Дверной проем для бабочки

Глава тринадцатая

Трудно было себе представить, что две такие разные женщины найдут общий язык и даже станут посматривать друг на друга с симпатией. Карлос, во всяком случае, точно не ожидал, что Маленькая женщина сможет так просто и доверчиво принять Другую женщину, да ещё после всего, что та на её глазах сотворила с Очкариком. О себе Карлос старался пока не думать: он ещё не пришёл в себя и не очень понимал, кто он на самом деле: нетраханный и оттого свихнувшийся грязный мекс или новое просветлённое существо. Карлос уже знал, что труднее всего разобраться с самим собой. Да только он и не пытался. «Или не хотел пытаться?» — вдруг подумал он, шагая за женщинами по полутёмному мрачному коридору. Впереди бодро и уверенно постукивала каблуками Другая женщина, и шляпка — пыльная и помятая даже в слабом свете фонарей, цепочкой протянувшихся по стенам запутанного подземного лабиринта, — победно покачивалась на её беспутной, гордо поднятой голове. Карлос смутно не доверял этой Другой женщине. Но Маленькая женщина с энергичным спокойствием, брезгливо морщась от несвежих запахов, не отходила от неё ни на шаг, и Карлос не видел другого выхода, кроме как хмуро плестись в хвосте и подозревать Другую женщину в нехорошем.

Если разобраться, то никаких серьёзных причин впутываться в это новое дело у Карлоса не было. Но бросить Маленькую женщину он не смог. Ему было трудно признаться себе, что и оставаться одному в странном поезде метро ему тоже сильно не хотелось. Когда Другая женщина легко, почти без усилия, раздвинула руками вагонные двери и подтолкнула Маленькую женщину вперёд, он сразу понял, что идёт с ними. Хотя никто его, кажется, не приглашал. А Другая женщина лихо выпрыгнула из вагона в туннель и как-то странно улыбнулась Карлосу. После такого он уже не мог остаться в вагоне, даже если бы захотел. Эта женщина с сильными мужскими руками решила, что он боится!

Другая женщина приостановилась, подождала Маленькую и взяла её под руку. Теперь они шли довольно быстро и, похоже, разговаривали. Карлос прислушался. Да, они действительно беседовали! Как будто находились не в жутковатом подземном лабиринте, а прогуливались по Пятой авеню. Другая женщина рассказывала что-то спокойным благожелательным тоном, а её собеседница кивала и иногда вставляла несколько слов. Карлосу стало тошно от их беззаботности. На очередном повороте он увидел короткий и размытый бетонный полукруг, ржавую железную решётку на полу и канавки с тухлой блёклой водой по краям. С тех самых пор как выбрались из поезда, они без конца поворачивали то влево, то вправо, тошнотный запах то усиливался, то слабел, а вода в канавках исчезала и появлялась снова. Но у Карлоса было ощущение, что они идут по сложному запутанному кругу, упорно возвращаясь к одной и той же точке. А Маленькая женщина становилась только беззаботней и, кажется, даже повеселела. Врала ей что-то Другая женщина, про Очкарика врала! А та и верила. Нашла кому верить! Заманивает она их!.. У Карлоса окончательно испортилось настроение. К тому же он совсем не понимал, как Другая женщина разбирается во всех этих запутанных коридорах и переходах. На ватных непослушных ногах он шёл всё дальше и дальше, а за ним, как крыса, подло крался серый страх…

Внезапно женщины остановились, Карлос с размаху налетел на упругую спину Другой женщины и почувствовал неприятный сладковатый запах. Но тут же куда более резкий и тяжёлый запах плотно забил ноздри. Они стояли на пороге большого круглого помещения-колодца, залитого чёрной водой. На поверхности плавно кружились коричневые комки, а узкий металлический мостик, дугой перекинутый через эту грязную жижу, казался хрупким и ненадёжным. Другая женщина шумно вздохнула, хихикнула, и её нервный смех, отразившись от стен, больно щёлкнул Карлоса по ушам.

— А нам ведь туда нужно, — сказала Другая женщина и, повернув голову, пристально посмотрела на Карлоса. — Можно, наверное, этот дрянной коллектор обойти, но как? Я ведь тут ещё далеко не все знаю, хотя и работаю инженером коммунального хозяйства. Обычно в эти катакомбы кота с собой таскаю, Кузейро. Он крыс чует за милю. И ориентируется прекрасно. А теперь вот без него… Непонятно, как тут быть.

Она всё пялилась на Карлоса, и Маленькая женщина наконец тоже подняла на него глаза. Теперь он видел, что Маленькая женщина совсем не так беспечна, как ему казалось раньше. Она смотрела строго и сосредоточенно, и только губы её слегка улыбались.

— Это же ты хотел в церковь, слышишь? Вот мы туда и идем. Только этот мостик чертов… По нему, может, сто лет никто не ходил. Он, может, уже и сгнил совсем, понимаешь? Надо бы проверить, а?

Другая женщина обратилась к нему в первый раз, и Карлосу вдруг показалось, что она разговаривает с ним, как говорят с совсем маленьким чужим ребенком, когда ему врут, или как с приблудной собакой, которую подманивают, перед тем как пнуть ногой. И Карлос на миг почувствовал, как катится от плеч к кулакам быстрая ярость. Он представил себе, как он бьёт эту наглую подозрительную бабу, как та падает в вонючую воду и скрывается под ней и только шляпка плавает на поверхности вместе с дерьмом… Маленькая женщина ухватилась за полу его куртки и снова посмотрела на него, на сей раз, удивленно округлив глаза, а от улыбки на её лице осталась только недовольная гримаска. Наверное, таким взглядом смотрят на собак, когда те ведут себя не совсем так, как хотелось бы хозяину. Карлос только одёрнул куртку, помотал головой и шагнул к мостику.

— Ты там, когда будешь на середине, попробуй раскачать его, чтобы точно знать, что он выдержит, слышишь? А то ты-то лёгкий, а вот я, хе-хе, и побольше, и потяжелее буду, понимаешь? Я и плавать-то не умею. Особенно в этом… А ведь нам потом ещё в церковь идти!

Другая женщина рассмеялась, но в её интонации послышалась откровенная угроза. Карлос даже не обернулся. Она сама напомнила ему про церковь. Правда, он рассчитывал попасть в ту единственную нужную ему церковь совсем другим путем, но вдруг сообразил, что, возможно, именно так туда и следует попадать. Он не знал точно, откуда к нему пришла такая мысль. Может быть, то были остатки недолгой мудрости, вынесенной из Великой пустоты. Откуда его, между прочим, выбросили пинком! Точно так же выкидывал его на улицу Бандит Хорхе… Но Карлос с удивлением обнаружил, что успел ухватить кое-что из этой пустоты, и гордо приподнял голову. Пусть и неуловимо, но он изменился. Он перелезет через эту вонючую лужу. И найдет церковь. И разберётся… В чём именно ему нужно будет разобраться, Карлос уже не помнил, как не помнил почти ничего из открывшегося ему в Пустоте. Осталось только смутное ощущение, память о памяти, что ли. Ладно, решил Карлос, там видно будет…

Вблизи хилый мостик выглядел ещё хуже — тонким и ненадёжным. Вдобавок с левой стороны ограждения не было вовсе, и, когда Карлос ступил на узкий решётчатый настил, ухватившись за шершавые от ржавчины перила, тонкие прутья легко подались под рукой. По всему мостику прошла короткая противная дрожь, которая передалась и Карлосу. Он сделал несколько быстрых шагов. Вонь усилилась. Карлос повертел головой, как будто это могло помочь, и двинулся дальше, на самую середину высокого мостика. Здесь было душно: воздух прокис от гадостных испарений и казался почти жидким. Остановившись, он повернулся и сплюнул в далекую мрачную жижу. Ну не баба же он! Он опять вспомнил Бандита Хорхе и усмехнулся: вот его бы сюда, козла!

— Эй! — услышал он. — Как оно там?

Голос был чудовищно искажённым, поплывшим, как в старом магнитофоне. Карлос оглянулся. Тусклая лампочка висела прямо над головой, поэтому оба конца мостика терялись в полутьме. Женщин Карлос не увидел, а голос долетел до него отражённым эхом. На секунду Карлос совершенно потерял ориентацию. Перила, когда он только начал взбираться по ступенькам, были с правой стороны. Или, наоборот, с левой? Да какая разница, тут же подумал Карлос, если даже он и перепутал направление, то просто вернется к женщинам, вот и все. Главное, чтобы эта дрянь не обвалилась под ногами. Карлос чуть покачнулся от неожиданно яркого видения: мостик мягко, словно подтаявший шоколад, выгибается и оседает под ним, а сам он, как когда-то Бандит Хорхе, не удержавшись, летит вниз, в отвратительную и опасную бездну. И хотя Карлос понимал, что в этой неживой воде вряд ли водится что-либо ещё, кроме дерьма и дохлых крыс, он содрогнулся.

— Ну, что молчишь? Держится мост-то?

Карлос снова не узнал голос. И только по интонациям угадал, что он принадлежит Другой женщине. Но теперь ему показалось, что кричала она с противоположной стороны.

— Ты там попрыгай, а? Да не бойся, разведчик, поймаем, если что! Ну, давай, давай! Нам нужно торопиться!

Наверное, Другая женщина хотела оскорбить Карлоса, но жидкий воздух принес ему только ухающие восклицания, как будто с ним говорила тупая бездушная машина. А что, если эта Другая женщина специально заманила их сюда, загнала Карлоса в эту ловушку, чтобы воспользоваться его отсутствием и увести куда-то Маленькую женщину? Резко закружилась голова. Карлос обеими руками ухватился за дрожащие перила и переступил с ноги на ногу, понимая, что ждать нельзя, а нужно срочно, пока не поздно, возвращаться обратно. И, уже совершенно не разбирая направления, он двинулся вниз. Дряхлое железо постанывало как человек, которому снятся кошмары.

— Эй, — закричал вдруг Карлос, не узнавая своего голоса, — я иду, подождите!

Он хотел услышать хоть что-нибудь — хотя бы наглый ответ Другой женщины. Просто чтобы убедиться, что они не оставили его здесь одного. Тяжёлый воздух равнодушно проглотил его крик. Карлос сделал ещё один шаг и прислушался. И тут же испуганно присел, потому что со всех сторон на него навалился жуткий, словно выгрызающий внутренности, рычащий звук. Мостик задрожал, содрогнулся и — как показалось Карлосу — стал клониться набок. А воздух устремился снизу вверх, прямо на Карлоса, гоня перед собой совсем уже невыносимую вонь. Хлипкие перильца заволновались под руками, как живые, а звук всё нарастал. Плохо соображая, Карлос упал грудью на дрожащие решётчатые ступени и невольно посмотрел вниз. Мутная лужа под ним ожила, вспучилась и закружилась грозным водоворотом. Карлосу показалось, что сейчас волны опадут и на поверхность вынырнет что-то невообразимое — огромное и неживое. То самое страшное, без названия и очертаний, которое изредка проскальзывает в ночные кошмары даже самых храбрых людей… О Иисус! Карлос почувствовал, что не может закричать, потому что весь его голос, весь крик из горла переместился в пальцы, которые скребли по металлу, отчаянно пытаясь удержаться. Он бы с удовольствием нырнул сейчас в Великую пустоту, но не знал, как сделать это самому, а ужас уже стиснул его мозг, как паралич, и только руки продолжали бессмысленно двигаться.

— Я не хочу как Бандит Хорхе, — простонал Карлос, обращаясь к недосягаемой пустоте, — не надо! Он же сам упал, а я только смотрел! Это не я толкнул его! Хотел, но не толкнул! Ну пожалуйста, не надо!

Казалось, ещё немного и Карлос сам прыгнет вниз: охвативший его страх не позволял просто дожидаться продолжения и требовал немедленных действий, пусть даже самых нелепых. Но вдруг он почувствовал, что невероятный рык начинает затихать, напоминая усиленный во много раз звук спускаемой в унитаз воды. А сама вода уже образует в центре воронку и спиралью уходит куда-то вниз… Через секунду вода совсем исчезла, и сразу же стало тихо. Так тихо, что Карлос услышал тоскливый звон капель, падающих с моста на обнажившийся маслянистый бетон.

— Аллё, ты живой там?

Карлос приподнялся на локтях и сразу почувствовал, что джинсы постыдно прилипли к телу. Он осторожно прикоснулся к ним. О Иисус! Он мог бы, конечно, сказать себе, что его просто облило взбунтовавшейся водой, но правда состояла в том, что он постыдно, как мальчишка, испугался и испоганил себя! И, главное, что именно так его испугало?! Как он теперь покажется на глаза Маленькой женщине? Как сможет появиться в церкви? А Большая женщина со светящейся грудью — что скажет она, когда узнает?.. Карлос, мачо, суровый и неулыбчивый мужчина, станет мишенью для насмешек, совсем как дурачок Хозе!

Он поднялся на ноги и стал медленно спускаться с мостика. Теплая ткань облепила ноги и жгла тяжёлым убийственным стыдом. О том, что в слабом свете подземелья женщины могут просто не заметить его позора, он просто не подумал. Как не подумал и о том, по какую сторону потихоньку начинающего наполняться колодца они находятся. Ему показалось, что старая материнская статуэтка, всё время странным образом вмешивающаяся в его нынешнюю жизнь, снова подло напоминает о себе и мстит. Карлос чувствовал её вмешательство всей своей влажной и горящей кожей.

Когда он добрался до монолитного бетонного бортика, обе женщины, к его радостному удивлению, оказались именно там. И сразу же Другая женщина заговорила с ним, слегка похлопывая по плечу уверенной рукой. Но Карлос не слушал её. Он встретился взглядом с Маленькой женщиной и на секунду забыл о собственном несчастье и пережитом страхе. Её лицо, ещё недавно спокойное и даже жёсткое, совершенно изменилось. Глаза казались совсем маленькими, а приподнятые округлые брови скорбно надломились посередине. И даже щеки как будто опали, побелели и тряслись от невидимой внутренней дрожи. Тонкие ленточки губ непрерывно двигались, как будто что-то шептали.

— Послушай, — сказала Карлосу Маленькая женщина, — ну что же ты так долго? Мы тут волновались.

Карлос смутился. Он не мог себе представить, чтобы эта надменная женщина могла так волноваться за него. И сразу же понял, что причина была другая. Пока он там, на мостике, как дурак писался от страха, здесь что-то произошло. Но что именно? Другая женщина казалась совершенно спокойной. Она ещё продолжала говорить, но Карлос, пораженный своим открытием, смотрел на Маленькую женщину и не слушал.

— Пойдем, — наконец сказала она и, подойдя ближе, взяла за руку, — нам нужно торопиться, очень торопиться.

— Рада, что вы это понимаете, милая моя! — рассмеялась Другая женщина, и Карлос, мельком взглянув на неё, понял, что она тоже изменилась. Только шляпка и напоминала о нелепой смешной бабе, которая неведомо зачем затащила их в это подземелье. Карлос видел теперь твёрдое, почти мужское лицо, на котором выделялись огромные глаза с тёмными и неподвижными зрачками. Он вспомнил её руки, раздвигающие тугие вагонные двери, и ему стало холодно… Карлосу показалось, что перед ним — неведомый монстр, который всё-таки выбрался из своего ужасного логова… Другая женщина рассмеялась ещё громче и стала карабкаться на мостик. Сухая ладонь, лежащая в руке Карлоса, стала влажной, Маленькая женщина вдруг вырвала её и прильнула к нему всем телом. Карлос сообразил, что сейчас она обнаружит его мокрые джинсы, и попытался было отстраниться. Но Маленькая женщина цепко обхватила руками его шею.

— Ты поможешь мне, правда? Они хотят сделать с ним такое… А он не просто гений, понимаешь, он больше! Я давно об этом догадывалась, только сама себе не верила. И вот они хотят… Хотят сделать с ним что-то ужасное! Я знаю, ты добрый, иначе никогда бы не пошел с Матильдой. Ты должен мне помочь! Не мне одной, а вообще всем. Правда! Я всё для тебя сделаю! Всё что захочешь! Только нужно торопиться, понимаешь? Она мне всё объяснила…

Карлос ничего не понимал. Но видел глаза, несчастные и тающие, и ощущал какое-то необычно мягкое податливое тело, прижавшееся к нему почти как тогда, в туннеле, когда Карлос прикрывал её от надвигающегося поезда. Только сейчас это уже немолодое тело вдруг потеряло и возраст, и даже форму…

— Эй, вы там! Хватит шептаться! Идите скорее сюда! А то можем и не успеть…

Голос Другой женщины, низкий и искажённый, показался Карлосу наглым и опасным. Такой голос мог принадлежать и Бандиту Хорхе. Маленькая женщина вздрогнула, отодвинулась от Карлоса и, снова ухватив его за руку, торопливо потащила к мостику. Дотронувшись до хлипких перил, Маленькая женщина приостановилась и посмотрела вниз.

— Она говорит, что именно здесь они и выбрасывают тела. Говорит, очень удобно… А если ты согласишься, то они его отпустят, потому что и сами побаиваются. Ведь никто же не знает, что может случиться, если его вдруг разозлить, понимаешь? Она ужасная… Ты же сам видел, как она поступила с Билли в вагоне. А сейчас она мне объяснила, что они собираются с ним сделать. Вот мне и пришлось сказать ей, что и ты тоже можешь как он. Ну не совсем как он, но похоже. Поэтому со мной и ходишь. У меня не было выбора, честное слово. Только она так просто не верит, просит доказательств. Понимаешь? Говорит, что о Билли-то она точно выяснила, а вот ты…

Карлос тоже посмотрел вниз, в чёрную, снова наполняющуюся вонючей водой бездну, и кивнул. Из сбивчивого перепуганного шёпота Маленькой женщины он понял только одно: что они попали в очень плохую историю, что Другая женщина заманила их в ловушку. И что Очкарику, похоже, грозит большая опасность. Но расспрашивать бедную Маленькую женщину он не мог: едва ли она и сама сейчас понимала, о чём говорит. Карлос твёрдо знал только две вещи: то, что никогда не бросит Маленькую женщину, и — как это ни постыдно — то, что ему совсем не хочется перебираться через проклятый мостик туда, к отвратительной Другой женщине. Она стояла там совершенно невидимая, но её злое нетерпение Карлос чувствовал так же отчётливо, как вонь из уже почти полного колодца. Какое-то предчувствие, поселившееся в нём и всё время что-то бормотавшее невнятно, вдруг заговорило громко и отчётливо. Им с Маленькой женщиной ни в коем случае нельзя присоединяться сейчас к этой Другой женщине!

Маленькая женщина, похоже, решила, что Карлос опасается снова оказаться на мостике. Она через силу улыбнулась ему и сказала, что представление со спуском воды устроила эта самая Пегги, что вон там в стене есть какая-то специальная кнопка, которая воду и спускает. Это она нарочно сделала, просто для того, чтобы попугать Карлоса. Но бояться нечего, и нужно идти. Очень нужно. Потому что они обязаны спасти Билли! Карлос раздражённо помотал головой: он-то понимал, что если они и дальше будут послушно идти за Другой женщиной, то и дураку Очкарику не помогут, и сами…

— Ну что там? За руку вас тащить, что ли? Так я могу и за руку! А еще мачо называется!

Карлосу показалось, что Другая женщина уже и не скрывает от них своих намерений, зная, что никуда им от неё не деться. Похоже, даже Маленькая женщина поняла это. Её губы снова задрожали; она взглянула на Карлоса жалобно и растерянно. Загудели железные ступеньки мостика, и оба они вздрогнули — к ним возвращалась Другая женщина. Она остановилась на середине моста и смотрела на них с улыбкой сожаления. Маленькая женщина выпустила руку Карлоса и шагнула вперёд. Но Карлос не мог позволить Другой женщине так легко себя обмануть!

— Ну что, ребятишки, мост держит, пошли дальше! Давайте, давайте!

Другая женщина хмыкнула, почесала себя под колыхнувшейся грудью и упёрлась руками в бёдра. Она ждала, явно наслаждаясь их растерянностью и своей властью над ними. Совсем как Бандит Хорхе. Ну, сука, подумал Карлос, ну я тебя… И вдруг в его пустую голову пришла на удивление смешная идея. Он даже подпрыгнул на месте и метнулся к стене, на которую ему только что указала Маленькая женщина. Перепутать было невозможно: кнопка была всего одна. Под нервным пальцем Карлоса она легко и пружинисто ушла внутрь, раздался щелчок и сразу вслед за ним — знакомый оглушительный рёв. Пол под ногами завибрировал. Понимая, что это уже ни к чему, Карлос с наслаждением всё нажимал и нажимал на кнопку. Пол дрожал всё сильнее, а к рёву добавились ещё какие-то скрежещущие звуки. Карлос опустил руку, резко обернулся — как раз вовремя, чтобы подхватить налетевшую на него Маленькую женщину, — и невольно уперся затылком в жесткую и холодную стену.

Подхваченная сквозняком лампочка раскачивалась, скользящими размытыми пятнами выхватывая из полутьмы клочки происходящего. Карлос успел заметить, что Другая женщина скорчилась, словно получив неожиданный удар в живот, и упала на колени. Но самое ужасное было не в этом. Мост мягко изгибался, как развешенное на верёвке бельё под порывами ветра, и кренился всё больше и больше, издавая натужные крякающие звуки. А потом, ломая бетон берегов, разогнулся и медленно опрокинулся в бурлящую жижу. И как-то очень быстро и буднично всё закончилось. Вода ушла, скрученные железные обломки повисли над самым дном, как будто были там всегда. Только жёлтый мутный свет всё ещё метался под потолком, выписывая в серой мгле мягкие плавающие восьмерки. Карлос вдруг понял, что всё это время не дышал. И со всхлипом, напоминающим икоту, глубоко вдохнул. А рядом тихо, как потерявшийся щенок, заскулила Маленькая женщина. Ну вот, подумал Карлос, стараясь проглотить подступавший к горлу комок, ну вот и все. На этот раз я сделал это сам. Потому что хотел этого.

Сейчас ему не нужна была никакая потусторонняя мудрость, чтобы трезво сообразить, что это именно он, Карлос, убил Другую женщину. Как бы он к ней ни относился, но она была человеческим существом. Преодолевая слабость — или жалость, этого он не знал, — Карлос подумал, что жестокость рождается именно из преодоления жалости и слабости. Когда Бандит Хорхе тонул, он тоже стоял совсем рядом; достаточно было протянуть руку, чтобы спасти несчастного Бандита. Но упрямый голос внутри Карлоса приказывал не двигаться с места… А потом, когда вонючая жижа совсем поглотила Бандита, тот же внутренний голос с облегчением заметил, что теперь уж всё равно поздно, делать нечего и пачкаться незачем. И притворно пожалел, что всё так быстро закончилось. И ещё напомнил о том, что Карлоса могло и не оказаться рядом, он и не должен был оказываться рядом! О Иисус, разве же должен был он подглядывать, как клиент его матери оправляется на выгребной яме? Разве он должен был предупреждать Хорхе о том, что третья по счёту доска совсем сгнила и наступать на неё нельзя? Всем соседям это было известно! Да и сам Бандит Хорхе много раз ямой пользовался. Но про доску, видимо, не знал! Да ещё головой ударился о край другой доски, шасть вниз — и как не было Бандита Хорхе. А подлый внутренний голос продолжал нашёптывать Карлосу, что вот теперь-то он — настоящий мужчина. Человека убил! Да не какого-нибудь забулдыгу, а самого Бандита Хорхе! Что теперь он уж точно мачо…

Карлоса тогда охватили просто какое-то невыносимое возбуждение и восторг, он плюнул в яму и помчался разыскивать ту самую соседскую девку, чувствуя, что ещё немного — и не донесет. Ох и драл же он её тогда! О Иисус!

Маленькая женщина вдруг перестала скулить и уперлась острым локтем ему в живот. Оказывается, Карлос слишком сильно сжал её руку. Он посмотрел на неё — всё ещё несчастную и перепуганную — и понял, что вот-вот потеряет контроль над собой, зарычит и никакая сила не заставит его почувствовать различие между давней соседской поблядушкой и этой белой Маленькой женщиной. Но тут из колодца послышался стон — тоскливый и тонкий. Карлос отскочил от Маленькой женщины и замер. В колодце застонали громче. О Иисус! Ну зачем это? Другая женщина, злобная и опасная, должна была утонуть, исчезнуть вместе со схлынувшей водой, как Бандит Хорхе, и оставить после себя только неуёмное желание, переплавляющее собственный страх и слабость в силу и злой восторг. Потому что дело уже сделано… Карлос содрогнулся, у него словно вынули стержень из позвоночника… Чтобы справиться с собой, он опустился на четвереньки и невольно заглянул в колодец. Там, изо всех сил вцепившись в обломки моста, лежала наполовину скрытая прибывающей водой Другая женщина, глуповатая и нестрашная, ничем не напоминающая сейчас Бандита Хорхе. Просто женщина — та самая, которая так беспечно подставляла свой мягкий зад сумасшедшему Очкарику. Только шляпки на ней уже не было. Её, по-видимому, смыло, эту дурацкую шляпку, смыло и унесло куда-то в глубину. А сама Другая женщина осталась: успела ухватиться за прогнувшуюся железку и уцелела. И теперь вот стонет там, может, вся переломанная, но живая! То что женщина, которую он мысленно уже похоронил, жива и нуждается в помощи, что-то сдвинуло в душе у Карлоса. Его как будто ударило током: он вдруг стал судорожно карабкаться по искорёженным остаткам моста, стараясь добраться до дна раньше, чем вода накроет Другую женщину с головой… Наверное, если бы Бандит Хорхе вынырнул тогда ещё раз, Карлос тоже кинулся бы его спасать. Только тот не вынырнул…

Потом, когда он и чудом ничего себе не сломавшая Другая женщина, перемазанные и тяжело дышащие, вылезли наконец из проклятого колодца, Карлоса вдруг охватило глухое безразличие. Он только дрожал после холодной вонючей воды и не пошевелился даже тогда, когда Другая женщина сняла с себя грязную и мокрую одежду и осталась в одних полупрозрачных трусах. Даже когда она с помощью Маленькой женщины раздела его — совсем раздела, догола. Он стоял как замороженный, а они всё водили руками по его телу, пытаясь оттереть налипшее дерьмо его же, Карлоса, одеждой, сейчас превратившейся в тряпки. И, даже когда Другая женщина выбросила эти тряпки обратно в наполнившийся колодец, Карлос не сдвинулся с места. Куском неведомо откуда взявшейся ткани ему обмотали бедра, слегка подтолкнули в спину, и только тогда он шагнул вперёд. Потом они ещё долго шли куда-то, непонятно как обойдя страшный колодец. Босые ноги онемевшего Карлоса уже не ощущали шершавого грязного настила. Он не спал, но как бы грезил наяву. Но не было в этом полусне ни голосов, ни Великой пустоты, ни ясного понимания всей жизни, а только лишь бесконечный коридор, взволнованное лицо Маленькой женщины, постоянно оборачивающейся и смотрящей на него с надеждой, и широкая спина Другой женщины, одетой теперь в жёсткую брезентовую робу и снова шагающей впереди уверенно и беззаботно…

Только когда Другая женщина, остановившись у какого-то завала, сообщила, что они пришли в церковь, Карлос вздрогнул, как будто очнулся, и сообразил, что вернулся на то самое место, куда провалился, пытаясь разглядеть разбойника в большой церкви… Сейчас он увидел перед собой этого самого разбойника — опрокинутого, в одной набедренной повязке и оттого ещё больше похожего на него, Карлоса… Карлос мгновенно вспомнил, зачем ему так необходимо было попасть в церковь, и громко закричал, сам не очень понимая, от страха или восторга. И полез по пыльным доскам наверх.