Э.Ренан. Его жизнь и научно-литературная деятельность

Заключение

Как мыслитель и ученый Ренан, конечно, не может быть поставлен в один ряд с Контом, Спенсером, Дарвином и Миллем. По силе творческого и литературного таланта он уступал Гете, Шиллеру и Байрону; но тем не менее ни один из великих писателей XIX века не сумел отразить в своих произведениях изменчивый, тревожный характер переживаемой нами эпохи так жизненно и. полно, как Ренан. Современный разлад, глубокие противоречия новейшего миросозерцания, возникшего в эпоху великих умственных переворотов и политической борьбы, сказались в его трудах с особенной силой именно потому, что он обладал не только необыкновенным умом, но и чрезвычайной впечатлительностью. Он был великим ученым и вместе с тем поэтом, скептиком и мечтателем-идеалистом, всю жизнь тосковавшим о безвозвратно утраченных юношеских верованиях. Благодаря несравненному богатству своей духовной организации и всестороннему развитию он является самым типичным писателем XIX века, – писателем, глубоко сознающим умственные запросы и стремления своего времени. Очевидно, современное миросозерцание, представляющее грубое стихийно-историческое сочетание новейших научных воззрений со средневековыми предрассудками и уцелевшими обломками давно и безвозвратно погибшего греко-римского мира, не могло удовлетворить Ренана, после того как его юношеская беззаветная вера была поколеблена. Он неутомимо искал исхода из мучивших его противоречий. Его долголетняя литературная деятельность представляет целый ряд смелых попыток в этом направлении. В своих поисках истины он не раз заходил слишком далеко, впадал в крайности и несомненные противоречия, но, несмотря на все свои ошибки и колебания, никогда не изменял основному принципу всей своей жизни и литературной деятельности – идее развития. Еще юношей, без имени, связей и средств к существованию, Ренан не задумался ради свободы своего развития сбросить рясу, отречься от карьеры, которая наиболее соответствовала его наклонностям и влечениям, порвать свои отношения с церковью и любимыми наставниками, навлечь на себя преследования могущественной клерикальной партии, даже после смерти не пощадившей его доброго имени и заклеймившей его самыми грубыми ругательствами и проклятиями.

С первых уже шагов на литературном поприще и до конца своих дней он в сущности являлся, несмотря на горькие разочарования и терзавшие его подчас сомнения, самым убежденным проповедником идеи развития, великой руководящей идеи, лежащей в основе современного умственного прогресса. В этом, главным образом, и заключается положительное значение его произведений и его несомненная заслуга. В разъяснении и развитии этой идеи он сыграл, наряду с величайшими мыслителями и учеными XIX века, совершенно определенную и, быть может, самую ответственную и неблагодарную роль: Конт применил идею развития к истории и философии абстрактных наук, Спенсер – к социологии и психологии, Дарвин – к естествознанию, а Ренан – к этике и экзегетике. Конечно, труды этих мыслителей являются лишь первыми несовершенными попытками в указанном направлении.

Но в чем же, однако, заключается сущность этой великой идеи развития в связи с вопросами нравственности, философии и религии? Прежде всего, конечно, в надлежащем беспристрастном научном понимании роли и назначения человека, то есть его отношения к природе и человечеству. Только благодаря такому пониманию, составляющему одну из величайших побед человеческого духа, представляется ныне возможной научно-критическая оценка различных исторических мировоззрений и постепенное освобождение человечества из мрака невежества и суеверий. Но понимание истинной своей роли далось человеку не легко и не сразу. Прошло несколько тысячелетий, пока он путем ужасных бедствий и разочарований дошел до убеждения, что он не бог и не царь вселенной и что созданные им идеалы не обладают никакой властью над явлениями природы. Но даже после этого человек еще долго отожествлял свои личные измышления с велениями божества и не мог освободиться от высокомерной и дикой претензии действовать и говорить от имени богов. Давно ли инквизиторы тысячами отправляли своих ближних на костер в полном убеждении, что они свято исполняют заветы Христа?! И если в наши дни веротерпимость, свобода совести и слова – не пустой звук, то этим человечество обязано прежде всего успехам знания и критического духа. С тех пор как человек начал понимать, что познание истины может быть достигнуто лишь путем постепенного развития и трудового общения целого ряда человеческих поколений с целью изучения явлений природы, и возникло, в сущности, новейшее миросозерцание. Лежащая в основе его идея всеобщего развития представляется неизбежным результатом человеческого самосознания и самоопределения. Она всецело основана на предположении, что умственный прогресс человечества, как и эволюция познаваемого нами мира, не только целесообразны, но и подчинены неизменным законам, что в истории рода человеческого нет места для случайностей и что из цепи естественных явлений нельзя выдернуть, в сущности, ни одного звена. Остается, следовательно, отбросив все произвольные теологические и метафизические объяснения природы, заняться научным исследованием неизменной последовательности явлений и законов исторического развития. Вот единственный путь к познанию истины. Как свет фонаря и костра никогда не заменит света солнца, так и наши личные идеи, служащие лишь бледным отражением действительности, никогда не избавят нас от необходимости изучения явлений природы; ибо только путем такого изучения мы постепенно достигаем истинного знания.

Все эти основные положения теории развития, впрочем, лишь намечены у Ренана, но не проведены последовательно до конца. В своих исследованиях по истории религий он с большим искусством показал весь вред религиозного фанатизма и все безумие человеческого высокомерия, стремящегося отожествлять мелкие личные воззрения и дела с божественной волей. Он учил, что лучшие наши надежды и верования, как и наши тела, со временем превратятся в прах и бесследно исчезнут в бесконечной смене явлений. Одно лишь стремление человека к познанию истины, то есть к Богу, по существу своему священно и бессмертно, потому что оно не угаснет на Земле, пока живы люди. Мы знаем, какое громадное значение Ренан придавал христианству в развитии человечества, однако он не избегнул обвинений в безбожии и нечестии. Кто успел составить себе хоть некоторое понятие о его безукоризненной частной жизни и литературной деятельности, тот оценит по достоинству подобные обвинения. Очевидно, писатель, всю жизнь трудившийся над разрешением вопросов религии и морали и принесший столько жертв ради свободы своей совести и своего развития, не мог быть ни атеистом, ни бесшабашным скептиком, каким его пытались выставить враги. Скептицизм очень часто служил для него лишь надежным средством влиять на легкомысленную и малоразвитую публику и скрыть перед толпой глубокую душевную тоску об утраченных идеалах. Придавая громадное значение чувству веры в развитии человечества, Ренан в интересах этого развития восставал лишь против крайнего догматизма, направленного, в сущности, к порабощению человеческого разума и критического духа. Он сознавал всю опасность человеческого самомнения, фанатизма и суеверия, благодаря которым так часто величайшие заблуждения служили предметом поклонения в течение многих веков, являясь перед коленопреклоненной толпой под священным покровом истины.

Но, проповедуя относительность всех человеческих понятий и неизбежность их постепенного совершенствования, Ренан не отрицал абсолютной истины, то есть существования неизменного начала в природе. Напротив, отсюда он выводил необходимость всеобщего развития. Он не допускал ничего случайного в эволюции природы и человечества прежде всего потому, что идея случайности несовместима с идеей развития, основанной именно на предположении целесообразности и единства сил природы. Целью мира, по мнению Ренана, является развитие духа, а свобода есть необходимое условие духовного развития. Но что такое дух? В чем именно заключается неизменное абсолютное начало? Ренан пытался дать такое решение этого вечного вопроса, которым мог бы удовлетвориться и ученый, и художник, и всякий верующий человек. С научной точки зрения неизменным началом познаваемого мира является определенная последовательность всех его явлений, то есть так называемый закон природы. Для человека верующего воля всемогущего, всеведущего Бога – вот единственный закон природы, а для художника весь смысл жизни, цель всякого существования заключается в неувядающей бессмертной красоте.

Развитие человечества, как и вселенной, – не простая случайность, а результат всеобщего стремления к усовершенствованию, к осуществлению идеалов истины, добра и красоты. И в философской системе Ренана эта идея целесообразности всего существующего, идея естественного неизменного закона и понятие о Боге довольно подробно разработаны, но стоят они особняком. Его попытки синтеза религии, искусства и науки на основании идеи развития оказались безуспешными. Очевидно, он взял задачу не по силам, и, вероятно, понадобится еще труд целого ряда поколений и целой армии ученых, пока решение столь великой задачи окажется возможным; а мыслитель, который сумеет подвести окончательные итоги идеи развития в смысле синтеза религии и науки, без сомнения, явится одним из величайших благодетелей рода человеческого.

Ренану, несмотря на его гений и поразительное трудолюбие, не было суждено сделаться таким благодетелем. Но все-таки недаром он приобрел славу великого писателя; недаром он возбудил столько споров, сомнений, восторгов и вражды. Его громадное влияние на умственное развитие Европы и его научные заслуги не подлежат сомнению. Как отнесутся к его деятельности будущие поколения – неизвестно, но без сомнения имя этого великого писателя-труженика не будет забыто, пока человечеству дороги успехи знания и свобода развития.