Двойня

Глава 2.

Беременность проходила тяжело. Особенно, первые три месяца. Меня тошнило, бросало в истерики и просто лихорадило по любому незначительному поводу, будь то неверно подобранный визажистом тон помады, или платье, выделяющее мой растущий живот чересчур сильно. Потом резко отпустило, и я стала нормальным человеком.

Врач сказал, что будут две девочки. Девочки – это здорово. По крайней мере, я знаю, как с ними обращаться. Ведь своим родителям до сих пор не сказала о беременности. В нашей маленькой деревне слишком много сплетен. Сейчас они восторгаются мной, видя на экране ТВ, и думают, что живот накладной. Что будет с ними, когда узнают правду? Мать-одиночка. Родители до сих пор живут по советским понятиям. Бесполезно им объяснять, что женщины сейчас рожают сами для себя, и это норма. К тому же деревенские их тут же заклюют: дескать, что за дочь родили, воспитать не смогли, детей нагуляла и тому подобное. Я старалась не думать об этом. Откладывала разговор на потом. Надеялась, что справлюсь со всем сама. Про отца детей даже не вспоминала.

Но почему-то всё время получалось так, что мы виделись. То ли судьба сводила, то ли просто случайное стечение обстоятельств. Когда я была уже на восьмом месяце, мне позвонили из агентства. Сообщили, что всем по итогам квартала начисляют премию за успешную работу, и бывшим сотрудникам тоже. Надо было прийти, подписать бумаги. Прямо на входе. Нос к носу я столкнулась с ним. Наши глаза встретились. Нет, теперь уже не столкнулись, просто встретились. Я пережила, переболела. Почти отпустила. Я смотрела на него безразлично. И холодно. Лишь подрагивающие губы выдавали, что я всё ещё что-то чувствую.

- О, игривая киска наиграла котят... – улыбнулся он своей фирменной ухмылкой, переведя взгляд на живот.

Рука сама потянулась к его лицу, но мужские пальцы грубо сжали запястье. Слишком грубо. От боли я сомкнула сильнее губы, а потом выпалила:

- Смотри, как бы ты сам не стал... – запнулась.

Он пронзительно посмотрел в мои глаза. Впервые его взгляд был осознанным, взрослым. И миллионер на секунду, мне показалось, превратился из папенькиного сынка-дурачка, которым прикидывался, в серьезного и вдумчивого парня. Неожиданная перемена поразила меня, так, что я, буркнув:

- ... котом... – выдернула руку и поспешила уйти.

Следующая наша встреча произошла на вечеринке. После того, как все агентства, узнав, что беременность настоящая, отказывались со мной работать, приглашение на вечеринку было каплей счастья в море неудач. Я понимала, что нежелательно перед родами посещать подобные мероприятия, но мне обещали хорошо заплатить. А деньги нужны мне сейчас больше, чем когда-либо. Да и задача простая. Выступать объектом, с которым все фотографируются. Этакой беременной куклой. Новая фишка у богатой молодежи в их закрытом клубе – сделать фото с большим количеством беременных. У кого больше, тот переходит на следующий уровень. Какой уж там уровень, не знаю. До нас, простых смертных, информация доходит только в виде слухов. Вся ситуация унизительна до ужаса. Но это лучше, чем бедствовать.

После тридцать пятой фотки я поняла, что уже устала и что больше не хочу работать. На камеру всё меньше улыбалась. Всё чаще держалась за поясницу. Старалась больше сидеть, а не стоять. Сначала рассматривала каждого, кто фотографировался со мной, но затем мне стало противно и это. Одинаковые рожи. Наращенные девицы и отшлифованные негодяи. Они касались моего живота, разговаривали с моими девочками, кривлялись и болтали без умолку. Одна бизнес-леди даже попыталась домашнюю собачонку усадить на мое пузо, но получила категоричный словесный выпад от меня и прекратила попытки.

Я нервно поглядывала на часы. Оставалось пять минут до окончания. Кажется, все успели полапать меня. Одна из моих будущих красавиц резко уперлась пяточкой. Бугорок немедленно образовался на моем животе. И тут же на него легла рука. Теплая. Твердая. Мужская. Волна энергии прокатилась по телу. Мурашки не заставили себя ждать. Я устало подняла глаза. Они снова столкнулись с его. Но что-то изменилось во взгляде. На мою холодность я почувствовала теплоту. Но всего лишь на миг.

- Опять ты?! – возмущенно вскочила. – Ты что преследуешь меня?!

Попятилась.

- Ну нет же, - он был чересчур холоден, а показавшаяся теплота тут же исчезла. – Всего лишь хотел сфотографироваться в такой позе, - тверд и незыблем, как скала.

Я попыталась совладать с очередным приступом гнева. Зачем? Зачем он травит меня? А, может, он догадался, что я от него беременна? Что маловероятно!

Фото было сделано. Вечер окончен. А слезы нет. Я пыталась их сдерживать. Но не получалось. Они лились и не отпускали меня, постепенно превращаясь в истерику. Позвонила Катьке. После тщетных попыток успокоить, она вдруг жестко произнесла:

- Почему ты до сих пор не сказала ему?!

Эта фраза отрезвила меня. Всхлипы резко прекратились. И в самом деле, почему?

- Кать, кажется, у меня начались схватки...

- Еду...

Роды прошли успешно. Сама справилась. Две розовощекие малышки появились на свет. Здоровые. Красивые. Я не стала мудрить с именами. Назвала Сашей и Машей. Дала свою фамилию. Отчество – по имени моего отца – Вячеславовны.

С появлением дочек случайные встречи с миллионером почему-то прекратились. То ли Бог решил поберечь мою психику и психику детей, то ли все-таки несудьба ему знать о существовании потомства. Мне приходилось сложно. Катька помогала первое время, но быстро поняла, что дети – не ее стезя. Даже отстала от меня с вопросами о том, когда ты уже, наконец, предъявишь своему миллионеришку его детей. Деньги быстро закончились. Съемную квартиру в Москве пришлось сменить на такую же в Подмосковье. В модельном мире про меня напрочь забыли, словно и не было никогда Людмилы Савельевой.

Неприятности нарастали одна за другой. Квартира в Подольске не была теплой. Едва греющие батареи протекали. Кран и крыша тоже. Повышенная влажность, нестабильная температура за окном привели к тому, что Сашенька заболела. Да так сильно, что пришлось отправиться в больницу. Машу было не с кем оставлять.

Происходящее в моей жизни научило меня быть твердой, жесткой и сильной. Я больше не плакала по пустякам. Да и вообще не плакала. Кажется, разучилась. Перестала чувствовать. И вообще единственной радостью и смыслом существования стали дочки. В больницу здоровую Машу взять отказывались. Катька, как назло, не брала трубки. Родителям я всё ещё не сказала о наличии детей. Мама, конечно, крайне удивилась, что я не приехала, как обычно, домой на лето, но я сослалась на большой объем работы. Стандартная отмазка. Выхода не было. Безысходность поглощала меня. Но я искала силы. Или деньги. Наверное, надо заплатить врачам. Тогда они найдут и палату для Машеньки, и к нам с Сашей будут относиться по-другому.

Но денег у меня не было. Зато их было в избытке у отца детей. И как бы мне не хотелось унижаться, и как бы мне не хотелось говорить ему об их существовании, но ради здоровья девочек я готова переступить через свою гордость.

Номера отца детей у меня не было. Но его легко можно было найти на его сайте. Миллионер занимался торговлей запчастей. Скорее всего, даже не он сам это всё организовал, а богатенький папочка посадил его на отлаженный бизнес.

Дрожащей рукой я набрала номер.

- Здравствуйте! С Вами разговаривает Анна, менеджера отдела работы с клиентами. На какую машину Вам требуются запчасти?

Конечно же! Глупо было надеяться, что это его личный номер. Я молчала, подбирая слова.

- Алло, здравствуйте! Вы слышите меня?

- Да, Анна, слышу, - выдохнула. – А можно мне связаться с директором?

- По какому вопросу?

- По личному.

- Извините, я не секретарь.

- А как можно найти его?

- Извините, не могу подсказать. Запчасти на автомобиль нужны или нет?

- Нет.

- Всего доброго.

Гудки. Как мне теперь, простой девушке, подобраться к нему? Да никак. Буду сама мучиться. Начну с кредитки. Но банки отказывали мне один за другим: вы не работаете, на шее двое несовершеннолетних, жилья в собственности нет, машины тоже, обеспечить займ нечем. Здоровье Саши ухудшалось не по дням, а по часам. Я собрала их обеих и пришла в больницу.

Что произошло с врачами, я не поняла. Они вдруг стали по-другому со мной разговаривать. Даже ругаться не пришлось. Выделили для нас троих отдельную палату. То ли я затянула так с лечением, что ребенка уже надо было спасать всеми возможными способами, то ли сменилось руководство или правила... В общем, я не поняла. Удивленно таращила глаза на вежливость всегда хамоватых медсестер, но послушно выполняла их указания.

Маша и Саша были совершенно разными по характеру. Маша всегда тихая и спокойная. В свои пять месяцев она пила мое молоко по расписанию и практически не просыпалась по ночам. Порой, когда я ее кормила, нежные чувства обуревали мной. Я сразу вспоминала, какой сама была маленькой девочкой – мягкой, доброй, открытой миру. Как любила обнимать людей, даже незнакомых, и ловить цветастых бабочек на солнечной полянке, куда водили меня родители. Они собирали ягоды, а я наслаждалась красотой полевых цветов. Нюхала их, обнимала и собирала в букеты. Как бы мне хотелось дать счастливое и беззаботное детство своим девочкам! В такие моменты забытые слезы снова пытались прорваться сквозь железную оборону холодности, но я сглатывала, сжимала губы, закрывала глаза и начинала петь колыбельную:

- Баю-баюшки-баю... Счастье завтра подарю... А сегодня ты поспишь, сон твой лучший друг, малыш...

Саша в отличие от Маши была неспокойной с самого рождения. Она постоянно плакала, просыпалась по ночам несколько раз, иногда судорожно кричала. Я не понимала, что с ней происходит. Садилась рядом, гладила по животику и голове. Разговаривала. Саша не любила, когда я пою. Она сразу начинала громче кричать. А поглаживания ее успокаивали. Врачи поставили даже какой-то диагноз, ставший причиной ее беспокойства. Энцефалопатия, кажется. Я не особо разбиралась во всех этих научных терминах, но мое сердце каждый раз разрывалось на несколько кусочков, когда она плакала.

Мы лежали уже третий день. Кроме кашля, Сашу начала беспокоить повышенная температура. Маша, на удивление, была словно поцелованной Богом. Она ни разу не болела за эти пять месяцев.

Врачи в недоумении меняли каждый день диагнозы: от коклюша до пневмонии. Кажется, всё перебрали. Кто их вообще принял на работу?! Не могут вылечить моего ребенка! По блату, наверное, попали! Может, и дипломы все купленные! Возмущению моего не было предела. Я даже поговорила с главным врачом, но он был очень вежлив и назначил дополнительные анализы. Опять анализы! Мало что ли кололи ручки моей бедной бледной Сашеньке? От злости и безысходности мне хотелось швырять в больничные стены окружающие меня предметы, но я понимала, что это бесполезно.

Стук в дверь застал меня, когда я кормила грудью Сашу. Она едва-едва открывала ротик и слабо пыталась поесть. Видеть сейчас кого-либо мне не хотелось, поэтому я грубо произнесла:

- Занято.

- Людмила Вячеславовна, к Вам посетитель, - послышался из-за двери голос одной из помогавших мне медсестер.

Посетитель? Удивленно вскинула брови. Никто не знает, что я в больнице.

- Я никого не жду.

Дверь все же отворилась. На пороге стоял незнакомый человек в длинном черном пальто и с высоким воротником, закрывавшим часть лица.

- Нам нужно поговорить наедине, - твердо произнес он, положив что-то в руку медсестры. Вероятно, купюру.

- Я Вас не знаю, - жестко проговорила я.

- Хм... Узнаешь.

- Зачем? – прикрыла грудь футболкой и умилилась в очередной раз блаженному лицу Сашеньки, с которым она наслаждалась молочком.

- Я – доброжелатель. Хочу помочь.

Подняла голову и уставилась в лицо посетителя.

- Откуда вы меня знаете?

- Меня попросила Ваша знакомая.

- Какая? – напряглась я.

- Катерина. Она сказала, что Вам требуется помощь.

- Поэтому она не берет трубки? – хмыкнула я.

- У нее нет возможности помочь, а у меня есть.

- И как вы можете мне помочь? – язвительно произнесла я.

- Во-первых, Саша совсем плоха, у меня есть связи, я помещу вас в платную клинику в Москве. Во-вторых, вам явно не на что содержать детей и оплачивать квартиру. Я готов предоставить вам жилье и все необходимое.

- Зачем вам это?

- Я богат, имею свой особняк в самом центре Москвы, мне не хватает экономки и немного тепла.

- Кто мешает нанять?

- Пробовал. Не то. Тепло нужно человеческое.

- Секс?

- Необязательно. Человек, который сможет создать уют, скрасит холодные зимние вечера со мной возле камина, наполнит дом детским смехом и безграничной радостью.

- Почему бы не завести жену и детей?

- Пробовал. Всем нужны только мои деньги. Никто не хочет рожать и воспитывать детей.

- Просто Вы не встретили ещё ту единственную... – пробормотала я, почувствовав, как глубоко внутри что-то кольнуло.

- Мне уже сорок. Я устал искать.

- Можно нанять суррогатную мать или взять детей из детдома, - мне всё ещё слабо верилось, что мои проблемы могут решиться так легко и быстро, будто по щелчку пальцев.

- Я готов. Но кто за ними будет ухаживать? Я всё время кручусь в бизнесе, езжу по командировкам. Я не смогу им уделить достаточно внимания. Да и по большому счету, без разницы, кого брать: вас или детей из детдома да ещё искать к ним няню.

- Но в случае с суррогатным материнством в детях будет течь Ваша кровь, - не сдавалась я.

- Ох, какая же Вы упрямая, Людмила! Впрочем... Не хотите, как хотите... Но подумайте о здоровье ребенка! Если надумаете, звоните.

Он слегка наклонил голову в легком поклоне, оставил визитку на тумбе и удалился.

- Петров Петр Петрович... – задумчиво прочитала я.

Надо ж было так назвать ребенка!

А на следующий день... Петров, словно в воду глядел. У Саши поднялась температура до 38,9 градусов. Ее хрупкое тельце тряслось в моих руках, глазки непонимающе смотрели, а рот лишь беззвучно открывался, показывая дикую боль ребенка. Она полностью охрипла от криков за ночь.