Единожды отвергнув

6

Черный джип резко остановился, подняв тучу пыли. За баранкой сидела девушка, распущенные темные волосы которой были рассыпаны по обнаженным плечам.

— Ола, Фелипе! — крикнула она.

— Ты опоздала, — резко произнес он.

— Всего-то на полчасика. Или на час.

Серена говорила по-испански, но Фелипе отвечал по-английски. Девушка с легкостью переключилась на другой язык. У нее почти не ощущалось акцента. Вероятно, она немало времени проводит в Соединенных Штатах.

— Мы ждем тебя уже два часа, Серена. Ты должна была появиться здесь еще в четыре.

— Но ведь ты сказал, в пять! — стояла на своем та. — Я так и рассчитала. Четыре, пять… Какая разница? — пожала она плечами. — Возможно, я неправильно тебя поняла.

— Для большинства людей разница все же существует, — язвительно заметил Фелипе.

Его белые зубы блеснули, и он напомнил Джессике оскалившегося льва.

— Я не отношусь к большинству. — Казалось, Фелипе сейчас взорвется. Он определенно был в ярости. Но неожиданно напряжение покинуло его, гневная складка между бровей разгладилась. — Верно, ты не такая, как все. В этом и заключается твоя проблема.

На лице Серены заиграла дразнящая шаловливая улыбка, в золотисто-зеленых глазах заплясали чертики.

— Я тоже рада тебя видеть, братец!

— Ведь ты сейчас должна находиться в школе. Что случилось?

— Меня выгнали. Снова. Представляешь? — Она скорчила забавную гримаску.

Серена была так же красива, как и брат, но гораздо живее. Неудивительно, что Фелипе так трепетно заботится о ней. В плане внешности девушка представлялась самим совершенством, но вдобавок обладала немалой сообразительностью. Ее жесты были изящны, тон легок, манеры бойки.

— К сожалению, меня это не удивляет, — ответил Фелипе, Наклоняясь, чтобы расцеловать сестру в обе щеки. — А сейчас перемещайся на заднее сиденье. Машину поведу я.

— Ну Фелипе! Можно я останусь за баранкой?

— Серена!

Препирательство кончилось тем, что девушка перебралась через спинку водительского сиденья и устроилась сзади. При этом ее короткая черная юбка сместилась вверх, обнажив значительную часть бедра. Фелипе окинул сестру неодобрительным взглядом, однако от замечаний воздержался.

Когда, погрузив багаж и удобно расположившись в джипе, они двинулись в путь, Серена внимательно посмотрела на Джессику.

— Выходит, ты и есть новая подружка Фелипе? Американка? Все как у нашего отца!

Испытывая неловкость, Джессика быстро взглянула на Фелипе. У Хуана были любовницы?

Фелипе нахмурился.

— Серена, не стоит распространяться об этом при посторонних.

— А где ты их видишь? Кроме нас здесь только твоя девушка.

— У нас с Джессикой чисто деловые отношения, — сухо ответил он. — Она приехала сюда, чтобы поработать с сеньором Пересом.

— Ах деловые! — Очевидно, Серена не поверила ни единому слову. — Ты всегда так говоришь, однако сам далеко не святой. Ты слишком красив, чтобы вести монашеский образ жизни.

— Серена!

Фелипе явно был раздосадован, и Джессика почти посочувствовала ему. Самую малость.

Серена расплылась в улыбке и, наклонившись к уху Джессики, прошептала:

— Фелипе любит женщин. Но никогда не увлекается всерьез. Множество подружек, но ни одной постоянной и никаких брачных намерений. Он слишком занят, чтобы обзаводиться семьей.

— Серена! — рявкнул Фелипе и разразился гневной тирадой на испанском, однако на его сестру это не произвело большого впечатления. Она лишь пожала плечами и отвернулась, устремив взгляд на бегущие мимо кусты и деревья.

Несколько минут прошло в напряженном молчании, потом Серена вздохнула.

— Ненавижу жить в поместье. Не понимаю, почему ты не продашь его, Фелипе. Я здесь с ума схожу. Время будто застыло, все происходит так медленно…

— Тебе бы тоже не мешало слегка поумерить пыл, — многозначительно заметил он.

Девушка покачала головой.

— Успокоюсь, когда умру. А пока я еще жива.

— Это недолго продлится, если ты и впредь будешь вести себя так же безответственно.

Серена некоторое время молчала, словно обдумывая что-то. Потом резко выпрямилась. Темные волосы упали на ее лицо, и она нетерпеливо отбросила их назад.

— Ведь ты не станешь держать меня здесь, Фелипе? Когда твой водитель забирал меня из школы, он сказал, что это только на выходные. — В ее голосе зазвучали панические нотки. — Ты знаешь, как мне здесь плохо. Обещай, что в воскресенье отвезешь меня в город.

— Этого я обещать не могу.

— Не станешь же ты держать меня взаперти! — в отчаянии воскликнула Серена. — У тебя все равно ничего не получится.

— Я и не собираюсь этого делать.

— Если ты засадишь меня в поместье, я сойду с ума!

— Я не собираюсь сейчас обсуждать этот вопрос.

— А я собираюсь! В конце концов, это не мой дом. Я хочу к маме.

— Тебе прекрасно известно, что это невозможно.

— Учти, что мне почти восемнадцать и я могу делать все, что хочу.

— Ничего подобного.

— Фелипе!

— Довольно! Больше не желаю ничего слышать. Спор окончен.

Серена откинулась на спинку сиденья и закрыла лицо руками. До конца поездки больше никто не произнес ни слова.

Рабаль остановил джип перед выстроенным в испанском колониальном стиле особняком.

— Мой дом, — произнес он, жестом указав на вычурный беленый фасад.

Крытая красной черепицей башенка напомнила Джессике здания миссий американского Юга.

— Это новый дом, спроектированный под старину? — спросила она, открывая дверцу и выходя из автомобиля.

— Нет, он в самом деле старый, — негромко произнесла Серена, направляясь к крыльцу. — Здесь нет ничего современного, даже телевизора! Только сто восемьдесят лет дряхлости… — Она вошла в дом и с грохотом захлопнула за собой дверь.

— Это наша милая Серена, — саркастически усмехнулся Фелипе, выгружая из джипа сумки.

Рабаль похож на красивого дикого зверя, размышляла Джессика, вытираясь полотенцем после душа и облачаясь в светлые льняные брюки и сливочного оттенка вязаный топ.

Он действительно напоминал ей великолепного тигра или ягуара. Уж он-то наверняка гораздо больше, чем она, знает о физической стороне любви. И с абсолютным спокойствием применит свой богатый опыт. Чего стоит лишь недавний сказочный поцелуй на взлетной полосе!

Да, Фелипе очень искусен, а значит, опасен, потому что в этой области способен контролировать себя. Джессика же в его руках словно тающий воск.

Это Фелипе сделал ее такой. Заставил жаждать того, чего она не сможет получить, особенно от него.

Ее единственную близость с мужчиной нельзя было назвать катастрофой, равно как и восхитительным приключением. Произошло это с сокурсником Джессики. Некоторое время они встречались, и в конце концов все завершилось постелью.

Джессике шел двадцать второй год, она давно созрела для потери невинности, но, судя по всему, выбрала не лучшего партнера. Все было не плохо и не хорошо. Просто Джессика прошла через это, и на том конец. Определенный набор действий, не наполненных никакими эмоциями. Запомнились лишь движения, которые парень совершал нижней частью тела, но и они оставили Джессику довольно… равнодушной.

Позже она пришла к выводу, что не относится к разряду страстных натур. Действительно, если она смогла ждать заветного момента так долго, это определенно свидетельствует об отсутствии темперамента.

Однако «Фелипе заставил ее пересмотреть прежнее мнение, причем в корне.

Отложив щетку для волос, Джессика посмотрела в глаза своему зеркальному отражению. То, что она испытывает влечение к Фелипе, еще не означает, что между ними завяжутся близкие отношения. И потом, неужели он всерьез полагает, что кроме него никто не способен вести себя ответственно? Джессикой владеет отнюдь не меньшее чувство долга. Если не большее.

Итог таков: между ней и Рабалем ничего не произойдет по той простой причине, что она этого не желает.

А сейчас нужно собраться с силами и встретиться с Фелипе.

Спустя несколько минут служанка проводила Джессику в крытый внутренний дворик, где находился хозяин дома. В вечернем воздухе витали ароматы трав и цветов, по периметру патио стояли кадки с цветущими апельсиновыми деревцами. Вообще, здесь было очень уютно.

Фелипе принял душ и переоделся в свободные летние брюки и кофейного оттенка рубашку-поло с короткими рукавами и открытым воротом. Этот наряд очень шел ему, что Джессика и отметила про себя.

— А где Серена? — волнуясь спросила она. Ей не хотелось оставаться наедине с Фелипе, особенно сейчас, когда ее обуревали противоречивые чувства.

— Скоро спустится.

— Пойду позову ее.

— Не нужно. Я попросил сестру дать нам пятнадцать минут для разговора.

Джессика медленно подняла голову.

— Для какого?

Фелипе пристально посмотрел ей в глаза.

— Не прикидывайся, дорогая. Нам нужно кое-что обсудить. Тем более что завтра мне придется уехать.

Как? Так скоро? Джессику охватило разочарование. Однако, быстро сообразив, что он наблюдает за ней, она постаралась скрыть свои чувства.

— И о чем ты хочешь поговорить?

— Будучи девушкой сообразительной, ты проявляешь странное непонимание.

Джессика покраснела. Фелипе прав, она действительно притворялась. Однако это можно исправить.

— Произошедшее на взлетном поле было ошибкой.

— Возможно, мы действовали несколько импульсивно, но ошибкой это никак назвать нельзя. — В его голосе явственно различались ласкающие бархатистые нотки.

Ощутив их, Джессика испуганно сделала шаг назад.

— Но ты сам сказал, что…

— Напротив, я никогда не говорил, что ты мне не нравишься. Просто мне пришлось предупредить тебя, что между нами не может быть связи, пока ты находишься здесь.

— Я и не желаю никакой связи.

— Но меня хочешь.

Она покачала головой, с ужасом осознавая, что хоть сейчас готова броситься в его объятия. И еще ее смущало то обстоятельство, что они обсуждают столь интимную тему.

— Мы просто поддались настроению, — тихо произнесла она.

Прищуренный взгляд Фелипе скользнул по ее бедрам, груди, лицу.

— Дорогая, это настроение нас и не покидало.

Джессика почувствовала, что ее тело вновь наполняется теплом. С каждой секундой она становилась все чувствительнее. Мышцы живота напряглись, кровь заструилась быстрее.

— Э-э… кажется, я кое-что забыла в своей комнате, — пролепетала Джессика.

— Трусиха!

Его хриплый голос заставил ее поднять лицо. Она застыла, дивясь тому, как быстро ситуация вышла из-под контроля.

— Не называй меня так. Я никогда ничего не боялась.

— Тогда не убегай. Нам нужно обсудить наши отношения, пока они не превратились в неразрешимую проблему. На Кон поставлено слишком много, причем для нас обоих.

Сердце Джессики застучало тяжелее. Она прислушалась к себе, пытаясь определить истоки своих страхов.

— Никакой проблемы не возникнет, обещаю.

— Ты не можешь давать подобных обещаний.

— Почему?

— Иди сюда, я тебе объясню.

Джессика взглянула на него широко раскрытыми глазами. Уголок его губ приподнялся иронично и понимающе.

— Я не буду дотрагиваться до тебя, — пообещал он. — Просто подойди поближе. Я покажу, что имею в виду.

Джессика медленно двинулась к нему, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Но, даже находясь в относительной недосягаемости, она остро ощущала исходившую от Фелипе силу. Ее сердце, минуту назад бешено стучавшее, сейчас будто остановилось.

— Понимаешь? — просил он. Его голос звучал более глухо и хрипло, чем прежде. В нем ощущалась чувственность, которую невозможно было игнорировать.

Джессика затрепетала. В то же время она знала, что ни за что не признается в этом Фелипе. Однако ей самой стало ясно, что между ними образовалась прочная связь, природа которой не поддается объяснению.

Эротическое напряжение, страсть, чувственный голод…

В его объятиях Джессика чувствовала себя как в раю. И одновременно переставала владеть собой, что автоматически влечет ужасные вещи: разрушение, хаос, потерю семейных владений.

Джессика не может, не имеет права рисковать.

Солнце скрылось за горизонтом, небо приобрело расцвеченный золотом фиолетовый оттенок. Джессика смотрела на Фелипе, и ее пальцы покалывало от желания погладить его лицо, ощутить плотность бугрящихся под рубашкой мускулов.

— Нет, я не чувствую ничего особенного.

Выражение его лица не изменилось. Даже в глазах ничего не промелькнуло, но взглядом он словно пришпилил ее к месту. С тем же успехом Фелипе мог бы назвать ее обманщицей, потому что это отражалось в его лице — и в прищуре глаз, и презрительном изгибе губ.

— А что нужно чувствовать? — внезапно раздался голос Серены.

Джессика поспешно отступила от Фелипе на шаг и обернулась. На Серене было узкое красное платье, заканчивающееся у щиколоток широкой оборкой ярко-оранжевого цвета. Непривычное сочетание оттенков удивительным образом шло юной сестре Фелипе, которая и сама будто источала энергию пламени.

— Жару, — нашлась с ответом Джессика.

Серена не уловила подтекста.

— Если тебе жарко сейчас, то дождись января, и тогда я послушаю, что ты скажешь, — усмехнулась она, наливая себе сок. — Январь опаляет.

Опаляет, мысленно повторила Джессика, поймав на себе взгляд Фелипе.

В эту минуту их позвали в столовую.

Ужин прошел спокойно. Казалось, Серена и Фелипе успели наладить отношения. За столом они оживленно болтали. Серена несколько раз сбивалась на испанский, однако, помня о Джессике, брат отвечал по-английски.

Серена рассказала одну из школьных историй, над которой Фелипе добродушно посмеялся. Джессика же наблюдала за ним.

На него приятно было смотреть, вслушиваться в переливы голоса и следить за словесной перепалкой, которую он периодически устраивал с сестрой.

Ловя на себе взгляд Фелипе, Джессика отводила глаза. Совершенно ясно, что ему понятны ее чувства и позже он обязательно вернется к прерванному разговору.

По окончании ужина Серена извинилась, сказав, что хочет позвонить подружке в Ла-Пас. Фелипе разрешил ей выйти из-за стола. Но когда то же самое попыталась сделать Джессика, он возразил:

— Сейчас подадут кофе. Кроме того, сегодня чудный вечер. Давай вернемся в патио, там прохладнее.

Что ей оставалось делать? Они вышли на воздух.

Фелипе сел на деревянную скамейку. Шедшая следом служанка поставила на столик поднос с кофе. Затем наполнила ароматным напитком две чашки и с поклоном удалилась.

Фелипе протянул одну чашку Джессике.

— Держи.

Та поначалу попыталась отказаться — вовсе не потому, что не любила кофе, а из желания избежать соприкосновения рук. Но, осознав свой страх, она поспешила побороть его и быстро взяла чашку. Затем села на другой конец скамьи.

Фелипе следил за Джессикой, пока она не села, после чего откинулся на спинку лавки, вытянул ноги и отпил кофе.

— Дорогая, ты не так тверда, как думаешь.

Его голос был похож на мед — такой же густой, сладкий и тягучий. Джессика увязла в нем, как неосторожная оса. Она ненавидела себя за то, что так бурно откликается на воздействие мужских чар.

— В котором часу ты завтра уезжаешь?

На размытом сумерками лице Фелипе появилась улыбка.

— Утром, после того как обо всем договорюсь с сеньором Пересом. Серену я заберу с собой.

— Не очень-то ей здесь нравится, верно?

— Она любит общение, суету. А здесь царит покой. — Он помолчал, и Джессика физически ощутила повисшую между ними тишину. — Не боишься оставаться здесь без нас?

Ах вот что его волнует!

— Ничуть. В отличие от твоей сестры я не люблю городскую жизнь. Предпочитаю работу на свежем воздухе.

— Перед нашим отъездом Лина упоминала, что ты училась в медицинском колледже.

— Да, в ветеринарном.

— Тебе пришлось бросить его?

Джессика пожала плечами, изображая безразличие, которого на самом деле не испытывала.

— Дома необходимо было мое присутствие.

— Может, когда все устроится, тебе удастся возобновить учебу.

Устроится? Уж не после того ли, как умрет папа?

Внезапно Джессика ощутила огромную усталость.

— Уже поздно, пора спать, особенно если учесть, что завтра нужно встать пораньше, чтобы встретиться с сеньором Пересом.

Должно быть, Фелипе понял ее состояние, потому что не стал возражать.

— Тебе вовсе не нужно вскакивать ни свет ни заря. Я вполне могу отложить отъезд на пару часов и после ланча сам представлю тебя Рубену. Ты нуждаешься в отдыхе.

— Я нуждаюсь в обучении. Или ты забыл? Ведь для того я сюда и приехала. Так что сейчас заведу будильник и к шести утра буду готова.

— Здесь не принято вставать так рано. Это Боливия.

— Готова спорить, что сеньор Перес в шесть часов уже на ногах.

— Да, но…

— Вот и хорошо. То же самое сделаю и я. — Она поставила чашку на поднос. — Спокойной ночи, Фелипе.

— И тебе тоже, дорогая.

Утром Джессика оделась во все еще сумеречной спальне, затем, узнав у заспанной горничной, где находятся конюшни, направилась туда. Солнце едва поднялось над горизонтом, но работники уже вовсю трудились на ранчо.

Сеньор Перес сразу же понравился Джессике. Это был немолодой сильный человек, его кожа казалась бурой из-за постоянного пребывания на солнце.

Утро промелькнуло незаметно. Ближе к полудню Джессика вернулась в дом, чтобы разделить ланч с остальными. Однако за столом ей пришлось сидеть в одиночестве. Фелипе и Серена уехали.

Невозможно описать словами чувство пустоты, охватившее Джессику при этом известии. Он даже не попрощался с ней, из-за чего она чувствовала себя отвергнутой.

Признайся, сказала себе Джессика, стоя на террасе и глядя на темнеющие за деревьями конюшни, тебе очень хотелось увидеться утром с Фелипе. Ты рассчитывала на это.

Действительно, следуя за обходившим стойла сеньором Пересом, Джессика испытывала легкое возбуждение от предстоящей встречи с хозяином поместья. Она пыталась подавить это чувство, но оно не исчезало. Ей было приятно думать, что очень скоро они с Фелипе увидятся вновь.

Однако тот уехал, и Джессика не имела ни малейшего представления о том, когда вернется.

После полудня время тянулось гораздо медленнее. Джессика обрадовалась, когда сеньор Перес наконец отослал ее обратно в дом. Там она в одиночестве поужинала, прежде чем отправиться в свою комнату. Не было еще и девяти, когда Джессика погасила свет. Она очень устала, на душе у нее было тоскливо, а сон обещал хотя бы на время отдохновение от мыслей о Фелипе Рабале.

Ее разбудил звонок, звучавший где-то вдалеке. Видя во сне свой конезавод, Джессика не желала просыпаться и даже накрыла голову подушкой, но потом все же сообразила, что это звонит телефон.

Перевернувшись на бок, она нащупала стоявший на тумбочке телефон, поднесла трубку к уху и сонно произнесла:

— Алло!

— Я разбудил тебя, дорогая?

Фелипе!

Сна как не бывало.

— А который сейчас час?

— Почти одиннадцать. Если бы я знал, что ты ляжешь так рано, позвонил бы завтра.

— Просто я устала…

— Ладно, спи. Как-нибудь в другой раз позвоню.

— Нет! — поспешно возразила Джессика и закрыла глаза, услышав в трубке тихий смешок.

Фелипе прекрасно знал, что она испытывает в эту минуту. Сколько бы Джессика ни изображала безразличие, он ей не верит.

— Прости, что уехал не попрощавшись. Мне нельзя было пропустить важную встречу в Ла-Пасе, да и Серена торопила. Хотел позвонить раньше, но навалилось столько дел…

— Бывает…

— Ты обиделась, — констатировал Рабаль.

— Ничего подобного. Мне все равно.

— Брось, меня ты не обманешь. Тебе очень даже не все равно.

Джессика прижала ладонь ко лбу и призвала на помощь всю свою выдержку.

— Давай оставим этот разговор. Он только раздражает меня.

В трубке снова прозвучал смех.

— Мне очень хотелось бы, чтобы ты потеряла над собой контроль и стала естественной. Это было бы восхитительно.

— Напрасно надеешься, ничего подобного не произойдет.

— Не уверен. Возможно, придется подождать возвращения в Техас, но рано или поздно я добьюсь своего, вот увидишь!