Двойня

Глава 1.

- Кааак? – слышу в трубке удивленный голос Кати в ответ на мои рыдания.

- Не понимаю, не помню... – мямлю, вытирая слезы рукавом белой блузки.

Ещё вчера я радовалась, что похудела на пару килограммов и теперь влезаю в эту блузку, которую давно приглядела в магазине, а сегодня... Сегодня мне наплевать на одежду. Произошло нечто, что перевернет мою жизнь. Жизнь, которая раньше казалась прекрасным, сладким медом. Жизнь, которую я ценила и боготворила. Ведь у меня только начало всё получаться! После того, как я случайно выиграла в конкурсе красоты нашего универа. Шансов на победу было мало, ведь среди участниц была неоднократная призерша Эвелина Липина. Ее боготворили, ей пели романсы под окнами глупые парни-студенты, а более богатые ухажеры забирали из съемных апартаментов на красных крутых авто. Все девчонки нашего универа завидовали ее красоте, преподы ставили оценки только за то, что она им улыбалась, а я... я ненавидела ее. Или всё же завидовала. Не знаю. Но всегда мечтала обогнать. Хоть в чем-нибудь. И вот удача оказалась на моей стороне – Эви, как она заставляла всех именовать ее, заболела. В тот момент, когда сбыл запланирован конкурс.

- Эй, ну-ка, не реви! – пытается поддержать меня подруга, но я лишь сильнее хлюпаю.

- Всё образумится, слышишь? Ты меня слышишь?

Но я уже отключаю телефон. Слышу, конечно. Тебе легко говорить, Кать. Легко. Ведь это я беременна, а не ты. Ты всегда стараешься уговорить меня, что всё будет хорошо, но я знаю, что не будет. Никогда не будет... больше.

Телефон летит в стену. Не разбивается. А жаль. Ведь тут же новая трель заставляет меня взять его в руки.

- Людмила Савельева? – слышу в трубке поставленный женский голос.

Пытаюсь собраться, шмыгаю и каким-то дребезжащим голосом отвечаю:

- Да, я, слушаю.

- Мы вас приглашаем на кастинг в модельное агентство «Розовые лилии» завтра в 12 дня, удобно будет?

Сердце ухает. Как же долго я ждала этого! Я мечтала об этом! Но мне никогда не удавалось. Все заявки либо оставались без ответа, либо в ответе было что-то вроде: «Извините, мы вынуждены Вам отказать в связи с тем, что Ваш рост не соответствует норме». Кто вообще придумал эту гребаную норму? Почему, когда не хватает пары-тройки, ну ладно, 5 сантиметров, почему меня сразу вносят в список негодных? Ведь эти сантиметры так легко наверстать каблуками.

- Да, конечно... – отказаться сейчас означало отказаться навсегда, а я не готова забыть про свою мечту.

Но готова забыть про детей. Даже если навсегда.

Ведь спустя два дня на приеме гинеколог говорит мне о том, что если сейчас сделаю аборт, то больше не смогу никогда родить. Что-то там с маткой не то. И это счастливая случайность, что я смогла забеременеть вообще. Слушаю его речь, находясь в каком-то пограничном состоянии. Вчера я успешно прошла кастинг, меня взяли на съемки в рекламе соков, и я была абсолютно уверена, что дети мне не нужны. Но сегодня... Сегодня слезы опять льются рекой... Я не могу их остановить, и врач убаюкивающим голосом и горячим успокоительным чаем пытается объяснить мне, что надо рожать. Надо. Кому, Боже мой, это надо? Кому? Сквозь пелену сознания слушаю его речи. Я живу в общаге. В другом городе – не там, где обитают мои родители. Заканчиваю последний курс бакалавриата. К лету у меня не останется ни жилья, ни работы, зато появится на руках ребенок.

- Пара... – сквозь мои хлипы говорит гинеколог.

- Пара? – ошарашенно переспрашиваю.

- Да, у вас будет двойня.

Поток слез увеличивается в два раза и захватывает, кажется, всё мое тело, которое безудержно содрогается. Как? Ну как это могло произойти? Я не помню. Обычно я всё всегда помню и никогда не напиваюсь. Но та вечеринка на яхте была особенной.

После того, как я победила в конкурсе красоты, эмоции настолько поглотили моё нутро, что я не помнила совершенно ничего: что говорила в интервью журналистам, что ела и пила на фуршете на яхте после окончания конкурса, как оказалась в постели... Стоп! Кадры, словно Slow Mo, пролетели в голове. Помню его глаза. Зеленые-зеленые, словно блестящая трава по утру. И родинку над верхней губой справа. Я ее нагло разглядывала, а он улыбался. Так обаятельно-обаятельно. Нежно, но в то же время страстно. Эта страсть передалась мне с зажигательным поцелуем. А потом всё закружилось, будто мы были героями шикарного романа, только наоборот – я бедная студентка, а он – богатый мачо. Собственно, кружилось это недолго. На следующее утро я была выставлена из квартиры голой, а моё обтягивающее змеиное платье выброшено мне в лицо с ехидной ухмылкой и словами:

- Ты оказалась очередной куклой. Как и каждая до тебя. Убирайся!

В тот момент я даже пожалела, что выиграла в конкурсе и прикоснулась к миру богатых. Проревев целый вечер в объятьях Катьки, которая с непревзойденным упорством втирала мне, что все мужики – козлы, я успокоилась. И занялась учебой и карьерой. Что, собственно, плохого случилось? Ну переспала впервые в жизни с первым встречным. К тому же миллионером. Я даже не помнила, как его зовут.

Так кому нужны эти дети? Ему? Сыночку наверняка какого-нибудь богатого папика? Который баб меняет, как перчатки? Да не нужны они ему! И мне не нужны! Я никогда не любила детей. Никогда.

- А ты роди и предъяви ему, - брякнула Катька, наворачивая черные локоны на плойку. – Сама не воспитывай. Подбрось ему и записку оставь.

Не успела я возмутиться ее бесчувственности, как она выдвинула новую версию:

- Слушай, нет, это слишком просто. Лучше шантажируй его. Или подай на алименты. Обеспечишь себе безбедное существование.

- Я сама могу заработать! – выпалила я, поражаясь ее кощунству.

- Никто не сомневается, - примирительно сказала подруга. – Но подумай сама, зачем тебе это надо? Зачем работать, если можно существовать за чей-то счет? К тому же, этот счет нехиленький и без обязательств. Понимаешь? Ты ему за эти деньги не должна будешь ничегошеньки. Только он тебе должен за то, что обрюхатил! Пусть и дает бабло на воспитание детей. Ну а что ты качаешь головой? Не права я разве? Вот ты уперлась в свой контракт с агентством. Глупости это всё! Ты пойми, всю жизнь ты моделькой работать не сможешь. Максимум – до двадцати пяти. Понятно, что тебе хочется обещанных золотых гор сейчас. Но, во-первых, неясно, на самом ли деле выплатят такой гонорар, во-вторых, в контракте написано... да-да, ты как всегда не прочитала... что полгода надо всего отработать. Может, за этот срок они подберут тебе образы с животом? Ничего страшного не вижу. Ясно-понятно, что им в целом работать с тобой бессмысленно, но это уже тебя не должно заботить, не твоя проблема это, а их. Ну даже если и разорвут контракт, хрен с ними. Проживешь. Я тебя в наш магазин на подработку устрою. Не моделью, конечно, - она захихикала, - но голодная не останешься, и деток прокормишь. Да и вообще... Подумай о своем здоровье и удаче, которая тебя настигла, - залететь двойней не каждому дано, к тому же если это единственный шанс на роды. А в случае аборта – карма в удвоенном размере прилетит, сразу двоих же убиваешь... Подумай об этом!

Я ушла от нее, хлопнув дверью в полном негодовании. Поражаясь самой себе. Совсем недавно я не хотела детей, почти ненавидела их. Что стало сейчас? Неужели я размякла? Нет, нет, нет. Не размякла! Выключить эмоции надо всего лишь. Но ведь Катька дельные вещи говорит. Почему я должна гробить свою жизнь и здоровье из-за какого-то богатого отморозка? Пусть тоже расплачивается за мои страдания и учится нести ответственность за беспорядочный секс.

С агентством получилось всё наилучшим образом. Первые месяцы, пока не было видно живота, я махала рукой из телевизора, держа в другой стакан сока, в разных интерпретациях рекламы, ездила на показы мод, правда, только в рамках Москвы, но для меня это уже был большой плюс, сопровождала вместе с другими девочками влиятельных людей. Как ни странно, половых связей не предлагали. То ли 90-е давно остались в прошлом, то ли всё, что я читала в прессе и в Инете, было чьими-то несусветными выдумками. Хотя нет, вру... Однажды на моем айфоне высветился незнакомый номер. После ответа доброжелательный голос, на мгновение показавшийся мне смутно знакомым, сообщил:

- Людмила... Вы очень красивая девушка. Я видел Вас в рекламе.

Телефон разговаривал сам с собой на громкой связи, пока я судорожно одевалась, опаздывая на очередную фотосессию.

- Людмила... У меня к вам есть нестандартное предложение.

На этой фразе я замерла и выдавила:

- Слушаю...

- Мы с ребятами, очень особенными людьми... Ну вы понимаете?

- С инвалидами? – подколола я, уже догадываясь, что он предложит, и заранее готовя слова для отрицательного ответа.

- Нет, с вип-людьми, - не отреагировал на подколку он. – Мы собираемся на яхте сегодня в восемь вечера. С нами будет Жан-Поль Готьем, и он хотел бы видеть вас в качестве человека, который мог бы представить нашему вниманию его новую коллекцию.

От упоминания имени великого кутюрье у меня закружилась голова, в горле сперло. Сам Готье? И меня?

- Да-да, конечно! – поспешно согласилась на предложение, даже не задумавшись о том, почему он звонит мне на личный номер, а не решает вопрос через агентство.

За что и поплатилась. На вечере меня встретили, как положено. Провели за столик, где сидели пятеро молодых людей, всем своим видом показывавших, что именно они владеют всем миром. Никакого Готье среди них не было. Зато... Там были те самые зеленые глаза, смотревшие на меня совершенно безразлично. Помнил ли он меня? Ах, скорее всего, нет, я же одна из его «очередных кукол». Злость кипела во мне. Я выдавливала из себя улыбку, пыталась шутить в ответ на их неприятные шутки и не пить алкоголь. Но злость никуда не проходила и руководила моими действиями быстрее, чем ее успевал остужать мозг.

Улучив момент, я нежно коснулась рукава отца моих детей и сладко шепнула ему на ухо, что жду его около уборной через пять минут. Но не успела ничего сказать, когда он пришел, так как «одноразовый» любовник затащил меня в помещение и начал задирать кровавого цвета платье. За что получил оплеуху. Ухмыльнулся, на мгновение остановившись:

- Оу, игривая киска попалась.

Наши глаза встретились. Нет, они столкнулись. Моя злость и его желание. Пламя ярости и пламя страсти. Холод ненависти и холод безразличия.

- Ты не помнишь меня? – процедила я сквозь зубы.

- Нет. А должен? – хмыкнул он, продолжая хищно разглядывать мое тело.

Ещё одна пощечина прилетела ему. Пока он ошарашенно смотрел на меня в недоумении, я вырвалась и убежала. Слава Богу, яхта никуда не плыла, а дрейфовала возле берега. Соль слез снова осела на моих губах. Я весь остаток вечера проплакала, разговаривая со своими будущими детьми:

- Ваш отец даже не помнит вашу мать. Он никогда не узнает, что я родила. Никогда не узнает. К черту алименты. К черту черную игру. Я хочу, чтобы вы были только моими. И никогда никто не скажет вам, кто ваш отец.

Собственно, кто он, знала только Катька. Я случайно выдала себя, когда увидела его выходящим из магазина, в котором работала подруга.

- Тот темноволосый зеленоглазый красавчик? – заговорщицким шепотом начала Катька. – Это он, да? А родинка какая!...

Она всегда обо всем догадывалась слишком быстро. Мне не удавалось ничего скрыть. Даже про беременность она первая заподозрила, когда я пожаловалась на постоянное желание спать, сбивчивость вкусов в еде и тошноту по утрам.

Через пять месяцев беременности, когда живот уже было невозможно скрыть, агентство убрало меня из рекламы соков и вставило в рекламу противоварикозных колготок. А потом контракт и вовсе подошел к концу. Деньги выплатили, как и обещали. Наконец, я смогла спокойно заняться учебой и подготовкой к родам.