Дым и железо

Глава третья

Тучи были цвета свинца и нависали плоской линией на горизонте, стирая границу между бушующим морем и небесами. Халила стояла у перил и наблюдала за приближающимся штормом. Она прекрасно понимала, что ветер злобно развевает длинный подол ее лилового платья, и даже радовалась, что, когда завязывала платок, закрепила его лишними заколками, прежде чем убрать края под ворот платья. Платок удерживал тепло, которое казалось благословением Аллаха, потому что ветер был будто из чистого льда, он забирался через все щели под одежду и кусал кожу. Слишком холодно и слишком далеко от безопасных берегов суши.

Что-то опустилось на плечи Халиле, и она с благодарностью улыбнулась молодому человеку, который принес ей тяжелый плащ. Плащ пах по́том и мокрыми овцами, однако силу его тепла сложно было не оценить.

– Спасибо, Томас, – сказала Халила, и немец кивнул, облокотившись на перила. Так он почти что был одного роста с ней. Он выглядел спокойным, однако Халила в это не верила. Томас среди них больше всего переживал из-за предательства семьи Брайтвеллов, которые усадили их на этот корабль; Томас не мог примириться с таким поворотом судьбы. В относительно невинном мире Томаса семье всегда можно было доверять, и он рассчитывал на Джесс – а значит, и на близнеца Джесса, Брендана, – как на своего родного брата.

– Ты думаешь о нем, – сказала Халила.

– Откуда ты знаешь? – Томас сумел выдавить из себя слабую улыбку.

– Твое лицо, – сказала она. – Я знаю, что ты чувствуешь. Когда я снова увижу Брендана Брайтвелла, то убью его. Предательство – поступок, который расценивается серьезно в той части мира, откуда я родом.

Она увидела, как руки Томаса, сжимающие железные перила, напряглись. Его непоколебимая невинность уже дала трещины, если еще не разбилась на части.

– В моем тоже, – сказал он. – Только Бог сможет помочь им, если мы окажемся лицом к лицу с кем-то из Брайтвеллов снова.

– Да, – сказала она. – Даже с Джессом, если он имеет к этому какое-то отношение. – Ее не покидали подозрения о том, что Джесс имел к этому самое что ни на есть прямое отношение, и она не была уверена, что сможет его когда-либо за это простить. Если все это и правда устроил Джесс, то он, помимо всех остальных, причинил боль Томасу, и Халилу распирало от гнева при мысли об этом.

Томас встретил ее взгляд на долю секунды, а затем одарил странной улыбкой, очень непохожей на обычную искреннюю улыбку, которую она любила.

– Шторм, кажется, будет жуткий, – сказал он. – Она глупо поступила, пустившись в плавание сейчас.

– Анита не глупа, – сказала Халила. – Однако ей хочется доставить нас в Александрию как можно скорее. Мы не просто очередная посылка, мы и без того задержались. Нам вообще повезло, что у нас есть какая-никакая свобода, позволяющая дышать и гулять по палубе.

Томас пожал плечами и махнул на темное, беспокойное море:

– А куда еще мы можем уйти?

Халила не упустила мрачный блеск в его глазах, не упустила и то, как он задержал взгляд на волнах, точно задумавшись о спокойствии, какое могло скрываться под водой. Халила молча взяла Томаса за руку и стиснула его ладонь. Она знала, что пальцы у нее ледяные, однако Томас был теплым и, кажется, не возражал. Вместе они уставились на молнии, пронзающие тучи впереди. Грома не было слышно за шумом морских волн, разбивающихся о металлический корпус корабля. Даже в таких условиях огромное грузовое судно плавно рассекало воды, но Халила все равно держалась другой рукой за перила; все скоро может измениться, если шторм приблизится. Халила полагала, что ей следует очень даже бояться такой погоды, однако было в этой дикой буре и нечто прекрасное. Сила, которая, как ничто другое, демонстрировала великолепие всего созданного Аллахом.

Тем не менее воздух все равно был достаточно холодным, чтобы заставлять ее дыхание замирать на губах.

– Думаешь, с ними все в порядке? – спросил наконец у нее Томас. Как и Халила, он наблюдал за грозой. Она видела, как молнии мелькают в его зрачках. – С Вульфом и Морган?

– Да, – ответила она. – Я верю, что с ними все будет хорошо.

– Хотелось бы мне обладать такой же уверенностью. Но я могу лишь думать о… – Он не закончил, однако Халила знала, что бы он сказал; знала, о чем он размышлял во время своего заключения в темницах под Римом, оказавшись во власти Великой библиотеки. Его тогда чуть не уничтожили. Чуть.

Томас покачал головой, резко, будто силясь что-то из нее выкинуть. Морские брызги поблескивали на его жестких, коротко подстриженных блондинистых волосах, как вуаль из алмазов. А еще Томас отращивал густую короткую бороду.

– Как Джесс позволил этому произойти? – спросил он.

У Халилы имелись свои подозрения, причем весомые, однако она оставила их при себе. Будет хуже, если она попытается угадать и окажется не права.

– Сомневаюсь, что у него был выбор, – лишь сказала она. – Думаю, он бы горы свернул, чтобы оказаться сейчас с нами, бороться с нами. Не думаешь?

Она увидела, как новая мысль мелькнула в зрачках Томаса, однако та мелькнула так быстро, что Халила не успела ее разгадать.

– Джесс, которого я знал, поборолся бы.

– Тогда я уверена, что он нас отыщет.

Томас больше ничего не сказал, и между ними повисло молчание. До того как Халила повстречала Томаса и остальных однокурсников в Великой библиотеке, она никогда не верила, что сможет подружиться с кем-то, кто на нее так не похож; Томас был таким огромным и сильным, и… ну, крепким и загадочным немцем. Однако он также был гениальным, и милым, и смешным; из них всех именно Томас обладал нерушимой преданностью, которая, как полагала Халила, была тверда как череп. Халила это ценила. Она ценила их всех, и ее все чувства продолжали развиваться, раскрываясь в новых и неожиданных аспектах.

– Ну, разве это не очаровательно? – сказал новый голос позади них, и Халила обернулась на Глен Уотен, присоединившуюся к ним у фальшборта. Еще один высокий человек, хотя Глен и обладала худыми уэльскими формами, которые делали ее красоту похожей на заточенный нож. – У вас тут личная любовная встреча или каждый может присоединиться?

Вместо ответа Халила протянула свободную руку. Глен фыркнула и вместо этого обняла ее. Она покачивалась и легко держала равновесие в шторм, не выказывая ни капли страха. Зато она была очень благодарна.

– Дарио внизу выплевывает свои кишки, – сообщила Глен. Голос ее прозвучал непривычно довольным по этому поводу. – Санти спит. Он сказал разбудить его, если мы начнем тонуть, не раньше.

Это было очень похоже на практичного капитана библиотечных войск. Которого мало волнует любая предстоящая катастрофа. Если что-то можно было сделать, он делал, а в ином случае он берег свои силы… однако, как думала Халила, капитан вел себя очень угрюмо с тех пор, как их посадили на борт корабля. Он не говорил о своих чувствах или о пропаже профессора Вульфа. Халила отчасти понимала – она любила профессора Вульфа как сурового брата или сварливого дядю; не совсем как отца, но определенно как члена семьи.

Теперь все они были одной семьей. И Халила этим гордилась.

– Дарио сказал, ему нужно с тобой поговорить, – сказала Глен. – Иди. Я прослежу, чтобы это бревно не свалилось за борт.

– Я не свалюсь, – сказал Томас. Глен покосилась на Халилу, быстро, как молния, мелькнувшая на горизонте, и Халила поняла, что они обе сделали одни и те же выводы.

Он не свалится, однако он явно думал о том, чтобы спрыгнуть. Отчасти это и являлось причиной, по которой Халила столько времени проводила на холодной палубе; ей хотелось присмотреть за Томасом и убедиться, что его гнев и отчаяние не станут еще сильнее. Халила сомневалась, что Томас совершит нечто столь непростительное, однако понимала его дикий порыв. Он чувствовал себя преданным, одиноким, потерянным. Безнадежным.

Халила и сама боролась с теми же чувствами. Однако у нее была вера – вера в своих друзей, – и та ее поддерживала, как и непоколебимая вера в планы Аллаха. Они ведь до сих пор как-то выжили. Не все было потеряно.

Халила обязана была верить и заставить всех остальных поверить. По крайней мере, Глен выглядела совсем не встревоженной их нынешним положением, где они оказались безоружными заключенными, окруженными врагами и морской водой.

– Постарайся ни с кем не драться, – сказала она Глен. – Вот. – Сняла теплый вонючий плащ и натянула на плечи Глен; тут же пожалела об этом, когда ветер пронзил ткань платья насквозь и начал царапать кожу. И все же Халила остановилась, чтобы оставить нежный поцелуй на щеке Томаса – ради такого тот вежливо наклонился. – Приглядывай за Глен для меня, – шепнула она. Это придаст Томасу цель.

– Я знаю, что ты делаешь, – шепнул он в ответ. – Но я пригляжу.

– И сбрей бороду, – сказала Халила, на этот раз громче. – А то как будто медведя целую.

Томас рассмеялся, и Халила была рада это слышать; смех вышел не таким, как в старые времена, не счастливым, какой она помнила, но начало все равно было положено.

Халила отправилась против ветра вдоль палубы, мимо уверенных моряков, которые расхаживали по своим неведомым делам, и когда она подошла к двери, что вела вниз, то взглянула на капитанский мостик. Там стоял мускулистый капитан со шрамами, а также несколько его помощников, а рядом худая юная девушка. Анита, дочь Красного Ибрагима, и по крайней мере пока что – их похитительница.

Анита не смотрела на Халилу. Она была занята изучением карт и слушала своего капитана. Халила стояла несколько секунд, наблюдая за ними, пытаясь запомнить лица тех, на кого падал свет.

Наконец девушка подняла голову, будто бы заметив взгляд Халилы. Анита отвернулась первой.

«Интересно». Чувствует себя виноватой? Или ей просто нет дела до всех остальных?

На нижней палубе качка была еще хуже, а воздух казался густым и пах ржавчиной, плесенью и, – когда Халила подошла к маленькой каюте, которую Дарио делил с Томасом, – рвотой. Халила открыла дверь.

– Дарио?

Она вздрогнула, услышав, как он сплевывает в ведро. Если судить по звуку, ведро давно не помешало бы опустошить. Халила заглянула вовнутрь и увидела, как Дарио плюхается обратно на свой лежак. Даже в свои худшие времена Дарио всегда гордился своим безупречным внешним видом, однако прямо сейчас он выглядел бледным, волосы его растрепались, а грязная рубаха липла к телу, будто бы он только что в ней плавал. Халила чуяла запах пота, перебивающий даже вонь рвоты.

– Cristo [2], – проворчал Дарио, и Халила не поняла, подразумевает ли он это в значении молитвы или проклятия. – Тебе здесь не место, цветочек, но раз уж ты здесь, Бога молю, принеси мне кинжал и позволь покончить со всем этим.

– Успокойся, – сказала Халила и накинула полотенце на помойное ведро. Отнесла то к маленькому туалету в углу и опустошила, а затем промыла в умывальнике и вновь поставила рядом с койкой.

– Может, ты и выглядишь как хрупкая вещица, но желудок у тебя железный, как у прирожденного моряка, – сказал Дарио. Выглядел он так, будто был в горячке, с красными глазами и румяными щеками, однако кожа у него имела бледный оттенок, который Халиле не нравился. – Останься на мгновение. Мне нужно с тобой поговорить. Да и я бы не стал звать тебя просто исполнять роль моей няньки, ты же знаешь.

– Ну, представить Глен выливающей содержимое твоего ведра я не могу, – сказала Халила и села рядом с ним на койку. Взяла Дарио за руку и поняла, что он дрожит. – У тебя обезвоживание. Тебе нужно попить. Я принесу воды.

– Не сейчас. – Он смотрел на нее несколько долгих секунд. – Ты все знаешь, правда?

Халила слегка улыбнулась.

– Что знаю?

– Насчет Джесса.

– У меня есть догадки, – сказала она, и ее улыбка пропала. Теперь внутри у нее все похолодело. Обратилось в каменный лед. – Почему ты ничего мне не рассказал, Дарио? Почему ты не…

– Я не мог. Мы рассказали Морган, но выхода не было. Нам нужна была ее помощь, чтобы у Джесса вообще получилось все провернуть. Но у тебя слишком честное лицо, мадонна. Если бы Джесс рассказал тебе, что собирается вырядиться в своего брата и отправиться в Александрию вместо Брендана, ты бы выдала все тайны, когда за нами пришли. Нам нужно было, чтобы ты сражалась так, будто от этого зависит твоя жизнь.

Халила была опасно близка к тому, чтобы убить Брендана – она это помнила. Она была намерена раскромсать столько брайтвелловских солдат, сколько получится, лишь бы не оказаться пойманной. А Брендан, – которым, как оказалось, был Джесс, – являлся одним из тех, в кого она была бы рада вонзить клинок.

– Все равно тебе следовало мне все рассказать.

Дарио покачал головой:

– Теперь уже ничего не изменить. Джесс в Александрии, а его легенда предоставит ему доступ к архивариусу. Он приведет Морган в Железную башню, где у нее свой собственный план.

– А профессор Вульф? – Халила надеялась услышать, что профессор Вульф тоже был в курсе всего, что у него тоже в запасе некий гениальный план, сто́ящий всей этой авантюры.

– Вульф не знал, – признался Дарио. – Если бы знал, Санти бы заподозрил неладное. А мы не могли рисковать и позволить Санти отказаться нам помогать. Вульф бы одобрил. Мы были в этом уверены.

Какие бы ни имелись у Халилы сомнения, теперь они оказались неважны.

– А Томас?

– Ты серьезно? Худший лгун на свете? Хотя, признаюсь, я был уверен, что он разорвет Джесса пополам до того, как этот дурак сумел ускользнуть.

Телепортационная скрепка, которую использовал Джесс, должна была перенести Джесса – а вместе с ним и Вульфа с Морган – в центр Великих архивов, в самое сердце вражеской цитадели. Халила не могла не признать, что это очень смелый план. Может, даже хороший. Однако риск оставался чрезвычайно велик – не только для Джесса, но и для всех остальных.

– Джесс собирается убить архивариуса? – Если так, то Джесс не выживет, однако это будет своего рода победа. И тогда на пригретое место взойдет кто-то из приближенных архивариуса, и, скорее всего, это будет кто-то такой же отвратительный; Халила содрогнулась при мысли о Григории с крысиным лицом, ныне занимающем пост Верховного скрывателя, который мог бы занять эту должность.

Нет, пока Библиотека не признает ошибку в своих действиях и не изберет новый курс по своей собственной воле, пока курию и архивариуса не заменят лидеры, которые поймут, сколько невзгод приносят репрессии… До тех пор убийством ничего не добиться, разве что можно вынудить Библиотеку бросить еще больше сил на свои злые дела.

Халила надеялась, что Джесс это понимает.

Дарио едва заметно пожал плечами:

– Он сделает то, что сочтет нужным, как и всегда. Это подбешивает, особенно если учитывать, что мелкий трубочист обычно оказывается прав.

– Перестань называть его так. Ты ведь тоже его любишь.

Дарио вздохнул и закрыл глаза.

– Ты что-то говорила о воде, не так ли? Мне она не помешает, любовь моя. Не хочу, чтобы ты видела меня в таком виде.

– Глупости, – сказала Халила и улыбнулась. – Мне нравится видеть тебя в любом виде. Как минимум, это означает, что ты человек и наконец отказался от своих иллюзий насчет великолепия.

– У меня нет иллюзий насчет великолепия. Я и правда великолепен.

Халила рассмеялась, но как только радостный момент миновал – и она позволила ему миновать, – сказала:

– Как только тебе станет лучше, мы серьезно поговорим о том, как я презираю обманы. Можешь считать это предупреждением. Я не потерплю лжи в свой адрес, Дарио. Даже той, которую ты считаешь сказанной ради моего же блага.

– Если я переживу эту ночь, буду ждать твою лекцию с нетерпением, – сказал он. – И да, знаю. Если бы на кону не было столько всего, а выбор имелся… но мне следовало догадаться, что рано или поздно ты раскусишь наши планы. Ты единственная и неповторимая, Халила. Другой такой, как ты, нет на Божьей земле.

Ей хотелось его поцеловать в этот момент, однако ограничилась быстрым и нежным прикосновением к его лбу.

– И ты единственный и неповторимый, – сказала она. – Можно поблагодарить за это Аллаха.

Дарио поймал ее руку, когда она собиралась ее убрать.

– Погоди, – сказал он. – Тогда, в Англии, ты сказала… ну, я надеялся, что ты передумала и…

– Решила выйти за тебя замуж? – резко поинтересовалась Халила и умудрилась не дрогнуть голосом. Именно об этом он спросил ее в Англии, как раз перед тем, как ворвались солдаты и все полетело к чертям. «Разумеется, – подумала она. – Он спросил, потому что боялся, что мы потеряем друг друга в следующий момент. Боялся, что один из нас может навсегда исчезнуть». – А что я сказала, Дарио?

– Ты сказала, что могла бы, – сказал он. – Я надеялся, ты можешь дать мне чуть более определенный ответ. Учитывая тот факт, что мы до сих пор можем находиться в шаге от смерти. Ну, или я могу, если меня стошнит собственным желудком.

– Считай, что я дала тебе повод выжить.

– Это значит «да»?

– Это, – сказала она, – очень определенное «могла бы».

Дарио отпустил ее. Он не хотел, Халила это видела, однако она была благодарна ему за то, что он понимал, когда стоит отступить. Да и кроме того, она же могла увидеть, как его снова начнет рвать. Халила быстро поднялась на ноги и направилась к двери, когда Дарио застонал и обнял ведро.

Халила отыскала тряпку и мыло, и как только Дарио выплюнул те остатки, что еще были в его желудке, стянула с него рубашку и помогла стереть пот. Среди заготовленной для команды судна одежды удалось отыскать свежую рубашку, не такого хорошего качества, к какому привык Дарио, но жаловаться он вряд ли мог. Затем Халила принесла воды и заставила его пить, пока он не рухнул обратно на подушку. Теперь цвет его лица чуточку улучшился, и, несмотря на то что ему бы не помешало помыть голову, он стал больше походить на прежнего себя.

– Я люблю тебя, – вздохнул Дарио. – Да поможет мне Бог.

– Если любишь, расскажи, чего ты пытался добиться, посадив всех нас под замок и отправив в плавание на корабле, – сказала она. – Потому ты сейчас явно не в состоянии воплощать свои планы, а кто-то должен что-то сделать.

– С чего ты взяла, что у меня был план?

– Потому что я не глупая, как и ты – не идиот. У Джесса был план. У Морган свой план. Какой у тебя?

Дарио сглотнул, закрыл глаза и произнес:

– Небольшие… проблемы с моим планом. У нас с Анитой был уговор, но потом я понял, что у нее свое на уме. Она не должна была отправлять нас в Александрию, однако, похоже, теперь она намеревается сделать именно это.

– А куда собирался переправить нас ты?

– В Кадис [3]. Где нас должны были встретить представители моих кузенов.

– Твоих… кузенов?

– Короля и королевы Испании, – сказал он. – Ну, я же говорил тебе, что великолепен, не так ли? План заключался в том, чтобы за нас заплатили огромный выкуп, Анита бы обрадовала отца, а мы с королевской поддержкой продолжили свое путешествие. Испания и Португалия разорвали отношения с Библиотекой, как Уэльс и несколько других государств. Я полагаю, они с удовольствием помогут нам всем, чем смогут.

Халила осознала, что в какой-то момент вскинула брови – наверное, когда Дарио так непринужденно упомянул своих кузенов, – да так и не опустила.

– А у тебя есть ответ на вопрос о том, как нам вернуться к изначальному плану действий?

– Прямо сейчас нет, – признался Дарио. Он закрыл глаза ладонью. – Если бы я только мог думать вместо того, чтобы блевать…

Халила похлопала его по плечу и сказала:

– Тебе повезло, ведь не только у тебя есть мозги. Отдыхай. Предоставь это мне.

За свои слова Халила была награждена болезненным взглядом карих глаз, в которых к тому же внезапно проскользнула искра уязвимости. Несмотря на всю свою самоуверенность – или высокомерие, если описывать это качество чуть менее доброжелательно, – Дарио понимал, как велик риск в игре, которую они затеяли. Как понимал и то, какая за всем этим может последовать кара.

– Пожалуйста, будь осторожна, мадонна, – сказал он ей. – Ради Аллаха, будь осторожна.

– Ради Бога, отдыхай, – сказала она и улыбнулась, чтобы усыпить его гордость, а затем отправилась взглянуть в лицо человеку, видеть которого желала сейчас меньше всего.

Глава четвертая

– Я ждал, – сказал он. – Должен был догадаться, что это будешь ты. Тебя выбрали или сама вызвалась?

Это был не тот Санти, которого она знала. Не тот человек, который чувствовал себя свободно в собственном теле, не тот, который относился к ним с толикой родительского ворчания или и того хуже. Санти был человеком добрым, он был тем, кто легко справляется со своими обязанностями, в то время как Вульф срывается и постоянно кричит.

Этот же Санти был резким, грубым, и Халиле он не понравился. Она проигнорировала его вопрос и в свою очередь сказала:

– Я удивлена, что вас не посадили под замок.

– Очевидно, я не так уж и опасен. В конце-то концов, я позволил им привести меня обратно в замок Брайтвеллов, – сказал он. – Позволил забрать Криса. – Халила ощутила в его словах гнев на самого себя. Злобу.

– Капитан…

Он оборвал ее резким взмахом руки.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

Халиле было больно за него, однако исцелить токсичное чувство вины невозможно. Санти знал, что ждет Вульфа в Александрии, в руках Верховного архивариуса. Санти скорее умер бы, чем согласился позволить всему этому свершиться.

– Простите меня, – сказала Халила. – Мне нужно вам кое-что рассказать. – Сделала вдох. – Это касается Джесса.

Это привлекло его внимание. Санти был очень сообразительным человеком; Халила видела, как капитан оценил все возможности, прежде чем сказать:

– Боже мой. Что натворил этот дурак? – Однако уже все понял. Ответил на свой же вопрос. – Он осознал, что Брайтвеллы продадут нас еще до того, как это случилось. Но вместо того, чтобы рассказать нам всем, он решил бросить игральные кости сам. Хотя не в одиночку. Дарио, полагаю. Не Глен, она бы тут же пришла ко мне. Томас бы ни на что такое не согласился. Ты… что ж, полагаю, ты бы тоже не поступила так неразумно.

Санти знал их слишком хорошо. Халила медленно выдохнула, снова сделала вдох и сказала:

– Дарио и Джесс, поначалу. Они впутали Морган, насколько я понимаю. Из практических соображений…

– Своими следующими словами тебе лучше убедить меня в том, что Вульф знал, что они затеяли. Что они не утащили его в роли заключенного, ничего ему не рассказав.

Халила сглотнула и попыталась придумать какой-нибудь нейтральный ответ, однако время на раздумья затянулось. Она видела горькое недовольство ярости в глазах Санти… а затем он двинулся вперед.

– Капитан? Капитан, погодите! Куда вы собрались? – Потому что Санти шагал к двери каюты.

Он не ответил.

Халила умудрилась юркнуть вперед, встав у него на пути, и прижаться спиной к двери. На секунду, в которую замерло ее сердце, она испугалась, подумав, что Санти может оттолкнуть ее, однако он замер и уставился на нее сердито, пристально и разъяренно.

– Пожалуйста, не вымещайте злость на Дарио. Ему очень плохо. Пожалуйста.

– Мне плевать.

– Капитан, – сказала она. – Представьте на мгновение, если бы профессор Вульф знал, что Брайтвеллы почти наверняка предадут нас и выхода из ловушки не будет. Разве вы не думаете, что он бы посоветовал нам использовать подобную ситуацию в свою пользу? Обернуть проигрыш в возможность? Именно так и поступили Дарио с Джессом. Они вывернули все наизнанку, потому что пути к победе не было. Как военный человек, вы знаете, что порой это единственный выход!

Ему это не нравилось. Халила видела ярость, застилающую взор, борющуюся со здравым рассудком в глазах Санти, а затем он со всей силы ударил ладонью по стальной перегородке рядом с Халилой и повернулся к ней спиной. Когда Санти наконец вновь посмотрел на нее, выглядел он более сдержанным.

– Джесс в Александрии? Притворяется своим братом?

– Да, – сказала она. – Полагаю, именно так.

– Лучше бы ему вести себя осторожно, когда я снова с ним встречусь, – сказал Санти. – Но это может подождать. Почему ты рассказываешь мне все это сейчас?

– Потому что по плану Джесса и Дарио Анита должна была предать своего отца и переправить нас в Испанию, где у Дарио есть союзники, которые готовы нам помочь. Однако, похоже, Анита испугалась. Мы плывем прямиком в Александрию. Полагаю, вы понимаете, что если нас передадут в кандалах…

Санти твердо кивнул.

– Если мы окажемся в Александрии, то будем мертвы, – закончил он за нее. – Большинство из нас, по крайней мере. Они казнят нас с Глен, не моргнув и глазом. И тебя вместе с твоими родственниками, которые уже у них, чтобы припугнуть вашу страну. Дарио… может сбежать. Томаса они оставят себе. Он для них ценен. – Это был быстрый, краткий, но чертовски точный анализ. Полностью соответствующий собственным мыслям Халилы.

– Мы должны взять корабль под свой контроль, – сказала Халила. – И для этого нужны мы все. Включая вас, капитан.

– Всего пятеро против целой команды?

– Четверо, – сказала она. – Учитывая состояние Дарио. Численность не на нашей стороне. Однако Анита оставила нас на свободе, и я не могу не задумываться о том, с какой стати она это сделала, зная, какими мы можем быть опасными. Полагаю, она не может противиться воле отца – не сомневаюсь, капитан и его помощники тут же доложат, если она попытается, – однако в то же время, думаю, она и не расстроится, если мы учиним бунт.

В отличие от Вульфа, который в такой ситуации заворчал бы и обозвал Халилу дурой, Санти сейчас всерьез задумался. Халила знала, что он делает именно то, что она уже сделала: анализирует каждую уязвимость, каждую сильную сторону и возможные способы их защитить.

– Очевидно, если мы завладеем капитанским мостиком, то сможем развернуть корабль, – сказал наконец Санти. – Однако завладеть им у нас не получится.

– Но мы можем взять Аниту в заложники.

– Она ребенок.

– Достаточно взрослый, чтобы выполнять работу за своего отца и командовать сотней, или почти сотней, моряков, которые составляют команду этого судна, – ответила Халила. – Так что, как по мне, она достаточно взрослая, чтобы стать заложником. Я не говорю, что мы должны сделать ей больно, но учитывая, что изначально она вступила в сговор с Джессом и Дарио, а потом изменила свое решение…

– Ладно. Мы возьмем девчонку в заложники и заставим их развернуть корабль в сторону Кадиса. Что именно это нам даст помимо безопасного укрытия? Я солдат высшего ранга. И могу точно тебе сказать, что Александрию никогда не завоевывали.

– А за последнюю тысячу лет кто-то вообще пытался? Последней серьезной угрозой были монголы. Их одолели османы еще до того, как те успели подойти близко. Скажите мне, капитан, настоящую, физическую оборону Библиотеки вообще испытывали? По-настоящему испытывали?

– Внутри города всегда находятся четыре укомплектованные роты, а в серапеуме – элитный отряд. И это не считая механических стражей. Никто не сможет взять город без огромных потерь с обеих сторон конфликта. Я бы сказал об этом давно, если бы вы посоветовались со мной прежде, чем приступать к реализации этого плана!

– Задача Морган разобраться с механическими стражами, – сказала Халила. – Почему, по-вашему, Джесс впутал во все это ее? Будучи внутри Железной башни, она сможет уничтожить многие защитные меры, которые скрыватели всегда поддерживали… А вы, капитан, знаете других капитанов. Трое из четырех командиров, что стояли у стен Филадельфии, согласились с вами. Есть большая вероятность того, что может случиться восстание в армии, не так ли? Если появится реальный шанс на реформы?

– Разница в том, что те три командира стояли вместе с нами в боевом поле. Они ни за что не поступят так же в том месте, которое считают родиной. Они будут ее защищать. И неважно, нравлюсь ли я им и согласны ли они со мной, они будут сражаться за Библиотеку.

– Война придет в Александрию. Либо ее начнем мы, либо вооруженные армии других королевств, которые уже вышли из мирного соглашения. Либо все произойдет лет через двадцать, когда печатный станок Томаса разрушит власть Библиотеки настолько, что починить ее уже не представится возможным… Библиотека падет. Мы обсуждаем то, как можем защитить то, что является верным и добрым прежде, чем все будет уничтожено. Если вы любите Библиотеку так же, как и я, мы обязаны взять контроль над ситуацией и сделать ее такой, какой она и должна по-настоящему быть: не тираничным королевством, а духовным и интеллектуальным центром. Вот какова истинная цель Великой библиотеки.

Халиле нужно было, чтобы Санти ей поверил. Он был их главной надеждой на то, чтобы достичь военного успеха в Александрии; если повезет, то получится добиться желаемого с минимальными потерями среди людей. Однако, чтобы спасти Александрию, им сначала придется ее завоевать. Халила должна была заставить Санти поверить в то, что все это хотя бы возможно, иначе ее сердце разобьется до того, как они сойдут на сушу. Капитан Санти был сильным, спокойным стержнем их команды. Если сейчас он сдастся, то падут все. Этого, как полагала Халила, не понимали ни Джесс, ни Дарио.

Однако она понимала. Поэтому все зависело от нее.

Халила наблюдала за Санти, пока тот все шаг за шагом обдумывал. Он осознавал риски. Осознавал возможные неудачи. И слабые шансы на то, что они смогут в конечном итоге добиться успеха.

Однако Санти также должен был понимать и то, что если они хотят, чтобы Великая Александрийская библиотека уцелела и воплотила всю красоту своих идеалов… то те, кто ее поистине любил, должны рискнуть.

«Мы не уничтожаем Библиотеку, – хотела сказать Санти Халила. – Мы ее спасаем».

Однако Санти и сам должен был уже сделать те же выводы. Без Санти остальные не найдут в себе силы сделать необходимое. Без Джесса не найдут вдохновения. Без Томаса не будет никакого реального будущего. Без Глен не будет защиты. Без Морган не останется дерзости. Без Вульфа некому будет бросать им вызов, чтобы пытаться сделать все лучше и становиться лучше самим.

Без Дарио у них не останется хитрости.

Без нее самой… но она не видела своей роли. Было бы надменно воображать, что ее нельзя исключить, однако сама она понимала, что не может исключить никого другого.

Санти сказал:

– У тебя талант, знаешь ли.

– Какой талант?

– Молчание, – сказал он. – Ты позволяешь людям думать. И все же ты умудряешься с помощью этой тишины вести других за собой. Мало кто из тех, кто мне знаком, на такое способен.

Халила ощутила, как к ее щекам прилила кровь, и она вскинула подбородок, чтобы начать отнекиваться от его слов.

– Им можно было доверять?

– О да, – сказал Санти. – Каждому. – Вздохнул. – Дорога до Александрии ведет через союзников, связи и общение с теми, кому я могу доверять. Я ничего не гарантирую, не обещаю, что мы вообще увидим город или выживем, если увидим. Однако ты права. Мы должны сойти в Кадисе и найти союзников.

– Значит, мы захватим корабль?

– Мы захватим корабль, – сказал Санти. – И да поможет нам Бог. – Он кивнул на маленькую койку: – Сядь. Будет слишком подозрительно, если мы соберемся большим числом, так что мне нужно, чтобы ты запомнила планы, время и все остальное. Ты сделаешь так, чтобы все было наготове в нужное время и в нужном месте.

Халила села, разглаживая складки подола платья беспокойными пальцами. Она понимала, что, придя сюда и задержавшись надолго, станет причиной сплетен. Однако пусть болтают, если уж так угодно. Лучше пусть члены экипажа корабля сочтут их с Санти тайными любовниками, чем заподозрят заговор.

– Только, – сказала она, – дайте мне возможность первой поговорить с Анитой.

Санти уставился на Халилу на долгое мгновение, а затем сказал:

– Если ты настаиваешь, то должна быть готова потерпеть неудачу. Ты готова? Готова проиграть?

– Имеете в виду, готова ли я к активным действиям? Взять ее в заложники? Вонзить нож ей под ребра?

Он кивнул.

– Анита сделала свой выбор, – сказала Халила. – И да. Я ко всему готова.

Глава пятая

Анита не была глупа. Ее закаляли в том же огне, что и Джесса Брайтвелла; она прекрасно понимала, каким жестоким бывает мир и какое у нее в этом мире место. Она была тихой и предусмотрительной и замечала все.

А также Анита сама недолюбливала своего капитана и членов команды. Халила отлично это осознавала. Женщины следят за своими союзниками так же пристально, как за врагами, если желают избежать проблем и сохранить свою власть. Особенно если все подчиненные и коллеги являются мужчинами. Это, пожалуй, нечестно, но зато практично.

Чтобы все сработало, подумала Халила, ей нужно использовать тот факт, что Анита вечно настороже, одинока и под постоянным давлением со стороны находящихся вокруг нее мужчин.

Ну и, возможно, тот факт, что Анита нехотя или неосознанно почувствует некую родственную душу в другой юной девушке.

У Халилы не заняло много времени придумать нужный подход. Она дождалась позднего утра, а затем переоделась в черное платье и уверенно направилась к металлической лестнице, которая вела к капитанскому мостику, где стояла Анита. Халилу, разумеется, тут же остановили двое суровых мужчин – с обожженной солнцем кожей, волосами, выцветшими почти до блондинистого оттенка, и покрытые потерявшими четкость татуировками.

– Проход запрещен, – сказал один из них. – Уходи.

– Мне нужно поговорить с Анитой, – сказала Халила. – Пожалуйста.

– Проход запрещен.

– Скажите ей, что вопрос личный.

– Мне плевать, – ответил моряк и оттолкнул Халилу. – Отойди. Сейчас же. Пока я не скормил тебя рыбам.

– Без моего разрешения ты никого никому не скормишь, – голос Аниты донесся от двери, ведущей на мостик, и когда Халила подняла голову, то увидела, что девушка наблюдает за ними. Приценивается. – Что за личный вопрос?

– Вопрос, который я бы не желала обсуждать в присутствии них, – сказала Халила. – Пожалуйста.

Анита спустилась по ступенькам, взмахнула рукой, отгоняя моряков подальше, а потом скрестила руки на груди в ожидании. Никакая опасность ей не угрожала; как минимум десяток мужчин находились неподалеку, и пусть они были заняты своими делами, но, скорее всего, бросились бы на помощь по первому зову.

И, разумеется, Анита наверняка могла и сама за себя постоять.

– Тебе нужно что-то спросить? – нетерпеливо уточнила Анита.

– Полагаю, у тебя есть ежемесячные женские принадлежности, – сказала Халила. – В моей каюте их нет. И, боюсь, я уже испачкала платье. – Она повысила голос достаточно, чтобы моряки услышали, и улыбнулась, когда они вежливо отошли. Халила никак не понимала, почему мужчины не в состоянии постичь механизмы работы женского тела.

– Никто не предоставил тебе… – разочарованно вздохнула Анита. – Ну разумеется. Они даже не задумались. Глен, наверное, тоже понадобится. Прошу, иди за мной. Поделюсь с тобой чем смогу из своих запасов. – Она глянула на моряков и закатила глаза. – Не надо меня сопровождать, – сказала она им. – Со мной ничего не случится.

Анита привела Халилу в просторную каюту, которую занимала на корабле, а когда открыла шкафчик и вытащила оттуда коробочку менструальных прокладок, сказала:

– Так о чем ты на самом деле хотела поговорить?

– О, мне это и впрямь пригодится, поверь. Не сомневаюсь, у меня пойдет кровь через день-другой. Но ты права, я также хотела бы обсудить с тобой нашу ситуацию.

– Ситуацию. – Анита нашла небольшую тряпочную сумочку и начала складывать туда запасы. – Я положу в два раза больше. Можешь поделиться с Глен. – В ее голосе проскальзывали сомнения, что-то, что заставило Халилу напрячься. Она легонько коснулась плеча Аниты и заметила, как та напряглась.

«Осторожно», – сказала себе Халила. Она запросто могла все испортить.

– Почему ты передумала?

Руки Аниты внезапно замерли, и она подняла на Халилу глаза. На миг Халила была уверена, что девушка ответит, однако потом взгляд Аниты дрогнул, потемнел, и она сунула сумочку в руки Халилы.

– Тебе пора, – сказала она.

– Анита… – Халила сделала глубокий вдох. – Я понимаю, что отец приказал тебе отказаться от нашего уговора. Никто тебя не винит. Я не виню тебя. Но всем понятно, что ты везешь нас в Александрию. Ты же знаешь, что с нами там сделают.

– Тебе пора, – повторила Анита. – Уходи сейчас же.

– Не уйду, пока не узнаю, чем он угрожал тебе, чтобы заставить тебя нарушить свое обещание. Я знаю, что ты не разбрасываешься словами.

– Я могу приказать, чтобы тебя вывели.

– Можешь. Можешь позвать своих моряков. Можешь запереть нас по каютам. Выбрось меня за борт, если желаешь… – Заметив, как глаза Аниты расширились и девушка вздрогнула, Халила продолжила напирать. – Это приказы твоего отца? Избавиться от нас?

– Не от всех, – сказала Анита. – Только от тех, кто не нужен архивариусу.

– Ты имеешь в виду Глен.

– Да.

– И когда это произойдет?

– Мне отдали приказ, Халила.

– Я не прошу тебя противиться ему. Я прошу сказать мне, когда ее планируют убить, чтобы мы смогли прийти к ней на помощь. Ты не будешь иметь к этому никакого отношения.

Анита отвела взгляд и сказала:

– Я не хотела, чтобы все было так. У нас был уговор. Но… Мой отец дал обещания, серьезные обещания. Я не могу пойти в этом против него.

– Я понимаю, – сказала Халила. – Когда они схватят Глен?

Анита так и не взглянула в глаза Халиле.

– Сегодня ночью. Вам подмешают снотворное в еду и напитки, чтобы не мешали.

– Всем нам? Или только Глен и мне, потому что мы в одной каюте?

– Только вам двоим, – призналась Анита. – Но если вы не будете есть, то все поймут, что вас предупредили.

Халила кивнула.

– Я все съем. Но все равно другие могут что-то заметить и прийти Глен на помощь.

– Тогда им лучше быть готовыми к сражению, – сказала Анита.

– Кто из нас самый ценный?

– Томас. И капитан Санти.

Халила наклонила голову и, нахмурившись, спросила:

– Санти? Я думала, от него захотят избавиться, как от Глен. Он никто, чтобы требовать за него выкуп. Какая от него ценность архивариусу?

– Дело не в выкупе, – сказала Анита. На этот раз она встретила взгляд Халилы, но лишь на мгновение, а затем отвернулась и обняла саму себя руками за плечи, точно внезапно замерзнув. – Архивариус хочет наказать Вульфа. Санти можно использовать, чтобы сделать Вульфу больно.

От осознания того, насколько такой мотив безнравственен, Халиле стало дурно. От мысли о том, что кто-то столь могущественный использует свое могущество так жестоко… и так беспорядочно. В этом скрывалась глубокая и личная злость, такая, какую сама Халила не способна была постичь и была тому рада.

– Хорошо, – сказала она. – Спасибо за все это. Я ценю доброту.

– Нам всем следует быть добрыми, – сказала Анита. – Пока мы еще можем. Халила? Я не хотела, чтобы все обернулось вот так.

Халила понимала, что ей не следует спрашивать, но ей нужно было знать:

– Ты поможешь нам?

– Нет, – ответила Анита и улыбнулась. – Но отчего-то я уверена, что вас это не остановит.

Халила вышла из каюты и была рада резкому порыву ветра, пронесшемуся по палубе, пусть даже тот и лишил ее почти всего тепла. Ей необходимо было почувствовать что-то будоражащее. Халила готова была взять Аниту в заложники, если потребуется, однако поняла, что Анита хочет помочь. И если обстоятельства сложатся удачно, то у Аниты появится на то шанс.

Оставалось лишь понять, как именно должны сложиться эти самые обстоятельства.

Однако для начала нужно спасти жизнь Глен.

Она плохо запомнила вечер. Есть еду, отравленную снотворным, оказалось трудно, но еще хуже всего было наблюдать за тем, как Глен тоже поглощает ее, сама того не подозревая. На всякий случай Санти с Томасом решили вообще ничего не есть и не пить, хотя отлично делали вид.

Глен ничего не заметила.

К тому моменту, как трапеза подошла к концу, Халила уже почувствовала усыпляющий эффект и с паникой глянула на Томаса, когда Глен зевнула. Дарио съел совсем чуть-чуть, вероятно, из-за своего по-прежнему неспокойного желудка, однако тоже зевал. Сложно было сказать, был ли это рефлекторный позыв или снотворное подействовало и на него тоже. «Неужели Анита мне солгала? Приказала усыпить всех нас? Ну хотя бы Санти с Томасом останутся бодрыми».

Однако это также могло означать и то, что за ними могут наблюдать, а значит, попытаются остановить.

Глен рухнула в постель почти что сразу, когда они добрались до своей каюты, однако Халила изо всех сил пыталась оставаться в сознании, час за часом… ходила, молилась, щипала себя, когда ноги отказывались ее держать. В конце концов она забралась в кровать, и ее веки не смогли больше противиться снотворному.

Халила проснулась с раскалывающейся головой, жуткой жаждой и на корабле, который трясло, как игрушечную лодочку в зубах шторма… и когда она выбралась из постели и осмотрелась, то не нашла Глен.

«Глен рядом нет».

– Нет, – прошептала Халила и откинула одеяло, будто бы юная уэльская девушка могла прятаться под ним. Халила заставила себя подняться на ноги, надеть мантию с флисовой подкладкой, которую одолжила ей Анита. Завязала ее потуже и, пошатываясь, вышла навстречу завывающему ветру. Хиджаб чуть не сорвало порывом, но Халила схватилась за него рукой, пока пыталась разглядеть, что происходит.

На палубе почти никого не было, лишь несколько моряков, которые шагали против ветра по своим делам. Глен она тоже не увидела.

И никого из своих друзей.

Халила юркнула обратно в тепло нижней палубы и поспешила в каюту, которую делили Томас и Дарио. Пустая. Она отправилась к Санти.

И обнаружила всех у него.

Дарио тут же подскочил к Халиле, пока она стояла, тяжело дышала и дрожала, внезапно почувствовав слабость. Он поправил прядь ее волос, выбившихся из-под хиджаба; Халила крепко обняла Дарио и вдруг ощутила такое сильное облегчение, что чуть не подкосились колени. Она попыталась что-нибудь вымолвить, но нахлынувшие слезы задушили все слова. Халила по очереди всмотрелась в лица каждого из собравшихся, особенно в лицо Глен; молодая девушка сидела с напитком в руке и была бледнее, чем обычно. Голова и предплечье у нее были перевязаны бинтами.

И Глен была не единственной, получившей увечья. У каждого были синяки, или же бинты, или и то и другое. Дарио вздрогнул, когда Халила обняла его слишком крепко, и она тут же его отпустила, отступив на расстояние вытянутой руки, чтобы хорошенько рассмотреть.

– Со мной все в порядке, мадонна, – сказал он и положил ей на щеку руку так непринужденно и нежно, что на миг она закрыла глаза, чтобы сдержать бешеное биение сердца. – Мы все в полном порядке.

– Говори за себя, – проворчала Глен. – У меня ужасное похмелье, а в ушах до сих пор звенит после удара головой о чертовы перила.

У Халилы перехватило дыхание. Она понимала, на что способен каждый из них, а факт того, что раны получили все… означал лишь, что она упустила нечто невероятно жестокое.

Санти произнес:

– Сядь, пока не упала, Халила. – Он выдвинул вперед стул, и она с благодарностью присела. Стул, на котором до этого сидел Дарио, подумала она; Дарио остался стоять. Халила не была уверена, одолел ли Дарио свою морскую болезнь, однако по крайней мере сейчас он был в состоянии стоять ровно и не выглядел так, будто его тошнит. Маленькая победа.

– Что произошло?

Перебивая друг друга, все начали рассказывать. Сначала Санти рассказал о том, как следил за их каютой, пока Томас его прикрывал. Затем появились четверо моряков, чтобы забрать Глен в темноте ночи, но им помешали, и тогда к ним прибыла подмога, где уже в схватку ввязались все.

Экипаж Аниты схватил Глен и попытался уволочь. Дарио сумел перехватить Глен как раз в тот момент, когда ее собирались перебросить через фальшборт в полностью бессознательном и беззащитном состоянии. Не имея возможности отбиваться, он отделался ушибами ребер, но тем не менее изо всех сил держал Глен, болтающуюся над волнами, пока Томас не пришел на помощь.

Они окружили Глен, которая начала приходить в себя под дождем и холодным ветром, и защищали ее, пока Анита не приказала прекратить атаку, побоявшись, что ценные пленники могут быть убиты в попытке избавиться от одного бесполезного.

– Бесполезного. – Санти покачал головой. – Даже будучи в полусознательном состоянии, она боролась как дьяволица. Да она стоит золота весом со свое тело.

– Капитан, – сказала Глен. – Я боролась как пьяная тряпичная кукла. Но спасибо за добрые слова.

– Ты принимаешь слишком близко к сердцу критику Вульфа. Я профессиональный солдат со стажем в целую жизнь и могу припомнить меньше дюжины человек, с которыми бы пошел в бой. Ты в их числе.

Глен, как подумала Халила, в этот момент выглядела так, будто ей сказал комплимент ее возлюбленный. Взгляд загорелся. Щеки зарумянились. Хорошую драку она бы предпочла вместо любви и денег.

– Это для меня честь, – сказала Глен. – Спасибо вам, что спасли меня. Я не останусь в долгу.

– Мы знаем, – сказал Дарио и посмотрел на Санти. – Они попытаются снова?

– Мы не дадим им возможности, потому что собираемся захватить корабль. – Санти развернул старую карту, которая была нарисована от руки, но выглядела очень точной, как заметили внимательные глаза Халилы; на чертеже был океан, испанское побережье и противоположный берег с Александрией, отмеченной глазом Гора, символом Великой библиотеки. Кадис был отмечен звездой. – Сейчас мы у берегов Португалии, плывем к Гибралтарскому проливу; кораблю приходится бороться со штормом, потому что Анита должна все успеть в срок. Шторм нам на руку, он заставляет бо́льшую часть экипажа сидеть по местам и затрудняет коммуникацию. Однако Анита тоже будет начеку. Она заперлась на капитанском мостике с капитаном и его помощниками. Они вооружены, а мы нет. Меньше чем через день мы будем проплывать Кадис, а затем направимся к проливу. Затем возможность будет упущена.

– Оружие? – поинтересовалась Глен.

– Все пистолеты и ружья под замком в каюте на мостике.

– А замки? – спросил Дарио.

– Джесс мог бы их вскрыть, но сомневаюсь, что кто-то из нас тоже обладает подобным навыком. Может, Морган могла бы сделать что-то с помощью своих сил скрывательницы, но и ее рядом нет.

– А на корабле есть мастерская? – спросил Томас.

– Полагаю, что да. А что?

– Могу найти нам оружие, – сказал он. – Не с пулями, команда не будет столь безалаберна, но у них найдется что-нибудь еще, что я мог бы адаптировать. Может, что-то взрывоопасное. Сварочные инструменты. Все может сгодиться.

– Верно, – сказал Санти. – Дарио, ты пойдешь с…

– Только я одна не ранена, – сказала Халила. – Я пойду с ним. Вместе мы будем работать быстрее.

– Цветочек мой, ты хоть что-нибудь знаешь о мастерских? – спросил Дарио. Это прозвучало достаточно унизительно, чтобы заставить ее бросить на него недовольный, опасный взгляд.

– Мой дядя работал библиотечным изобретателем на протяжении тридцати лет, и я какое-то время была его подмастерьем, – сказала она. – Когда ты называешь меня цветочком, то подразумеваешь, что я не способна сражаться. А мы оба знаем, что это не так. Я владею мечом куда лучше, чем ты.

Дарио вздрогнул. Хорошо. Ставить его на место порой шло на пользу его скромности.

– Я прошу прощения за оскорбление, но не шучу, – сказал он. – Мне будет спокойнее, если я пойду с вами.

– Нет. Глен?

– С радостью, – отозвалась Глен. – А то я начинаю чувствовать себя бесполезной, пока сижу здесь. Кроме того, если ты будешь мастерить оружие, Томас, лучше дать его кому-нибудь протестировать.

– Нет, – сказала Халила. – Ты все еще в опасности.

– И чтобы меня схватить, им придется одолеть вас двоих. Это у них вряд ли выйдет. Кроме того, я теперь не под снотворным и не позволю им отправить меня на тот свет, не прихватив их с собой.

Томас кивнул. Недовольным он не выглядел. Он никогда не выглядел недовольным, если Глен была рядом. Халила подозревала, что ему нравится молодая девушка куда больше, чем он осмеливается показывать, особенно если учесть то, что и сама Глен не выражала никакого интереса к романтическим отношениям с партнерами какого-либо пола. В любом случае из них выходила отличная команда – из них троих.

Однако таким образом Дарио и Санти оставались одни, и это Халилу беспокоило; оба могут за себя постоять, разумеется, однако у Дарио были перебинтованы ребра, а капитан выглядел потрепанным. Халила обменялась с капитаном взглядом, но тот лишь кивнул.

– Идите, – сказал он. – И, профессор? Нам всем надо договориться о правилах применения оружия [4].

– Полагаю, мы все знаем, что это за правила, – сказала Халила. – Мы здесь теперь до конца. В этом бою остается применять лишь оружие, хотя я бы предпочла не использовать смертоносные приемы, если их можно избежать, а также прибегать к угрозам тогда, когда в грубой силе нет необходимости. В большинстве случаев пригодится дипломатия. Согласны?

– Согласен, – сказал он и натянуто улыбнулся.

Только позднее Халила задумалась о том, когда Санти и все остальные согласились с тем, что руководить ими всеми будет она. И когда именно ее эта идея устроила?

Мастерская для Томаса была точно магазинчик игрушек, полный металлического лома, который он быстро заточил для всех в грубые – но смертоносные – кинжалы и мечи.

– Надолго не сгодятся, – предупредил он, когда остальные начали проверять баланс и тяжесть лезвий. – Я смог бы сделать что-нибудь стоящее, если бы у нас был день-другой в запасе. Однако для короткой, бесчестной драки сойдет.

– Мой любимый вид драк, – сказала Глен и сунула один из кинжалов за пояс, а затем еще один спрятала в сапоге. – А как насчет метательных орудий?

– Нет ничего. Все, что я нашел, нужно ковать, а времени у нас на это нет. Я задумывался о заклепочниках [5], но они слишком тяжелые для наших целей и соединены с паровыми шлангами.

– Все равно можно попробовать, – сказала Глен и взяла заклепочник, проверяя его вес. Халила сомневалась, что сможет с таким справиться сама; однако в руках Глен инструмент лежал как родной. – На перегородке у капитанского мостика есть два разъема. Один, должно быть, для пара. Я попробую.

– А снаряды? – спросила Халила. Томас взял маленькую коробочку в одну руку и стеклянную бутылку на кварт [6], полную зеленой жидкости, в другую.

– Порошковый снаряд в этой коробке расплавит замок на одной из дверей, ведущей на капитанский мостик, так что его не смогут открыть, – сказал он. – Греческий огонь откроет нам другую дверь.

– Осторожнее с этим, – сказала Глен, и Халила отлично понимала ее тревогу. В этой бутылке было предостаточно греческого огня для того, чтобы спалить половину корабля. – Споткнешься, и все мы закончим этот вояж на дне морском.

Томас легко улыбнулся.

– Я большой, – сказал он. – А не неуклюжий.

Пока они находились в мастерской, ничего непредвиденного с ними не произошло, что уже показалось маленьким чудом, однако кто-нибудь точно вскоре заметит, что Томас – который был очень заметным – таскает с собой бутылку греческого огня. Мечи и кинжалы можно было спрятать, и Халила надела пояс, на который крепилась охапка лезвий, скрытых от посторонних глаз под фланелевой мантией. Халила вздохнула и отыскала деревянный ящичек, чтобы поместить туда бутылку, которую обернула тряпками. Томас запер ящик и поднял, прихватив и остальные инструменты. Невинным он не выглядел, но таким образом хотя бы не выглядел сразу виноватым.

Глен даже не пыталась ничего скрывать, а спорить с ней было бесполезно.

Первым, кто заметил их в коридоре, ведущем к каютам, был, к счастью, один из матросов, которого Халила недолюбливала больше всего; он угрожал расчленить Дарио. Увидев их, моряк тут же подозрительно прищурился и открыл рот, чтобы спросить:

– Что, по-вашему, вы делаете у…

Договорить свой вопрос до конца он не успел, потому что Глен сделала шаг вперед и вонзила кинжал ему точно под ребра. Халила затаила дыхание, потому что все инстинкты требовали ее закричать о том, что в подобном не было необходимости… однако Халила была умна. Численность не на их стороне, и им вот-вот предстоит ввязаться в опасную схватку – ту, которая определит куда больше, чем только их собственную судьбу.

Мужчина мог поднять тревогу. Глен его остановила.

Моряк умер за считаные секунды и почти беззвучно. Его оттащили в хранилище, а потом все вернулись в каюту Санти, где их ждали капитан и Дарио.

– Как раз вовремя, – сказал Дарио и затянул их внутрь каюты. Оглядел коридоры, а затем закрыл дверь. Халила столкнулась с Дарио, когда корабль накренился так, что дыхание перехватывало; шторм усиливался, хотя Халила и не могла пока представить, что он может стать еще более необузданным. – Нашли что-нибудь?

Вместо ответа Халила расстегнула мантию и начала вытаскивать мечи и кинжалы. По два каждому и несколько запасных. Все звенело при ходьбе, да и весило все это как половина ее собственного тела. Было облегчением избавиться от всей этой ноши, за исключением одного меча и одного кинжала. Свое оружие Халила теперь повесила поверх мантии. Пусть видят. Теперь ей уже все равно. Сейчас все выглядели воинственными, как пираты. Особенно Дарио, который, если судить по внешности, подходил на эту роль как никто другой. Да и Глен тоже, вертя промышленный заклепочник на плече.

– Каков план, капитан? – спросила Халила. Тот задумчиво рассматривал оружие.

– Вопросы, – сказал он. – Никто не заметил вас в мастерской?

– Никто, – ответил Томас. – К счастью.

Санти, кажется, в это не поверил.

– Даже в такой пасмурный день это странно, – сказал он.

– Ну, одного человека мы прикончили по пути обратно, – добавила Глен. – Тихонько.

Санти кивнул понимающе, однако все равно выглядел обеспокоенным.

– Не знаю, ловушка ли это, но выбор у нас все равно невелик. Если будем ждать, то доплывем до пролива и упустим нашу остановку.

Халила сказала:

– Если мы ничего не предпримем, то Анита попросту отдаст нас во власть своего отца. Ей терять в этом случае нечего. Но… я верю, что она надеется на то, что мы найдем способ выкрутиться. Она не глупа. Догадается, что мы решим действовать.

– Согласен, – сказал Дарио. – Эта девчонка безумно хороша в шахматах.

– Значит, мы переходим к активным действиям, – сказал Санти. – Халила, у тебя твердая рука. Установи порошковый снаряд и подорви ту дверь на мостик, через которую мы не планируем заходить. Когда мы услышим взрыв, то тихо прожжем другую дверь. Будем надеяться, что внимание экипажа в этот момент будет приковано к ложной цели.

– А что ей делать, если все ринутся к ней? – спросил Дарио. – Мне лучше пойти с Халилой.

– Нет, – сказал Санти. – Нам нужно четверо, когда откроется дверь, потому что если Анита не будет с нами сражаться, то ее капитан и его помощники точно станут. Их семеро. Я не могу отпустить тебя, Дарио.

– Я присоединюсь к вам как можно скорее, – пообещала Халила. – Со мной все будет в порядке.

Томас протянул ей маленькую коробочку.

– Там есть небольшой самовоспламеняющийся фитиль, – сказал он. – Устройство прилипнет к двери, в нем магнит. Присоедини к замку, вот тут… – он продемонстрировал на двери их каюты. – Выдерни затычку, чтобы фитиль зажегся. А потом все случится само.

– Насколько длинный этот фитиль?

– Хватит секунд на десять, – сказал Томас. – Достаточно, чтобы уйти на безопасное расстояние.

Халила сделала глубокий вдох и кивнула. «Не дрожать. Не дрожать и не переживать». Однако корабль жутко раскачивало, так что Халила сунула коробочку под мышку и крепко стиснула, чтобы не уронить, когда корабль заскрежетал словно живой и накренился на левый бок. И все продолжал раскачиваться, будто бы желая и вовсе перевернуться… а потом внезапно дернулся на правый бок.

– Им следовало бы направляться навстречу шторму, а не подставлять ему правый борт, – заметил Дарио. Он опять выглядел нездоровым, хоть и мрачно настроенным. Халила глядела, как стул ползет с одной стороны каюты на другую. Она была рада, что греческий огонь завернули в тряпки, но да храни их Аллах, если Томас уронит ящик.

– Откуда тебе знать? – поинтересовалась Глен. – Из тебя отвратительный моряк.

– Я читаю, – огрызнулся в ответ Дарио. – Попробуй как-нибудь.

– Хватит ссориться, – сказал Санти. – Сконцентрируйтесь. Нам некогда медлить. Корабль поворачивает к проливу. У нас нет больше времени. Халила идет в другую сторону, как только мы выходим на палубу, отправляется к левому борту капитанского мостика, где устанавливает заряд, и возвращается к нам как можно скорее. Как только мы слышим взрыв, врываемся с правого борта и делаем что необходимо, чтобы повернуть корабль в сторону Кадиса. Постарайтесь не применять грубую силу без причины, но и действуйте без колебаний, если придется. Ясно?

– Да, – сказали все в унисон.

– Тогда пошли.

На миг, который ощущался как вечность, Халила покосилась на Дарио, а потом быстро чмокнула его в щеку.

Это был единственный прощальный жест, который она себе позволила.

Глава шестая

То, что казалось достаточно простым, на деле оказалось куда сложнее, как только распахнулась дверь, ведущая на палубу. Когда Халила поднималась сюда в последний раз, то восхищалась далекой красотой надвигающегося шторма. В самом сердце его была только жестокость. Ветер бил будто удары молота, дождь впивался иглами в ее не покрытую одеждой кожу; палуба кренилась и раскачивалась, барахтаясь на глубоких волнах. Вода плескалась на металлических выступах и угрожала утащить Халилу за собой, пока Томас не схватил ее за руку и крепко не прижал к себе. Халила с благодарностью охнула, хотя и переживала, что Томас не сможет держать и ее, и свой опасно маленький ящичек… а потом поняла, когда сморгнула жалящие глаза соленые брызги, что Глен держит Томаса за другую руку. Они все инстинктивно схватились друг за друга.

Моряки натянули канаты вокруг палубы. Укрепления, за которые можно держаться, когда море бросает на палубу свои волны. Халила вырвалась из хватки Томаса и метнулась к одному из канатов. Остальные могли поддерживать друг друга, однако теперь нужно было идти в другую сторону.

Если кто-то и кричал Халиле что-то вслед, она не слышала из-за ревущей бури. Молния пронзала небо по левому борту, копье, выпущенное с небес, вонзилось в море, и гром ударил Халилу почти что физически. Она сделала несколько шагов прочь от остальных и уже потеряла их из виду. «Отличная возможность скрыться», – сказала она себе. Сердце колотилось, во рту пересохло, Халила была в ужасе. Она боялась споткнуться о подол своего длинного платья, которое моментально промокло насквозь и прилипло к телу. Халила начала двигаться вдоль каната так быстро, как только могла, направляясь к левому борту. Когда она наконец дотянулась до левого фальшборта, то юркнула под канат и отправилась дальше вдоль перил, в сторону корабельной кормы. А до капитанского мостика придется еще и подниматься по ступеням.

Еще одна, более отдаленная молния осветила ступеньки до того, как Халила успела на них ступить. Она ухватилась за поручень и начала подниматься, когда дверь наверху внезапно распахнулась и моряк, закутавшийся в тяжелый водонепроницаемый плащ, вышел наружу.

Они оба удивленно уставились друг на друга.

Халила дернулась первая. Она отступила на качающуюся палубу и сунула коробочку под свою промокшую флисовую мантию. Затем вытащила меч и, пока моряк кричал и закрывал за собой водонепроницаемую дверь, ждала с клинком, спрятанным за спиной.

– Что ты здесь делаешь? – крикнул ей моряк, пытаясь перекричать раскаты грома, и направился к ней.

«Прости меня», – подумала она за миг до того, как сделать выпад.

Халила плохо могла удержать равновесие, а корабль бросило в яму между волнами в ту же секунду, отчего моряк рухнул вперед, и клинок угодил ниже того места, в которое целилась Халила. Меч попал в живот, не в сердце, и на миг Халила отчаянно запаниковала, когда моряк закричал – однако никто не мог его услышать. Халила выдернула меч и вонзила его снова, и на этот раз попала в свою цель. Она ощутила, как клинок слегка задел ребро, а потом вонзился глубоко в сердце.

Моряк сделал шаг вперед и упал.

Сердце Халилы стучало так громко, что почти оглушало вместе со штормом, и Халила резко вдохнула от шока при виде того, что натворила. Это было необходимо, она знала, но все равно… Дрожащей, замерзшей рукой Халила засунула залитый кровью клинок обратно за пояс и поспешила вверх по ступенькам. Открыла свою коробочку, установила магнитный снаряд и, как раз когда она пыталась приладить тот к нужному месту у двери, как Томас ее научил, задумалась, услышит ли вообще хоть кто-то взрыв в реве такой грозы.

Это не имело значения. В любом случае она должна была продолжать. Халила выдернула заглушку, и фитиль, который Томас поместил внутрь устройства, вспыхнул, тогда Халила поспешила прочь с лестницы.

Внизу кто-то сидел на корточках, преграждая дорогу. Другой моряк, склонившийся над мужчиной, которого Халила убила. Он пока не заметил ее. Халила украдкой поспешила вперед, к моряку, и когда тот поднялся, она ухватилась за скользкие перила и, подпрыгнув, пнула моряка обеими ногами, отчего тот ударился спиной о фальшборт с левой стороны. «Десять секунд». Халиле нужно было убраться подальше от лестницы, но моряк по-прежнему преграждал ей путь.

Он извернулся, как кот, чтобы схватить Халилу, когда она попыталась пробежать мимо него на палубу.

Пришло время использовать кинжал, что Халила и попыталась сделать, но этот мужчина был куда осмотрительнее и быстрее и поймал ее за запястье, больно его сдавив и вывернув. Халила выронила лезвие. Простора, чтобы выхватить меч, не было, но у оружия ведь есть не только лезвие; Халила сгребла подол флисовой мантии и использовала его как прокладку между ладонью и клинком, когда дернула тот наверх, и грубая рукоять меча жестко ударила моряка в подбородок. Голова мужчины запрокинулась назад, скорее от удивления, чем от по-настоящему причиненной боли, и Халила сделала шаг вперед, чтобы поставить свою правую ногу позади его левой, а затем дернулась в его хватке вместо того, чтобы сбегать.

Мужчина упал, от удивления разинув рот, и больно ударился о перила. Потянулся за кинжалом, но Халила нашла его первой и рухнула на колени, вонзив лезвие моряку в глотку.

Халила откатилась, молясь, чтобы у нее оставалось время и Томас точно рассчитал взрывчатые смеси. Она была всего в метре от двери, когда ощутила, как металл сотряс взрыв, и яркие красные искры огня у двери обратили падающие капли дождя рядом в облачко пара.

Халила вскочила на ноги, пошатнулась, когда корабль опять бросило в сторону, и чуть не упала на натянутый канат. Она поскользнулась и ухватилась за него, изо всех сил стараясь выжить. Ветер был таким мощным, будто бил свинцовыми кулаками, и Халила не могла сделать вдох против таких диких порывов. Перед глазами танцевали яркие искры, и Халила взмолилась, чтобы появилась новая молния; ничего теперь не было видно помимо тьмы и падающего дождя.

А потом Халила увидела свечение на мостике наверху. Разглядеть его было невозможно, видно лишь вспышку. Халила была на полпути к правому борту. На полпути к другой лестнице.

Она боролась с ветром, пока не нащупала другую преграду на своем пути. Мертвого мужчину. Моряка, о милостивый Аллах, а не одного из своих друзей. Халила перебралась через мертвеца и поняла, что отыскала нужные ступеньки. Вытащив меч, она пошла наверх.

Дверь наверху превратилась в расплавленное месиво, которое до сих пор пузырилось от греческого огня, хотя кто-то – видимо, Томас – посыпал сверху смесью для тушения, чтобы субстанция не прожгла корпус корабля и не потопила всех. Халила перепрыгнула через мерцающее зеленое пламя и вошла в помещение на мостике… и оказалась в тупике.

Анита походила на хрупкую игрушку в руках Томаса, а он сам… он выглядел опасным, как и клинок, который прижимал к горлу девушки. Двое из экипажа были уже повержены, ранены или мертвы; оставшиеся, не считая рулевого, который не покидал свой пост, оказались загнаны в ловушку у замурованной двери. По удаче или умыслу, но ни у кого не было библиотечного оружия, иначе бы все закончилось куда плачевнее.

Халила замерла на месте, держа меч наготове и тяжело дыша. Санти ни на миг не отводил взгляда от капитана корабля, а вот Дарио отвернулся на мгновение, чтобы посмотреть, не ранена ли Халила. Должно быть, выводы его удовлетворили, потому что он не бросился к ней.

Теперь Халила почувствовала слабость и холод, пробирающий до костей. Дождь хлестал ее по лицу, стекая по промокшему хиджабу.

Однако Халила не дрогнула, когда Санти сказал:

– Сдавайтесь, или мы убьем девчонку, а потом, вероятно, и всех вас. Вы знаете, мы это можем.

Один из них рассмеялся.

Раздался громкий хлопок, и в стальной стене рядом с головой смеющегося мужчины появилась раскаленная заклепка. Анита покосилась на шум. Глен, похоже, нашла к чему подсоединить паровой шланг и теперь выглядела готовой к тому, чтобы снова прицелиться, чтобы испытать моряков на смелость.

Больше никто не смеялся.

Капитан корабля, грузный мужчина со шрамами, который пережил ситуации и похуже, чем сложившаяся, наконец произнес:

– Ладно. Может, вам удастся нас убить. Но мы вам нужны, чтобы управлять кораблем и выжить в следующие пять минут, и вы это знаете.

– А куда вы собрались плыть после того, как дочь Красного Ибрагима будет убита под вашим командованием? – спросил Санти. Он выглядел расслабленным и спокойным, полностью держа ситуацию под контролем. – В Александрию? Ее отец не похож на человека, который даст вам время на то, чтобы объяснить детали произошедшего. Насколько я слышал, он человек, который будет рад сначала вырвать вам язык.

– Если все вы будете мертвы, он услышит лишь одну версию истории: нашу. У вас ничего нет, кроме нее, идиоты, а численность на нашей стороне. Вам остается только сдаться.

– Не только, – сказал Санти. Халила узнала этот тон, легкий и беззаботный. Этот Санти был самым опасным. Он поднял уже полупустую бутылку ядовито-зеленой жидкости – остатки греческого огня. Вытащил затычку. – Если я его вылью, он прожжет все, все слои корабля, пока не пройдет через дно. Много времени не займет. А смесь для тушения есть только у Томаса. Думаете, успеете отнять ее вовремя?

Моряки замерли, и все уставились на своего капитана, которому с трудом удавалось сохранять спокойствие.

– Тогда вы пойдете на дно вместе с нами.

– Уж лучше так, чем та судьба, которую уготовил для нас архивариус, – сказал Санти. – Верно, друзья?

– Верно, – отозвался Томас таким низким голосом, что это прозвучало как землетрясение.

– Верно, – сказал Дарио.

– Разумеется, – вторила Глен.

– Да, – сказала Халила последней. – Мы не боимся смерти. Если бы боялись, то и не затеяли бы все это.

– Прекратите, – резко сказала Анита. Не им. Своему капитану. – Они не шутят. Они нас всех за собой утащат. Сдайтесь.

– Твой отец…

– Я разберусь с отцом. Это моя проблема. Я приказываю вам подчиниться!

Непонятно, повлиял ли прямой приказ Аниты или же угроза Санти с бутылкой, но капитан сомневался лишь миг, прежде чем кивнуть и приказать своим людям опуститься на колени и завести руки за голову. Сам он сделал то же самое. Рулевой не отпустил штурвал; он не мог, как поняла Халила. Его привязали, чтобы он не упал при резкой качке.

– Меняем курс, – сказал Томас рулевому. – Мы направляемся в Кадис.

Мужчина что-то проворчал себе под нос, когда повернул штурвал.

– Мне нужно точное направление, – сказал он. – По карте.

Санти снова заткнул бутылку с греческим огнем, отдал ее Глен, а затем вытащил карту со специальной полки в задней части помещения. Санти развернул карту на столе и прочел координаты. Лицо рулевого не могло обманывать, подумала Халила, когда подошла и приставила нож к его горлу.

– Меняй курс, иначе я тебя убью, – сказала она очень тихо лишь ему. – Знаю, ты думаешь об этом. Не надо. Вы все можете выжить. Анита возьмет вину на себя, и никого из вас не накажут. Ты мне веришь?

– Да, – сказал он. – Я доставлю вас в Кадис.

– Тогда нам не о чем спорить, – сказала она и отпустила его. Облегчение, которое отразилось на его лице, когда Халила отошла в сторону, наблюдая, доказало, что он не лгал. – Салам алейкум [7], брат.

– Алейкум салам, – ответил он, настороженно кивнув.

– Друзей находят в самых неожиданных местах, – заметил Дарио. Он подошел к Халиле, и она заметила, что сейчас Дарио совсем не выглядит болезненным, что хорошо. Теперь он, похоже, переносил корабельную качку куда легче. – Как ты узнала, что он мусульманин?

– Моряк без татуировок?

– О. Я и забыл. Татуировки – это харам [8].

– Да, – согласилась Халила. – Но помимо этого он повторял шахаду [9], пока Санти держал бутылку. На случай, если умрет.

– Шахада?

– Исповедание веры.

– И пока происходило не пойми что, ты додумалась заметить. – Дарио не произнес свои слова как вопрос. – Если честно, цветочек, порой я нахожу тебя очень пугающей.

– И хорошо, – сказала она и потянулась, чтобы поцеловать его в щеку, лишь скромно и мягко коснуться губами его кожи. – Тебе очень надо помыться. Ты пахнешь как смерть.

– Купание подождет, пока я не удостоверюсь, что ни один из наших замечательных новых друзей не пырнет меня ножом в ванне, – сказал он. – Томас? Думаю, ты уже можешь отпустить бедную девочку.

– Ой, – сказал Томас, будто позабыв об Аните. – Прости. – Он ее отпустил, и Халила заметила, что несмотря на ярость, с которой он держал Аниту, у той на шее даже не осталось красных следов.

А еще, что даже важнее, Анита не выглядела разозлившейся.

– Спасибо, что не раздавил меня, – сказала Анита. – Полагаю, я этого заслуживала.

– Прежде чем мы начнем этот разговор, пожалуйста, скажи своему капитану, что я человек слова, – произнес Санти. – И лучше бы ему сдержать свои клятвы, потому что бутылка будет у меня наготове, пока мы не сойдем с корабля.

– Здесь главный не он, капитан Санти. А я. И я говорю вам, что мы договорились. Корабль отправляется в Кадис. И, что бы ни случилось после, я возьму на себя всю ответственность за гнев отца. – Анита, как подумала Халила, была рада. Она ждала возможности изменить свое решение.

И именно такую возможность они ей и предоставили. «Мы все пешки в игре», – подумала Халила, но была не против. Дочь Красного Ибрагима шла по опасному пути, однако шла смело. Пусть гордится теми победами, какими может.

Их собственных побед придется ждать дольше.

Когда они поплыли дальше, шторм, кажется, немного утих. «Воля Аллаха», – подумала Халила, хотя и понимала, что у него слишком много забот, чем ветер и гнев, ниспосланные в их сторону. Их успех или поражение будут зависеть от их собственных стойкости, удачи и ума.

И убедительных угроз Санти.

– Проваливайте с мостика, – заявил капитан корабля. – Я выполняю указы своей госпожи. Я доставлю вас в целости и сохранности туда, куда вы направляетесь. Но мостик мой.

– С этого самого момента придется считать меня частью экипажа, – сказал Санти и развернул одно из встроенных складных сидений. – Я буду тут до тех пор, пока мы в целости и сохранности не пришвартуемся в порту, потому что даже если я доверяю словам дочери Красного Ибрагима, я не доверяю вам.

– Он остается, как и все мы, – сказала Халила и устало уселась в углу. Теперь ее трясло, она вся промокла насквозь, и та порция адреналина, что помогла ей пережить все произошедшее, оставила нездоровое послевкусие. Теперь, когда кризис миновал, она не могла не вспоминать о том, что убила сегодня двоих людей.

Халила закрыла глаза и начала молиться за их души, пока корабль нес их к берегам Испании, где их ждала неизвестность.

Записки

Текст отчета Томаса Кваллса, начальника тюрем, направленного руководителю отдела Артифекс. В Кодексе не значится, помечено как личная корреспонденция

Я приложил последнюю часть непосредственной расшифровки допросов профессора Кристофера Вульфа. Вам нет смысла тратить свое время на их чтение; в его ответах нет разнообразия, какими бы инструментами мы ни пользовались. Ныне он вообще мало говорит.

Как я и говорил Вам шесть месяцев назад, полагаю, что из этого заключенного мы давно вытащили всю полезную информацию касательно его изобретений, работ, исследований и всех до единого сообщников, которые могли быть вовлечены в разработку обсуждаемого нами механизма. Он уверенно заявляет, что капитан Никколо Санти не имеет ни малейших знаний относительно машины и не ответственен за изобретение, создание или использование механизма, и на деле никогда не видел подобного, а также ему даже не сообщали о ее существовании. Как я Вам и говорил, я не считаю, что убийство капитана армии стоит хлопот.

Не знаю, почему Вы так ненавидите этого Вульфа, однако могу заверить Вас, что если Ваш план заключался в том, чтобы сломить его волю, то мы давно этого добились. Вы уничтожили его изобретение, уничтожили его исследования. Изъяли все письменные работы из библиотечных архивов. Вы сделали все, разве что не убили его, и это даже не великодушно. Я, как Вы осведомлены, человек не милосердный и не нежный; долго я бы не смог выполнять эту работу, если бы располагал подобными прекрасными качествами.

Так что поймите меня, когда я говорю, что с меня достаточно. Я не стану причинять этому заключенному больше боли.

Всему есть пределы, и он их достиг. Как, на удивление, и я.

Посему я лично отпустил профессора Вульфа, сам встретился с Верховным архивариусом и объяснил ему свое решение. Верховному скрывателю также сообщили. Скрыватель не был этому рад, но согласился – учитывая мои обширные знания о других заключенных, которые содержатся в тюрьмах под Римом, – позволить мне сделать этот маленький, почти бессмысленный жест доброй воли. Или, по крайней мере, он меня не остановил вопреки своему гневу.

Оставьте Вульфа в покое, Артифекс.

Я покинул свою должность, и Вы никак не можете меня наказать. Я проведу пенсию в комфорте и богатстве. Однако буду следить, и обещаю Вам, что если Кристофера Вульфа вновь схватят, я предприму меры и сделаю все, чтобы Вы жалели о своем решении до конца своих дней.

Мы оба знаем, как глубоко пролегает в нашей любимой Библиотеке гниль. И если мне придется сделать это достоянием общественности… я сделаю.