Батлерианский джихад

* * *

Агамемнон не стремился поскорее увидеть Омниуса. Прожив на свете больше тысячи лет, генерал кимеков научился быть терпеливым.

Таким же терпеливым, как машины.

После тайного совещания у красного карлика Агамемнон и его титаны совершили межзвездное путешествие и через два месяца достигли Коррина. Флот роботов прибыл туда на несколько дней раньше, доставив с собой изображения эпизодов битвы, полученные следящими камерами. Всемирный разум уже знал о поражении. Всемирному разуму оставалось только высказать претензии и наложить взыскания, особенно на Агамемнона, который командовал экспедицией.

Посадив корабль на площадку, залитую беспощадным ярким светом гигантской звезды Коррина, генерал-кимек выставил наружу свою сенсорную сеть, чтобы оценить обстановку. Омниус, как всегда, ждет вернувшихся с задания подчиненных.

Кто знает, может быть, на этот раз всемирный разум примирится с поражением?

Агамемнон понимал, что это пустые надежды. Всепроникающий разум не может реагировать на происходящее по-человечески.

Прежде чем выйти из корабля, генерал титанов выбрал себе подходящий корпус. Для этого вполне подходил обтекаемый кожух небольших размеров, в котором помещались емкость с мозгом и система жизнеобеспечения, соединенная с остовом тележки. Кимек выбрался на вымощенную гладкими плитами мостовую и поехал по бульварам под огромным оком висевшего в небесах красного гиганта. Немилосердный, знойный ярко-красный свет заливал мощеные улицы и белые фасады домов.

Много тысячелетий назад звезда этой системы расширилась до таких размеров, что поглотила планеты, обращавшиеся на ближайших к ней орбитах. Сам Коррин когда-то был замерзшим отдаленным миром, но после расширения красной звезды он получил столько тепла, что стал пригодным для обитания.

После того как лед атмосферы растаял, а снежные моря выкипели, поверхность планеты превратилась в огромную, выжженную солнцем сланцевую равнину, на которой Старая Империя, отличавшаяся в те дни большей амбициозностью, основала колонию. Большинство экосистем было завезено сюда извне, но даже теперь, по прошествии тысяч лет, Коррин казался незаконченной планетой, на которой не хватало важных экологических систем, превративших бы ее в процветающую планету. Омниусу и его независимому роботу Эразму Коррин нравился за свою новизну и за то, что этот мир не был отягощен древней историей.

Агамемнон катился по улицам, а над ним вился электронный наблюдатель, приставленный к нему, как сторожевой пес. С помощью наблюдательных мониторов и громкоговорителей всемирный разум мог общаться с Агамемноном независимо от того, в какой точке Коррина он находился. Однако Омниус настоял на том, чтобы принять генерала кимеков в роскошном центральном павильоне, выстроенном силами людей-рабов. Покаянное паломничество было частью наказания Агамемнона за салусанский провал. Могущественный компьютер понимал концепцию господства и подчинения.

Электропроводящая жидкость в мозговой емкости Агамемнона посинела от напряжения, пока тот готовился к жестокому допросу с пристрастием. Подвижное тело кимека прокатилось под высокими арками, положенными на покрытые орнаментом колонны из светлого металла. Эксцентричный и серьезный робот Эразм скопировал проявления человеческого тщеславия, знания о которых почерпнул в исторических анналах старых земных империй. Огромные ворота должны были вызывать у посетителей благоговейный трепет, хотя Агамемнон сомневался, что Омниус когда-либо задумывался о таких пустяках.

Генерал кимеков остановился посреди внутреннего двора. Из расщелин в стенах били струи фонтанов. Ручные воробьи вили гнезда под карнизами и на капителях колонн. Внутри двора были расставлены терракотовые вазоны, в которых распускали свои роскошные лепестки алые лилии.

– Я прибыл, лорд Омниус, – доложил Агамемнон через голосовой синтезатор. Пустая формальность. Наблюдательные камеры следили за ним с момента выхода из корабля. Он принялся ждать.

В огромных, гулких залах павильона не было видно Эразма с его зеркальным лицом. Омниус хотел призвать к порядку своего генерала в отсутствие независимого и надоедливого робота. Хотя Эразм воображал, что понимает и разделяет человеческие эмоции, Агамемнон очень сильно сомневался, что эксцентричная машина способна проявить хотя бы проблеск сочувствия.

Из дюжины громкоговорителей раздался мощный голос, похожий на голос разгневанного божества. Нет сомнения, что этот эффект был намеренным.

– Вы и ваши кимеки потерпели неудачу, генерал.

Агамемнон уже знал, как будет проходить этот разнос, впрочем, знал это и Омниус. Конечно, всемирный разум уже отрепетировал разговор. Что ж, надо продолжить этот ритуальный танец.

– Мы упорно сражались, но не смогли добиться победы, лорд Омниус. Проявили неожиданную ярость в обороне, и как это ни поразительно, но они сознательно пожертвовали городом, но не допустили выключения защитных полей. Как я уже не раз говорил вам, дикий тип человека очень опасен своей непредсказуемостью.

Омниус ответил не раздумывая:

– Вы также не раз говорили мне, что кимеки намного превосходят своими качествами этих червей, так как соединяют в себе преимущества машины и человека. Так скажите мне, каким образом вы не сумели преодолеть оборону этих необученных и нецивилизованных тварей?

– В какой-то момент я действительно допустил ошибку. Люди раскрыли нашу действительную цель раньше, чем мы предполагали.

– Ваши силы сражались без достаточного упорства, – проговорил Омниус.

– Во время сражения были уничтожены шестеро неокимеков. Гладиаторский корпус кимека Ксеркса был настолько изуродован, что он едва сумел уйти на взлетной капсуле.

– Это так, но ваши остальные кимеки уцелели. Двадцатипроцентные потери не означают, что вы бились до последнего солдата.

Во дворе чирикали воробьи, которым не было никакого дела до напряженного разговора между Омниусом и его главнокомандующим.

– Вы должны были пожертвовать всеми своими кимеками для достижения главной цели – уничтожения разрушающего защитного поля.

Агамемнон был счастлив, что теперь не может отобразить на несуществующем лице человеческие эмоции, которые Омниус мог как-то истолковать.

– Лорд Омниус, кимеки – это незаменимые индивидуальности в отличие от ваших мыслящих роботов. По моим оценкам, риск потери ваших наиболее важных титанов не мог быть оправдан захватом незначительной планеты, зараженной диким видом людей.

– Незначительной? До того как отправиться в эту экспедицию, вы сами подчеркивали важность Салусы Секундус для Лиги Благородных. Вы утверждали, что падение планеты приведет к полному крушению свободного человечества. Вы, именно вы руководили экспедицией.

– Но стоит ли сама Лига уничтожения ваших самых ценных титанов? Мы создали вас, установили основы синхронизированных планет. Титанов нельзя использовать как обычное пушечное мясо.

Агамемнону было интересно, как всемирный разум отреагирует на такую рационализацию. Возможно, он пошлет титанов на убой, чтобы завоевать и уничтожить дикий вид человечества. Омниус планирует обходной маневр, чтобы преодолеть удушающий программный запрет Барбароссы.

– Позвольте мне обдумать этот вопрос, – сказал Омниус. На экранах стен павильона появились сцены битвы за Зимию. – Хретгиры оказались умнее, чем вы предполагали. Они распознали ваши цели. Вы сделали ошибку, полагая, что ваши кимеки будут способны легко прорвать их оборону.

– Да, я ошибся в расчетах, – признал Агамемнон. – У людей оказался умный командир. Его неожиданные и нестандартные решения позволили им построить успешную оборону. По крайней мере нам удалось пощупать их разрушающую систему защитных полей.

Объяснения Агамемнона стремительно вырождались в рационализации и извинения. Омниус анализировал и отбрасывал их одно за другим, унижая и оскорбляя титана.

В тихом дворике цвели цветы и пели птицы. Капли фонтанных струй, разбиваясь о плиты двора, издавали мелодичные звуки, добавляя новые штрихи к природной гармонии. Агамемнон с трудом сдерживал ярость. Даже его чувствительное к изменениям потока нервных импульсов механическое тело не выказывало никаких признаков возбуждения. Всего тысячу лет назад он и его товарищи титаны контролировали эти проклятые мыслящие машины. Мы породили тебя, Омниус, мы тебя и убьем.

Ясновидящему Тлалоку и его группе мятежников удалось за считанные годы покорить сонную и дряхлую Старую Империю. Но Омниус и его мыслящие машины оказались более достойными противниками. Они никогда не спали и всегда были начеку. Но даже машины совершают ошибки. Агамемнону надо просто использовать их.

– Что-нибудь еще, лорд Омниус? – перебил Агамемнон излияния всемирного разума. Дальнейший спор был абсолютно бесполезным и бесцельным. Кроме всего прочего, машины всегда жаждут эффективности и ничего больше.

– Я выдам вам следующий набор инструкций, Агамемнон. – Голос Омниуса раздавался поочередно из разных громкоговорителей, создавая впечатление, что всемирный разум находится сразу везде. – Я отправляю вас и ваших титанов обратно на Землю. Вы присоединитесь к Эразму, который намерен продолжить изучение свойств плененного нами человечества.

– Как прикажете, лорд Омниус.

Агамемнон был удивлен, но не показал этого всемирному разуму. Земля. Это очень дальнее путешествие.

– Мы придумаем другой способ истребить этот рассадник человечества. Титаны существуют только для того, чтобы служить вам, лорд Омниус.

В этом проявилось одно из преимуществ человеческих свойств Агамемнона над машинной сутью всемирного разума. Хотя всемирный разум располагал огромным объемом памяти, заполненной самыми разнообразными данными, Омниус был не в состоянии распознать самую простую и элементарную ложь.