Двойные неприятности

Честер Драм возвращается ни с чем

Блю-Джей, 22 ч. 40 мин., пятница, 18 декабря

— Ладненько, — прокаркал чей-то голос. — Головорезы Рейгена были в хижине с доктором Фростом и готовились спуститься вниз. Шелл Скотт поджидал их на дороге на случай осложнений. И тут появляюсь я. Осложнение в коротеньких штанишках до колен. Они вывели меня из игры, как сопливого новичка-гангстера.

— Ладно, ладно, — сказал другой голос, — успокойтесь.

Этот голос я узнал. Он принадлежал таксисту. Я видел его темную фигуру, согнувшуюся под дождем. Первый голос, не далекий и не близкий, а потерявшийся где-то между сознанием и бесчувствием, принадлежал мне.

— Они все смылись, — сказал таксист, словно клещами вцепившись в мое плечо, когда я начал бесцельно двигаться по парковочной площадке. «Фольксваген» доктора Фроста, черно-белая патрульная машина и такси все еще стояли там. Глубокие следы от автомобильных шин отпечатались в грязи, покрывавшей площадку.

— Они спускались по лестнице строем, как военные, — добавил таксист. — Один из них вырубил вас. Возникла перестрелка. Мне пришлось спрятаться за деревьями.

Я не мог осуждать его за это. У него не было причин ввязываться в разборки профессионалов. Даже я выступил на вторых ролях. «Но если Скотт поджидал Рейгена и его ребят, — подумал я, — поджидал, чтобы им помочь, тогда почему с ним находилась Алексис Сэнд?» Я пожал плечами. Ведь она приехала в Вашингтон, чтобы передать документы отца «Братству», не так ли?

Нет, тут что-то не так. Она привезла их Майку Сэнду. Она отказалась отдать их Аббамонте. Тогда, подумал я, возможно, Сэнд решил спасти что можно, объединившись с Рейгеном против Аббамонте.

Помощник шерифа, пошатываясь, спустился по деревянным ступенькам и завяз в грязи. Когда я сообщил ему, кто я такой, и по возможности кратко изложил происшедшее, он прошествовал в патрульную машину, оснащенную радиосвязью.

— Вероятно, уже поздно что-то предпринимать, но я попытаюсь связаться по радио с полицейскими машинами.

— А как насчет аэропортов и железнодорожных вокзалов? — осведомился я.

— Вы считаете, что они попытаются вывезти доктора Фроста из страны? Не думаете же вы, что они собираются его убить?

— Он им нужен. В «Братстве» произошел раскол. Кто-то из них хочет привлечь доктора Фроста на свою сторону. Дочь его уже на их стороне.

Помощник шерифа поморщился и снова включил радиосвязь. После этого мы вместе поднялись по лестнице в хижину доктора Фроста. Это было пристанище одинокого человека — односпальная кровать, недоеденный обед на сколоченном из толстых досок столе, одежда, висящая на крючках в спальне. Мы не могли обнаружить никаких признаков насилия со стороны «незваных гостей».

Таксист отвез меня назад в Лос-Анджелес. Когда я вытащил бумажник возле дома Моуди, он покачал головой, отвел мою руку и вернул мне пушку Рекса Маркера:

— Я не возьму у вас денег.

Я не смог заставить его изменить свое решение.

— Вот послушайте, — сказал он, прежде чем отъехать. — Я проникся к вам большим уважением. Вы собираетесь размазать этих ребят из «Братства» по стенке. Когда это произойдет, приятель, я буду просто счастлив. Вот это и будет вашей платой. Удачи вам.

— Опасность миновала, — сказала Кора Моуди. — Он поправится. Он... — Тут она меня изумила, быстро сказав: — Ему так стыдно, мистер Драм! Он пытался объяснить вам. Однако не смог, потому что... выглядел бы в ваших глазах трусом, а он — самый храбрый человек, которого мне когда-либо доводилось...

— О чем вы говорите?

— О Дэне. Вы разве не понимаете? Он попросил меня передать вам. Маркер сказал ему, где скрывается доктор Фрост. Видите ли, Маркер собирался дать показания доктору Фросту, но тот уехал из города и позвонил Маркеру из Блю-Джей. К тому времени Маркер стал колебаться по поводу дачи показаний, но тем не менее Дэн связался с ним. Головорезы Рейгена под пыткой заставили Дэна сказать, что он узнал от Маркера. В том числе и насчет Блю-Джей. Они его били. Вы видели, в каком он состоянии. Тогда я ничего не сказал. Какого черта винить во всем Дэна Моуди? Но, по крайней мере, это объясняет, откуда Рейгену и Скотту стало известно местонахождение Фроста.

— Он... — Кора расплакалась. — Если бы только он успел рассказать вам обо всем этом! Тогда вы смогли бы оказаться там раньше их! Вы смогли бы...

— Ладно. Что сделано, то сделано. Дэн не мог себя превозмочь.

Она высморкала нос, еще немножко поплакала, чихнула и снова высморкалась.

— Правда? Вы... вы не будете держать на него зла?

— А вы что думали?

Кора ничего не ответила. Она сказала, что мне звонил сенатор Хартселл и просил позвонить ему в любое время суток.

Она приготовила кофе — крепкий, черный, приправленный бренди — и подала мне, пока я набирал номер.

— Фрост у них, — сказал я в трубку. — Он скрывался в горной хижине, и они его сцапали. Головорезы Рейгена с Шеллом Скоттом.

— Со Скоттом? Я слышал, он был здесь, в Вашингтоне.

— Когда?

— В четверг.

— Ну, значит, прилетел обратно.

— Заварил тут кашу и смылся.

— Какую еще кашу? — Я отпил кофе.

— Да насчет мотивов Чарли Дерлета.

— Я думал, он признался в убийстве Таунсенда Хольта.

— И я так думал. Теперь копы Фронт-Ройала отрицают это. У них ордер на арест нового подозреваемого. И бумаги на передачу подсудимого другому штату. Вот о чем я хотел переговорить с вами.

Я отпил большой глоток кофе с бренди. У меня возникло подозрение в отношении человека, на которого теперь может пасть подозрение.

— Чет, ты — их человек, — сказал сенатор, укрепляя меня в моей догадке. — У них есть парочка негодяев по имени Кейн и Магоу, которые клянутся, что видели, как ты выбегал из дома Торгесена во Фронт-Ройале, когда было совершено убийство.

— Тогда зачем же я вернулся назад — чтобы порыдать над трупом?

— Потому что ты испугался и не взял того, за чем пришел.

— Бумаги Торгесена?

— Да, его дневник. Мы получили эту информацию от Хоуп Дерлет. Видишь ли, Хольт вернулся туда за дневником Торгесена, но, хотя ему было важно знать содержание дневника, у него были свои резоны дневник не брать. Он вызвал Хоуп Дерлет, чтобы та застенографировала нужные ему записи, но, когда она приехала туда, он был уже мертв.

Я покончил с кофе и ощупал пальцами шишку на голове.

— Почему он просто не убрался оттуда, прихватив с собой дневник?

— Из стратегических соображений, Чет. Взгляни на ситуацию шире. Хольт продавал Майка Сэнда калифорнийским боссам. Рейгену, например. Как Майк Сэнд того и желал, он не хотел, чтобы дневник стал вещественным доказательством.

Посчитав, что Торгесен может его уничтожить под давлением Сэнда, он решил выудить оттуда нужную ему информацию. Располагая этой информацией, но не втягивая Хольта в процесс, Рейген смог бы сместить Сэнда с поста и занять его место. Но Хольт убит, а дневник украден или уничтожен.

— У Рейгена и своих хлопот будет полон рот, — сказал я и объяснил, что привезу с собой в Вашингтон Рекса Маркера.

Сенатор был доволен. Поскольку публичные слушания начинаются в понедельник, а Фрост исчез, Маркер — это уже нечто, с чего можно начать.

— И это еще не все, — сказал сенатор. — Чарли Дерлет сделал признание. Не нам, а своей сестре. А она с нами сотрудничает.

— И что это за признание?

— Подробности узнаешь, когда вернешься. Что тебе придется сделать, несмотря, кстати сказать, на Кейна с Магоу и ордер на твой арест. Основание для ареста само по себе весьма зыбкое, особенно если учесть, что во Фронт-Ройале имеется один довольно хороший, нет, просто блестящий полицейский по имени Баллинджер.

— Но есть и некий гнилой фрукт по имени Линдсей.

— Точно. И Баллинджер раскусил его, когда Линдсей разрешил Эрику Торгесену выдать себя за юриста комиссии. Но именно Линдсей разбил в пух и прах фальшивое признание Чарли Дерлета. Зачем он это сделал, ума не приложу.

— Должно быть, Линдсей запугал Чарли Дерлета и заставил его признаться. Они привезли его сестру, и наверняка Линдсей сказал Чарли, что в противном случае они повесят убийство на Хоуп. Единственное негативное обстоятельство во всей этой истории состоит в том, что если Дерлет оказался настолько глуп, или запуган, или доверчив, что согласился на это, то на сцене неизбежно должна появиться акула ростовщичества «Братства» — Аббамонте. А Аббамонте это совсем не нужно.

— Конечно, ну и что из этого следует? Если Майку Сэнду нужен мальчик для битья, разве Аббамонте не подходит для этой роли?

— Дерлет работает у Аббамонте, а Майк Сэнд теперь в полном одиночестве и быстро катится под уклон. Аббамонте берет над ним верх.

— Чтоб мне провалиться! Тогда, значит, и Линдсей работает на Аббамонте, верно?

— Косвенно. Скорее всего он пляшет под дудку Эрика Торгесена, но это одно и то же. Малыш Эрик должен Аббамонте шесть тысяч баксов. Скорее всего тут имела место какая-то афера с долгами. Вероятно, Эрик задолжал какому-то местному воротиле, Аббамонте прослышал об этом и скупил по дешевке его долговые обязательства. Таким способом ловили рыбу и покрупнее, чем Эрик Торгесен, и за меньшие деньги.

Во всяком случае, Линдсею легче уличить Чарли Дерлета во лжи, чем дожидаться, пока он сам откажется от своего признания, сенатор.

— Как только будет доказано, что Линдсей действует по указке «Братства», будут приняты соответствующие меры. Но вот что интересно: они не пытались набросить на тебя сети до тех пор, пока в Вашингтон не приехал Шелл Скотт. Значит, либо он мальчик на побегушках у Весельчака Джека Рейгена, либо ведет собственную игру.

Минуту я молчал. Братства, объединяющего частных детективов, не существует. Самые удачливые профессионалы, не входящие в «Национальное детективное агентство Пинкертона», работают в одиночку и гордятся этим. Но по этой же самой причине одна паршивая овца, вроде Шелла Скотта, способна бросить тень на нашу благородную профессию.

— Послушайте, сенатор, — сказал я, — если мы не отловим Скотта здесь, он наверняка поедет на эту стратегическую конференцию «Братства». В связи с этим сделайте мне одно одолжение. Позвольте мне побыть со Скоттом наедине несколько минут, прежде чем его заберут ребятки с наручниками.

— При подобных обстоятельствах это кажется справедливым. Ты скоро прилетишь в Вашингтон?

— Скоро, — сказал я. — Но сперва мне нужно тут кое-что выяснить. Между прочим, есть какие-нибудь новости относительно Беннинг-роуд?

— Нет, — простонал сенатор. — Мы тщательно прочесали всю местность.

— А как насчет того, чтобы прицепить хвосты кое-кому из профсоюзных шишек в Вашингтоне?

— И это мы пытались. Никто туда не ездил. Или ездили, но исхитрялись избежать слежки. Ты уверен, что тебе все это не почудилось?

— Абсолютно, но не забывайте, что у меня была на глазах повязка.

— И этот чертов флаг, полощущийся на ветру. Большой флаг означает какое-то общественное здание, такое, как, например, школа или здание суда, или, на худой конец, почтовая контора. Мы пытались отыскивать поблизости от них гараж и противоциклонное заграждение, но ничего не нашли. Сенатор велел мне позвонить еще раз перед вылетом домой, чтобы шериф выделил человека, который доставит Рекса Маркера в Вашингтон под охраной. Я повесил трубку. Тем временем Кора Моуди постелила мне постель. Я сразу же уснул и даже не помню, кто выключил свет.

Утром в субботу я облачился в другой костюм, дабы не выглядеть человеком, которого волоком тащили пятнадцать миль по илистому берегу реки, и отправился в полицейский участок.

Там уже объявили розыск Рейгена и Шелла Скотта. Хотя ордеров на арест еще не было, их разыскивали для дачи свидетельских показаний на основании заявления, которое я сделал помощнику шерифа в Эрроухэде. Они выписали ордер на арест одного из головорезов «Братства» по имени Норман Кэнделло, который, по свидетельству Дэна Моуди, был одним из напавших на него. Но ни розыск, ни ордера на арест не дали никаких результатов. Рейген со Скоттом исчезли, и Кэнди канул вместе с ними. Дружок Кэнди, Ру Минк, был найден мертвым в Блю-Джей.

В одиннадцать часов привезли Келли Торн для допроса. Она ужасно возмутилась, когда копы попытались связать имя Скотта с Рейгеном. Сказала, что Скотт пытается найти убийц ее брата. Она мне понравилась, и, возможно, полицейские, ведущие перекрестный допрос, тоже ей симпатизировали, но не думаю, что хоть кто-нибудь ей поверил.

Полицейские старались изо всех сил, но их усилия не приносили желаемого результата, и они с горечью это сознавали, особенно когда патрульные машины вернулись из Блю-Джей с уловом негодующих туристов. Итак, хотя я сказал сенатору, что мне необходимо кое-что выяснить в Лос-Анджелесе, все оборачивалось не в мою пользу. К полудню я понял, что напрасно теряю время, поэтому после короткого визита в больницу к Дэну Моуди, который пришел в себя, улыбался и даже сказал, что у него появился аппетит, в час я был уже у окружного шерифа.

Два помощника шерифа отконвоировали меня и Маркера до Международного аэропорта. В два часа мы взошли на борт «Боинга-707», следующего рейсом до Вашингтона.

Я, как никогда в жизни, надеялся на еще одну встречу с Шелдоном Скоттом.