Батлерианский джихад

* * *

В награду за окончание работ по сооружению и установке гигантской статуи Аякса в рекордные сроки и в трудных условиях Иблис Гинджо получил четыре дня дополнительного отпуска. Даже надзиравшие над общим ходом работ неокимеки были рады и очень довольны начальником строительной команды рабов, избавившим их от гнева Аякса. Перед отъездом Иблис побеспокоился о том, чтобы его рабы получили те блага, которые он им пообещал; это было неплохое вложение на будущее, и Иблис знал, что в следующий раз они будут работать для него еще прилежнее.

Получив отпускные документы от своих хозяев, Иблис укатил из города в гористую пустыню, изборожденную трещинами – напоминанием о некогда происшедшей здесь грандиозной битве. Доверенные люди имели в виде преимуществ особые привилегии и свободы, например, шанс получить награду за хорошо выполненную работу. Мыслящие машины сомневались, что Иблис сбежит: идти ему было некуда, а улететь на другую планету он не мог, так как только на Земле у него была пища и крыша над головой.

В действительности же у Иблиса на уме был вовсе не отдых, а паломничество.

Иблис оседлал коренастое животное, мула, специально выведенного в генных лабораториях для тяжелой работы еще в те, давно минувшие, дни, когда Землей правили люди. Уродливое животное имело огромную голову, развесистые уши и могучие столбообразные ноги, очень выносливые, но не предназначенные для быстрого бега. От мула пахло, как от куска свалявшегося меха, вымоченного в сточных водах.

Мул терпеливо взбирался по узкой извилистой дорожке. Иблис не был здесь много лет, но отлично помнил дорогу. Такие места не забываются. В прошлом его визиты в монастырь к когитору Экло были проявлением чистого любопытства. На этот раз ему были нужны совет и поддержка.

После получения анонимного призыва к бунту Иблис задумался о других недовольных людях, готовых сопротивляться неограниченной власти Омниуса. Всю свою жизнь Иблис провел среди рабов, влачивших жалкое существование под тяжким игом мыслящих машин. Он никогда не пытался взглянуть на себя со стороны, никогда не мог себе представить, что где-то может быть иная жизнь. После тысячелетнего рабства никакие перемены к лучшему не казались возможными.

Теперь, после тяжких раздумий, Иблис хотел верить, что среди покоренного населения Земли существуют ячейки недовольных, а может быть, такие ячейки существуют и на других планетах Синхронизированного Мира. Это могли быть разрозненные группы, мечтавшие о реванше, о завоевании утраченной когда-то свободы.

Если мы способны воздвигать такие исполинские монументы, то неужели мы не сможем их низвергнуть?

Эта мысль воспламенила долго дремавшее чувство возмущения, направленного против Омниуса, роботов, а в особенности кимеков, которые, казалось, затаили злобу на весь род человеческий. Но прежде чем убедиться в том, что полученное им послание не просто плод чьей-то больной фантазии, надо было провести частное расследование. Иблис прожил так долго и пользовался таким комфортом только потому, что проявлял осторожность, осмотрительность и покорность. Расследование надо было провести так, чтобы ни одна машина не догадалась о его истинных намерениях.

Чтобы получить ответы на мучившие его вопросы, не было более подходящего человека, нежели когитор Экло.

Много лет назад Иблис служил в вооруженной команде по поимке рабов. Команда гонялась за немногими, впавшими в заблуждение людьми, которые бежали из городов в горы, не имея в своем распоряжении ни карт, ни средств к существованию, ни еды. Среди рабов распространялись нелепые, ни на чем не основанные слухи о том, что они могут найти убежище в политически нейтральных монастырях когиторов. Глупость, если учесть, что склонные к медитации и отделенные от физических тел мозги были способны лишь изолировать себя и заниматься анализом эзотерических мыслей. Когиторам не было никакого дела до эпохи титанов, восстаний хретгиров или созданного всемирным разумом Синхронизированного Мира. Когиторы не желали, чтобы им мешали мыслить, и только поэтому мыслящие машины относились к ним со снисходительной терпимостью.

Когда Иблис и его команда однажды окружили уединенный монастырь в скалистых горах, Экло выслал своих людей для того, чтобы те вывели рабов из их укрытия. Беглецы неистово проклинали когитора, но Экло оставался безучастен и глух к их воплям. Иблис и его вооруженные подчиненные увели рабов в город для «энергичного перевоспитания», а их предводителя сбросили с высокой скалы в пропасть.

И вот теперь упрямый мул карабкался по осыпающейся под его копытами каменистой горной тропе. Постепенно Иблис стал различать очертания отчасти скрытых туманной дымкой высоких башен монастыря – внушительного массивного здания из серого камня. Окна горели то красным, то синим светом, отражая настроение великого размышляющего разума.

В школе доверенных людей Иблис узнал, кто такие когиторы, последователи примитивной религии, которую до сих пор исповедовали отдельные группы рабов. Омниус оставил попытки раздавить этих людей, хотя всемирный разум не понимал и не признавал никаких суеверий и ритуалов. Задолго до завоевания Земли мыслящими машинами Экло отделил свой головной мозг от тела и посвятил освобожденный разум анализу и интроспекции. Планируя широкомасштабное порабощение человечества, титан Юнона приблизила к себе Экло в качестве своего персонального советника, требуя от него ответов на разные вопросы. Не проявляя никакого интереса к тому, как будут использованы ответы, и не принимая ни одну из сторон, Экло дал ответы, которые помогли титанам захватить власть над миром. Тысячу прошедших с тех пор лет Экло безвыездно провел на Земле. Его всепоглощающей страстью стал синтез полного понимания законов, управляющих Вселенной.

Добравшись по тропинке до основания каменной башни, Иблис внезапно увидел, что его окружила дюжина каких-то фигур в накидках, вооруженных древними пиками и утыканными шипами дубинами. Накидки были темно-коричневыми, кроме того, на людях были надеты белые священнические стихари. Один из помощников когитора схватил мула Иблиса за уздцы.

– Уезжай отсюда, мы не предоставляем убежища.

– Я не ищу его. – Иблис посмотрел на людей. – Я пришел, чтобы задать когитору Экло один вопрос.

С этими словами он спешился, стараясь околдовать монахов своим чарующим обращением и искренностью. Он уверенно направился к высокой башне, оставив монахов стеречь своего мула.

– Когитор Экло погружен в свои мысли, и его не надо тревожить, – крикнул вслед Иблису один из монахов.

Иблис непринужденно рассмеялся.

– Когитор думает уже тысячу лет. Он может поэтому выкроить несколько минут, чтобы выслушать меня. Я уважаемый доверенный человек. И если я дам ему информацию, которая ему пока не известна, ему будет над чем задуматься в ближайшую сотню лет.

Что-то ворча себе под нос, несколько монахов последовали за Иблисом вверх по широким ступенькам. Однако как только он дошел до сводчатой арки входа, дорогу ему преградил еще один широкоплечий монах. Мышцы его толстых рук и груди превратились в жир, а глаза тускло смотрели сквозь щелочки заплывших салом глазниц.

Иблис заговорил с ним ласковым убеждающим тоном:

– Я уважаю знания, усвоенные когитором. Я не стану попусту занимать его время.

Скептически нахмурившись, монах поправил белый стихарь и произнес:

– Ты ведешь себя довольно дерзко, и когитору будет любопытно выслушать твои вопросы.

Проверив, нет ли у посетителя оружия, монах продолжил:

– Меня зовут Аким. Иди за мной.

Великан повел Иблиса по узкому каменному коридору и вывел на крутую винтовую лестницу. Пока они шли, Иблис сказал:

– Я был здесь раньше, мы преследовали бежавших рабов…

– Экло помнит об этом, – перебил гостя Аким.

Они пришли на самый верх, в маленькую круглую комнату, находившуюся в венце башни. Плексигласовый контейнер с головным мозгом когитора стоял на алтарной подставке у окна. За окном завывал ветер, крутя туманные завихрения. Окно подсвечивалось мерцающим небесно-голубым светом. Оставив другого монаха за дверью, Аким подошел к прозрачной емкости с мозгом и какое-то время молча постоял, почтительно на нее глядя. Сунув руку в один из своих потайных карманов, Аким дрожащими пальцами извлек оттуда свернутую полоску бумаги, пропитанную черным порошком. Монах положил полоску в рот и подождал, когда она растворится. Глаза его закатились, словно Аким впал в экстаз.

– Семута, – сказал он Иблису, – это вещество, которое получается при сжигании элаккского дерева, которое доставляют сюда контрабандой. Это вещество помогает мне исполнять мой долг. – Сохраняя на лице выражение полнейшей безмятежности, он положил обе руки на гладкую крышку емкости и произнес ритуальную фразу: – Я ничего не понимаю.

Оголенный мозг в голубоватой электрожидкости начал пульсировать, ожидая продолжения контакта.

С благостной улыбкой монах сделал глубокий вдох и просунул пальцы сквозь отверстие в крышке емкости, погрузив их в питательную жидкость. Вязкая среда, в которую был погружен мозг, впиталась в поры и начала действовать на нервные окончания. Выражение лица Акима изменилось, и он заговорил.

– Экло хочет знать, почему ты не задал свой вопрос в прошлый раз, когда был здесь.

Иблис не знал, к кому ему обращаться – к медиуму или непосредственно к когитору, поэтому он решил смотреть в пространство между ними.

– В то время я не понимал, что в этой жизни является важным и значительным. Теперь у меня появился вопрос, ответ на который мне очень хотелось бы узнать от тебя. Никто другой не сможет дать объективного и непредвзятого ответа.

– Не бывает суждений или мнений, которые были бы полностью объективными. – Великан монах говорил ровным бесстрастным тоном. – В мире не существует ничего абсолютного.

– Ты менее всех связан какими-либо условностями, поэтому я и обращаюсь к тебе.

Алтарная подставка сдвинулась с места и покатилась по невидимым рельсам к другому окну. Монах, не вынимая руку из жидкости, последовал за когитором.

– Задавай свой вопрос.

– Я всю жизнь работал, сохраняя верность кимекам и мыслящим машинам, – начал Иблис, тщательно подбирая слова. – Но недавно я получил письмо, в котором сказано, что на Земле, возможно, существуют группы сопротивления. Я хочу знать, можно ли верить такому сообщению. Существуют ли на Земле люди, которые хотят сбросить иго нынешних правителей и обрести свободу?

Наступил момент, когда монах уставился в пространство невидящим взглядом и застыл в молчании. Был ли это эффект семуты или монах испытывал мощное воздействие со стороны философствующего мозга, Гинджо не понял. Иблис надеялся, что мозг не станет размышлять слишком долго. Наконец Аким произнес звучным глубоким голосом:

– Нет ничего невозможного.

Иблис попытался задать вопрос несколькими различными способами, искусно перестраивая фразы и выбирая другие слова. Он не хотел открывать, зачем ему надо знать о существовании подпольных ячеек – для того ли, чтобы уничтожить их, или для того, чтобы присоединиться к ним. Однако каждый раз Иблис получал один и тот же загадочный ответ.

Собрав все свое мужество, он все же решился:

– Если такая широко разветвленная тайная организация существует, то есть ли у нее шансы на успех? Можно ли на деле положить конец владычеству мыслящих машин?

На этот раз когитор думал намного дольше, словно сравнивая значение разных факторов, влияющих на исход. Когда из уст одетого в темную накидку монаха прозвучал тот же ответ, произнесенный более зловещим тоном, создалось такое впечатление, что в ответе содержится более глубокое значение.

– Нет ничего невозможного.

После этих слов монах Аким извлек руку из емкости с мозгом Экло, говоря этим, что аудиенция окончена. Иблис низко поклонился и рассыпался в благодарностях. Выходя из монастыря, он почувствовал, что мысли его пришли в полное смятение.

Спускаясь верхом на муле по крутой горной тропинке, испуганный, но воодушевленный надсмотрщик за рабами решил, что пойдет другим путем, если не сумеет найти членов группы сопротивления.

Он поищет подходящих людей в преданных ему командах рабов и сам создаст ячейку сопротивления.