Дьявол и Ангел

4

— Когда же я, наконец, познакомлюсь с твоим Саймоном? — поинтересовалась Лили Стенфред, когда она и Анжелика ехали верхом по Гайд-парку.

— Предполагается, что сегодня днем он придет на чай, — улыбнулась Анжелика, а затем вздохнула.

— Что такое?

— О, я просто думаю. Если я смогу выдержать общество моих нудных родителей еще в течение девять месяцев, то стану свободной.

— И что тогда? — улыбнулась Лили.

Анжелика взмахнула рукой.

— Я смогу делать все, что пожелаю! Никто не станет сокрушаться по поводу того, что я испорчу пол или мебель, если я подберу беспризорную собаку, или кошку, или… лису; никто не заявит мне, что я испорчу свою репутацию, если захочу прогуляться в своем саду без шляпки или босиком; никто не будет противоречить, если мне понравится облезлое старое кресло в утренней комнате, и я не захочу отправлять его на чердак.

— Силы небесные, Энджел, это звучит так, словно ты хочешь стать краснокожим индейцем.

— Верно, ну, я, конечно же, не хочу ни с кого снимать скальп, — ответила Анжелика, а затем рассмеялась. — Я только имела в виду, что будет приятно самой принимать решения, когда никто не станет диктовать, что для меня самое лучшее.

— До тех пор, пока это будет одобрять Саймон, — заметила ее подруга.

— О, конечно же.

Энджел улыбнулась Лили. Если бы ее подруга была бы здесь в начале лета, то ее очень легко могли бы признать событием Сезона. Мягкая и элегантная Лили Стенфред обладала светлой кожей, голубыми глазами, нежными, как у ягненка, а ее волосы цветом напоминали…

— Пыльцу, усеивающую лепестки гордых примул, — просюсюкал чей-то голос, и Энджел, вздрогнув, обернулась.

Персиваль Элкотт и его брат, Артур, приближались к ним.

Энджел съежилась, потому что хотя она и сумела пережить этот Сезон, проведя меньше дюжины танцев с обоими братьями, девушка считала, что даже это количество было чрезмерным.

— Прошу прощения?

— Я сказал, миледи, что светлые локоны вашей изящной компаньонки по цвету в точности напоминают пыльцу, усеивающую лепестки гордых примул, — повторил Персиваль, устремив слегка близорукий взгляд на Лили.

Энджел весело посмотрела на свою подругу.

— Лили, могу я представить тебе мистера Персиваля и его брата, мистера Артура Элкотта? Господа, мисс Лили Стенфред, дочь лорда Стенфреда.

— Я рада встрече с вами, — немного неуверенно кивнула Лили.

— Мисс Стенфред, — в ответ произнес Артур. — Какое удовольствие.

— Я — поэт, знаете ли, — заявил Персиваль, приподнимая монокль, чтобы через него изучить Лили бледно-голубым глазом.

— Я могла бы немедленно догадаться об этом, — вмешалась Энджел, пытаясь удержаться от смеха. Она почти не ощущала за собой никакой вины из-за облегчения, что Персиваль нацелился на Лили, а не на нее. Еще два всадника приблизились к ним, и приветственная улыбка на губах девушки стала еще более веселой, когда она узнала второго наездника. Возможно, сегодня вечером она получит шанс представить Эббонли следующей вероятной невесте.

— Энджел, — поприветствовал ее Саймон Тальбот, натянув поводья. — Ты прекрасно выглядишь, как и всегда.

— Леди Анжелика, — эхом отозвался Джеймс Фаринг, с любопытством глядя на нее, когда та не смогла скрыть улыбку.

Он сидел верхом на невероятно великолепном жеребце, которого она когда-либо видела, угольно-черном арабском гиганте с длинной гривой и пышным, изогнутым хвостом. Девушка забыла, что маркиз был знаменит не только своей скандальной репутацией, но и как знаток лошадей.

— Не думаю, что я имел удовольствие быть представленным, — через мгновение произнес маркиз, бросая взгляд на Лили.

— Так же, как и я, — прошептал Саймон, и коленями направил вперед своего гнедого мерина, Адмирала. — Простите мою дерзость, но вы должно быть мисс Стенфред.

Лили улыбнулась и вложила ладонь в протянутые пальцы Саймона.

— Мистер Саймон Тальбот, я полагаю.

Улыбаясь, Саймон поднес ее руку к губам.

— Никто иной. Как прошла ваша поездка в Лондон?

— Весьма приятно, мистер Тальбот. Благодарю вас.

— Саймон, пожалуйста, — попросил Саймон, и Лили кивнула.

— Благодарю вас, Саймон.

— Не обращай на нас внимания, Саймон, — сухо проговорил маркиз.

Саймон пришел в себя.

— Извините. Джеймс, это очаровательная подруга Энджел, мисс Лили Стенфред, мистер Персиваль Элкотт и мистер Артур Элкотт. Мадам, джентльмены, Джеймс Фаринг, маркиз Эббонли.

— Милорд, — отозвался Персиваль, покрутив пальцами в воздухе в странном подобии салюта.

— Послушайте Эббонли это, правда, что вы спасли жизнь Веллингтона в Бельгии? — спросил Артур, а затем умолк, когда стало очевидно, что его игнорируют.

Энджел искоса посмотрела на Эббонли и обнаружила, что он обменивается любезностями с Лили, и с неудовольствием нахмурилась. Ее подруга была неподходящей партией для Дьявола. А теперь, когда он занят поисками жены, нельзя было предсказать, что может случиться.

Девушка пыталась решить, как вмешаться, когда обрывок бумаги прошелестел по траве. Увидев это, ее кобыла шарахнулась в сторону и заржала. Привыкшая к непостоянству этой серой лошадки, Энджел наклонилась вперед и натянула поводья. До того, как она успела это сделать, чья-то рука схватила уздечку и опустила кобылу вниз.

— Отпустите! Я сама могу справиться, — воскликнула она, поднимая взгляд, чтобы увидеть маркиза, не спускающего с нее глаз, так близко, что до него можно было дотронуться.

Он повиновался, разжав руку, но не отодвинулся.

— Я так и понял. У вас отличная посадка, миледи.

До того, как она смогла ответить, Персиваль решил, что настало время внести свои два пенса.

— Эта кобыла слишком непредсказуема для леди, — чопорно заметил он.

— Леди Анжелика управляет ею достаточно хорошо, — возразил ему маркиз.

— Небо вовсе не непредсказуемая, — запротестовала Энджел, бросив сердитый взгляд на Персиваля. — Она энергичная, не то, что тот полумертвый упряжной мул, на котором вы сидите верхом.

— Энджел, — упрекнул ее Саймон.

Маркиз коротко рассмеялся, смех ещё искрился в его глазах, когда он встретился с ее раздраженным взглядом. Девушка уже начала решать, как взять обратно только что произнесенные слова, но когда она посмотрела на веселое выражение его красивого лица, то эта идея, как и ее раздражение, испарились.

— Небо? — сдерживая смех, спросил он, приподняв бровь.

Персиваль, кипящий от негодования из-за оскорбления своей лошади, опять кивнул головой.

— Снова в высшей степени неуместно.

— Как вы назвали своего… коня? — поинтересовался маркиз.

Персиваль вспыхнул.

— Ланселот, — надменно ответил он.

— Ах, это в самом деле благородное прозвище.

Энджел наслаждалась этой беседой. Любой, кто так же, как и она, считал Персиваля Элкотта записным щеголем, и имел достаточную смелость, чтобы указать ему на это, был определенно ценным союзником.

— А как вы назвали его? — спросил Элкотт, указывая на громадного жеребца маркиза.

— Демон, — быстро ответил Эббонли.

Анжелика хихикнула, но замолчала, когда оба мужчины взглянули в ее сторону. Один взгляд был бледно-голубым и покровительственным, а другой — изумрудным и грешно веселым. Она откашлялась, решив действовать.

— Сегодня вечером будет концерт у графини Бофор. Лили и ее мать собираются посетить его вместе со мной и мамой. — Девушка повернулась к Саймону. — Будете ли вы оба там присутствовать?

Саймон быстро взглянул на маркиза, который пожал плечами.

— Это звучит довольно сносно. Почему бы и нет?

Энджел улыбнулась.

— Почему бы и нет, в самом деле?

Остаток дня казался нескончаемо длинным, и даже после того, как она вошла в гостиную графини Бофор вместе со своей матерью, Лили и леди Стенфред, Энджел с трудом заставляла себя замедлять шаг. Большинство гостей уже прибыли и толпились возле входа в музыкальную комнату, но Саймон и маркиз все еще не появились. Поскольку Эббонли был единственной причиной, её желания посетить этот вечер, то девушка чувствовала себя очень рассерженной.

Наконец два джентльмена появились на вершине лестницы. Неожиданное присутствие маркиза немедленно заставило всех остальных гостей, в большинстве своём — женщин, перешептываться. Как только графиня Бофор заметила Эббонли, она тут же рассталась с леди Эндрюс и протиснулась через толпу, чтобы поприветствовать его. У двух джентльменов ушло несколько минут, чтобы добраться до компании Анжелики, и она улыбнулась, большей частью от облегчения, когда Саймон подошёл к ней.

— Энджел, — поприветствовал ее молодой человек, коснувшись губами костяшек ее пальцев. — И мисс Стенфред, — улыбнулся он, повторив галантный жест. — Добрый вечер, леди.

— Я и не представлял себе, что эти приемы так популярны, — заметил маркиз, в свою очередь, взяв руку девушки.

— Графиня предлагает чрезвычайно приятное угощение, — пояснила Энджел, вполголоса, и тот усмехнулся.

— Так вот в чем секрет. Я подумал, что все это, должно быть, из-за музыки.

Анжелика посмотрела в другой конец зала и увидела, что другой гость, которого она ждала, тоже прибыл.

— Мама, — произнесла она. — Извини меня на минуту. Лорд Эббонли попросил меня представить его кое-кому.

Камелия Грэм с трудом удержалась от хмурого взгляда.

— Концерт должен начаться в любой момент, дорогая, так что, пожалуйста, поторопись, — неохотно согласилась она.

Маркиз с любопытством смотрел на Анжелику, но достаточно охотно последовал за ней.

— Моя будущая невеста? — шепотом поинтересовался он.

— Она отвечает всем вашим требованиям, — ответила Энджел.

— Мисс Пичли?

Высокая молодая женщина, прислонившаяся к одной из стен и казавшаяся откровенно скучающей, повернула голову.

— Да, леди Анжелика? — отозвалась брюнетка, коснувшись остриженных по моде локонов.

— Могу я представить вам Джеймса Фаринга, маркиза Эббонли? Милорд, мисс Эстер Пичли.

— Мисс Пичли, — весело поздоровался Эббонли, потянувшись к ее пальцам в своей обычной дерзкой манере.

Мисс Пичли повернула запястье так, чтобы вместо этого пожать его руку.

— Эббонли, — ответила она. — Не знала, что вы посещаете концерты.

— О, я всегда наслаждаюсь чем-то новым, — произнес он, бросая подозрительный взгляд на Анжелику. — Ваше имя кажется мне немного знакомым.

— Неужели? Возможно, вы читали одну из моих статей. Я — сторонница освобождения женщин.

— Ах, — прошептал маркиз. — Освобождения от чего, могу я спросить?

— От мужчин.

— От подчинения мужчинам или от присутствия мужчин как вида? — любезно поинтересовался Джеймс. Его губы дрогнули, и Анжелика подумала, что он, должно быть забавляется. Она подавила улыбку.

— Мужчины слишком долго использовали женщин в качестве всего лишь рабынь для воспроизводства. Я верю в то, что это должно быть…

— Энджел, мы заходим внутрь, — прошипела ее мать, потянув девушку за руку.

— Извините меня, — пробормотала Анжелика, неохотно уходя прочь.

Их компания оказалась сидящей в последнем ряду. Саймон расположился рядом с матерью Лили, и втроем они обсуждали поместье Стенфред, расположенное всего лишь в миле или около того от Найстона. Через минуту и ее мать была втянута в эту беседу. Наконец мисс Шарлотта Хартфорд заняла место за фортепьяно и начала играть, и шум в комнате затих.

Через несколько минут после начала пьесы кто-то уселся рядом с Анжеликой, но она пыталась вспомнить, какая из пьес Моцарта исполняется, и не обратила на это никакого внимания, пока не ощутила, как кто-то сжал ее пальцы. Испугавшись, девушка бросила взгляд в сторону и увидела маркиза, искоса поглядывавшего на нее. Она быстро снова уставилась вперед.

— Что вы делаете? — прошептала Энджел.

После некоторого колебания его пальцы выпустили ее ладонь.

— Эстер Пичли — чертов синий чулок, — прошептал он в ответ, — а вы — маленький дьяволенок.

— Что плохого в том, чтобы быть интеллектуалкой? — запротестовала она, удивленная тем, что маркиз продержался так долго. Как правило, своих собеседников-мужчин мисс Пичли стирала с лица земли меньше чем за минуту.

Он слегка покачал головой.

— Нет абсолютно ничего плохого в том, чтобы быть интеллектуальной женщиной, способной общаться, не выходя за рамки разумного и неправомерного поведения.

— Так в чем трудность? — спросила девушка, пряча усмешку и нисколько не удивленная тем, что маркиз настолько свободен от предрассудков.

— Трудность в том, что синий чулок обращается со своим знанием, как с чертовым боевым топором, разрубая им каждого оппонента-мужчину в пределах слышимости.

— Значит, вы ранены?

— Почти смертельно.

Смех сорвался с губ Анжелики, и она быстро подняла руку, чтобы заглушить его. Ее мать и две леди прямо перед ней обернулись и сердито посмотрели нее. Эти две женщины начали шептаться со своими компаньонками, и всего лишь мгновение спустя казалось, что все в комнате оглядываются, чтобы посмотреть на маркиза Эббонли, сидящего рядом с ней.

— Уйдите, — прошептала Энджел сквозь стиснутые зубы.

— Но мы почти кузены, — запротестовал тот.

— Полагаю, что это то, о чем вы сожалели ранее. И никто не знает, что Саймон и я помолвлены. Вы все испортите. — Наконец всеобщее внимание вернулось к передней части комнаты, поскольку игра мисс Хартфорд сделалась более энергичной. — Уходите, — повторила она. — Я представила вас мисс Пичли, потому что она респектабельна и из хорошей семьи и интеллектуальна, как раз, как вы хотели. Идите, побеседуйте с ней.

— Не пойду даже за сто фунтов, — с негодованием ответил Джеймс, и девушка снова подавила смешок.

— Вы разозлите Саймона, — предупредила она.

Эббонли наклонился вперед, чтобы увидеть тех, кто сидел за ней. От его кожи исходил слабый запах мыла для бритья. Энджел облизала внезапно ставшие сухими губы и неохотно повернулась, следуя за его внимательным взглядом.

— Саймон кажется вполне довольным, — прокомментировал маркиз. Так все и выглядело, потому что Саймон любил классическую музыку. — Кроме того, я предпочел бы побеседовать с вами.

Вспыхнув, девушка опять решительно посмотрела вперед.

— Я не разговариваю с вами, — прошептала она, хотя его замечание очень польстило ей. — Я слушаю Моцарта.

Джеймс наклонился ближе.

— Это Гайдн, — прошептал он, его дыхание мягко коснулось ее уха, и девушка вздрогнула.

— Ш-ш, — пробормотала она, сглотнув. — В любом случае я ненавижу эти неинтересные концерты.

— Тогда почему вы здесь? — Маркиз немного помолчал, а затем Анжелика уголком глаза уловила его усмешку. — Чтобы представить меня мисс Пичли, конечно же. Я ценю вашу жертву.

— Тихо, — упрекнула она его, когда ее мать враждебно глянула на них обоих.

— И говоря о классических творениях, — продолжил он, не утратив мужества, — как поживает ваш Брутус [6]?

На самом деле Энджел беспокоилась за мастиффа, но продолжать эту беседу было рискованно как для ее репутации, так и для собственного равновесия. Джеймс Фаринг, как она обнаружила, может быть весьма тревожащим типом.

— Сносно, — ответила она.

— Возможно, я приду навестить его, — заметил маркиз. До того, как Энджел смогла ответить, пьеса закончилась, и он присоединился к аплодисментам.