Двойная переадресация

ГЛАВА 20

Вокзал был маленький, симпатичный, но кроме суеты ничего более мне не принёс. Нет, три пирожка с картошкой и стакан чая, я там поимел, но это совсем не то, на что рассчитывал посещая его. С улицами тоже была неразбериха. На месте не оказалось ни Тверской, ни Ямской, крепко накрепко засевших в моей памяти, зато присутствовала непомерно длинная, с широким потоком машин и отчего то названная именем пролетарского писателя Горького. Благо, шла она в том же самом направлении, куда я и предполагал, поэтому разочарование, наступившее от несоответствия в названии, быстро улетучилось. Магазинов на ней было много, но опять же, их количество отличалось от утвердившегося в моём воспалённом мозгу. Я непременно хотел увидеть здесь картинку из гонконгского кинофильма, где всё утопало в роскоши, ярком свете и красочной рекламе. Бес его знает, возможно, я просто пересмотрел этого кассетного дерьма и оно так основательно поселилось в моей голове, что принимаю его за свою прошлую действительность? Может надо проще относиться к сугробам вдоль дороги, полутёмным подворотням, куда я, двигаясь вперёд, время от времени заходил и к почти полному отсутствию приличных кафешек, где наивно предполагал согреться, и немного перекусить? Даже посещение «Елесеевского» принесло только половину желаемого результата, там я отогрелся лишь телом, а побаловать душу и желудок не дала людская толпа, заполнившая магазин похлеще метро, на станции «Белорусская». Не лучше ли будет, больше не морочить себе голову и воспринимать всё, как есть, не пытаясь проводить параллели между «тем» и «этим».

Быстро продвигаясь от одной торговой точки до другой, уже в сумерках, добрался до здания центрального телеграфа, затем вприпрыжку, стараясь в конец не отморозить ноги, добежал до сердца красавицы столицы — её Красной площади, порадовавшей меня своей стабильностью и предсказуемостью. У высоченных стен и за ними, всё было точно так же, как и в памяти у меня, вплоть до рубиновых звёзд на величественных башнях. Плохую подсветку Кремля и ГУМа, списал на привередливость собственной головы. На радостях от увиденного влился в людской поток и вместе с ним попал в число посетителей огромного магазина, где эта самая радость быстро померкла, но, как оказалось, не на долго. Поначалу показалось, что и здесь чего то не хватает. Нет какой то свежести или новизны, что ли. Но затем я выпил чашку ароматного кофе, съел два бутерброда с чёрной икрой и замёрзший на улице хрусталик глаза окончательно оттаял, и я начал замечать улыбки на лицах довольных людей, красочно оформленные к празднику витрины, обилие товара, пускай и не всегда востребованного местным населением.

— И какого чёрта я снова пытаюсь отыскать несуществующее? Что за характер дурной? Сказано же тебе: — «Воспоминания твои — бред сивой кобылы. Забудь про них и смотри на мир веселей» — ещё раз попробовал я избавиться от наваждений. — Ну да, признаю, фантазия у меня работает великолепно и чувство прекрасного развито не по годам. Так что ж, теперь до скончания века, воспринимать собственные достоинства, как раздвоение личности? Расслабься и наслаждайся тем, что есть.

Так и сделал. Прогуливаясь по второму этажу, улыбнулся миловидной девушке, державшей в руках объёмный пакет, пожелал удачи продавщице галантерейного отдела, где приобрёл кожаные перчатки, помог старушке сойти по лестнице, чем вызвал одобрение в глазах окружающих и вообще почувствовал себя причастным к чему то большому, со скоростью движения секундной стрелки, неумолимо надвигающемуся на нашу страну.

Из магазина вышел в половине восьмого, счастливый и в меру довольный. Следуя стадному чувству нашёл переход и через него добрался к гостинице «Метрополь». Потом, нарушая правила дорожного движения, перебрался на другую сторону улицы — к Малому театру, поглазел на памятник господину Островскому и глядя высоко вверх передвинулся к «Большому», притягивающему внимание любопытных гостей столицы, своими, запряжёнными в колесницу, лошадьми. У ступеней театра оперы и балета толпились люди, некоторые спрашивали лишний билет, а кто то наоборот, пытался толкнуть его втридорога. Обычная суета перед началом очередного представления, знакомая мне не понаслышке, только по сравнению с нашим, крохотным кинозалом, увеличенная в десятки раз.

— Не скучно тут у них — дёрнувшись всем телом, под насквозь промерзшим пальто, бросил я в слух. — Но уж, как то очень холодно.

Холодало, действительно, неимоверно быстро, а может у меня просто заканчивалась энергия, в связи с отсутствием полноценного питания в течении дня и я уже с трудом противостоял тому же самому морозу. Как бы там ни было, а замерзать начал резко и никакие достопримечательности меня больше не интересовали, хотелось лишь одного — побыстрее отыскать теплое место и постоять внутри него, хотя бы минут десять. Возвращаться назад не имело смысла, в плане изучения мной Москвы и я смело ринулся дальше, вперёд. Минут через пять забрёл в очередной продуктовый, но больше трёх минут пробыть в нём не сумел. Народу в магазине много, толчея, шум и гам, да и тупо глазеть, на витрины с едой, долго не давал взбунтовавшийся от увиденного желудок. Выбрался на улицу и пока позаимствованное у помещения тепло снова не улетучилось, постарался, как можно быстрее, преодолеть подъём, в конце которого стоит «Детский мир». Прислушиваться к тому, о чём болтают в очереди, иногда полезно. Но на этот раз мне было не суждено дотопать до следующего магазина без остановки, так как уже в середине этого подъёма я вспомнил и про КГБ, и про здание этой могущественной конторы, как то внезапно появившееся у меня на глазах, а также про памятник железному Феликсу, который, о чудо, снова стоял на старом месте. Примерно так же, как и я: на ветру, не боясь ни мороза ни холода, глядя вдаль и думая о странностях жизни. Всё наше различие с ним заключалось лишь в двух вещах: товарища Дзержинского не толкали, вечно куда то спешащие горожане и в его сомкнутый рот не попадал свежий снег, обильными хлопьями засыпавший вечернюю столицу.

Отплевался не сразу, очередная неувязочка позволила природному явлению достаточно надо мной поиздеваться, но зато оросил белый снежок под ногами, от души. Отыгрался за весь день, завершавшийся очередным разочарованием, выпустив на волю вместе с интеллигентскими слюнями пару крепких, ругательных слов, не на шутку переполошивших встречных прохожих. А разве я мог поступить по другому? Ну не могло здесь стоять этого парня. Отсутствие «рыцаря революции», перед знаменитым зданием на Лубянке, засветилось в моей голове очень ярко, стоило только нам встретиться с ним глазами.

— Всё! — выплюнув чужеродную влагу изо рта и вместе с ней изрыгнув излишки желчи из организма, сурово сказал я себе. — Хватит! Поиски прекращаю. Сравнения, изучение и воспоминания — выкидываю из головы. Не был я здесь никогда. Нигде не учился, ничего тут не знаю и нет у меня родственников. Вообще! Буду считать, что родился я пол года назад, войдя в этот мир из чрева, самого чёрного в мире моря и за небывало короткий срок превратился в того, кто я есть сейчас. И будет так, и не иначе! А прямо сейчас я замёрз, как собака, хочу жрать, как волк — много и вкусно, и не один, а в компании с моим верным другом, наверняка готовящимся занять мою шикарную кровать.

Помятуя о прошлых поездках с местными таксистами, очередного привёл в чувство сразу, не дав ему и рта открыть, пообещав за поездку до гостиницы «Золотой колос» рубль сверху, само собой предварительно воздействовав на него своим безграничным, внутренним обаянием. Он, естественно, с удовольствием согласился и всю дорогу, кроме того, что чётко выполнял свои прямые обязанности, ещё и подрабатывал у меня гидом, на общественных началах. Кстати, с его помощью мне удалось зафиксировать в памяти местонахождение двух комиссионных магазинов, которые, по уму, надо было разыскивать в первую очередь и только после этого заниматься разной ерундой. Поездку успешно завершили за квартал до дома, где находилось моё временное жильё. Как говорится: на друга надейся, а об ужине сам побеспокойся. Кто его знает, что там у приятеля на уме? Может он решил сегодня обойтись чаем или вовсе сытно перекусил в ресторане или простеньком кафе. Зайду в гастроном, аппетит у меня разыгрался просто зверский, куплю там, чего им бог послал и бегом в тёплую гостиницу. С водителем расстались почти друзьями, его коллег тоже можно понять. Не от хорошей жизни они требовали с нас дополнительную оплату, за поездку к чёрту на рога.

— Механику дай, слесарю дай, электрику дай, диспетчеру дай и это кроме того, что каждый год план подымают — разоткровенничался он со мной в перерыве между разговорами, о достопримечательностях столицы, почти развитого социализма.

Плюнув на свои дурацкие принципы, к цифрам на счётчике добавил не рубль, как обещал, а целых три, чем привёл солидного мужчину в восторг, сравнимый с детским. Ещё неизвестно, сколько ему придётся очередного пассажира искать, в этом захолустье. Помогу, чем могу, может и он будет к нам относиться добрее.

Сегодня, к варёным колбасам, в придомовом продуктовом магазине, затесалась ещё и копчёная. Правда всего одна, но зато какая, самая настоящая «Московская», в нашем городе считающаяся страшным дефицитом. Вот её то и приобрёл, аж две палки. К ним прицепил две банки болгарского «Глобуса», с помидорами и лечо внутри, триста грамм балтийской кильки, десять заварных пирожных, которыми вчера тут и не пахло, полкило шоколадных конфет, пять банок кофе, для друзей, семь чая — для знакомых и в довесок ко всему батон, и две бутылки «Мартовского» пива, взятого мной из любопытства, такого своеобразного названия я ещё не видал. Запихав это богатство в сумку и чередуя бег с быстрой ходьбой, уже через пару минут был в крохотном вестибюле, заштатной гостиницы огромного города. Ключ от номера был на руках, а это значит, что Герман уже сидит дома. Прыгая через ступеньку, буквально взлетел на третий этаж, резким движением открыл незапертую на засов дверку и ох…ренел. Этот гад, лежал на моей симпатичной кровати, в джинсах и грязных носках, медленно потягивая баночное пиво и вяло пожёвывая кильку из магазина напротив, пристроив её чуть ли не на пододеяльник полушерстяного одеяла, ласково согревающего меня прошлой ночью.

— Дерьмо, это их финское пиво — по своему истолковав мой нервный взгляд, небрежно бросил товарищ. — Наше лучше, хотя и кислей. Кстати, я на тебя тоже взял, в тумбочке стоит.

Я посмотрел на тумбочку, потом на столик, заваленный копчёной колбасой, «глобусом» и конфетами, усмехнулся нашему провинциальному мышлению, ещё раз зыркнул на Германа, так и продолжавшего давить пружины двухспальной кровати и успокоился. Да хрен с ним, с пододеяльником. Ну подумаешь будет ночью килькой попахивать и что? И не с таким приходилось мириться. Друг позаботился, пиво импортного на мою долю купил, а я буду скандалить из-за такой ерунды?

— Где нашёл? — спросил я его, выставляя на стол своё, «Мартовское» пиво.

— В центре — гордо ответил он, — когда на встречу с делягой московским ходил.

— Странно, я тоже был в центре, но пиво в банках не видел.

— И хорошо, что не видел. Нам бы это, как то осилить. Я на волне антипатриотизма, аж десять банок прихватил — сказал друг, вяло приподымаясь.

Сменив парадную одежду и выполнив необходимые водные процедуры я устранил кавардак, на изрядно заваленном продуктами столе, порезал колбаску, крупными ломтями покромсал батон, открыл помидоры и пригласил Германа присоединиться к вечерней трапезе.

— Не, я не буду — отказался он, впрочем к столу всё же присел. — В обед пельменей объелся, до сих пор от них отойти не могу. Ты ешь, а я пивком побалуюсь.

Уговаривать меня не надо было. Чувство голода давно перевалило через край и я тут же приступил к уничтожению бутербродов.

— Ну чё, не зря сегодня по Москве мотался? — лихо прожевав очередной кусок, поинтересовался я у сидящего напротив, земляка.

— Да, вроде, обо всём договорился — ответил он, затем взял в руки бутерброд и недобро поглядывая на него, добавил: — Тоже попробовать, что ли?

— О чём договорился? — вытягивая из банки помидор, спросил я, почти на автомате.

— Да о закупках барахла — уже кусая, ответил Герман и наспех прожевав, сказал: — Пол дня стоял на точке, пытаясь хоть что нибудь купить. А оказалось, что там одну мелочёвку, у туристов из рук вырывают, а потом старшему её отдают. Ладно, удалось с одним из местных закорешиться, я на обед его в пельменную водил. Он позвонил кому то, тот свои каналы дёрнул. Короче, повезли меня после обеда на встречу, как сказали, с деловым мужиком. Мужик, действительно, оказался мужиком. Ему лет сорок, не меньше. Он образцы товара с собой привёз. Куртки разные, футболки, джинсы, мелочёвку, кое какую. Я посмотрел. Всё качественное, не самопал. Сказал, что меня всё интересует, но сначала надо договориться о цене. Мужик хитрый попался, говорит: — «Я только с крупными оптовиками работаю». А я чё, лох? Отвечаю, что деньги не проблема, было бы за что бороться.

— И что? Действительно дешевле, чем у нас? — спросил я, открывая пиво.

— Намного и товар хороший. А главное его на базе надо будет получать. Он сказал, что ему через «Главимпорт» шмотки подгоняют. Дядя, что ли его там всем рулит.

— Как то всё очень просто — отпив из банки, сказал я и поинтересовался: — Не находишь?

— Пиво как? — проигнорировав мой вопрос, спросил захмелевший товарищ.

— Нормальное. А что?

— Да ничего. Мне не очень — ответил Герман на вопрос и немного подумав, сам спросил: — Просто говоришь?

— Ну да — быстро вернулся я к прежней мысли. — Приехал мужик. Ни с того ни с сего предложил тебе дешёвый товар. Ты согласился и завтра едешь его выкупать. Тогда, зачем туристов трясти? Каждый смог бы так работать.

— Может ты и прав, но просто не для всех. Он меньше, чем на восемь штук, товар не продаёт.

— А почему именно на восемь?

— Не знаю? Я сказал, что у меня десятка на руках, он кивнул головой и после этого про восемь штук вставил. А чё? Мне кажется всё логично. Есть деньги бери, а нет, так иди к туристам.

Пару минут мы молча допивали пиво, потом Герман продолжил рассказ о том, чего и сколько он выбрал, а я ел колбасу, слушал и думал:

— Он на самом деле такой дурак или только прикидывается? Его же натуральным образом пытаются кинуть на бабки, причём громадные, а этот, наивный мальчик с побережья, всё за чистую монету принимает.

— Короче, мне ещё штуки триста не хватает, чтобы выкупить заказ. Ты как, поможешь? — подвёл черту Герман и поинтенресовался у меня на счёт денег.

— Угу — ответил я. — Только мы завтра, за барахлом твоим, вместе поедем.

— На хрена — возмутился товарищ, засовывая в рот очередное пирожное, закусывая им, безбожно пересоленную кильку.

— Что значит, на хрена? Может у этого кадра, кроме шмоток и видеомагнитофоны с кассетами, на базе имеются. Съезжу, посмотрю — выдал я, надеюсь приемлемую версию для моего, не очень разборчивого в питании, друга.

— А, ты в этом плане. Тогда поехали. Почему нет. Я, чего то забыл про это узнать. Можно же было ещё сегодня, про кассеты спросить.

— Ничего, завтра спросим — поделился я с другом, своим перспективным планом на будущую встречу. — А сейчас, ты мне вот, что лучше скажи. У тебя заказано одних штанов двадцать штук и курток пятнадцать, а кроме этого ещё куча разного барахла. И что? Ты всё это на себе собираешься тащить?

— Почему тащить? Мне машину для перевозки дадут. «Волгу». Это у него, как бонус проходит, для особо ценных покупателей.

— Вот даже, как. Ну, тогда я за тебя спокоен. «Волга» машина широкая, в неё всё влезет.

— Да ладно. Чего выёживаешься? Что, первый раз товар на такую сумму покупаю? Всё будет тип-топ. Не боись?

— Может и не первый. Но раньше ты почти дома всё покупал и если бы что то не так пошло, то мог бы ответить. И люди об этом знали. А здесь ты никто и звать тебя, просто Герман. Об этом ты не подумал?

— Подумал — тяжело вздохнув, сказал поскучневший предприниматель. — Но делать то всё равно нечего. Что, прикажешь пустым домой возвращаться и точку закрывать? Тебе легко говорить, у тебя всё на мази. А я на грани. Мне рисковать надо.

— Риск, конечно, дело благородное. Но подстраховаться завтра, нам никто не мешает? — спросил я у него.

— Понятно, что не мешает. А как?

— Как, как? На месте будем решать, как. Затем я с тобой и поеду, чтобы обеспечить прикрытие. И это. Я конечно тебе не мать, но пить на сегодня хватит. Не хватало, чтобы ещё и башка твоя завтра ничего не соображала — выдернув из рук Германа очередную банку с пивом, закончил я разговор о деле. — Вон, пирожные лучше доедай, у тебя с ними тоже, полное взаимопонимание.

На удивление спал крепко и без сновидений. Встреча у Германа была запланирована ровно на час дня, так что вставать ни свет ни заря необходимости не было, вот мы и даванули с ним до начала десятого. За час успели справиться со всеми утренними делами, позавтракать, растолкать по карманам приятеля, взятые им ещё вчера из камеры хранения, свои и часть моих денег, и без двадцати одиннадцать выскочили на улицу, ловить такси. Основной наш маршрут будет проходить под землёй, но добираться до ближайшей станции метро решили на машине, на улице по прежнему ветрено и стоит пятнадцатиградусный мороз, что для моей одежды приравнивается к лютой стуже. Встреча с ушлым, московским барыгой должна состояться у входа в метро «Сокольники», туда то мы на подземном транспорте и поедем. Если судить по схеме, сфотографированной мной вчера в одном из вагонов, до неё рукой подать, если бы не пересадка. Но думаю, что даже она не займёт у нас слишком много времени, так что добраться до места должны будем с большим запасом.

Внутри метрополитена чувствовал себя почти, как рыба в воде. Уверенно провёл товарища через турникет, бросив за вход две пятикопеечных монеты, без лишних поворотов головы встал на нужную сторону движения, запомнив её ещё в прошлый раз. Внутри вагона не пытался занимать свободные, сидячие места, всё равно ехать не долго, а быстренько прислонил тулуп приятеля к двери напротив, загородив его своей мощной фигурой от остальных.

— Надо посмотреть, где выходить — попытался он освободиться от моей, товарищеской опеки.

— Не надо, я и так всё знаю. Вчера эту схему изучил вдоль и поперёк. Теперь сам могу давать советы.

— Ну и память у тебя — удивился друг, моему обычному умению. — А я, сколько не езжу, только и запомнил, как добираться по окружной до Курского вокзала.

Сокольники встретили усилившимся ветром, мелкой крупой, летевшей с неба и почти полным отсутствием на станции людей. Свидание у приятеля должно состояться на улице, прямо у входа в метро, с той его стороны, что обращена к проезжей части. Москвич обещал подъехать именно туда, на собственном автомобиле «Волга» и уже отсюда доставить Германа до базы, если верить его словам, расположенной совсем рядом. Как и прикидывал, добрались очень быстро. В запасе у нас оставалось почти сорок минут, которые я тут же предложил потратить на изучение близлежащей территории. Не факт, что эта экскурсия сможет нам когда нибудь пригодиться, но всё лучше, чем без дела стены обтирать в крохотном вестибюле, вдыхая тяжёлый, застоявшийся воздух, плотной массой подымающийся из подземелья вверх.

— Да ну его на фиг — воспротивился товарищ моему, свежему предложению. — Чего мы там забыли? Ждать то осталось, всего ничего.

— А что, стоять у входа лучше? — ответил ему своим вопросом. — Пройдёмся. Посмотрим, что к чему. А замёрзнем, так вернёмся обратно.

Герман внимательно посмотрел на меня. Потом, уже скептическим взглядом, окинул мою одежонку, махнул рукой и нехотя сказал:

— Ладно, пошли. Всё равно ты долго не проходишь. Только не далеко. Не хватало нам ещё и тут заблудиться.

— Не бойся, со мной заблудиться невозможно. У меня память фотографическая, выведу из любого тупика.

Вышли на улицу. Вдохнули свежего воздуха и под моим чутким руководством быстрым шагом зашагали по направлению к ближайшему забору, огораживающему начало какого то, не очень свежего, строительства.

— Ну здесь то ты, чего увидеть хочешь? — спросил меня, недовольный товарищ.

— Ничего. Отметиться просто хочу. Может доведётся прийти сюда лет так через десять. Будет хотя бы о чём вспомнить — сказал я, заглядывая в щель между досками, но не обнаружив там ничего достойного, повернулся в другую сторону и махнув Герману рукой, сказал: — Туда пойдём.

В ста метрах от строительной площадки располагались торговые ряды, часть которых укрылась под деревянной крышей, а другая мёрзла просто так, без неё. Торговля на них велась, но уж как то больно вяло, что со стороны продавцов, так и со стороны редких покупателей, хотя Новый год был уже не за горами, а ассортимент, представленного на мини ярмарке товара выглядел вполне прилично. Двигаясь справа налево я пробегал глазами по продуктовому разнообразию, удивляясь его доступности для обычного населения, а кое где не сдерживался и даже щупал приглянувшиеся образцы. Так, на одном из открытых прилавков, повертел в руках бутылку с шампанским, за пять пятьдесят. На другом проверил на свежесть конфеты «Белочка» и кондитерский набор, с тремя мандаринами внутри, выставленные по достаточно разумной цене. А на третьем и вовсе хотел было приобрести говяжью тушёнку в стеклянной банке, выглядевшую безумно аппетитно, но товарищ вовремя меня отговорил от неразумного поступка. Чувствуя, что всё же могу не сдержаться и чего нибудь прямо сейчас купить, бросил травить собственный желудок дешёвой мечтой о вкусной и здоровой пище, и потянул Германа дальше, туда, где лежала занесённая снегом, не очень оживлённая, но достаточно широкая дорога. Перебежав её, снова в неположенном месте, мы успешно выбрались на противоположный тротуар, лихо перепрыгнув искусственный забор из огромных комков снега и быстро зашагали вдоль улицы, по направлению к трёхэтажным домам, на первых этажах которых пристроились небольшие, стационарные торговые точки.

— Давай в хозяйственный заскочим — предложил мне Герман, кивнув головой на вывеску одной из них.

— Зачем? — не очень понимая, чего мы там забыли, зябко поёжившись спросил я. — Если ты погреться, то я ещё не окончательно промёрз.

— Зачем, зачем. Посмотрим. Может чего нибудь купим. Я вот, к примеру, ножик себе хочу ещё один купить — упрямо шагая навстречу с дверью магазина, ответил серьёзно настроенный друг.

— Ножик? Так у тебя же в гостинице лежит один?

— Второй куплю, в дороге пригодится.

— В какой дороге? Акстись Титов, мы уже давно в космосе. Если поджилки затряслись, так и говори. А то в дороге — сообразив в чём дело, бросил я ему в спину. — Ты дурака то не врубай. Если что, так он тебе всё равно не поможет.

— Поможет, не поможет, а когда буду знать, что в кармане лежит, мне знаешь ли… — не закончил Герман фразу, подходя к стеклянному прилавку.

С покупкой, мой знакомый определялся долго, хотя перочинных ножиков на витрине лежало всего пять. Хозяйственных было больше, но на них он даже не смотрел. Его, отчего то интересовали только складные.

— Давай, бери уже быстрей. На встречу опаздаем — поторопил я сбрендившего приятеля, мимоходом взглянув на часы.

— Сейчас — ковыряясь с одним из лезвий очередного экземпляра, ответил он и вновь подозвал продавца. — Другой покажите, у этого туго выходит.

Не знаю, не было бы у меня уникального дара, может быть и я стоял рядом с ним, и тоже примерялся к какому нибудь топору, из представленных в данном магазине. Уж больно предстоящая сделка мне подозрительной кажется.

Торопились мы напрасно, продавец импорта появился на пятнадцать минут позже, чем обещал. Так что Герман вполне мог перепробовать, на плавность хода основного лезвия, ещё парочку ножичков, а не хватать тот, который я ему посоветовал. Дальше больше, вместо обещанной, чёрной «Волги», другу было предложено занять свободное место в машине белого цвета, с симпатичным зелёным глазком за лобовым стеклом и чёрными шашечками на дверях.

— Аккумулятор сел, пришлось на такси ехать. Поэтому и опоздал, немного — оправдался подошедший к Герману мужчина и тут же спросил его, про меня: — А это кто? Мы, вроде, только с вами договаривались.

— А это грузчик — не дал я приятелю и рта открыть.

Представительный, хорошо выбритый, действительно лет сорока мужчина, одетый в обычное, серое демисезонное пальто, тяжело выдохнул, потом повернулся назад, взглянул на стоящую поодаль машину, снова внимательно посмотрел на меня и только после этого, непонятного мне ритуала, спокойно сказал:

— Ну, грузчик, так грузчик. Товара действительно будет много. Поехали.

Я даже и пробовать не стал проникать в мозги этого гражданина на ходу. Его габариты, по сравнению с моими и Германа, были просто никудышными. Росточка в нём, что то около метр семьдесят, веса и того меньше, килограмм шестьдесят. Не больше. Да мы с таким и без внешнего воздействия справимся. Если потребуется я его один, голыми руками придушу, не сильно напрягаясь. Мужчина, пригласив нас следовать за ним, не торопясь добрался до машины, как и полагается пассажиру, знающему маршрут движения, занял сидение рядом с водителем, подождал пока мы расположимся сзади и только после этого назвал адрес конечной остановки человеку, спокойно сидевшему за рулём.

— На Колодезный давай — повелительно бросил он шофёру.

Тот в ответ кивнул головой, заученным движением врубил скорость и медленно выехал на дорогу, так и продолжавшую большую часть времени пустовать. Где находится Колодезный я, естественно, не знаю и что это такое: улица, бульвар или переулок, тоже не имею ни малейшего понятия, но чем забиты головы сидящих впереди людей, попробую разузнать прямо сейчас. Пришло время и в них покопаться. Первым обработал таксиста. Он за рулём, а значит для нас представляет наибольшую опасность. Посмотрел ему на затылок, совсем немного прищурив глаза, потом, как это всегда бывает, как будто куда то провалился и вот она, как на ладони. Мужчина сосредоточен, спокоен словно удав и мысленно напевает куплет из песни про кефаль, которую перевозят на лодке, со странным и очень специфическим названием. Терпеливо выслушиваю его ужасное пение, затем сосредотачиваюсь ещё сильнее, чтобы ничего не упустить из того, о чём он будет думать после окончания своего собачьего завывания, но этот гад и не собирается о чём либо размышлять, а с лёгкостью перезапускает ту же самую пластинку по второму кругу, заставляя меня моментально выскочить из его башки. Ненавижу, когда фальшивят. Пару минут нервно разглядывал ненавистный затылок шофёра, но потом успокаиваюсь, беру себя в руки и осмотриваю фигуру водителя обычным взглядом, оценивая его, как возможного противника в рукопашной борьбе. Ему, конечно, далеко до худосочного пассажира, занявшего место по соседству, но ничего выдающегося у водителя тоже нет. Рост, где то под сто восемьдесят, вес под семьдесят пять. Возраст? Трудно судить со спины, но если исходить из того, что волосы кое где уже седые, значит ему тоже, где то за сорок или даже за пятьдесят. Нет и этот человек нам не соперник, тем более поёт ужасно и из красивой песни знает всего один куплет. Да и ведёт он себя спокойно. Движения чёткие, не суетится, сразу видно — мужик не первый год за рулём. Ладно, с таксистом всё понятно. Теперь зацепим основного фигуранта, чего то он дёргаться начал. Пара секунд и вот я уже, и в его голове.

— Да, твою же мать — мысленно выругался я, повторив почти дословно, одно из высказываний несчастного человека, безудержно матерившегося, само собой про себя.

У барыги болел зуб и не просто болел, а так сильно, что он, кроме этой боли, больше ни о чём другом и думать не мог, хотя внешне эту боль никак не проявлял. Силён бродяга, вот это выдержка. Может я, действительно, провинциальный параноик и напридумывал себе чёрт знает что? Ну не могут же эти великовозрастные парни так маскироваться? Обоим откровенно, всё по барабану. Ни тот ни другой даже не помышляют чего нибудь плохого по отношению к нам, а продавец товара, так и вовсе заслуживает уважения. Я бы на его месте плюнул на всё и никуда бы не поехал, захвати меня такая ужасная боль. Этот же опоздал, всего то на пятнадцать минут, а потом, с такой занозой во рту, ещё и перед нами извинялся. Оставлю и его в покое, пускай борется с болезнью. Нет, я конечно могу помочь, мне совершенно не трудно, но сделаю это чуть позже, когда сделка удачно пройдёт.

Покинув голову несчастного мужчины, ему и без меня не очень хорошо, переключился на проплывающую за окном действительность. Надо хотя бы кусками запоминать, куда нас везут. Вдруг обратно придётся самостоятельно возвращаться. Спокойствие водителя и зубная боль, ещё ни о чём не говорят.

— Сокольнический вал — читаю я, на аккуратной табличке, прикрепленной к одному из домов. — Запомним.

Ещё бы знать, где это находится. Домишки тут, уж больно неказистые и старенькие. Вон, парочка стоит, так те вообще деревянные. Я таких даже в нашем городе не видел, а это всё таки Москва — столица государства. И откуда они только тут появились? Прямо деревня родная, городом тут только воздух попахивает. Перевёл взгляд на Германа, он сидит молча, расслабился и впечатление такое, что спит с открытыми глазами. И на хрена такому нож? Погладил внутренним зрением впереди сидящих. Ну это ж надо, сколько можно петь одну и ту же ерунду, и так безбожно материться. Ладно, если сидите спокойно, значит и я дёргаться пока не буду, в окошко лучше погляжу, дорога похоже идёт на расширение.

Минут через пять быстрой езды, мы уже ехали по Богородскому шоссе, ещё через десять остановились на светофоре, а потом резко свернули налево, в самый настоящий лес.

— А, куда это мы едем? — опередил меня вопросом Герман, резко сменивший пофигисткую позу.

— Так по адресу — спокойно ответил водитель. — Как заказывали, в Колодезный переулок. Другой дороги к нему нет.

— Всё нормально, правильно едем — поддержал таксиста болезный. — До базы уже рукой подать.

Может едем мы и правильно, но за окном всё же не тротуары и дома с окошками, а густая растительность, поэтому мне не помешает усилить внимание по отношению к незнакомцам, так и продолжающим спокойно сидеть впереди. Не успел я об этом подумать, как машину вдруг резко занесло влево и водитель, стараясь выравнять её, тут же крутанул руль в обратном направлении, после чего нас с приятелем сначала бросило в одну сторону, а потом, почти с такой же скоростью, в другую. У меня даже не получилось, как следует испугаться, а шофёр уже дал по тормозам, безбожно скрипя ими и ципляя правым задним крылом высокий бордюр, вылепленный дорожниками из твёрдого, комковатого снега.

— Что за? — своеобразно выругался Герман и непонятно у кого, спросил: — Кто ж так ездит?

— Занесло немного — попытался оправдаться таксист. — Дороги не чищены, вот и мотает.

— Так ехать надо медленнее, не хрен было жать на газ — не согласился с ним приятель.

Хотел поддержать его, но в этот самый момент меня сильно тряхнуло и я всем телом завалился на правый бок, пытаясь выдавить собой плотно закрытую дверь. Сразу стало не до разговоров. Все в машине, как по команде, замолчали и сидели так до тех пор, пока мы окончательно не остановились.

— Совсем охренел, что ли? — зло выругался я, первым нарушив суровое, мужское молчание.

— В боковую колею похоже сели — не обращая внимания на мою ругань, спокойно отреогировал, сверх меры хладнокровный шофёр. — Придётся вылазить и толкать.

— Тебе надо, ты и вылазь — отозвался на его предложение Герман.

— Ну, вылазить, так вылазить — в противовес ему, проговорил москвич и попробовал выбраться наружу.

Попытка его успехом не увенчалась, чего собственно и следовало ожидать. Машина имела хорошо выраженный правый крен и плотно обнималась с сугробом, примерно в полметра высотой, что не оставляло нам никакой надежды, покинуть транспорт с этого направления.

— Ладно, вылазь — попросил я, так и продолжавшего сидеть на месте, Германа. — Не век же тут куковать.

— А может попробовать в раскачку — предложил он водиле прежде, чем решиться на то, чтобы покинуть прогретый салон.

— Бесполезно — ответил тот и посмотрев в зеркало заднего вида, добавил: — Груз с той стороны тяжёлый, сидит.

Первым выбрался на улицу водитель, за ним вышел Герман и я, и только после этого рядом с нами появился человек с больным зубом, прикрывая его от холода рукой.

— Чего делать? — спросил он шофёра, чуть ли не со скрежетом на зубах.

— Сзади становитесь и толкайте, а я попробую потихоньку газовать — ответил таксист, снова забираясь внутрь.

Мы с Германом, словно бараны, послушно потопали за маленьким, сутулым человечком, выполнять команду криворукого москвича. Но не успела наша троица прибыть в указанное им место и выстроиться возле багажника в ряд, уперевшись в него руками, как отдавший указания водитель, вдруг резко поменял своё первоначальное решение.

— Так! — громко выкрикнул он, неожиданно быстро вновь оказавшись на улице. — Все дружно разогнулись и посмотрели на меня!

Не отрывая ладоней от автомобиля я приподнял голову и посмотрел на говорившего. Мужчина стоял почти на середине дороги, расположившись от транспорта метрах в трёх и широко расставив ноги тыкал, почему то именно в меня, какой то чёрной штуковиной, крепко зажатой в его вытянутой, правой руке.

— Ну, чего ещё? — спросил его я. — Холодина на улице. Давай садись за руль и…

— Заткнулся! — громко оборвал он меня на полуслове, заставив своим окриком полностью распрямиться и только после этого обратился к остальным: — Сделали быстро, назад три шага и руки вытянули вверх.

Герман и его знакомый, тут же приступили к выполнению очередной команды, а я так и продолжал стоять, пытаясь разобраться, что это за цирк нам тут устроил, явно на голову больной шофёр.

— А тебе дылда что, особое приглашение нужно?! — поинтересовался безбашенный владелец государственной машины, опять ткнув в меня зажатой в руке металлической хреновиной, очень похожей на настоящий пистолет.

— Нет, не нужно — ответил я и не меняя позы, спиной потопал к остальным.

— Антоха, не зли его — тихо сказал Герман, мне в ухо, когда я встал рядом с ним. — Не видишь, у него в руке пистолет.

— Так, рты закрыли! — снова попытался запугать нас голосом, водила. — Медленно опустили руки и вывернули все карманы, да так, чтоб я потом увидел, что они у вас пусты. И без резких движений. Кто дёрнется прострелю для начала ногу, а не поможет, так сразу выстрелю в башку.

Стоящий рядом москвич отреагировал на предложение первым и пока он судорожно ковырялся в одном из карманов своего дешёвого пальто, я аккуратно залез в его, надрывающиеся от боли, куриные мозги и выведал всё, что в них творилось. Нецензурная брань там, так и продолжала иметь место, но теперь она была напрвлена не только на болевший зуб, но и на человека, с чёрным пистолетом в правой руке, что выглядело бы естественным и не безосновательным, если бы не одно «но». Мысленно он называл целящегося в меня гражданина по имени, причём имевшего все признаки блатной клички — «Шайтан». А кроме этого, барыга сильно возмущался по поводу того, что новоявленный бандит делает дела, как то уж очень медленно и страшно фальшиво. Усмехнувшись такому поведению «зубастика», я повернулся к Герману и спросил его:

— Ну что братишка, помог тебе твой новый ножичек?

На что тут же услышал ответ, но правда совсем с другой стороны:

— Слышь длинный, первая пуля твоя! Смотри, договоришься.

Сказать, что я совсем не испугался, значит соврать самому себе. Я испугался, но не на столько, чтобы запаниковать и забыть обо всём на свете. Кивнув говорившему, сунул руку в правый карман своего кожаного пальто, достал оттуда два рубля с мелочью и медленно высыпал их себе под ноги. Затем залез в левый, где у меня лежало рублей сто и прежде, чем засветить их, громко спросил человека, стоявшего напротив нас:

— А ты, уважаемый, не боишься, что за беспредел на дороге, придётся ответить?! За нами может тоже, ответственные люди могут стоять.

Говорил я медленно, параллельно работая с извилинами владельца пистолета, а когда закончил фразу, то он уже полностью был в моих руках. Мужчина стоял на взводе и готов был в любую секунду сдаться мне в плен, и если бы не окружающие, то пистолет давно бы перекочевал ко мне, а так пришлось ещё в слух импровизировать, в основном для Германа, москвичу всё равно необходимо память поправлять. А вот лишний раз крутить мозги другу не хотелось, кто его знает, как это отразится на их состоянии. Потом.

— Чего молчишь? Язык проглотил? — продолжал я нести откровенную ересь, начав медленно двигаться в сторону застывшего словно изваяние, водителя. — Погоняло Гвоздь тебе, случайно, ни о чём не говорит? Ах, говорит. Ну, тогда пистолетик свой опускай, только медленно. А я сейчас подойду, заберу его у тебя и после этого начнём разговаривать по новой, спокойно и рассудительно.

— Чушок парашный! Очнись! Ты что вытворяешь!? Сука! — вдруг заорал мне в спину мужчина, с невероятно сильной болью во рту.

— Антоха! Сзади! — параллельно с ним крикнул и Герман.

Клиент, стоявший спереди, был мне не опасен, поэтому я тут же повернулся назад и сделал это, как нельзя вовремя. Маленькое чудовище уже готово было прыгнуть на меня словно огромный тигр, но, как это обычно бывает, ему не хватило, какой то сотой доли секунды. Реакция у меня, наверняка и раньше была дай боже, а сейчас я дёргаюсь лучше любого китайского бойца. Левая рука стреляла одновременно с поворотом и промахнуться с полуметра, по определению не могла. Вроде и ударить сильно не получилось, но противник всё равно отлетел от меня, словно от капитальной стенки, какой нибудь симпатичной сталинской постройки, как раз и отличающейся крепостью, и толщиной этой самой стены.