Два трюфеля. Школьные хроники

Урок физкультуры страшен…

Учителя физкультуры Алексея Альбертовича замучили не дети, а их родители.

Вот приносит мама Данилы справку об освобождении на целый год и говорит загробным голосом:

– У нас гайморит.

– И что? Ну, гайморит, – пожимает плечами Алексей Альбертович.—Что ж теперь: весь год физкультурой не заниматься?

– У нас ещё отит! – добавляет мама Данилы похоронным голосом.

Алексей Альбертович пристально посмотрел на родительницу и сказал:

– У меня тоже был в детстве отит. Как видите – жив-здоров, физкультура помогла.

– У нас ещё гланды, – и по щеке мамы Данилы скатилась скупая материнская слеза.

– А у меня – нервы! – заорал Алексей Альбертович.

Чем холоднее становилось на улице, чем морознее, тем чаще родители приходили в спортзал и жаловались, какие их дети нездоровые, хлипкие и слабые, как им нельзя будет в скором времени на лыжах кататься.

И Алексей Альбертович дошёл до ручки.На последнем перед Новым Годом уроке Алексей Альбертович объявил:

– Ребята! Девочки и мальчики! Я посетил врача, невропатолога.

– И я была у невропатолога, – сказала Лада Любушкина. – На диспансеризации. Он молоточкам по ногам стукал.

– Разговорчики в строю! Не стукал, а проверял рефлексы. Так вот. Я врачу пожаловался на ваших родителей.

– Зачем? – удивилась Лада. – Жаловаться нехорошо.

Алексей Альбертович побагровел и тихим страшным голосом ответил:

– Потому что мне ваши родители надоели!

– Ой-ой! А нам надоели строгие учителя, – мило улыбнулась Лада.

Алексей Альбертович промолчал. Кому другому – Петраковой или Зачиняеву – физрук сразу бы двойку влепил, ни секунды не задумываясь. Но тут Алексей Альбертович решил не торопиться, дождаться конца урока.

– Так, Владик, разговорчики!

– Я не Владик, я – Владислава, – обиделась Лада. – Я девочка, а не мальчик.

– И я не мальчик, а учитель. Со мной нельзя так разговаривать! Тоже мне, поколение свободы, взяли моду! А сами—хилые, хлипкие, желе какое-то, а не дети.

Пока разговор шёл о невропатологе, Вова Балдин смотрел, какой в зале высокий потолок и думал, сколько человек – семь или десять– должны встать друг другу на плечи, чтобы можно было до потолка дотронуться. Вован все угрозы учителя мимо ушей пропустил, не заметил. Он только услышал, что про мальчиков что-то сказали. И он решил, что как и всегда мальчикам шаг вперёд сказали сделать. Он и шагнул за линию.

– Балдин! Наказан. Двадцать приседаний и сто прыжков через скакалку. Остальные: напра-налево, кругом – по кругу бегом.

Ребята затопали по залу как стадо кабанов.

– На носочках старайтесь! Как пушинки старайтесь бежать! Балдин! Как пушинка приседай, а не как снеговик!

Лада бежала легко, как настоящая спортсменка-бегунья. Настя Петракова как всегда гарцевала за Ладой. Пыхтел со скакалкой Вован. Прыгал-прыгал и вдруг шлёпнулся без сил на пол.

– Поднимайся Балдин.

– И не подумаю, бу – отозвался Вован.– Я за линию не пойду. Там бегать надо. А у меня все силы скакалка забрала.

– Сжальтесь! – попросила Лада, пробегая мимо физрука.

– Бу. Ради Нового Года! Освободите от бега.

– Уговорили, – кивнул Алексей Альбертович. И решил не ставить сегодня двойки Балдину.

Всем в этот день Алексей Альбертович четвёрки выставил, всему классу. Всем родителям решил подарок к Новому году сделать. «А уж после Нового года все у меня попляшут! Напляшутся! Нападаются со снежных горок!» – мстительно думал упрямый физрук.

Осторожный (стихотворение)

С места – прыг

С разбега – прыг

Не физра, а боевик!

Прыгают мячи, канаты

И шесты, и все ребята…

Лавка скачет иноходцем

Стенка к шведам полетела,

Конь с козлом умчались к горцам…

Прыгну, что ли, я несмело?

Рисунок Риты Гарнык