платформе дома, когда из темноты послышалось:

— Стой, кто плывет?

— Свои, ефрейтор Буль, — весело ответил Штык, отлично видевший два тепловых силуэта на фоне стены дома.

— Мой генерал! Хомяк!

Катамаран ткнулся в край платформы, дружеские руки помогли выбраться на платформу. Попав в объятия Буля, Штык с изумлением понял, что растроган до слез. Все свои оказались живы, остальное было неважно.

— Куда плывем? — деловито спросил Штык, когда все наобнимались, стараясь, чтобы голос звучал по-деловому строго. — И где ваши охраннички?

— Мы поменялись с ними местами, — пояснил Крот. — А дом плывет по течению прямиком к хребтовой константе. Пусть сгинет эта чертова сокровищница хабара, а то так и будут сюда лезть любители легкой наживы. Надо уходить. Тут скоро еще одно течение добавится — дом быстрее пойдет. А что будет, когда вся масса накопленного материала окажется в активной зоне аномалий константы — я даже примерно сказать не возьмусь. Но лучше от этого места быть подальше.

— Катамаран подан, — шутливо сказал Штык. — Есть еще пара весел?

В четыре весла, с двумя дисарами на борту, катамаран на спокойной воде ночного озера поставил, наверное, местный рекорд. Выбираясь на берег в конце северного рукава и поднимаясь по склону горы — надо бы попрощаться с домом, ребяты, сказал Крот — они продолжали слышать ожесточенную автоматную перестрелку вокруг лагеря «свободников». Протяжный стон, раздавшийся откуда-то с заднего склона горы, услышал только Штык. Немного постояв, всматриваясь в темноту, он вздохнул и двинулся за остальными.

Сверху ночное озеро всегда смотрелось особенно эффектно. Они замерли, разглядывая огненные всполохи в толще воды, частые вспышки выстрелов на берегу и почти неразличимую тень дома, неотвратимо скользящую над подводными всполохами прямо в сердце мощнейших донных аномалий.