Единственная и неповторимая

Глава 10

Алек сидел за письменным столом, когда услышал знакомые звуки, свидетельствовавшие о том, что в дом без приглашения ворвался Энтони.

– Ваша светлость! – раздался голос Холмса. – Его светлость не принимает сегодня утром. Пожалуйста, покиньте дом!

Послышались гулкие шаги Уитфилда по мраморному полу, и стало ясно, что Энтони проигнорировал настоятельное требование Холмса.

– Черта с два! – Энтони пребывал в состоянии крайнего возбуждения, когда ввалился в кабинет Алека. – О, ты здесь. Слава Богу! Дай мне взглянуть на тебя.

Под пристальным взглядом Уитфилда Алек почувствовал себя домашней скотиной, которую ведут на рынок, чтобы продать. Он вздохнул и сложил руки поверх бумаг, которые просматривал.

– Какого черта ты сюда явился? – наконец спросил Алек. Это был обычный вопрос, который он задавал Энтони в последнее время. С недавних пор Уитфилд, придя к нему, каждый раз начинал донимать его всяким бредом.

– Ты осознаешь, что очень враждебен ко мне? Иногда Алеку казалось, что общение с Энтони похоже на психологическую войну.

– Ты склонен к преуменьшению моего отношения к тебе, – проворчал он. – Так что случилось?

Энтони без приглашения плюхнулся в кожаное кресло, расположенное перед письменным столом Алека.

– Я не мог уснуть минувшей ночью, беспокоясь о твоем благосостоянии. Просто измучился.

– А с какой стати ты беспокоился о моем благосостоянии? Я не припомню, чтобы ты вообще когда-либо беспокоился обо мне.

– О Боже, это же вполне понятно!

– Понятно?

Энтони сделал драматический жест рукой.

– Ну конечно! Однако теперь, когда я вижу собственными глазами, что ты жив и здоров, полагаю, мое беспокойство было напрасным. Разумеется, если ты не совершил какой-нибудь необдуманный поступок – например, убийство, – о котором я не знаю? Хотя в данном случае, я уверен, никто не стал бы обвинять тебя.

Алек раздраженно вздохнул и закрыл глаза. Когда он открыл их, то обнаружил, что Энтони смотрит на него, приподняв одну бровь в своей высокомерной манере, которая действовала Алеку на нервы. Когда-нибудь Уитфилд окончательно доведет его до безумия.

– Я рад, что получил твое разрешение на убийство, – сказал Алек сдержанным тоном. – И прямо сейчас совершу его. Уверен, что ты оправдаешь мои действия перед констеблем и я смогу избежать виселицы за свое ужасное преступление.

– Ты издеваешься? Значит, такова твоя благодарность за мое беспокойство о тебе? Прекрасно! В следующий раз я пальцем не шевельну, что бы ни случилось!

Уитфилд был мастером разыгрывать спектакли.

– Не о моей ли гостье, случайно, идет речь? – спросил Алек скучающим тоном.

– О, эта уличная девчонка уже приобрела статус почетной гостьи? Мой Бог, какая потрясающая новость!

– Не такая уж интересная, как тебе кажется. Энтони приложил руку к сердцу.

– Ты ужасно несправедлив ко мне. Хотя, должен признаться, меня до определенной степени удивляет, что между тобой и этой бойкой на язык девчонкой не произошло серьезной стычки. И даже не было случаев воровства?

– Нет.

– Ты уверен в этом? Ты проверил все свои ценные вещи?

Алек начал терять терпение. Достав карманные часы, он сказал:

– Не пора ли тебе прекратить эту глупую болтовню? Энтони обиженно посмотрел на него.

– О Боже! Ты все время стараешься от меня избавиться. – Он пожал плечами. – Однако пойми, старый брюзга, у меня есть определенные основания интересоваться поведением этой мерзкой девчонки.

– С каких это пор?

– Если помнишь, несколько ценных вещей в этом доме являются моими подарками тебе.

Алек не мог припомнить, о каких именно вещах идет речь.

– Что ты имеешь в виду?

– Например, часы с кукушкой, которые я привез тебе из Баварии. Ручной работы, между прочим. И должен сказать, я выложил за них приличную сумму.

Эти часы с кукушкой, как и их покупатель, довели Алека до ручки. Через два дня, наслушавшись надоедливого кукования, он приказал Холмсу припрятать их куда-нибудь подальше. И добавил, что если эта вещь случайно сломается, он не будет особенно переживать.

– Почему ты так беспокоишься о том, что происходит здесь? Раньше не было ничего подобного. Ведь девушка находится не в твоем доме.

– И слава Богу. Однако должен напомнить тебе, что эта гадюка пыталась обокрасть меня. Я был жертвой, Брекридж, и потому заслуживаю сочувствия, не так ли?

– О, в данном случае ключевым словом является «пыталась». И, исходя из того, что ты рассказал мне, она не преуспела в этом. Значит, по существу, ты так и не стал жертвой?

Энтони пожал плечами.

– Это только потому, что я оказался быстрее маленькой забияки. И не придирайся к словам. Если бы в стычке со мной ее колено угодило туда, куда она целилась, это стало бы бедствием для меня. Она едва не лишила меня возможности предаваться моему самому любимому развлечению. Излишне говорить, что при этом многие женщины остались бы обездоленными.

Алек закатил глаза.

– Давай воздержимся от дальнейшего развития этой темы, если не возражаешь.

Энтони кивнул:

– Как пожелаешь, великодушный ты мой.

Алек взвесил в руке небольшую мраморную статуэтку, стоявшую на письменном столе, но, учитывая непробиваемую голову Уитфилда, решил, что только напрасно разобьет хорошую вещицу.

Не подозревая об угрозе своей личности, Энтони продолжил:

– Мне хотелось бы узнать, как тебе удалось остаться невредимым. Эта девчонка вела себя как дикая кошка, когда я последний раз видел ее, и надо сказать, она не оценила то, что я спас ее от ужасной судьбы. Так где же твои боевые шрамы? Я не вижу на тебе ни одной царапины.

– Извини, что разочаровал тебя, но мне нечего показать. Откровенно говоря, Кейт вела себя весьма прилично и к тому же оказалась восхитительной девушкой.

– Значит, у этой воровки есть имя? Алек забарабанил пальцами по столу.

– Ты начинаешь раздражать меня.

– Хочешь сказать, что до этого ты был недостаточно раздражен? Боже, должно быть, я теряю форму.

– Ты потеряешь гораздо большее, если будешь продолжать в том же духе.

– О, кажется, я слышу в свой адрес угрозу!

Воздержавшись от дальнейшего обмена резкостями, Алек сказал:

– Как видишь, я в полном порядке.

Энтони кивнул, и его взгляд говорил о том, что он достойно оценил ловкий ход друга.

– Ты действительно в порядке. И все же я не могу понять, говорим ли мы об одной и той же личности. Ведь та девчонка с темными длинными волосами до самой задницы, которая, как я заметил, выглядела довольно привлекательно, была очень грубой, злобной и так выражалась, что вяли уши.

Алек весьма красноречиво посмотрел на него.

Энтони достал из внутреннего кармана жилета изящный серебряный портсигар. Щелкнув крышкой, он извлек сигару и предложил ее Алеку. Положив назад портсигар, он достал такую же красивую серебряную с инкрустацией зажигалку и поднес ее к концу сигары Алека, заметив при этом:

– Я все-таки не могу поверить, что мы говорим об одной и той же девушке, которая грозилась оторвать мне голову накануне вечером.

Алек сделал глубокую затяжку сигарой, откинувшись на спинку стула.

– Может быть, это было вызвано тем, как ты обращался с ней? Если помнишь, ты вел себя очень грубо.

– А ты считаешь, что я должен был ублажать ее цветами и сладостями? – сказал Энтони с обидой в голосе. – Может быть, мне следовало поблагодарить ее за то, что она пыталась обокрасть меня?

– Ты мог действовать в этой ситуации по-другому.

– О, ты прав, конечно, – с сарказмом согласился Энтони. – Я должен был позволить ей ударить меня ногой в пах и скрыться с моим бумажником. Разумеется, такой вариант был бы предпочтительней. Как я сразу не сообразил!

На самом деле Кейт удалось ударить Энтони в пах, как он сам рассказывал в тот вечер, но, очевидно, его память имела избирательный характер. Однако Алек не стал углубляться в поисках истины.

– Я хотел сказать только, что у нее не было возможности проявить себя с другой стороны. Она жертва трагических обстоятельств. Думаю, в детстве эта девушка не планировала стать воровкой, но улица сделала свое дело.

– Боже, какой ты доверчивый. Мне жаль тебя. Но когда эта девчонка обчистит твой дом, не говори, что я не предупреждал тебя.

Алек поднял голову и увидел Кейт, застывшую в дверном проеме. Судя по мрачному выражению ее лица, она, по-видимому, слышала высказывания Энтони и не слишком обрадовалась, увидев своего противника. Однако мрачный вид не умалял ее привлекательности.

Мог ли он представить раньше, что она такая хорошенькая?

Медленно поднявшись, Алек направился к ней, и до него донесся цветочный аромат, свидетельствовавший о том, что она приняла ванну. Он мысленно представил ее обнаженной и то, как она намыливает тело, закрыв глаза и наслаждаясь ощущением теплой воды.

Последние признаки грязной уличной девчонки исчезли. Ее шелковистые темные волосы блестели. Кожа лица приобрела превосходный матовый оттенок.

Жадный взгляд Алека не пропустил также выпуклости ее грудей под платьем, и не трудно было догадаться, что на ней не было нижнего белья. Насколько он помнил, она вообще не нуждалась в таких вещах. Алек внезапно ощутил болезненное напряжение в паху и выругал себя за слабость.

– Чудесно выглядишь, Кейт, – искренне сказал он, беря ее руку и поднося к своим губам, чтобы запечатлеть легкий поцелуй.

Щеки Кейт вспыхнули огнем, и жар распространился на шею и грудь. Слова Алека необычайно взволновали ее, а ощущение его губ на нежной коже руки произвело не поддающийся объяснению эффект. Кейт никогда не испытывала ничего подобного. Можно подумать, она настоящая изысканная леди. Это удивительное чувство!

Алек взял ее под руку и проводил до небольшого дивана, где она села с благопристойным видом, на какой только была способна в непривычной для нее одежде. Кейт украдкой взглянула на Алека сквозь свои густые ресницы и внезапно засмущалась. Она была взволнована и не знала, что говорить или делать, и это было не похоже на нее. Его взгляд казался таким напряженным, что у нее перехватило дыхание.

Возникшую паузу нарушил Энтони, чье присутствие проигнорировали. Откашлявшись, он сказал:

– Не может быть, чтобы это была та самая грязная хулиганка, которая пыталась стянуть мой бумажник прошлым вечером!

Кейт медленно повернула голову и посмотрела на него. Этот назойливый хам снова старался унизить ее в то время, когда она чувствовала себя обновленной. Как ей хотелось дать ему пинка под зад!

– Боже, какие чудеса творят мыло и вода, – насмешливо продолжил Энтони. – Кто бы мог подумать, что под грязной мужской одеждой скрывается такая изумительная девушка?

Кейт пока сдерживалась, но сомневалась, что сможет долго терпеть его насмешки. Она удивлялась, как такой хороший человек, как Алек, мог иметь дело с такими гадкими людьми, как этот светловолосый мужчина, который сейчас самодовольно смотрел на нее, и мрачный надоедливый дворецкий. Оба эти типа были одного пошиба. К сожалению, ей чаще встречались такие, как эти двое, а не такие, как Алек. Фактически, если не считать своих парней и особенно Фалькона, она не знала никого, кто обращался бы с ней по-человечески, как его светлость.

Он, словно рыцарь в сверкающих доспехах, снова пришел ей на помощь:

– Перестань беспокоить ее, Уитфилд. Энтони вскинул свою светлую бровь.

– Ого! С каких это пор я стал злодеем в этом сценарии? Должен напомнить, что я невинная жертва!

Кейт не смогла больше сдерживаться и тихо проворчала:

– Подумать только – этот лоботряс называет себя невинным.

– Что-что? Ты заговорила, негодница!

Кейт сжала кулаки и открыла рот, чтобы ответить, но Алек снова вмешался:

– Просто она сказала, что ты не такой уж невинный тип. И давайте закончим на этом пререкания. Почему бы нам не поговорить на другую тему?

– Похоже, ты переметнулся в лагерь противника, мой друг. Непонятно – почему?

– Это не имеет никакого отношения к моей верности нашей дружбе, – возразил Алек.

Энтони скептически взглянул на него:

– То есть ты хочешь сказать, что прошлым вечером здесь ничего не произошло?

Алек сузил глаза.

– На что ты намекаешь?

Энтони поднял руку и ответил с притворной искренностью:

– У меня всего лишь возник вопрос. Некоторые вещи кажутся мне очень… странными. – Он посмотрел на Кейт и добавил: – Это платье очень знакомо. Где я мог видеть его раньше?

Кейт решила, что не стоит больше терпеть издевки этого человека и проявлять свое раздражение. Она вернется сюда, когда он уйдет.

Поднявшись с дивана, она посмотрела на Энтони, затем повернулась и направилась к двери.

– Не уходи из-за меня, – насмешливо протянул Энтони.

– Катись ты к черту! – произнесла она сквозь стиснутые зубы.

Ее резкий, красноречивый ответ вызвал у Алека улыбку. Он знал, что Энтони нравились словесные баталии, а Кейт, по-видимому, уже не могла больше сдерживаться. Она была очень чувствительна и легкоранима, хотя, казалось бы, жизнь на улице должна была закалить ее.

– Не уходи, Кейт, – обратился к ней Алек.

Она повернулась, и на лице ее промелькнуло сомнение. Затем к ней вернулась прежняя моральная сила, которой Алек так восхищался, и Кейт вызывающе вздернула подбородок.

Энтони, вероятно, удовлетворенный тем, что достиг своей цели, разозлив Кейт, встал.

– Ну, Брекридж, как всегда, было приятно пообщаться с тобой, однако у меня есть дела и я удаляюсь. – Он подхватил свой плащ и перчатки там, где бросил их, и двинулся к двери. Затем остановился у порога и повернулся: – Полагаю, мы увидимся сегодня вечером?

Алек нахмурился.

– Сегодня?

Энтони покачал головой, надевая плащ.

– Не говори мне, что ты забыл? Дорогая леди Гэмптон, несомненно, будет безутешна, узнав, что ты так легко вычеркнул ее из памяти.

Алек чуть слышно застонал.

– Да, я действительно забыл.

«Проклятие! Зачем я только согласился пойти на бал к Резерфордам с леди Мэрисол Гэмптон», – мрачно подумал Алек. На этом настаивала его мать, и об этом просила сестра. Теперь он вынужден делать то, к чему не имел ни малейшей склонности, и к тому же сопровождать женщину, которая стремилась завлечь его в свои сети всеми доступными средствами.

По утверждению Джейн, эта леди была самой блистательной в нынешнем лондонском светском сезоне, но Алек подозревал, что такое мнение сложилось под влиянием матери молодой женщины, которая являлась законодательницей моды. Джейн неоднократно убеждала его, что надо придерживаться общего мнения, если не хочешь быть отверженным, изгнанником, посмешищем… и тому подобным.

Алек лично менее всего заботился об этом. Его никогда не волновало, что думает о нем общество. Однако сестра – совсем другое дело. Ее шокировала перспектива оказаться изгоем.

Он встречался с леди Мэрисол лишь однажды – месяц назад на ежегодном балу, который устраивала его мать в Сильвертри, в их загородном поместье в графстве Нортумберленд.

Его сестра, эта хитрая кокетка, подстроила так, что он вынужден был пригласить леди Гэмптон на предстоящий бал у Резерфордов, и добилась своей цели хорошо знакомым ей способом – плачем. Она знала, что он не выносит женских слез. Они совершенно обезоруживали его. Свою мягкотелость и уступчивость женским слезам Алек считал своим недостатком. Энтони на его месте наверняка сказал бы сестре: «Перестань реветь», – и ушел бы. В первый раз Алеку захотелось быть хоть немного похожим на Уитфилда. Однако в тот вечер чуда не произошло и, когда Джейн взглянула на него заплаканными глазами, он сломался, как гнилая половица под тучным человеком.

Излишне говорить, что встреча с леди Мэрисол не вызывала ничего, кроме раздражения. Он никак не мог понять, почему его сестра хотела сблизиться с ней. Эта женщина была абсолютно неинтересной. Она обладала преувеличенно высоким мнением о себе и верила, что солнце встает и садится исключительно ради ее удовольствия. Мягко говоря, она вызывала легкое раздражение, а если говорить прямо, то она была ужасно надоедливой.

И он теперь должен провести с ней весь вечер.

От такой перспективы настроение у Алека испортилось. И когда Энтони снова спросил его, собирается ли он пойти на бал, Алек раздраженно прорычал:

– Да, черт возьми! Энтони поднял руки вверх.

– Только не надо лишать меня головы. Я всего лишь посыльный, – обиженно сказал он, застегивая свою вторую перчатку. – Увидимся позже, и надо надеяться, что к тому времени твое настроение улучшится. – Затем он повернулся к Кейт и с презрительным видом отдал ей честь. – Всегда рад видеть тебя, наглая девчонка.

Быстро покинув комнату, Энтони проследовал к выходу тем же путем, каким и вошел, и проскользнул мимо разгневанного Холмса, который закрыл за ним дверь не слишком почтительно, о чем свидетельствовал раздавшийся грохот.