Двойная переадресация

ГЛАВА 14

Вымотался за эти дни страшно, но на сеанс, открывающий новый кинозал для посещения всех желающих, начинавшийся ровно в десять утра, всё равно пришёл. Билеты на него продавали с пятидесяти процентной скидкой и разошлись они по моим знакомым, и их многочисленным друзьям. Всего мы планируем проводить шесть сеансов в день, среди недели и семь или даже восемь, по выходным. Саня сказал справится, но думается мне, что он переоценил свои возможности. Даже на такой, казалось бы, очень простой работе, человек не может находиться целый день. Ладно, не вижу смысла его переубеждать, пускай пока работает в таком режиме, а если начнёт уставать, сам приду ему на помощь или помощника возьму, хотя как его оформить на ту же самую точку, понятия не имею. Постановление правительства, вроде бы, не запрещает в одном помещении, организовывать сразу несколько рабочих мест, но это только на бумаге, а разрешат ли работать сразу двум людям, на том же самом оборудовании и с теми же самыми фильмами, вопрос.

Первый день, несмотря ни на что, отработали гладко и без недоразумений. Цена за билет, никого не смутила и у нас на всех сеансах был полный зал. Рубль — это большие деньги, но раз в неделю потратить его на развлечения, может себе позволить почти каждый советский гражданин. Я присутствовал только на первом и последнем сеансах, больше быть в гостинице, при всём желании, не мог. В час меня ждали в «Курортном», где я согласовал ещё один договор на аренду помещения. Затем ездил в комиссионный за новым телевизором, который сразу же и отвёз к мастеру на перепайку. После этого подбирал мебель в новый кинозал: стулья, столы и вешалку для персонала. Кроме этого, попутно, затаривался часами. Городской торг, в этот раз, нам с Вахидом почти не помогал, нечем было. Ну, а ближе к вечеру, с братом Гены, готовил помещение к приёму посетителей и таскал в него доставленные из мебельного покупки. Комната во дворце культуры меньше, чем наш первый видеосалон, всего двадцать шесть квадратных метров и поэтому в ней будет только тридцать пять посадочных мест. Но меня это не очень огорчает, помещение имеет другое преимущество, в нём можно работать хоть сутки напролёт. Вход в комнатушку отдельный, с улицы. Постояльцев, как в гостинице, в здании нет и волноваться по поводу того, что кто то по ночам будет возмущаться, даже теоретически не стоит. Для полного счастья нам осталось получить бумаги для Михаила, младшего сына директора очага культуры, подписать с его матушкой договор и можно начинать крутить своё, радикально отличающееся от всего остального, очень интересное, зарубежное кино. Завтра же схожу с парнем в исполком и попытаюсь оформить разрешение, на его самостоятельную работу, в течении суток, нечего неделями оплаченному помещению пустым стоять.

С документами разобрались быстро. Мишка не успел заявление написать и подпись поставить, как местные бюрократы побежали оформлять его. Могут же работать, когда им мозги поправишь. Закончив плановую обработку сотрудников торгового отдела, почти без паузы перешёл на нового члена, растущей прямо на глазах, своей команды. По быстрому внушил несостоявшемуся студенту, кто теперь для него в этой жизни главный и, как ему необходимо вести себя со мной. Потом, уже обычными словами, растолковал, что нужно будет делать парню в самое ближайшее время и пожелав успехов в труде, на благо всего человечества, тут же, на такси, уехал в город Новороссийск. Послезавтра мне отправлять в плавание ещё одного моего партнёра, а у меня товара и половины нет. Понимаю, что несолидно бегать, словно пионеру за макулатурой, но вариантов, по-другому обеспечить требуемый заказ, у нас пока нет. Носился словно угорелый и денег на транспорт не жалел, но до вечера всё равно не успел собрать три сотни, необходимых для отправки, часов. Заночевал в гараже у Вахида, у него дома не было никого, а утром снова отправился в погоню за, постоянно убегающим от меня, временем. Надо, что то с этим делать, на такой темп меня долго не хватит. Я уже сейчас должен быть сразу в трёх местах, а что будет дальше, когда новый товар из Стамбула приедет?

Денег снова на всё не хватило. Часы покупал дорогие, других найти не сумел, да ещё и в комиссионке оставил почти полторы тысячи рублей. Приобрёл там шесть пустых кассет, запись с «Томом и Джери» и свежий ужас, про страшно голодных акул. Хобби прямо, у меня такое появилось — опустошать свои финансы под ноль. Пришлось срочно возвращаться в Анапу, кассет на запись мне надо ещё штук пять. Снял выручку в кинозале, попутно дав Сане задание на ночь, в течении её он должен будет перезаписать кино для нового видеосалона. Затем заскочил к Герману, у него сдёрнул ещё триста шестьдесят рублей и на той же самой машине вернулся обратно, в Новороссийск. Сегодня у нас по плану, очередной заезд в местный порт.

Вахида отправил буднично и без праздничных фейерверков, но с пожеланием привести ещё чего нибудь, кроме зависших в магазине штанов. Герман их толкает, но медленно и не ритмично, а продавать кому то другому, не хочу. Самому отказываться от трёхсот пятидесяти процентной прибыли, я что, совсем дурной?

Домой добрался в полночь, а в шесть снова встал. Сегодня будем пробовать запуститься в «Курортном». Сейчас заскочу к Сашке за кассетами, потом побегу в ДК, там дооформим афишу, а в десять начнём принимать первых зрителей, в новый кинозал. Не может такого быть, чтобы к нам на открытие совсем никто не пришёл.

Народ раскачался лишь ближе к обеду, когда Михаил уже полностью овладел тонкостями проката кинофильмов через видеомагнитофон и я предложил ему одному отработать два последних сеанса. Мне сегодня ещё с переводчиком немешало бы повстречаться. Две новые кассеты, ждут его со вчерашнего дня. Умело состыковав трёх человек и два, имеющихся в нашем распоряжении, видеомагнитофона, законно посчитал свою миссию полностью выполненной и смело зашагал домой. Ночёвки в холодном гараже, беготня по чужому городу, незаконное проникновение в порт и прочие мелкие неприятности, подорвали мою нервную систему окончательно. Хочу просто выспаться, без всяких там изысков, на простенькой, металлической кровати, выпив на ночь обычный, чёрный чай, пускай и без сахара.

— Привет! — встретил меня Герман громким восклицанием, во дворе своего, давно опустевшего дома.

— Здорово — вяло пожимая его крепкую ладонь, нехотя ответил я.

Мне сейчас не до дружеских рукопожатий и тем более не до задушевных бесед. Устал как собака, а завтра снова рано вставать, регистрацию новых фильмов пока никто не отменял.

— Давай. Мойся, брейся и переодевайся. Через час в ресторан идём — игнорируя моё состояние, безапелляционно заявил сияющий хозяин.

— Ага, бегу и спотыкаюсь. Я почти сутками на работе, а ты ресторан. Какой на фиг ресторан. Мне вот только его и не хватало — зло ответил я и в прежнем темпе зашагал к себе.

— У человека может сегодня день рождения, а кроме матери о нём, так никто и не вспомнил — с обидой в голосе, бросил мне в спину торгаш.

— День рождения? У тебя сегодня день рождения? — снова повернувшись к нему лицом, спросил я и на всякий случай уточнил: — Подожди. А число сейчас, у нас какое?

— Двадцать шестое сентября. Мне сегодня, между прочим, уже двадцать один.

Вот это я заработался. Собственный праздник чуть было не пропустил. А главное, вроде бы, совсем недавно в паспорт заглядывал и зарубку делал в голове, и тут на тебе, такой прокол. Прав на этот день у меня, конечно, немного, но про другой я вообще не знаю ничего.

— Двадцать шестое. Уже двадцать шестое — словно мантру, два раза повторил я сегодняшнее число и решил тут же поделился с товарищем, собственной радостью. — Так у меня сегодня тоже день рождения и мне, как и тебе, тоже, ровно двадцать один год.

— Серьёзно? — не поверил сказанному друг.

— Серьёзнее не бывает. И я, между прочим, даже про свой день рождения забыл.

— Да ты гонишь! Таких совпадений не бывает! — резко поменяв настроение, сказал мне Герман.

— Сам ты гонишь. Если не веришь, пошли в дом, паспорт покажу. Там чёрным по белому написано, когда я родился.

— Да почему не верю? Верю. Просто первый раз в жизни встречаю человека, который родился в тот же день, что и я.

Мне эта дата так, как очередное воскресенье, а парню видно за счастье и, как на зло, подарка у меня нет для него. Лихорадочно вспоминаю, чего в моей холобудке может быть такого, что не стыдно было бы подарить. Но ничего достойного из памяти не выковыривается, как я её не тереблю. Чешу репу и расстроенным взглядом натыкаюсь на собственные часы. Они, может быть и не совсем новые, но золотые, и смотреться у Германа будут не хуже, чем у меня. Одним резким движением расстёгиваю ремешок, беру ладонь приятеля свободной рукой и со всего размаха сую в неё свой, золотой подарок.

— Держи. Это тебе от меня, на долгую память. И не обижайся на остальных, что не поздравили. Может ещё вспомнят.

Парень удивлённо смотрит на мой «Полёт», потом бросает беглый взгляд на свою руку, где у него болтаются почти такие же часы.

— Так у меня, вроде, уже есть одни — разочарованно поглядывая то на меня, то на подарок, словно обиженный ребёнок, говорит повзрослевший на целый год, великовозрастный гражданин страны Советов.

Ну, что за человек. Не мог просто, положить часы в карман и сказать спасибо? Обязательно надо было высказаться? Мне и так не по себе от того, что забыл про дату друга. А тут ещё он ведёт себя так, как будто я ему не часы золотые отдал, а мишку плюшевого, из детского мира, в руки сунул.

— Знаешь что, Герман — решил и я показать характер. — Я тут недавно, на досуге, книжку одну умную читал. Так вот, в ней прямо, открытым текстом говорится, что дарёному коню в зубы лучше не заглядывать. Не красиво это. Так что получил подарок, сказал спасибо, положил его в карман, а там можешь делать с ним всё, что тебе захочется. Вон хоть выкинуть его в мусорное ведро, если не понравился.

— Да я чё? Я ни чё. Чего ты сразу обижаться? Спасибо — жалобно залепетал смущённый именинник. — Свои дома оставлю, а твои носить буду. Они тоже красивые.

— Красивые? — продолжил я разговаривать, в том же самом ключе. — Ты повнимательнее к ним присмотрись. Красивые. Они не только красивые, но ещё и очень дорогие. Посмотри, чего у них с обратной стороны нарисовано.

Герман повернул часы циферблатом вниз. Поднёс их к глазам, присмотрелся и замер, словно мной же и заворожённый.

— Чего? Точно — зо-ло-тые? — спросил он меня, рассмотрев наконец то надпись на корпусе моего, не очень оригинального подарка.

— Нет, каменные — широко улыбаясь, сострил я. — Ты что ж думал? Что я своему лучшему другу, кусок обычного железа подарю?

— Ну ты даёшь — почти простонал от удовольствия виновник намечающегося торжества и ткнув в меня пальцем, жёстко приказал: — Стой здесь. Я сейчас.

Он пулей заскочил в дом и уже минуты через две вернулся обратно, с изящной вещью в руках, так и сверкающей тёмным серебром, под тусклым светом обычной, вольфрамовой лампы.

— Охотничий. Из самого Берлина — сунув её в мои, немного подрагивающие руки, хвастался очередной даритель. — Дед сказал, что взял его чуть ли не в поместье самого Геренга. Может и врал, конечно, он у нас ещё тот шутник был. Но всё равно, вещь очень ценная и должно быть тоже, очень дорогая.

— Не жалко? — спросил я, поражённый неописуемой красотой, вручённого мне подарка.

Нож и в самом деле выглядел, жутко красиво. Потемневшие ножны, с обеих сторон в гравюрах на охотничьи темы, металлическая рукоятка с хитрой резьбой и овальным наболдашником, широкое лезвие, с надписью на иностранном языке. Всё это вместе и по отдельности, выглядело так эпично, что ничего другого я и проговорить больше не смог, хотя понимал, простым спасибо здесь не обойдёшься.

— А тебе, часы такие отдавать, не жалко было? Думаешь я не знаю, какая у них цена? — попытался успокоить меня Герман.

— Сравнил — попробовал я посопротивляться. — Часы я в обычном магазине покупал, а это из самого Берлина, да ещё из самой, настоящей войны.

Нож, Герман категорически не хотел забирать. Если честно, то я его и не очень сильно пытался ему возвращать. Вещь мне сразу понравилась, с первого взгляда и расстоваться с ней, даже под очень благовидным предлогом, мне тоже не хотелось, ну ни в какую. Поэтому, когда все формальности были соблюдены, я быстренько забежал к себе, там не поленился отковырять потолок и припрятать в нём холодное, но очень приятное на ощупь, оружие, и только после этого занялся своим, внешним видом. Настроение, от общения с другом, поменялось радикально и сопротивляться походу в ресторан, больше не было ни смысла, ни видимых причин. Сменил рубашку, побрился, одел парадные штаны. Герман облил меня, каким то импортным одеколоном и оглядев со всех сторон, не нашёл во мне, видимых глазу, внешних шероховатостей.

— Красовец — констатировал он, общеизвестный факт моего физического состояния и тут же поторопил: — Шевелись давай, времени почти не осталось. Гости через пол часа начнут подходить, а я ещё даже не видел, куда их буду рассаживать.

— Слушай. Неудобно, как то получается. День рождения у обоих, а ужин в ресторане ты заказал — садясь на переднее сидение хозяйского автомобиля, высказал я свои претензии к финансовой стороне предстоящего праздника и сразу же предложил свой вариант развития дальнейших событий: — Давай его поделим пополам.

— Ты чё, совсем сбрендил? Я пригласил кучу народа, а ты предлагаешь вдвоём за них платить? Ладно бы знал там кого то, а так… Хотя, если желаешь поучаствовать, можем ещё коньяк докупить. Мужики придут пьющие, да и девчонки, не все на шампанском сидят. Если разойдутся, может не хватить.

— Идёт, коньяк за мной. Только, где мы его сейчас купим? Всё давно закрыто.

— Есть место, не горюй. В нашем продуктовом, кассу долго сводят, а директриса там не баба — огонь. Кстати, заодно и тебя с ней познакомлю. Она тётка понятливая. Ты к ней с добром и она к тебе с тем же. Десятку сверху сунешь и весь дефицит твой. А если ещё и пару штанов ей продашь по номиналу, то считай всё, обеспечен жратвой на всю оставшуюся жизнь.

— На чью? Её или мою? — попытался я сразу разобраться, есть ли смысл за бесценок, отдавать «последние» штаны.

— А это брат, кому как повезёт. Судьба, она нам не подвластна — красиво высказался Герман, попутно проворачивая ключ.

Блатной магазин находился всего в двух кварталах от дома моего арендодателя и я его, уже не раз посещал. Но сегодня нас обслуживали не в торговом зале, как обычно, а совсем с другой стороны. Причём намного быстрее и качественнее, чем раньше. Больше времени ушло на знакомство и на расхваливание Германом, очередного прикрепленца. Хороших слов в мой адрес было сказано много и поэтому мне, сразу же пришлось много пообещать.

— Не расстраивайся, деньги вернуться — попытался извиниться приятель, за внезапно разыгравшийся зверский, директорский аппетит, до моих ковбойских штанов. — Сам увидишь, тётя Зина умеет быть благодарной.

— Да я и не расстраиваюсь. Было бы из за чего. Деньги дело наживное, а нужные знакомства, просто так, не найдёшь.

— Точно. Сразу видно — наш человек — складывая в багажник бутылки с коньяком, ещё раз похвалил меня приятель и посмотрев на тёмное, прямо таки свинцовое небо, почему то очень громко, сказал: — Садись давай быстрей! Сейчас ливанёт!

Для меня день рождения проходил, как обычный, плотный ужин, в компании абсолютно незнакомых людей. Остальные же, напротив, были очень веселы и счастливы, отчего я откровенно заскучал. Ладно бы это, сидел просто и пожёвывал невкусные котлеты, так нет, с дуру взял да и покопался в головах сидевших за столом гостей, изрядно перебравших халявного пойла. И вот оно мне надо было? Не сделай я этого, возможно через какое то время и для меня бы праздник стал настоящим праздником, и счастье полилось широченной рекой. А так, сижу сейчас возле именинника, скучаю и поражаюсь, сколько же всё таки фальши, во всех нас. Барышни, мило улыбаясь моему другу, сами только о том и думают, как бы затащить его в постель, а потом и в «ЗАГС», да не просто так, по любви, а с разными там извращениями, типа: если не захочет, скажу что забеременела и он, как миленький согласится, а иначе в ментовку его сдам, как коварного насильника. Кстати, парочка таких дур и на меня нацелилась, но им я быстро противоядие в говорящую задницу ввёл и они резко переключились на моего, ничего не подозревающего, друга. Парни тоже недалеко отъехали, всё прикидывают, сколько водки осталось на столе, да размышляют, согласиться ли Герман ещё выпивки заказать. Даже официант, сволочь такая и тот просчитывает в уме, насколько можно будет обуть главного виновника торжества. Нет, себя обелить я и не пытаюсь, такой же, как и все. Отбил Вахида у Германа и сделал вид, что так и было. Но я то тут человек новый и мне жить не было на что. А эти? Знают друг друга, чуть ли не сотню лет, у каждого родители под боком, работа официальная есть, а всё туда же и главное когда, в самый, что ни на есть светлый праздник — день рождения.

Настроения, для лояльного общения с псевдо друзьями друга, хватило чуть больше чем на час, а потом я откровенно игнорировал все предложения повеселиться. От налитого в рюмку успешно отбивался, все притязания на тело, предусмотрительно, задвигал, с танцами не получалось, а на ночь переедать, сам не хотел. В конце концов от меня все отстали и я засобирался домой. Не так я представлял себе этот праздник, совсем не так.

Последующие четверо суток занимался тем, что обычно называется рутиной. По ночам, вместе с переводчиком, работал над текстом, а потом на пару с ним же и накладывал его, изменяя свой голос до неузнаваемости, и доводя новые фильмы почти до совершенства. Заканчивая с этим, заполнял новинками чистые кассеты, а утром пересматривал их вместе с членами комиссии, готовыми собраться у меня по первому же звонку. Повеселив халявщиков очередным шедевром, провожал их на основное место работы, а сам топал домой, отсыпаться. Часов через пять снова возвращался в кинозал и подменял, уставших не меньше моего, Саню или Мишу, в зависимости от того, кто с нами работал ночь. Таким образом к концу недели наш репертуар пополнился ещё тремя кинокартинами и двухчасовым сборником мультфильмов, про кошку и мышку, премьера которого назначена на выходной. Кроме кино про акул, у нас появились «Блеф» и «Омен», идущие в прокат под эгидой борьбы со злом. Особенно намаялись с последним, порой меняя на противоположный, смысл сказанных в нём слов. Но тяжёлый труд не прошёл даром, выручка в видеосалонах растёт день ото дня. Надеюсь и эти фильмы принесут мне финансовую пользу, так как в планах у меня открыть ещё парочку небольших залов, в отдалённых районах нашего города, где по прогнозам кинотеатров не будет ещё много, много лет. Данный вопрос уже находится на проработке у моего друга-комсомольца, уверен он меня и на этот раз не подведёт.

С Фёдором созвонился точно в назначенное время, но, казалось бы, самый заурядный звонок, ничего хорошего с собой не принёс.

— Вахид не отзвонился — тихо проговорил водитель в мою трубку, словно сообщал мне какой то, страшно секретный код.

— Что значит не отзвонился? — в той же тональности, нервно поинтересовался у него я.

— Откуда я знаю. Не было звонка и всё.

— И, что это может значить? — попробовал я, зайти с другой стороны.

— Ты меня спрашиваешь? — сообразив, на кого хотят переложить функции дознавателя, ушёл от прямого ответа хитрый, «райповский» шофёр.

— Не спрашиваю — перешёл я в наступление, — а просто советуюсь. Пытаюсь на пару с тобой сообразить, чего нам дальше делать? Ещё ждать или так, без звонка, ехать?

— Не знаю, сам решай. Моё дело баранку крутить, а всё остальное меня не интересует. Это ваши дела — сказал, словно отрезал, мой, очень предусмотрительный знакомый.

— А может в порт смотаться, вдруг там чего то получится разузнать? — не отставал я от него.

— Один не поеду — категорично отказался Федя, понимая на что я намекаю.

Вот же гад, как деньги получать, так всегда пожалуйста, а как помощь оказать, сразу в кусты? Ну ничего, дай бог разберёмся с временными непонятками, я с тобой тогда по другому поговорю. Есть в моём арсенале парочка методов, способных поднять смелость у трусливого человека.

— Хорошо, не поедешь, значит не поедешь — жёстко ответил я. — Тогда встречаемся там, где и собирались, у Вахида в гараже. И уже на месте будем решать кому, куда потом ехать. Но ты всё таки постарайся, далеко от телефона не отходить, вдруг он позвонит.

— Смеёшься? Я чего, директор или его секретарша. Кто меня спрашивать будет, где мне сидеть. Скажут поехать по делу, как миленький поеду. Я же всё таки на работе.

Пришлось срочно бросать все дела и мотать в соседний город. Повлиять на ситуацию я и там ничем не смогу, но болтаться за пол сотни километров от места ночного сбора, когда твоего товарища могли на чём нибудь прихватить, для нервов ещё хуже.

Страшного ничего не случилось, об этом мы узнали прямо на проходной. В местном порту, по какой то непонятной пока причине, ввели новые правила по приёму кораблей прибывающих в страну из-за кордона. Всем им приходится стоять на рейде ровно двое суток, без права схода команды на берег. Решение странное и даже Виктору, бывшему моряку, кажется не совсем обычным.

— А чем вызвано такое новшество? — попытался я выяснить причину нововведения у сотрудника проходной, сообщившего нам эту, не очень приятную новость.

— А тебе не всё ли равно? Ты вообще кто такой, чтобы такие вопросы мне задавать? Тебя проинформировали и вали отсюда, нечего тут топтаться и проход загораживать — подозрительно посматривая на мою высоченную фигуру, бросил в ответ бдительный вахтёр.

Ну вот, снова придётся исправлять человеку характер. Неужели его мама в детстве не учила, как нужно разговаривать с незнакомыми людьми? А школа, куда смотрела? Хотя бы в старших классах могли педагоги объяснить, что к «людям» нужно относиться «мягше», а на вопросы смотреть, тоже немного по другому… Или что, все ждут, когда придёт умный дядя и всё сделает за них? Я конечно всё могу исправить, но меня одного на всех не хватит. Я же не железный.

— Послушай, любезный — начал я процедуру излечения словами, услышанными мной недавно на радио «Маяк». — А не мог ли ты нам, простым языком разъяснить, зачем это всё сделано?

Человек, под моим лечебным воздействием, менялся прямо на глазах. Взгляд его становился теплее, лицо одухотворённее, а губы расплывались в такой приветливой улыбке, которую я до этого и вовсе никогда не видал.

— Да просто всё, ребята — огладив заметно подросшую щетину широкой ладонью и продолжая улыбаться, словно конь на заре, бархатным голосом заговорил мужчина. — Вируса начальство испугалось. Вот всех матросиков и держат подальше от берега. Вы сами то в курсе, что в ЮАР творится?

— Ну так, владеем, кое какой информацией — взглянув на стоящего рядом Фёдора, сказал я, — но если честно, не совсем в полном объёме.

— Рассказываю, как «лепшим» корешам. Хотя на собрании нам и запретили об этом говорить, с кем либо из посторонних. Но для вас, так и быть, сделаю исключение. Короче, народ в этой Африке дохнет, словно мухи от потравы. Говорят, что ямы под трупы у них чуть ли не экскаваторами роют, а людей на кладбища целыми самосвалами вывозят.

— Врёшь — вырвалось у Феди, наверняка, услышавшего про вирус в первый раз.

— Вот те крест — сделав характерное движение рукой, подтвердил свои слова охранник ВОХР. — Сам бы никогда не поверил, но нам про это парторг говорил, а он обманывать не будет, ему должность не велит. Только вы это, мужики. Смотрите, об этом никому ни слова, иначе меня вычислят и с работы попрут.

— Могила — коротко заверил его я, с нетерпением ожидая продолжения рассказа.

— Ну так вот, границу им, конечно, закрыли — продолжил внезапно подобревший вахтёр, одобрительно кивнув мне стриженной головой, — но вирус этот и по ветру может передаваться, и даже по воде на суда заходить. Говорят, что канадцы заразу уже подхватили и даже к себе домой завезли. Вот наши и испугались, чтоб, стало быть и к нам он, по морю не зашёл. Ву компроне?

Короткая беседа в проходной нас успокоила, Вахида не повязали и это очень хорошо, но в тоже самое время и немного напрягла. Африка, как и прежде, стоит на месте, очень далеко и что там происходит, меня по прежнему мало беспокоит, но передача вируса воздушно капельным путём, это не комар чихнул. Не приведи господь, какой нибудь сухогруз или танкер, прицепит где нибудь пару капель этого дерьма и приволокёт его в славный город Новороссийск, и что нам всем тогда делать? Место на кладбище забивать или в горы подаваться?

— Как думаешь, охранник правду говорил про кладбище? — спросил меня Фёдор, по дороге в гараж.

— Думаю, да. Врать ему было незачем, да и состояние души у него было не то, чтобы нас обманывать. Ты же видел, он с нами, как со старыми друзьями говорил.

— Да, дела — вздохнул водитель со стажем. — И чё, по твоему как, доберётся до нас оно или нет?

— Ты про вирус Дэйна? — спросил я на автомате, решая, где мне сегодня ночевать.

— А ты что, знаешь даже, как он называется?

— Да, слышал как то по радио, давно. Вот и запомнил — ответил я и всерьёз задумался над обстановкой.

Первый раз я про этот вирус узнал примерно месяц назад, не позже, а посмотри ка, как он за это время резво зашагал. Надо будет «Голос Америки» послушать, может они ещё чего интересного про обстановку в далёкой африканской стране расскажут. Давненько я этой радиостанцией слух не баловал.

— А что, было когда? — вежливо спросил меня, собственный внутренний голос.

— Прав, не было. Всё на работе, да на работе — тяжело вздохнув, ответил я ему в слух.

— А я о чём? — поддержал меня, так и продолжавший говорить о своём, Фёдор. — Так и не заметишь, как костлявая с косой в гости придёт. Всё пашешь и пашешь. А для чего? Может давай, посидим сегодня? Винца или водочки попьём.

— Можно. Только я не пью, ни вино ни водку — согласился я, с внезапным предложением водителя.

Сколько можно пахать словно лошадь? Пора и о досуге, в компании друзей, подумать. Федя, может мне и не самый первый друг, но мужик вроде тоже правильный, хотя и побаивается иногда брать на себя инициативу. Но это объяснимо. Один раз погорел, вот и дует на любую жидкость, словно на кипяток.

— Что, вообще ничего не пьёшь? — прервав мои размышления, спросил водитель легковушки.

— Почему, вообще ничего. Пиво иногда позволяю — ответил я ему.

— Так в чём, тогда вопрос? Сейчас пивка возьмём и к Вахиду, на базу — предложил Федя, новый вариант посиделок.

— Я не против. А где возьмём? На дворе почти ночь. Кто сейчас пивом торгует?

— Антоша, неужели ты думаешь, что я, в своём родном городе, банку пива не найду, где взять? Сейчас и пивка отыщем, и рыбку к нему подберём. Ты что больше уважаешь, таранку, воблу или может вяленую кефаль?

Утром только слышал, как Фёдор собирался на работу, но встать и попрощаться с ним не смог. Шесть литров пива на двоих, это даже для моего, почти двухметрового роста, оказалось слишком много. Проснулся чёрт знает во сколько, часов у меня снова нет, прямо не приживаются они на руке и всё тут. Хоть бери да карманные покупай, видел в магазине такие. Но думаю у этой модели, шансов задержаться при мне, ещё меньше. Потеряю или у кого нибудь оставлю, я на такие вещи большой мастак. Встав со скрипучей лежанки, сбегал быстренько, куда надо. Недалеко, за угол соседнего гаража. Потом размялся, дожевал сушёную рыбу и пошёл в сторожку, вызывать очередное такси. Созвонившись с таксопарком, тут же перезвонил на работу, домой. Там, слава богу, легко обходятся и без меня, чему я очень обрадовался, торопиться с отъездом, из этого города, не хотелось. Появилось желание прошвырнусь по местным комиссионкам, раз обстоятельства сложились благоприятнее, чем ожидал. Пустых кассет у нас почти не осталось, а новые фильмы, наша организация готова брать всегда и в любых количествах. Чем шире репертуар, тем больше прибыль.

Вахид объявился, как мы и ожидали, только на третий день, причём позвонил он прямо из дома, чем очень удивил не меня одного. Фёдор, сообщивший мне об этом, очень переживал, что наша поездка в порт снова оказалась под вопросом.

— Антон и как это понимать? Я что, опять без денег остался? — говорил он мне в трубку, не стесняясь голос повышать.

— А Вахид, чего конкретно тебе сказал? — попытался я остановить поток, его беспочвенных претензий.

— При чём тут Вахид? Он сказал, что все вопросы здесь, решаешь ты. Вот я тебя и спрашиваю, будете мне за беспокойство платить или снова попытаетесь заставить бесплатно на вас работать?

— Федя, я хоть раз тебя кинул?! — не выдержав, выкрикнул я ему.

— Пока нет — более спокойно ответил водитель.

— Ну тогда дыши ровно и не дёргайся, пока нет для этого основательных причин. Получишь свои деньги, не сомневайся. Лучше скажи, Вахид насколько встречу назначил?

— На шесть.

— Вот к шести часам, к нему и подъезжай, я уже там буду. Разберёмся.

Фёдор ещё чего то пытался сказать, но я резко оборвал разговор и повесил трубку. Работы вагон, а тут ещё эти парни из Новороссийска, словно сговорились и ведут себя, как не поймёшь что. Один дома сидит и похоже, что без товара. Второй до проходной разок прокатился и требует ему срочно деньги заплатить. Послать их, что ли? Ни сегодня, так завтра, я ещё два кинозала открою и нужны они мне тогда, как вертолёт летучей мыши.

Три дня тому назад, в портовом городе, я неплохо отоварился. Снова скинул почти всё, что за это время по сусекам наскрёб. Купил видеомагнитофонов, импортных, две штуки. Кассет заграничных, пустых, восемь штук и два охренительных фильма, про агента 007, при последующем просмотре показавшихся мне давно виденными и очень старыми, так как про похождения главного героя я знал на три хода вперёд. Как бы там ни было, а сейчас, я именно тем и занимаюсь, что стряпаю перевод на первый из них, с названием «Живи и дай умереть» и отвлекаться ещё на что другое, даже и не подумаю. Сделать из Бонда революционера, хотя бы и на словах, та ещё работёнка. И я бы никому не советовал вторгаться, в наш творческий процесс. Порву гада, как Тузик грелку.

Успел и текст на фильм наложить, и к шести часам добраться до Вахида, где друзья-моряки встретили меня, словно отца родного. Водителя обласкал сразу, выдав ему на карманные расходы целую сотню, справедливо решив, что другого такого, нам всё равно не найти. Ну, а с механиком лабызаться начал чуть позже, отношения с ним интимные и свидетели нам ни к чему. Подождал пока серьёзные мужчины допьют остатки кубинского рома, по ходу дела вспоминая молодость и соседских дам, затем проводил того, что приехал в гости на государственной машине, и только после этого перешёл к конкретным делам.

— Рассказывай — предложил я своему основному компаньону, определив, что он ещё в состоянии понимать о чём с ним будут говорить.

— Сейчас, сам всё увидишь. Товар только принесу.

— Товар? Какой ещё товар? Ты что старый, совсем упился? Откуда здесь наш товар? — обругал я пьяницу, сразу четырьмя вопросами.

— Не бухти — донеслось до меня из комнаты, служившей хозяину спальней. — Когда обо всём узнаешь, тоже скажешь, что я был прав.

Ожидал увидеть всё, что угодно, но только не то, чего приволок Вахид.

— Вот — сказал он, положив на стол маленький столбик, длинной всего сантиметров пять.

Странная штука, диаметром не больше пары сантиметров, туго обмотанная полиэтиленом от старого, поношенного пакета, совсем не походила на упаковку с джинсами фирмы «Монтана».

— Это, чего такое? — понимая, что деньги и здоровье, потраченные на часы, мне навряд ли когда нибудь удастся вернуть, поинтересовался я у кокетливо улыбающегося друга.

— Разворачивай и сам всё увидишь — ответил он и от всей души, резко махнул рукой над столом.

От нескольких моих прикосновений столбик рассыпался на части и быстро превратился в крохотную горку мелких монет.

— Так ты что, полторы сотни штанов на горсть мелочи променял? — стараясь держаться в рамках приличия, сквозь сжатые зубы выдавил я из себя.

— Не променял, а взял в качестве оплаты, за поставленный нами товар — назидательно погрозив мне указательным пальцем и немного при этом заикаясь, заговорщицки проговорил Вахид.

На этот раз механик протрезвел ещё быстрее. Ему хватило не более пяти минут на то, чтобы расстаться с выпитым за день.

— Снова какой то гадостью отравился — выходя из туалета, более внятно сказал он мне.

— Слушай, друг ты мой сердешный. Объясни мне, пацану сопливому и тупому — еле сдерживая гнев внутри себя, прошипел я. — Какого хера ты мне вот это дерьмо в нос суёшь! Где наши бабки!?

— Чего разорался? — миролюбиво шмыгнув носом, спросил Вахид и ткнул толстым пальцем в копейки. — Вот они. Только это не бабки, а червонцы. Николаевские. Ровно пятнадцать штук.

— О как. А то я не вижу, что это не рубли советские из соседнего магазина. Ты мне скажи, на хрена они нам. Операции с золотом, точно так же, как и с валютой, имеют только один конец. Ты чего, предлагаешь мне под расстрельной статьёй ими заниматься. Так я не желаю в таком юном возрасте помирать. Чтоб ты знал, мне всего двадцать один стукнул, причём несколько дней назад. Если тебе всё надоело, так я ещё пожить желаю. И не просто пожить, а как нормальный человек, не перебиваясь с хлеба на воду.

— Антоша, братишка. Ты сначала в ситуацию вникни, а потом пасть разивай. Думаешь я бы с ними связался? Да никогда! — начал оправдываться Вахид.

— Ну и чего же такого, там у тебя случилось, что ты на всё плюнул и эту херню нам сюда приволок?

— А то, что всей контрабанде конец приходит. Тихо и незаметно — широко раздвинув толстые руки и выпячив вперёд нижнюю губу, со значением ответил мне моряк.

— Почему это? — вспомнив про импортные кассеты, испуганно спросил я.

— Потому что вирус, карантин и решение нашего капитана: никого с барахлом на борт больше не пускать. Он нам так прямо и сказал: — «Туда везите, что хотите, а домой я больше ничего тащить не дам».

— Но ты же приволок — попытался я схватиться за соломинку.

— Ну да, приволок. В ладонь зажал и протащил. А остальные на сухогрузе, так барахло и держат. Домой нельзя вернуть и обменять на что, не знают.

Вот это новость, так новость. Что же это получается? Всем моим начинаниям приходит полный… Да, нет. Не может такого быть. Подумаешь вирус. Где мы и, где эта долбанная Африка. Да и кораблик Вахида не ходит туда, его обычно дальше нашего, внутреннего моря и не выпускают. Перестраховался капитан, решил сыграть на опережение. Вот и припугнул доверчивых морячков. А они и рады стараться, уши развесили.

— А на остальных судах, какая ситуация? Такая же? — спросил я, чего то жующего товарища, надеясь, что ситуация ещё не окончательно вышла из под нашего контроля.

— Такая же — ответил он, махнув зажатой в руке вилкой. — Я разговаривал с мужиками. А тем, кто к неграм ходит, ещё хуже. Они в порту не как мы, два дня стоят, им четверо суток надо возле пирса болтаться. И кроме этого, у них по приходу анализ крови, мочи и этого…, не к столу будет сказано, берут.

— Да это хрен с ним, пускай берут, если так хочется. Я про товар спрашиваю. Они как, возят ещё чего то?

— Не а. Говорю же, всё перекрыто. Нам даже бумагу дали подписать, об уголовной ответственности за нелегальную перевозку грузов.

— Это что же. Получается так, что совсем скоро в магазинах ничего импортного не будет?

— Почему не будет? Что то будет. Центрозавоз так и продолжает таскать ширпотреб — сказал Вахид, вытаскивая из трёхлитровой банки, новый малосольный огурец.

— Ага. Только мы с тобой этот ширпотреб никогда не увидим — не повёлся я на его хитрую уловку.

— Ну и что. Много ли нам с тобой надо? — ответил Вахид и смачно вцепился зубами в очередную жертву его бешенного аппетита.

Посмотрите, какой скромный. Может ему ничего и не надо, а у меня, кроме штанов и свитерка тоненького, больше толком и нет ничего. На улице уже сейчас по вечерам не очень жарко, а через месяц и вовсе колотун придёт. И что мне тогда делать? В универмаге, пальтишко за восемьдесят рублей покупать, с каракулевым воротничком и в нём по городу прогуливаться, словно пугало огородное?

— У тебя деньги есть? — спросил я хозяина квартиры, предварительно втолкнув ему в голову правильный вариант ответа.

— Есть. А тебе сколько надо?

— Тысяч пять или семь — обозначил я, интересующую меня сумму. Как говорится, запас карман не тянет.

— Надолго? — продолжая упорно жрать одни огурцы, отклонился Вахид от внедрённой в его мозги правильной линии поведения.

— Нет. Через месяц точно верну — снова отметив, что этот мужик, каким то образом умеет уворачиваться от моих конкретных посылов, ответил я.

— На месяц дам, но не больше. Смотри, чтобы вовремя принёс.

Друг встал из-за стола, сходил в спальню и приволок оттуда пачку светло коричневых пятидесяток, перевязанных обычными, чёрными нитками. Я небрежно сунул её в карман, не пересчитывая, после чего мы снова вернулись к нашему золоту, так и продолжавшему валяться на грязном столе.

— Чего, давай его поделим? — предложил мне Вахид, заканчивая дожёвывать очередной огурец и вытирая руки о свою мощную задницу.