Дьявольский кредит

Глава 10 Тяжело грызть гранит — зубки болят

Пока остальные таскались за лоханью воды, Хельмар объяснял внуку ярла суть предстоящей водной процедуры. В общих чертах она состояла в следующем: вода — одновременно достаточно плотная и в нужной мере пластичная субстанция, на которую в замкнутом объёме и в неподвижном состоянии хорошо ложится множество магических плетений; в неё окунается лицо желающего пробудить сейдическое зрение с закрытыми глазами, после чего маг-наставник начинает воздействовать на воду в ёмкости различными плетениями, причиняя боль обучаемому. Познавая боль, через предельную концентрацию на своих ощущениях, обучаемый начинает тонко различать виды боли, а через них и природу того, что её вызывает, в определённый момент в сознании словно открываются вторые глаза, позволяющие при должной концентрации «видеть» источники и потоки энергии. Сначала мутно, потом всё отчётливей. При этом глаза остаются закрытыми, это «зрение» происходит на энергетическом и духовном уровне, а не посредством телесных органов.

Стоит заметить, что в разных традициях практиковались разные способы применения магии: вербальный — это словесное произнесение заклинаний, напевы различных мантр и так далее, странно, но сюда же относили и музыку, хотя, на взгляд Андрея, её можно было выделить в отдельный тип; жестовый — через некий набор движений, от пассов руками и вплоть до самых настоящих колдовских танцев; символический — посредством визуального отображения определённых наполненных смыслом рисунков вроде рун, различных глифов, абстрактных арканных символов и прочего; ритуальный — воздействие на энергетические потоки через взаимодействие определённых материальных объектов, компонентов ритуала; все эти четыре способа роднило то, что они были опосредованными, то есть требовали для воздействия на энергетические потоки определённых ключей, разнящихся в зависимости от выбранного способа. Соответственно, практически все ключи были взаимно сочетаемыми, например, слова и жесты, как в шаманизме, когда танцы сопровождаются пением и игрой на инструменте, также, песнопения, танцы и символы могли дополнять материальные компоненты ритуала. Также существовал пятый способ, заключавшийся в непосредственном сознательном воздействии на энергопотоки без каких либо ключей. Его условно разделяли на две концепции: концепция плетений, в которой маг специфически воздействовал на токи энергий, создавая различные сложные конструкции прямо из них, и концепция энергетических сгустков, где колдующий использовал как и следует из названия, «комки» запасённой заранее энергии, придавая им определённую форму и характеристики. Сгустки использовали крайне редко, поскольку они потребляли просто прорву энергии, буквально за несколько применений вычерпывая запас колдуна. Из-за этого чаще всего маги использовали магию плетений. Также не пренебрегали и опосредованными способами магического воздействия, поскольку хотя они и требовали несравнимо больше времени для подготовки, чем прямые воздействия, затраты энергии при их применении были минимальны, кроме того, при должном навыке их могли применять даже неинициированные маги — для их использования не требовалось видеть токи энергий, так что достаточно было точно воспроизвести нужную последовательность действий. Сейдическая традиция, распространённая на севере, к которой относился и Хельмар, была разновидностью магии плетений.

Естественно, чтобы сознательно вносить прямые изменения в токи энергий, требовалось видеть эти самые токи, по-этому ещё перед обрядом инициации у будущего мага требовалось раскрыть магическое зрение.

Когда друзья принесли корыто полное воды из колодца, обильно полив дорогу расплескавшейся по пути влагой, Цверг обратился к подопытному:

— Ну что, ученичок, готовься окунаться. Закрой глаза и коснись лицом поверхности, уши не погружай, да, вот так. Мне просто нужно, чтобы ты меня слышал, в процессе я буду время от времени тебя направлять. Ещё раз повторюсь: будет больно! Ну что, готов? — Увидев, как утвердительно дёрнулась голова Хротгара, «учитель» приступил, резко нагрев воду так, чтобы она обжигала, но не ошпарила кожу, как кипяток.

Андрей ощутил, как вода, мгновение назад бывшая приятно прохладной, вдруг обожгла ему лицо, было чертовски горячо, он чувствовал, словно кровь под кожей вспыхнула, а сосуды начали взрываться, однако, миг спустя он осознал, что просто давление повысилось из-за боли и нагрева.

Следующим шагом было резкое остывание воды в корыте. Это «прозревающий» ощутил не сразу, поскольку сначала лицо продолжало жечь, словно огнём.

— Сосредоточься, попробуй провести более тонкие различия в ощущениях, старайся прочувствовать больше деталей. — послышался совет Цверга.

Совету не сразу удалось последовать — трудно удержать на чём-то фокус внимания, когда от боли трясутся руки, а из закрытых глаз наворачиваются слёзы. Да ещё и мысли всякие лезут в голову, вроде: «Как бы обморожение не схватить.» Стоп! Обморожение! «Это уже не жар, а холод! Мне только кажется, что меня обжигает, на самом деле он остудил воду.» — При этой мысли Хротгару удалось расщепить ощущение боли на составляющие и он осознал, что лицо давно не жжёт, а щиплет от холода, причём, неравномерно, словно тысячи крохотных щипчиков и прищепок вцепилось в кожу.

— Молодец, концентрируйся сильнее, старайся уловить больше нюансов! — продолжал издеваться этот изверг.

Гъенфёдд ощутил что-то ещё, кроме морозного пощипывания. Точно, колется! Это иней впивался в кожу кристалликами льда, он видел это в своём воображении так же ясно, как наяву, словно смотрел на себя со стороны. Он продолжал чувствовать боль, но она не причиняла мучений, будто он был сторонним наблюдателем и исследователем, а боль в теле принадлежала и не ему вовсе, а какому-то незнакомому подопытному, а боль тем временем становилась сильнее, покалывание превратилось в раздирающие кожу уколы, в воображении лёгкий иней превращался в крупные кристаллы льда, разрывающие плоть. Стоп! Образ пропал из воображения, сменившись тьмой неизвестности. Так, разрывающие… рвать… нарыв… Точно! Это была уже другая боль, словно несчитанное множество мелких гнойничков пульсируют болью под кожей. Пульсация… Импульс… Разряд! И тут Хротгар словно прозрел: он видел не туманные словно воображаемые картинки того, что с ним происходило, а росчерки голубовато-белой пульсирующей энергии, разрядами дёргающейся между спокойных и крупных синеватых частиц, окружающих голову. А глаза при этом были закрыты! «Я прозрел! Видимо именно об этом и говорил Хельмар. Это и есть сейдическое зрение!» Хротгар открыл глаза и увидел деревянное дно корыта сквозь массу воды, при этом не покидало ощущение какой-то двоякости восприятия, попытавшись понять и сосредоточившись, он, продолжая лицезреть глазами дно корыта с оптическими искажениями от воды, но при этом ощущал, словно «видел» воочию, частицы воды в корыте, само корыто, состоящее из упорядоченной плотной энергии, бывшей некогда живой, и росчерки электрических разрядов в воде. «Вот, ведь, гад!» — Фёдд долбанул кулаком туда, где ощущал большой узел энергетических потоков, линий и каналов разных цветов и интенсивности, от которого и исходили разряды электричества. Вызывая волны на поверхности воды струями и каплями, текущими с лица, он встал и повернулся к упавшему на землю задницей Цвергу, зажимающему кровоточащий нос.

— Как же это, сука, больно было! Сурт тебя запали, Цверг, какого ётуна ты продолжал хреначить меня разрядами, когда я уже обрёл зрение? Больно поиздеваться хотелось? — В ярости, но потихоньку остывая, «ученичок» вперил свой взгляд в мерзкого толстяка-садиста. Его лицо всё ещё подёргивало остаточным эффектом испытанной на себе шоковой терапии.

Убрав окровавленную руку от лица, Хельм покатился от истерического смеха.

— А для закрепления… Ахха-ха-ха… И рожу твою… Хы-хух-хух-ха-ха… Увидеть… Ха-хи-хи-ха… Хотел… Ха-хы-ха… Вот такую, как сейчас! — приступ хохота продолжился, остальные друзья тоже не удержавшись вовсю катались по земле от смеха, держась за животы. — Забавно она у тебя дёргается! — крепыш уже буквально давился от смеха.

«Дурной смех заразителен!» — пронеслось в голове Андрея, когда он не удержавшись тоже рассмеялся.

Когда все успокоились, Хротгар обратил внимание на солнце, судя по которому, он провёл с головой в корыте около трёх часов. Переведя недоуменный взгляд на «наставника», он спросил:

— Слышь, Цверг, а как я не захлебнулся? Три часа же прошло!

— Я, просто, применил на тебя плетение водного дыхания перед тем, как ты «нырнул». Ты, пока упражняйся, сейдическое зрение сосредоточенности требует. — Подмигнул друг в ответ, всё ещё пытаясь отдышаться.

Следующим вызвался Торстейн, не желая отставать от своего давнего соперника. Перерождённый же тем временем активно пытался использовать сейдическое зрение параллельно с обычным, не закрывая глаз. Получалось с переменным успехом, радиус пока был небольшим, где-то шагах в двадцати от себя он уже не мог различить силовых линий и потоков энергии, также в новинку для него было то, что магозрение давало круговой обзор, в то время, как глаза видели только то, что было непосредственно перед ним. Это было сродни появлению глаз на затылке, которые видят не всё. Кроме того, концентрируясь на чём-то одном и отчётливо различая курсирующие в объекте потоки энергии, он упускал из зоны внимания всё остальное, каждый раз, осознав это, он терял концентрацию. Так что пока Гъен решил сосредоточиться на своих друзьях, в особенности на Торстейне, пытаясь сопоставить происходящее на энергетическом уровне с визуальными сигналами его тела и советами, поступающими от Хельмара. Реакции были весьма любопытны. Теперь у Андрея появился ещё один канал для чтения эмоций, если раньше он в разговоре следил только за невербаликой собеседника, то теперь можно было изучать и изменения на энергетическом уровне. Нужно было набирать опыт трактовки подобных реакций, чтобы «чтение» начало получаться на автомате, рефлекторно, как в своё время с языком тела. На земле он тоже не родился с таким талантом, это был многолетний опыт общения с тысячами людей, вначале он сознательно изучал все поведенческие реакции своих собеседников и только через несколько месяцев довёл навык до автоматизма, перестав загружать голову мыслями о том, почему имело место то или иное проявление, с тех пор он отдал это на откуп подсознанию и стал как бы чувствовать настроение, эмоции, врут ли ему, или собеседник что-то скрывает. В данном случае будет легче, нужно просто установить чёткую взаимосвязь определённых эмоций, а следовательно, реакций, с соответствующими этим эмоциям изменениями энергетического плана. Это будет весьма и весьма занятно, ведь, если даже на земле Андрея с его способностью чувствовать настроение и ложь, коллеги за глаза называли детектором лжи, то теперь его оценки станут ещё точнее. С ним и раньше те, кто хорошо его знал, не хотели играть в покер, а сейчас он смог бы сколотить на этом состояние. Правда, в голову пришла отрезвляющая мысль, что в этом мире не он один такой «видящий» и наверняка есть умельцы не только скрывать энергетику, но и выдавать ложные реакции, впрочем, невербалика всё равно остаётся, как бы человек не закаменел лицом, невозможно контролировать, например, потоотделение, дыхание, пульс и прочее. Ну, или, по крайней мере, Андрею ещё не доводилось встречать мастеров подобного уровня.

Тем временем, реакции Торстейна потихоньку менялись, а потом, вдруг произошло резкое, лавинообразное изменение. Понятно, он осознал, что уже в холодной фазе. Советы Цверг давал те же, что и ему, фаза эксперимента пока была та же и реакции здоровяка устаканились, так что Хротгар временно сосредоточился на самом Хельмаре, отметив, что и в невербалике, и в энергетике у того усталость и всё нарастающая скука от однообразия. Дождавшись электрической фазы и раскрытия «зрения» у своего друга, сопроводившейся просто бурей восторженно-удивлённых энергетических всплесков, которые также отразились и на лице. Когда возрождённый увидел дёргающееся лицо друга после продолжительных воздействий тока, он понял, из-за чего так ржали над ним ребята — лицо здоровяка ему не подчинялось и непроизвольно дёргаясь создавало такие несуразные гримасы, что не заржать было решительно невозможно. Просто нереально удержаться.

Памятуя об усталости «наставника», Хротгар предложил пойти пообедать, а продолжить уже после. Предложение было принято с радостью совершенно единогласно, а в Хельмаре Фёдд совершенно отчётливо ощутил молчаливую благодарность, видать, дружище сильно переутомился и больше всех рад перерыву и возможности отдохнуть.

Уже направляясь в дом, друзья встретили хозяина, который как раз вышел позвать их на обед. Не без удовольствия Хротгар осознал, что весьма точно угадал подходящее для перерыва время.

— О, гляжу, вы мне дров на год вперёд накололи! — С ехидной улыбкой Рикус обвёл взглядом место недавнего состязания.

— Да ничего особенного, просто эти двое, — перерождённый кивнул на здоровяка и крепыша, которые улыбались так невинно, что вызвали бы умиление у неподготовленного зрителя, — решили таким необычным способом выяснить, кто из них сильнее.

— И кто же? — В пол оборота повернувшись к собеседнику, наигранным громким шёпотом с заговорщицкой улыбкой спросил староста, расчёсывая рукой бороду.

— Не знаю, они не закончили, будем считать, что победила дружба! — Улыбнулся северянин, после чего подыграл хозяину подворья, продолжив заговорщицким шёпотом: — Но я бы поставил на крепыша, в борьбе на руках он его всегда делает. И перевёл взгляд на возгордившегося Хельмара и покрасневшего, как помидор, от смеси стыда и обиды, Торстейна.

— Что ж, учту на будущее. — Улыбаясь своим мыслям, тихо произнёс Рикус, провожая гостей к обеденному столу.

На этот раз за столом присутствовал и лорд, заняв место рядом с дочерью, которая при виде группы северян незаметно принюхалась и, убедившись, что от похмельной вони не осталось и следа, кивнула, что-то про себя решив. Это не укрылось от цепкого взгляда Андрея, который продолжая упражняться в свежеобретённом сейдическом зрении, бессовестно читал энергетику присутствующих. От него не укрылось некоторое разочарование, которое испытывала девушка после увиденного утром. Северянин порадовался, что, похоже, имевшее прежде место восторженное восхищение начало рассасываться, сменившись простой благодарностью. Лорд же пребывал в напряжённых раздумьях, что-то явно решая в данный конкретный момент.

Поприветствовав сидевших за столом представителей местной аристократии, друзья расселись и принялись за еду. На этот раз хозяин обрадовал пикантным грибным супом со свининой и картофелем, жареными бараньими рёбрышками с тушёными овощами и рисом в качестве гарнира и чудесным яблочным пирогом с корицей на десерт.

Андрей в своей земной жизни любил готовить, сложно было понять, что увлекало его больше: сама пища, выходившая из-под его рук, или процесс её приготовления. Однако, всё вместе здорово помогало снимать стресс — когда он шинковал, крошил и резал ингредиенты, затем смешивая их и переходя к термической обработке, этот процесс был сродни медитации, позволяя на время выкинуть из головы все посторонние мысли, расслабиться и полностью посвятить себя работе над блюдом на время готовки. Затем же, вкушая творения своих рук, он как бы награждал себя за успехи, что очень неплохо поднимало настроение. Он даже сделал из весьма объёмной кухонной кладовки холодильник.

Сейчас же он наслаждался чужим кулинарным творчеством, попутно пытаясь разгадать рецептуру, в то время, как его друзья развлекали разговором лорда, его дочь и хозяина. Процесс его умственно-гастрономических изысканий был бессовестно прерван мелодичным звоном бокала лорда, по которому тот негромко постучал десертной ложкой. Убедившись, что сосредоточил на себе всеобщее внимание, Эрдал заговорил:

— Господа, я хотел бы вечером сделать заявление для собранного отряда. Я надеюсь, что вы явитесь на закате на центральную площадь. Это будет касаться дальнейших наших действий касательно ночной гильдии. — Закончив речь, лорд вежливо кивнул присутствующим и встал из-за стола. Остальные присутствующие к тому времени уже успели доесть и тоже засобирались.

— Ребята, Хельм, продолжайте без меня, я скоро присоединюсь, хочу, пока не забыл, сделать одно небольшое дельце. — Увидев понимающие кивки друзей, он направился в свою комнату.

Нужно было рассортировать горку трофеев, возвышавшуюся в углу комнаты. Хротгар достал шарик магодетектора и приблизился к куче, в которую было хаотично свалено разное железо.

Он уже почти закончил отделять то, что собирался оставить, от бесполезного хлама, когда шарик неожиданно засветился красным, приблизившись к одному из кинжалов. Нордгардец узнал этот короткий клинок — это было оружие Лелдона, отрубленное вместе с рукой. Естественно, руку северянин оставил на том островке, хотя и потребовались некоторые усилия, чтобы разжать задеревеневшие мёртвые пальцы и освободить рукоять.

Аккуратно держа кинжал за рукоять, он сосредоточился, пытаясь рассмотреть сейдическим зрением энергетическую структуру кинжала. Его взору открылось причудливое переплетение красно-оранжевых энергоканалов внутри кинжала, правда, энергия по ним не двигалась, он словно спал. Он чувствовал жар, прячущийся внутри этой энергетической конструкции. Плюнув на палец, Фёдд коснулся лезвия. Слюна мгновенно закипела, тем не менее выполнив возложенную на неё задачу и дав ему вовремя отдёрнуть руку. Энергия внутри лезвия в момент касания словно взбесилась, практически по всем энергоканалам мгновенно двинулись красные всполохи. «Какой интересный экземпляр, хорошо, что я руку тому мерзкому типу вовремя отчекрыжил, если бы он в меня эту цацку успел всадить, он бы заживо сварил прямо во мне органы и привет серые пределы, здравствуй Хель, соскучилась, небось? Так вот почему он так боялся раскалённого лезвия топора! Видать успел обжечься о свой ножичек, знал уже как это больно. Удивительно, как я умудрился не обжечься, когда изымал этот чудо-агрегат из его мёртвой руки?» — с этими мыслями Хротгар аккуратно убрал кинжал в ножны и водрузил их на почётное место на своём поясе. Ножны, кстати, оказались специальные — они не пропускали жар кинжала, более того, совсем не нагревались. В энергетическом плане в ножнах просматривалась чёткая упорядоченная структура из сине-голубых энергоканалов, по которым было заметно постоянное небыстрое движение.

Собрав весь ненужный металлолом и завернув его в покрывало, связав в узел, северянин направился к гарнизонному кузнецу сдавать барахло. На удивление, седой мужчина в кожаном фартуке на этот раз отложил часть скарба в сторону, сказав, что качество изделий вполне сносное и эти вещи и так сгодятся в арсенал. Остальное же старик определил на переплавку. Когда северянин показал кузнецу своё новое горяченькое приобретение, тот проверил кинжал, опустив его в ведро с водой, откуда тут же густыми клубами повалил пар, после чего пояснил:

— Видал я уже такие штуки, а не обжёгся ты тогда потому, что вещичка хитрая, у неё есть что-то вроде предохранителя, лезвие обжигает не просто когда его кто-то касается, свойство активируется, когда кто-то живой держит рукоять в своей руке. — В доказательство своих слов кузнец отпустил рукоятку девайса, который тут же утонул в ведре с водой, когда пар рассеялся, Гъен увидел, что кусачая железка спокойно лежит в ведре, а вода вокруг неё и не думает кипеть. — А так хорошей работы кинжальчик, из обычной стали, правда, но весьма неплохого качества и с правильной закалкой. Кроме того явно зачарован на прочность или термостойкость. Иначе от столь высоких температур сталь лезвия бы плавилась. Видел, насколько быстро из ведра пар повалил? Это значит, что вода вокруг лезвия вскипела практически мгновенно. Такое бывает, например, когда раскалённое лезвие резко опускаешь в воду. Так что хорошая вещь тебе досталась, золотых за пятьсот легко можешь продать, а то и за тысячу, если не торопиться, но я бы на твоём месте себе его оставил, он ещё не раз тебе послужит. — С этими словами старик достал этот карманный кипятильник из ведра, выдавшего ещё несколько клубов пара в момент, когда тот брался за ручку, чуть выступавшую над поверхностью, и вернул его владельцу. Если бы не кожаные кузнечные рукавицы, мужик точно бы обжёгся паром, доставая кинжал из ведра.

Убрав в кошель несколько золотых, полученных от кузнеца за сданный чермет, северянин снова направился к своим друзьям, смотреть на то, как Хельмар будет «открывать глаза» уже Харальду с Атли. Дождались они, наконец, своей очереди.

Впрочем, на полпути он остановился — ему в голову пришла дерзкая идея устрашения ночной гильдии, на грани фола. «Как бы не вызвать этим гнев богов… Впрочем, ладно, Тор же не обиделся, надеюсь, и тут всё обойдётся.» — С этими мыслями он уверенно зашагал к дому старосты. Он нашёл того в кабинете за письменным столом перебиравшего какие-то бумаги… точнее, пергаменты.

— Есть вопрос, возможно, не очень этичный, но касающийся грядущих операций против ночной гильдии… Но я не уверен, правильно ли на то, что я собираюсь сделать, отреагируют местные жители, или лорд. — Гъенфёдд вопросительно смотрел в глаза хозяина дома.

— Спрашивайте, я в любом случае отвечу, если же это будет касаться чего-то совсем за гранью, то я предупрежу Вас об этом. В таком случае, если всё закончится на словах, сказанных в этом кабинете, я не вижу нужды лорду знать об этом разговоре. — Лицо Кройца стало серьёзным и сосредоточенным, он приготовился слушать.

— Скажите, что Вы собираетесь делать с телами убитых в последнем сражении гильдейцев? — прищурился северянин.

— Как обычно с мёртвыми преступниками: либо выроем где-нибудь на равнине большую яму, свалим трупы туда и зароем, либо устроим большой костёр и просто спалим их, наверное, тоже не в черте города, а то вонища от такого количества сожжённых тел очень долго будет выветриваться, до и чистить улицы и дома от мерзкой жирной сажи… — староста задумался, расчёсывая рукой бороду. — А зачем Вы спрашиваете? Я заинтригован. — Прищурился он, с интересом глядя на северянина.

— Есть идея, как избавить Вас от погребальных хлопот. — Хротгар уловил заинтересованный взгляд собеседника и продолжил: — Я сам избавлюсь от тел, правда, для этого мне придётся их немного… осквернить. — Подобрал он подходящее слово.

— Ну, осквернить то, что и так было насквозь порочно, я думаю, Вам не грозит… Вы же, я надеюсь, не собираетесь на них практиковаться в некромантии? Или приносить в жертву? — шутливо нахмурился староста.

— Нет, конечно нет, что вы? — Заверил хозяина возрождённый Чёрный Топор, после чего вкратце поведал тому свой план, обсудив детали и убедившись, что лорд не будет против.

К друзьям Гъен присоединился только через три часа, причём, выходя на задний двор, он прямо-таки лучился предвкушающей улыбкой, что не укрылось от глаз Харальда, который, видимо, уже отмучился, и Торстейна, сидевших на бревне и хлеставших вино из кувшина, который неизвестно где достали. Хельмару же с Атли было не до него, они были слишком сосредоточены на корыте с водой. Шла холодная стадия.

— Ты где пропадал? И почему рожа, как у кота, объевшегося чужой сметаны? Признавайся, девку портил? — Съязвил, весело подмигнув, здоровяк.

— Нет, девки тут не при чём. А занят был делом, о котором говорил. Тебе, впрочем, тоже должна понравиться моя задумка, впрочем, всему своё время — не хочу портить сюрприз. — Хитро прищурился перерождённый, ухмыляясь уголком рта. — Придёт время и всё узнаете.

Дождавшись окончания страданий Атли и в очередной раз от души посмеявшись — хотя забава и должна была уже наскучить, повторяясь в четвёртый раз, каждый раз дёргающееся от разрядов тока лицо друга почему-то неизменно вызывало приступы неконтролируемого хохота, друзья выдвинулись на центральную площадь.

В ожидании появления лорда, Хротгар изучал простым и сейдическим зрением уже собравшихся наёмников в поисках девушки-магички и мужика в тёмной рясе. На удивление, мужика он обнаружил раньше, сильно поразившись его энергетической структурой — по всему его телу, переплетаясь между собой, располагались сложные вязанные из непонятных символов структуры в форме различных геометрических фигур, причём, фигуры были настолько плотно наполнены сырой неструктурированной магической энергией, что сквозь них не было видно внутренней энергетической структуры самого тела, разноцветных потоков силы, текущих по кровеносной системе, нервных импульсов и прочего.

«Видимо, он чертовски сильный маг. Вон, какие у него запасы энергии!» — Думал Нордгардец, в то время, как подсознание стучалось в мозг подспудным ощущением, что он что-то упускает. Прислушаться к ощущению не дал прервавший ход его мыслей маг, повернувшийся к нему, видимо почувствовав, что его изучают магическим зрением. Северянин на долю секунды увидел в тени под капюшоном блеск его глаз, затем мужик, смерив его изучающим взглядом, отвернулся.

Магичка появилась на площади несколько минут спустя, всё такая же красивая и хищная, как запечатлелась вчера в его памяти. Её движения были грациозными и плавными, но северянин чувствовал, что это обманчивое впечатление, и в минуту опасности она будет действовать резкими отточенными движениями, как львица во время охоты. Она не спеша словно поплыла в сторону первого ряда. Сосредоточив же на ней сейдический взор, Хротгар был поражён: структура её магических каналов была очень густой, оплетавшей всё тело и практически не оставляющей просветов, кроме того, от неё метра на полтора вокруг распространялось переливающееся, словно северное сияние, свечение, коснувшись которого, окружающие невольно оглядывались на неё и отходили с пути, не понимая, что привлекло их внимание, но чувствуя скрывающуюся внутри девушки силу. Подобного свечения северянин не видел ни от своего друга Цверга, энергетическая структура которого, к слову, была гораздо скуднее и менее насыщенной, подобным свечением же там и не пахло, ни от мага в капюшоне, впрочем, в его случае это могло быть вызвано тем, что эти наполненные энергией фигуры, просто всё скрывали. И свечение тоже. Девушка тоже заметила, что её изучают и, обернувшись, смерила наблюдателя заинтересованным взглядом. Причём, она не отвернулась так быстро, как парень в робе, а долго и вдумчиво исследовала. Хротгару было не по себе, поскольку он буквально чувствовал этот взгляд каждой клеточкой своего тела, с трудом сдерживая возбуждение. Наконец, девушка кивнула каким-то своим мыслям и, снисходительно улыбнувшись, переключила своё внимание на площадь, куда как раз выходил лорд.