Двухгодичник. Сказки про Красную армию

Особист

Страшнее кошки зверя нет. Это для мышки. А для военнослужащего? «Отец-командир», – скажете вы. Конечно, невзлюбивший вас командир может превратить обычные тяготы и лишения воинской службы в сущий ад. И даже особо напрягаться не будет. Но есть кто и пострашнее. Особисты. Кто не знает, это военная контрразведка. Вроде такие же, как и все остальные вояки, служат с тобой в одной части. Такие же, да не такие. Дорогу им лучше не переходить.

Картинка для затравки. Понедельничный утренний развод в полку. Весь наличествующий штатный состав части собран на плацу и образует большую букву П, в центре которой находится комполка. Нет, не на белом коне. Просто стоит, переминаясь с ноги на ногу, и орет то благим, а то неблагим матом. А однополчане томятся в положении «смирно», стараясь не глядеть на своего полководца. Завершался такой развод традиционным срыванием перед строем лычек с какого-либо ефрейтора или сержанта. Чем-то сродни расстрелу перед строем, но из-за отсутствия военного времени – без применения огнестрельного оружия. Типа гражданская казнь. Сопровождалось это действо каким-то непонятным словесным бредом, обильно смешанным с матом. Сначала еще шло что-то про прегрешения провинившегося, а затем… что ты вот бандеровец, и отец твой бандеровец, и он (отец провинившегося то бишь) стрелял в спину отцу нашего полковника, когда тот Западную Украину от лесных братьев зачищал.

Зрелище не для слабонервных, и в первый раз производит сильное впечатление. Сам я его раз несколько видел, когда в полку по понедельникам по каким-либо надобностям бывал. Но, слава богу, всегда наблюдал этот спектакль сбоку, служил-то я в отдельной роте, которая полку, правда, подчинялась. Местные служивые говаривали, что сценарий понедельника редко менялся, менялись только исполнители роли провинившегося. Еще высказывались предположения, что полковник по понедельникам так лютует из-за начала новой боевой недели. Другие намекали на проблемы в семье полководца, что за выходные благоверная полковника что-то там ему недодала, тепла или ласки.

А при чем здесь особист? А вот при чем. Я курю и наблюдаю заключительную фазу данного спектакля с крылечка офицерского общежития, отстоящего от плаца метров на двести. Стараюсь не очень светиться: на фига на глаза разъяренному быку попадаться? Тут на это же крылечко выходит наш капитан-особист, одетый, мягко говоря, не по форме. В тапочках, в расстегнутой гимнастерке. И тоже закуривает. Он, в отличие от меня, совсем не прячется, и когда полковник, разнося очередного ефрейтора или сержанта, встречается с капитаном взглядом, делает ему приветствие ручкой. Полковник на долю секунды замолкает, еще больше багровеет, а затем продолжает свою тираду на полтона выше.

Познакомился я с этим особистом в пору, когда обмундировывался в нашем полку. Жил он, как и я, в офицерском общежитии. Видать, и для таких кадров государство не могло квартирный вопрос решить. Познакомился и, можно сказать почти подружился (нет, не стучал я). Увидел как-то капитан этот у меня карандаш цанговый, тоненький такой, ноль пять миллиметра, наверное. Они, карандаши эти, тогда только-только в Москве появляться стали. Увидел он, и глаза у него загорелись. Я каким-то шестым чувством понял, что надо ему такой карандаш подарить. Свой жалко было, и я родителям написал, чтобы они подобный купили и мне посылкой выслали. Родители не сплоховали и выполнили наказ сыночка своего. Ну а когда посылка пришла, карандаш этот я торжественно особисту вручил. И после этого попал в категорию его друзей. Один раз мне это даже пригодилось.

Поехали мы как-то со старшиной и водилой-солдатиком в полк на машине, а по дороге нам ваишник повстречался. Сотрудники военной автоинспекции в иерархии страхов для военных водителей тоже одну из самых верхних ступеней занимали. Гаишник ведь не каждую гражданскую машину тормозит для проверки, а вот ваишник практически каждую, военных машин на дорогах поменьше будет, чем гражданских. А докопаться в армии, как вы уже знаете, можно даже до телеграфного столба. Хотя до большинства и докапываться не надо, ежели сзади, например, флажки к кунгу примотаны и мелом написано, что стопов и поворотов нет. Вот и нас на дороге прапорщик-ваишник тормознул.

Тормознул нас ваишник, мы остановились, приоткрыли дверцу. И тут блюститель военного автопорядка, глядя на нашего старшину, выдал: «А что, прапорюга? Бушлат-то у тебя шибко знатный. Подари его мне, и я не буду у вас техталон отбирать». Не уверен, что документ на машину, который у нас хотели отобрать, назывался техталон, но пусть здесь будет именно он. Мы, честно говоря, от такого обращения и наглости слегка прифигели. Вымогательство открытым текстом, да еще при трех свидетелях, но, видать, он этого совсем не боялся. Когда к старшине вернулся дар речи, он спросил: «А почему это я прапорюга? А ты тогда кто?» Это, учитывая, что старшина наш старшим прапорщиком был, а ваишник всего лишь обычным, без приставки «старший». Но ваишник, ни минуты не задумываясь, ответил: «Ты-то вот прапорюга, а я – прапорщик». Дальше старшина попытался объяснить, что бушлат этот выдан ему в качестве обмундирования, что срок его замены еще далеко, и где он новый найдет? Но и тут ваишник нашелся, что ответить: «Захочешь – найдешь». Старшина бы нашел, о его доставальческих способностях в райцентре легенды ходили, но тут он решил пойти на принцип. Посему дальше в полк мы поехали уже без техталона.

По дороге старшина спросил меня: «Жень, а у тебя вроде в корешах особист ходит. Не поможет ли он нам документы на машину из ВАИ вызволить?» Я пообещал, что по крайней мере обращусь. По приезде в полк я нашел в офицерском общежитии своего капитана и пересказал ему в лицах случившуюся на дороге историю. Капитан смачно выматерился, а потом процедил сквозь зубы: «Завтра этот прапор сюда на коленях приползет и будет умолять, чтобы вы свои документы обратно забрали». Я тогда подумал, что это просто так фигурально сказано, и если хотя бы просто вернут документы – уже хорошо будет. Но я ошибался. На другой день тот самый хамовитый прапорщик с большой дороги именно полз к нам на коленях, держа в вытянутых руках отобранный талон. При этом он что-то там блеял: «Извините… я не знал… был неправ… такое больше не повторится». Или это из кинофильма «Асса»? Ну, может, и не те слова были, но по смыслу такие же. Зауважал я после этого особиста, а ваишника было совсем не жаль.