Единственный конец злодейки — смерть. Том 4

Глава 16

Яркий голубой свет проникал даже сквозь закрытые веки. Я недовольно нахмурилась, открыла глаза и осмотрелась. Помещение казалось знакомым. Это…

Это была просторная подземная база на острове Солеиль — логово последователей Лейлы.

Я огляделась и обнаружила источник света, режущего глаза. Он шел из древней реликвии, которую держала в руках стоявшая на алтаре Белая Мантия. Нет… Ивонна.

Свет был направлен вниз на съежившегося ребенка, слегка приподнятого над землей. Я тут же поняла, что под голубым светом была я, невидимая глазу. Я спасала Лео, когда Винтер наложил на меня заклятие невидимости.

Винтер лежал без сознания в углу, а Каллисто перекатывался по земле, уворачиваясь от гигантских ящериц.

Передо мной развернулась недавно пережитая сцена, теперь мне досталась роль зрителя.

Внезапно голубой свет, исходивший из древней реликвии в руках Белой Мантии, то есть Ивонны, задрожал. Одновременно с этим в зеркале, в котором прежде ничего не отражалось, стало что-то проступать. В прошлом, послушавшись совета Винтера не смотреть, я крепко зажмурилась и не могла видеть эту сцену. Теперь же, когда я смотрела со стороны, происходившее открылось мне по-новому. Несмотря на заклинание невидимости, Ивонна заметила меня.

Прищурившись, я внимательно рассмотрела реликвию, которую держала Ивонна. Голубой свет стал ярче. Вскоре зеркало пошло рябью, появилась размытая картинка. Хм.

Изображение стало невероятно отчетливым. Я вытаращила глаза и резко вдохнула.

Там была я.

Не та я, которая спасла тогда Лео, не красивая Пенелопа, а настоящая я.

Я спала мертвым сном, сжимая в руках мобильный телефон с включенным экраном, в неприглядной полуподвальной комнатке. Именно так я выглядела прямо перед тем, как попасть в игру.

— Я… Почему я там?..

Колеблясь, я пошла к алтарю. Сначала медленно, но потом все быстрее. Одним махом я достигла Ивонны, протянула руку, чтобы схватить зеркало, и в этот момент…

Бах! Еще до того, как голубой свет, исходивший от реликвии, добрался до кончиков моих пальцев, окружавшая меня картина с грохотом рухнула.

— Ч-что за?..

В одно мгновенье алтарь и стены пещеры исчезли, все вокруг заполнила кромешная тьма. Я в растерянности огляделась, подняла голову. Реликвия в руках Ивонны была размером с ноутбук, но в какой-то момент превратилась в огромное старинное зеркало и потемнела.

Там отражалась настоящая я. В руках я сжимала мобильный телефон, сквозь пальцы виднелась заставка игры с надписью «Игра окончена».

Сейчас… сейчас я смогу вернуться!

Я безотчетно решила, что если коснусь того зеркала, то смогу вернуться в реальность. Полная надежды и радости, я изо всех сил оттолкнулась от земли и прыгнула к зеркалу. Почему-то показалось, что таким образом мне удастся попасть в свою комнату. В тот момент меня переполняла искренняя вера, что я смогу пройти сквозь зеркало.

Бам!

— Ой!

Я сильно ударилась о холодную и твердую поверхность и опрокинулась на спину.

— Ай…

Ушибленное плечо резко заболело. Удивительно, от одного-единственного удара все тело пронзила жгучая боль.

— Что это? Почему?..

Я состроила жалобную гримасу. И в этот момент в зеркале возник белый экран системы.

Система

Ошибка. Вы запустили скрытый квест.

Опция «Игра окончена» более недоступна.

В растерянности посмотрев на эти слова, я усмехнулась.

— Что за?..

В этой игре конец означает смерть персонажа, то есть смерть Пенелопы, в которую я превратилась. Однако теперь безумная система говорит, что, хоть я и выбрала смерть, конец игры невозможен.

— Я думала, что выберусь отсюда, хотя бы умерев! Какого черта?

Пошатываясь, я встала, приблизилась к зеркалу, и подняла крепко сжатые кулаки.

— Чертова безумная игра! Ты сама меня сюда засунула, что ты от меня хочешь?!

Бам, бам! Я застучала по зеркалу и закричала.

Я хотела вернуться. После игры всю ночь напролет и в состоянии полуобморочного сна вид у меня реальной был жалкий, и я заколотила еще более отчаянно.

— Отпусти меня! Отпусти!

Система

Ошибка. Вы запустили скрытый квест.

Опция «Игра окончена» более недоступна.

Бам, бам, бам!

Но сколько бы я ни билась и ни кричала, в системном окне вспыхивала одна и та же фраза.

Поверхность качнулась, словно время вышло. Мое настоящее отражение в зеркале начало размываться.

— Нет! Нет, нет!

Видя, как исчезает мой силуэт, я затрясла головой и как сумасшедшая застучала по зеркалу.

— Я же умерла, отпусти меня в реальность!

Но по мере того, как мое отражение растворялось и таяло, текст в системном окне становился отчетливее.

Система

Ошибка. Вы запустили скрытый квест.

Опция «Игра окончена» более недоступна.

Эта надпись выглядела ужаснее самого кошмарного сна. Меня охватила дрожь, я закрыла глаза.

— А-а-а!

И тут же глаза резко открылись. Темнота рассеялась, и вместо огромного зеркала я увидела знакомый потолок.

— Ах, ах… — с губ срывалось сбившееся, как от долгого бега, дыхание. Я попыталась приподняться, чтобы оценить обстановку, но, как ни странно, тело не слушалось. Мне не оставалось ничего, кроме как просто осмотреться.

Это была моя комната. Нет, если быть точной, комната Пенелопы в герцогском доме.

Так я только что видела сон?

Видение моего настоящего я было слишком реалистичным, но теперь и зеркало, и системное окно бесследно исчезли.

Некоторое время я смотрела на потолок и успокаивала прерывистое дыхание. В нос ударил горьковатый запах лекарств. Прошло довольно много времени, и я поняла, что наконец очнулась от долгого сна. Внезапно перед глазами появилось белое прямоугольное окно.

Система

Вы заплатили 500 миллионов золотых монет и начали скрытый квест.

— Черт, — невольно вырвалось у меня тихое ругательство. Продолжение кошмара? Едва успев прийти в себя, я испуганно вздрогнула при виде поджидавшего меня системного окна.

Но это было только начало.

Система

Отныне вы не можете проверять уровень симпатии над цветной шкалой. Проходите квесты, и вас ждет скрытая концовка и награда.

Система

Непредвиденный квест! Доставьте осколок древнего магического зеркала в безопасное место.

— Ха-ха!

Я изумленно расхохоталась. Теперь я не только не могла проверить уровень симпатии даже за деньги, но и не имела возможности отклонить квест.

Впрочем, как ни иронично, это не вызвало во мне отчаяния. Я уже прошла ту стадию, когда еще могла впасть в уныние.

— Я сделала это и не умерла.

С усилием я подняла не желавшие двигаться руки и вытянула их перед собой. Я похудела так, что остались одни кости. Из-за этого или от последствий отравления руки сильно дрожали.

Моя попытка вернуться в реальность окончилась поражением. И я не знала, по какой причине: то ли из-за только что увиденного сна, то ли из-за козней системы. Возможно, из-за того, что я не смогла дойти до концовки ни с кем из персонажей… А может, все дело в том, что все-таки есть другой способ выйти из этой чертовой игры.

Возможно, проблема была в том, что я не подумала о смерти раньше?

В любом случае последний имевшийся способ оказался бесполезным, и теперь мне оставалось лишь скитаться по этому чертову месту.

Я опустила дрожащие руки и закрыла сухие глаза. Совсем недавно мне казалось, что со мной все в порядке, но когда мои веки сомкнулись, в груди сразу же вспыхнул пожар.

— Черт, вот скотина!

Я попыталась пошевелить своим неподвижным, словно парализованным, телом. Мне казалось, я умру, если так не сделаю. Я совершенно не понимала, как успокоить гнев и панику.

— А-а-а-а!

От моих отчаянных метаний с кровати упали на пол и мягкое одеяло, и подушка. И в тот момент…

Бах, дзинь! В комнате неожиданно раздался громкий металлический лязг. Я перестала кричать и отняла руки от глаз.

Когда зрение сфокусировалось, я увидела свою ошеломленную горничную. У ее ног разлилась вода и валялся жестяной таз.

— Г-госпожа…

Лицо Эмили было бледным и испуганным. Спустя несколько мгновений она воскликнула:

— Ваша светлость! Господин дворецкий! Госпожа Пенелопа очнулась!

Почти сразу в комнату вбежали люди.

— Пенелопа!

Тяжело дыша, ворвались герцог, дворецкий, за ними Дерек и Рейнольд. Они смотрели на меня во все глаза, и все как один застыли на месте.

— Врача, позови врача! Сейчас же!

Дворецкий суетливо выбежал из комнаты. У кровати в одно мгновенье собрались люди. Герцог протянул ко мне руку.

— Пенелопа, дорогая, ты в порядке? Ты узнаешь меня?

Его слишком шокировали мои отравление и возвращение к жизни, наверное, поэтому его пальцы слегка дрожали. В итоге герцог так и не решился дотронуться до меня, убрал руку и неловко провел по лицу.

— Эй, ты в порядке? — спросил Рейнольд из-за спины герцога. — Какого черта ты выпила это?..

— Рейнольд, — резко остановил герцог расшумевшегося сына, глаза у которого почему-то покраснели.

Вдруг я ощутила на себе чей-то взгляд. Я повернулась и увидела, что Дерек, сверкнув синими глазами, смотрит на меня с непроницаемым лицом. А за ним в дверном проеме, снимая на ходу пальто, показался семейный врач.

Это я чуть не умерла и чудом вернулась к жизни, но у всех присутствовавших лица потемнели и осунулись, а глаза были красными, как у кроликов.

Я обвела всех взглядом, убедилась, что Ивонны нет, и, успокоившись, снова закрыла глаза.

— П-пенелопа! — Кто-то настоятельно звал меня, но я не реагировала. Я устала.

Когда я сама нехотя открыла глаза от шума, медицинский осмотр шел полным ходом.

— Похоже, яд вышел из тела, — с удивлением сказал пожилой врач. Он пощупал пульс. — Еще вчера пульс был слабым, а сегодня полностью пришел в норму. Это поистине чудо.

— Значит, она выздоровела?

— Все, что ей нужно, — это время на отдых и восстановление

— Слава богу.

Спросивший о выздоровлении герцог вдруг рухнул в кресло, словно у него подкосились ноги. Человек, упомянувший бога, в которого не верил, казалось, постарел на несколько десятков лет.

Я безразлично посмотрела на него и незаметно вздохнула. За исключением того, что из-за долгого лежания было трудно управлять телом, как ни странно, я была в порядке. Если учесть, что я потеряла много крови, это действительно было похоже на чудо. Мне казалось, что мое выздоровление было как-то связано с увиденным мною сном. Но пока не выяснилась причина столь быстрого выздоровления, я не могла избавиться от раздражения из-за чертовой системы.

Бесит.

Я собиралась снова закрыть глаза, чтобы отогнать эти мысли.

— Что тебе так не понравилось?

Меня внезапно остановил сухой голос. Веки, которые уже слипались, пришлось опять поднять. На меня в упор смотрели синие глаза.

«Я думала, он обрадуется, увидев меня в таком состоянии. Чего он?»

Взгляд Дерека был полон странной тревоги. Когда мы встретились глазами, он тут же повторил:

— Раз проснулась, скажи мне: зачем тебе это было нужно?..

— Дерек, закрой рот.

— Но…

— Черт, как ты можешь нести такую чушь, когда она только что открыла глаза? — вдруг закричал стоявший молча Рейнольд. — Брат, она очнулась спустя неделю! Ты не мог спросить, в порядке ли она?..

— Рейнольд! Ты тоже прекрати.

— Не останавливайте меня, отец! Разве брат в последнее время не ведет себя странно? С тех пор как она потеряла сознание, он упорно пытается обвинить ее в произошедшем!

— Раз уж она очнулась, разве не нужно поскорее разобраться в ситуации и пресечь поползшие слухи?

От такого ответа Рейнольд, казалось, вот-вот набросится на брата. В комнате вмиг стало шумно.

— Вот же придурки!

Герцог с шумом отодвинул стул и резко встал. Он собирался что-то грубо выкрикнуть сыновьям, и тогда…

— Вы все, — я нехотя заговорила. — Кажется, вы не расслышали: я пациент, которому необходимо восстановиться.

Трое одновременно замолчали. По правде говоря, мне не было дела, ссорятся они или нет, но шума я не могла вынести.

— Я хотела бы отдохнуть, пожалуйста…

Безразличным, как всегда, тоном я собиралась попросить их не галдеть, как вдруг увидела цветные метки над их головами и умолкла.

Надписи «Проверить уровень симпатии» не было. Я больше не могла его узнать. Значит, теперь не нужно следить за их реакцией и угождать им.

Немного помолчав, я сказала другое:

— Не могли бы вы уйти? Я устала.

От этих слов лица троих мужчин изменились: герцог успокоился, Рейнольд скривился, а Дерек сжал челюсти.

Я молчаливо ждала.

— Прости. Я не подумал. — Герцог медленно отодвинулся. — Мы пойдем, а ты ни о чем не думай и отдыхай, Пенелопа, — ласково прошептал он и вывел сыновей из комнаты. Я смотрела им в спину, даже не сказав привычного спасибо.

Бам — громыхнула закрывшаяся дверь.

— Госпожа, скажите «а-а-а».

Эмили поднесла к моим губам ложку с жидким рисовым отваром. Я послушно съела несколько ложек, нахмурилась и пожаловалась:

— Невкусно.

— Но все равно надо это съесть. Врач сказал, поначалу вам будет сложно, потому что вы долгое время не ели.

Но разве это не перебор — рисовый отвар даже без соли? Я не стала есть, и Эмили была вынуждена убрать миску.

После пробуждения отношение домашних ко мне странным образом изменилось. Это касалось в первую очередь Эмили, но также и герцога, и обоих его сыновей, дворецкого, и даже слуг, прежде холодно на меня смотревших. Они бережно обращались со мной, как с хрупкой стеклянной куклой. Это было немного смешно и вызвало у меня улыбку.

— Эмили, сколько я была без сознания? — спросила я у горничной, убиравшей миску.

— Неделю.

— Неделю?..

Этого времени достаточно, чтобы Ивонна полностью очаровала всех обитателей дома.

— Что она делала все это время?

— Кто? А…

Поняв, о ком я спрашиваю, Эмили приблизилась ко мне и зашептала:

— После того как вы потеряли сознание, ее заперли.

— Неужели?

— Да, его светлость приказал, чтобы она не смела выходить из своей комнаты, пока дело не будет раскрыто. Так ей и надо, правда? — сказала Эмили и коварно улыбнулась.

От неожиданной новости я слегка растерялась. Я-то предполагала, что она беспрепятственно разгуливает по всему дому, ведь обстоятельства того дела были неясными, а благодаря реликвии ее сложно обвинить в преступлении. Она может весь дом взять под свой контроль.

— Расскажи, что произошло за это время.

Эмили подробно доложила обо всех событиях. К счастью, промывка мозгов, похоже, ее не коснулась. Я равнодушно выслушала, что происходило после моего обморока. Но в том месте рассказа, где Бекки покончила жизнь самоубийством, я невольно вздрогнула.

— Все так волновались, госпожа. Знаете, как я переживала? — пожаловалась Эмили, закончив доклад, у нее на глазах навернулись слезы.

Я равнодушно ответила:

— Правда? Ты натерпелась, наверное.

— Нет! По правде говоря, кронпринц страдал намного больше меня…

Я замерла, будто услышала незнакомое слово, и повернулась к Эмили.

— Его Высочество… кронпринц?

— Да! Когда вы потеряли сознание, госпожа, он ни на минуту от вас не отходил. На его лице читалось такое зловещее раздражение, что никто не смел и вздохнуть. Но я-то знаю: Его Высочество каждую ночь держал вас за руку и так искренне просил…

— Просил? О чем?

— Я не слышала подробностей, но… кажется, он сказал, что выполнит все, что вы хотите, и умолял вас не умирать.

В моей голове зазвучал чей-то голос, который я слышала, пока была без сознания, голос, похожий то ли на сон, то ли на слуховую галлюцинацию.

— Если захочешь сбежать отсюда, я тебе помогу. Клянусь, я сделаю для тебя все что угодно! Черт, я не знаю, как назвать это чувство… Но заклинаю, Пенелопа, не умирай!..

Я помрачнела и не могла этого скрыть. Это было то, чего я так долго добивалась. Я так хотела и одновременно не хотела услышать эти слова. Но теперь все было бесполезно: сложный режим игры закончился, а я не сумела выбраться из этого места.

— А еще говорят, что слухи, ходившие после охотничьих состязаний, оказались правдой. Его Высочество сделает вам предложение руки и сердца, госпожа… Ой, божечки!

Эмили трещала без умолку, но заметив, что я скривилась, резко замолчала.

— Я… я сболтнула лишнего, госпожа. Простите, — извинилась она.

— А где он сейчас? — поинтересовалась я.

— Н-на севере, кажется, произошел какой-то мятеж. Поэтому он срочно отправился туда по императорскому указу.

— Вот как, — коротко ответила я и умолкла. В комнате ненадолго повисла тишина.

— Госпожа…

Эмили не находила себе места, казалось, она очень многое хочет сказать. Наконец она решилась и обратилась ко мне:

— Вы же… не сами выпили то, что велели мне достать, госпожа? Правда?

— О чем ты говоришь?

— Сейчас в доме ходят разговоры, что вы все спланировали, госпожа.

— Спланировала?..

— Да-да. Они думают, а не затеяли ли вы все это, чтобы привлечь к себе внимание.

Так вот как повернулись события! Я молча кивнула и резко выпалила:

— Хорошо.

— Что вы имеете в виду?

Эмили изменилась в лице. Но я говорила искренне. Они решили, что все это было моим планом. Как мило! Будет ужасно обидно, если из-за чужого внушения меня обвинят в попытке отравить Ивонну.

Эмили не могла знать моих мыслей, она всхлипнула и начала изливать мне душу, рассказывая о своих страданиях в то время:

— Я думала, что вы, госпожа… собираетесь отравить ту девушку.

— Тише, Эмили. Не смей говорить такие злодейские вещи.

— З-злодейка — та девушка!

От моего предупреждающего вида Эмили состроила обиженную гримасу.

— Я все знаю, госпожа. Я знаю, что это был не тот яд, что вы поручили добыть мне!..

— Ты…

Я грозно нахмурилась и схватила ее за руку. Эмили тихо ойкнула от боли.

— Г-госпожа.

— Ты говорила это другим?

— Ч-что?

— Я спрашиваю, ты кому-то рассказывала о том, что я отправляла тебя в торговый дом?

— Н-нет, нет.

Эмили с испуганным видом замотала головой.

— Вы же убедительно просили не попадаться никому на глаза, госпожа. Поэтому я лишь говорила, что ничего не знаю.

— Точно?

— Да, да!

Лишь несколько раз услышав ее ответ, я отпустила руку служанки.

— Пусть так будет и впредь, Эмили. Никому не говори.

— Н-но тогда вас…

— Думай не обо мне, а о своей безопасности.

Я решительно подвела черту.

— Ты же не хочешь, чтобы тебя ложно обвинили в попытке отравить родную дочь герцога. Правда?

От этих слов Эмили, чуть не плача, посмотрела на меня.

— Но они обвиняют вас. Это же несправедливо! Почему, госпожа…

— Это неважно.

Мне вовсе не было обидно из-за такого обвинения. Да и к тому же я действительно по своей воле выпила яд.

— Если хочешь жить, и дальше делай вид, что ничего не знаешь. Поняла?

Эмили вытерла слезы и кивнула.

— Да, да. Я и дальше буду притворяться, что ничего не знаю, госпожа. Я сделаю, как вы сказали.

Однако, несмотря на многочисленные обещания, я не могла ей верить. Возможно, самоубийство служанки — результат внушения Ивонны. Так что я не могла с уверенностью сказать, как все сложится, если Эмили тоже промоют мозги.

— Я буду держать рот на замке, но вы же сможете сказать всем, что не планировали все это, госпожа?

— Не волнуйся. Я разберусь самостоятельно.

Уняв беспокойство служанки, я вдруг подумала: а есть ли необходимость разбираться?

Спустя несколько дней благодаря неусыпной искренней заботе Эмили я смогла самостоятельно передвигаться. И герцог пригласил меня к себе.

Вслед за дворецким я вошла в кабинет, где уже собрались все: не только двое сыновей герцога, но и Винтер и Ивонна.

«А в обычном режиме игры была такая сцена после церемонии совершеннолетия?» — внезапно промелькнуло у меня в голове, пока я подходила к собравшимся. В том варианте Винтер привел Ивонну в дом, так что подобный эпизод мог быть в сценарии.

Я отбросила внезапно нахлынувшее беспокойство. Ну и что? Когда я приняла яд, все было уже испорчено.

Я изящно села, и вскоре служанка внесла чай, от которого поднимался горячий пар. Но никто и не подумал притронуться к чашкам, сохраняя тишину.

— Пенелопа, — тяжело начал герцог, сидевший во главе стола. — Прости, что не дал тебе времени прийти в себя после… э-э… пробуждения. Но чтобы не затягивать еще больше, давай выясним обстоятельства того инцидента на церемонии совершеннолетия. Ведь нельзя же, чтобы такое повторилось, — продолжил он очень осторожным тоном. — Я хотел бы задать тебе и Ивонне несколько вопросов о том, что произошло тогда между вами. Ты же позволишь?

— Да, спрашивайте.

Я живо кивнула. В любом случае этого было не избежать.

— Для начала… ты помнишь, как выпила херес в день церемонии совершеннолетия?

— Да, я выпила, меня вырвало кровью, и я потеряла сознание, — четко ответила я, и в кабинете ненадолго стало тихо.

— Мы исследовали кубок, из которого ты пила. На его края был нанесен яд.

— Вот как.

— Ты знала, что это был не твой кубок, а Ивонны?

— Хм.

Я склонила голову набок и пробормотала:

— Может, да, а может, и нет…

— Пенелопа.

Возможно, у меня был довольно несерьезный вид, и между бровями герцога пролегла глубокая морщина.

— Это очень важный вопрос. Нужно понять, почему ты так… так поступила. Подумай хорошо.

— Кубки были одинаковые, поэтому, кажется, я их спутала, — ответила я равнодушно и внезапно подалась вперед.

— Ивонна, а ты как думаешь?

— Ч-что?

Ивонна, смотревшая на чашку перед собой, чуть не подпрыгнула от испуга.

— Я спрашиваю, как ты запомнила тот момент.

— Я… я так напугалась, что плохо помню те события. Только то, что Пенелопа выпила херес и упала…

Глаза Ивонны к концу ее фразы вдруг наполнились слезами. Она жалостливо посмотрела на меня и сказала дрожащим голосом:

— З-зачем ты так ужасно поступила, Пенелопа?.. Бережно относись к себе.

— Ха!

Ее поведение вызвало у меня короткую усмешку. Разумеется, я сама выпила яд, но в ее словах звучала уверенность в том, что я во всем виновата.

Когда я криво усмехнулась, взгляд сидевшего рядом с ней Дерека стал ледяным. Беседу, прервавшуюся из-за всхлипов Ивонны, продолжил Винтер:

— Как сказал Его Высочество, нельзя исключать вероятность того, что леди Пенелопа помешала планам леди Ивонны.

Я повернулась к нему с удивлением в глазах. Он еще не зомбирован? Меня удивило, что он придерживался абсолютно нейтральной позиции, хотя уже встречался с Ивонной.

— Я? Я, я… — От замечания Винтера Ивонна начала задыхаться чуть не до смерти. — Я этого не делала. Правда!

Огромные глаза Ивонны наполнились слезами, которые покатились по щекам.

— Я даже и не думала, что смогу присутствовать там. Старший брат, нет, младший герцог знает, что я… я сказала, что не пойду.

— Это правда, — по ее указанию коротко ответил Дерек.

«Правда, ага. Ты глупец, который не знает, что он тоже подвергся внушению», — огрызнулась я про себя и снова натянуто улыбнулась. На это Дерек опять вытаращил глаза.

Обидевшись, что на нее устремились все взгляды, Ивонна выпалила, как из пулемета:

— К тому же я проводила больше времени не с Бекки, а со старшей горничной. И…

— ?

— Бекки иногда встречалась с Эмили. Личной горничной Пенелопы…

— ?

— Поэтому я… Я знала, что Бекки — человек Пенелопы. И что она следит за мной. Но…

Ивонна снова не смогла закончить фразу, закрыла лицо руками и заплакала. Я как ни в чем не бывало цокнула языком. Опасная девка!

Я опасалась такого поворота, поэтому практически не задавала Эмили вопросов об Ивонне. У меня побежали мурашки: как мастерски Ивонна узнала о том, что я спрашивала у служанки один, от силы два раза.

«Ангелоподобная, говорите! Лживая тварь!»

Пока я в раздражении лила про себя проклятья в адрес игры, герцог первым вступился за меня.

— Твою временную служанку назначил дворецкий, Ивонна.

— Но Пенелопа очень дружна с господином дворецким. И даже если нет… Если бы, как сказал маркиз, я действительно была виновна в произошедшем, Пенелопа не выпила бы яд.

Никто не отвечал.

— Разве она не сама налила вино и дала мне бокал?

Винтер собирался задать вопрос, но передумал. Ситуация вернулась в начальную точку. В тишине я опустила глаза и посмотрела на стол.

Я предполагала, что из-за выбора, который сделала в тот момент, ситуация обернется подобным образом. Сначала я ломала голову, как же из нее выйти, но потом мне все надоело.

«Я рада, что не отравила ее, как в игре».

В памяти еще было живо, как умирала Пенелопа, собиравшаяся отравить Ивонну.

С такими мыслями я безразлично перевела взгляд на чайную чашку, стоявшую перед Ивонной. Остывший чай своим цветом напоминал херес, который я выпила.

«Пожалуй, он чересчур настоялся. Наверное, будет горчить…»

Спокойно плывшие мысли вдруг остановились. Я рассеянно взглянула на Ивонну. Она была подавлена и беззвучно лила слезы.

Я снова опустила глаза и посмотрела на ее чашку, а затем на чашки, стоявшие перед другими. Они пустые…

В тот момент по спине пробежал жуткий холодок.

В чашке Ивонны ничего не было. Она не отражалась в воде.

— Если ты знала, что там яд, зачем выпила его? — спросил кто-то. Я резко дернула плечами, подняла голову и встретилась глазами с Дереком, пристально смотревшим на меня.

— Зачем ты это сделала?

Увидев, как я вздрогнула, Дерек посчитал это странным и покосился на стол, куда я только что смотрела.

— Нет, я ничего…

Я торопливо помотала головой.

— Что вы сказали?

От моего вопроса его красивое лицо недовольно исказилось.

— На тебе было волшебное ожерелье. — Он не стал повторяться. — Говорят, эта вещица меняет цвет, если рядом есть яд. Маркиз Берданди утверждает, что ты не могла не заметить этого.

— А-а.

Я краем глаза посмотрела на Винтера. Он, как и Дерек, с недавнего времени тоже пристально смотрел на меня. Когда мы встретились взглядами, он опустил глаза.

Я не знала, что он и это им рассказал.

Неожиданно, ведь когда мы в последний раз виделись на церемонии совершеннолетия, он вел себя так, словно не хочет иметь со мной никаких дел. Ему пришлось попотеть, чтобы не вызвать подозрений у дотошного кронпринца и рассказать о свойствах ожерелья. Однако я не чувствовала особой благодарности.

— Ты, наверное, слышала, что перед смертью Бекки обвинила тебя, — продолжил допрос Дерек, пока я смотрела на Винтера, охваченная новыми эмоциями. — В ее комнате нашли противоядие от той отравы, что ты выпила.

— Дерек, хватит. Это не допрос, — строгим тоном прервал его герцог. — И разве я не велел тебе больше не копаться в этом?!

— Зачем ты выпила яд, зная, что он там? — настойчиво спросил Дерек, проигнорировав слова герцога. Не похоже на него, ведь обычно он беспрекословно слушался отца. — Отвечай. Зачем ты такое вытворила? Чего ты хотела?..

— Кажется, вы уже знаете ответ на эти вопросы.

— Что?!

— Если вы хотите спросить, не разыграла ли я спектакль… — Я живо кивнула. — Да, вы правы.

Он так хотел услышать этот ответ, что я просто не могла его разочаровать.

— Я приказала Бекки.

— Пенелопа!

— Эй!

Рейнольд подскочил от удивления. Атмосфера в кабинете изменилась вмиг.

Я отвернулась от Дерека и посмотрела на Ивонну. Наверное, она и представить такого не могла? В огромных синих глазах читалось смятение. Глядя прямо на нее, я начала:

— Я лишь приказала ей найти и принести яд, а эта глупая служанка сама придумала, что я собираюсь отравить Ивонну.

— Ч-что… Черт возьми, что это значит?!

Бам! Герцог с силой ударил по подлокотнику, в его лице читалось изумление.

— Ты действительно это сделала? Действительно это спланировала?..

— Но почему вы не поручили это вашей личной горничной? — хладнокровно спросил Винтер. Он единственный, кто сохранил способность рассуждать трезво после моего резкого заявления.

Я как ни в чем не бывало придумала оправдание.

— Я не настолько доверяла Эмили, а у Бекки нашла слабое место. А если у человека есть слабое место, то он не станет болтать лишнего.

— Слабое место?..

— Я случайно услышала, что она попала в дом без рекомендательного письма. Я угрожала ей, что расскажу об этом всем.

— Ты!..

Слушая мою гладко лившуюся речь, герцог вытаращил налитые кровью глаза. Рейнольд закричал, словно готов был тут же наброситься на меня:

— Зачем? Ты, ты зачем так делаешь?

— Я хотела, чтобы внимание с Ивонны перевели на меня, — без колебаний проговорила я, словно это меня не касалось, и оглядела присутствовавших. — Потому что не хотела уступать место герцогской дочери.

— Пенелопа! Ты!..

— И… лишь поэтому? — вопрос Дерека прозвучал одновременно с окликом герцога. — Лишь для того, чтобы привлечь к себе внимание, обращенное к простолюдинке, с которой еще ничего не решено наверняка? Ради этого ты рисковала жизнью?

Дерек был убежден, что я все спланировала с того самого момента, как открыла глаза. Однако сейчас повел себя так, словно и представить не мог, что я скажу все, чего он ждал от меня.

Дерек растерянно смотрел на меня. На мгновенье его побледневшее лицо показалось мне странным. Но мне было не до этого.

— Я подумала, что лучше умереть.

— Что?.. — От моего равнодушного ответа мерзавец начал заикаться. — З-зачем?

— Что?

— Зачем, черт возьми, яд? Есть же и другие способы привлечь к себе внимание…

— Чтобы выпить яд, нужна веская причина.

Я склонила голову набок и в первый раз за беседу заговорила искренне:

— Я просто его выпила. Хотела проверить, умру или нет.

— Кое-что не сходится, — тут же возразил мне еще один голос.

Я повернулась: лицо Винтера исказилось, он отчаянно меня защищал.

— Если то, что вы говорите, правда, то зачем покойная служанка нанесла яд на кубок мисс Ивонны?

— Хм… Не знаю.

Я преувеличенно глубоко задумалась, затем, словно вспомнив, хлопнула в ладоши и сказала:

— Видимо, она забыла намазать ядом мой кубок, запоздало опомнилась и подумала, что я, как идиотка, перепутаю кубки. Вот.

— Это чепуха!

Бам! Герцог еще раз со злостью ударил по подлокотникам. Со стороны это и правда звучало глупо.

Но разве было важно, чепуха это или нет? Самое важное, что я до сих пор жива в этой чертовой игре.

— В любом случае простите, что я подняла всех на уши. Я очень виновата и ощущаю ответственность за это. Отец и господин младший герцог…

Я оглядела собравшихся и произнесла:

— Нельзя обратить вспять то, что уже случилось. Думаю, существует лишь один способ разрешить ситуацию.

— Какой?

— Пожалуйста, позвольте мне уйти.

Надо выбраться отсюда.

После моих слов в кабинете мгновенно наступила тишина. Лицо герцога, еще совсем недавно гневное, побелело. Он запнулся, словно не верил своим ушам:

— Т… только что… Ты сказала, что это ты виновница инцидента, Пенелопа?

— Да, — я легко согласилась. — Разве вы собрались здесь не для того, чтобы обвинить меня в моих грехах?

— Это не так! Тебя позвали не для этого! — Герцог вытаращил глаза. — Я же сказал: тебя пригласили, чтобы такое не повторилось! Я обеспокоен, возможно, кто-то замышляет что-то против Экхартов…

— Посторонние тут ни при чем, — торопливо перебила я герцога. Все пошло вразрез с моими ожиданиями. Я думала, раз вернулась родная дочь, он тут же откажется от меня, если я попрошу. Но, видимо, герцогу еще не промыли мозги, поэтому оказалось непросто. — Все организовала я! Дальнейшее расследование не потребуется. Это моя вина, и я несу за это ответственность.

— Черт возьми…

— Нет, ты не можешь уйти, — вместо не договорившего герцога мое предложение отверг кто-то другой. Я повернула голову: Дерек испепелял меня взглядом. В какой-то момент его глаза налились кровью.

— Почему? — тут же переспросила я, совершенно не понимая Дерека: думала, все будут двумя руками за такое предложение. — Хорошо же будет ловко завершить дело, свалив вину на меня, как вы всегда делали. Поэтому я уйду из дома и…

— Ты… никуда не пойдешь, — рявкнул он, как герцог.

«Чего ты кричишь?» — пробурчала я про себя в растерянности и посмотрела на него.

— Если сказать, что это был спектакль, можно усмирить слухи. Но что будет с престижем Экхартов?! Твоя репутация!..

Дерек, обливаясь потом, словно за ним кто-то гнался, быстро сыпал словами, но вдруг остановился. Видимо, поняв, что был слишком резок, он убрал волосы со лба и сказал чуть более мягким голосом:

— Если ты покинешь дом, то будешь не защищена.

— С каких это пор вы так печетесь о моей репутации?

— Ты, в самом деле!..

Видимо, мой вопрос ему крайне не понравился, потому что лицо Дерека стало ужасающим. Эта ситуация постепенно начинала раздражать и меня.

— Дерек прав, Пенелопа, — торопливо вмешался герцог, разряжая накалившуюся атмосферу. — Дорогая, для начала успокойся. Допустим, что, даже если ты все подстроила, я не виню тебя.

Он старался говорить таким тоном, каким успокаивают маленького ребенка. Теперь Ивонна, еще недавно всхлипывавшая, перестала хныкать и как-то странно посмотрела на Дерека. От ее взгляда у меня побежали мурашки.

Все это походило на шоу для одного. Я до сих пор не знала, что конкретно замышляла Ивонна и как она так быстро заняла герцогское имение. Но какой бы ни была ее цель, я не была уверена, что смогу победить Лейлу в теле Ивонны. Раз уж я не смогла выбраться отсюда, единственное, что мне оставалось, — спасать свою жизнь.

Однако, не зная моих намерений, герцог и его сыновья до последнего мне препятствовали.

— Ха… — Я сделала глубокий вдох и сказала полным усталости голосом: — И отказаться от меня нельзя, и обвинить в преступлении. Тогда мне-то что делать?

— Эй ты… — послышался голос с другой стороны. Это был Рейнольд, до того момента державший язык за зубами. — Ты же только что сказала, что не хотела уступать место герцогской дочери. Но тогда почему… почему ты так легко говоришь об уходе из дома?

Когда мы встретились глазами, лицо мерзавца странно исказилось. Точно так же, как в тот раз, когда мы ужасно поругались в комнате на чердаке.

Рейнольд, который всегда реагировал на любые мои слова как хотел и постоянно устраивал скандалы, в тот момент, как ни странно, совершенно мне не поверил. Поэтому я просто начала молоть какую-то чушь, лишь бы убраться отсюда:

— Я чуть не умерла и уже устала от всего этого, — снова сказала я то, что уже однажды говорила. Другого оправдания у меня не было.

И мне тут же задали вопрос. Не Рейнольд, а Дерек.

— От чего именно?

— От всего.

Я последовательно продекламировала, словно зачитывала учебник, заранее подготовленный ответ:

— От жизни в качестве фальшивой дочери герцога, от того, что ко мне относятся как к мусору. Все в этом доме мне осточертело.

— Пенелопа.

— Разве мне все еще нужно оставаться здесь теперь, когда вернулась Ивонна?

— Разговоры об этом неуместны! — упрямо выкрикнул герцог, несмотря на мою просьбу. Затем он сразу смягчился и попробовал убедить меня: — Пенелопа, детка. Кто бы что ни говорил, ты моя дочь. Что случилось с тобой на церемонии совершеннолетия?

Из-за того, что ситуация развивалась не так, как я хотела, у меня заболела голова. Я коротко вздохнула и резко встала.

— Тогда нам больше не о чем говорить.

— Разговор еще не закончен. Сядь.

— Мне нехорошо, отец, — сказала я, повернув голову к герцогу и проигнорировав категоричный приказ Дерека.

Я знала, что это довольно грубо. Но, едва очнувшись после отравления, стоит ли тратить силы на этикет?

К тому же заявление о плохом самочувствии не было пустыми словами. Я схватилась за ноющую голову и застонала, и герцог нехотя позволил мне идти.

— Да, давай закончим на этом. Можешь идти к себе, Пенелопа.

— Но…

— Хватит, ей нехорошо! — настойчиво приструнил герцог не унимавшегося старшего сына. Если бы приемная дочь так вот и умерла, он тоже оказался бы в затруднительном положении. Поэтому я легко могла пользоваться «плохим самочувствием».

Я без промедления покинула это возмутительное собрание, но перед тем, как выйти из кабинета, посмотрела на собравшихся: Дерек не сводил с меня глаз, Рейнольд выглядел усталым, Винтер… А у Ивонны было странное выражение лица.

Этого же достаточно? Я без единого сожаления уступлю свое место, и вы, пожалуйста, оставьте меня в покое. Ладно?..

Я очень захотела, чтобы мое желание дошло до Ивонны, и торопливо вышла из кабинета.

Герцог заговорил одновременно с хлопком закрывшейся двери:

— Рейнольд, я попрошу тебя скрывать это какое-то время.

— Отец!

Рейнольд посмотрел на герцога вытаращенными глазами. Как и Винтер, сохранявший молчание, ведь это был семейный разговор. Дерек свирепо насупился и возразил отцу:

— Ты хочешь сказать, что, даже услышав ее чистосердечное признание, мы оставим это просто так?

— Тебе не кажется, что ты слишком уверен в ее вине? На некоторое время прекрати расследование и все остальное. До тех пор, пока Пенелопа полностью не восстановится.

— Но дело еще не закончено, — повторил Дерек, скрипнув зубами на приказ герцога. — Как сказал маркиз, мы еще не обыскали комнату Ивонны.

— Б-брат!.. — Ивонна, до сих пор наблюдавшая за развитием событий, вертя головой, теперь, когда Дерек внезапно указал на нее, вытаращила глаза. — К-как вы, как?..

Она не могла поверить в сказанное и только открывала и закрывала рот, глядя на Дерека. Со стороны казалось, что она крайне шокирована.

Отвернувшись от нее, Дерек быстро проговорил:

— Мы не можем исключить вероятность того, что за подстрекательством служанки стоят внешние силы. Надо не торопясь провести расследование заново…

— Ты думаешь, я идиот, который не смог даже расследование провести как следует? — нервно закричал Рейнольд. — Мы вместе с маркизом тщательно изучили вещи покойной служанки. И ничего не обнаружили! Все чисто! В любом случае у тебя, брат, нет права проводить расследование, — продолжил он. — Отец прав, прекрати. Попридержи язык и не действуй ей на нервы.

— Что прекратить? Еще ничего не выяснилось…

— Пенелопа этого не хочет!

Рейнольд разозлился на брата, который продолжал упорствовать.

— Брат, каждый раз, как ты открываешь рот, все идет не так! Ты ее так достанешь, что она опять выпьет яд! Что тогда будешь делать? Как сказал отец, оставь сейчас все как есть. Это лучше, чем слушать, как она истерит, что сейчас же уйдет из дома, — закончил Рейнольд.

Он вспомнил лицо Пенелопы в тот момент, когда она сказала, что ей все осточертело. Такое же, как уже было однажды, когда он заметил, что личная служанка накормила ее помоями.

— Разве не этого ты добивался, подкидывая ожерелье в мою комнату?

Он и в страшном сне не мог представить, что Пенелопа была в курсе. Он смутился и не мог на нее сердиться. Она не побежала к отцу, чтобы рассказать ему. Лишь произнесла с отвращением: «Так вот ты какой…»

— Но теперь мне все надоело.

И в комнате на чердаке было так же. Он начал перепалку, а она вместо того, чтобы обругать его, равнодушно сказала:

— Сейчас я пребываю в роли беспомощного червя, который беспомощнее рабыни!

Почему-то он не мог избавиться от чувства неловкости от того, что сейчас эти слова относились не к нему одному. Рейнольд слегка вздрогнул, словно вновь испытал пережитые в тот момент эмоции, и пробормотал:

— А вы знали, что она не в первый раз такое говорит? Если так пойдет, то однажды она и вправду соберет вещи и сбежит тайком. И если ее кто-то на самом деле убьет, мы даже не узнаем об этом…

— Пока Пенелопа не выздоровела, будьте осторожны в выражениях, не давите на нее, — подытожил герцог слова Рейнольда, дрожа от страха, что она может снова сделать неправильный выбор. — Если и дальше наседать, в ее характере собраться и уйти.

В кабинете вмиг стало тихо.

— Если хотите… — тишину нарушил дрожащий голос, — в-вы можете обыскать мою комнату… Я не против, — оглядев собрание, жалобно произнесла девушка с синими глазами, полными слез. От такого вида лицо Дерека потемнело.

— А ты помалкивай, — раздраженно выпалил Рейнольд, как бы укоряя ее в бестактности. Ивонна ойкнула от испуга, и почему-то даже Дерек не принял ее сторону.

После слов Рейнольда в кабинете повисло тяжелое молчание. Все были погружены в свои мысли, поэтому никто не заметил дрожащих рук, сжимавших подол платья.

— Простите, что прерываю вас, но я пойду. — С беспокойством на лице Винтер встал с места.

— Да, маркиз. Идите, — поспешно отпустил его герцог, только теперь осознав, что за их разговором наблюдал посторонний.

Винтер быстро вышел из кабинета герцога и чуть не бегом пересек коридор. К счастью, прошло совсем немного времени, и он смог догнать маленькую фигурку в пролете центральной лестницы, ведь, еще не выздоровев, она шла медленно.

Он позвал ее:

— Леди Пенелопа.

— Леди Пенелопа.

Услышав, что меня кто-то негромко окликнул, я медленно повернулась и увидела мужчину, который позвал меня.

— Что случилось?

— Я хочу недолго поговорить с вами.

— Зачем? Нам не о чем говорить, маркиз.

— На самом деле я думаю рассказать герцогу о вашей личной служанке, которая многое знает.

От неожиданной угрозы я нахмурилась и огляделась. К счастью, в холле не было никого, кроме нас. Действительно. С этим мне пришлось бы рано или поздно столкнуться.

До того как поручить волшебнику раздобыть яд, я думала, что сбегу из этой чертовой игры и мы больше не встретимся. Очнувшись, я пожалела, что Винтер знает хоть что-то.

— Следуйте за мной, — выдохнула я, снова спускаясь с лестницы, по которой с таким трудом поднялась.

Я повела его в сад через заднюю дверь: в доме было много ушей, и я побаивалась, что в нем могут прятаться слуги, которым Ивонна промыла мозги. Я остановилась лишь после того, как достигла середины сада.

— Теперь говорите.

Неизвестные мне фиолетовые цветы плавно колыхались на ветру и источали нежный аромат. Совсем недавно, кажется, я спорила в этом месте с одним человеком, вручившим мне впечатляющий подарок. Теперь все изменилось: и пейзаж, и стоящий передо мной мужчина.

— Зачем вы солгали? — мрачным голосом начал Винтер, пока я была погружена в свои мысли.

Я подняла голову и спросила:

— О чем?

— Яд, который вы выпили, мисс, не тот, что поручили достать мне.

Почему он спрашивает меня об этом здесь и сейчас?

Я не думала, что маркиз задаст вопрос так откровенно, и ненадолго смутилась. Лужайка была просторная, и нас никто не мог услышать, но я наморщила нос и пробубнила:

— Хоть мы и на улице, но в имении герцога не стоит ли быть чуть осторожнее со словами.

— Я только что наложил звукоизолирующее заклинание.

— Хорошо. Тогда продолжайте.

— Сначала я подумал: если рассказать, что вы тоже купили яд… — торопливо заговорил Винтер, получив мое разрешение, но вдруг остановился и поправился: — Я побоялся, что вас несправедливо обвинят в попытке навредить вернувшейся Ивонне.

Видимо, заклинание не позволяло ни услышать, ни увидеть нас. Словно оправдываясь, он раскрыл причину, хотя я и не спрашивала:

— Поэтому я не мог рассказать до вашего пробуждения.

Конечно, ведь от этого зависела его жизнь, вот он и держал язык за зубами. Ведь я вела дела не с маркизом Берданди, а с простым информатором. Но благодаря тому, что он промолчал, у меня не возникло дополнительных проблем.

— Вот как. — Я безразлично кивнула.

Винтер тут же продолжил:

— Но сколько бы я ни думал, не могу понять.

— Чего?

— Когда они спросили, правда ли то, что вы это спланировали, зачем вы признались? Вы же отправили ко мне не погибшую служанку, а другую.

— А, да?

— Леди!..

Я нарочно притворилась, что не знаю, и склонила голову набок. Лицо Винтера застыло. Напрягшись оттого, что я не проявляла особого желания участвовать в беседе, он заговорил откровеннее меня:

— Скажите, что купили другой яд. И тогда я дам показания как глава торгового дома…

— Маркиз, — остановила я его, подняв руку. — Скажите, предстаете ли вы передо мной как маркиз Берданди или же как глава торгового дома, клиентом которого я являюсь?..

Винтер закрыл рот. Некоторое время я смотрела в дрогнувшие ярко-синие глаза и спокойно заговорила:

— Если вы маркиз Берданди, то проявляете чрезмерный интерес. Я благодарна вам за заботу, но сама разберусь в своих делах.

— Леди Пенелопа…

— Если же вы явились мне как глава торгового дома… — Я ненадолго остановилась и глубоко вдохнула. А затем, как он и хотел, раскрыла свое истинное лицо: — Разве вы не подозреваете меня?

От внезапной перемены тона Винтер вытаращил глаза и перестал дышать.

— Когда я через служанку попросила достать яд, скажите честно, что вы подумали?

Тишина в ответ.

— Что я жестокая фальшивая благородная леди, которая собирается отравить вернувшуюся родную дочь герцога.

Когда я произнесла это, маркиз вздрогнул. Он наверняка так и подумал, получив мое поручение. Я безразлично на него посмотрела и продолжила:

— В прошлый раз вы допустили бестактность, и я ничего не предприняла, а в этот раз вы решили дать мне, что я хочу, и больше не иметь со мной дела.

Тишина в ответ.

— Поэтому вы сделали антидот, хотя я просила приготовить яд без него?

Лицо Винтера резко исказилось. Кажется, он и не думал, что я скажу такое. Это не произвело на меня особого впечатления, но возможность увидеть, как его прекрасное лицо перекашивается, стоила того.

Я не знала, какого ответа он ждал от меня. Хотел ли услышать, что я на самом деле собиралась нанести вред Ивонне? Или надеялся, что я раскрою, для кого предназначался другой яд?

Я ни в чем не была уверена.

— Важно то, что вы и раньше нисколько мне не доверяли. Это…

Я подняла руку и указательным пальцем толкнула его в грудь, которая была уже совсем близко. Хоть я и не прикладывала особой силы, он, пошатнувшись, отошел на шаг.

— Это пропасть между нами.

Я холодно взглянула на него. Он посторонний мне человек, всегда стоящий на расстоянии. Таковы наши отношения. Иными словами, я запретила ему вмешиваться в мои дела.

Маркиз выглядел слегка растерянным. Но он был умным парнем, поэтому я полагала, что он меня поймет. Однако внезапно он схватил меня за палец, все еще направленный в его сторону.

— Вам не приходило в голову, что я дал вам в руки яд, хотя и предполагал, что вы можете кого-то отравить?

Глядя в устремленные на меня покрасневшие глаза, я почувствовала, что что-то не так.

— Что?..

— Я маг, который больше всего ценит человеческую жизнь. Я посвятил себя противостоянию Лейле, которая захватывает чужие жизни! Однако… встретив вас, я сделал многое из того, чего мне не следовало делать, — выпалил он. Он говорил о том, о чем я даже не подозревала.

Винтер по-прежнему крепко держал мой палец. Я резко нахмурилась и попробовала освободиться.

— Если вы хотите найти оправдание, то почему бы вам не задавать вопросы себе, а не другим, маркиз?

Однако он и не пошевелился. Держа меня, как и прежде, он начал говорить то, чего я абсолютно не ожидала:

— Ивонна, эта девушка… Она первой начала помогать жителям бедной деревни. Она всегда делится с теми, у кого нет дома, она добрая. Мы встретились на волонтерских работах, она помогла мне, неумелому, и многому научила.

Я была обескуражена внезапным рассказом о его случайной встрече с Ивонной и, усмехнувшись, съязвила:

— И что? Вы так переживали, что я убью столь добрую девушку?..

— Я боялся!.. — Винтер мгновенно оборвал меня громким голосом. — Это вы были в отчаянии, когда она вернулась в герцогский дом. За вас, которая, ничего не подозревая, доверила мне свои финансы! Я боялся, что с возвращением родной дочери герцога вы с помощью этих денег исчезнете без следа!

Удивительно, что Винтер настолько мне открылся, показал свое истинное лицо. Грустно нахмурившись, он продолжил:

— Я отвернулся от Ивонны, когда она вспомнила свое детство. Я понимал, что нужно отвести ее в герцогский дом, но в итоге не смог. Она так и осталась в деревне бедняков после того. А с тех пор, как услышал, что на нее напали чудовища, я не спал спокойно ни одной ночи. На мне несмываемая вина, и, как только я закрываю глаза, мне снятся кошмары.

Его лицо омрачилось, как у человека, исповедующегося богу в грехах. Винтер медленно опустил голову, поднес мой палец к своему лбу и прошептал измученным голосом:

— Когда я получил информацию о возвращении родной дочери герцога, как ни смешно, я в первую очередь подумал о вас. А получив от вас то поручение, встревожился, не совершите ли вы чего-нибудь страшного… Я изготовил противоядие и хотел лишь как-нибудь загладить ваш ужасный поступок.

Когда прошло минутное возбуждение, он спросил хрипловатым голосом:

— Вы все еще мне не верите?

Я совершенно не ожидала таких слов и от удивления не могла ничего сказать.

— А-а, — у меня вырвался легкий вздох. И только тогда я, кажется, поняла, что произошло.

В обычном режиме игры Винтер Берданди всегда был добр и отзывчив к Ивонне. Однако из-за симпатии ко мне он отказался от дочери герцога и от своих убеждений. Я своими ушами слышала его пылкое признание, но не могла в это поверить.

Винтер должен был привести Ивонну на церемонию совершеннолетия Пенелопы, но, оказывается, уже довольно давно отвернулся от нее. Из-за чувств ко мне.

И Ивонну вернул Иклис, которому «промыли мозги».

— Скажите, леди, вы доверяете мне? Винтер смотрел на меня покрасневшими глазами, требуя ответа. Впрочем, нет, это было похоже на мольбу.

— Э-э…

Какое-то время я шевелила губами в замешательстве. Вопрос о проблемах с доверием был слишком расплывчат. Берданди думал, что я планирую убить Ивонну, и собирался прикрыть мое преступление.

Нет. Даже в прошлый раз он относился ко мне как к бесчеловечной злодейке, проблема точно в доверии?

Он сверлил меня взглядом, и, сделав неимоверное усилие, я ответила:

— Кажется, проблема в вашем характере, маркиз.

— В характере, вы сказали?

— Да, в нем.

Синие глаза Винтера расширились. Затем он тихо усмехнулся, словно сдувшийся шарик.

— Я впервые слышу замечания о своем характере…

После его бормотания указывать на его характер в столь серьезной ситуации было грубо и невежливо даже для меня. Но Винтер охнул и неловко засмеялся, и благодаря этому обстановка чуть-чуть смягчилась. Я украдкой посмотрела на него и спросила о том, что меня интересовало:

— Почему вы сказали, что были заинтересованы во мне?

Разве одно то, что он выдвинул условием договора наши встречи, не говорит о его желании удовлетворить свое любопытство? Я не знала, с каких именно пор в нем произошла перемена.

— Я сам не знаю, — пробормотал он с улыбкой, немного помолчав. — После того как я в последний раз проводил вас в комнату… Я каждый раз вспоминаю вас, когда прихожу в себя. Я так сожалел о днях, которые мог провести с вами, и думал, что испортил все своими руками, — сказал он и медленно выпустил мой палец.

Я сдержалась и не стала говорить, что он и сейчас во мне сомневается, лишь хладнокровно произнесла:

— Мне жаль, я не могу ответить на ваши чувства.

Его неопределенная любовь, простите, была мне в тот момент не нужна.

Винтер спокойно воспринял мои слова.

— Я не прошу вас ответить на мои чувства. Я лишь хочу сказать… Прошу вас, не подвергайте себя опасности.

Он с горячностью посмотрел на меня и в итоге открыл, зачем хотел поговорить со мной:

— Лучше используйте меня. Я позабочусь об этом.

— О чем?

— Обо всем.

Я ненадолго замерла после такого ответа, а затем покосилась на пространство над его головой, где все еще виднелась шкала симпатии, хотя сложный режим уже был завершен.

Что означает фиолетовый цвет?

Я собиралась ответить, что мне этого не нужно, но из простого каприза изменила свое решение.

— Вы готовы даже снять маску, чтобы помочь мне?

— Я готов это сделать с тех пор, как изготовил для вас яд.

— А если я действительно попрошу обвинить в преступлении Ивонну?

— Я использую магию управления памятью и обставлю дело.

Мне было любопытно, как далеко он пойдет, но его ответ меня сильно удивил.

— А если я попрошу убить ее вместо меня?

От этого вопроса у него наконец отвисла челюсть. Лицо человека, который пообещал сделать для меня все что угодно, побелело.

— Э…

Его губы шевелились в нерешительности. Прерывисто, как при сильном крике, Винтер сказал:

— Я поручу гильдии убийц… И явлюсь с повинной.

Я коротко усмехнулась — это был ответ в его стиле.

«Лучше бы вы вели себя так до того, как кончился сложный режим».

Я все еще сомневалась, но в целом Винтер был добрым и заботливым, именно поэтому я несколько раз хотела сделать его своей страховкой вместо Иклиса. Но теперь все было бессмысленно.

— А что с детьми, которых вы защищаете, маркиз?

От моего полунасмешливого тона ярко-синие глаза вмиг округлились.

— Они потомки волшебников, которых, возможно, по-прежнему где-то притесняют последователи Лейлы.

— Это…

Его лицо помрачнело, словно он не учел этот вопрос.

Любовь или его миссия?

Теперь, когда я поверила Винтеру, на него навалился огромный груз. Но и на меня тоже. И как ни печально, я, в отличие от него, планировала этот груз снять.

Доведя Винтера чуть не до слез, я решила прекратить подшучивать.

— Не волнуйтесь, маркиз. О таком я вас не попрошу.

— Леди…

— Верите вы мне или нет, но я пацифистка, — добавила я, пожимая плечами. — Не отказывайтесь от своей миссии из-за меня. Я не хочу, чтобы вы оправдывались передо мной, как будто у вас не было выбора.

В противоположность ему с его мирным голосом, я говорила очень холодно, раня его чувства. Притворяясь, что не замечаю этого, я бездумно продолжала:

— Я хочу как можно тише завершить это дело и покинуть герцогский дом.

— Но… это же не запланировано, то, что произошло на церемонии. Несомненно, кто-то замышляет что-то против вас. Зачем же вы сами возводите на себя напраслину?

От его настойчивых расспросов я вдруг почувствовала усталость. Если подумать, мы довольно долго стояли в саду. Я глубоко вздохнула и сказала искренне:

— Да, это было задумано.

— Но яд был другой.

— Значит, спектакль того, кто купил этот яд.

— Что это?..

— К тому моменту я уже раздобыла яд через свою горничную.

Склонив голову набок, я загадала ему загадку, которую не могли разгадать все обитатели герцогского дома, пока я лежала без сознания:

— Так кто же купил яд через покойную служанку?

От моего глубокомысленного вопроса Винтер шумно вдохнул.

— Вы… вы знаете?

Шаг — он мгновенно сократил выбранное мной расстояние.

— Кто это? Кто, леди?.. — нетерпеливо спросил он, посмотрел на мое равнодушное лицо и остановился. Словно угадав правильный ответ, он взглянул на меня неуверенно, как и прежде, и осторожно спросил: — Это леди Ивонна?

Я промолчала.

— Ответьте!.. Ответьте мне. Это сделала леди Ивонна? Это она все спланировала?

Я ничего не говорила и спокойно смотрела на него: я не очень понимала, верит он мне или нет.

— О боже…

Казалось, ему было сложно такое принять. Винтер с силой провел руками по лицу — видимо, ему было трудно смириться с этим. Действительно, сложно сразу поверить, что отзывчивая, ангелоподобная Ивонна совершила такое.

Я понимала его замешательство. Спустя какое-то время он спросил слабым голосом:

— Так зачем вы выпили херес, если знали это? Зачем купили у меня другой яд, если не собирались напоить им леди Ивонну?..

Винтер вдруг замолчал и медленно отнял от лица руки.

— Вы действительно собирались умереть?

Его глаза цвета глубокого моря наполнились тревогой.

— Вы действительно собирались умереть… Как и сказали после пробуждения…

Глаза его свирепо сверкнули, а лицо медленно исказилось. Не успела я и рта раскрыть, как он шагнул ко мне и схватил за плечи.

— Зачем… Зачем, леди, почему?!

— Вы уже слышали, — ответила я как ни в чем не бывало. После пробуждения, вместо того чтобы придумывать неправду, я действительно пробормотала то, что было у меня на уме.

— Чтобы выпить яд, нужна веская причина.

Возможно, он вспомнил эти же слова, ведь в его ярко-синих глазах, оказавшихся прямо передо мной, отчетливо читалось отчаяние. Его руки, так крепко сжимавшие мои плечи, сильно задрожали, а затем обмякли.

— А-а-а…

Побледнев как мел, Винтер потер лоб и пошатнулся. Как ни странно, я не испытала никаких чувств, увидев такую перемену в нем.

— Так как мне быть? Если вы выпьете изготовленный мною яд, как мне…

— Маркиз, вы ничего не можете сделать.

— Леди!

— Если вы хотите помочь, просто держите рот на замке и молитесь, чтобы я поправилась, — помолчав, выпалила я. От моих слов Винтер ошеломленно моргнул.

— Яд! У вас же остался полученный от меня яд? — бессвязно бормотал он и, словно вспомнив что-то, вдруг закричал: — Вы же можете снова его выпить, как же быть?!

— Такого не будет.

— Как я могу быть уверен?

— Такое можно сделать лишь однажды, — ответила я, нахмурившись. Это было правдой. Ради побега я совершила вынужденный шаг, а после неудачи стала бы его повторять?

Я не хотела бессмысленно умирать, как один из персонажей массовки Ивонны. Прочитав на моем лице твердую решимость, Винтер сказал чуть более спокойно:

— Что тогда вы будете делать с тем ядом?

— Я сама приму меры.

— Верните его мне. Чтобы я точно…

— Маркиз.

Я хотела закончить этот бессмысленный разговор, поэтому перебила Винтера, сменив тему:

— Вам до сих пор кажется, что Ивонна добрая и отзывчивая?

— Э-э…

Он не смог ответить сразу, все еще был в замешательстве. Возможно, он думал, правду я говорю или ложь. Должна признать, Ивонна, заставившая этого параноика слепо верить в то, что она невинный и добродетельный человек, впечатляет.

Может, ему тоже промыли мозги? Что бы там ни было, мне было все равно, ведь я выберусь из этого дома и из этой истории.

Я объявила Винтеру, который по-прежнему пребывал в задумчивости, что время вышло.

— Можете не отвечать, маркиз.

— Леди, дайте мне время для повторного расследования…

— У меня к вам другая просьба, — сказала я, оборвав его на полуслове, едва он торопливо придумал отговорку. Пожевав нижнюю губу, Винтер тихо ответил:

— Какая?

— Эта покойная служанка, Бекки.

— А?

— Заберите ее труп и скромно похороните, маркиз.

Винтер вытаращил глаза, словно услышал нечто совершенно неожиданное.

— Почему вы…

— Просто так, мне ее жаль, — хмуро пробормотала я, глядя на распустившиеся неведомые мне фиолетовые цветы.

Ею воспользовались, и она бессмысленно погибла, как персонаж массовки. И тогда я внезапно поняла сомнение Винтера: зачем бы я стала переживать о служанке, которая обвинила меня в злодействе?

Во мне внезапно взыграла ревность. Я нахмурилась и въедливо спросила:

— А добрая и отзывчивая Ивонна не просила вас об этом, маркиз?

— Она…

От моих слов Винтер ненадолго погрузился в размышления. Ивонна, выросшая в бедности, но все равно помогавшая нуждающимся, должна была первой позаботиться о теле покойной служанки. Но…

— Она не говорила ничего о погибшей.

В его лице читалась полное замешательство. Маркиз размышлял:

— Хоть Ивонна и Бекки были знакомы недолго, но проводили время вместе. Ей наверняка должно быть грустно. Почему же?..

— Не знаю. — Я натянуто улыбнулась и, словно напевая слова песни, проговорила: — И почему она так ведет себя по отношению к той, которая прислуживала ей, пусть и недолго?

Это была его миссия, поэтому он должен думать об этом сам.

Винтер застыл с окаменевшим лицом. Оставив его рассеянно стоять, я без раздумий развернулась.

Проснувшись поздно и позавтракав почти в обеденное время, я отпустила Эмили и вышла из комнаты.

Встречавшиеся слуги при виде меня тут же кланялись. Игнорируя устремленные мне в затылок взгляды, я выскользнула из дома через заднюю дверь.

Я прогуливалась в окрестностях сада. В последнее время никто в герцогском доме меня не тревожил. Хоть мне и сказали, что за мной будут следить, но никто не мешал мне выйти из комнаты.

Винтер, то ли поняв мои слова, то ли засомневавшись в Ивонне, после последнего разговора больше не появлялся в герцогском доме.

Я наконец-то перестала видеть опостылевшие лица тех, с кем вынуждена была встречаться по ходу сложного режима игры, и обрела душевный покой.

«Видимо, он боится, что я снова выпью яд», — съязвила я про себя и со злорадным выражением огляделась. Когда я выходила из комнаты, то и дело ощущала затаенные взгляды.

И наблюдение Эмили тоже. Видимо, всем в доме было приказано следить за мной, чтобы я не наделала глупостей.

Я раздражалась каждый раз, когда ощущала взгляды, но старалась думать позитивно. Это лучше, чем если бы они приставили ко мне охрану под видом сопровождающих.

В отличие от непробиваемых рыцарей, слуги меня сильно боялись. Под пристальным взглядом они убегали так, что только пятки сверкали.

— Ой!

Я распугала таким образом нескольких неумелых наблюдателей, и на заднем дворе моментально стало тихо. Оглядев обезлюдевшие окрестности, я медленно зашагала.

Путь мой лежал к мусоросжигательной печи за особняком, в самом отдаленном месте на территории имения. Встав перед печью, я пошарила в карманах юбки. Вскоре у меня в руках оказались маленькая бутылочка и потертый осколок.

Яд и фрагмент артефакта.

Я посмотрела на них, протянула свободную руку и открыла дверцу печки. Показался грязный котел, внутри измазанный золой.

Бросив все внутрь, я снова закрыла дверцу и повернула рычаг рядом с ней. Огромный котел, приводимый в действие магией, кипятился на сильном огне и без дров. За маленьким окошком дверцы заплясали красные языки пламени.

Я, съежившись, присела, дожидаясь, пока все содержимое не сгорит без следа.

— Ха… — Вид у меня был крайне жалкий, так что даже вырвался невольный смешок.

«Черт. Так или иначе, я решила выбраться из этого дома, какое мне дело до квеста…»

Система

Непредвиденный квест!

Сохраните осколок древнего магического зеркала в безопасном месте!

С тех пор как я вновь открыла глаза, системное окно пока безмолвствовало. Однако вместо того, чтобы прятать осколок в безопасном месте, я решила сжечь его вместе с ядом.

Где в этом мире найти безопасное место? Чем прятать, лучше разрушить его, чтобы никто никогда не смог отыскать.

Даже смешно, что я тысячи раз клялась, что впредь буду полностью игнорировать безумную игру. Но был ли у меня выбор? Что, если это не сработает?

В памяти еще были живы воспоминания, как Лейла в белой мантии высосала жизнь из какого-то мужчины при помощи собранной воедино реликвии. Меня до сих пор бросало в дрожь от этого воспоминания, и хотелось исключить возможные последствия, перед тем как уйти из дома.

Трык-трык — живо трещал огонь. Пламя поглотило все и потихоньку затухало. Через некоторое время автоматически заструилась вода, остужающая горячую печь изнутри. Я терпеливо подождала, пока завершится весь процесс, и наконец открыла дверцу топки.

Уничтожение улик было очень важным делом, поэтому я просто проверяла. Конечно, мощное магическое пламя сожгло всё без остатка, но…

— Что за?..

Я заглянула в котел, и от растерянности у меня отвисла челюсть. К счастью, от яда Винтера не осталось и следа. Однако…

— Черт, почему?..

Осколок зеркала так и лежал. Он был цел и даже не закоптился.

Я остолбенело посмотрела на него и медленно протянула руку. Мне изо всех сил хотелось верить, что осколок сгорел и лишь выглядит нетронутым.

«Пожалуйста, пусть он рассыплется в пыль от прикосновения…»

Моя рука заметно дрожала от волнения, когда я подняла осколок, и вдруг… Топ-топ, топ-топ-топ — одновременно со звуком шагов до слуха донесся знакомый голос:

— Госпожа.

Чуть не вздрогнув, я резко сглотнула и толком не заметила, что угол осколка врезался в мягкую ладонь. Я торопливо спрятала руку за спиной и повернулась.

Передо мной, опираясь на стену здания, стоял задыхавшийся человек. К промокшему от пота миловидному лицу прилипли русые волосы.

Это был Иклис.

— Вот вы где…

Он странно уставился на меня и медленно выпрямился, восстановив дыхание. Кап-кап — внезапно услышала я, перевела взгляд и нахмурилась: с руки Иклиса стекали капли крови, оставляя на земле красный след. И его руки, исполосованные так, что виднелась алая плоть, и грязные ступни, и ноги были все изранены. Целым осталось лишь лицо.

— Черт возьми…

От испуга мое сердце беспорядочно забилось. Его внезапное появление и ужасный вид были для меня полной неожиданностью. А не сбежал ли он?

Я медленно прикрыла отвисшую челюсть. Бешено бившееся сердце постепенно успокаивалось и в конце концов застучало равнодушно. Я не понимала, как раб узнал, где я, и меня больше не касалось, ранен он или нет.

Мое лицо стало непроницаемым, и я быстро зашагала прочь. Мне нужно было поскорее вернуться и подумать, как быть с несгоревшим осколком.

Однако не успела я отойти от котла, как мне преградили путь. Я резко остановилась и холодно посмотрела на огромную фигуру, скрывшую дорогу.

— Отойди.

— Госпожа.

Иклис пристально смотрел на меня. В бегающих глазах что-то читалось. Что-то вроде тоски, печали, жалости, беспокойства — все это теперь меня не трогало.

— Я сказала, что ты для меня умер. Ты не расслышал моих слов?

На мой холодный вопрос Иклис пожевал губами и тихо ответил:

— Слышал. Слышал, но… Почему у вас такой уставший вид?

— Ха.

Слышал, но ведет себя так, будто до него не дошло.

Иклис мрачно посмотрел на меня, когда я усмехнулась. Казалось, он никогда не уступит мне дорогу. Я тихо вздохнула и отступила на шаг назад.

— А у тебя-то что с видом? Ты решил сбежать из тюрьмы?

Нахмурившись, я посмотрела на его печальное лицо, и Иклис порозовел от смущения.

— Я вышел из тюрьмы сразу после нашей последней встречи. Но меня держали взаперти в комнате до церемонии вашего совершеннолетия… Я слышал, что вы потеряли сознание, госпожа, и несколько раз собирался пробраться в дом. Из-за этого я снова попал в тюрьму…

Значит, в итоге он сбежал из тюрьмы. При виде моего неподвижного лица Иклис соединил раненые руки, поскреб их ногтями и добавил:

— Сегодня я услышал, что вы очнулись…

— Выломал тюремную дверь и вышел?

В его молчании звучало подтверждение. Это было возмутительно.

— Лучше вернуться, как положено, пока тебя не обнаружили, — холодно произнесла я и снова двинулась. Мне нечего было добавить, и я не могла знать, что хочет сказать немногословный мерзавец.

— Я…

Прежде чем я прошла мимо, он снова преградил мне путь.

— Теперь я хорошо владею мечом, госпожа.

С чего вдруг он говорит это мне в нынешних обстоятельствах? Я сделала глубокий вдох, с трудом сдерживая нараставшее раздражение, и ответила:

— И что? Поздравляю.

— А еще меня повысили до простолюдина. Я больше не раб.

— Хорошо.

— Поэтому… теперь, как ваш рыцарь, я смогу сделать для вас все, госпожа.

— Что? — бестолково переспросила я, не понимая.

Иклис немного застенчиво потупил глаза и пробормотал:

— Я отомщу тем, кто поступил так с вами, госпожа.

— Ха.

Конечно же, у меня вырвалась усмешка. Да он не просто псих!

Я хотела добавить, что не кто иной, как он, сделал это со мной, но сдержалась. Он так со мной разговаривал, как будто у него вообще даже мысли о таком не проскакивало. Может, стоило накричать на не понимавшего меня собеседника? Нет, только силы растрачивать.

— Кому же это? — спросила я, нарочно притворившись, что не понимаю.

— Ивонне, — тут же последовал ответ. — Герцогу Экхарту, Дереку Экхарту, Рейнольду Экхарту, дворецкому Феннелу, старшей горничной и всем слугам и рыцарям, которые клеветали на вас, госпожа.

Я промолчала.

— Марку Альберту, Питеру Райнеру, Керику, Хансу, — продолжал он перечислять незнакомых мне людей. Казалось жутким, что он выучил все эти имена.

Закончив бормотать, Иклис медленно опустился передо мной на колено. Как при первой встрече, он осторожно приблизил лицо к моей руке, в которой ничего не было, и потерся щекой.

— Я был неправ. Я много думал после того, как вы ушли в тот день, госпожа. Если вы не хотите простой, не аристократической жизни, не хотите отказываться от положения…

Мерзавец поднял голову и дотронулся влажными губами до моей руки.

— …Как единственный рыцарь смеет, не усвоив даже этого, предлагать сбежать?..

Я промолчала.

— Но теперь я изменил планы и вот этими руками возьму за горло всех обитателей герцогского дома. Нет! Если вы захотите, этими руками я захвачу империю, — пообещал Иклис, глядя на меня с блеском в глазах. — Только разрешите. И я сам все…

— Иклис. — Я не могла больше это слушать и тихо позвала его, чтобы прервать его болтовню. — Ты слышал от слуг, что я все спланировала и выпила херес, зная, что в нем яд?

— Э-э…

Он замолчал от испуга. Но серо-карие глаза ответили, что он все знал о произошедших событиях.

В отличие от прошлого, когда я молча разрешала ему делать, что он хотел, теперь я резко выдернула руку, о которую он терся лицом.

— Обитатели, обитатели этого дома…

Иклис торопливо схватил выдернутую кисть своей окровавленной рукой.

— Обитатели этого дома вынудили вас совершить этот поступок, госпожа…

— Это все из-за тебя.

— Что?..

— Я выпила яд из-за тебя.

Конечно, не из-за одного Иклиса, а по многим причинам. Но что он сделает, даже если это неправда? Не он один может быть сволочью.

Глядя, как на его лице проступило замешательство, я ласково улыбнулась. И добродушно произнесла по слогам:

— Это ты вынудил меня попытаться убить себя.

Каково? Каково тебе слышать, что любимая женщина пыталась убить себя из-за тебя?

Устремленные на мое улыбающееся лицо серо-карие глаза шокированно расширились и наполнились слезами.

— Ч-что…

Иклис перестал дышать, словно его парализовало. Увидеть в реальном времени, как бледнеет его лицо, всегда бесстрастное, как у восковой куклы, было довольно забавно.

— А, так ты не видел, как я умирала?

Мне понравилось, что у него до дурноты сбилось дыхание. Я медленно наклонилась и приблизила лицо к его лицу, ощутив его вздох.

— Г-госпожа.

Его плечи затряслись, а веки задрожали.

У меня поднялось настроение, и я сладко зашептала:

— А ты, случайно, не пробовал пить яд? Если выпить яд, не проходит и нескольких секунд, как в груди начинает гореть, словно в нее ударили чем-то раскаленным. Потом становится трудно дышать, распахивается рот, и из него фонтаном выплескивается красная кровь. Тот, что выпила я, разрушал кровеносные сосуды и снижал свертываемость крови, поэтому кровотечение не останавливалось. Так что даже после того, как я потеряла сознание, из меня вылилось как минимум еще ведро крови. А пока я не потеряла сознание, мне было очень больно, Иклис. Знаешь, как я страдала?

— А-а-а… Г-госпожа, госпожа!

Я сделала печальный вид, чувствуя себя актрисой на сцене, и не смогла не заметить, что лицо Иклиса исказилось от боли, словно он сам принял яд. Похоже, что его признание в любви не было пустыми словами.

Когда он привел Ивонну накануне церемонии совершеннолетия, я ощутила отчаяние, упадок сил и разочарование.

Вот и ты почувствуй то же самое!

Я стерла с лица страдальческое выражение и отчетливо проговорила сквозь зубы:

— И все это из-за тебя. Ты понял?

— А-а-а, а-а… Г-госпо…

— Это было невыносимо. Если бы я знала, что снова увижу твое лицо, то предпочла бы умереть.

Это был сильнейший удар. Иклис был в полном смятении. Потерянный, дрожащий взгляд выглядел смешно. Побледневший, он не мог как следует дышать, словно наглотался воды, и, запинаясь, бормотал:

— Почему… А-а-а, госпожа… Почему вы хотели умереть… Почему…

— Ты спрашиваешь почему?

Я истерично рассмеялась. Нет, почему-то это было похоже на плач.

— Ты же знаешь, что у меня была причина выкупить тебя и с такой радостью заботиться о тебе. Ты привел Ивонну и втоптал меня в грязь. Как думаешь, что будет с неудачницей, не достигшей своей цели? Моим жалким концом будет то, что настигло твоих земляков, которых ты предал…

Тишина.

— Только смерть.

Я медленно выпрямилась и посмотрела вверх. Шкала симпатии Иликса была все такой же — бордово-красной, как кровь. Он любил меня настолько, что готов был пойти на смерть.

Может быть, Иклис — причина моей неудачи в сложном режиме? Нет. За этим, несомненно, стояли мои неверные решения и оценки. Возможно, на Иклисе и нет вины. Если бы я не воспринимала его как единственную надежду, думаю, он не сделал бы такого.

Но мне было жаль, что я на него положилась, и я так устала перебирать один за другим свои ошибочные ходы. У меня не было сил противостоять ни сюжету игры, ни зловещей Ивонне, ни Иклису с промытыми мозгами.

Ничего не поделать. Побежденному, который не хочет умирать, оставалось лишь сбежать. И тогда…

— Я думал, если приведу родную дочь герцога, вас тут же выгонят. И тогда вы, госпожа, будете верить лишь мне, и я буду вам единственной опорой… — вдруг мрачно произнес Иклис. Он дрожал и казался ужасно слабым. — Это неправильно. Я просто убью Ивонну, и все станет по-прежнему…

— Если кто и должен умереть, это ты, Иклис, — холодно оборвала я его детское хныканье. — Ведь это ты привел ее в дом и все испортил.

— Я… не хочу умирать.

— Почему?

Поколебавшись, он тихо ответил:

— Тогда… я больше не увижу тебя.

— Ха.

— Иногда я был готов просто умереть… Но как только представлял, что рядом с тобой кто-то другой, во мне все переворачивалось.

Я молчала.

— Я не хочу умирать, госпожа. — Мерзавец внезапно поднял опущенную голову. — Поэтому скажи мне…

— Что?

— Что мне сделать, чтобы быть рядом с тобой?

Сожаления его продлились недолго. Во вновь оживших глазах блеснул свет.

— Я сделаю все, что ты прикажешь…

Негодяй задумчиво пошарил свободной рукой в заднем кармане. Он что-то вынул и вмиг надел это мне на указательный палец.

Я ощутила холодное прикосновение — на моей руке оказалось кольцо с огромным красным рубином.

— Я буду служить вам, как собака, — дрожа, пообещал Иклис, вернув мне кольцо с рубином, которое я вышвырнула. — Если вам неприятно, я больше не буду и заикаться о любви… Пожалуйста, не бросайте меня, госпожа.

Обращенное ко мне красивое лицо было мрачным, будто он вот-вот заплачет. В тот момент мое сердце чуть-чуть смягчилось. Однако появление кого-то за спиной Иклиса привело меня в чувство.

— Иклис.

Я медленно высвободила руку. Он дернулся, словно вот-вот потеряет сознание, и хотел схватить ее снова, но я сказала ему:

— Тсс.

Высвобожденной рукой я медленно погладила его по растрепанным волосам. Рука, медленно спускавшаяся по затылку, вскоре наткнулась на что-то твердое.

Я произнесла, не сводя глаз с лица передо мной:

— Я больше не твоя хозяйка.

Одновременно с этим рубин вошел в паз. Хлоп — черный кожаный ремешок, висевший у него на шее, упал. Я наконец-то сняла волшебный ошейник, всегда стягивавший ему горло в знак рабского положения.

— Госпожа? — позвал меня Иклис. Он почувствовал, как что-то упало, и опустил голову, чтобы посмотреть. Вид у него был ошеломленный.

Это последнее проявление заботы по отношению к моему единственному рыцарю, предавшему меня.

— Проси об этом свою новую хозяйку.

— Ч-что это?..

— Прощай, — тихо ответила я.

— Иклис! — В тихом дворе для сжигания мусора раздался еще один голос.

Бывший раб медленно повернул голову. Побледневшая Ивонна смотрела то на него, преклонившего передо мной колено, то на меня.

— Я… Я услышала, что Иклис пропал, и решила поискать… — начала оправдываться она, задрожав всем телом под нашими взглядами. Ее лицо приняло плаксивое выражение. Я еще сильнее сжала осколок, коловший мне руку, и как можно более безразлично пожала плечами.

— Как хорошо, что ты его нашла.

Затем я шагнула, чтобы пройти мимо Иклиса, нужно ведь уступать сцену главным героям шоу.

— Г-госпожа.

Растерянно смотревший на Ивонну Иклис потянулся остановить меня, когда я проходила мимо. Однако я быстро зашагала прочь, и он не успел меня коснуться.

— П-Пенелопа…

— Хорошего дня, — сказала я растерянной Ивонне, сделав как можно более безобидное лицо.

— Г-госпожа! — печально закричал Иклис и резко встал.

— Иклис, подожди!..

— Пусти! Госпожа!..

— Я должна тебе что-то сказать, пока ты не попался. Послушай, что я скажу! — Новая хозяйка преградила Иклису путь, и я смогла сбежать, никем не остановленная.

И быстрым шагом покинула двор для сжигания мусора.

Во дворе наступила тишина.

Ивонна быстро подошла к растерянному Иклису, смотревшему вслед Пенелопе.

— Иклис.

Он не повернул головы. Ивонна быстро взяла его за руку.

— Иклис! Где осколок?

Только тогда мужчина медленно перевел на нее взгляд. Взгляд серо-карих, ничего не выражавших пустых глаз.

— Осколок?

— Я освободила тебя, чтобы ты добыл осколок, а ты стоишь как истукан!

Сообразив, что план провалился, Ивонна тоскливо поморщилась. Не обращая на это внимания, бывший раб безжизненно произнес:

— Теперь все кончено.

— Что?

— Госпожа велела мне умереть.

— Что?..

— Я сейчас же умру. Только тогда она поймет, как сильно я ее люблю.

Иклис выглядел так, будто из него вышел весь дух, однако, не теряя ни минуты, рванул с места. Но когда он уже выходил со двора для сжигания мусора, послышалось:

— Даже если Пенелопа обручится с Его Высочеством кронпринцем?

Тишина.

— Даже если через несколько лет они поженятся, Пенелопа станет принцессой и родит ребенка от другого мужчины? Несмотря на это, ты готов умереть?

От негромкого голоса Ивонны Иклис резко остановился.

— Ты же говорил, что хочешь предотвратить помолвку, даже если его придется убить.

Слова Ивонны звучали страстно, пока она смотрела ему вслед.

— Я… выслушала все твои желания. И отправила его на север, чтобы они не смогли объявить о помолвке. Но если ты так поступишь, он скоро вернется и настоит на ней. Ведь он герой войны. Ты все равно хочешь умереть?

Крепко сжатые кулаки Иклиса постепенно задрожали. При одной мысли об этом он терял самообладание. Наконец он пробормотал сдавленным голосом:

— Я хочу заполучить Пенелопу. Как, как мне теперь быть? Что сделать, чтобы она снова мне улыбалась?

— Посмотри на меня, Иклис.

Ивонна осторожно подошла к нему, аккуратно протянула руку, дотронулась до его щеки и пристально посмотрела.

— Бедный Иклис.

У Ивонны на глазах выступили слезы, и она предложила решение:

— Ты сможешь заполучить ее, только прибрав к рукам империю.

— Я… как?

Как он, только что освободившийся бывший раб, сможет заполучить огромную империю?

Однако Ивонна слабо улыбнулась и начала его убеждать:

— Ты забыл? Ты тоже благородной крови. Иклис Кхан Дельман, незаконнорожденный сын Кру Кхан Дельмана, последний претендент на престол Дельмана.

От звучания привычного титула, которого он давно не слышал, глаза Иклиса округлились. Было заметно, что он колеблется, затем он помотал головой.

— Н-нет. Это не я…

— Твой народ выжил и ждет тебя, затаив дыхание. Воин не может трусливо избегать войны.

Когда Ивонна прекратила шептать, перед глазами Иклиса промелькнули воспоминания о прошлой блистательной славе Дельмана.

На самом же деле он видел лишь осколок зеркала, источавший голубой свет. Глаза Иклиса медленно затуманились.

Хоть он и был незаконнорожденным сыном короля, его воспитывали так же, как и родных детей. Наоборот, в отличие от других братьев, ему не мешали тяжкие обязанности, и он рос свободно.

Широченный простор, зелень деревьев, прекрасная, бесконечная степь его родины. Когда все это было растоптано войском империи, отец и братья вычеркнули его имя из родословной, сделав так, как будто его и вовсе не существовало.

Он выжил, оставив свою семью и народ, выбрав убогую жизнь. Теперь он считал себя не членом королевской семьи, а презренным рабом. Так как он мог вернуть себе это имя?

— Как ты сам сказал, теперь все кончено, Иклис. Если сейчас ты ничего не сделаешь, то не сможешь заполучить Пенелопу, — с горячностью произнесла Ивонна. — Отправляйся на север. Присоединись к мятежным войскам. Убей кронпринца, тогда ты станешь хозяином империи.

— Госпожа этого не захочет.

Возможно, из-за того, что реликвия не была целой, жертва смогла слабо запротестовать. Но когда голубой свет, лившийся из осколка, проник в глаза Иклиса, в том снова взыграла его жажда обладания Пенелопой.

Ивонна несколько раз терпеливо повторила:

— Пенелопа хочет спокойной жизни.

— Спокойной жизни…

— А не положения принцессы, которая в прошлом была приемной дочерью. Разве она сможет выдержать такую жизнь?

Голубое сияние, исходившее из осколка, усиливалось.

Хочет ли Пенелопа стать принцессой?

Иклис ненадолго задумался над этим вопросом. Если бы Пенелопа захотела, он мог бы убить кронпринца, занять его место и исполнить ее желание. Но ему казалось, что целью госпожи, которую он знал, было не это.

Ивонна продолжала шептать:

— Ты можешь помешать ей стать несчастной. Правда?

— Она должна быть счастливой. В доме герцога она страдает каждый день…

— Ну так сделай, как я говорю, Иклис.

Когда в мутных серых глазах стал отражаться только голубой свет, Иклис наконец кивнул.

Глядя на него, Ивонна спокойно вздохнула. Жертва действовала по своему усмотрению, так что план незаметно вытащить осколок из особняка провалился.

Она думала, ей будет проще, чем раньше… Видимо, что-то случилось, пока ее не было, — все стало труднее. Невероятным образом ситуация полностью изменилась. Жертвы выскальзывали из ее сетей. Фальшивая дочь герцога почему-то могла использовать могущественную древнюю магию. Они, черт возьми, все как один привязались к Пенелопе, а та еще и стащила осколок.

Она, конечно же, узнала Ивонну.

В тот день, когда рухнул остров, маска была повреждена, они встретились взглядами, и девушка, несомненно, видела ее. И ее истинное лицо. Она все знает, но ведет себя очень умно…

Подумав о Пенелопе, которая притворялась, что ничего не знает, Ивонна страшно забеспокоилась. Времени было мало. Ей нужно отбросить глупую жертву, отчаявшуюся из-за равнодушия.

Теперь мне придется действовать самой.

— Хы-ы…

Я медленно опустила руку, которой закрывала рот. Край осколка, который я по-прежнему крепко сжимала, в итоге порезал мне руку, но онемевшее тело не чувствовало боли.

На данный момент я находилась рядом с мусоросжигательной печью на складе, на стену которого Иклис недавно опирался. Я не предполагала, как это поможет мне избавиться от осколка.

Я была права, когда подумала, что не стоит уходить, ведь в прошлый раз я уже видела, как Ивонна промывает мозги Иклису. Я подслушивала их разговор, спрятавшись за тонкой стеной, и вышла оттуда, только когда стихли все шаги.

— Г-госпожа!

Я вернулась в комнату, и меня встретила Эмили, заканчивавшая уборку.

— Почему вы так поздно… Боже! Что с вашей рукой, госпожа? У вас кровь!

— Эмили, — прервала я горничную, болтавшую о ерунде, и приказала: — Иди и принеси молоток.

— Что? Но сначала нужно перевязать руку…

— Я сказала, иди и принеси молоток.

— Сейчас вернусь!

Когда я строго потребовала, горничная торопливо выбежала из комнаты. Лишь тогда я смогла наконец расслабить руку, и осколок упал на пол.

Пораненная и испачканная ладонь болела, однако страх был сильнее боли. Ивонна, нет, это чудовище ищет осколок. И она знает, что я пытаюсь от него избавиться. Нужно скорее его уничтожить!

К счастью, Эмили быстро вернулась с большим молотком.

— Госпожа, вот, я принесла. Но зачем вам моло…

— Это опасно, отойди подальше.

Чуть ли не выхватив у нее кувалду, я тут же высоко ее подняла, а затем с силой опустила на лежавший на полу осколок зеркала. Вжух, бах!

— Госпожа, ай! — вскрикнула от испуга Эмили, увидев, что я внезапно ударила по полу. Но я не остановилась.

Бам, бам, ба-ам! Я безжалостно молотила кувалдой с бешеной силой, словно хотела превратить осколок зеркала в порошок.

Дзинь! Видимо, я попала по краю, потому что осколок подскочил в воздух и снова упал.

Обнаружив, что он цел, я скривилась.

— Черт! Это зеркало, что ли, из стали?! — закричала я, охваченная ужасом, и швырнула кувалду на пол. Бу-бум!

— Госпожа, п-пожалуйста, успокойтесь! Успокойтесь, давайте сначала руку!.. — уговаривала меня Эмили, дрожавшая как осиновый лист.

Вся моя ладонь была липкой. Несколько капель крови стекли по руке и упали на пол: я забыла, что порезалась об осколок, и схватила молоток больной рукой.

— Эмили.

— Да?

Я сделала глубокий вдох и постаралась вновь обрести хладнокровие.

— Ты должна прямо сейчас выполнить мое поручение.

— Да? Какое?..

— Возьми это и иди в торговый дом «Белый кролик». Чтобы тебя никто не видел.

Я указала подбородком на упавший на пол осколок. Эмили быстро нагнулась и тут же подняла его.

— Иди и передай, что его нужно спрятать в никому не известном безопасном месте. До тех пор, пока я за ним не приду.

Осколок ни в огне не горел, ни кувалдой не разбивался. Сколько бы я ни думала, мне ничего не оставалось, кроме как сейчас же вынести его из дома.

— Да-да! Я все сделаю, госпожа!

— И еще.

Эмили преданно кивнула, и я дала еще одно указание:

— Передай, чтобы он еще раз сделал то, о чем я попросила его в ночь, когда исчез остров.

— Да, я ничего не забуду!

— Ладно, будь осторожна.

Видимо, потому что Эмили делала это уже не раз, она торопливо вышла из комнаты, не задавая вопросов.

Глядя вслед служанке, даже не подозревавшей, что я попросила стереть ей память, я крепко стиснула зубы.

Надо немедленно убираться отсюда.

Мне нужно отправляться на север.

— Госпожа, я вернулась!

В тот же вечер Эмили выполнила мое поручение.

— Тебя никто не видел?

— Нет, я передала все, что вы просили, госпожа. Глава торгового дома сказал, что сохранит все в целости.

— Спасибо за твои старания.

— Не за что! Как ваша рука?

Она с состраданием посмотрела на бинт, намотанный на мою руку. Я тут же спросила:

— Эмили, ты же в целости донесла предмет, который я тебе дала?

— Что? Какой предмет?

В ничего не понимающих округлившихся глазах не было и тени лжи. Я догадалась, что Винтер стер лишь память Эмили об осколке.

— Нет, ничего. Я, кажется, ошиблась.

Оставалось решить, когда совершить побег.

На следующий день.

За всю ночь не сомкнув глаз, я вышла из комнаты на рассвете. Чтобы Эмили не упала в обморок от удивления из-за моего внезапного исчезновения, я горой сложила под одеяло подушки, будто еще сплю.

Герцогское имение, на которое спустился молочно-белый рассветный туман, выглядело пугающе тихим. По выпавшей прохладным утром росе я двинулась по лесной тропинке, ведущей на тренировочную площадку. Видимо, из-за того, что время было слишком раннее, еще до подъема рыцарей, лес казался мрачным.

Я шла долго. Основа побега — это надежная подготовка. Я довольно давно не пользовалась лазом, поэтому мне нужно было снова найти его. Замедлив шаг, а заодно проветривая голову, в которой роились сложные мысли, я наконец дошла до знакомого места.

Видимо, яд не повлиял на мою память. Похвалив себя за все еще надежную голову, я быстро подошла к стене. Я вспомнила приметы тех кустов, которые прикрывали лаз, и без труда нашла их. Я сразу же раздвинула их, наклонилась и…

— Что?!

Там, где, без сомнения, раньше была дыра, теперь стоял лишь сплошной каменный забор, огораживавший просторное имение.

Кусты те же. В растерянности я смотрела то на раздвинутые кусты, то на стену, в которой не было ни трещинки.

Я решила, что лаз где-то рядом, присела и стала тщательно ощупывать нижнюю часть стены. Однако сколько бы я ни искала, лаза не было.

Посерьезнев, я пробормотала:

— Куда он делся?

— Лаза тут больше нет.

— Почему?

— А тебе зачем это знать?

— Мне обязательно нужно…

…сбежать. Равнодушно начав, я тут же умолкла. По спине пробежало неприятное ощущение.

Неужели?.. Не веря в происходящее, я медленно повернула голову. За мной стоял Розоволосый, как из кошмарного сна, и проницательно улыбался.

— Обязательно нужно что?

— А! — От неожиданного появления Рейнольда за спиной я испуганно вскрикнула и упала. Он сделал недовольное лицо и почесал ухо.

— Эй! Чего ты вдруг кричишь?

— Ха, а ты чего так бродишь на рассвете?

— Хм? Ха! А ты почему вся такая элегантная ищешь дыру в стене на рассвете?

На его возражение мне впервые нечего было ответить ему. Черт!

Я и представить не могла, что в такую рань, когда даже рыцари еще спят, Рейнольд будет здесь бродить.

Меня охватила тревога: я попалась на глаза одному из тех, кому Ивонна уже промыла мозги своим артефактом. Я думала, какое же придумать оправдание.

— Ты не встаешь? Одежда запачкается, — заявил Рейнольд и протянул мне руку. Я посмотрела на него, слегка удивившись, проигнорировала его руку и резко встала. Пока я отряхивала землю с одежды, он спросил: — Ты во что бы то ни стало решила уйти из дома?

— А ты?

— Что я?

— Ты скажешь отцу? — спросила я вместо ответа, и его взгляд дрогнул. Какое-то время он пристально смотрел на меня, затем открыл рот.

— Если я расскажу отцу, ты… не уйдешь из дома?

Вопрос мерзавца был немного странным. Если он скажет герцогу, что я тайком искала лаз, то меня, несомненно, запрут, и какое тогда имеет значение мое намерение уйти?

— Не знаю.

Я в деталях представила худшее: мой побег провалился, Ивонна забирает осколок, и те, кому промыли мозги, убивают меня как злодейку, измывавшуюся над героиней…

Можно было бы снова попробовать убить себя, но я не хотела опять умирать в этом чертовом месте. Если подумать, та попытка оказалась неудачной из-за чертовой автоматической оплаты. Но что будет, если попробовать снова?

Мои мысли приняли новый поворот, и я пробормотала, словно самой себе:

— Может, снова попробовать умереть?

— Эй! — резко крикнул Рейнольд. — Как ты смеешь говорить такое своему брату? Ты с ума сошла? После того, как едва выжила!..

— Тогда не говори отцу, — холодно оборвала я мерзавца на полуслове. — Если не хочешь опять смотреть, как я умираю.

— Ты!.. Эх!

Он поморщился, неряшливо взъерошил волосы. Сердито посмотрел на меня и схватил за руку

— Иди за мной.

— Ой!..

Он тут же развернулся, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним, совершенно сбитой с толку.

— Куда мы идем?

Тишина.

— Рейнольд, я спрашиваю, куда мы идем?

— Если будешь болтать, я прямо сейчас пойду к отцу и все расскажу. Поняла?

Он держал меня не слишком крепко, и я могла в любой момент высвободиться, однако мы шли не к дому. Кажется, он не собирался сдавать меня, пойманную с поличным, герцогу. Поэтому я молча брела за ним.

Рейнольд довольно долго шел в противоположную от лаза сторону и вдруг остановился у забора в незнакомом месте. Под стеной лежала груда соломы — сюда сбрасывали остатки чучел, которых рыцари использовали во время тренировок.

Оглядевшись, Рейнольд отпустил мою руку и принялся копаться в связках соломы, сваленных грудой. Вскоре показался неровный проем.

— Ого…

Было трудно поверить, что Рейнольд показал это мне. Пока я растерянно смотрела на новый лаз и моргала, он, наклонив голову, сказал:

— Брат недавно заделал тот лаз из-за тебя. Поэтому рыцари так тебя материли… — Он резко остановился. Я не поняла почему.

Сделав вид, что ничего не произошло, я подошла и огляделась. Рейнольд осторожно спросил:

— Ты и вправду уходишь из дома?

— Не знаю. Я еще не решила, — бесстрастно ответила я и постаралась запомнить это место. И тогда услышала такое, что меня очень удивило, как и то, что он показал мне новый лаз.

— А ты можешь… не уходить?

— Что?

— Отец сказал, что не позволит тебе покинуть дом и жить на улице. Ты можешь не сбегать из дома, а просто остаться и жить здесь?

— Зачем? — спросила я, действительно совершенно не понимая вопроса. — Ты же ненавидел меня. Тебе же будет лучше, если меня не будет?

— Это…

Лицо Рейнольда странно исказилось. Его выражение стало таким же, как после той ссоры на чердаке, как будто ему было тяжело меня слушать.

Это не будет лучше.

Думая об этом семействе, я невольно рассмеялась. Этому бесенку, не раз доводившему до белого каления и маленькую Пенелопу, и меня, случайно попавшую в игру, не могло быть больно.

— Да. Я тебя ненавидел тогда, — с трудом подтвердил мои слова Рейнольд, глядя на мою незамедлительную усмешку. — Мне казалось, что Ивонна не вернется.

Как будто я этого не слышала уже много раз! Я кивнула, пропуская его слова мимо ушей, а он вдруг сказал с отвращением на лице:

— Не кивай! Ты думаешь, у тебя нормальный характер? Да ты та еще истеричка!

— Ох. Чего ты вдруг начал оскорблять меня в лицо?

— Даже когда я решил с тобой помириться, знаешь, насколько злобно ты вела себя со мной?

— Ну прости. — Я довольно улыбнулась. — Этого достаточно?

— Вот же! Что за?..

Возмущенный Рейнольд несколько раз стукнул себя в грудь.

Воцарилось неловкое молчание. Теперь, когда я знала, где новый лаз, мне больше не нужно было с ним видеться. Я посмотрела на небо, слабо занимавшееся на востоке, и собралась уже сказать ему, что пойду в свою комнату, как вдруг…

— В день церемонии, когда ты вдруг начала кашлять кровью и упала… — внезапно поднял неприятную мне тему Рейнольд, — я сперва подумал, что ты дурачишься.

— Что?..

— За день до моего совершеннолетия я упал с дерева перед твоим окном и притворился мертвым. Ты рыдала в три ручья. Отец тут же приказал спилить то дерево, и ты устроила еще большую истерику, — добавил с усмешкой Рейнольд.

Я впервые слышала об этом событии и молчала.

— Когда этот маркиз сказал, что, возможно, ты выпила яд, я не поверил. Неужели ты действительно была чем-то недовольна, выпила яд и все это устроила? Чтобы тебе покупали все, что ты хочешь, и делали все, что ты требуешь. Ты думала, что отец прогонит тебя, раз вернулась Ивонна? Но пока ты целую неделю лежала и истекала кровью, я собрал всех слуг и провел расследование…

Лицо бессвязно бормотавшего Рейнольда постепенно побелело. Успокоив прерывистое, словно у тонущего, дыхание, он продолжил:

— Все сказали, что не знают, чем ты обычно занималась, куда ходила, с кем встречалась. Даже твоя личная горничная. Как такое может быть? Черт, почему мы платим людям, а они ничего не знают о хозяйке, которой служат? — настойчиво спросил Рейнольд свирепым тоном.

К счастью, я заранее научила Эмили, как отвечать на расспросы, и она все выполнила верно. А другим не обязательно знать о моих делах.

— Это все из-за тебя, — я не могла не повторять то, что уже несколько раз ему говорила, ведь он прекрасно это знал.

— И вот что. С тех пор я постоянно думаю о том, как плохо с тобой обращался. Я знаю: я был неправ во многом, не только в том, что подбросил в твою комнату ожерелье Ивонны и подставил тебя, — как из пулемета выпалил Рейнольд и передернул плечами. Его глаза покраснели. — Но я не хотел это признавать. Ведь тех, кто издевался над тобой, было немало… И я был уверен, что ты не примешь моих извинений.

Я упорно молчала.

— Ведь с какого-то момента ты стала относиться ко мне, нет, ко всей нашей семье как к чужим.

Каждый раз, когда он слегка задыхался, его волосы приятного розового оттенка колыхались. Я безучастно смотрела на него. Встретившись со мной взглядом, он исказился в лице, словно сейчас заплачет.

— За те дни я десятки, сотни раз подумал о том, что, возможно, не будь я таким придурком, отнесись я к тебе по-братски, ты бы… Ты бы не зашла так далеко?

Я тоже этого не знала. Лично я не рассматривала его как свою семью с того момента, как он впервые отнесся ко мне как к мусору.

Но если бы он действительно обращался с Пенелопой чуть лучше…

Она бы не умерла.

И возможно, я не попала бы в игру. Я сухо ответила Рейнольду:

— И тогда, возможно, я бы не так ненавидела это место.

— Прости меня, Пенелопа, — с трудом выдавил из себя Рейнольд, словно ему сдавили горло. — Я не знал, что тебе так… все до смерти осточертело, что ты попытаешься умереть.

Это было запоздалое извинение, ведь я не знала, куда делась та, кому оно адресовано. А раз я не была Пенелопой, то не могла его простить.

Подняв голову, я посмотрела ему в глаза. Я собиралась ответить, что эти слова сейчас не имеют значения, но при виде Рейнольда широко открыла глаза.

— Рейнольд!

Он, низко опустив голову, закрыл лицо руками.

— Ты… плачешь?

— С ума сошла, я не плачу! — внезапно закричал Рейнольд и протер глаза кулаком.

«Плакал, плакал», — подумала я, а он кричал, как в припадке:

— Я не плачу!

— Я ничего не сказала.

— Я говорю, что не плачу! — упорно протестовал он и смотрел на меня красными как у кролика глазами. Вскоре, успокоившись, он смягчил взгляд и сказал: — Не страдай в одиночку. Если тебе не хватает денег, скажи. Когда выберешься, иди в гильдию наемников и для начала найми телохранителя. Хоть это и стоит денег, останавливайся не на постоялых дворах, а в гостиницах. Купи оружие или свиток с защитной магией…

— Брат… — Я оборвала Рейнольда, планировавшего мой побег вместо меня, и спокойно сказала: — Прощай.

Его лицо снова сильно исказилось. Я больше не шутила и молча ждала, пока он выплеснет копившиеся долгое время эмоции.