Эфиопские хроники XVIII века

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта «История» даже по форме своей несколько необычна для произведений официальной царской историографии, которые к XVIII в. сложились во вполне устойчивый жанр пространных «царских хроник» со своей определенной традицией и канонами. Необычным является прежде всего то, что «История царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса» посвящена не исключительно царю Иясу II, принявшему царское имя своего деда, царя Иясу I, — Адьям Сагад, но посвящена одновременно и царствованию его матери, Ментевваб, ставшей по воцарении своего сына при нем регентшей и принявшей царское имя Берхан Могаса. Сам по себе случай, когда мать-царица становилась регентшей при малолетнем царе, не был исключением в эфиопской истории. Так, в начале царствования Лебна Денгеля (1508-1540) регентшей при нем была старая и опытная царица Елена, хотя она не приходилась Лебна Денгелю даже родственницей. Историограф Лебна Денгеля не собирался скрывать того обстоятельства, что Елена была регентшей, и прямо сказал об этом в своем произведении, однако назвал он его все же «Историей царя Лебна Денгеля», и назвал справедливо, ибо именно Лебна Денгель явился главным и, собственно, единственным героем его повествования. Здесь же историограф царя Иясу II всячески подчеркивает ведущую роль царицы Ментевваб, что нашло отражение и в самом названии его сочинения. Далее, историограф после краткого вступления приводит полную генеалогию царя от Адама, а это характерно вовсе не для пространных «царских хроник», а для произведений совсем другого историографического жанра — жанра летописи, к XVIII в. уже вполне развившегося в Эфиопии. Более того, после генеалогии Иясу II автор специально приводит и отдельное родословие царицы Ментевваб, которую он также возводит к эфиопскому царскому роду, а затем излагает родословную и всех родичей Ментевваб, которые, как и она сама, были родом из небольшой области Квара.

Все эти особенности «Истории царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса» были вызваны обстоятельствами не столько литературного или историографического характера, сколько сугубо исторического. Все эфиопские цари XIV-XVIII вв. (за примечательным исключением Юста, правившего с 1711 по 1716 г.) возводили свое происхождение к Иекуно Амлаку, а через него к аксумским царям и библейскому царю Соломону и царице Савской. Считалось, что все они принадлежат к одной династии. Практически же на эфиопском престоле одна ветвь династии сменяла другую, и отношения между представителями различных ветвей характеризовались ожесточенным соперничеством из-за частых внутридинастических переворотов. Последний такой внутридинастический переворот произошел в 1604 г., когда царем объявил себя Сисинний (1604-1632), и все гондарские цари (за исключением Юста) были его прямыми потомками. Следует сказать, что многие в Эфиопии воспринимали воцарение Сисинния, который пришел к власти, убив в битве царя Иакова, как узурпацию престола. Это мнение держалось долго, и спустя 120 лет один схваченный претендент на престол заявил на допросе царю Бакаффе, праправнуку Сисинния: «Да, я пришел, чтобы воцариться и взять царство отца моего, ибо отец царя, Сисинний, забрал царство отца моего, государя Иакова» [17, с. 301].

Положение же гондарской династии стало к XVIII в. довольно непрочным. Об этом говорят и многочисленные цареубийства в первой половине XVIII в., и воцарение в 1711 г. Юста, и слишком частое появление в стране разнообразных самозванцев и претендентов на престол. Такое ослабление верховной власти проистекало из развивающегося регионализма, политического, экономического и даже религиозного, когда для провинциального властителя его провинциальная база и местная поддержка оказывались важнее благоволения царя. Это был процесс, ведущий к феодальной раздробленности. В этих условиях, когда 19 сентября 1730 г. царь Бакаффа умер и придворные решили возвести на престол его сына, малолетнего Иясу II, мать Иясу, Ментевваб, оказалась в трудном положении. Полагаться ей на своевольных и постоянно враждующих между собою придворных было опасно, потому что они явно выбрали Иясу именно за его малолетство и несамостоятельность, надеясь править самим. При неудаче можно было потерять в худшем случае жизнь, а в лучшем — свободу и оказаться в вечном заключении в царской тюрьме на горе Вахни. Поэтому новоиспеченная царица Ментевваб (не имевшая этого титула при жизни царя Бакаффы, у которого было много наложниц) решила поступить вполне в духе времени и обратилась за помощью и поддержкой к своим родичам из Квары, и в первую очередь к своему брату Вальда Леулю, которого она усиленно выдвигала при дворе. Можно предположить, что из-за кулис управляла всем этим кланом кварасцев, обеспечивая его сплоченность и процветание, старая мудрая вейзаро Энкойе, мать Ментевваб и Вальда Леуля. Поэтому так называемое царствование Иясу II было, по сути дела, временем правления и засилья при дворе клана кварасцев. Это обстоятельство следует постоянно иметь в виду, читая «Историю царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса». Перевод «Истории» сделан по изданию [19, с. 3-168].

ИСТОРИЯ ЦАРЯ ЦАРЕЙ АДЬЯМ САГАДА И ЦАРИЦЫ БЕРХАН МОГАСА

Во имя бога троичного лицами и единого божеством, первичного без предшествия и конечного без последования[1], создателя ангелов, производителя миров из ничего. Нет причины для существования его и начала для бытия его, но сам он есть причина всякой твари. Он есть основа, и он есть завершение, он есть начало, и он есть конец, натянувший небо, как кожу, и утвердивший землю на воде. Никто не помогал ему ни делом, ни словом, когда соделал он небо по мудрости своей. Никого с ним не было, кто бы держал вервия, чтобы положить краеугольный /камень/ земли (ср. Иов. 38, 5-6), и ангелов тогда не было ему в помощь, но с нею были они созданы.

О сия книга дивная! Какой язык истолкует тебя? О сия бездна премудрости! Какая мудрость измерит тебя? Он — та мудрость, он — тот свет, как гласит Писание, что и в ангелах своих усматривает недостатки (ср. Иов. 4, 18). Совет же божий пребудет вовеки. Первый же совет творца красот, бога милостивого, ему же слава, был о нас, когда превышающий небеса унизил себя, воплотился от Марии, девы до зачатия и девы после зачатия, девы после рождения и девы до рождения сына, рожденного рождением несказанным и крещенного во Иордане, дабы обновить нас крещением, и вкусившего смерти во плоти, дабы оживить нас смертию своей, и восставшему на третий день, и вновь приидущему во славе. О сей творец красот в милости своей! Ему подобает слава — в троичности его и поклонение божеству его во веки веков. Аминь.

Напишем историю родословия царей от Адама доныне[2]. Адам родил Сифа, а Сиф родил Еноса, а Енос родил Каинана, а Каинан родил Малелеила, а Малелеил родил Иареда, а Иаред родил Еноха, а Енох родил Мафусаила, а Мафусаил родил Ламеха, а Ламех родил Ноя, а Ной родил Сима, а Сим родил Арфаксада. Арфаксад родил Каинана, а Каинан родил Салу[3], а Сала родил Евера, а Евер родил Фалека, а Фалек родил Рагава, а Рагав родил Серуха, а Серух родил Нахора. Нахор родил Фарру, а Фарра родил Авраама. Авраам родил Исаака, а Исаак родил Иакова, а Иаков родил Иуду, а Иуда родил Фа-реса, а Фарес родил Есрома, а Есром родил Арама, а Арам родил Аминадава, а Аминадав родил Наасона, а Наасон родил Салмона, а Салмон родил Вооза, а Вооз родил Овида. Овид родил Иессея, а Иессей родил Давида. Давид родил Соломона[4], а Соломон родил Збна Хакима[5], а Эбна Хаким родил То-мая. Томай родил Загдура[6], а Загдур родил Аксумая. Аксумай родил Авусйо[7], а Авусйо родил Тахавасью, а Тахавасья родил Абральйоса, а Абральйос родил Варада Цахая. Варада Цахай родил Хандейона[8], а Хандейон родил Варада Нагаша. Варада Нагаш родил Авусью. Авусья родил Эляльйона[9], а Эляльйон родил Тома Сиона. Тома Сион родил Басью[10], а Басья родил Автета. Автет родил Заваре Нэбэрта[11], а Заваре Избэрт родил Сайфая. Сайфай родил Рамхая, а Рамхай родил Ханде, Ханде родил Сафелью, а Сафелья родил Агельбуля[12], а Агельбуль родил Бавауля, а Бавауль родил Бауриса. Баурис родил Махасе, а Махасе родил Нальке. Нальке родил Базена; и во дни его родился господь наш и спаситель Иисус Христос, ему же слава, на 8-м году его царствования[13].

Базен родил Ценфа. Арада, а Ценфа Арад родил Бахр Асгада, а Бахр Асгад родил Герма Асфаре, а Герма Асфаре родил Сергвая. Сергвай родил Зарая, а Зарай родил Саба;> Асгада. Саба Асгад родил Сион Гезу[14], а Сион Геза родил Агдура. Агдур родил Ценфа Арада[15], а Ценфа Арад родил Абраху; и во дни его пришла книга христианства[16], [принесенная] рукою отца нашего аввы Саламы[17], митрополита Эфиопского. И учил он народ вере господа нашего Иисуса Христа, ему же слава; и уверовали они, а потом крестил он их крещением христианским. И возвели Аксум [ский собор] Абраха и Ацбеха[18].

Абраха родил Асфеха[19], а Асфех родил Арфеха[20]. Арфех родил Амсе[21], а Амсе родил Саальдобу. Саальдоба родил Альамеду, в царствование коего вышли девять святых[22]. Альамеда родил Тазена[23], а Тазен родил Калеба, который рассек землю[24]. Калеб родил Габра Маскаля, во дни которого составил Иаред[25] книгу песнопений, то бишь дэгуа[26]. Габра Маскаль родил Константина и Васан Сагада[27]. Васан Сагад родил Фэре Сэная, а Фэре Сэнай родил Адраза[28], а Адраз родил Экла Ведема, а Экла Ведем родил Герма Сафара. Герма Сафар родил Зергаза, а Зергаз родил Дэгна Микаэля. Дэгна Микаэль родил Бахр Иекла[29], а Бахр Йекла родил Гума, а Гум родил Асгомгума, а Асгомгум родил Летема, а Летем родил Талатема. Талатем родил Ода Гоша, а Ода Гош родил Айзура, который царствовал полдня и умер в давке; и с того времени начали не допускать пред лик царя и царицы[30]. Айзур родил Дедема, а Дедем родил Вед едем а, а Ведедем родил Ведем Асфаре[31]. Ведем Асфаре родил Армаха, а Армах родил Дэгна Жана[32], а Дэгна Жан родил Анбаса Ведема, а Анбаса Ведем родил Дельнаода, и от него было отнято царство и отдано другим, которые были не от Израиля, то бишь загвеям[33].

Здесь перечислим имена их. Первым царствовал Мара Такла Хайманот, а после него царствовал Ведем, а после него царствовал Жан Сеюм, а после него царствовал Герма Сеюм, а после него царствовал Йемерхана Крестос, а после него царствовал Кеддус Арбе, а после него царствовал Лалибала, а после него царствовал Наакуэто Лааб, а после него царствовал Йетбарак, а после него царствовал Майрари Ведем, а после него царствовал Харбай; а всего вместе срок царствования [этих] 11 — 354 [года][34].

Возвратимся же к прежнему повествованию нашему. Дельнаод родил Махабара Ведема, а Махабара Ведем родил Агба Сиона, а Агба Сион родил Ценфа Арада, а Ценфа Арад родил Нагаша Заре. Нагаш Заре родил Асфеха, а Асфех родил Иакова, а Иаков родил Бахр Асгада. Бахр Асгад родил Эдем Асгада[35], а Эдем Асгад родил Иекуно Амлака, во дни которого был отец наш Такла Хайманот, настоятель Дабра Либаноса, чистый муж, бодрый, праведный и кроткий; он возвратил ему царство от загвейских царей)[36].

Отселе перечислим сроки их царствования. Иекуно Амлак царствовал 15 лет. Ягба Сион царствовал 9 лет. Ценфа Арад, Хэзба Асгад, Кедма Асгад, Жан Асгад, Саба Асгад — 5 сыновей Ягба Сиона — царствовали 5 лет; у них не было детей. Другой сын Иекуно Амлака — Ведем Арад — царствовал 15 лет. Амда Сион, сын его, царствовал 30 лет[37]. Во дни его жили чада отца нашего Такла Хайманота[38]. А еще появился во время его отец наш Евстафий, который разделил море Иярико[39], и авва Георгий, составитель часослова, из Гасча[40], и авва Гонорий Цегаджский, который отлучил царя, когда тот взял наложницу отца своего[41].

Сайфа Арад, сын Амда Сиона, царствовал 28 лет. Герма Асфаре, сын Сайфа Арада, царствовал 10 лет; у него не было детей. Давид второй[42], сын Сайфа Арада, царствовал 29 лет; и во дни его пришло древо креста Христова[43], и устроил он торжество великое в стане своем[44]. Первый сын Давида, Феодор, царствовал 3 года; его род прервался[45]. Второй его сын, Исаак, царствовал 15 лет. Андрей, сын его, царствовал 7 месяцев у [этих] двоих род прервался. Третий сын Давида, Хэзбе Нань, царствовал 4 года. Мехерка Нань, сын его, царствовал 4 месяца. Бадель Нань, второй сын Хэзбе Наня, царствовал 8 месяцев. На [этих] троих род прервался. Четвертый сын Давида, Зара Якоб, царствовал 34 года и 2 месяца. Во дни его было прение о вере, и спорил авва Георгий с одним франком, так что явил и составил «Книгу таинства»[46]. Сын Зара Якоба — Баэда Марьям — царствовал 10 лет. Сын Баэда Марьяма — Александр — царствовал 17 лет. Сын Александра — Амида Сион — царствовал 7 месяцев. Наод, брат Александра, царствовал 13 лет.

И до сего времени не разделялась страна и не попадала в руки врага, который бы правил ею. Погибель же страны нашей от врага по имени Грань[47] началась во времена царя нашего Ванаг Сагада, то бишь Лебна Денгеля[48], сына государя Наода. И дал ему в жены отец его [девицу] из Годжама, по имени государыня Сабла Вангель, которая построила [храм] Мангеста Самаят в Тема, что напротив Дабра Варк[49], и родила от Лебна Денгеля четырех сыновей, то бишь государя Клавдия, государя Мину, абето[50] Иакова и абето Виктора, которого убил Гарад Осман, дружинник Граня[51]. Лебна Денгель царствовал 32 года. Клавдий, сын его, царствовал 29 лет. Мина, брат [Клавдия], царствовал 4 года. Сарца Денгель, сын [Мины], царствовал 34 года. Иаков, сын [Сарца Денгеля], царствовал 2 года[52]. Сисинний царствовал 27 лет. Василид царствовал 36 лет. Иоанн царствовал 15 лет. Иясу царствовал 24 года. Такла Хайманот царствовал 2 года. Феофил царствовал 3 года. Юст царствовал 4 года. Давид царствовал 5 лет. Бакаффа царствовал 9 лет.

Возвратимся же к исчислению родословия и славного рода государя Иясу и государыни Ментевваб. Государь Лебна Денгель родил государя Мину и абето Иакова. Иаков родил Фасиля[53], а Фасиль родил государя Сисинния. Государь Сисинний родил государя Фасиля[54], а Фасиль родил государя Иоанна. Иоанн же родил государя Иясу от государыни Сабла Вангель [из рода] Мадабай[55]. А Иясу родил государя Бакаффу от Марьямавит из Вагде и Годжама[56]. Государь Бакаффа родил государя Иясу от государыни Ментевваб из Самена и Квары, Годжама и Амхары, Салава и Бора, Ласты и Зата, Амба Сенейт и Аба Кобот — все это страны отцов ее[57]. А государь Иясу родил государя Иоаса от госпожи[58] Ваби, по имени крещения — Вирсавии, дочери Амито — галласа [из племени] валло. Закончили мы исчисление родословия отцов государя Иясу и государя Иоаса. Аминь.

И снова напишем мы исчисление родословия государыни Ментевваб, что из рода царского. Государь Мина родил абето Виктора и Теодору от государыни Адмас Могаса, по имени Сэлус Хайла[59], дочери Робеля, наместника Бора и Салава, который привел франков по клятве, чтобы они убили Граня из ружья[60]. И из-за той клятвы женил отец его Мину на дочери Робеля, чтобы была она царицею надо всеми. А Виктор родил Нахасит и не рождал других, кроме нее, от Марата Вангель, дочери наместника Бада Иоанна, что в Аба Кабот, и умер 15 лет от роду. А когда он умер, был один иерей из священства, который любил его, как душу свою, и взирал на него, как на себя самого. И этот иерей послал хартию сочинения, написанную чернилами слез и пером скорби, к сестре его, Теодоре, дабы поведать ей известие о смерти его, гласящее в песнопении; скорбном, то бишь «троице» на новый лад[61]:

И, услышав эти слова сочинения в песнопении скорби, плакала сестра его Теодора и рыдала много и отказывалась оставить плач, как отказывалась оставить плач Рахиль о детях своих, ибо их нет (Иер. 31, 15).

И когда закончена история отца ее, Виктора, сына государя Мины, что была от рождения его и до времени смерти, напишем исчисление детей Нахасит. Нахасит родила абето Лаэка Марь-яма, и абето Севира, и абето Феодора, что из области Геназа, то бишь Карода. А отец их — За-Крестос, сын раса[65] Сарце, а Сарце — сын раса Амдо. И абето Лаэка Марьям родил Кедеста Крестос от Валата Марьям, дочери Габра Сиона, амбараса[66] Самена и ваг-шума[67] Ласты и Зата. А Кедеета Крестос родила от За-Селласе из Валака Крестосавит и Исидора, отца. Йонакедиса, который родил Начо и его братьев[68]. А Крестосавит родила вейзаро[69] Юлиану, и азажа[70] Дане, и вейзаро Сабле, и дедж-азмача[71] Бисореса, и шалека[72] Банадлевоса, и раса Николая, и абето Александра от азажа Дамо, сына азажа Мак — фальто из области Квара и Амба Сенейт, что в Тигрэ.

Сначала напишем про этих чад, ибо они рода царского. Вейзаро Юлиана родила вейзаро Мамит, и вейзаро Энкойе, по имени [крещения] — Валата Кедусан, и дедж-азмача Гераклида от абето Ваксоса из Була и Фатагара. А азаж Дане родил дедж-азмача Мамо, и Эмайю, и Адая, и Валата Йоханнес. Би-сорес же родил Мамо, и Габру, и Данфа, и Сион Тэхун, Кедесту. А сестра его вейзаро Сабле родила абето Меркурия, и дедж-азмача Гета, и вейзаро Мамит, и вейзаро Энкуляль, и вейзаро Ацфаре, и вейзаро Начет от абето Сэлтана. А Александр родил Эмайю, мать Кучо и Музит. Банадлевос же, который погиб добровольно в земле Вахни, помогая царю и царице [защищать] корону, родил асалафи[73] Йемарьям Барья. На расе Николае род прервался. От первой жены азаж Дамо родил Санду, и Петрония, и Абуйе Кэсоса[74], и Махатама Кэсоеа. Санду родил Марину. Петроний родил Целата Крестоса и аза-жа Такла Хайманота. А Абуйе Крестос родил Иосию, а Махатама Крестос родил Иоава.

Глава. Вейзаро Энкойе родила государыню Ментевваб и раса Вальда Леуля от дедж-азмача Манбара, сына абето Такла Хайманота из Квара Дага, а отцом того был Мехла Габра Крестос, а матерью — Валата Марьям, дочь кантибы[75] Габру из Цебага, а вотчина[76] ее — земля Дамбия. От второй жены дедж-азмач Манбар родил фитаурари[77] Йебчу и мэслене[78] Такле, отца асалафи Ябо Барья и фитаурари Адара, отца шалека йебчу и лигаба[79] Вальда Микаэля. [На них] род прервался. Мамит родила дедж-азмача Адару, и асалафи Кацаля, и аза-жа Леула Каль. Дедж-азмач же Гераклид родил вейзаро Люлит, а Люлит родила Юлиану.

А государыня Ментевваб родила государя Иясу от государя Бакаффы, Масих Сагада[80]. А от грааз, мача:[81] Иясу, сына Валата Эсраэль, чей отец — Адьям Сагад Иясу[82], она родила вейзаро Валата Эсраэль, и вейзаро Есфирь, и вейзаро Альташ[83]. А рас Вальда Леуль родил фитаурари Сэну, и вейзаро Валата Кидан, Елизавету и Музит, Теренго, и Хирут, и Сехин, их братьев и сестер. А государь Иясу родил государя Иоаса. Вейзаро Валата Эсраэль же родила от дедж-азмача йоседека дедж-азмача Хайлю, а от дедж-азмача Гошу — Хирута Иясуса и Сахлю. Вейзаро Есфирь же родила от дедж-азмача Начо — Кенфа Микаэля, а от дедж-азмача Йемарьям Барья — Хайла Иясуса, и Иясус Барья, и Хирута. А вейзаро Альташ родила от кень-азмача[84] Вальда Хаварьята вейзаро Йевеб Дар. А Меркурий родил абето Айя, и дедж-азмача Евсевия, и дедж-азмача Эшете, и бадамбараса[85] Мамо, и вейзаро Валату, и вейзаро Фернус от вейзаро Бирутавит. Дедж-азмач же Гета родил Мельхолу, и Варкит, и Вальда Арагая, и вейзаро Теренго, Ефрема и Сима. Вейзаро же Мамит родила гра-азмача Немане и Баджеронда[86] Асахель. Йемане родил Вальда Нагодгуада, а Асахель родил Вальда Сэлуса. Дедж-азмач Евсевий родил Габра Мед-хина, и азажа Вальда Руфаэля, и Кенфу, и Сехина, и Энгеда.

Дедж-азмач Эшете родил Энгеда и Хайлю, Вешена, и Сахлю, и Санайт Бакулю. Баламбарас Мамо родил Цадалю, и Иисус Барья, и братьев их. Абето Айя родил Абрена, и Начо, и Леб Вададжа, и Сайфу. Валату же родила Йебчу. Дедж-азмач Адару родил вейзаро Сахлю, и азажа Хабта Васан, Кенфу Габриэль, и Васан, Габру, и Басураса, и Адго Айчеу, и сестер их. Асалафи Кацаль родил Энко Селласе, а Леула Каль родил Валата Иясус и Ментевваб. Дедж-азмач Мамо родил Валата Габриэль и Габра; Маскаля. Эмайя родила Зоге, и граазмача Кенфу, и Йехулю Гета, Аклесия и Кесте. Зоге родил Ябо Барья. Адай родила Бешач. Валата йоханнес родила Вальда Зара Бурука и Начо; Иехулю Гета родил Валата Селласе. Кесте родила Херфаса. Гра-азмач Кенфу родил Хирута Селласе и Аймот Хуно. Закончено исчисление родословия государыни Ментевваб и родичей ее.

В этом исчислении родословия известное записано, а неизвестное оставлено. Если бы писать обо всем подробно, и самому миру не вместить (ср. Иоан. 21, 25). Аминь и Аминь.

Глава 1. Напишем историю царя Адьям Сагада, названного по благодати крещения Иясу[87], и царицы Берхан Могаса, по благодати крещения называемой Валата Гиоргис[88], мудрых и разумных, праведных и благих, чьи сердца — на правую сторону (Еккл. 10, 2), а глаза — в голове их (Е0, 2), а глаза — в голове их (Еккл. 2, 14), мудролюбивых и праведносудных, ненавистников беззакония и далеких от зла, щедрых руками на даяние и уповающих на бога, всевышнего и пречестного, и ищущих законов и установлений его, ведающего преходящее и разумеющего непреходящее. Но уповающим на него укрепляет он бытие, как укрепил небеса и землю, доколе движутся солнце и луна и доколе происходит вращение звезд. Имя отца его, царя царей Иясу, было Бакаффа, сын царя Иясу старшего[89], сына царя царей Аэлаф Сагада, названного по благодати крещения Иоанном, который построил Дабра Цада и Мэцраха[90]. Повествование об этих трех царях написано в истории их[91]. Писать ее снова — трудно и утомительно, и нет у нас такого желания[92].

Глава 2. Его же мать была из дома честных царей, [дома] государя Мины и его сына Виктора, и из рода сильного. Имя ей было государыня Ментевваб, дочь дедж-азмача Манбара, мужа богатого всем стяжанием мира сего. А ее матерью была вейзаро Энкойе, дочь вейзаро Юлианы, угодницы божьей, любящей пост и молитву, изрядной во всех деяниях, прекрасной нравом и святой обычаем и крепкой верою, ибо увенчана она была благоволением, как щитом (ср. Пс. 5, 13). И была научена она всему учению церкви от наставников дома отца нашего Евстафия, нового апостола и учителя Армении и Эфиопии. Бог да упокоит души отцов ее и матерей в лоне Авраама, Исаака и Иакова. Аминь.

Глава 3. Послушайте все вы, о народ христианский, и внимайте все пребывающие в доме царском: князья и вельможи и все войско — отроки и юноши, как сказал Давид в псалме 48-м: «Слушайте сие, все народы; внимайте сему, все живущие во вселенной, — и простые, и знатные, богатый, равно как бедный» (Пс. 48, 1-2), ибо мы поведаем вам, что слышали прежде ушами своими и отцы наши поведали нам, как сказал Давид в псалме 43-м: «Боже, мы слышали ушами своими, отцы наши рассказывали нам о деле, какое ты соделал во дни их, во дни древние» (Пс. 43, 2). [Мы поведаем вам], как поведал бог многократно и многообразно отцам их о царствии Иясу и царствии Ментевваб, как сказал Павел в послании к евреям: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках» (Евр. 1, 1).

Глава 4. О пророчестве Валаты Петрос[93]. Была одна женщина богобоязненная, праведная и боровшаяся[94] за веру православную, по имени Валата Петрос, матушка обители Кораца, во времена царя Сэлтан Сагада[95]. И обвинили ее перед царем в вере православной, и привели ее пред ним. И сбылось над нею сказанное господом нашим: «И поведут вас к правителям и царям за меня» (Матф. 10, 18). И затем допрашивал он ее о вере ее и о вере франкской. И ответила она ему, ибо вещал за нее дух святой, словом, что Христос, сын божий, имеет одно лицо и одно естество. И когда услышал это со слов ее, разгневался царь, и затряс головою, и заточил ее, и сослал в страну шанкалла[96]. И по дороге прибыла она в землю Квара и ночевала в доме одного князя, по имени азаж Макфальто, праведного и благого, мудрого, и богобоязненного, и страннолюбивого, как Моисей и Иов. И принял он ее хорошим приемом, ибо знал, что сказал апостол: «Будьте страннолюбивы друг ко другу без ропота» (I Петр. 4, 9). А жена его, по имени Амата Микаэль, мудрая, венец для мужа своего, как сказал Соломон (Притч. 12, 4), повиновалась мужу, как Сарра, и называла ею господином своим. И когда услышала она о приходе Валата Петрос, вышла ее встретить, как встретили господа нашего Мария и Марфа, и ввела ее в горницу устланную, готовую (ср. Марк. 14, 15), и омыла ноги ее, ибо знала, что сказал господь наш: «Вы должны умывать ноги друг другу, ибо я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что я сделал вам» (Иоан. 13, 14). И она приготовила ей пищу, какую пожелает. И в ту ночь начались у этой Амата Микаэль схватки и усилились боли. И послала она к Валата Петрос, как посылал, когда болел, Езекия к Исайе, говоря: «Молись за меня богу, чтобы помиловал он меня от этих мук родовых, ибо [много] может молитва твоя и споспешествует». И тогда встала та быстро, и обратила лик свой к востоку, и сотворила крестное знамение, и простерла руки, и молилась молитвою владычицы нашей Марии, говоря: «Величит душа моя господа» (Лук. 1, 46), [и далее всю молитву] до конца и «Хваления»[97] ее на 7 дней [недели] над водою. И дала она ей эту воду молитвы, и пила та от нее, и омылась ею вся, и родила дитя мужеска пола прекрасного обличьем.

И когда увидела она этого младенца, возрадовалась Валата Петрос и стала шептать. И когда увидела, что шепчет она, спросила ее мать и сказала: «Что ты шепчешь? Не умрет ли сын мой?» И сказала ей пророчица Валате[98]: «Не только не умрет, но проживет долгие дни, и не погибнет память о нем вовеки ибо от него произойдет и родится от дочери его царь, который упасет народ Израильский и им благословятся все народы земли».

А после того как случилось это дело, прослышали дружинники царские и сказали ей во гневе: «Вставай, пойдем, куда повелел царь». И поднялась тотчас праведная Валате и благословила всех людей Квары, говоря: «Будьте благословенны от росы небесной и от тука земли (Быт. 27, 28), да взрастит бог младенцев ваших и да подаст крепость старцам вашим и силу юношам вашим, да сохранит жен ваших и да продлит дни ваши и погубит врагов ваших, и благословляющие вас да будут благословенны, а проклинающие вас да будут прокляты!» (ср. Быт. 27, 29). И сказали все: «Аминь». И молились они молитвою евангельской эльбат барибон[99], то бишь «отче наш, иже еси на небесех». А это все благословение, которым благословила она их, было потому, что православны они верою и говорят: «Помазанием сын существа»[100], как гласит святое Писание. И Исайя говорит: «Дух господа бога на мне, ибо господь помазал меня, послал меня проповедовать пленным освобождением (ср. Исайя 61, 1). И Давид говорит: «Посему помазал тебя, боже, бог твой елеем радости более соучастников твоих» (Евр. 1, 9),[101]. И этим помазанием [бог] соделал его господом, и Христом, и сыном существа, как сказал Петр в книге Деяний (Деян. 2, 36). Чем же соделал он его господом, и Христом, и сыном существа, как не помазанием духа святого? Если бы не был он чрез это сыном существа, пропало бы лицо духа святого, ибо гласит Писание: «Отец помазуяй, сын помазанник, а святой дух — помазание»[102]. И Павел говорит: «Посему и бог превознес его и дал ему имя выше всякого имени» (Филипп. 2, 9). Разве ему одному дал он имя, без духа святого, ибо гласит Писание: «Они едины советом, силою и деянием»?[103]. И в этой вере заодно люди Годжама и люди Квары, ибо научены [и те и другие] от чад отца нашего Евстафия, то бишь от главы глав Такла Марьяма из монастыря, [построенного царицей] Еленой, Мартула Марьям[104] и аввы Сарца Денгеля, наставника монастыря Сарат. Он спускался в землю Египетскую, дабы учиться там книгам Ветхого и Нового [заветов] на семи языках, и возвратился в землю Эфиопскую, и учил на языке геэз[105] Ветхому и Новому [завету] царя Лебна Денгеля[106]. И от Салика, который перевел «Широкую книгу»[107] с языка арабского на геэз[108], и от Амда Хаварьята, который составил «образы Иисуса», из страны Тадбаба Марьям[109]. А еще были научены они от аввы Зэкре и аввы Паули, иереев Мангеста Самаят[110], и от чад [Евстафия], искушенных в толковании Писания: аввы Татамка Медхина из обители Гашол и Гажге и Вагада, аввы Иоанна из Дабра Целало и аввы Цева Денгеля, наставника Дабра Гондж[111]. Все они учили этой вере православной людей Годжа-ма и людей Квары.

Глава 5. Возвратимся же к прежнему повествованию. И вышла Валате из дома азажа Макфальто и пошла в землю шанкалла, куда приказал царь. И провожали ее, плача, азаж Макфальто и жена его, Амата Микаэль, с людьми Квары, а потом возвратились в дом свой. И на сороковой день порождении этого дитяти отнесли его в церковь ради [свершения] закона и установления[112], и окрестили его иереи храма святого во имя отца и сына и святого духа, и дали ему имя Дама Крестос. А прежде сего, когда пребывал сей младенец во чреве матери своей, пошла однажды эта матерь его, Амата Микаэль, в церковь к причастию. И по дороге увидело ее стадо коров. И когда увидели ее эти коровы, подошли к ней и стали скакать и прыгать перед нею, ибо знали они, что пребывает господин их, сей младенец Дама Крестос, во чреве ее. Как сказал Исайя-пророк: «Вол знает владетеля своего, и осел ясли господина своего» (Исайя 1, 3). И случилось все это, ибо пребывала во чреслах азажа Дамо царица мира и любви, царица веры и деяний, что слаще сотового меда и сахара и выше вершин гор, которая будет обладать от моря до моря (Пс. 71, 8), от Массауа до Сеннара и от Бакла до Фатагара, то бишь государыня Ментевваб, по имени царскому — Берхан Могаса, матерь царя царей Иясу, по имени царскому — Адьям Сагад. И сие скакание коров было не единственным [чудом], но видела очами своими сия Валата Петрос, которую упоминали мы прежде, что пребывает солнце на главе его в день рождения азажа Дамо. Сие солнце есть Ментевваб.

Глава 6. О видении вейзаро Юлианы. В одну ночь из ночей встала и молилась Юлиана молитвою ночною по обычаю своему. И после того как помолилась, заснула и тогда увидела видение истинное, что вошло солнце в дом ее, и восприняла она свет и облеклась им. В это время она проснулась ото сна, содрогнулась и изумилась от сего видения, и пребывала до рассвета, молясь. И пришел один человек, толкователь снов, и поведала она ему, говоря: «Видела я видение, как в дом одной женщины вошло солнце и восприняла она свет и облеклась им». Тот растолковал ей, говоря: «Солнце, что видела ты, — это царь, который родится от нее; свет — это власть, ибо она будет править миром!» Она же сказала: «Не родит она, ибо прошли ее дни». Он же сказал ей: «Если она не родит, то от дочери ее дочери родится великий царь». И сказала она: «Да будет воля божия!» А видение это он истолковал не по мудрости своей и не по красе праведности, но дабы было явлено над ним дело божие, как пророчествовал Валаам, сын Веоров, говоря: «Восходит звезда от Иакова и удаляет грехи от Израиля» (ср. Числ. 24, 17). Закончена история видения вейзаро Юлианы.

Глава 7. Второе видение, что видела о себе самой и о родичах своих государыня Ментевваб, когда была в доме отца своего и матери и была мала ростом, да велика ведением. А видела она, что полетает она, как орел, на двух крыльях по воздуху и озирает весь мир, что внизу. И это видение поведала она матери своей. И эта мать ее обеспокоилась и рассказала его одному человеку. И растолковал он ей, говоря: «Орел — это дочь твоя, Ментевваб, а вознесение ее в воздух означает, что вознесется она надо всем миром». Это видение соответствует видению Ездры, который говорит: «Орел поднимается от моря о 12 крыльях»[113].

И снова видела она во сне, как воздвигается алтарь, а в нем табот Иисуса[114]. «И в это время показался мне человек, которого я не знаю, и он сказал мне: Лобзай сей табот лобзанием святым, — и я облобызала. А потом показалось мне, что я спрашиваю во сне об этом сне моем, говоря: "Что это за табот Иисуса, что сказал ты мне облобызать?" И показалось мне, что сказал мне тот человек, которого я видела: "Иисус означает спаситель"»[115]. И снова рассказали этот сон родичи ее первому толкователю снов. И сказал им этот толкователь снов: «Родится сын от дома царского по имени Иясу, ибо Иисус и Иясу в переводе означают одно и то же, а значение их — спаситель» (ср. Матф. 1, 21). Как говорит святой Кирилл: «Силу имени и значение его принес святой ангел». Подобные видения и сны о собственном возвышении начались не с одной царицы Ментевваб. Прежде видел Иосиф во сне о возвышении своем 12 снопов и как одному из них поклонились 11 снопов, и снова увидел 12 звезд и как поклонились звезды одной из двенадцати (со. Быт. 37,6-9).

Глава 8. Видение, которое видел рас Вальда Леуль, брат царицы нашей Ментевваб, во сне, когда был младенцем. А сон его таков: была высокая гора, превыше всех гор, и было там много вод и дерев райских. А на этой горе был престол, и восседала на нем сестра его, царица Ментевваб, а под этой горою были собраны все народы и говорили на языках своих: «Госпожа! Госпожа!» И все собравшиеся желали взойти к ней, и не удавалось им, и не могли они подняться. «А после всего народа, — сказал Вальда Леуль, захотел я подняться к ней и достиг с большим трудом, а приблизиться к престолу не смог, но приблизила она меня к себе, схватив под мышки». И Енох видел семь гор прежде так же, а из них одна выше, и пребывал на ней камень драгоценный. Истолкование же этого сна [таково]: гора, которую видел Вальда Леуль, — это возвышение. Престол — это царствие ее и царствие сына ее. Народы вопиявшие — это подданные их по чинам и степеням своим. Древеса райские, честные и высокие, — это родичи ее. А люди, которые желали подняться к ней и не могли (ибо нет среди людей такого, кто не желал бы возвыситься), — это те, кто не достиг ее высоты. Брат же ее, Вальда Леуль, которого схватила она подмышки и приблизила к себе, — это то, что стал он главою князей и вельмож, и весь мир следовал за ним. Это видение и пророчество описали мы как могли, но оставим мы многословие, дабы не сводить с ума слушающих, ибо большая ученость доводит до сумасшествия (Деян. 26, 24). И потому наложим печать и закончим в мире божием, ему же честь и слава и поклонение от людей и ангелов во веки веков. Аминь.

Глава 9. И после того как случилось все это, когда воцарился царь царей Бакаффа, мудростью и судом подобный Соломону, а силою — Самсону, ведающий грядущее до свершения, послал он людей мудрых и разумных во все страны искать ему жену, чтобы была она прекраснее всех женщин. И прошло много дней в поисках. И по воле божией, поминовению коего подобает слава, нашли они жену из дщерей царских с глазами как звезды, радостными, как виноградная гроздь, с ликом как маслина, с власами, заплетенными как шелк, со станом как пальма. Ее звали Ментевваб[116].

И, придя, поведал царю, что найдена прекрасная жена, один муж, мудрый и разумный, из посланных. И когда услышал об этом [царь], призвал он Туча Эльфейоса, то бишь гра-азмача, и вопросил его о ней и о родичах ее, говоря: «Какого она роду-племени?» Он же ответил и сказал: «Из рода государя Мины, по имени царскому Адмас Сагада, дочь дочери вейзаро Юлианы».

И тогда послал царь Исайю, муж благого и верного, самого любимого из всех приближенных его, к вейзаро Юлиане, и поведал тот ей все повеление царя, гласящее: «Пришли дочь твою, ибо избрал я ее из всех женщин!»[118]. И когда услышала это вейзаро Юлиана, то сказала: «Да будет воля божия». И тогда достала она одеяния шелковые из казны своей и украсила ее, и умастила благовониями, и надела кольца золотые на пальцы ее, и отослала с великой честью. И вошла она в чертог царский. И когда увидел ее царь Бакаффа, то возрадовался сугубо, ибо была она вся прекрасна. И сказал он ей: «И пятна нет на тебе!» (Песнь 4, 7). А затем усадил он ее одесную себя и велел подать блюда желанные, и ели они вдвоем и пили. И в этот день познал он ее, как познал Адам Еву, и нашел ее девою. И понесла она в этот день.

В 7215 году от сотворения мира, [в год] евангелиста Луки[119], начался [месяц] маскарам[120] в среду. А день, когда понесла она, был 6-м днем от начала [года], понедельник, день праздника владычицы нашей святой девы обоюду естеством[121] Марии[122]. И с тех пор, как понесла она и до родов, держал ее [царь] со многой радостью в доме своем. В этом [году] евангелиста Луки начался [месяц] сане в воскресенье. А с тех пор как начался [месяц] сане, на 12-й день, в четверг, в день праздника святого Михаила-архангела[123], родила она сына, прекрасного обличьем[124]. И услышали родичи ее и домочадцы ее, что возвеличил господь милость свою над нею, и радовались с нею (ср. Лук. 1, 58), и говорили: «Что будет младенец сей?» И рука господня была с ним (Лук. 1, 66). На 8-й день обрезали его, как установлено по закону[125], а на 40-й день, когда закончились дни очищения для младенца и для матери его, по закону и уставу внесли младенца в церковь и окрестили его иереи во имя отца и сына и святого духа, и назвали его именем Иясу по имени деда его, Иясу, то бишь царя царей Адьям Сагада. А отцом его крестным был гра-азмач Эльфейос. А потом рос младенец и креп духом святым.

Глава 10. Родившись от воцарения царей Бакаффы, по имени царскому Масих Сагада, через 2 года и 1 месяц, пребывал он в доме царском с матерью своею 2 года. А через 2 года от рождения и через 4 года и 1 месяц от воцарения царя Бакаффы отослал отец его, царь, в страну [наместничества] дедж-аз-мача Айяна Эгзиэ с дедж-азмачем Адару и его кормилицей и блюстителями дома. И пребывал он там 5 месяцев, а спустя 5 месяцев снова возвратил его [царь] в столицу, чтобы взглянуть на него очами своими, ибо любил его сугубо ради любви к матери его, Ментевваб, как любил Иаков Иосифа паче всех братьев его ради любви к матери его, Рахили. И пребывал он немного дней в столице, а затем снова отослал его [царь], боясь болезней столичных[126], чтобы охраняли его и воспитывали в стране [наместничества] дедж-азмача Василия с баг малькання[127] Такле и многим войском, то бишь [полками] Самен заве, Вагара заве и Вамбар[128], ибо [военачальники их] были родичами его по плоти. И когда прибыли они на дороге на Ламальмо, ибо та дорога плохая, водрузил его себе на спину дедж-азмач Адару и нес на раменах своих. И прибыл он к реке Такказе. И когда услышали о приходе его, пришли люди Аду а и Сире и встречали его на конях, со щитами и копьями, со многими ружьями и мечами, трубя в роги, играя на скрипках и лирах[129].

И прибыл он в стан, то бишь в Адгедад. И в это время вышла встречать его сестра его, вейзаро Вубит, со многими кликами до самых ворот, и было многое ликование. И ввели его в горницу готовую, устланную (ср. Марк. 14, 15), и находился в приемном зале[130] дедж-азмач Василий, и устроил он пир для посланного войска царского, и зарезал коров и овец многих, и накормил их по степеням их, и напоил досыта. И его также усадил он с честью великой. И обучился Писанию, и охоте на зверей, и стрельбе из лука и ружья, и метанию копья, и верховой езде сей младенец Иясу, и убивал там слонов. А прежде сего, когда запрещали ему убивать слонов, сердился он весьма и прятался в траве многой, принесенной конюхами, и творил малые пакости по обычаю детскому. Как гласит Писание: «Из зол обрел меньшее»[131]. И когда услышал дедж-азмач Василий, что пропал сей младенец, задрожал он, и стал тесен ему весь мир, и показалось ему, что умирает. И сказал он: «Увы мне, горе мне!», и казалось ему, что увели его враги его. И говорил он: «Что лучше для меня, и какое спасение от этого?» Одно время думал он, что тот ушел к отцу своему, царю, и матери своей, царице, ибо любил тот сугубо отца своего и мать. И услышав это, собрались наместники его, и дружинники, и все люди города, пошли и рассеялись, ища его верхом и пешком, и много труждались, как труждались Иосиф и матерь, ища господа нашего Иисуса Христа. И когда услышал младенец Иясу, что взволновался весь город, то показался им и вылез из травы той. И когда увидели его вейзаро Вубит, сестра его, и домочадцы, то возрадовались сугубо. И пошел благой вестник туда, куда ушел Василий, и поведал ему, что тот нашелся. И возрадовался он и все домочадцы и возвратились домой. И когда увидели его, то сказали ему: «Зачем так поступаешь с нами? Ибо вот я, и сестра твоя, и все люди города труждались, ища тебя!» И сказал он им: «Зачем меня искать? Разве вы не знаете, что пребываю я в этом доме?» Это известие отослал дедж-азмач Василий к отцу его, царю Бакаффе, чтобы не услышал он из уст друга или врага сначала известие о пропаже его, а потом уже известие об обнаружении его. И услышав об этом, царь послал к нему, говоря: «Поперед всего не ты ли не стерег его крепко? Ныне же не отлучайся от него ни днем, ни ночью, и да не услышу я подобного снова!» И, выслушав это повеление царское, сказал он: «Слушаюсь» и стерег доброю стражею младенца Иясу с его кормилицей и блюстителями дома, пока не пришел срок, назначенный отцом его.

Глава 11. На 9-й год царствования [Бакаффы] начался маскарам в пятницу, [год] евангелиста Марка. Не станем мы исследовать того, что случилось от месяца маскарама до скончания месяца хедара, и нет у нас такого желания. А у кого есть желание, пусть поищет в истории самого царя царей Бакаффы[132], а мы хотим исследовать вот это: первого [дня] месяца тахсаса[133], в четверг, поднялся царь царей Бакаффа из Гондара по чину царскому и расположился в Цада в доме акабэ-саата[134] Диоскора. И когда вошел, нашел горницу большую, устланную, готовую (Марк. 14, 15) изнутри и снаружи, ибо тот любил и почитал царей издревле, ведая, что сказал апостол: «Бога бойтесь, царя чтите» (I Петр. 2, 17). И не только сей [акабэ-саат] один начал почитать царей, но было так от прежних отцов его.

И затем спросил царь царей Бакаффа Иова, говоря: «Где Диоскор?» И сказал Иов: «Здесь, в доме одного монаха, по имени авва Завальд». И сказал царь: «Иди, призови его», и тот призвал. И вошел авва Диоскор туда, где был царь, и приветствовал его, и сказал: «Да живет отец царствующий!» Царь же сказал ему: «Как ты, каково поживаешь?» И сказал тот: «Благословен господь бог Израиля, сподобивший меня видеть лик твой!» А затем уставили столы[135], и ели и пили вместе, и множили радость и довольство. И в это время расспрашивал его [царь] о трех царях, которые царствовали до него, то бишь о Феофиле, Юсте и Давиде[136], ибо был он акабэ-саатом в их времена. И поведал ему тот все законы их и установления. А затем ушел Диоскор к себе, туда, где жил.

Глава 12. А на следующий день утром, в пятницу, вошел царь во храм бога-отца и молился. И там встретил он акабэ-саата Диоскора у гробницы государя Иоанна[137], и беседовали они вдвоем. И сказал Диоскор царю: «Зачем отослал ты единородного сына твоего Иясу? Ныне же приведи его, да живет он с тобою!» Царь же сказал ему слово ответное, говоря: «Разве из ненависти отослал я его? Но потому, что ненавидят меня попусту взамен моей любви к ним все люди столицы, того ради отослал я его, чтобы хоть его не убили вместо меня!» И сказал акабэ-саат Диоскор царю: «Не бойся того, о чем ты сказал! Пошли людей, чтобы привели его и вверили костям отца твоего, царя царей Иоанна»[138]. И сказал царь «ей», и дал 20 динаров золотых акабэ-саату Диоскору, и церкви дал положенное.

И отправился царь из Цада и расположился в Ламба, а из Ламба — в Эмфразе, а из Эмфраза — в Карода, а из Карода — в Амадбар, а из Амадбара вошел в Аринго. 18 тэра[139] возвратился царь, взяв корону с немногими людьми, и вошел в Гондар. И снова пошел он в Аринго, и 18 магабита[140] пришел царь из Аринго и вошел в Гондар. И послал царь За-Маскаля к дедж-азмачу Василию, чтобы привел тот сына его Иясу. И тогда поднялся тот из Сирэ со многим войском и, проведя переходами, ввел в Гондар с великой честью туда, где находились матерь его, государыня Ментевваб, и вейзаро Юлиана, и другие родичи его. И когда увидели они его, то возрадовались и говорили: «Слава, слава приходу твоему!», ибо долго были удалены друг от друга, но далеки были не сердцем, но ликом. А после того как вошел младенец Иясу в дом матери своей, пошел получивший приказание прежде сообщить царю обо всем. И сказал [царь]: «Живы ли, здоровы ли вы? При возвращении не настиг ли вас град или дождь?» И сказал это царь потому, что стоял месяц сане[141], в который возвращались они, день праздника святого Михаила-архангела, в который родился он. И в этом месяце назначил [царь] азажа Николая гра-азмачем, а за Гераклидом утвердил должность зльфинь азажа[142], ибо прежде назначил его на нее в Аринго. И назначил он их из любви к государыне Ментевваб, ибо они были ее близкими родичами.

А затем, когда узнал он, что пришел час его перейти от мира сего, возлюбил он своих сущих [в мире] (ср. Иоан. 13, 1), и ввел он вейзаро Юлиану, и государыню Ментевваб, и абетохуна[143] Иясу в чертог по имени мазага бет[144], и поставил им кушанья какие пожелают, и оставил их зимовать[145] там. И царь один день приходил к ним, а на другой день приводил их к себе, и делали они, что им вздумается и что пожелает сердце их.

Глава 13. На 7223 год [от сотворения] мира, на 1723 год благости[146], остаток индиктиона 307 лет[147], год Луки-евангелиста, лунная эпакта[148] 22, а солнечная эпакта, то бишь тентейон[149], 4, трубы[150] 8, на 24-й лунный день и на 1-й солнечный[151] начался маскарам в первую субботу[152]. В этом месяце заболел царь Масих Сагад, царь праведный, подобно Гонорию[153], и отшельник, подобно Арсению[154]; и не знал о болезни его никто, кроме Галасийоса, и Феодора, и Дэнгузе, пребывавших в покоях[155], дабы не смутился мир, прослышав про болезнь. Ибо был он мудр при жизни и дивен советом во время смерти, и все деяния его — в тиши и молчании. И когда узнал царь, что приблизился день упокоения его, приказал он Феодору, дружиннику своему, и сказал ему: «Позови гра-азмача Николая». И тотчас пришел гра-азмач Николай. И сказал ему царь: «Воцари сына моего Иясу, как подобает царям, то бишь с помазанием царским и короною, ибо я избрал его и благоволил к нему; слушайся его!» И ответил Николай, брат вейзаро Юлианы, и сказал царю: «Да будет, как ты сказал, но бог да пребудет с тобою, господин мой, царь, как да пребудет он с сыном твоим Иясу, и да возвеличит он престол его паче престола твоего, о господин мой, царь Бакаффа!» А потом упокоился он 11 маскарама[156] во вторник и умер честно, как гласит Писание: «Честна пред господом смерть преподобных его» (ер. Пс. 115, 6); и еще сказано в другой главе: «День смерти лучше дня рождения» (ср. Еккл. 7, 1).

А затем пошел гра-азмач Николай туда, где побывал младенец и матерь его, и ввел их в покои с вейзаро Юлианой и азажем Гераклидом, и обнаружили они, что он упокоился. Тогда возопили они и пали наземь. И разгневались гра-азмач Николай и авва Адара, отец его духовный, и сказали им: «Замолчите, покуда не скажем мы вам, что приказано нам!» И тогда замолчали они, и те поведали им все, что повелел царь, говоря: «Воцарите сына моего Иясу!» И когда услышала мать его это, то сказала: «Не ищу я царства, а пойду, взяв сына моего, в пустынь». И сказали ей родичи ее: «Да кто же проводит тебя и сына твоего в пустынь, ведь если найдут вас многочисленные враги отца его на дороге, то убьют, а если не убьют, то возведут на гору Вахни!»[157]. И когда услышала она это, то сказала: «Кругом мне беда, но да будет, как вы скажете!» И затем сказала царица Ментевваб гра-азмачу Николаю: «Пошли Иова, чтобы призвал он князей!» И тогда послал гра-азмач Николай шалека Иова, ибо был тот «устами царя»[158], и призвал тот князей в четверг, то бишь бехт-вадада[159] Ляфто, и фитаурари Георгия, и пашу[160] Илию, и бэлятенгета[161] Давида, и кень-азмача Петра, и азажа Мамо, и лика макваса[162] Вальвадже, и балам-бараса Айкаля, и кень-азмача Гердена, и баджеронда Сенью, и лике[163] Гергиса, и азажа Такла Хайманота, и шалека Варания, и баджеронда Авраама, и лигабу Вальда Сэлуса, и асалафи Ленсо. И никто не остался из князей [не позванным]. А из иереев позвал он цераг масаре[164] Мамо, ибо тот помазывает царей, и государева духовника Эльфейоса, ибо тот благословляет царей, и двух цехафе-тээзазов[165].

И собрались все князья в доме царском в Ашава, и встал рас Николай посреди всех князей и поведал им всю заповедь царя Бакаффы, гласившую: «Воцарите сына моего Иясу, и посадите на престол мой, и сотворите ему., как творил вам я, ибо заболел я, и принял постриг монашеский[166] и ухожу в пустынь; пустынь же эта — смерть!» И сказали все князья единогласно: «Добре, добре»[167], и никто не говорил «да будет так» или «да не будет так», ибо то воля божия. И пошли гра-азмач Николай, и азаж Гераклид, и стражник Иов, и привели из покоев Иясу и матерь его Ментевваб и вейзаро Юлиану, дочь Виктора, сына царя Адмас Сагада, и вели из комнаты в комнату (II Пар. 18, 24) со многою скрытностью по дороге на Шашана, и ввели на башню воцарительную[168]. А затем призвали цераг масаре Мамо и привели его быстро, ибо он помазывает царя. И растворили врата срединной башни[169] агафари[170] Абулидес, и агафари Клавдий, и агафари Адару и Дафан-асалафи. И государева духовника Эльфейоса призвали, ибо он благословляет царя, и ввели с ним в срединную башню. И когда вошли они, то нашли царя Иясу сидящим под троном на земле, ибо опечален он был смертью отца. А матерь его сидела одесную сына.

Как гласит Писание: «Люби господа, бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими» (Втор. 6, 5). Так воспитана была она воспитанием прекрасным в доме матери своей, вейзаро Юлианы. Эта же вейзаро Юлиана с дочерью своей, вейзаро Ментевваб, раздачею милостыни и творением молитвы достигла сего царствования. И гра-азмач Николай труждался ради царствия всеми советами своими, как подавал советы Иодай, чтобы воцарить Иоаса-младенца, мальчика семи лет (IV Книга царств 11).

И была принесена корона руками баджеронда Авраама. И приблизился цераг масаре Мамо к царю и усадил его на престол. А затем читали молитву, подобающую царям, на слова Давида-царя: «Зачем мятутся народы? (Пс. 2, 1). Да услышит тебя господь (Пс. 19, 2). Как умножились (Пс. 3, 2). Господи! силою твоею веселится царь (Пс. 20, 2). Излилось из сердца моего (Пс. 44, 2). Да восстанет (Пс. 67, 2). Милости твои, господи, буду петь (Пс. 88, 2). Боже! даруй [царю] твой суд (Пс. 71, 1). Воспомни (Пс. 131, 1). Я был меньший между братьями моими (Пс. 151, 1)». А из пророков — молитву Анны (I Книга царств 2, 1), и молитву владычицы нашей Марии (Лук. 1, 46), и молитву Захарии (Лук. 1, 68), и песни святые Соломона, и «Хваления владычицы нашей Марии», и «Врата света»[171], и молитву евангельскую, то бишь «отче наш». И после того как прочел эти молитвы цераг масаре Мамо, сказал он Иясу: «Управляй право и царствуй ради праведности, правды и кротости!» И тогда возложил он венец на главу его из камней драгоценных и склонился пред престолом царствия его, говоря: «Благословен господь бог Израилев, что воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока своего, как возвестил устами бывших от века святых пророков своих» (Лук. 1, 68-70). А матерь его, государыня Ментевваб, сказала: «Славит душа моя господа, подавшего ныне мне, рабе его, семя, восседающее на престоле отца его, царя царей Бакаффы, видеть очами своими!» И все князья склонились пред престолом, говоря: «Да живет отец царствующий!» И государев духовник благословил царя, говоря: «Благословение отцов твоих, царей благих, то бишь Давида и Соломона, да почиет на тебе; благословение Осип и Езекии да почиет на тебе; благословение Константина и благословение Феодосия Великого и благословение Феодосия Малого да почиет на тебе; благословение Гонория и Аркадия[172] и благословение отца твоего, государя Иоанна, да почиет на тебе; и благословение отца и сына и святого духа да почиет на тебе!» И после того как завершил он это слово благословения, снял корону с его головы цераг масаре Мамо и возложил на трон. И завершен был весь устав царства, как подобает царям, праведно и честно. Нам же подобает помнить слова господни, сказанные Самуилу-священнику, когда понравилась тому мужественность Елиава, тучного видом: «Не смотри на вид его; я отринул его; я смотрю не так, как смотрит человек» (I Книга царств 16, 7). Подобно сему избрал господь на царство младенца царя царей Иясу изо всех родичей царских великих, что пребывали на Вахни, хотя он юн годами. Как сказал Давид: «Я был меньший между братьями моими и юнейший в доме отца моего; и помазал меня елеем помазания своего. Братья мои прекрасны и велики, но господь не благоволил избрать из них» (Пс. 151). Но благоволил он, чтобы судил народ царь царей Иясу, помазаннику своему, коего возлюбил и дал унаследовать ему престол отца его, ибо правы пути его.

Глава 14. Книга истории царя царей Иясу, грозная, как пришествие [Христа], и потрясающая, как облако с поздним дождем (Притч. 16, 15), сотовый мед для любящих его и сок полынный (Иер. 23, 15) для врагов его, избранного, как Иаков, от чрева [матери его] и освященного от чрева матери его, Ментевваб, как Иеремия. И после того как свершен был весь устав царский в ночь на четверг, повелела государыня Ментевваб бэлятен-гета Давиду и шалека Варання с мусульманскими стрельцами и с [воинами] заве и тулама из Фогара[173] стеречь гору Вахни. И пошли они туда, куда им было приказано. А когда наступил четверг, вышли к месту провозглашения указов на Адабабае[174] паша Илия и восемь судей, взяв [барабан] медведь-лев[175]; и пришел один из [стражников башни], Жан Такалы[176], и провозгласил указ, гласивший: «Упокоился царь царей Бакаффа, и воцарился царь царей Иясу; мы же [подданные его] и в смерти нашей, и в жизни!»[177]. И тогда была у всех людей стана[178] тут и печаль и радость.

А затем повелели царица Ментевваб и царь Иясу погребсти царя Бакаффу. И взял его иерей Адара, отец его духовный, и увил пеленами драгоценными, и умастил благовониями, и несли его на ложе слоновой кости, покрытом парчой. И пришла абуна[179] Христодул, и эччеге[180] Такла Хайманот, и акабэ-саат Вальда Хаварьят, и иереи всех церквей [столичных], неся венцы золотые и держа кресты и кадильницы золотые. И свершили они отпущение, и отнесли его по [переходу, называемому] «радугой»[181], из внутренних покоев в церковь отца нашего Такла Хайманота, и свершили весь чин разрешительный, предписанный «Книгою погребения»[182], и отслужили литургию, и причастили его плоти и крови Христа[183], и погребли там со слезами и плачем. И казалось всем, что ангела погребают, ибо был он ангелом по деяниям своим. А затем возвратились абуна, и эччеге, и иереи, и сановники, и все князья, и вошли к царю и царице в срединную башню[184], и приветствовали их. И благословил абуна царя благословением царским. И дали царь и царица цераг масаре Мамо 10 сиклей золотых[185], ибо таков закон — [платить] цераг масаре за поставление на царство.

А затем вышли князья и устроили на Ашава подобие покойного царя, украшенное одеяниями царскими, на муле, называемом «серым». И держали над ним два зонтика, большой и малый, и был [мул] под седлом. И вынесли знамена и барабаны с другими чинами впереди, а потом вышли стрельцы с ружьями до Макабабия[186], а за ними перед! подобием — меченосцы, а после подобия — щитоносцы. А затем князья, облаченные в одеяния печали, а посреди них гра-азмач Николай, облаченный во вретище, то бишь мак[187], неся на плече меч царя Бакаффы. И стоял громкий вопль на Макабабия среди знатных женщин и евнухов. И усилилась печаль у князей, ибо были они любимцами царя: одни несли его щит и копье, другие обнажали мечи, третьи скакали в боевом порядке от сильной печали. И плакал царь Иясу, облаченный в одежды печали, сидя на краю стены срединной башни и глядя на князей внизу. И они плакали, глядя наверх, ибо казался он им вылитым господином их, царем Бакаффой, своим обликом, и красою благодати, и одеждою одеяний. И облик сына его, Иясу, являл не видевшим облик Бакаффы, и были они как видевшие, как запах мяса являет [его] всем людям. Неслыхано было подобного плача, и не идет с ним в сравнение плач Иосифа, рыдавшего о смерти Иакова, отца своего. И по такому чину плакали 3 дня.

Глава 15. 16 маскарама[188], в воскресенье, вечером были устроены костры праздника креста[189]. И пришли сановники, и иереи, и священники [царской] часовни с восковыми свечами и золотыми кадильницами, и вынесли древо честного креста[190] из башни царской, называемой Тэдля[191], и, проследовав через приемный зал, вышли из башни Жан Такаль, и [шли] до Ада-бабая со всеми князьями, носившими одеяния печали четвертый день с тех пор, как сняли они свои рубахи [в знак печали]. И устроили они костры по закону и обычаю древнему. А затем внесли древо честного креста в шатер [царской] часовни, разбитой посреди Адабабая. А потом возвратились князья и сановники в приемный зал, плача и рыдая о смерти господина своего, царя царей Бакаффы. И когда услышала царица Ментевваб, будучи в, воцарительной башне, рыдания всех князей, то усилились ее скорбь и рыдания противу прежнего. И была в доме царском печаль вместо радости и рыдания вместо плясок в день праздника честного креста. А после того как свершили они закон и обычай [праздничный], простились царь и царица со всеми князьями, и возвратились те по домам. А в понедельник утром пришли князья и сановники и иереи и встали по местам своим там, где были [подготовлены] костры. И в это время взял золотой крест акабэ-саат и запел литанию по обычаю, говоря: «Сказал Иисус евреям: Уверуйте в меня и уверуйте в отца моего; ныне же просвещу я своих крестом моим!» И отвечали ему иереи по обычаю. Затем служили они утреню и [пели] гимн: «Сей крест, сей крест — избавление наше и спасение наше» до конца. И обошли они костер с факелами древесными трижды, говоря: «Эйюха, эйюха!» И это «эйюха» подобает [возглашать] в два дня: один раз при воцарении царя, а другой раз в праздник честного креста.

А затем зажгли костер и возвратились князья и сановники и священники часовни, взяв крест Иисусов в [башню] Жан Такаль, и через приемный зал внесли его в башню, называемую Тэдля. И благословил царя царей Иясу и царицу Ментевваб по обычаю своему государев духовник, ибо таков закон. А затем встретили их царь Иясу и царица Ментевваб у решетки покоев, и призвал малектення тайяки[192] всех князей, и восьмерых заседателей судебных[193], и сановников церкви, и всех чад военных[194]. И сидели, кому [положено] сидеть, и стояли, кому [положено] стоять, на Ашава на ковре многоцветном. И сделали смотр царь и царица прохождению полков, то бишь Танкания, и Заве Вамбар, и щитоносцев, тулама и мусульманских стрельцов. И в это время пали на Ашава мусульманские стрельцы, крича: «Мы оголодали!» И сказала мать-царица своему сыну-царю: «Так дай им 100 сиклей золотых». И сказал царь: «Хорошо ты сказала!» — и дал им эти 100 сиклей золотых, ибо щедр был рукою, как отец его царь Бакаффа и как мать его царица Ментевваб, как гласит Писание: «Открываешь руку твою и насыщаешь все живущее по благоволению» (Пс. 144, 16). И в этот день паша Илия, поняв, что укрепилось царство, послал гра-азмача Николая к царице Ментевваб, говоря: «Дай мне сестру сына твоего, чтобы была она мне женою!» И сказала она: «Ей». И сказал Николай Илие: «Сделал я для тебя, о чем ты просил». И приветствовал [царя] паша Илия[195].

Глава 16. 20 маскарама[196], в четверг, выдали замуж царь и царица за пашу Илию дочь царя Бакаффы, называемого вейзаро Валата Такла Хайманот. И пришел эччеге Такла Хайманот, ее отец крестный, и благословил по уставу брачному, ибо законом честен брак, как сказал Павел: «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно» (Евр. 13, 4). И дали ей много золота, и серебра, и одеяний драгоценных, и всего потребного знатной женщине. 21 маскарама упокоился таресамба азаж[197] Такла Хайманот. А 22 маскарама, в день первой субботы, вошли в приемный зал царь царей Иясу и царица Ментевваб и назначили бехт-вадада Ляфто расом, а гра-азмача Николая — дедж-азмачем Самена вместе с [должностью наместника] Ванята, а колення[198] Феодора (гра-азмачем, а щербатого Мамо — цедж-азажем[199], а Пимена — кантибой, а раса Вальда Леуля, брата ее, — кравчим слева, а Кань Лята — кравчим справа, а Сарду — начальником Иту и Дагбаса[200], а Чанчо — начальником Танкання, у которых на знамени «тощий Георгий»[201]. 29 маскарама, в праздник господа нашего, прибавили цераг масаре Мамо [должность] цехафе-тээзаза.

Глава 17. Начался тэкэмт в понедельник. В этот день встретились у решетки покоев царица Ментевваб и сын ее, царь Иясу, а князья находились на Ашава. И назначили они Голам Ефрема фитаурари, а Кура Гиоргиса — азажем Йебаба вместе с [должностью начальника полков] Йельмана и Денса, а Вальда Гиоргиса — баджерондом тронного зала[202] и лике Гергиса — таресамба азажем, а Гефому — азажем «башни любви»[203]. А на следующий день, в среду[204], вошел дедж-азмач Кань с людьми Годжама в Гондар, надев вретище, и были причитания на Адабабае. В это время встретились у решетки царь и царица, и вошли князья, сановники и азажи. А затем мэзэккэр[205] призвал дедж-азмача Кань с людьми Годжама, и приветствовали они [царя]. И усугубили плач противу прежнего дедж-азмач Кань и люди Годжама, когда увидели они сына его, царя Иясу, ибо казалось им, что это отец его по красе вида и обличья. И с большим трудом подавили они плач, ибо любил он их и они любили его.

И в этот день повелела царица Ментевваб привести малектення тайяки Хабла Сэлуса, и тотчас представили его царю и царице. И встал азаж Гергис для допроса его и сказал: «Что побудило тебя говорить, что болеет царь, когда здоров он и рычит, как лев?» И сказал Хабла Сэлус: «Не делал я этого, но оговорили меня ложно». И призвал на него Гергис свидетелей, и свидетельствовали против него ближние его, которые слышали, что говорил он: «Болеет царь». И присудили его к смерти князья и сановники. А затем вывели его на Адабабай щитоносцы и пронзили копьями многажды, и умер он. И в этот день услышали об измене Биядго йоханнеса. И когда услышала [об этом] царица Ментевваб, мать царя Иясу, повелела она дедж-азмачу Кань, и бэлятен-гета Давиду, и кень-азмачу Петру, и шалека Варання с воинами заве и тулама идти на этого изменника. И пошли они, куда им было приказано, воевать его днем и ночью. Когда они шли, то встретили по дороге дедж-азмача Вададже, который вел из Амхары закованного разбойника по имени Ябо Барья. И когда они встретили дедж-азмача Вададже, то поведали ему, что восстал изменник в области Дара. И когда он услышал про это, то, связав, отправил этого разбойника в Гондар, а сам повернул и пошел с ними в Дара. И, прибыв, разослали они [воинов] в набеги и бежал в пятницу Биядго Йоханнес и вошел на [остров] среди озера в тростниковой лодке[206], чтобы спастись от рук преследователей. Но сильный и крепкий бог царя царей Иясу и царицы Ментевваб, ибо помогает он им во всякое время, повернул эту тростниковую лодку и прибил к острову, называемому Махадара Сэбхат, где обретается табот Квесквамский[207]. И тогда выдал этот табог в руки дедж-азмача Кань этого беззаконника[208], и был он схвачен вместе с женою своею и детьми и связан. И погибло много людей из-за него от руки галласов по имени гачембате.

И еще, когда шел дедж-азмач Комбе из страны Дамот, встретил он по дороге баламбараса Масмаре, когда тот шел из Гондара, чтобы встретиться с врагами царицы Ментевваб и царя Иясу, ибо сговорился с ними прежде, и связал его Комбе. А 12 тэкэмта[209] привели эти князья в Гондар тех беззаконни-ков схваченными, заставив их нести камни и содрав одеяния. Царица же и царь встретились с ними на Ашава и сказали князьям: «Судите их, как откроет вам бог!» И тогда присудили их к смерти и повесили на дикой маслине на Адабабае баламбараса Масмаре и колення Ябо Барья. Биядго Йоханнеса поместили в дом заточения руками бехт-вадада.

Глава 18. 15 тэкэмта встретились царь Иясу и царица Ментевваб на Ашава у решетки, и приветствовали их люди Дамота. В этот день дали азажу Феодосию [наместничество] в Тигрэ, называемое [землей] Бур, что дает 20 сиклей золота, и 40 земель в Дамбии. 17 тэкэмта встретились царица и царь на Ашава, и пришли люди Амхары, захватив много добычи[210], и бросили ее пред ликом царя и царицы. В этот день приветствовали их люди [племени] джави и дарабе из Мачакаля, а один гал-лас бросил свою плеть пред царем и царицей, ибо его мул пал[211], и дали ему мула. И в этот день принес Абейе из Шоа подать конями царю Иясу, и из этих коней дал [царь] одного коня гнедой масти баджеронду Вальда Гиоргису. 19 тэкэмта встретились царица Ментевваб и царь Иясу у решетки и пожаловали людям Годжама одеяния парадные. А 20-го дня справили царь и царица поминки по царю Бакаффе, как [подобает справлять] поминки по царям, что до него. А 23 тэкэмта пожаловали царь и царица людям Дамота многочисленные одеяния, то бишь накидки.

Глава 19. 27 тэкэмта[212] встретились царица Ментевваб и царь Иясу на Ашава и нарекли царское имя царю — Адьям Сагад, и провозгласили [об этом] указ стоя «уста царя» Иов и лике Мехрека. Пожаловали людей джави накидками и епанчами, а Сэдета, сына фитаурари Иакова, пожаловали накидкой, которая вся была выткана золотом, и дали золота Абала Крестосу, наставнику Рема, который был проводником, когда схватили Биядго Йоханнеса[213]. И просил он о милости к нему у царя и царицы, неся крест на раменах своих. И в этот день помиловал царь знатных женщин, что прибегли к наставнику Аркадию из [монастыря] Варк Лабхо, ибо были милосердны [царь и царица] ради господа бога милосердия и терпеливы во время гнева, ибо гласит Писание: «Солнце да не зайдет во гневе вашем» (Ефес. 4, 26). И бабки царицы и царя, вейзаро Юлиана и вейзаро Энкойе, просили о милости к чадам человеческим, как владычица наша Мария, просительница милости, умоляла о милости у царя и царицы. Дедж-азмач же Николай и азаж Мамо, подобно Михаилу и Гавриилу, ангелам милосердия, и азаж Гераклид и асалафи Вальда Леуль, подобно ангелам добрым, что просят о милосердии к чадам человеческим, и дитя Адара Гиоргис, родич царицы Ментевваб, склоняли к милости, а не ко гневу. На сих столпах прекрасных было воздвигнуто и упрочено царствие государыни Ментевваб и царствие сына ее, государя Иясу.

И еще напишу я о доброй воле князей и войска, которые не были назначены на должности и которые были смещены от [времени] раса Юста[214]: бэлятен-гета Ефрема, и кень-азмача Гердена, и гра-азмача Корбеса, и дедж-азмача Абулидеса, и дедж-азмача Таляфиноса вплоть до шалека Такла Хайманота, и шалека Завальда, и бэлятен-гета Вальда Аба, и лика макваса Марка, ибо бодрствовали они днем и не спали ночью, охраняя царство царицы Ментевваб и царя Иясу. И еще напишу я о доброй воле галласов, то бишь меча сату, варихо и других галласов, схвативших знатных женщин. Горе изменившим сему царству, ибо оно разяще, как меч, и жгуче, как огонь. Что лучше повествования о доброй воле, проявившейся в людях меча, ибо они своею рукою отрубили руку свою, схватив [своего родича] Начо, брата сына Бунаня Басле. И эти меча прежде всех приветствовали царя и царицу и были пожалованы одеяниями, то бишь накидками.

Начался месяц хедар в среду. А на второй день[215] вошел дедж-азмач Сарца Крестос в Гондар из Бегамедра и устроил плач на Макабабия. В этот день встретились царь и царица на Ашава, и приветствовал их дедж-азмач Сарца Крестос, и пожаловали царь и царица людям Амхары многочисленные одеяния, то бишь накидки. Дедж-азмачу Вададже пожаловали плащ с царскою отделкой, и дали ему много ружей, и простились с ним в мире и любви, и упрочили за ним должность его, ибо он предан. А на 3-й день оказали милость людям Кораца, общежитию Валата Петрос, и дали царь и царица им 30 сиклей золота, и утвердили за ними удел их указом. 23 хедара[216] вошел дедж-азмач Василий Мэльмэль в Гондар и устроил плач. А наутро вошел дедж-азмач Аяна Эгзиэ, и причитал он на Макабабия.

Глава 20. 25 хедара встретились в «срединной башне» царь Иясу и царица Ментевваб и призвали абуну, и эччеге, и акабэ-саата, и всех и азажей и сановников суда и церкви. И пришли все и собрались во дворце. А день, в который они собрались, был днем первой субботы. И сказал царь царей Иясу: «Коронуйте мать мою короною моею, ибо без нее не устоит царство мое!» И когда услышали это князья и сановники, порешили все и сказали единогласно: «Достойна, достойна!», ибо она была подобна царице Елене[217] во всех делах своих, из дел мирских наилучших. А затем поднялся цераг масаре Мамо, и встал посреди всех князей, и прочел молитву, подобающую царицам, и усадил ее на престол высокий и великий. И сей цераг масаре Мамо возложил на главу ее венец из каменьев драгоценных, А сей венец отца ее, государя Мины, есть корона. А после того как свершился весь чин [поставления на] царство, усадил он царицу Ментевваб, облаченную в златотканые одеяния, одесную сына ее, царя царей, как сказал Давид, отец ее: «Стала царица одесную тебя; одежда ее шита золотом и испещрена» (ср. Пс. 44, 10; 44, 15).

И когда увидели двух царей на двух престолах, восславили и восхвалили их все князья и сановники суда и церкви, говоря так: «О вы, христолюбивые царица Ментевваб и царь Иясу! И чин наш достойный и прекрасный, иже от господа, подобен [чину] предка его на земле[218] по чести вашей, ибо все колена и престолы, князья, и повелители, и власти выдают подати, подавив свое упрямство, и венчают славою подобающей, говоря: "Исполнены небеса и земля святою славою твоею!" И по тишине царствия вашего, что явлена весьма и превыше всякой славы., видим мы воистину, что это — подобие [царствия божьего на земле], ибо вы — родник и источник всякой славы и начало дней человеку; и повелениями тихими упрочились вы в законе и достоинстве, проводя в жизнь всех, кто подчиняется престолу царствия вашего, а кто не подчиняется — упадает в бездну, побежденный от крепости силы вашей. А завидевшие блеск щита царского бегут тотчас, оставляя помышление надменное и покидая умышление свое, и падают на колени, умоляя о милости. Подобным же образом покрывает землю воинство ваше мужественное и искушенное в битвах, которое побеждает всегда. На востоке и западе, на севере и юге вам подобает хваление; за вас на юго-западе и северо-востоке, на юго-востоке и северо-западе — непрестанное увенчание бога словами благодарности. А опорою же царствию вашему, явнославному и боголюбивому, о царица Ментевваб и царь Иясу, служит господь наш Иисус Христос, ибо им царствуют цари и повелители узаконяют правду, как написано (Притч. 8, 15), ибо на все воля его: по единой заповеди его свершается всякое благо, и он подает достойным, кои любят его, всякую благодать и всякий совет»" И видел я сам, как повествовал я прежде, всякую благодать, что подана крепости царствия вашего. И веруем мы, что и впредь подаст!

И в это время склонился цераг масаре Мамо пред престолом царским царицы, говоря: «Благословен господь бог Израиля, творящий чудеса царице Ментевваб!», а она дала ему 10 сиклей золота, ибо таков закон во время воцарения царя и царицы. И все князья и сановники, женщины и знать и все чада военные склонились пред престолом царским царицы Ментевваб и вскричали: «Царствовать тебе тысячу лет! Царствовать тебе тысячу лет!»[219]. А государев духовник Эльфейос благословил ее, говоря: «Да подаст тебе бог силу, как подал он Иаили, что убила могучего Сисару, и как подал он силу Юдифи, что убила Олоферна, врага Израиля, и как подал он силу Есфири, что по многим молитвам и посту убила врага Мардохея Амана!» И тогда подвели ей мула с разукрашенной шлеей, и сошла она с «башни воцарительной» с венцом златым на главе и в золотых сандалиях на ногах. И когда видели Ментевваб, то говорили все люди стана: «Прекрасна она станом, и шея ее в ожерельях» (ср. Песнь 1, 9). И воссела она на этого мула, называемого «антилопа». И служили иереи, исполняя гимн чудный: «Дивно величие ее, дивно величие ее, осененной сыном ее всевышним, дивно величие ее!»[220]. И когда услышал это, то возрадовался весь мир, как будто обрел добычу[221] многую. И восклицали певицы, то бишь [служанки] дарабе-бет и служанки государыни[222], украсив свои головы косицами и облачившись в одеяния дорогой цены, по обычаю своему: «Взошло солнце спрятанное; вот взошла луна для нас правосудная! Возрадуйтесь, родичи, она воцарилась с короною! Возрадуйтесь, знатные женщины, она вышла, увешанная [драгоценностями]! Возрадуйтесь, крестьяне, государыня воцарилась! Возрадуйся, Гондар, бедствовавший прежде!»[223].

Затем вышла царица Ментевваб через врата Таресамба[224], блистая как солнце, с ликом, сияющим, как жемчужина. И следовали за нею вся князья и все люди стана по чинам своим. И сотрясалось все от звука рогов и ружейной пальбы, словно гром, так, что было слышно издалека, и от многого ликования и радости в стане. И прошествовала государыня Ментевваб на Адабабай, неся на главе своей корону. А брат ее, асалафи Вальда Леуль, ибо подобен он Иосифу красою своею и подобен Иоаву мужеством своим, был то перед нею, то позади, то справа, то слева, ибо бодрствовал, охраняя ее. И вошла она в чертог, называемый Аданагер[225], и воссела на престол, отделанный золотом. И снял корону с главы ее цераг масаре Мамо и отдал баджеронду Аврааму. И отнесли корону все князья и возложили на прежнее место. А затем возвратились эти князья в Аданагер. И устроила она пир для князей и знати из блюд многочисленных, приятных для обоняния и вкусных для уст. И не было такого, кто не нашел бы себе всякой пищи желанной, и не лишила их желаемого (ср. Пс. 77. 30) царица Ментевваб, ибо блага она во всем. И после того как насытились князья и знать, накормила она всех тысяченачальников с полками их и всех чад военных, и не было такого, кто бы не поел и не насытился, из людей стана. А в ночь с субботы на воскресенье возвратилась она по [переходу, называемому] «радугой», [что ведет из церкви] отца нашего Такла Хайманота, во дворец, где пребывал царь.

И в этом месяце хедаре встретились царь и царица на Ашава и утвердили должность за дедж-азмачем Комбе, и пошел он в Дамот. А когда он шел по дороге, послал к нему один человек из друзей его среди людей Дамота, говоря: «Не приходи, ибо объединились против тебя по клятве люди Дамота и люди джа-ви и Мачакаля, чтобы воевать с тобою!» И тогда оставил Комбе дорогу на Дамот, и пошел по дороге на Арафа, и вошел в дом раса Езекии. И в тот же день послал Комбе к царице Ментевваб и сыну ее, царю царей, что возмутились люди Дамота и люди джави. И, услышав это, послали царь и царица шалека Иова и азажа Такла Хайманота, говоря [людям Дамота]: «Что побудило вас к этому? Ныне же оставьте это и не препятствуйте дедж-азмачу Комбе вступить в наместничество страною!» И пошли поспешно шалека Иов и азаж Такла Хайманот, и прибыли в землю Гамбела в дом Евстафия, и послали вестников по странам и домам, говоря: «Собирайтесь все к нам, ибо есть у нас слово повеления от царицы Ментевваб и царя Иясу!» И, услышав это, что пришли к ним с приказом, пошли поспешно люди Дамота и люди джави в Арафа, изготовясь воевать с Комбе. И когда он услышал, что пришли на него враги его, то поднялся Комбе, взяв знамена и барабаны, с немногими дружинниками своими и скрывался недолгое время в другом месте, послушавшись слова Писания, гласящего: «Пойди, народ мой, войди в покои твои и запри за собой двери твои, укройся на мгновение, доколе не пройдет гнев божий» (Исайя 26, 20). Оставшиеся же дружинники Комбе встретились в земле Арафа с людьми джави и Дамота в битве крепкой. И погибли многие из витязей Комбе, а уцелевшие от смерти пришли к господину своему.

А в этот день в полночь пришел к шалека Иову один человек из родичей его, по имени Тэмэрте, и поведал ему, что пошли воевать Комбе люди Дамота и джави. И, услышав об этом, возвратились из Гумбели шалека Иов и азаж Такла Хайманот и ночевали в Йебаба. В этот день пришли люди джави и Дамота в Йебаба, где пребывали посланные, и сказали им: «Поведайте нам, что приказали вам царь и царица!» Но сказали они это: «Поведайте нам, что вам приказали» — не взаправду, а из хитрости. И сказал им шалека Иов: «Завтра скажу вам, что приказано», ведая, что пришли они с лукавством, ибо знал слово Писания, гласящее: «С чистым — чисто, а с лукавым — по лукавству его» (II Книга царств 22, 27). И советовались шалека Иов и азаж Такла Хайманот в этот час. И сказал шалека Иов азажу Такла Хайманоту: «Я пойду в Гондар, чтобы поведать царю и царице обо всем, что случилось, а ты будь здесь, чтобы не разгадали они нас!» И в полночь поднялся шалека Иов из йебаба и ночевал в Фогара, а из Фогара вступил он в Гондар в 9-м часу на коне. И когда услышали о прибытии шалека Иова царица Ментевваб и царь Иясу, то призвали его, и поведал он, что сразились люди Дамота с дедж-азмачем Комбе и что пошел он по дороге на Дабра Цот и перешел реку Абай у Гамад Бар. И вошел в Гондар дедж-азмач Комбе. 28 хедара[226] встретились царь Иясу и царица Ментевваб у решетки покоев и назначили Алаватра дедж-азмачем Квары, а абето Дане-азажем Каха, а абето Бисореса — шалека [полка] Дагбаса. В это время вопросила царица Ментевваб дедж-азмача Комбе и сказала: «Что за вражда между тобою и людьми Дамота?» И сказал дедж-аз-мач Комбе: «Не притеснял я их и не враждовал с ними, но ненавидят они меня попусту вместо того, чтобы любить меня». И, услышав, промолчала царица, ибо не опешила принимать решение, пока не сдумает совет добрый.

Глава 21. Начался тахсас в пятницу. А 5-го [дня] этого месяца, во вторник, назначили царица Берхан Могаса и царь Адьям Сагад фитаурари Ефрема дедж-азмачем Дамота, а шалека Варання — фитаурари и пожаловали людям Габарма многие одеяния, ибо они — люди верные. А потом прислали люди Дамота и джави многих посредников к царю и царице, говоря так: «Рассуди нас, о царь и царица, с дедж-азмачем Комбе, ибо не без причины воюем мы, а дайте нам наместника из чад страны нашей, как людям всех стран — Годжама и Амхары, Бегамедра и Тигрэ». И, войдя в Гондар, послали эти посредники к царю и царице по одному доверенному ото всех [пославших]. И встретились они с царем и царицей и пересказали все речи, с которыми их послали. И сказала царица: «Подождите немного, покуда не скажу я вам, что решила». И сказала она князьям: «Что лучше для дела, которое вы слышали?» И сказали ей князья: «Это их право, и [началось это] не сегодня. И прежде царствовавшие давали им из чад их страны одного, чтобы судил он их по их деяниям, и не изменяли они этому обычаю, ибо это — обычай их страны». И, услышав это из уст всех князей, дала им царица Ментевваб ответ, гласивший: «Сделаю я это не ради вас, но сделаю потому, что посоветовали мне», ибо знала она слово Писания: «Все советуются с людьми; дело без совета — безумие»[227]. [Она сказала]: «Да будет это так, как вы сказали: назначу я Варання, ибо ждал он от меня [назначения] долгое время». И сказали все князья: «Да будет, как ты повелела!». 13 тахсаса[228] встретились у решетки царица Ментевваб и царь Иясу и назначили Варання дедж-азмачем Дамота, а Ефрема — фитаурари, а абето Манадлевоса назначили шалека [полка] воинов заве.

Начался тэр в воскресенье. А 10-го[229] был назначен Комбе азажем дворца. 23-го встал обвинитель на сына царя Юста, что возмутился он, желая царства, и свидетельствовали против него многие люди. 30 тэра[230] назначили царица и царь Сенье азажем Вахни, и забрал он этого сына [царя Юста] на гору Вахни, чтобы пребывал он там. В этом месяце был схвачен Сарца Кэсос руками Начо Сэлтане.

Начался якатит во вторник. 7-го дня[231] умер азаж Комбе и был погребен в Каха в [церкви] Иисуса. 15-го встретились царь и царица и назначили абето Клавдия азажем Алафа, то бишь эрак-масаре[232].

Начался месяц магабит и месяц миязия. В [эти] два месяца не было никаких необычных дел для занесения в книгу истории.

Начался месяц генбот. В первый [день][233] упокоился в Цада акабэ-саат Диоскор 64 лет от роду. И когда услышали известие об упокоении его, собрались все иереи дома отца нашего Евстафия и сказали: «Для Цада Диоскор — основание опор!» Это говорили иереи Цада, а другие иереи — [иереи церкви] Александрийской и Дабра Ганат, то бишь Ацацаме[234], — говорили: «Авва, авва честной, Диоскор честной, человек божий! Весть о тебепо всей земле; свершения твои — превыше сил! Отче, молись о нас!» И погребли его там с честью великой. А 21-го был назначен бэлятен-гета Давид дедж-азмачем Годжама. А 30-го дня[235] встретились у решетки царица Ментевваб и царь Иясу и назначили асалафи Вальда Леуля тэкакэн бэлятен-гета[236].

Глава 22. Начался месяц сане. 16 сане[237], в четверг, встретились у решетки покоев царица Ментевваб и царь Иясу и назначили гра-азмача Феодора дедж-азмачем Бегамедра. А 18-го, в день первой субботы, назначили царь и царица Адару виночерпием[238]. А 28 сане вошел в Гондар верный абето Клавдий, сын раса Вальда Гиоргиса, схватив изменника по имени Иеремия, заставив его нести камень тяжкий, препоясанного обрывком вретища. А 30-го, в первую субботу, встретились в покоях царица и царь и назначили азажа Гераклида гра-азмачем. 19 хамле встретились во дворце царица Ментевваб и царь Иясу и назначили дедж-азмача Николая расом вместе с [должностью] дедж-азмача Самена. 23 хамле, в день первой субботы, встретились царь и царица у решетки и назначили кень-азмача Петра шалека Энабасе. А 28-го, в четверг, спустились к [церкви] рождества [богородицы] по чину царскому царь царей Адь-ям Сагад и царица Берхан Могаса. Они облобызали табот владычицы нашей Марии[239] и возвратились в радости. А за ними следовал рас Николай, блюститель их, и вошли они в дом свой с честью. А 30 хамле, в день первой субботы, встретились у решетки царица и царь и назначили азажа Сенье кень-азмачем.

Начался нехасе. 14-го[240], в день первой субботы, пришел из своей страны дедж-азмач Мамо, одетый в одеяния скорби, и ночевал в [церкви] рождества [богородицы]. А на следующий день, в воскресенье, устроил он плач на Аданагере, и рыдал дедж-азмач Мамо о смерти господина своего, царя царей Ба-каффы, ибо много любил его и был ему близким родичем по плоти. А 27-го дня, в пятницу, вышли царь и царица в Дабра Берхан со многими князьями и многим войском и облобызали [табот] господ своих — троицы святой, различной лицами и единой единением божества; им же подобает честь и слава, аминь. Закончена история первого года царствования царя царей Иясу и царицы Ментевваб.

Глава 23. В 7224 [год от сотворения мира], год Иоанна-евангелиста, лунная эпакта 3, труб 27, на 5-й день [лунного] месяца и 1-й день солнечного, в понедельник, начался месяц маскарам. 11-го дня[241], в четверг, встретились в тронном зале царица Ментевваб и царь Иясу и приняли подарки, то бишь дары новогодние, из рук всех князей.

Начался месяц тэкзмт в среду. 23-го дня[242], в четверг, встретились у решетки царь и царица и назначили дедж-азмача Мамо [на должность] азажа йебаба вместе с [должностью военачальника полков] Йельмана и Денса и всех людей Вамбар, и Гута, и агау Табля. И назначили азажа Георгия дедж-азмачем Годжама, а эдуга[243] Баэда Марьяма — государевым духовником, а абето Манбара Крестоса — эдугом, а абето Павла — цехафе-тээзазом вместе с [должностью] настоятеля [церкви] святого Руфаила[244], а азажа Феодотия назначили настоятелем [церкви] отца нашего Евстафия. А 30 тэкэмта назначили лигабу Ленео шалекой двух отрядов Энабэсе, а асалафи Вальда Сэлуса назначили лигабой.

Начался месяц хедар в день пятничный. И с первого хедара до начала якатита не было дел необычных, пригодных для истории, кроме смерти Аяна Эгзиэ, который был дедж-азмачем Валькайта, 10 тэра[245].

Начался месяц якатит. И в этом месяце восстали враги — Кэсадо, Иона [и] Аядару, — схватив Варання в Цела Асфаре, и пожгли огнем Дакона, Хадисге [и] Бэцой. И встретился с ними в битве жан-церар[246] Айю, и победил их с родичами своими, возревновав о короне [царства], и покарал всю округу их страны Эмакина и людей Ласты. И сделал он все это из преданности царю и царице. А затем послал он дружинников своих к царю и царице, то бишь Тасфа Гиоргиса и Барья Эльфейоса. И вошли они к царю и царице, неся слово благовестия. И пожаловали им накидки царь царей Адьям Сагад и царица Верхам Могаса.

Начался месяц магабит в день первой субботы. И в этом месяце не случилось необычного, пригодного для истории.

Начался месяц миязия в понедельник. 15-го[247] схватились щитоносцы с дружинниками гра-азмача Гераклида, и погибли люди и с той, и с другой стороны. И прослышав, примирили их царь и царица, ибо были они миротворцами.

Начался месяц генбот в среду. 20-го[248] встретились у решетки царица и царь, а князья были на Ашава. И приветствовали царицу Ментевваб и царя Иясу люди балау с дарами своими: податью, [состоявшую] из коней.

Начался месяц сане в пятницу. 10-го[249] упокоилась вейзаро Юлиана, добродетельная и мягкосердечная к бедным и угнетенным, соблюдавшая царицу и царя в праведности и правде. И плакали по ней плачем великим люди стана, мужи и жены, все, ибо любима она была ото всех. А время упокоения ее было с вечера первой субботы на воскресенье, и погребена она была в Каха в [церкви] Иисуса, ибо таков конец человеческий. А 28 сане встретились в покоях царь и царица и назначили жан-церара Айю дедж-азмачем Бегамедра, а азажа Мамо — баджерондом казны, а Мельхиседека — жанцераром.

Начался месяц хамле. 14-го[250], в день первой субботы, встретились в тронном зале царица Ментевваб и царь Иясу и назначили раса Николая бехт-вададом вместе с [должностью] раса, а шалека Бисореса — дедж-азмачем Квары, а асалафи Адару — баламбарасом, а дедж-азмача Феодора — цедж-азажем с [должностью начальника] воинов Заве, и шалека Чанчо — шалекой [полка] Дагбаса с [должностью начальника полка] Танкання. 29-го встретились в тронном зале царь и царица и назначили бехт-вадада Ляфто гра-азмачем, а гра-азмача Гераклида — дедж-азмачем Самена, а агафари Лабаси — шалекой двух отрядов Энабэсе, а шалека Ленсо — виночерпием. В этот день назначили они иереев по степеням их: и назначили азажа Завальда государевым духовником, а азажа Димитрия — настоятелем [церкви] «Ноева ковчега», а авву Танаш — настоятелем [церкви в] Цада. Закончена история второго года царствования царицы Ментевваб и царя Иясу.

Глава 24. В 7225 [год от сотворения мира], год Матфея-евангелиста, лунная эпакта 14, труб 16, на 17-й [день] лунный и 1-й солнечный начался маскарам во вторник. В это время задумала Ментевваб построить церковь во имя владычицы нашей Марии святой, то бишь пречестный табот Квесквамский[251]. А задумала она построить сей табот Квесквамский потому, что прибегали к нему отцы ее и родичи ее издавна и сего сына своего Иясу зачала она 6 маскарама, в день [этого храмового] праздника известного. А Биядго Йоханнес, враг царства, сокрушил сей табот в том месте, где пребывал он, то бишь в Махадара Сэбхат. И после того как сдумала она сей совет добрый, поведала она его сыну своему, царю Иясу, установителю порядка. И когда услышал он это, то встал и сказал: «Да будет, да будет в сей же день», ибо разум верный у всех исполняющих, как сказал Давид (Пс. 110, 10). А после сего сказала она князьям: «Поищите мне иерея мудрого и ученого, чтобы поставить его надо всем священством [церкви этой]!» И поведали ей баламбарас Адару и Иов, акабэ-эбрет[252], что есть один иерей по имени Езекия, добродетельный и верующий. И сказала она: «Приведите мне его в мгновение ока!» И привели его из места, где тот пребывал, творя молитвы. И когда увидела она его, то возрадовалась и возлюбила его, ибо был он знатоком песнопений духовных, то бишь дэгуа, изо всех знатоков пения великих, искушенных в зэммаре и мавасэт[253], и умудренным в Писании и толковании. И тотчас назначили царица Ментевваб и царь Иясу многоодаренные цераг масаре Езекию настоятелем[254] церкви владычицы нашей Марии, пречестной и всевышней, и отвели ей место в верхнем Гондаре в доме царя Бакаффы по воле бога, производителя всех миров из ничего, ему же подобает честь и поклонение ото всех людей и ангелов. И благословили сие место абуна Христодул и зччеге Такла Хайманот благословением земли и небес. И сказали все иереи: «Да будет, да будет место сие для сей церкви честной!» И тотчас заложили основание ее царь и царица, взяв мастеров, искушенных в зодчестве, и начали [возведение] храма церкви прекрасной с помощью сына владычицы нашей Марии, святой и блаженной, коего благословляют все твари до прихода сына из рода человеческого во славе с тьмою тысяч ангелов благих.

Напишу я историю подвигов царицы Ментевваб, по имени царскому Берхан Могаса, и царя Иясу, по имени царскому Адьям Сагад, ибо творит бог во времена их дела дивные и победы чудесные, коих не? верилось прежде во времена Езекии-царя, когда пришел Сеннахирим, царь Ассирийский, и осадил Иерусалим. Но да подаст мне бог силу и способность описать все чудеса царя Иясу и царицы Ментевваб. Аминь.

Начался месяц хедар в день первой субботы. 25-го[255] в ночь на вторник луна стала кровавой, как говорится в Писанин: «Покажу знамения на небе» (Иоиль 2, 30), и весьма долго оставалась кровавой. И когда увидели люди стана это знамение, то плакали плачем горьким, и вопили громким голосом, и говорили: «Господи Христе, помилуй нас!» А затем переменилась луна и из кровавой стала светлой. 27 хедара, в среду, вышел дедж-азмач Варання из Гондара, чтобы идти в страну свою, и прибыл в Самси в воскресенье. И во время сна напал на него Тасфа Мамо, чтобы воевать его со всеми людьми агау, то бишь Тикли Крестосом [и] квакварцем Аланго, сыном Варафа. И в ту ночь, когда сражались они, победил дедж-азмач Варання Тасфа Мамо и всех людей агау и отнял снаряжение воинское, то бишь 35 ружей. А 30 хедара, в день воскресный, упокоился Николай и был погребен в [церкви] рождества [богородицы].

Начался месяц тахсас в понедельник. И в этот день встал дедж-азмач Варання из земли Самси и ночевал в доме гум-бельца Мальке. А на следующий день прибыл он в Сакала и ночевал в доме Буйт Микаэля два дня, собирая свои полки. А в четверг поднялся дедж-азмач Варання, и ночевал в пещерах, и послал к фитаурари Тамбо, говоря: «Вот победил я врагов царицы Ментевваб и царя Иясу — присных Тасфа Мамо и всех людей агау!» А пришли присные Тансе Мамо к Гондару под предлогом плача о смерти раса Николая, но этот приход их был не из преданности, а чтобы воевать царицу и царя и воцарить другого царя, по имени Езекия-самозванец. А потом вошел дедж-азмач Варання в землю Гута в день первой субботы, а наутро заключил мир, то бишь союз, со всеми людьми Гуты за 2000 коров для царя и царицы и за 500 коров для дедж-азмача Варання. В понедельник повернул дедж-азмач Варання из земли Гута и вошел в Асава, и послал он к царю и царице сына своего брата и Бабеса. И вошли они в Гондар в четверг, неся послание, что заключил он союз со всеми людьми Гуты.

А 12 тахсаса[256], в пятницу, восстал на Гондар Тансе Мамо, то бишь глава мятежа, со всеми мятежниками: Тасфа Мамо, Габра Леулем, Матфеем, Агне, Вальда Гиоргисом из Алафа, Сандун Тасфа. И возмутился Илия, оставшись дома и пребывая в Гондаре. Он отказался повиноваться царице Ментевваб и царю Иясу, когда призывали его по приказу шалека Мамо, бэлятен-гета Ефрем, лике Гергис и цераг масаре Мамо. И собрал он всех мятежников, то бишь князей: Клавдия из Алафа, колення Феодора, цасарге[257] Марка, амхарца Давида, Абсади, Вальда Аба, Клавдия и многих чад военных [полков] Бурса и Чафанта и всех дружинников раса Николая. А в этот день встретились у решетки царица Ментевваб и царь Иясу, и призвали эччеге Такла Хайманота и всех сановников и азажей, и приняли от них клятву и присягу и у остальных князей и всех чад военных. А преступили клятву чада Валата Каль — Вальда Гиоргис, Такла Хайманот [и] Завальд — и присоединились к мятежникам. А в 9-м часу в пятницу пошел мятежник Илия со своими мятежниками и встретился с мятежником Тансаэ Мамо в Каха, и вошли они в стан царицы и царя тремя дорогами, чтобы провозгласить указ на Адабабае, захватив барабаны, и войти в дворец царский, чтобы убить царицу Ментевваб и царя Иясу.

А фитаурари Ефрем оградил все врата царицы и царя по порядку, как гласит Писание: «Пойди, народ мой, войди в покои твои и запри за собой двери твои, укройся на мгновение, доколе не пройдет гнев» (Исайя, 26, 20).

А вот князья, которые пребывали с царем и царицей в крепости: дедж-азмач Гераклид, бэлятен-гета Вальда Леуль, бэля-тенгета Ефрем. Это тот фитаурари Ефрем, который поведал царице и царю из преданности, что возмутились эти Тансаэ Мамо и Илия, захватив дружинников Санди Гадле вечером в четверг. И [еще] пребывали там баламбарас Адару, кень-азмач Сэнде, азаж Беньям, азаж Дане, баджеронд Мамо, кантиба Пимен, азаж Гефому, асалафи Мамо, лигаба Вальда Сэлус, аса-лафи Ленсо, шалека Гета Хабта Васан, и Димитрий-египтянин, и ближний его — Димитрий, и все чада воинские. И оставались они в крепости[258], сражаясь с мятежниками ружьями и копьями, отнимая барабаны. И пришел шалека Чанчо туда, где были мятежники, с [воинами] Танкання, и щитоносцами, и тулама, и Заве, и сражались они битвой великой вплоть до Чафари Меда. И убил асалафи Ленсо [врага] в этот день, и погибло много людей у мятежников. И тогда сломилась сила мятежников, и осуждены они были на смерть первую, пока не приидет великая погибель последняя[259]. И тогда же погиб шалека Чанчо, но смерть его была не погибелью, а жизнью, ибо умер он добровольно, ревнуя о царстве.

А затем приказали царица и царь баламбарасу Вальде [идти] к дедж-азмачу Варання и сказать: «Вот осуждены мятежники, чтобы стала сила их слаба, как тростник морской; ты же приходи скорее нам на помощь, взяв всех людей джави и людей меча!» Эти же побежденные мятежники и рассеявшиеся, как прах, пошли ночью к Вахни, чтобы свести [оттуда] Езекию-самозванца. И когда шли они дорогою, то захватывали их добро и их уды дружинники царицы и царя. И это — первая победа царицы Ментевваб и царя Иясу, и об этом гласит Писание: «Надежда жизни ни в многочисленности, ни в малочисленности»; и еще гласит: «Не уразумели они во время свое, что будет! Как бы мог один преследовать тысячу и двое прогонять тьму» (Втор. 32, 30). Давид же сказал: «Исполина не защитит великая сила. Вот, око господне над боящимися его» (Пс. 32, 16-18). И вся эта победа была соделана царице Ментевваб и царю Иясу по их богобоязненности.

А в пятницу принесли клятву иереи всех церквей, а в день первой [субботы], 13 тахсаса[260], встретились в покоях царь и царица, а князья — на Ашава, и держали совет о порядке битвы, и провозгласили указ, гласящий: «Все вы, чада воинские, дружинники знатных женщин, [воины] Танкання, Заве из Баджана, Заве из Вагара, Заве из Самена, воины Заве, тулама и все мусульманские щитоносцы и стрельцы, стройтесь по полкам!» И собрали царь и царица, и князья, и войско зерно, и муку, и мед, и масло, коров и овец, коней и мулов, дрова и траву, и начерпали воды, и наполнили кувшины и горшки, и наварили пива, и медовухи, и всего потребного для плоти. И была печаль великая в доме царском среди князей и войска. А сугубо печалилась царица Ментевваб, и печалилась она не о себе, но о сыне своем Иясу, ибо один он у нее. И печаль ее подобна печали, постигшей богоматерь, когда повелел Ирод убить единственного сына ее. И говорила она: «Неужто увижу я очами своими, как схватят тебя и убьют? Неужто я соделала тебя, о возлюбленный мой и царь мой? Разве я сотворила тебя, а не бог сотворил тебя во чреве моем? Как сказал Давид, отец твой[261]: "От чрева матери моей ты-бог мой" (Пс. 21, 11)». И матерь ее, вейзаро Энкойе, рыдала вместе с нею, и возливала слезы к небу, и проливала на землю, как воду.

14 тахсаса, в воскресенье, встретились у решетки царь и царица, а князья были на Ашава. И держали они совет, говоря: «Идти ли абагазу[262] на мятежников или оставаться [здесь]?» Половина говорила: «Идти», а полошша говорила: «Не идти». И пришли на совет все князья к царице, и сказала она всем князьям: «Зачем выходить абагазу со многими полками на этих мятежников Тансаэ Мамо и Илию? Знаю я, что делать, но не пришло еще время для того дела, которое я явлю вам. А что до того, что пошли эти мятежники к Вахни, то, как вам кажется, что они сделают? Я — царица Ментевваб, так неужто я не знаю людей? Да не покажется вам, князья, что я [просто] женщина! Если я и стала женщиной от природы, то я — муж из мужей по дару своему, полученному от бога и внизу и вверху. Как сказал апостол Иаков, брат господен: "Всякое деяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше"!» (Иак. 1, 17). Это говорила она, покуда не придут на помощь верные царству люди меча с [полками] Йельмана и Денса, с [воинами] джави и Дамота, с [воинами] Мачакаля и Гафата и покуда не придут все люди Годжама, то бишь басо, либан, дарабе, энамай, даген, будана, шабаль, баранта, йенач, [полк] Сэлтан Айле, энасе и Энабэсе, ибо все они — родичи по плоти царице Ментевваб со стороны матери ее, государыни Сабла Вангель, матери государя Мины[263]. На том и порешили.

В это время призвали они абуну и эччеге и повелели шале-ка Иову принести образ «в терновом венце»[264], и принес он его. И оказали царица и царь всем князьям и войску, иереям и сановникам суда, щитоносцам и стрельцам, [воинам] тронного зала и «дома Льва» и всем полкам, что были в крепости: Заве из Баджана и Вагара, Заве из Самена, воинам Заве, Заве Танкання, и заложникам[265] меча: Санди Дима, Санди Гадле, Маки, Буная: «Поклонитесь нам, что не отложитесь от нас!», ибо всякое дело клятвой венчается[266]. И встал шалека Иов посреди них, держа образ в терновом венце господа нашего Иисуса Христа, и принесли они клятву, говоря: «Коль отойдем мы от благословения царицы и царя, да уничтожит нас образ в терновом венце господа нашего. Иисуса Христа, ему же слава, дабы не уклониться нам от них ни вправо, ни влево, ни в смерти, ни в жизни!» И не только эту клятву приняли они, но были [еще] закляты отлучением от абуны и от эччеге. В этот день повелела царица Ментевваб Тамбо и Бабса[267], дав [послание с] печатью, идти к господину их, дедж-азмачу Варання, и сказать: «Приходи быстро без дневок и ночевок!» И когда шли; они дорогою, захватил их Гераклид в Вейра, и связал их, и забрал их коней и мулов. И спрятали они то [послание с] печатью, что несли, меж камней, чтобы не увидел он, что там. А потом отпустил он их, и пошли они к господину своему.

А в тот день, воскресенье, свели эти мятежники с Вахни Езекию-самозванца, соединившись в беззаконии с двумя изменниками: Кириллом, который был азажем Вахни, и Нэвая Селласе, которому поручили царица Ментевваб и царь Иясу, положившись на него, охранять гору Вахни с полком тулама. А этот Нэвая Селласе, придя в землю Вахни, изолгал свои речи и сказал: «Успокоился государь Иясу, и решили князья свести Езекию. Я же пришел с этим повелением». И такой ложью свел он Езекию с горы Вахни, чтобы воцарить его. Таков был грех великий этих беззаконников, Кирилла и Нэвая Селласе, что не изгладится он во веки веков. И присоединились к ним в измене Юст, Илия, Гераклий, что был назначен прежде расой, и тигреец Рэтуэ, что был назначен прежде пашой, [и] Вальваджо, назначенный лика маквасом.

15 тахсаса, в понедельник, собирали князья провизию, и призвали царица Ментевваб и царь Иясу сановников: лике Гергиса, лике Бета Кэсоса, лике За-Гиоргиса и четырех азажей: азажа Такла Хайманота, азажа Феодора, азажа Батре, азажа Вальда Гиоргиса, сына азажа Георгия, и ввели их в дабаль бет [дворца] Гемб. А 16-го на рассвете, во вторник, учинили грабеж дружинники дедж-азмача Гераклида всему добру: парче, коврам, мечам, и не оставили ничего, кроме самого [дворца] Гемб, [и то потому, что его] невозможно [унести], и ушли к мятежникам, Герма Сиону и Иоакиму, забрав всех людей Вагара. И в этот день ушли дружинники баламбараса Адару, что были в крепости. В это время призвали царица и царь эччеге Такла Хайманота, чтобы поведать ему о своем притеснении, что учинили над ними беззаконники. И расска зала государыня Ментевваб о своем притеснении и сказала: «Прежде они воцарили сына моего, когда их не просили воцарять его, а ныне, когда дорос он и до коня, и до копья, вот [хотят] убить его в мятеже, когда не сделал он им никакого зла, но назначал [их на должности] и кормил их. Ныне же не забудь меня в молитве твоей, дабы не оставил бог суда своего, коим судил он Голиафа и Сеннахирима!» И, выслушав, опечалился весьма эччеге и ушел в дом свой в печали. И были заперты двери царя, чтобы не отворили их силою.

В этот день вошли мятежники в Каха, взяв с собою самозванца по имени Езекия. И изготовились князья к битве на Макабабия и выстроились по местам своим. И встали бэлятен-гета Ефрем и кень-азмач Сенье у ворот Жан Такаль, ворот Таресамба, ворот Мадаб бет и ворот царской ризницы[268] со всеми Заве из Баджана [и] присными агафари Такла Хайманота, агафари Вале, Юста, эдуга Гезань, Гераклия, Кэмкэм Мамо, сына Такла Хайманота, Батра Хайля, Байкеданя, Ио-акима. Одни держали кремневые ружья: Такаете, Вальда Селласе, Завальд Мошо, Тавальд, Давид Фанта. И были с ними воины Заве с агафари Исакором. И повелели царица Ментевваб и царь Иясу кень-азмачу Айя [отправиться] к дедж-азмачу Варання. И нашел он его идущим по дороге, и были [с ним] Танкання, и тулама, и все стрельцы со своими воеводами: шалека Гета, агафари Абали, За-Сэлусом, Вальда Киросом, Вальда Микаэлем, Набийя Леулем, Сион Тэхуном, Сисиннием, Сэну, Кень Ларасу, Сафиу, Акала Маскалем, Дока Сари Айеле, Фанта, сын Давида, стрельцы из кремневых ружей: Касо, За-Гиоргис, Клавдий, За-Микаэль. И был Целата Кэсос Мамо с 15 стрельцами-стражниками Аданагер, и были с ними Дач Кенфа Маскаль, Аболь Зого, Иоанн, За-Гиоргис, Вальда Гиоргис, Кидану, Цота, Сэле, Такле, Хэляве Малакот, Кидана Вальд, Завальда Марьям, Ацке Байнас, Малька Селласе, Сэдате, Анесте, Зэкро, Эльфейос, Исайя, Калеб. И были там дружинники баламбараса Адару — все чада воинские, [стражи] врат Таресамба. И встал бэлятен-гета Вальда Леуль у «голубиных ворот» и «ворот поминовения» со своими дружинниками могучими и тулама. И встал дедж-азмач Гераклид у ворот Куальхи и ворот [церкви] Ацацаме святого Михаила вместе с азажем Гефому и вместе с чадами воинскими: Гера, Вальда Гиоргисом, пашою Люле, Кенфа Габриэлем, сыном баджеронда Клавдия, Вальда Амлаком из Карода и всеми дружинниками своими и стрельцами. И встали фитаурари[269] и баламбарас Адару, и азаж Беньям, Хабт Бавасан у Адапа-гера и у [перехода] «радуга», [ведущему в церковь] Руфаила с дружинниками своими стрельцами. И встали щитоносцы с военачальником своим шалека Ленчо у «золотых палат» на Аданагере. Этими щитоносцами были присные Комбе Дамо, присные Эльфейоса Дама, Адара Гиоргиса, сына Нагаси. А на Шашана — тулама из Седа со своим военачальником Гунча.

И встали у башни казначейской баджеронд Мамо и кантиба Пимен с египтянами Димитрием и Георгием[270]. И пребывал с ними Кэсаде, и были с ними Заве из Самена. И встал абето Зена Габриэль, сын баджеронда Клавдия, у «дома Льва» с дружинниками баламбараса Адару, присными бальдераса[271] Исайи и многими его стрельцами. И встали у башни Айкаль баламбарас Айкаль, бальдерас Дане, бальдерас. Реда, бальдерас Ацме, бальдерас Адару, бальдерас Вальда Малакот, конюх царский Дари Хон, конюх мулов Адару. Там был Гарадо Мамо, которого поломал слон и которого внесли в царский замок на носилках.

А самих царя и царицу охраняли день и ночь абето Манбар и азаж Дане. Не отлучались от лика царя и царицы ни днем, ни ночью [и] шалека Иов, шалека Гета, заведующий мясниками[272] Мамо Кацала, Леула Какь, асалафи Геласий, Феодор, Филофей, Михаил, ибо были они на посылках по слову царицы Ментевваб и по слову царя Иясу и там и сям. И были в замке блюстители дома царя и царицы эльфинь азаж[273] Кддане, азаж Асбен, азаж тронного зала Такле, азаж Феса, азаж Феодор, азаж Валыду Сирак, начальники стольников Йенакандис [или] Иоанн. А из пребывавших в замке [блюстителей] престола были агафари Клавдий, агафари Абулидес, агафари Адару и все [блюстители] престола — присные Кенфу, Стефана и [воины] Заве, присные Петра, Йемарьям Барья Зэмэну. Пребывавшие там не только стояли на страже, но били в [барабан] медведь-лев и трубили в рога и держали знамя. Шалека «дома Льва» Такла Хайманот, Феофил из Расге-бет, Амадо йоханнес из Иеблань Лангате, агафари Михаил, агафари Дэхо, Энкуляль Асайю Паулос, агафари Иосия — [все] они чада дома царского, [и] Немане, которому перебили руку из ружья. И были там Асахель и Евсевий и меченосцы с военачальником своим Вальда Сэлусом, сыном эдуга Мамо, Вальда Сэлус, Ав-докий, амхарец Евеигний, Тарбинос, Вальда Микаэль, За-Маскаль Микаэль, Мазмуре из Була, Матаме из Квары, Мамо Ацку.

А вот имена чад военных, что пребывали в крепости, готовые к смерти: абето Начо, сын акабэ-саата За-Манфас Кеддуса, сына истинного азажа Вальда Тенсаэ[274], столпа и врат суда. Сначала он был возведен за верность в чин лика мата-ни[275], потом назначен лика мавдваеом, а в третий раз назначен кень-азмачем, ибо он — верен; и абето Бинор, сын бэлятен-гета Акала Кэсоса, с двумя своими детьми-Вальда Киросом и Мазмура Денгелем; абето Хайла Иясус, сын азажа Эгуса, дети шалека Донзе — Симеон, Петр, Павел; Начо Мамо — сын Марка, агафари [полка] Йельмана, а тот — родич царя через Арка Селласе из Вагда; дети азажа Евсевия; Мармехнам [и] Виктор-дети абето Василия; гондарец Вальда Руфаэль, Иов [и] Абукир — дети баджеронда Павла; абето Наод — сын баламбараса Агне; сын Кефле — Мамо; сын кень-азмача Такла Хайманота — Микаэль; сын дедж-азмача Вальда Гиоргиса — Кирик; дети абето Асера — Асахель, Елисей, Бэца Гиоргис; сын абето Эдейе — Григорий; сын гра-азмача Клавдия — Ацме; сын дамотца Мазраэте — Сисинний; Экит Иосиф; сын кень-азмача Забане — Иосия. Из Бахр Аруса — Иосиф Така, Георгий, Самуил Эшач, Аксифор, Вальда Микаэль, Авессалом; Лагас из Даунта, Кеддус Кенфе Наод, Авессалом из Суфанкара; сын азажа Феодосия; Мамо, сын лике Бета Кэсоса; Кокаба Леба, сын бэлятен-гета Ефрема, и дети его сестры — Габра Абиб, Фасиль, Иябусте, Фарца, Исайя, Дури Мамо-стрелец, Завальд, сын агафари Заме. А из меча — Санди, Димитрий, Ацме, Буко.

17 тахсаса, в среду, вышел самозванец по имени Езекия из Каха и вошел в дом дедж-азмача Гераклида. И пришли все мятежники по полкам своим и окружили крепость царицы и царя, чтобы взять ее со всех сторон. И усилилась битва на Аданагере, где были князья — фитаурари Ефрем, верный от начала, и Амха Иясус с распаленным сердцем, как пардус бросающийся, и летела его мощь на врагов царицы и царя, как желчь на главу, и дедж-азмач Гераклид с сердцем, пылающим как огонь, посреди врагов и супостатов, и как вихрь могучий, взметающий землю. И был там Киракос, сын брата дедж-азмача Гераклида, и кень-азмач Сенье, исполин, словно Давид. И сражались оил за царство, и ни в ком не было страха. И баламбарас Адару, могучий, словно Ионафан, и крепкий, как Адинон, чья нога не останавливается ни на каком месте: он то справа, то слева, и азаж Веньям; ревнующий о царстве, нож отточенный, как Ехуд, и грозный сроим ружьем, как гром, и Хабт Бавасан, испытующий силу вражью, могучий, как Гедеон, знаменитый и в городе, и ло границам[276]. Эти витязи сражались с мятежниками от полудня до вечера, и победили мятежников, и убили среди них многих людей из ружей. И был ранен в голову Тэкуре, дружинник дедж-азмача Беньяма.

Возвратимся же к дивному и чудесному подвигу бэлятен-гета Вальда Леуля, уповающему сердцем, как лев, и сокрушающему кости витязей, как [лев сокрушает кости] скотины, и грозному силою, как Иоав и Ааисай, могучему, как Иефай, и крепкому, как сын Маноев, мудрому советом, как Иодай[277]. Подошли к нему мятежники с ружьями и копьями, луками и огнем, когда был он в Тазкаро бет[278] с дружинниками своими могучими, и воевали его битвой великой, а он сражался с ними и победил, и не смогли они взять крепость царя и царицы. И тогда сломали кость ноги камнем из пращи Симеону, сыну Начет, и пролил он кровь за корону. Но и потом не перестал он стрелять из ружья.

Вернемся же снова на [площадь] Макабабия, где был бэлятен-гета Ефрем, сын дедж-азмача Махадара Крестоса, который верно сражался за царство, и где был шалека Гета, мудрый советом и ученый речью, сладкий словом и крепкий силой во время битвы, как Ависай и Асаель[279]. Пришли к нему эти мятежники и стреляли из ружей. Он же сражался с ними копьем и ружьем со стрельцами, присными агафари Аболи, и с Начо, братом бэлятен-гета Ефрема, и Чельфа Мамо, Вамбару Тембери Тедросом, Чиха, Айю, Вальда Малакотом, Давидом Фанта, Гольджа, Сире Мамасом и со всеми другими стрельцами и со всеми Заве, с агафари Такла Хайманотом, агафари Юстом, агафари йесакором Вале. И победили те витязи этих мятежников, и не смогли они взять крепость царя Иясу и царицы Ментевваб.

А на башне казначейской были баджеронд Мамо и кантиба Пимен, мудрый советом, и египтянин Димитрий, верный царству, что без отдыха днем и ночью сражался с ружьем против врага и супостата[280]. И сражались с этими мятежниками и победили их лигаба Вальда Сэлус, и асалафи Ленсо, и шалека Такла Хайманот, которые были в Данказской башне[281], и азаж Гефому, крепкие и могучие, не боявшиеся смерти ни пред ружьем, ни пред копьем, пособляя царству[282]. Они сражались с мятежниками вместе с князьями, которые сражались на Аданагере. Там сражался агафари Тури из тулама и Абадир, не отдыхавший нисколько и проводивший ночи в битве, поносивший мятежников и говоривший им: «Что вам пользы в Езекии-самозванце, когда он — самозванец!» И такими укоризнами сокрушал он силу мятежников, стоя на [башне] Саганет[283].

18 тахсаса, в четверг, завязалась битва со всех сторон, а сугубо усилилась сеча на Аданагере и у Тазкаро бет, где были бэдятен-гетй Вальда Леуль со многими полками и тулама, агафари Михей, Мачане Езекия, Азмачу Зоге, в которого попали из ружья, За-Манфас, Танса Мамо, Исайя и со своими дружинниками бэлятен-гета Тансе Иесамалю Ацме, фитаурари Такла Хайманот, шалека Мармехиам, шалека Вальда Селласе, шалека Завальда Марьям, шалека Гавриил, азаж Варсо, шалека Вулинта Кефлю Каса, сын Каба Кэсоса. И не разлучался с ними асалафи Мамо ни в совете, ни в битве жестокой, ибо был разумен в речах и силою — боец[284]. И сражались они битвой великой и ружьями и копьями и победили мятежников.

Возвратимся же к князьям, которые были на Аданагере, то бишь фитаурари Ефрему, дедж-азмачу Гераклиду, баламбарасу Адару, кень-азмачу Сенье, азажу Беньяму и Хабт Бавасану. В это время ожесточилось на них войско изменное с ружьями и копьями и со стороны «радуги» [церкви Руфаила], и со стороны Аданагера и убило из них троих человек. В это время погиб дружинник бэлятен-гета Ефрема то имени Моле от ружейного выстрела, и погиб слуга кень-азмача Сенье, и погиб один щитоносец. И скрыл, [что это] их тела, фитаурари Ефрем и сказал: «Вот тела мятежников, а это — [тело] слуги [мятежника] Тасфа Мамо!» И сказал он это, чтобы не дрогнула сила витязей. И, пнув тела, [продолжал] сражаться с мятежниками. И продолжали сражаться на Аданагере вместе со своими присными дедж-азмач Гераклид и баламбарас Адару, кень-азмач Сенье, азаж Беньям с детьми брата своего и сестры и верный Хабт Бавасан. И был тогда дедж-азмач Гераклид силою и крепостью витязей и не страшился никого, как сказал Давид в Псалтире: «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться. Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня воина, и тогда буду надеяться» (Пс. 26, 1, 3). Это та молитва, которая помогла Езекии во времена Сеннахирима, царя Ассирийского. Свечерело посреди сражения, и тогда накормил князей дедж-азмач Гераклид и всех бойцов, зарезав много коров, а тех, кто соблюдал Филиппов пост, вроде азажа Беньяма, тех накормил он пищей постной, ибо ублажал он всякого по желанию его. Однажды, когда все чада воинские, проголодавшись и возжаждав, возмечтали в мечтаниях своих о всякой пище и всяком питье, возмечтал Симеон и сказал: «Мечтаю о помощнике, который бы помог нам!»

А хуже всего изо всех злодейств мятежников в этот день было то, что призвали они абуну, и эччеге, и акабэ-саата, и настоятелей обители Магвинской, и Заварк Лабухе, и всех сановников дабра-либаносских и дома отца нашего Евстафия туда, где был самозванец по имени Езекия, насильно против их воли и сказали им: «Пошлите к царю и царице и ко всем князьям, чтобы выдали они нам Димитрия и Георгия, ибо они — франки, дабы испытали мы веру их и осмотрели наготу»[285]. И повелели абуна и эччеге двум священникам расспросить царицу Берхан Могаса и царя Адьям Сагада об этом деле. И не ответили на это царь и царица, ибо то было не время речей, а время битвы. Все это было злодейством мятежников, чтобы привлечь всех людей к мятежу под предлогом франков.

119 тахсаса, в пятницу, была битва, как и прежде, на Аданагере, где были князья, которых мы упоминали прежде. И когда увидели князья, что приблизились мятежники, присные Илии, к дому фитаурари Ефрема, стало им из-за этого тяжко. Сей же фитаурари Ефрем сам поджег дом свой стрелами из лука. И тотчас рассеялись все мятежники, присные Илии, и пошли в другое место, и погибли многие люди из мятежников от ружей. И тогда зажгли огнем дворец царский по имени Адагагер эти мятежники.

Возвратимся же к подвигам Вальда Леуля, который был в Тазкаро бет. В этот день, пятницу, собрались туда все мятежники и пошли на него, собравшись вместе по народам своим, и учинили такую битву, что и не пересказать, и сражались ружьями и копьями. Тогда перебили пулей ногу кантибе Пимену. И принялись они ломать Тазкаро бет. А после того как сломали и вошли, вышел бэлятен-гета Вальда Леуль на мятежников и сражался ружьем и копьем с дружинниками своими могучими — Йесмалю Ацме и Тансе и со всеми тулама, и сражались с ними витязи Чоле [и] Эмбарак. И провели они ночь на этой «радуге», которая была взята, обороняясь днем и ночью с мечами в руках. Этот день, пятница, был горше полыни, ибо примешалась к нему чаша смертная, но благословен бог, спасший нас от этого дня злого.

20 тахсаса, день первой субботы, провели князья, сражаясь с мятежниками, по обычаю своему. И в эту ночь к рассвету на воскресенье принесли эти мятежники ко вратам [башни] Жан Такаль дров и серы, то бишь пороху, чтобы сжечь огнем врата Жан Такаль. И, увидев это, схватил бэлятен-гета Ефрем порох и внес в крепость. А сотворила для него сей великий подвиг в день праздника своего владычица наша Мария, ибо любил он ее. А человека, который нес порох, убил из ружья дружинник баламбараса Адару.

21 тахсаса, день воскресный, провели они, сражаясь с мятежниками, по обычаю своему. В этот день сожгли огнем эти мятежники царскую трапезную, возведенную у «голубиных ворот». А вечером, в воскресенье, они сожгли огнем великий дворец, то бишь тронный зал, и вытащили великий трон вместе с золотым престолом и вместе с коврами служители тронного зала агафари Абулидес, агафари Клавдий, агафари Адару со всеми служителями зала и внесли в башню. И в этот день сожгли огнем церковь святого Руфаила.

22 тахсаса, в понедельник, сражались князья с мятежниками по обычаю своему. И вышли щитоносцы из врат крепости, и совершили подвиг великий в этот день, понедельник, и внезапно перебили мятежников, и опустились к Энсат амба, и начерпали воды, и напились, а с начерпанной водой возвратились в стан, пробившись. Эти щитоносцы были подобны троим храбрым Давида (ср. II Книга царств 23, 16).

Напишу я еще историю верности князей, родичей царя Иясу и царицы Ментевваб, как труждались они 14 дней царства ради. Подобную верность выказал дедж-азмач Гераклид, пребывая в битве жестокой, не давая роздыха ногам своим ни на миг, поспешая во всякое место, где ожесточалась битва, и укрепляя сердца сражавшихся с ним. И, возвращаясь назад, кормил он всех бойцов своих, зарезая им коров, и поил медом. И так укреплял он бойцов, как сказано: «Хлеб укрепляет сердце человека» (Пс. 103, 15). Подобную верность выказал и бэлятен-гета Вальда Леуль, пребывая в битве жестокой, не давая роздыха ногам своим ни на миг, поспешая во всякое место, где ожесточалась битва, и укрепляя сердца сражавшихся с ним, ибо распалялось сердце его, как огонь, и крепок он был, как лук медный, и глотал он пули, как галушки, и, как вино, выпивал копья острые, и на всякую беду смотрел как ни на что, и ничуть не бывало в сердце его страха из любви к сыну своему Иясу, царю царей, и из любви к сестре своей, царице Ментевваб. Сила его была подобна силе Гедеона, а крепость силы — как у Самсона, сердце его было полно в битве привычной, как у Ехуда, и падал он на мятежников внезапно, как град[286].

И не только тогда совершал подвиги Вальда Леуль, но и прежде, когда началась битва. Когда приблизились мятежники к Макабабия, встал бэлятен-гета Вальда Леуль посреди всего войска с мечами в руках и искушенных в сражении и воссел на коня своего, держа щит и копья отточенные, быстрый, как орел, и крепкий, как лев, чтобы идти на Макабабия и встретиться с мятежниками в сече. И тогда пришли азаж Беньям и баламбарас Адару, схватились за узду коня и говорили ему: «Не делай сего и не выходи не посоветовавшись. Ведь ты — начальник тех, кто находится на Макабабия и на Ашава. Если ты выйдешь, то выйдут все и рассеются, как стадо без пастыря!» И таким образом охладили они гнев бэлятен-гета Вальда Леуля и с трудом заставили его спешиться с коня. А потом, когда сломали эти мятежники врата Тазкаро бет и вошли в эти врата сломанные, содрогнулись все люди верные и зашатались, как пьяные, и вся мудрость их исчезла, и воззвали они к богу в скорби своей (ср. Пс. 106, 27) эти люди верные. И когда усидел, что смутились люди верные, сказал бэлятен-гета Вальда Леуль: «Стой, стой, молодцы! Разве я не Вальда Леуль, муж из мужей, и город не знает меня?» И когда услышали это, то укрепились все и встали по местам своим. А сам Вальда Леуль ринулся вперед с Эмбараком и Чоле, витязями из [полка] Басо, и с другими дружинниками своими и восстал на мятежников. И сказал он земле: «Вот тебе мое слово: как ты не убежишь, так и я не побегу!» И, сказав это, схватился с ними Вальда Леуль, щит против щита и ружье против ружья, и следовали за ним те, кого упомянули мы прежде. И выгнал он этих мятежников, разбрасывая их и расшвыривая и причиняя им многие беды, ибо был он предан царству, бешено стремителен, сокрушая всех врагов царя и царицы и приводя их в такой трепет, что припадали они к ногам царя, склонялись пред ним и приносили подати дорогою долгой. А во всех вратах царя и царицы пребывали дружинники его благоверные, держа ружья длинные и кремневые в каждом окне, грохотавшие, как молния, и попалявшие мятежников. А когда отдыхал бэлятен-гета Вальда Леуль в месте тесном ли, широком ли, то кормил он всех, кто сражался вместе с ним, стоя в битве, подобно столпу, зарезая коров, ибо был он щедр рукою, и налояя их медом цеженым и вином желанным. И тем укреплял он бойцов, оголодавших от глада и мора и утомившихся от бедствий тяжких, пока не подоспела и не пришла от бога подмога дедж-азмача Варання против мятежников, злобных нравом и обычаем, когда тот собрал волею и неволею джави и людей Дамота, и не отделился ни один иноплеменник[287].

И не разлучались с бэлятен-гета Вальда Леулем во время битвы Симеон, Петр, Павел, сын Кефле, Мамо, и стреляли они из ружей, стоя наверху трапезной. А у казны стояли и сражались, стреляя из ружей, Григорий, сын Дейе, Экит Иосиф [и] Кирик. А баламбарас Адару пребывал в битве, сражась с мятежниками и не отдыхая ни в одном месте, но обходя все врата царя и царицы, где ожесточилась битва, и стоял он, укрепляя бойцов в каждом месте. Он расставил своих дружинников-стрельцов по восьми вратам, а сам встал у девятых врат «радуги», [ведущей к церкви] Руфаила, со многими ружьями. И в первый день битвы взял он из дома своего 40 коров и 100 горшков меда, и принес во дворец царский, и таким образом снабдил его провизией, и кормил в тронном зале царского дворца три дня, а один день в царском дворце на Ашава всех чад воинских и воинов знатных женщин, а из полков кормил многих и поил их медом и аракой, соблюдая устав царский. И во все дни кормил он их и поил по возможнасти, ибо голодало и жаждало войско царя Иясу и царицы Ментевваб, что стояло во вратах, потому что перехватили у них мятежники хлеб и воду и ужесточилась осада из-за этого перехвата хлеба и воды, как гласит Писание: «Первое в осаде перехватить воду».

И однажды в эти дни послали мятежники к царице Берхан Могаса и к царю Адьям Сагаду, говоря: «Заключим союз и мир», когда разгорелась жестокая битва. И в этой битве на Макабабия был бэлятен-гета Вальда Леуль, призывавший джа-ви словом и сокрушавший Илию-дьявола силой. И там был дедж-азмач Гераклид, питавший всех советом своим. И там был бэлятен-гета Ефрем Аласлесей[288], муж мудрый, как Хусий, каждый день подававший совет. И там был фитаурари Голам Ефрем, сызмальства наученный уставу воинскому. И там был Беньям, молодец силою, чью руку отвратить не могли [другие] молодцы. И там был баламбарас Адару на коне, что рыл землю ногою. И там был кень-азмач Сенье, слава молодцов, ибо не было страха в помышлении его. И там был Хабт Бавасан, у которого обе руки были как правая, а сила его была силою Атнана[289]. И были там все князья и сановники, кроме лике Мехрека, и все чада воинские. И все они услышали, что послали эти мятежники, говоря: «Заключим мир». И когда услышали это послание царь Иясу и царица Ментевваб, то приказали шалека Иову, ибо послушен он был днем и ночью, призвать бэлятен-гета Ефрема и азажа Беньяма, умудренных в совете, и пришли те быстро. И сказала им государыня Ментевваб: «Дайте же совет, что нам делать, ибо послали к нам мятежники, говоря: "Заключим союз и мир"». Эти же бэлятен-гета Ефрем и азаж Беньям сказали единогласно: «Какой союз [у них может быть] с царством? Разве разделились эти двое [предводителей мятежников] меж собою? Эта речь «е о союзе, но покров это заговора. Ныне же да царствует тот, кому дал бог!» И, услышав совет двух князей, сказали царь и царица: «Это совет наилучший, нисшедший от бога Саваофа!»

23 тахсаса, во вторник, вывели эти мятежники на Чафари Меда абуну Хриетодула, и эччеге Такла Хайманота, и акабэ-саата Вальда Хаварьята, и всех сановников церквей и иереев. И сказали им эти мятежники: «Отлучите царя и царицу и все войско, что на Макабабия!» И отлучили они, говоря: «Всяк, кто рубит дрова, и черпает воду, и повинуется царю и царице, да будет на тебе слово апостольское!» И когда услышали люди верные, что отлучили их устами митрополита и эччеге и устами всех иереев, то дали им такой ответ: «Отрекаемся от вас; мы умрем с ним и будем помогать царю, ибо как царю не помочь, как море вычерпать? Об этом гласит слово Писания: Не поднимай руку на помазанника господня" (ср. I Книга царств 26, 9), и еще гласит оно: "Не прикасайтесь к помазанным моим" (Пе. 104, 15). И еще гласит Писание: "Незаслуженное проклятие не сбудется" (Притч. 26, 2)». И после того как выслушали эту речь, возвратились отлучившие по домам.

Возвратимся же к прежнему нашему повествованию, как отправился бальдерас Вальде в пятницу, получив приказание от царя Иясу и царицы Ментевваб. И на 4-й день после того, как вышел он из Гондара, прибыл в Асава в понедельник, где был господин его, дедж-азмач Варання, и поведал ему всю ту речь, что передавали ему царь и царица. И тотчас поднялся дедж-азмач Варання, погрузив барабаны на плечи 12 человек, так как спешил он выступить [в поход и не мог ждать], пока придут мулы для барабанов. А выступая, провозгласил он указ, гласивший: «Иду я походом на Гондар на помощь царю Иясу и царице Ментевваб, ибо восстали на них мятежники, присные Тансе Мамо. Следуйте же за мной, все вы, люди джави, и люди Дарабе, и люди Дамота, и все люди меча, чтобы помочь царю и царице, на конях и со снаряжением воинским!» И когда выходил он, встретил он Набза, то бишь колдуна. И сказал ему: «Ты зачем пришел сюда?» И поведал Набз дедж-азмачу Варання, как послал его Тансе Мамо злодейски, чтобы наговорил он против него заговор и чтобы ослабел от заговора дедж-азмач Варання и не пришел на помощь царю и царице. И, услышав обо всем этом злодействе, приказал дедж-азмач Варання убить Набза копьями вместе с двумя [другими] колдунами. А затем поднялся он из Асава и ночевал в доме Бэсэля.

И в этот же день пришли к азажу Георгию посланные от царицы и царя — Вальде Буче, Сату [и] Бабо, и сломали печать пред лицом его, и поведали все, что приказали царь и царица: что назначили они его азажем Йебаба вместе с [должностью военачальника полков] Иельмана и Денса. И в этот же день поднялся азаж Георгий, провозгласив указ: «Следуйте же за мной все люди меча, Иельмана и Денса на помощь царице Ментевваб и царю Иясу!»

Во вторник встал дедж-азмач Варання из дома Бэсэля и ночевал в Гумбели в доме Зет Йевусте. В среду встал дедж-азмач Варання из Гумбели и ночевал в Цима в доме шалека Таамани. В четверг встал дедж-азмач Варання из земли Цима и ночевал в Йебаба, и встретил он там своих дружинников, фи-таурари Тамбо [и] шалека Бабса, и дали они ему печать царскую. И была сломана пред ликом его печать послания, гласившего: «Вот даем мы джави землю Габарма; ты же приходи быстро без дневок и ночевок». И поведали они ему, как связал их Гераклид в Вейра. А до того пришло к дедж-азмачу Варан-ня слово указа, провозглашенного дружинником мятежника Тансе Мамо в Йебаба во вратах царских, которое гласило: «Вот упокоился государь Иясу и воцарился Езекия. И утвердил он за дедж-азмачем Варання должность его. Пусть он не приходит к нам, но пребывает в стране наместничества своего!» И, услышав это, посмеялся тому дедж-азмач Варання, и показалось ему это игрушками детскими, и искал он этого глашатая указа, чтобы повесить его в Йебаба, но не нашел.

А в пятницу поднялся дедж-азмач Варання из йебаба и встретил азажа Георгия на мосту со всеми людьми меча, Йельмана и Денеа. И в этот день ночевал он в Вейра, а в день первой субботы поднялся дедж-азмач Варання из Вейра с азажем Георгием, и со всеми людьми меча, и с [воинами] Йельмана и Денса и ночевал в Гальда. И в этот день послал он лазутчиков в Гондар разведать мятежников: стоят ли по дорогам заставы [мятежников] или нет. И сказал он им: «Осмотрите и расскажите мне». А этими лазутчиками были Варе, Босане, Вале [и] Чаро и шли они долгой дорогой, и не нашли ни одного человека, и возвратились к господину своему, и поведали ему, что нет на дороге ни одного [вражеского] лазутчика. И понял дедж-азмач Варання, что пребывают эти мятежники в расстройстве. А в воскресенье поднялся дедж-азмач Варання из Гальда и ночевал в Теза-амба. А в понедельник поднялся дедж-азмач Варання из Теза-амба и ночевал в Вайнарабе. А во вторник поднялся дедж-азмач Варання из Вайнараба и, будучи в дороге, послал мужей зажечь дома в Цада, и зажгли они их. И по этому дыму огня догадались о приходе дедж-азмача Варання пребывавшие в крепости царской и поняли, что помогает им бог, как гласит Писание: «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя. Помощь моя от господа, сотворившего небо и землю» (Пс. 120, 1-2). Вот кто зажег дома в. Цада: Гальмо, Житу Гаджау, Мебо, Аби, Саййо, Абру, Гарби Гало, Само, Аба Дальчу-[и] Барбо. А до этого, в воскресенье, пришел один юноша, воин Заве, которого послал дедж-азмач Варання, и поведал царю Иясу и царице Ментевваб благовестие о приходе дедж-азмача Варання. И наутро, в понедельник, послал дедж-азмач Гераклид одного дружинника своего с этим воином Заве, чтобы увидеть, правда это или ложь. И увидел он, что пришел дедж-азмач Варання, возвратился и вошел в, Гондар и поведал дедж-азмачу Гераклиду, что видел. А наутро, во вторник, послал баламбарас Адару дружинника своего, Габра Гиоргиса, и нашел тот дедж-азмача Варання в Вайнарабе. И, увидев, что пришел он, возвратился и рассказал господину своему, и то было начало первой радости.

В этот день, вторник, ночевал дедж-азмач Варання в Цада. А вечером послал он людей знающих разведать город, то бишь Гондар. И прибыли эти мужи в Эсламбет[290], и пожгли огнем дома мусульман, и убили многих мусульман, а убив, возвратились к дедж-азмачу Варання. Этими мужами были Вальде Бучо, Варе, Гермо, Тамбо Гальме, Вато [и] Авади. И в этот день прослышали мятежники, что пришел дедж-азмач Варання, и, услышав, содрогнулись и бежали, взяв с собою Езекию-самозванца, и ночевали в Абора. И тогда вышли щитоносцы из ворот крепости, и захватили, что нашли в домах всех людей, и вошли в крепость царскую, ибо голодали они и жаждали много дней, служа верно ца.рю и царице.

А еще опишем историю мужества дедж-азмача Варання, острого сердцем, как меч, и быстрого ногами, как птица. Вот прилетел он на крыльях, заполнил землю от предела до предела[291]. А наутро, в среду, поднялся дедж-азмач Варання из Цада и пришел вместе с азажем Георгием, верным издавна и крепким, как лук медный[292], и со всеми чадами его: Веладж Иоханнесом и Георгием, и со всеми чадами брата своего: Илией Гора, Михаилом Гора, Амде [и] Самбу, и со всем.и порожденными фитаурари Кура. И пришел к Гондару дедж-азмач Варання со всеми родичами своими: асалафи Начо, Аве, Лофисом, детьми дедж-азмача Латы[293], и с шалека Дагаго, и со всеми людьми джави, и людьми меча, и людьми Дамота, следовавшими за ним на войну. А те мятежники, что ночевали в Адора, поднялись на рассвете в среду и пребывали в Фантаре с самозванцем Езекией. И в это время повелели царица Ментевваб и царь Иясу азажу Беньяму следить за войною, ибо он известен среди джави и людей меча. И отправился он с Санди Гадле и Комбе верхом. И, осмотрев [все], возвратился, [увидев], что готовы к битве и та и другая сторона, и поведал царице и царю, что видел.

И когда был он в дороге, послал дедж-азмач Варання всадников, то бишь Вафа. И когда приблизился дедж-азмач Варання к [месту] битвы, сошел с коня и построил полки свои пешими, всем повелев сойти с коней. А толки он построил так: с одной стороны, то бишь линии, построил он всех людей меча по домам их и племенам со всеми [воинами] Йельмана и Денса; а с другой стороны, то бишь линии, стояли люди Дамота, и люди Дарабе, и люди джави. А эти мятежники построили свои полки на три стороны. И схватился дедж-азмач Варання пеший со знаменами и барабанами с этими мятежниками, и азаж Георгий пеший сражался с ними в Фантаре. И потерпели поражение эти мятежники в мгновение ока и рассеялись как дым. И в это время убил дедж-азмач Варання двух мужей могучих, а двоих полонил. И был схвачен самозванец по имени Езекия, и схватил его Илия Гора. И был пронзен в грудь копьем Гарби Гало во время сражения. И пришли заседатели[294] с дедж-азмачем Варання, когда возмутился начальник их, Тансе Мамо, и сражались в Фантаре против этих мятежников. Вот их имена: агафари Бет Адар, мачане[295] Тансен, Гальмо, Сиро, Лагас [и] Абтен. И была великая победа в этот день, и погибло много людей у этих мятежников, так что и не счесть. И в этот день погиб акабэ-саат Вальда Хаварьят с ними. И пошел с благовестием Амде Самбу, взяв уды [убитых], к царю Иясу и царице Ментевваб и поведал царю и царице, что потерпели поражение мятежники и что схвачен Езекия-самозванец. И была великая радость в доме царском, и говорили все: «Благословен господь бог, бог Израилев, един творящий чудеса (Пс, 71, 18) для царя царей Адьям Сагада!» И этот подвиг был сотворен по молитвам и прошениям государыни Ментевваб, ибо она всегда пребывала в печали в царствии своем п бытии. И внял бог прошениям вейзаро Энкойе, ибо прибегала она ко всем церквам каждый день. И за все это новая честь и слава подобает отцу и сыну и святому духу; и слава Марии-богоматери и древу креста благословенному. Аминь.

А после сего поднялся дедж-азмач Варання из Фантара со знаменами и барабанами, взяв Езекию-самозванца. И вместе с ним поднялся азаж Георгий. И прибыли они в Гондар и вошли к господам своим, царю Иясу и царице Ментевваб, с барабанным боем и знаменами и со всяким ликованием. А потом приветствовали царя и царицу дедж-азмач Варання и азаж Георгий, взяв Езекию-самозванца и поставив его пред царем и царицей. И пришли сановники и азажи, и обвиняли царь Адьям Сагад и царица Берхан Могаса Езекию-самозванца в мятеже его. И присудили его к смерти сановники и азажи. И повелели связать его царь и царица и заключили его в место заключения. И было это в среду, день праздника отца нашего Такла Хайманота. Ведь это отец наш Такла Хайманот забрал царство от загвеев и отдал его Иекуно Амлаку, и потому получил он треть царства ото всех царей Эфиопии[296]. И всегда помогает он сему царству; сначала при жизни своей плотской, а ныне при жизни духовной просит он и заступается [за него] вместе с ангелами, и эта молитва его многое может (ср. Иак. 5, 16).

25 тахсаса[297], в четверг, встретились у решетки царь Иясу и царица Ментевваб, и бросил дедж-азмач Варання пред царем и царицей два уда и двух мужей живых. И бросали уды люди меча, и люди джави, и люди Дамота, и люди Дарабе, Денса и Йельмана и все, кто убил мятежников. И в этот день вошел дедж-азмач Георгий в Гондар со знаменами и барабанами на помощь царю Иясу и царице Ментевваб со всеми людьми Годжама, и со всеми Энамай и Дарабе, и со всеми Басо. И вошли с ним князья смещенные и пребывавшие [в должности]: бехт-вадад Тасфа Иясус, и дедж-азмач Давид, и кень-азмач Кага, азаж Хэляве Крестос, баламбарас Дель Сабар, баджеронд Авраам, шалека Энко Хаварьят, шалека Дагаго, шалека Асрат, шалека Маран, шалека Йесата Яук, шалека Талясес, асалафи Габра Леуль, шалека Фэкре; и вошли два шалека Энабэсе: шалека Вальда Абиб [и] шалека Лабаси с четырьмя отрядами своих полков: Лека, Васара, Адамса [и] Марава. И пришел с ними шалека Димитрий. Все они пришли с дедж-азмачем Георгием на помощь царю и царице. И, войдя, приветствовал дедж-азмач Георгин царя и царицу, и все, кто [пришел с ним], приветствовали царя и царицу. А вечером, в четверг, пришел гонец с благовестием из земли Вагара и поведал царице и царю, что схвачен мятежник Тансе Мамо руками Суре. И тотчас повелели царь Иясу и царица Ментевваб баламбарасу Адару привести его. Тот пошел и нашел в Вагара Тансе Мамо.

26 тахсаса, в пятницу, привел Тансе Мамо баламбарас Адару и ввел в Гондар, заставив нести камень тяжкий, препоясанного вретищем. И обвинили царь и царица в мятеже Тансе Мамо вместе с двумя мятежниками, схваченными с ним. И присудили их к смерти все сановники и азажи, и был повешен Тансе Мамо с этими двумя мятежниками. И пожаловал.и царица и царь накидку Суре.

А 28 тахсаса, в воскресенье, пришел в Гондар дедж-азмач Айо со знаменами и барабанами и со всеми людьми Бегамедра. И пришли с ним дедж-азмач Абулидес и шалека Такла Хайманот, сын шалека Донзе, на помощь царю Иясу и царице Ментевваб. И в этот день приветствовал дедж-азмач Айо царя и царицу, и приветствовали все люди Бегамедра царя и царицу. 30 тахсаса, во вторник, призвали царь Иясу и царица Ментевваб абуну, и эччеге, и князей, и сановников, и азажей. И пришли абуна и эччеге к царице и царю, и спросили их царица и царь, говоря: «Почему отлучали вы?» И сказали царю и царице абуна и эччеге: «Потому что сказали нам эти мятежники, что пребывают двое франков в доме царском». И ответили им царица и царь и сказали: «Зачем поступили так, не спросивши нас?» И привели царь и царица Димитрия и Георгия, поставили их пред абуной и эччеге и вопросили об их вере, и оказалась их вера верою александрийскою. И обнажили они свою наготу пред всем народом и показали срам свой, что они обрезанные[298]. И сказали царю и царице абуна и эччеге: «Согрешили мы и совершили беззаконие (ср. Пс. 105, 6); да помилуют нас царь и царица!» И помиловали их царица и царь, ибо они — милостивцы. И вышли абуна и эччеге из дома царя и царицы, и встали на Адабабае, и провозгласили указ ко всем людям, говоря: «Снимаем мы слово отлучения нашего, ибо то была ложь, что сказали нам мятежники!» А затем пошли по домам.

Начался месяц тэр в среду. 2 тэра[299], в четверг, увели Езекию на Вахни кень-азмач Сенье и балабарас Адару и привели туда, чтобы жил он [там]. И в этот четверг встретились в покоях царица Ментевваб и царь Иясу и дали назначения князьям, которые не отложились от них во время бедствий. И назначили они бэлятен-гета Ефрема расом вместе с [наместничеством] Эбната, а бэлятен-гета Вальда Леуля — бехт-вададом, а фитаурари Ефрема — тэкакэн бэлятен-гета, а азажа беньяма — гра-азмачем, а Хабт Бавасана — пашой, а асалафи Начо — фитаурари, а Зона Габриэля — баджерондом престола. Написал бы я книгу истории царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса, ибо совершил в их времена бог подвиги тогдашние и битвы дивные, но не могу свершить по множеству событий, что были каждый день. Отныне ломаю я перо и разливаю чернила, ибо не кончить мне написание истории подвигов царицы и царя. Но буду я писать другими чернилами, то бишь удивлением и изумлением, ибо все [это] постигается с трудом. 12 якатита[300], во вторник, держал совет рас Вададже с царицею Ментевваб и царем Иясу о беззакониях людей Вагара, ибо был он мужем мудрым и словом разумным, и сей рас Вададже управил во время свое всю землю Амхару, и стала она как Дамбия[301]. А потом был он у пределов тулама, и вырвал корни галласов из земли Амхара, и оградил людей Бегамедра, как щитом желанным, поставив стражу на [перевалах] Жеб Энк. И был он верен издавна, и оба его предка были верными: рас Емана Кэсос и Нагаш Абрако из Валака. Этот Нагаш Абрако из Валака, когда воевал с дедж-азмачем Эда Кэсосом из Амхары, скрылся от него, и сказали царю: «Ушел к галласам Нагаш Абрако из Валака». И опечалился царь великой печалью. Этот же верный Нагаш Абрако из Валака пришел из Валака в Гондар добровольно к царю Алам Сагаду, связав себе руки рукою своею[302]. И радовался царь приходу его. И это — верность великая! И сей сын его, рас Вададже-верный, в этот час по мудрости своей всегдашней дал великий совет, полезный для царства. Он сказал так: «Не известно ли, что речь не отвращает войны, ибо это не лекарство [от войны]. Речь отвращается речью, а война — войною. И как же лечит знахарь больного? Разве не готовит он ему лекарство соответственно болезни? Сему примеру уподобим дело наше и пойдем к людям Вагара, чтобы исследовать дело, которое приключилось там: если хотят они союза, никто не станет им мешать, а если не хотят союза, то достойны они смерти!» Так и советовал рас Вададже в этот день. И был тот совет хорош в глазах царя Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса. И сия матерь его, царица, сведуща была во всяком совете военном, и задолго знала отдаленное, и грядущее видела издалека, ибо дал ей бог мудрость и ведение, и всякая речь ее не кончалась разговорами, но завершалась чудом и дивом.

Глава 25. А затем отправился великий воевода рас Вададже в ночь на среду в путь на Вагара со знаменами и барабанами. И пошли вместе с ним дедж-азмач Абулидес со всеми людьми Амхары, и паша Хабт Бавасан, [и] баджеронд Дагаго с Заве Самена, шалека Вальда Амлак с Танкання, шалека Гета со стрельцами, шалека Йесакор с воинами Заве, лигаба Вальда Сэлус, [и] шалека Чоле с Кала Гонда, и тулама, шалека Тури из Валака, асалафи Габра Леуль — без должности[303]. И прибыли они в Энкаш и, прибыв, разослали [воинов] в набег. И тогда убил дружинник великого воеводы раса Вададже по имени Ехуаля Эшат [врага], и полонили они людей и коров мятежников и сожгли дом мятежника Иоакима. В этот день ночевали они на горе Энкаш. А на рассвете, в четверг, послали князья к мятежникам двух священников и одного дружинника царского, говоря: «Царь и царица милуют вас; вы же приходите с миром, ибо не мстят царь и царица, коли простили». А эти мятежники, выслушав это послание, отправили к князьям этих священников, говоря слова превозношения: «И мы прощаем вас: идите к царю вашему, оставив коров, что угнали, и одежды, что награбили». А пока еще не возвратились посланные священники, пришли мятежники, Иоаким и Набуте, выстроив полки со всех четырех сторон и окружив обоз сзади. И когда сказали князья: «Оставим для обоза полк», сказал паша Хабт Бавасан: «Пусть не отделяется от нас [обоз], и будем мы грозными в глазах мятежников», ибо был он искушен в войне сызмальства и один верхом шел на полк. И тогда построили князья полки свои по родам, как подобает для битвы: копейщиков и стрельцов всех выстроил со всех сторон великий воевода рас Вададже, сердцем смелый, как лев (ср. Притч. 28, I), и издалека чующий битву (ср. Иов. 39, 25); при трубном звуке он издает голос: «Гу! Гу!» (ср. Иов. 39, 25)[304].

И встретились два [войска] в битве, а вперед вышел Вафа Набуте, глава мятежа дьявольского, новый второй Голиаф, с одним пехотинцем и одним всадником. И когда увидел поношение от людей Вагара один ученый, по имени Цахая Леда, то возревновал о царстве, и распалилось сердце его, как огонь, и сказал он: «Убивайте людей Вагара, ибо разрешаю я вам, и не говорите: "Они христиане", ибо не христиане они, раз презрели царя. И всякий, кто убивает людей Вагара, будет как приносящий жертву богу. Разве не гласит Писание: "Удали неправедного от царя, и престол его утвердится правдою"?» (Притч. 25, 5). И после того как разрешил ученый Цахая Леда, завязалась битва. И искал Набуте-Голиаф великого воеводу расу Вададже, чтобы убить его, ибо говорил в сердце своем: «Если умрет воевода, рассеются князья и войско». И тогда вышел шалека Йесакор-исполин и пронзил Набуте копьем, и умер тот в превозношении своем. А одного пехотинца, что пришел с ним, убил Феофил, дружинник раса Вададже. А после этого, когда отступали вышедшие было всадники из людей Вафа, выставил быстро вперед пехотинцев рас Вададже, искушенный в битве, и некуда было уйти всадникам. И когда стало им тесно, повернули они навстречу мятежникам. И от этого хитроумия раса Вададже бежали мятежники, и убивали людей Вагара князья и войско до самого края пропасти. И когда сражался с мятежниками рас Вададже, вышел он один на двух братьев и пронзил одного. И после этого дерзнул подняться, пронзенный, к много боролись с ним два брата. Но осилил их рас Вададже и убил обоих, ибо был он мужем могучим и подобно мышце львиной была рука его. В этот час помогали ему два его дружинника-щитоносца по именам Самуил [и] Анко.

Тогда убили [врагов] и князья: дедж-адмач Абулидес, паша Хабт Бавасан, баджеронд Дагаго; и убили [врагов] лигаба Вальда Сэлус, шалека Вальда Амлак, шалека Чоле. А изо всех крепче и сильнее [бился] шалека Гета, ибо он — близкий родич и преданный в любви царице Берхан Могаса и царю Адь-ям Сагаду, и сражался он с мятежниками ради их царства правого, как Ависай и Иоав, которые сражались за царство Давидово. И из всех мятежников вышел один силач-исполин, самый известный силою изо всех людей Вагара, говоря: «Кто даст мне щит?» И когда услышал это шалека Гета, распалилось его сердце, как огонь, и взял он щит свой и копье, и пошел к нему во гневе, и сказал ему: «Коли можешь устоять ты пред ликом моим, то вот я пришел к тебе!» И тогда сошлись они щит на щит, и пригвоздил вместе с его щитом этого мятежника шалека Гета., и убил его, и взял уды его. И когда увидели люди Вагара мятежные, что пал этот мятежник, сила их и крепость, то содрогнулись они, и рассеялись и стали подобны дыму. И тогда преследовали их и убивали все полки царские: Танкання, Заве Самена, воины Заве и все стрельцы. Новые же полки [из народов] Кала Ганда и тулама, называемые Тома и Дара, упреждали всех в убийстве. Тома, сын Горде, [убил] двоих, а отец его был аба гада[305] [племени] тулама и был верен царю. Он погиб в Гаме, охраняя врата царя при государе Такла Хайманоте, в день единый семь раз облачившись [в одеяние мученика][306]. В это время убили [врагов] все люди Амхары, дружинники раса Вададже: Год Гиоргис, сын кень-азмача Такла Хайманота, восседая на муле, фитаурари Дагат, Таш, Гашо, Мамойе, сын Культу, Мамо Софоньяс; убил [врага] стрелец Йехуаля Эшет [и] Кенфа Маскаль. И все остальные дружинники убивали и уничтожали мятежных людей Вагара, ибо покусились те на помазанника [божия] в мятеже своем и послужили они свидетельством слову божию, гласящему: «Не прикасайтесь к помазанным моим и пророкам моим не делайте зла» (Пс. 104, 15), ибо пророки цари Израиля[307]. И еще сказал он Савлу в столпе облачном: «Савл, Савл! что ты гонишь меня? Трудно тебе идти против рожна» (Деян. 9, 4, 5). И, не уразумев сего слова наставления, погибли люди Вагара попусту.

А после этого велел великий воевода рас Вададже трубить в рога, то бишь рожки, и возвратился с князьями с великим торжеством и многою победою, и ночевали они в Энкаш. А затем послали они с благовестием к царице Ментевваб и царю Иясу, и пожаловали царь царей и царица накидку вестнику благому. А день пятничный провели они, заключая союз с теми мятежниками, которые уцелели от погибели. А в день субботний поднялись они из земли Энкаш и ночевали в Ангарабе. В день воскресный вошли они в Гондар со знаменами и барабанами и со многим ликованием, блистая ружьями своими, как молнией. И встретили их в покоях царь и царица и матерь ее, вейзаро Энкойе, ибо бдела она о царстве день и ночь. И пришли все князья, и сановники, и азажи, и расселись по степеням своим, и трубили в трубы радости. И прибыл рас Вададже на коне, облаченный в леопардовую накидку, и бросил три уда пред царицей и царем, и бросали уды князья могучие и войско многочисленное, которое сражалось в Вагара и выказало великую преданность царству. И бросил голову Набуте-Голиафа шалека Иесакор. В этот день была радость великая пред царем и царицей. Слава богу, троичному и единому, хранящему царя царей Ияеу и царицу Ментевваб и любящему, как отец [любит] сына; ему же подобает честь и поклонение. Аминь.

И этой зимой[308] послал Тасфа Мамо к дедж-азмачу Варан-ня, говоря: «Испроси мне у царя и царицы прощение, ибо согрешил я и совершил беззаконие против царя и царицы!» И сказал дедж-азмач Варання Тасфа Мамо: «Коли не будешь ты грешить больше, то помилуют тебя царица и царь, ибо они — милостивцы». И пришел дедж-азмач к царю и царице, дабы испросить ему прощение, ибо [всегда] готов он благотворить людям.

Глава 26. В 7226 году [от сотворения] мира, год Марка-евангелиста, лунная эпакта 5, труб 25, на 7-й [день] лунный и 1-й солнечный начался маскарам в среду. В это время возмутился Тасфа Мамо по обыкновению своему, обманул дедж-азмача Варання и объединился с Гинда в мятеже. И, услышав об этом деле, поднялся дедж-азмач Варання из Гондара и пошел к этим мятежникам, чтобы сокрушить круг собрания их. И когда услышали весть о приходе его, рассеялись как дым эти мятежники. И пребывал [там] дедж-азмач Варання, разведывая страну с тысячами джави каждый день, чтобы [узнать] место, где находится Тасфа Мамо. И однажды нашел он и схватил Тасфа Мамо. И обманула того клятва его, ибо тот говорил: «Ты не перейдешь ко мне за этот холм и за этот памятник, для зла» (Быт. 31, 52). И связал он ему руки и отослал к царице Ментевваб и царю Иясу с дружинниками своими могучими. И вошел в Гондар Тасфа Мамо и предстал перед царем и царицей. И присудили его к смерти князья, сановники и аза-жи. Царица же и царь избавили его от смерти. А затем призвали царь и царица Такла Хайманота, шалека [стражи] Данказского замка, и сказали ему: «Возьми этого Тасфа Мамо и стереги его крепко, ибо зол он и может убежать. Мы же говорим это тебе не потому, что не хватает у нас людей для второго стражника[309], а потому, что верим тебе». А затем приказали они выколоть глаза Тасфа Мамо, и пребывал он в Данказском замке много времени. Дали они ему место для покаяния, ибо они — милостивцы, как и бог их, и не хотели смерти грешника, но чтобы обратился он к покаянию (ср. Иезек. 33, 11). Такова сила царицы Берхан Могаса и царя царей Адьям Сагада! И вошли царь и царица, не двигаясь с места своего (ср. Исайя 46, 7), в уши [всех людей] по четырем сторонам земли, и, входя, возвеличивались, и бог, что правит всем, был с ними.

За время 4-го года царствования царицы Ментевваб и царя Иясу был назначен бехт-вадад Вальда Леуль расом с [должностью] бехт-вадада, а рас Вададже — дедж-азмачем Амха-ры, а дедж-азмач Гераклид — тэкакэн бэлятен-гета.

Глава 27. В 7227 году [от сотворения] мира, год Луки, лунная эпакта 6, труб 24, на 8-й день лунный и 1-й солнечный начался месяц маскарам в четверг. В это время упокоился отец наш Христодул, митрополит Эфиопский, 9 нехасе[310], в день первой субботы, вечером и был погребен в Дабра Цахай. А кроме того, не было ничего годного для истории.

Глава 28. В 7228 году [от сотворения] мира, год Иоанна, лунная эпакта 17, труб 13, на 19-й день лунный и 1-й солнечный начался месяц маскарам в день первой субботы. На 6-й год царствования царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса сразился Сагид с Сурахе Креетосом, и победил Сурахе Крестоса, и убил многих, и отнял снаряжение воинское, то бишь ружья и мечи, коней и мулов, щиты и копья и луки. И вся эта победа была сотворена для царя царей Иясу и царицы Ментевваб, ибо господь бог был с ними. А в Бегамедре поднялся великий воевода дедж-азмач Айо, гроза врагов царских, и воевал человека по имени Айкар, который сделался лжепомазанником в земле Ласта, и победил его силою бога, ему же слава, и отнял все снаряжение воинское, то бишь коней и мулов вместе с барабанами. Он одержал победу и отослал к царю и царице этих супостатов вместе с дружинниками Даматиана и Тасфа Гиоргиса. И прибыли эти супостаты в столицу царя и царицы, сидя на мулах, и раздавался звук их, как зимний гром, и было великое трясение в этот день. Царь же и царица встретили их у решетки, а иереи пели хвалу господу, говоря: «Пою господу, ибо он высоко превознесся» (Исх. 15, 1), ибо он покорил царице Ментевваб и царю Иясу всех врагов их. Как сказал Давид, отец их: «Ты покорил мне народы и низложил под ноги мои восставших на меня» (ср. Пс. 17, 48, 40).

А затем пришел дедж-азмач Айо к царю и царице, и привел человека по имени Ялеу Айкар, и просил для него милости у царя и царицы. Царица же и царь помиловали его, ибо они — милостивцы, и отпустили его жить в его области. А затем заключили мир между дедж-азмачем Айо и Ялеу Айкаром, и покорились все люди Ласты царю и царице руками дедж-азмача Айо. Иные — колесницами, иные — конями, а эти царица и царь именем господа хвалятся; иные поколебались и пали, а они встали (ср. Пс. 19, 8-9) и управили царство свое силою господа, ему же слава. Аминь.

Глава 29. В 7229 году [от сотворения] мира, год Матфея, лунная эпакта 28, труб 2, на 30-й день лунный и 1-й солнечный начался месяц маскарам в воскресенье. В это время повелели царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса дедж-азмачу Гераклиду возвести церковь отца нашего Евстафия, апостола страны геэзской[311], который открыл ей свет святой троицы. И принялся он строить в этом же месяце с усердием, не останавливаясь ни днем, ни ночью, без отдыха, всячески труждаясь над возведением храма в скорби и молитве. И был ему помощником отец наш Евстафий в возведении этой церкви. Он украсил весьма здание ее, поспешая и улучшая, и закончил все здание церкви в 10 месяцев, ибо бог (помогал и исполнял желания быстро начавшим дело доброе. И 21 хамле[312], в день праздника владычицы нашей святой девы обоюду естеством Марии-богородицы, в который родился отец наш Евстафий, учитель мирный, внес табот дедж-азмач Гераклид в эту церковь, что выстроил рвением духовным и мудростью божественной. И пришел эччеге Евстафий, наставник дабралибаносский, и акабэ-саат Вальда Хайманот, и все сановники церкви и исполняли гимны и песнопения. И было тогда единое стадо единого пастыря, то бишь отца нашего Евстафия, как сказал Давид в Псалтире: «Милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются» (Пс. 84, 11)[313]. В это время слепые стали видеть, хромые — ходить прямо, немые — говорить, глухие — слышать, расслабленные излечились от болезней своих. И видевшие это князья и все войско восславили господа и дивились чудесам отца нашего Евстафия. И было великое ликование, и было то ликование от бога. И впряглись в одно ярмо, то бишь любовь духовную, чада двух праведников: отца нашего Такла Хайманота н отца нашего Евстафия. Но бог да уделит нам от благословения этих двух праведников. Аминь.

А после того как закончился чин [освящения] церкви, устроили великий пир царь и царица сановникам и иереям в Молале Гемб[314]. Дедж-азмач Гераклид же устроил пир для всех пришедших, и никому не было отказа, как сказал Иов: «Двери мои, я отворял прохожему» (Иов. 31, 32). В это время умер азаж Дане и был погребен в Каха [в церкви] Иисуса 17-го [дня] месяца якатита[315], в пятницу.

Глава 30. В 7230 году [от сотворения] мира, год Марка, лунная эпакта 9, труб 21, на 11-й [день] лунный и 1-й солнечный начался месяц маскарам в понедельник. В этом месяце заболел царь болезнью оспою, то бишь оспою ветряною. И, прослышав про болезнь его, горевали все люди столицы о младости его, доброте и благости, но вернул ему бог здоровье без ущерба, ибо молитва матери его быстро достигла господа, как гласит Писание: «Молитва праведного из уст в уши ему» (Сирах. 21, 6). И пришли наместники пограничные, чтобы видеть царя, то бишь дедж-азмач Варання, дедж-азмач Адару [и] дедж-азмач Айо. 14 тэкэмта[316] показался царь у ограды дома, называемого «покоями». И когда увидели его князья и войско, иереи и сановники, то возрадовались радостью великой. Одни плясали со щитами и копьями, а другие — женщины — плясали, хлопая в ладоши и притоптывая ногами. Иереи же пели песнь господу, говоря: «Поем господу, ибо он высоко превознесся и сотворил спасение народу своему. Ибо он воздвиг нам рог спасения нашего с одра болезни и отвратил болезнь от постели его!» О радость, подобная радости тогдашней! Страдания временные ничего не стоят в сравнении с тою радостью (ср. Рим. 8, 18)! Что сказать нам и что поведать о величии ее и славе? Та радость была от бога, ему же слава. Аминь.

А в это время восстал самозванец пустой, говоря: «Я — царь Бакаффа. Прежде не умирал я, но скрывался, наблюдая за поступками сего мира, а ныне пришел царствовать!»[317]. И, услышав про такое дело, приказали царица Ментевваб и царь Иясу схватить этого самозванца, и отрубили ему ногу. В [год] этого евангелиста [Марка] умер асалафи Кацала и был погребен: в Каха [в церкви] Иисуса. И в этот год умерла вейзаро Хетнора и была погребена в церкви отца нашего Евстафия. И в этот год умер кантиба Пимен и был погребен в Дабра Берхане.

Напишу я историю побед царя царей Адьям Сагада, кою повествовать дивно, и деяний его удивительных. И стал он вторым по деяниям среди всех царей Эфиопии, которые царствовали до него[318]. По мудрости он подобен Соломону, что был наимудрейшим среди всех людей Востока, и ведал нрав всякой твари божией, ему же слава; аминь. По силе он подобен Давиду, царю Израиля, что убил великана Голиафа, когда тот поносил воинство божие, и отвел поругание от чад Израиля. Он был научен многой премудрости, подобающей бойцам, то бишь верховой езде и стрельбе из лука. И направлялся его взор по прицелу ружья к птицам, и убивал он птиц взором своим. И были все искушенные в битве, прежние и новые, как капля росы пред ним. Когда шел он ногою своею, страшилось его утомление и не приближалось к нему. И исполнились на нем слова Давида, сказавшего: «Ты расширяешь шаг мой подо мною, и не колеблются ноги мои. Я преследую врагов моих и настигаю их, и не возвращаюсь, доколе не истреблю их» (Пс. 17, 37-38). Силою своею он смеялся над ходоками, а когда охотился он на зверей, то прыгал по горам, как молодой олень в горах Вефиля.

Возвратимся же снова к описанию чудес и дел дивных царя царей Адьям Сагада. На 8-й год царствования его от воцарения в год Марка-евангелиста 28 якатита[319], в среду, вышел царь из столицы своей охотиться на зверей по обычаю своему, и нашел по дороге большую стаю обезьян. И привел он их, погоняя, как пастух погоняет овец, и привел их в столицу, и поставил на Ашава, как овец кротких, молчащих пред стригущим их. И, увидев это чудо, дивились и поражались все люди столицы и говорили: «Не слыхивали мы и не видывали, и не рассказывали нам отцы наши про этакое чудо и диво!» Все это было силою божественной. И в этот год Марка в месяце миязия умер дедж-азмач Манбар и был погребен в земле Квара.

Глава 31. В 7231 году [от сотворения] мира, год Луки, лунная эпакта 20, труб 10, на 22-й [день] лунный и 1-й солнечный начался месяц маскарам во вторник. И в этот год Луки-евангелиста 29 тахсаса[320], во вторник, в канун праздника отца нашего Такла Хайманота, пастыря благого, пастыря государства царей эфиопских, пришел в Гондар дедж-азмач Варання, схватив великого самозванца, по имени Бакаффа, ибо был он верен и издавна ревновал о царстве. Этот же самозванец был бунтовщиком, и долго бунтовал он то в земле либан, то в земле амору, да в несчастливый день стал домогаться он царства, выйдя [оттуда] и перейдя Тихон, [то бишь] Аббай[321]. И в этот день, вторник, встретились у ограды дома, называемого «покоями», царица Ментевваб и царь Иясу, и пришли все князья, и сановники, и азажи, вершащие суд, и поставили на Ашава, и привели этого самозванца мятежного. И спросили его, говоря: «Откуда ты и чей родом?» И ответил он им, говоря: «Я из рода царского, а отец мой — государь Иаков. Государь Иаков родил Феодора, а Феодор родил Арзо, а Арзо родил Исаака, а Исаак же родил меня»[322]. И сказали ему князья: «Как же осмелился ты прийти и царствовать над помазанником божиим?» И сказал им этот самозванец: «Потому что сказали мне, что умер, царь». Они же сказали ему: «Какой дедж-азмач говорил тебе [это] и какой воевода призывал тебя? Тьфу, недостоин ты!» И присудили его к смерти. И заточили его царь и царица в доме раса Вальда Леуля, и ввели его в закон христианский, и дали ему жизнь души, коль должен он умереть плотью[323], ибо мягкосердечны они, как Константин, царь праведный и зерцало равночестия святой троицы, затвор на уста Ария, Савелия и Македония[324]. Таков был подвиг царицы Берхан Могаса и царя Иясу, сотворенный ими во имя отца и сына и святого духа, им же слава. Аминь.

Глава 32. В 7232 году [от сотворения] мира, год Иоанна, лунная эпакта 1, труб 29, на 3-й [день] лунный и 1-й солнечный начался месяц маскарам в четверг. 27-го [дня] месяца маскарама, в день праздника спасителя мира, во вторник, умерла вейзаро Валата Эсраэль и была погребена в церкви бога отца вседержителя, что выстроила она в земле Цада.

Перекрещу лоб мой, встану во имя отца и сына и святого духа, единого бога, и скажу: благословен господь бог отцов наших, славный и вышний вовек, и благословенно имя славы его святое, давшего нам уста и язык, дабы вещать и не быть немым. Кабы не дал он сих орудий, какими устами и каким языком повествовать нам о величии царства царя царей Иясу и царицы Ментевваб? Но да возвеличится имя божие. Аминь.

Вот начинаю я писать историю царствования царя царей Адьям Сагада, по благодати божией названного Иясу, и добродетелей матери его, царицы нашей Берхан Могаса, по благодати божией названной Валата Гиоргие, ибо она учила сына своего с малолетства до возмужания закону божественному и чину духовному и сеяла в помышлении его семя доброе, начало [всякой] премудрости, то бишь страх божий, и насаждала там три отрасли от корня единого; те три отрасли суть троица, а корень же единый есть единство троицы по божеству. И взращивала она его в мудрости и ведении, как матерь царская Елена сына своего Константина, царя великого, столпа и врат веры, и всегда напоминала она сыну своему о благости господа нашего и спасителя Иисуса Христа, нас ради сошедшего с высоких небес и воплотившегося от духа святого и девы Марии, святой и пречистой, и по своей воле страдавшего и умершего, и воскресшего в третий день, и вознесшегося на небеса, и сидящего одесную отца, о втором пришествии его во славе. Такова вера православная, коей учили нас отцы наши от Писания и кою принимаем мы с прославлением и благодарением. Аминь.

И дабы на веру сию он уповал твердо и на деяния ее, то бишь к богу любовь всем помышлением своим и всею силою, — такова была первая заповедь ее великая. А вторая заповедь, дабы любить ближнего как себя, ибо на этих двух заповедях зиждется закон [Моисеев] и пророки. И этим заповедям учила она, и сама соблюдала, а не делала, как книжники и фарисеи, ибо те учили, а сами не делали, и навязывали бремя великое и тяжкое и возлагали его на плечи других, а сами и пальцем не касались до бремени того и всякое дело делали лишь для глаз людских. Сия же царица Берхан Могаса, после того как сделает всякие дела, делала вид, что и не делала ничего, ибо ведала, что сказал господь наш Иисус Христос в Евангелии святом: «Когда исполните все поведенное вам, говорите: "мы рабы ничего не стоющие"» (Лук. 17, 10). И того ради творила она всякое дело втайне, ибо не любила похвал пустых, но желала праведности.

Возвратимся же. А затем, после того как победили царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса всех мятежников с помощью владычицы нашей Марии, изгнанной в Квесквам от лица Ирода, беззаконного и проклятого, быстрого ногами на пролитие крови (ср. Рим. 3, 15), посетила их мысль духовная и ревность божественная, как гласит Писание: «Ревнуйте о дарах больших» (I Кор. 12, 31), на 2-й год и 8-й месяц как воцарились они[325], в год евангелиста Матфея. В [год] этого евангелиста совпала пасха с воплощением.

Начался миязия во вторник. 3-го[326], в четверг, был назначен акабэ-саатом Вальда Хайманот. И советовались они и говорили: «Что воздадим господу за все, что он сделал нам?» (ср. Пс. 115, 3). И сказала матерь его, царица наша Ментевваб: «Возведем храм, что начали до войны мятежников». И когда услышал это сын ее, царь царей Иясу, возрадовался весьма, и понравилась ему эта речь. И сказал он: «Да будет, как ты сказала». И когда сказал он ей это, сказала она сыну своему: «Благословение отца и сына и святого духа и благословение владычицы нашей Марии-богородицы да почиет на тебе!» И еще сказала она: «Да будет благословен сей день, когда задумала я почтить память изгнания владычицы нашей Марии, что было на горе Квесквамской, ибо я прежде давала обет об этом. А ныне да будешь ты благословен благословением грудей и чрева, о сын мой и царь мой, ибо твое желание — мое желание, и бог да исполнит тебе желание твое, аминь!».

Глава 33. А 5 миязия, в день первой субботы, призвали царица Ментевваб и царь Иясу цераг масаре Езекию и повелели ему [идти] к абуне Христодулу, митрополиту Эфиопскому. И пошел цераг масаре Езекия, взяв табот. И благословил абуна Христодул этот табот владычицы нашей Марии, то бишь табот Квесквамский, по обычаю отцов наших, митрополитов Египта. А 6-го [дня] месяца мармуда, то бишь миязия, в день воскресный, собрали царь Адьям Сагад и царица Берхан Могаса князей и все войско и призвали абуну и эччеге со всеми сановниками церкви и со всеми сановниками и азажами, вершащими суд дома государева. И пошел царь в верхний Гондар с матерью своей, царицей, следуя по чину царскому со знаменами и барабанами. И прибыл он к тому месту, что упоминали мы прежде. И принесли табот владычицы нашей Марии из дома абуны Христодула иереи и диаконы с начальником своим, цераг масаре Езекией, украшенным одеянием сана своего, что пожаловали ему царь и царица, то бишь бурнусом с оторочкою. А то священство было украшено одеяниями священническими разноцветными, одни из парчи, другие из шелка: зеленого, переливчатого, тафты белой и тафты красной многоразличной. Их цвет словами не опишешь, разве что своими глазами увидишь. И держали эти священники кресты золотые и серебряные, и кадильницы серебряные и золотые, и венцы золотые и серебряные. И приготовили царь и царица всякую утварь священную для церкви в этот день: дискос серебряный, дароносицы золотые и серебряные и чаши золотые и серебряные.

И прибыл сей табот на место, и встали все иереи и сановники с абуной и эччеге Такла Хайманотом и акабэ-саатом Вальда Хайманотом. И взял крест эччеге Такла Хайманот и запел гимн, то бишь мельтан[327], подобающий сему таботу: «Сие свершилось по воле божисй, все, что свершилось! Ты же, табот, откуда бы ни пришел и куда бы ни шел, будь нам спасением, табот, закон царя великого!» И внимали все этому гимну, и восклицали под барабан и сестру, и дули в рога, и была радость великая в этот день. И тогда возложил на царя табот владычицы нашей Марии эччеге Такла Хайманот, и понес его царь и внес этот табот в церковь малую, то бишь часовню. И тотчас вошло жертвоприношение в церковь, и отслужил литургию абуна Христодул с иереями, а после окончания литургии причастился царь св. тайн сего жертвоприношения святого, ибо был он весь чист, как гласит Писание: «Святое — святым». И матерь его, царица, причастилась, стоя в месте, отведенном для женщин. А она не была подобна [простым] женщинам, ибо весьма далека была от нрава природы женской.

И с этого дня труждалась над возведением сей церкви царица Валата Гиоргис и не давала сна очам своим, а веждам дремания (ср. Пс. 131, 4). И повелела она тогдашним стольникам[328], азажу Такла Хайманоту, азажу Кириаку, азажу Ма-мо, азажу Набуте и начальнику плотников баджеронду Исайе не отлучаться от строительства сего здания. И заложили эти мастера основание церкви, прокопав землю глубоко. Длина святилища была 12 локтей, а длина алтаря 10 локтей, а размеры длины места для песнопений священников 8 локтей. И начали возводить ее всю из кирпичей, что с известкою. И велела она собрать всякого дерева, большого и красивого, на потребу здания.

И сия царица труждалась одна со рвением сердечным и с верою, и никто не помогал ей в этом деле, как помогал Хирам, царь Тира, Соломону, царю Израиля, с деревьями кедровыми, и с деревьями кипарисовыми, и с людьми Сидоны, которые знали, как тесать дерево. Еще у Соломона было 70 000 носящих тяжести и 80 000 каменосеков в горах кроме 307 начальников, доставленных Соломоном (ср. III Книга царств 5, 15-16). Он заготовлял дерево и камни 3 года, а сия же царица Берхан Могаса с немногими людьми принялась строить церковь владычицы нашей Марии-богородицы 'пречистой.

А число врат в сей церкви восемь и окон восемь; и велела она сделать семь крылец из дерева прекрасного к восьми вратам и восьми окнам. А еще велела она сделать 12 маковок по углам семи крылец, что подводили к каждому входу. Таково было устройство семи врат и восьми окон: посреди четырех ворот установила она четыре столпа четыреугольных, соединенных между собою балками изогнутыми деревянными, цветом подобными радуге; и каждая дверь с двумя створками на петлях двух. Таково было устройство семи врат и восьми окон и трех врат святилища: сделали для трех врат [по крыльцу] с шестью ступенями в каждом, и для одних врат святилища [по двери] с двумя створками на двух петлях, и так же для двух [других] врат святилища. И для косяков святилища наверху сделали подвески из золота, и серебра, и фарфора, и тканей красных. А свод потолка дома изнутри облекли облачениями разноцветными многими: были шелка красного, были шелка белого, были шелка темного, подобного небесному. А снаружи кровлю святилища, чтобы не видно было травы [кровли], облекли облачениями красными, пылающими как огонь, так что говорили все взиравшие издалека: «Уж не горит ли Дабра Цахай? Что случилось?» А поверх этого красного облачения велела она приделать 380 зерцал, и от блеска тех зерцал заболевали многие из людей столицы болезнью сильной, называемой горячкой, ибо сияли они и сверкали, как сияние луны зимней[329]. А по краям этого облачения велела она приделать 600 крюков, чтобы удерживали они его от духовения восьми ветров, что дуют днем и ночью без отдыха.

А по четырем углам святилища велела она изобразить образа владычицы нашей Марии-богородицы и возлюбленного сына ее, господа нашего Иисуса Христа, от рождения его до дня смерти и от дня смерти до вознесения его на набеса в славе великой. А еще велела она изобразить [второе] пришествие господа нашего Иисуса Христа в славе великой с тьмою ангелов, дабы судить живых и мертвых судом праведным, беспристрастным и неложным. Царствию же его несть конца! А над этими иконами велела она изобразить образ отца и сына и святого духа, троичных лицами и единых божеством. А по внутренней поверхности стен велела она изобразить образы пророков и апостолов, праведников и мучеников, девственниц и монахов. А на внешней поверхности этих стен велела она изобразить образы тысяч ангелов и на сторонах — четырех евангелистов — Матфея и Марка, Луки и Иоанна, изъяенителя божества и свидетеля сокровенного, орла полетающего, провозвестника возвышенного. А еще изображения на четырех сторонах херувимов, подобных плектру[330], и изображения 72 учеников и 318 православных верою[331]. И не было такого, кто не был бы нарисован изо всех [святых], что [упоминаются] в книге Синаксарь[332]. А под этими изображениями велела она нарисовать знаки пришествия Зверя, то бишь Антихриста, и всю войну с ним вплоть до положения начертания на рабов божиих (ср. Откр. 13). Этот зверь подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть — как у льва; и дал ему дракон силу свою, и престол свой, и великую власть (Откр. 13, 2). И две маслины, как были они срублены до трех дней с половиною и как произросли, как прежде (ср. Откр. 11, 4-11). Все это велела изобразить царица Берхан Могаса, ибо она многомудра, как гласит Писание: «Многоразличная премудрость» (Ефес. 3, 10).

И сын ее, царь царей Адьям Сагад, когда увидел вое это, подивился, и возрадовался, и сказал: «Чудны дела твои, господи, подавшего мудрость матери моей, что превыше мудрости мудрых!» А внутри сего святилища велела она поместить алтарь, сиявший, как солнце, и блиставший, как жемчуг, приятный для взора, ибо весь покрыт он был золотом червонным. По четырем углам сего алтаря велела она установить четыре креста золотых, а посреди этих крестов велела она установить крест, что выше этих четырех крестов. А сделан тот алтарь был не из дерева, но сооружен из кости слоновой, а внутри украшен камнями-сапфирами. И после того как приготовила она этот алтарь, велела поместить [туда] табот владычицы нашей Марии-богородицы. А напротив сего алтаря было три окна, закрывающихся тремя ставнями и украшенных разноцветными [тканями], то бишь тканями красными и тканями голубыми, а меж этими двумя тканями была [ткань] фарфорово-белая, сияющая, и изображены на ней были дерево, и птицы, и корабль, и все звери пустыни, и были расшиты золотом червонным эти ткани. И открывались эти три окна во время молитвы и каждения, в начале и в середине псалмопения и во время литургии и причастия, как открывал Даниил три окна дома своего во время славословия и во время молитвы (ср. Дан. 6, 10)[333], дабы тем разумели мы три лица тройственные.

А по бокам врат восточных выстроила она две гробницы, одну для сына своего, а другую для себя, ибо помнила о смерти каждый день и слышала, что сказал Давид, отец ее: «Кто из людей жил и не видел смерти?» (Пс. 88, 49). А наверху той гробницы были икона образа в терновом венце господа нашего Иисуса Христа, и икона владычицы нашей Марии с сыном ее возлюбленным, и икона двух ангелов, Михаила и Гавриила. А над этой гробницею сделала она помост из дерева негниющего, то бишь навес, и устлала его сверху и снизу коврами прекрасными, то бишь бэсат[334]. А вокруг этого святилища возвела она три ступени, как Соломон установил столпы многие, подобно радуге. А на вершине кровли этого святилища велела она сделать шар[335] шириною в 3 локтя и такой же высоты, и украсила его мелатроном, то бишь шпилем медным, сделав его в 4 локтя над кровлею. Вокруг этого шара велела она сделать 24 креста медных в память о 24 священниках небесных (ср. Откр. 4, 4), а выше этих крестов велела она сделать четыре креста малых в память о четырех животных (ср. Откр. 4, 6), а надо всеми этими крестами велела она сделать большой крест, большой ширины и большой высоты. А вокруг этого большого креста велела она сделать семь крестов. А потом позолотила она весь шар.

Вот число утвари, что дали царица Ментевваб и царь Иясу таботу Квесквамскому этой [церкви] Дабра Цахай: одна красная мантия с клобуком, две синие с клобуком[336]... Все это дала церкви Дабра Цахай, выстроенной во имя владычицы нашей девы Марии-богородицы, царица наша Ментевваб, по имени царскому Берхан Могаса, а по благодати крещения называемая Валата Гиоргис, ибо взирает она на стяжание этого мира бренного как ни на что. Она говорит: «Милостыня лучше стяжания золота» (ср. Тов. 12, 8); и еще говорит она: «Мудрость лучше многих сокровищ», ибо знала она, что сказал господь наш: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным» (Лук. 16, 9). И светильник велела она сделать из красной меди, подобный халколивану раскаленному (Откр. 1, 15), как светильник, что видел Захария (Зах. 4, 2-3), чтобы светил он днем и ночью, с фитилем и маслом, пред иконою владычицы нашем Марии, породительницы жизни, нарисованной красками многоразличными. Эта икона сугубо прекрасна и лучше всех икон, что пришли из Иерусалима и Египта благодаря благим царям и что пребывают в Дабра Цемуна, Дабра Варк, Гефсимании, в Мартула Марьям, в Тадбаба Марьям. Была она окружена величием, и казалось, что заговорит, когда смотришь на нее.

И сказала царица Ментевваб живописцу сей иконы: «Не пиши одеяния ее красками, но сделай из шелка, расшитого золотом и серебром, цвета небесного», то бишь голубого, а на плечи рук и на шею велела она сделать [одеяние] из красной парчи, называемой сини[337], расшитой золотом вместе с воротником из золота червонного, и обручьями золотыми прекрасными, и застежками, что сделала она из золота. А икону сына ее возлюбленного велела она облачить в ту красную парчу, что упоминали мы прежде, а на шею приделала она цепочку из золота червонного по обычаю детей царских. И были изображены с нею два ангела милости, святой Михаил справа и святой Гавриил слева, держащие покровы светлые. А под нею была изображена царица Валата Гиоргис, как прибегает она к иконе [этой] спасительной и приводит сына своего, царя царей Иясу, под икону распятия господа нашего и спасителя Иисуса Христа, ему же слава. И это сделала она по многим канонам, со многим терпением, со многим молчанием и многою молитвою, со многим смирением и многою кротостью. Но да воздаст бог воздаяние за труды сей царицы вместе с сыном ее, царем царей! Аминь.

Глава 34. А еще дала царица Берхан Могаса этой церкви две ризы из [ткани] белой и сини, сшитых вместе, 36 покровов на алтарь, 59 ковров бэсат и 25 ковров бэет[338], расшитых иглою.

А здесь перечислим мы книги, что дала она: одно Восьми-книжие, три малые книги царств [и] Ездры, переплетенные вместе; [книгу] Исайи, малых пророков, Иеремии, Иезекииля, Даниила, три [книги] Ездры, Товита, Юдифи, Есфири, Маккавеев, переплетенные вместе; один Псалтирь, два Евангелия, одну [книгу] франкскую[339], четыре [толкования] на Новый завет, три «Веры отцов»[340], одну книгу Завета [Иисуса Христа][341], Дидаекалии[342], Синод[343], переплетенные вместе; книгу [Синаксарь] за месяц хедар[344], Златоуста, святого Кирилла [Александрийского][345], переплетенные вместе; одну [книгу] «Чудес Иисуса», три [книги] «Чудес Марии»[346], одну «Историю Марии»[347], 2 «Повествования Марии»[348], два Синаксаря за весь год, два погребальных требника, три служебника, один трактат Михаила лицевой[349], одно житие Георгия лицевое, три Дэгуа[350], один Мээраф Мавасзт[351], три сборника «образов»[352], одну книгу праздников[353], два часослова, одно «Деяния страстей»[354] из двух частей, два трактата Руфаила[355], одну [книгу] «Суд царей»[356], один «Ученик Антония»[357], одно Житие апостолов[358], одну книгу, [где] «Старец [духовный], Мар Исаак и Филоксен[359], одну книгу из 15 книг, начиная со «Славы царей»[360] и кончая Иаковом Нисибинским[361], одну книгу, [где] Исайя, Иеремия, Даниил, три книги Ездры [и] Иезекииль, одну книгу, [где] Енох, Юбилеев, Иов, Соломон, Сирах [и] книгу Маккавеев, одну книгу Севира Эшмунейского[362], одну книгу, [где] Енох, Иов, царств, Соломон, Сирах, Исайя, малые пророки, Иеремия, Даниил, одну книгу «Бахрей»[363], одну книгу, [где] 35 проповедей Симеона Столпника[364], Мара Исаака [и] «Книгу света», написанную Петром[365], одну «Широкую книгу», одну книгу царств и Соломона, одну Восьмикнижия, одну книгу святого Кирилла и Епифания[366], переплетенных вместе, одну книгу, что начинается с Иова и кончается Даниилом, один Апокалипсис лицевой, икону Елены, один «Образ в терновом венце», одну [икону богородицы] «с сыном своим возлюбленным», один образок железный, один «с сыном своим возлюбленным», «Арке»[367], один престол [работы] франкской, одну книгу, [где] мавасэт, зэммаре и маэраф[368], одно житие мученичества Варлаама, одну книгу Абу Шакира[369].

А затем собрала она 200 иереев изо всех монастырей по числу 200 митрополитов, которые собрались в Ефесе[370]. И когда увидели они красоту здания и постройки Дабра Цахай, что лучше и превыше построек Соломона, Зоровавеля и Ирода, сына Антипатра, а у собранных иереев мудрость и разумение Писания ветхого и нового и всего учения церкви, зависть взяла народ безумный. И из собранных иереев в Дабра Цахай отыскали они и нашли одного человека, называемого авва Фасиль, соблазнителя, злого деяниями и лживого речью, как Иуда, который продал учителя своего, и как Исав, который продал первородство свое из-за любви своей к пище. И тогда заключили завет и клятву эти завистники с тем завистником, чтобы затеять смуту: дескать, невежественны эти иереи. И поведали о них царице Ментевваб и царю Ияеу. И, услышав это, призвали они всех князей, и сановников суда и церквей, и иереев Дабра Цахай вместе с настоятелем их. И встретились у решетки царь и царица, а на Ашава были призванные. И сказала царица этому обвинителю: «Говори, что ты говорил мне». И сказал он иереям: «Не обучены вы учению церкви». И ответили они, говоря: «Так пусть испытают нас иереи ученые и наставники знающие». И сказала она дедж-азмачу Гераклиду и азажу Иову, государеву духовнику Завальду и цераг масаре Мамо: «Идите и испытайте их на Ашава». И испытали их, достойны ли они, и дали им ключевые буквы строк, чтобы составили они духовные стихи[371]. И тотчас составили они быстро стихи и прочитали стихи, как «отче наш». И еще испытывали священников и диаконов по литургии с утреней и часословом, с молитвами и литанией. И нашли их всех достойными сана своего и красноречивыми, как сказал апостол Петр: «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета» (I Петр, 3, 15).

И когда услышали, как вещают они о величии господа, то удивились, и поразились, и сказали: «Они напились сладкого вина» (Деян. 2, 13). И сказали им испытывавшие, которых упоминали мы прежде, и другие князья и сановники суда и церкви, говоря: «Они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь еще утро, но это есть предреченное — пророком Иоилем: излию от духа моего на всякую плоть» (ср. Деян. 2, 16-17). И тогда назвали иереев Дабра Цахай испытывавшие «перлами мудрости». А потом те сказали: «Но это не все учение наше, а знаем мы еще Писание с толкованием [и] различные виды дэгуа с зэммаре». И когда увидели эту тонкость понимания их и многую мудрость, удивились весьма и поразились сугубо царь и царица и сказали: «Не видывали мы и не слыхивали о подобные иереях ни среди бывших прежде, ни среди ныне живущих». Князья же и сановники возрадовались весьма. А эти иереи были много хвалимы хвалою заслуженной за ведение и разумение божие. А потом сказали они: «Пою господу, ибо он высоко превознесся» (Исх. 15, 1) и пропели псалом: «Да посрамится ненавидящий и да не найдет слова поношения, чтобы вымолвить на нас; сила наша и прибежище» [и далее весь псалом] до конца.

А потом испытывали этого обвинителя, называемого авва Фасиль, испытанием строгим те, кого прозвали «перлами мудрости», и сказали ему: «А ты учен, подобно нам, или нет?» И сказал авва Фасиль-обвинитель: «А на кого удивляться, что не учен я в Писании и многой мудрости, подобно вам? Ведь иереем Дабра Цахай сделал меня ваш настоятель!» И когда услышали это царица Ментевваб, и царь Иясу, и все князья, то удивились злобе деяний его и сказали единогласно: «Да будет он изгнан из церкви и отлучен от священства, ибо обвинил он ложно братьев своих пред царицею». И затем был он отлучен от собрания, как был отлучен Иуда от апостолов и как отлучен был Арий от отцов [никейских]. А те иереи, что прозваны были «перлами мудрости», были украшены и пожалованы» одеяниями драгоценными от настоятеля их до мельника и привратника. И была радость великая среди царя и царицы и среди этих иереев. И сказала им царица Ментевваб: «Раз закончилось это дело и раз пришлись вы мне по сердцу, то затем, чтобы моя радость о вас была совершенной, скажите мне, какова ваша вера?» И заговорили они единогласно, как 318 православных верою, и сказали: «Веруем во единого бога отца, вседержителя, и во сына его единородного, господа нашего Иисуса Христа, и в духа святого, утешителя. И из этих трех лиц вочеловечилось одно лицо, слово божие, и, воплотившись, было помазано, и сим помазанием стало сыном существенным». И за эту веру свою привели они свидетельства из святого Писания, ибо учены они, просвещены и умудрены в Писании, а именно: «Воцарил плоть Адама духом святым и сделал ее святой и животворной. Я — отец его, а он — сын мой». И еще: «Ты сын мой; я ныне родил тебя» (Пс. 2, 7). И: «Силою совершено помазание духа святого, и обновлено было рождение его плотское».

И когда услышала это со слов их царица Берхан Могаса, возрадовалась весьма и сказала: «Не постыжусь назвать вас братьями своими, ибо едины вы верою со мною; и пусть не зовут вас отныне рабами моими, но союзники вы мои!» И заключила она с ними клятву крепкую, что гласила: «Как расточились уды Ария силою господа, да расточатся уды наши, [если преступим мы клятву]!» И еще были закляты отлучением слова абуны Христодула, митрополита православного, и властью 12 апостолов. А затем дала она им место каждому для постройки домов по желанию сына своего, царя царей Адьям Са-гада. А горожанам дала она землю, называемую «землекопы», в обмен на то место, [что отдала она иереям][372]; а еще дала она им много золота. А этим иереям Дабра Цахай дала она много земель; сначала дала она землю прекрасную, называемую Баджана, что была прежде в руках галласов, искорененных царем царей Бакаффой в воздаяние за злодеяния их[373], и отдана она была родичам их, то бишь [воинам] Заве. А этим [воинам] Заве сказал царь: «Выбирайте себе землю, какую хотите изо всех земель моего царства, ибо та земля, что была в руках ваших, отдается нами иереям Дабра Цахай». И выбрали они себе землю прекрасную что зовется Дабр Ганта, ибо близка она к их стране Годжаму. И был провозглашен указ в один день; «Для иереев — Баджана, для Заве — Дабр Ганта». И говорили горожане: «Добре». А потом спустились в землю Баджана малака цахай[374] Езекия и баджеронд Зена Габриэль, и лике Георгий, чтобы быть свидетелями. И описали они всю землю Баджана и возвратились скоро через малое время.

А затем встретились у решетки царица и царь, и призвали они иереев с настоятелем их и дали каждому надел. И искоренили они оставшихся галласов, как искоренил Иисус [Навин][375] Сигона, царя Аморрейского, и Ога, царя Васанского, и всех царей Ханаанских, и дал земли их в наследие [Израилю]. Для [нужд] жертвоприношения дали царица и царь землю, называемую Гунтар. Для панихид по царям дали землю Гурамба. А еще дали они землю, называемую Челя, чтобы была она в воздаяние приносящим воду из далекой области для поливки сада в ограде Дабра Цахай, как гласит Писание: «Напояешь горы с высот твоих» (Пс. 103, 13), и чтобы поливали они сады вне ограды. Ибо ничто не отсутствовало [там] изо всех дерев Галаада и Васана. И по ту и по другую сторону этой обители Дабра Цахай — реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающие на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов (ср. Откр. 22, 2). А по четырем углам этого Дабра Цахай были воды многие, напояющие его, как напояют рай четыре реки, то бишь Тихон, Фисон, Тигр и Евфрат. И дали иереям воду салихон[376], что в переводе — «апостол», дабы строили они дома и насаждали растения вокруг каждого. А потом насадили они виноград, и засевали поля, и собирали урожай хлеба; и благословил их бог и умножил сугубо. И виноградник их был как виноградник земли Серек (Исайя б, 2), а вокруг выстроили они ограду великую из кирпичей с известкою и построили крепость посредине из девяти башен великих. Из них одну башню сделали они кладовою (IV Книга царств 20, 13), то бишь ризницею[377]; а вторую башню — просфорною, в двух башнях, восточной и западной, повесили внутри два колокола. А в остальных башнях жили монахи сокровенные[378], что молились днем и ночью, ибо приняли они слова господа своего, гласящие: «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись отцу твоему, который втайне; и отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Матф. 6, 6). А еще выстроили они две стены глинобитные позади той [стены] крепости великой. И меж этими двумя стенами жили многие монахи, которые молились за царей и князей. За царя — ибо все в нем, а за князей — ибо он посылает их судить тех, кто творит зло, и хвалить тех, кто творит добро, ибо на то воля божия. А для воды, потребной для совершения жертвоприношения, устроили они, приготовили и воздвигли ограду, затворяемую дверью, и никто не мог войти туда, кроме двух стражей. А еще дали они землю иереям, что держали сами в руках своих на потребу дома царского [землю], называемую Эбнат Таресамба.

А в земле Баласа жили полки, называемые майя[379], и не давали они ни утомленному отдохнуть, ни сильному пройти [через свою землю]. И это не единственное их злодеяние, но прежде убили они царя царей Александра и преступили слово Писания, гласящее: «Не убивай и не поднимай руку на помазанника господня» (ср. Исх. 20, 13; I Книга царств 26, 9). И еще сказано: «Не прикасайтесь к помазанным моим» (Пс. 104, 15). И все это беззаконие их терпел господь от [времени] царя Александра до [времени] царя царей Иясу и царицы Ментев-ваб и ждал, что обратятся они, да отказались они обратиться[380]. И ропот людской дошел до господа и был услышан царем царей Адьям Сагадом и царицей Ментевваб. И когда услышали они о злодействах их, собрали они всех майя указом и вопросили их, говоря: «Зачем поступаете так?» И не нашли они что ответить, ибо они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия. Они знают праведный суд божий, что делающие такие дела достойны смерти (ср. Рим. 1, 29-32). И присудили их к смерти князья и сановники суда, но царь и царица, ибо милосердны они, долготерпеливы и мягкосердечны, присудили, говоря: «Смертью они да не умрут, но пусть уходят из области своей Баласа и присоединяются к родичам своим, майя б Вудо». А затем вышли все майя по указу с женами своими и детьми и отдали землю Баласа иереям Дабра Цахай. И радовались те и пели гимны. А эти люди майя [тоже] радовались, ибо спаслись от смерти, к которой были приговорены, и дали им землю Вудо.

А еще дали царь Иясу и царица Ментевваб на потребу святилища Дабра Цахай из областей Тигрэ [область], называемую Дамбала, что платит ежегодную подать в 20 динаров золотых. Кабы описать нам все здание и постройку Дабра Цахай страница за страницей, но оставим мы [это], ибо кратки дни наши.

В [год] этого евангелиста вошел в Гондар рас Вададже из Амхары, а дедж-азмач Айо из Бегамедра в месяце тэкэмте, и приветствовали они царя и царицу у решетки покоев. И дал дедж-азмач Айо двух коней царю Иясу, а царице Ментевваб двух мулов. И простились они со всеми князьями и возвратились по домам. 4 тэкэмта[381] умер дедж-азмач Сэлтане от чародейства. 10 хедара[382] дал царь Иясу расу Вададже одного коня и одного мула из тех, что дал ему дедж-азмач Айо. И, услышав об этом, возмутился дедж-азмач Айо и опечалился сугубо, ибо были они врагами. 17 тахсаса[383], в пятницу, во время сна исчез дедж-азмач Айо из Гондара, в тот же день прибыл в Фарца и ночевал там. А наутро поднялся из Фарца и ночевал в Чачахо. В этот день встретились царь Иясу и царица Ментевваб у решетки покоев, и призвали всех князей, и сказали им: «Что лучше здесь сделать? Дайте совет» И сказали все князья: «Пусть дадут должность дедж-азмача Айо какому-нибудь могучему, искушенному в битве и привычному к войне». И, услышав это, назначил царь царей Адьям Сагад гра-азмача Гета дедж-азмачем Бегамедра, ибо верен он царству и исполнен всяческой преданности. И вечером того же дня вышел из Гондара дедж-азмач Гета, следуя быстро [за Айо] без обоза, и ночевал в Гораба. А в день первой субботы поднялся обоз с расом Вададже, и встретились дедж-азмач Гета и рас Вададже: в Энфразе. После Энфраза ночевали они в Карода, а после Карода ночевали в земле Цагура, называемой «мать и дитя». А оттуда поднялись и ночевали в Машаламья, и было их войско многочисленно, как многочисленно войско царя. И в этот день услышал дедж-азмач Айо, что пришли дедж-азмач Гета и рас Вададже воевать его. Этот же дедж-азмач Айо вышел с перевала Чачахо воевать с ними. Он прибыл так, что не слыхали они, и пустился в набег туда, где был рас Вададже, — у подножия Зурамба в доме азажа Феодосия.

А в это время великий воевода дедж-азмач Гета был посреди реки и мыл ноги. И когда увидел дедж-азмач Гета, что пустился в набег дедж-азмач Айо, не перестал он мыть ноги, ибо не было страха в помышлении его и тверд был он духом. В это время пошло войско дедж-азмача Гета к дедж-азмачу Айо, чтобы сразиться с ним. И, увидев эту твердость духа дедж-азмача Гета, спросил дедж-азмач Айо и сказал: «Кто сей гордый, что вышел из стана и, видя великую битву, не перестал мыть ноги? Кто сей, что не берет щита? Кто сей, что взирает на врагов как на друзей? Кто сей, что презирает могучих бойцов, [стоящих] перед ним, и взирает на них очами своими как ни на что?»[384]. И сказал дедж-азмачу Айо один из бывших с ним: «Это дедж-азмач Гета, что подчинен самому царю и выбран по слову царя царей Иясу и царицы Ментевваб изо всех князей других». И, услышав это, поворотил дедж-азмач Айо свое войско и бойцов, говоря: «Негоже сражаться с братом царя и царицы», и провел тот день без сражения.

А наутро бежал дедж-азмач Айо из Машаламья и ночевал в Чачахо. А после Чачахо ночевал он в Гарагара, а после Гарагара ночевал он в Дэбко, а после Дэбко перешел он реку Такказе и прибыл в землю Ласта. И охватил страх и трепет войско Айо и князей Ласты, и расточились все пребывавшие с ним, ибо крепка сила мышцы дедж-азмача Гета паче скалы. И поднялись великий воевода дедж-азмач Гета и рас Вададже и преследовали быстро дедж-азмача Айо. И достигла весть о том, как встретились в битве дедж-азмач Гета и дедж-азмач Айо, до царя и царицы, и был провозглашен указ: «Все вы, князья и войско, и все вы, чада воинские и воины государевы многочисленные, следуйте за главою князей Вальда Леулем, военачальником и советником царя Адьям Сагада и брата царицы Берхан Могаса!» В тот же день вышел приказ от царя и царицы к дедж-азмачу Адару в Годжаме, гласивший: «Возьми всех людей Годжама и войско твое, поднимайся быстро и иди в Бегамедр воевать Айо». И сказал дедж-азмач Адару: «Добре». И поднялся быстро держ-азмач Адару со всеми людьми Годжама и перешел реку Абай у Гамад Бар. 3 тэра[385], в день воскресный, поднялся рас Вальда Леуль из Гондара по приказу царя, взяв многие полки, и пошел в Бегамедр. И прибыл он в Дэбко с ночевками по дороге, и сжег дом дедж-азмача Айо, и вел войну до пределов Ласты, и убил многих. Но были убиты копьями дружинники раса Вальда Леуля по именам: Тэбит, Бальда Магура, Мамо, Манассия и Фасиль, брат вейзаро Асакакшень. И, свершив это, возвратился рас Вальда Леуль в Гондар, а дедж-азмач Адару возвратился в Годжам, а дедж-азмач Гета устроил стан в Гарагара.

На 10-й год царствования царя царей Адьям Сагада, в пятницу 11 тэра[386], в праздник крещения, поднялись царь Мясу и царица Ментевваб на вершину башни, то бишь Энкуляль гемб[387], и взирали на многочисленное войско, которое шло от Каха, следуя за таботом Иисуса[388], и, взирая, дивились многочисленности войска. И в это время задумал царь Иясу в сердце своем пойти на охоту и спросил у матери своей, царицы Ментевваб, говоря: «Отпусти меня пойти на охоту». И отказала она, и с великим трудом упросил он ее. 24 якатита[389], во вторник, пошел царь на охоту и возвратился, убив двух слонов и одного бегемота. И, видя подвиг его, дивились князья и поражались. И поднялся царь царей Иясу в этом месяце, и пошел по дороге на Баласа, и прибыл к Такказе — И послал он к ваг-шуму Феодору[390] из Ласты, говоря: «Пришли мне подать мою, а не то приду я воевать тебя». Этот же ваг-шум прислал много коров как подать царю, и возвратился тот в радости.

А в месяце генботе пошел царь Иясу в поход на шанкалла. Мать же его, царица Валата Гиоргис, отговаривала его, говоря: «Не ходи, сын мой, в этот поход». И по многой скорби ее возвратился он ее ради, [хотя] дошел [уже] до Алафа. 29 генбота[391] умер дедж-азмач Адару в Годжаме, а 23 сане[392] встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Ментевваб и утвердили должность его за расом Вальда Леулем, а за бэлятен-гета Гераклидом — [должность] паши Чоле годжамского. А 9 хамле[393] встретились в покоях царь царей Иясу и царица в четверг и назначили раса Вададже в Бегамедр, Акиласа — в Амхару, Лантебейо — в Амбасаль, Целата Кэсоса Мамо — кень-азмачем, баджеронда Иясу — гра-азмачем, Гета — дедж-азма-чем Самена, Евсевия — баджерондом тронного зала, шалека Емане — баджерондом казны, лигабу Леуля Каля — баджерондом Йебаба. А 17 хамле назначили царь и царица пашу Такла Хайманота из Данказского замка азажем Каха. А 18-го умер баламбарас Начо и был погребен в Каха [в церкви] Иисуса. И перезимовали царь и царица в здравии.

На 11-й год царствования царя нашего Иясу начался маскарам в пятницу, год Матфея. И 14 тахсаса[394] умер цераг масаре Езекия и был погребен в Квескваме. 23 якатита[395], во вторник, вышел царь из Гондара на охоту и убил слона и носорога в стране Казамаказо, а 3-го [дня] месяца магабита[396] вошел в Гондар. 21 миязия[397], в понедельник, вышел царь Иясу из столицы своей Гондара, так что не знали люди 7 дней, куда он пошел, и ночевал в Чельга, а из Чельга — в Вальдеббу, а после Вальдеббы ночевал в стране Анэсте, а оттуда — в Гандава, а из Гандава — в Шенфа. А оттуда поднялся и убил жирафа, [сидя] на коне Сальда, и ночевал в Гедара, ибо сей царь Иясу мужествен сердцем и не боится смерти, и никто не сравнится с ним по силе и крепости ни среди царей Иудеи, ни среди царей Эфиопии. Когда садился он на коня, то подобен был ангелу божию, а не человеку.

И вот начал он поход на балау, какого не делали отцы его, цари, от времени государя Сисинния[398] и доныне. И поднялся он из Гедары и ночевал в Хамре, а после Хамра — в Бурка Камалаку, а после Бурка прибыл в Дабайна на рассвете и отправил воинов в набег. И убил царь троих, и полонил много мужей и жен, верблюдов и вьючных животных, коров и овец, и посадил детей балау и женщин балау на верблюдов и вьючных животных по трое. И тогда убили [врагов] рас Вздадже и паша Мамо, азаж Люле и азаж Галасий. А еще убили [врагов] щитоносцы раса Вальда Леуля и дружинники его. Но из войска царского погибли в этот день от рук балау такие: Агало Бифту и его брат Койо, дети абето Боро, родом из Абора. И повернул царь назад, взяв полон, 5 миязия[399], в четверг. А потом сначала пришел царь, оставив весь полон с расом Вальда Леулем, и вошел в Гондар 13-го дня, в пятницу. А 16-го дня, в понедельник, пришел рас Вальда Леуль со всем войском царским, взяв всю добычу — 20 000 коров и 300 верблюдов, — и вошел в Гондар с князьями и войском. 17 генбота[400] встречали его все люди столицы с плясками, а иереи с гимнами, и заполнил он Макабабию добытыми верблюдами и вьючными животными. А вечером велел он их отогнать в Каха и отдал их аза-жу Такла Хайманоту, чтобы стерег тот ночью этих верблюдов и вьючных животных, дабы не съели их гиены[401]. И тот провел ночь, сторожа их в лугах Каха со всеми людьми Каха. А женщин балау и детей балау возвратил царь в страну их, пожаловав одеяния и дав провизии и проводников, чтобы те отвели их. А 8 сане[402], во вторник, помрачилось солнце от полудня до 9-го часа.

Глава 35. В 7234 году [от сотворения] мира, на 12-й год царствования царя нашего Иясу, начался маскарам в день первой субботы, лунная эпакта 23, труб 7, тентейон 4, [год] евангелиста Марка. 7 якатита[403] пошел царь к балау, располагаясь на стоянках своих прежних, и прибыл в Асиб. Но балау Асиба не показали лица, а бежали далеко, и погибло у них много людей. И тогда убили [врагов] дедж-азмач Гета и баджеронд Евсевий, каждый по одному. И, возвращаясь, убил царь четырех буйволов в стране, называемой Галагу, и вошел в Гондар 7 магабита[404], во вторник. И снова пошел он на балау 2 генбота[405] и возвратился 15-го. И убили дедж-азмач Гета одного слона, паша Мамо одного слона и одного буйвола, баджеронд Евсевий одного слона. А проводником во всем этом походе на балау был Габра Иясуе. 18 генбота умер азаж Димитрий, [настоятель церкви] святого Руфаила. А 1 сане[406] упокоился ака-бэ-саат Вальда Хайманот и был погребен в церкви отца нашего Такла Хайманота. 21 сане, во вторник, умер азаж Леула Каль из Йебаба. 28 хамле[407] встретились у решетки царь Иясу и царица Ментевваб и назначили в четверг азажа Иова акабэ-саатом, раса Тасфа Иясуса — дедж-азмачем Годжама, абето Цахая Леда — кень-азмачем, дедж-азмача Айо — гра-азмачем, абето Бакаффу — азажем Йебаба, а остальных наместников утвердили в должностях их. 29 нехасе[408], в воскресенье, назначили царь и царица во внутренних покоях[409] дедж-азмача Чоле фитаурари, а жан-церара Лантебейо — дедж-азмачем с [должностью] жан-церара.

Глава 36. В 7235 году [от сотворения] мира начался маскарам в воскресенье, год Луки, лунная эпакта 4, труб 26, тентейон 5. То был 13-й год царствования царя нашего Иясу с тех пор, как воцарился он. 14 хедара[410] умер гра-азмач Иясу и был погребен в Дабра Цахай. 10 тэра[411], в среду, встретились в покоях царь Иясу и царица Ментевваб и принимали подать из рук бабау. 6 якатита[412], во вторник, пошел на балау, то бишь [в] Галабат, царь царей Адьям Сагад с войском своим. И прибыл он туда, глядя на ямы многочисленные. И тогда был там в Сеннаре баджеронд по имени Наяль. Он бежал быстро, и погибло много людей; всадники царские упали в болото. Царь же выскочил и убил одного балау. А асалафи Эшете пропал с ночевки. А наутро пришел он, убив одного жирафа, и радовались тому родичи его. 21 якатита, во вторник, упокоился государев духовник Завальд и был погребен в церкви отца нашего Такла Хайманота. 2 мегабита[413], в день первой [субботы], вошел царь в Гондар, убив многих и с полоном без числа, с князьями и войском в мире.

8 миязия[414] была пасха. 25 миязия пошел царь по дороге на Баджен к балау, то бишь балау Дабайна, сыну Хамида. Этот же балау испугался и задрожал весьма, когда пришел на него царь внезапно с силою грозною, и лослал, говоря: «Помилуй меня; отныне буду я служить тебе и присылать подать мою. Возвращайся, господин мой, ибо гроза войны твоей устрашает меня». Царь же возвратился, заключив с ним союз. А возвращаясь, убил царь по дороге одного носорога. И тогда убил носорога и одного буйвола щитоносец царский по имени Бульбуля, а паша Мамо убил двух носорогов. И вошел царь в Гондар в здравии. 29 генбота[415], во вторник, упокоился дедж-азмач Гераклид в Карода и был погребен в церкви святого Иоанна.

16 хамле[416] встретились у решетки покоев царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса и назначили пашу Мамо в Бегамедр, а раса Вададже — в Годжам, а дедж-азмача Гета — тэкакэн бэлятен-гета, а шалека Ано — пашой, а Чоле — гра-азмачем, а Адара Крестоса — фитаурари, а авву Айенте — государевым духовником, а Сурахе Крестоса — дедж-азмачем Самена, а Абулидеса — дедж-азмачем Амхары, а остальных князей и сановников утвердили в должностях их.

Глава 37. В 7236 году [от сотворения] мира начался маска-рам во вторник, [год] евангелиста Иоанна, лунная эпакта 15, труб 15, тентейон 7, на 14-м году царствования царя царей Адьям Сагада. 12 тахсаса[417] умер рас Тасфа Иясус и был погребен в церкви отца нашего Евстафия. 29 тахсаса поссорился рас Вададже с людьми Годжама, то бишь пашою Хабт Бавасаном и Энко Хаварьятом и многими другими вельможами и со всеми, малыми и великими. И сказали они ему: «Поди от нас, ибо не согласен ты с нами». Причина же ссоры раса Вададже и людей Годжама была то ли из-за большой сварливости, то ли из-за веры — бог весть. А после вышел рас Вададже из дома наместничества своего, и взошел на высокую амбу в Энабэсе, называемую Маркоревос, и послал в свою страну, Амхару, за помощью. И пришли к нему витязи — дружинники и родичи его — и начали сражаться. И одержал рас Вададже великую победу в 8 дней, и уничтожил людей Годжама, и погубил монахов многих, что пришли отлучать его из-за веры. Вельможи же годжамские — паша Хабт Бавасан и Энко Хаварьят — спаслись на конях и ушли в пустыню. И, совершив это, ушел рас Вададже и вошел в свою страну Амхару. И послал царь Чоле в Годжам, чтобы собрал тот и привел все полки годжамские.

Глава. 3 магабита[418], во вторник, поднялся царь Иясу из столицы своей Гондара и пошел в поход на балау по чину царскому со всеми князьями и войском и со многими полками, так что потрясалась земля от грозы царства его. И повелел царь царей Иясу дедж-азмачу Гета остаться и пребывать в Гондаре, охраняя город со всеми полками своими, то бишь Бурса, Ча-фанта, Касар, со щитоносцами и со всеми своими дружинниками. А матерь его, царица Берхан Могаса, пребывала в доме царства, охраняя столицу и [все] четыре угла мира со всеми дружинниками своими многочисленными, то бишь чадами воинскими и чадами знатных женщин, и не было такого, кто не служил бы ей. И приняла строгий канон [поста] сия царица Ментевваб по обычаю пустынников, пока не вернется сын ее, царь царей Иясу. А эти чада воинские охраняли дворец со многими ружьями и многими щитами и копьями. И была тишина в Гондаре и в стране.

И когда шел царь Иясу в этот поход, следовал за ним рас Вальда Леуль, а за расом Вальда Леулем следовали князья по степеням своим и чинам. И в таком порядке прибыл царь переходами в область Сеннар и приказал жечь дома балау и убивать всех, кого найдут, и захватывать верблюдов и коров. И так шел царь переходами 11 дней, сражаясь. И была великая победа, и не было не убившего [врага] из войска царского. А из князей убили такие: дедж-азмач Мамо, паша Евсевий, лигаба Асахель, дедж-азмач Айо, дедж-азмач Чоле, Илия, Гора Дане, Адго Айчеу, азаж Галасий. И дружинники раса Вальда Леуля убили многих. Вся эта победа была в страстную неделю. Джави же, меча и Басо пошли в далекую область балау, и возвратились все, убив многих. А 29 магабита[419] была пасха с воплощением. И устроил царь дневку, а князья и войско дневали по палаткам своим в радости и разговлялись, зарезая коров.

Глава. 30 магабита, в понедельник, то бишь светлый понедельник, спозаранку выступил царь по чину с [конницей] Вафа, щитоносцами и [воинами] Тигрэ, а князьям и войску сказал: «Не выходите со мною и пребывайте здесь». И пошел на балау, и нашел он там стан балау, что собрались из тех, которые бежали и спаслись. И увидел царь балау, готовых к битве, облаченных в облачение воинское, то бишь лебд[420], изострив мечи. И тогда убили балау одного галласа, по имени Сабаро; и тогда же погиб дедж-азмач Абулидес из Бегамедра. И там был дедж-азмач царя Сеннара по имени Амис. И когда увидел царь нападение балау, возвратился он вспять на коне и прибыл туда, где были князья, и сказал им: «Вставайте и готовьтесь к битве: вот пришли на нас балау без счета!» И встали все и приготовились к битве. Царь же пошел по чину царскому с короною впереди и с образом в терновом венце и крестом Иисусовым позади. Многочисленные барабаны без счета били, было множество всадников. Не было ничего подобного строю битвы в этот день! И с подобным величием встретился царь царей Иясу с балау, и погибли многие из балау. Но была победа балау, и бежало войско царское. Царь же Иясу укрепился в сражении и стоял твердо, ибо не страшилось сердце «го смерти. И стояли с ним твердые князья и дружинники его. И с трудом подвели князья царю, коня, называемого Кальби[421], и воссел он на него. И в это время повернул царь и пошел, убивая балау каждый день по дороге ружьями и копьями. Рас Вальда Леуль пошел по другой дороге, также убивая балау ружьями, и с ним были князья: дедж-азмач Мамо и кень-азмач Цахая Леда.

Начался миязия во вторник. И бежали все, бросив снаряжение воинское, а еще крест Иисусов и образ в терновом венце остались в стране балау, и погибли все, кто нес иконы. И встретился царь с расом Вальда Леулем после разделения на 5-й день. Этот рас Вальда Леуль шел другою дорогой. А с царем пришли такие князья: дедж-азмач Варання, дедж-азмач Айо, дедж-азмач Беньям, дедж-азмач Мамо, дедж-азмач Чоле, азаж Клавдий из Алафа, баламбарас Вальда Гиоргис из Ала-фа, баджеронд Вальда Гиоргис, бэлятен-гета Ефрем, азаж Люле, баламбарас Зена Габриэль, азаж Бакаффа, баджеронд Емане, паша Евеевий, лигаба Асахель, шалека Энда Лебу, ша-лека Родас[422], шалека Мамойе, шалека Хабаль, шалека Дан-фа, шалека Амха и многие другие князья и воины, которые пришли с царем, спасшись от смерти от голода и жажды и от пленения от рук балау. А перед этим послал царь в Гондар баламваля[423] Хайла Микаэля и Габра Иясуса-проводника, чтобы рассказали они все, что случилось в Сеннаре. И вошли они [в Гондар] 10 миязия[424]. А еще вошли [в Гондар] дедж-азмач Чоле и бэлятен-гета Вальда Селлаее 13 миязия. Царь же Иясу вошел вечером того же дня с расом Вальда Леулем и другими князьями. Матерь же его, царица Берхан Могаса, пребывала до того в посте с матерью своей, вейзаро Энкойе, неделю страстную, молясь о сыне своем и плача горькими слезами. И в день пасхальный не ела она пищи скоромной, вот бог и вернул ей сына ее, царя царей Адьям Сагада, и брата ее, раса Вальда Леуля, в здравии.

А то в обычае — победа и поражение. Прежде гнал Грань государя Лебна Денгеля из Шоа до Амхары, из Амхары до Дамбии, из Дамбии до Дамота. Так же и сын его, государь Мина, потерпел поражение от Зэмур-паши в Дахано, что близ Массауа. И в царствование государя Иясу (I) была победа галлаеам в [области] гудру, и погибли [воины] Бурса и Чафанта; и в Дубани погибло много людей. И в царствование государя Бакаффы погибли люди Ласты[425], ибо гласит Писание: «День тебе, а день — другому». Все это было в год Иоанна. А 19 нехасе[426] умер лике Георгий и был погребен в своей стране Арбамба. Царь же и царица назначили дедж-азмача Мамо в Самен.

Глава 38. В 7237 году [от сотворения] мира начался месяц маскарам в среду, [год] евангелиста Матфея, на 15-й год царствования царя царей Иясу. 12 тэкэмта[427], во вторник, прислал Сагид Мамо крест Иисусов и образ в терновом венце, что были оставлены в прошлом году в Сеннаре. И встречали их царь и царица, князья и войско, иереи и диаконы, мужи и жены с честью и славой, с гимнами и песнопениями и внесли на прежнее место. И в этом месяце встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Ментевваб и назначили азажа Такла Хай-манота лика мацаном справа[428], Вальда Габриэля, сына лике Георгия, — таресамба азажем, а азажа Бахрея — азажем справа[429]. 6 хедара[430], в пятницу, вышел царь облобызать [церковь][431] Дабра Цахай, что возведена во имя Квесквама, почтить ее и прибегнуть к ней. И в это время шел он один по дороге на Косоге, и не следовали за ним ни родичи его, ни войско, ни князья, кроме щитоносцев и [воинов] Тигрэ. И встретился он дорогою с аввой Иоанном, митрополитом, которого привел авва Феодор, наставник Целало, что прежде отправился в Египет по повелению царя и царицы. Царь же Иясу проводил митрополита до Аксума, и почтили табот Сионский[432] царь и митрополит 21 хедара, в день [храмового] праздника его. И причастился царь св. тайн из рук митрополита аввы Иоанна. А затем обошел царь области Тигрэ от Бизана до Цагаде. Сэхуль Микаэль оставался и не сопровождал царя.

А затем пришел царь, взяв митрополита, по дороге на Цагаде, и прибыл в Каха 19 тэра[433], и ночевал в верхнем доме. [Предводитель] же балау со своими верблюдами и снаряжением ночевал в башне Манкит[434]. И встретил его азаж Такла Хайманот в Каха и устроил ночевать с радостью по приказу царя. А наутро 20 тэра вошел царь царей Адьям Сагад в дом свой в радости. А 22 тэра, в четверг, в праздник аввы Антония, вошел [в Гондар] абуна Иоанн, митрополит. И встретили его все люди города с кликами и пением по дороге на Кайла Меда.

22 сане[435] умер лике Мамо из Дабра Берхана, а имя его христианское — Пахомий. 24 нехасе[436] встретились в покоях царь Иясу и царица Ментевваб и назначили дедж-азмача Варання в Самен, а Чоле — в Дамот, а Вальда Абиба — в Годжам, а раса Вададже — в Амхару, а дедж-азмача Айо — в Бегамедр, а дедж-азмача Мамо — баламбарасом, кень-азмача Цахая Леда — кантибой, а Адара Иоханнеса-фитаурари, а авву Феодора — цехафе-тээзазом с [должностью] настоятеля [церкви] Ноева ковчега. 29 нехасе[437] назначили царь и царица аза-жа Такла Хайманота из Каха таресамба азажем, а кень-азмача Мамо — азажем Каха.

Напишем историю абуны Иоанна-митрополита. На 14-м году царствования своего советовался царь царей Адьям Сагад с родительницей своей Берхан Могаса добросоветной, всегда старавшейся и труждавшейея привести митрополита, и с князьями и сановниками о приглашении митрополита. И решили все единодушно и благословили царя Иясу, ибо были они в печали со времени смерти абуны Христодула и была страна Эфиопская без митрополита. И собрал он со всех областей царства своего 450 унций золота, и повелели царь и царица наставнику Феодору из Дабра Целало, который был тогда настоятелем монастыря отца нашего Евстафия, и авве Лукиану из Азазо, и египтянину Георгию, и трем мусульманам, то бишь Эмед-Али, Абдалле и Абд-Алькадеру, идти в страну Египетскую и привести им митрополита и дали им золота. И вышли они из столицы царской 6-го [дня] месяца магабита[438] в год Матфея, с тех пор как умер абуна Христодул-митрополит на 6-й год и 6-й месяц. И пошли они дорогою, и прибыли в область Амасен 4 генбота[439], и зимовали там, ибо не хотели мусульмане спускаться в Массауа. А в месяце маскараме спустились наставник Феодор и авва Лукиан в Массауа, ибо страшились они повеления царского, а мусульмане остались в Амасене. А в месяце тэкэмте спустились в Массауа [и] мусульмане. И встретились с ними и поссорились с аввой Феодором из-за спуска прежнего в область Массауа. Из-за той бывшей ссоры повелели царь Иясу и царица Ментевваб Сэхулю Микаэлю, и дедж-азмачу Василию, и бахр-нагашу[440] Соломону воевать Массауа. И когда услышали об этом наиб[441], диявол во плоти, и люди Массауа злые, схватили они пятерых посланцев царя, и заточили их, и запугивали многими ужасами: что усекут их мечом, что поднимут на копья. И жили они так 6 месяцев. А потом выпустили их из заточения и отдали половину имущества их, а половину имущества, что царь Иясу послал для получения митрополита, оставили себе.

А отпустили их так потому, что послал царь Иясу грамоту повеления своего к людям Массауа, говоря: «Прощаю вас, а вы отпустите посланцев моих идти, куда они посланы». И 12 магабита[442] взошли они на корабль. И плыли они средь пучины днем и ночью один месяц и семь дней, и прибыли в Джидду 18 миязия[443], и пребывали в печали, ибо уплыли [уже] и ушли корабли страны Египетской. И спустя немного времени оставил Лукиан христианство и перешел в веру мусульманскую из-за ссоры, что была меж ним и меж Эмед-Али, и стал он много обвинять наставника Феодора и мусульман пред царем Джидды. Но победили они силою господа бога царя Иясу и царицы Ментевваб. А потом поссорились они с Абделькадером, ибо тот растратил имущество царское. И сказали они об этом деле шерифу, царю Джидды, и тот шериф присудил, чтобы вернул Абделькадер им то имущество царское, что растратил. Абделькадер отказался, и потому заточил шериф Абделькадера и посадил в темницу на один год и шесть месяцев. Эти же посланцы царя и царицы, авва Феодор, Абдалла и Эмед-Али, нашли корабль и отправились в Египет, пробыв в Джидде десять месяцев. И когда плыли они посреди моря, умер Абдалла, а на седьмой день умер Эмед-Али в Суэце, что на краю моря Эритрейского; и были они в пути морском три месяца и семь дней.

А 1 хамле[444] прибыли они в страну Египетскую, и встретились с патриархом, аввой Иоанном Александрийским, и отдали ему грамоту повеления царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса и золото, что послали они ему. И когда прочел грамоту послания царя и царицы, благословил патриарх их и войско их и пребывал три месяца, молясь господу, дабы открыл он ему человека, достойного сана митрополичьего. И открыл ему бог, и нашел он сего святого авву Иоанна из пустыни Скитской, и понудил он его прийти с великим трудом.

Глава 38. В 7237 году [от сотворения] мира начался маска-рам во вторник, год Иоанна. 22 маскарама[445] собрал патриарх митрополитов, архиереев, иереев и диаконов и рукоположил сего авву Иоанна митрополитом страны Эфиопской против его желания[446] и отдал его наставнику Феодору. Тот же вышел из страны Египетской, взяв митрополита, 1 тэкэмта[447] и прибыл в Джидду в месяце тахеасе. И отправился он из Джидды в месяце магабите, и взял Абделькадера со связанными руками, и прибыл в Массауа 12 миязия[448]. И отправили известие о прибытии абуны Иоанна-митрополита и наставника Феодора царю царей Адьям Сагаду, и царице Берхан Могаса, и расу Вальда Леулю. И была радость в доме царя и царицы и в столице. И пребывали они в Массауа пять месяцев, ибо схватил их наиб и поместил на остров Массауа, чтобы не пришли они в столицу царскую. И не найти им было того, кто вывел бы их из страны Массауа и избавил бы от рук наиба. А спустя пять месяцев пришли наставник Евстафий и наставник Габра Марьям из Дабра Бизана в Массауа навестить абуну Иоанна-митрополита и наставника Феодора. И когда увидели, что пребывают они в бедствии великом, опечалились сугубо. И сказал им наставник Феодор: «Не поможет мне эта печаль. Вот если бы послушались вы меня и сделали для меня одно дело!» И сказали ему эти наставники: «Скажи нам, что на сердце у тебя, и исполним мы желание твое». И сказал им наставник Феодор: «Вы видите, что митрополит в болести великой; умрет он в стране Массауа. Ныне же выведите его ночью и отведите в страну вашу». И понравилась им эта речь, и вывели они его ночью с мирром и одеяниями сана его и с книгою, по которой он освящает таботы и рукополагает священников и иереев. И было то по силе божией, и пребывал он в Дабра Бизане два месяца. Наставник же Феодор остался в Массауа, ибо сковал наиб ему ноги и заточил в темницу на два месяца за то, что вывел он ночью митрополита и отправил его в Дабра Бизан. И много раз помышлял убить его, но спас его бог от рук его. А спустя два месяца заключили мир с пашой и наибом[449] за 60 [унций] золота. И вышел он из страны Массауа по дороге на Дегса. А митрополит вышел из страны Бизана по дороге на Амасен и жил недолгое время в Амасене. 5 хедара[450] встретились абуна Иоанн-митрополит и наставник Феодор в стране Сараве, и плакали о бедствиях своих прошлых, и радовались о встрече своей в здравии. И там приняли их Атанбаса приемом прекрасным. А оттуда приняли их Эмхаба Аб приемом прекрасным и проводили до Адьяб. 18 хедара встретились они с царем в Сирэ.

Глава 39. В 7238 году [от сотворения] мира начался маскарам в четверг, год Марка, лунная эпакта 7, труб 23, тентейон 2[451]. На 17-м году царствования царя нашего от воцарения его прислал князь балау к царю царей Адьям Сагаду трех дружинников своих с дарами, подобающими царству, прося и говоря: «Смилуйся и помилуй меня, господин мой царь! Тебе поклоняются все цари земли, и служат тебе все народы, и содрогаются все пределы земли, заслышав слух о тебе, ибо ты — господин, а я — раб и сын рабыни твоей[452], ибо ты могуч, а я слаб, ибо ты лев, а я корова, ибо ты леопард, а я телка, ибо ты огонь, а я трава. Я не переставал [давать] подать твою, что приносили отцы мои твоим отцам, и тем служил тебе, а ты пришел в страну мою четыре года [тому назад], и убил всех мужей сильных, и угнал в полон слабых, мужчин и женщин, с чадами их и младенцами, и угнал всех коров и овец, коней и мулов, ослов и верблюдов и все имущество, вне дома и внутри, в стране моей без числа и без меры. Но коли я говорю "в стране моей", то управляется она не моею силою, а силой твоей, и не беззаконно нахожусь я в ней, но по волей твоей. Когда же услышал я об этом [походе твоем], испугался я за себя, и нашел на меня страх смертельный. Страх и трепет охватили меня, и покрыла меня тьма, и сказал я: "Да будет искуплением мне разорение страны моей, разве это не кожа за кожу"?» (ср. Иов, 2, 4). А затем пришел ты в страну мою, покрывая землю множеством войска, как туча покрывает свод небесный и как покрывает горы и скрывает их на месяц. И пришел ты на берег реки, то бишь Абая, и, если бы не помешала тебе река, не возвратился бы ты, не войдя в стан мой. И по воле божией, приведшей тебя, возвратился ты в страну твою. Но осталось много людей из войска твоего, и осталось имущество твое, ибо умерли от дальней дороги и от сильной жары их кони, и мулы, и ослы, что везли их. Я же сохранил их доныне, и не погиб ни один из них. Ныне же пошли человека верного, что привел бы их к тебе. Я же пришлю тебе всех и не оставлю ни одного, но воззри на меня оком милостивым и охлади гнев свой на меня и на страну мою. Коли же погрешил я против тебя, прости мне грех мой, ибо нет раба без провинности, а господина без милости»[453].

И когда услышал он весть о том, что пришли с таким посланием в столицу царскую те три дружинника князя балау, о которых упоминали мы прежде, призвал их к себе, и вошли они в дом царский и встали пред ним, трепеща и содрогаясь, ибо смерть и жизнь в руке царской. Поклонились они ему и отдали дары, а еще отдали они ему грамоту послания господина своего, князя. И когда лежала она пред царем, промолчал царь Иясу и не ответил ни слова, ни хорошего, ни плохого, и медлил в молчании, как гласит Писание: «[Всякий человек] да будет скор на слышание, медлен на слова» (Иак. 1, 19). И когда увидела молчание царя царей Адьям Сагада, сказала Берхан Могаеа царю, сыну своему: «Помилуй их для меня, сын мой царь, и взгляни на трепет их сердечный и смирение их словесное, и отврати от них гнев свой, ибо знаешь ты, сын мой царь, что взглянул бог на трепет Ахава и отвратил от него гнев свой и что взглянул он на страх людей Ниневийских и охладил огонь, распалившийся от грехов их, ибо не смерти грешника желает он, а обращения. Ты же уподобься богу, сотворившему тебя по образу и подобию своему и сделавшему тебя царем надо всем миром, раз раскаялся и обратился к тебе князь балау». И еще склонился пред ликом царя Иясу глава советников рас Вальда Леуль и сказал: «Помилуй меня ради и охлади гнев свой, ибо гласит Писание: "Солнце да не зайдет во гневе вашем"» (Ефес. 4, 26). И еще сказал господину своему, царю Адьям Са-гаду, глава советников рас Вальда Леуль: «Что хочешь, о царь, от князя балау, раз принес он тебе подать государственную? Что хочешь, о царь, от князя балау, раз покорился он и склонился к ногам твоим? Что хочешь, о царь, от князя балау, раз принес он имущество твое и отставших от войска твоего?» И по прошениям этих двух светочей мира — царицы Берхан Могаса и главы советников раса Вальда Леуля, что просят о милости ко всему миру и управляют миром добротою, подобно владычице нашей Марии-богородице и подобно архангелу Михаилу, что молит о милости у бога ко всем людям, — смягчилось тогда сердце царское, и помиловал он князя балау на третий месяц после того, как пришли дружинники князя балау и приветствовали царя и царицу 21 тэра[454], в четверг.

А 24 якатита[455] упокоилась Валата Иясус, жена дедж-азмача Гета, и была погребена в Дабра Цахай. А 24 магабита[456], в понедельник, поднялся царь Иясу из столицы своей, Гондара, [и направился] к Атбаре по дороге на Жанфакара, оставив трех дружинников князя балау в руках главы советников раса Вальда Леуля, ибо тот остался по причине болезни охранять столицу с сестрою своею, царицею нашей Берхан Могаса, и матерью своею, вейзаро Энкойе. И когда шел царь в поход, не стал призывать он наместников своих и войска свои из областей Годжама и Дамота, из областей Йельмана и Денса, из областей меча и Дагбаса, а следовали за ним из родичей его и князей его такие: дедж-азмач Гета, дедж-азмач Мамо, дедж-азмач Евсевий, гра-азмач Емане, тарасамба азаж Такла Хайманот, азаж Асахель, азаж Сену, а еще рас Вададже, дедж-азмач Варання, дедж-азмач Айо, азаж Мамо «тысяча мер»[457], бэлятен-гета Ефрем, азаж Люле, лигаба Иосиф, кень-азмач Энда Лебу, фитаурари йоханнес Адара, баджеронд Хабаль, шалека Данфа, шалека Амха, шалека Вальда Ханна, шалека Бору, шалека Родас, шалека Мамойе, асалафи Кенфу Йехуллю Гета.

И ночевал царь в Варк Медер в понедельник, что есть праздник Марии, и вторник провел там. И затеяли ссору тигрейцы с амхарцами, и погиб у тигрейцев один, а у амхарцев двое. И провело ночь войско царское в великом смятении. А в среду призвал их царь и наставлял, говоря: «Вы что, пошли со мною, чтобы ссориться меж собою или воевать с врагами моими?» И после того как помирил их и заключил меж ними мир, поднялся царь Иясу и пошел своей дорогой. И в этот день ночевал царь в Гамфа, то бишь на базаре. А в четверг остановился он у реки Ангараб и ночевал там. И в пятницу принял царя дедж-азмач Начо в земле Гамбало, и в этот день ночевал он у Дангель, то бишь у реки. А в день первой субботы ночевал он в Заласа у Сагид Мамо. А в воскресенье, которое было воскресеньем вербным, ночевал он в Дас, что близ Дабра Харая. А в понедельник ночевал царь в Саракуа. В среду прибыл царь в Казамаказо и ночевал там. И в этот день пришли к царю [люди] Дефаля, и там дал царь Иясу много коней [этим] такрурцам. И сделал царь смотр полкам стрельцов.

А 1 миязия[458], в страстной четверг, пришел дедж-азмач Георгий, а в пятницу, когда распят был господь наш Иисус Христос, спаситель всего мира, ночевал царь в Гуангуе. А в первую субботу не нашли воды по дороге, и разошлось искать воду войско царское, да не нашло. И в этот день ночевал царь в Медма. А в воскресенье, то бишь праздник воскресения господа нашего Иисуса Христа, возвратились люди дома его, и дружинники его, и чада воинские и поведали царю [о рассеянии войска]. И когда услышал эту речь царь Иясу, распалилось сердце его, как огонь, и послал он всадников, то бишь шалека Такла Георгиса, шалека Данфа, шалека Ацму и Баруда и многих дружинников своих, и искали они их на [протяжении] одного поприща или больше. А когда не нашли их, то возвратились к господину своему царю, и шли князья и войско без провизии, а из тех, кто [искал] провизию для царя, из дружинников его не вернулся ни один. И там восседал царь на месте возвышенном на великом престоле, то бишь троне, и смотрел на войска свои и воинов по родам их, что несли снаряжение воинское. Князья же показывали царю войска свои и дружинников, каждый свое по отдельности.

А вечером послал царь Иясу к Габо дедж-азмача Вададже с войском его и дружинниками из Амхары, и дедж-азмача Начо с людьми Цагаде, и дедж-азмача Георгия с людьми Валькайта, и фитаурари Иоханнеса Адара с немногими дружинниками его. На рассвете нашли они людей Габо, не готовых к битве, и убили многих людей, и полонили мужей и жен с чадами их и младенцами, с конями их и верблюдами, а все дома их и имущество в доме и вне дома пожгли огнем. И в этот день дедж-азмач Вададже одного убил, а одного полонил; дедж-аз-мач Начо одного убил, а одного полонил; фитаурари Йоханнес Адара убил двоих, агафари Тарбинос убил двоих. А в понедельник пошел царь к Габо и послал дедж-азмача Айо по дороге правой, а дедж-азмача Гета по дороге левой. И прибыл он туда после того, как закончилась битва, а оттуда пошел дорогою и ночевал у реки Габо. А во вторник дал он епанчи[459] такрурцам и сказал князьям и войску: «Знайте, что сильна та страна, куда идем мы!» И когда услышали эту речь от царя Иясу, зарычали они, как лев, и пошли пред ним, позади, справа и слева. И прибыл в Атбару царь царей Адьям Сагад и пребывал там. И вышли всадники, то бишь Вафа, и убили там шалека Бору — одного, шалека Ацме — двоих, а большинство дружинников царя убило по одному по способностям своим и вернулось к царю с удами, [еще] теплыми. А в среду поднялся царь по уставу царскому, и трубили пред ним в рога. И в этот день пожаловал он одеяния лигабе Иосифу, шалека Вальда Ханна, азажу Сену, фитаурари Иоанну, шалека Бору, шалека Хулю Гета, асалафи Габра Маскалю. А еще пожаловал он балау и такрурцев многими епанчами, без числа и меры.

И выступал царь Иясу меж ними смел, как лев (Притч. 28, 1) и возвышался над ними, как гора, ибо восседал на верблюде в этот день, и находилось все войско под ногами его, и звучал пред ним звук ружей, как гром, и мечи золотые и серебряные и копья блистали, как лучи солнечные, и трепетала земля от грозного вида его. И с таковым величием прибыл он в Дерки и не нашел множества людей, кроме людей немногих, ибо убоялись они его, и бежали, и убили всех, кого нашли. А бежавших преследовали всадники и убили, а иных полонили и пожгли огнем все дома, и дом начальника их, то бишь старосты. А оттуда пошел он в Атбару, и убил всех, кого нашел, и сжег дома их и дома их дедж-азмача. А оттуда послал он дедж-азмача Вададже, дедж-азмача Айо, дедж-азмача Гета, дедж-азмача Варання, шалека Данфа. И большое войско пошло с ними, и искало [врагов] до реки Такказе, и нашло немногих людей, и убило их. В этот день убил одного [врага] шалека Данфа. И все это сотворил бог руками царя царей Адьям Сагада. А оттуда хотел пойти он в стан князя балау, и просили его князья и войско возвратиться в столицу. И послушал он просьбу их и возвратился против своего желания.

8 миязия[460], в четверг, поднялся царь из Атбара и ночевал у реки, над которой дом Юсуфа. А в пятницу поднялся оттуда и ночевал у реки, где тростник и камыш многочислен и высок. А в первую субботу поднялся он оттуда и ночевал в Гуангуе. В воскресенье ночевал он в Медмар, а вечером подул ветер сильный и пошел большой дождь, и ночевали все в смятении, и погибло много животных: ослов и мулов, то бишь [тех, которых называют] «саблями»[461]. В понедельник ночевал он в Казамаказо. Во вторник отпустил царь Иясу дедж-азмача Георгия идти в свою страну Валькайт, а царь ночевал в Саракуа. В среду ночевал он в другой Саракуа, а в четверг ночевал он у подножия Дабра Харая. В пятницу ночевал он в Эмтерте. В первую субботу ночевал он у реки Гамбало. В воскресенье ночевал он в Гамфа. В понедельник ночевал он в Санджа Ваха. Во вторник вошел царь в Гондар, и встретил его рас Вальда Леуль со всеми людьми города. Священство же встретило его с гимнами и песнопениями по дороге на Кайла Меда.

22 миязия[462], в четверг, встретились у решетки царь Иясу и царица Ментевваб, и бросало пред ними уды все войско. 15 хамле[463] умер азаж Мамо «тысяча мер» и был погребен в стране своей Адардеха. А 19 хамле встретились у решетки покоев царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса и назначили дедж-азмача Варання в Дамот, Чоле [пожаловали чин] фитаурари, Иосифу — баджеронда тронного зала, Сену — баджеронда казначейства, нагадрасу[464] Завальду — азажа эракмасаре, Будана Асахелю — азажа Йебаба, Дара — азажа внутренних покоев, Бору — шалека щитоносцев, Ацму — лигабы, Галасию — азажа «башни любви», Ментесеноту — шалека амхарцев, Мамойе — начальника [полка] Гадиса, а Амха — асалафи. За остальными же утвердили они должности их. И зимовали они в столице своей в здравии и мире.

Глава 40. В 7239 году [от сотворения] мира, на 17-й год царствования царя Иясу, начался маскарам в пятницу, год Луки. 17 тэкэмта[465] опалила молния церковь святого Иоанна, что возвел рас Вальда Леуль. А 2 хедара[466], в среду, послал [царь] раса Вальда Леуля, главу советников, с дружинниками его и со всеми чадами воинскими, а были и люди столицы, что следовали за ним, ибо много любили его и не могли насытиться лицезрением его. И пошел он по дороге на Сарбакуса и Ба-ласа. 8 хедара, во вторник, поднялся царь Иясу из столицы своей Гондара по уставу царскому, так что дрожала земля от барабанов, что везли без числа, ружья сверкали, как молния, мечи и копья блистали, как солнце, а одеяний воинских, то бишь епанчей, было без числа, а войска ратного невозможно перечислить. А позади шествовал образ в терновом венце господа нашего Иисуса Христа. И все князья следовали по степеням своим, и войско — по родам. Матерь же его, царица Берхан Могаса, охраняла столицу и соблюдала канон [поста] до возвращения сына своего, царя, в здравии. И в подобном величии прибыл он в Сарбакуаса и ночевал там. В среду поднялся царь, и пошел по дороге на Грань Бар, и ночевал в Манти. В четверг поднялся царь и ночевал в Зана. В пятницу ночевал он в Зэви. В день первой субботы встретился рас Вальда Леуль с царем, и ночевал он в стране, называемой Ломи. И следующий день, воскресенье, провел он там и сделал смотр тигрейцам, и амхарцам, и щитоносцам, и стрельцам, и всем чадам воинским, а еще дружинникам раса Вальда Леуля и ночевал там. А в понедельник ночевал он у реки Такказе. А во вторник перешел царь реку Такказе, и провело день войско его, сжигая дома, и грабя селения Вальда Зарая-мятежника, и убивая людей, кого найдут, и ночевало у реки Дахна. А ночью окружили по приказу царскому великую амбу Дахны стрельцы и амхарцы, а в среду взяли эту амбу, и поднялись на вершину ее, и убили людей без числа, и захватили много скота, и ночевал царь Иясу там. А в четверг снова взял Амда Варк, большую амбу Зарая, и жил там [царь] три дня. И каждый день отправлял в набеги войско царь во все селения Ласты, и убивало оно без числа.

В день первой субботы, то бишь 19 хедара[467], поднялся царь из дома Зарая и ночевал в другом селении Зарая. А в воскресенье прошел царь по дороге на Ваг и ночевал у предела Сокоты. В понедельник, то бишь 21 хедара, вошел царь царей Адьям Сагад в стан ваг-шума, то бишь в Сокоту. Тогда пришли дедж-азмач Варання с джави, и дедж-азмач Вальда Абиб с годжамцами, и дедж-азмач Айо с бегамедрцами, азаж Асахель с Йельмана, и Денса, и все меча и басо по верхней дороге, оставляя землю Ласта слева. Они свершали подвиги великие, и убивали людей, и пленяли многих, и жгли дома, и разоряли страну мятежников. И встретились они с царем в этот день. Царь же явился в величии царства своего, и жил в доме Наакуэто Лааба, ваг-шума, пять дней, и назначил указом Такла Хайманота на должность отца его, Феодора, ваг-шумом. А потом сказали князья царю царей Адьям Сагаду устами раса Вальда Леуля, главы советников: «О господин наш царь, вернемся ныне в страну нашу, раз покорились тебе все люди Ласты!» И снова сказал глава советников рас Вальда Леуль: «Вспомни, о господин мой царь, что сотворил тебе бог то, чего не делал он отцам твоим, царям, твоим предшественникам, ибо впала в руки твои страна Ласта, что отложилась со времен царя царей Сэлтан Сагада и доныне, то бишь 131 год [тому назад][468]. И вот смещаешь ты и назначаешь [в ней наместников] как хочешь». И снова сказал он ему: «Даю я тебе этот совет по воле князей и войска, но да будет воля твоя, ибо никто не видит, как ты!» И, сказав это, вышел рас Вальда Леуль, не сказав князьям ничего, ибо не получил от царя ответа.

25 хедара[469], в пятницу, послал царь пред собою войско, то бишь войско тигрейцев, и амхарцев, и щитоносцев. Лигаба Ац-му убил двоих, и пришел вечером, и бросил уды пред царем. И это войско убило многих, и полонило без числа, и пожгло селения Наакуэто Лааба и сына его, Гигара. А в первую субботу поднялся царь Иясу из Сокота и ночевал в Чалако Маск, а в воскресенье поднялся царь и ночевал в Целаре, и там встретили много людей из мятежников, спрятавшихся в пещерах, и убили из них многих дружинники дедж-азмача Мамо и паши Евсевия, а иных полонили. В понедельник поднялся царь от реки Экма, и прибыл царь к подножию горы, называемой Зата. И там встретили войско царское с боем Наакуэто Лааб, Гигар [и] Шанко. И некоторые говорят, что были присные паши Илии в их строю. Поднялся крик, а царь приказал другим войскам, и сражались они битвой великой. И бежали эти мятежники и исчезли скоро. А вечером пришел дедж-азмач Айо оттуда, где был, взяв всех людей Вафла и старейшин их — Ильяса и Садика. А наутро заключили мир люди Вафла с царем Иясу, а царь их помиловал указом. И пришли все люди Вафла с плясками, мужи и жены, на смотр леших и конных. Царь же прибыл в Зата, страну Шанко. Тогда пришли [туда] шалека Данфа, шалека Фануэль с полками своими, амхарскими и тигрейскими. А их проводником был Мехерка, сын ваг-шума Феодора. И бросали они уды пред царем и ночевали в Зата.

В четверг, 1 тахсаса[470], поднялся царь, пожегши дом Шанко, и пошел по дороге на Цацара. Тогда поднялся сильный ветер и был холод большой, и трудно было всем держать узду и держаться в стременах[471] от сильной стужи. И потому заночевал [царь] там же, в Цацара. И в этот день пожгли дедж-азмач Варання и дедж-азмач Айо страну Цацара справа, а дедж-азмач Мамо, паша Евсевий и таресамба азаж Такла Хайманот пожгли страну Гарда слева. В пятницу поднялся царь по дороге на Зобль и прибыл в Вафла. И по дороге напали на них копейщики Зобля, и было тогда сражение, и одержали великую победу дедж-азмач Варання, дедж-азмач Вальда Абиб, бэлятет-гета Вальда Селласе, советник раса Вальда Леуля, который был в этот день дадженом[472]. И ночевал [царь] в Вафла. А в день первой субботы поднялся царь, и пошел по дороге Вафла, и прибыл в Доба. Тогда пришел дедж-азмач Вальде и склонился пред ликом царя, покорился ему и показал строй [своих воинов], пеших и конных, не видавших лика царского со времени государя Феофила и доныне[473]. Царь же пожаловал Вальде парчовую рубаху и парчовые штаны и ночевал в Доба. И есть там озеро на границе Вафла и Доба, широкое, как озеро Тана, разделенное на три заводи без островов, и не плавают по нему люди на тростниковых лодках. И там получил царь Иясу подать с людей Вафла и Дарайта: 200 мер овса и 500 бурдюков, из которых каждый вмещал кувшин. В воскресенье поднялся царь из Доба, а по дороге напали копейщики Доба и набросились на Вальда Леуля, который был дадженом в тот день. И встали дружинники и воины раса Вальда Леуля, и сразились великой битвой с мусульманами Доба, и прогнали вспять. Сей рас Вальда Леуль — воевода дарованиями больший, нежели все воеводы Эфиопии.

Дивлюсь я и говорю: чудны деяния раса Вальда Леуля и удивительны подвиги его как даджена в земле Ласта, где пути извилисты и дороги тесны. Сколько царей и князей потерпели поражения там! Прежде в царствование государя Сисинния, когда спустились туда бехт-вадад Малька Крестос и За-Марьям, дедж-азмач [области] Адабо, потерпели они поражение тогда и бежали, бросив знамена и барабаны и все снаряжение воинское в странах, которые называются Адиби [и] Бабо. Сей же государь Сисинний не мог войти в Ласту, но провел лето в голоде и холоде в стране, называемой Талфатит, что напротив Эмакина. Так же и раса Сээла Крестоса воевали люди Ласты, прогнав его до Варахла, и государя Фасиля победил и обратил в бегство самозванец Малька Крестос в Либо[474]. И во времена государя Иоанна пал на него мрак восьмидневный в Ласте[475], и в царствование государя Бакаффы погибли в Эмакина щитоносцы и Чафанта, и бежал начальник их, бэлятен-гета Мамойе, и погиб фитаурари Габра Медхин и много других. Сей же царь царей Адьям Сагад, обладатель благодати, прошел насквозь Ласту от края и до края. Раса же Вальда Леуля восхваляли по дороге, ибо укреплял он всех, говоря: «Ну же, ну!»

А во дни, когда рас Вальда Леуль был дадженом [и охранял тыл], радовались все шедшие в обозе — дровосеки, косари и водоносы — и говорили один другому: «Кто нынче даджен?» И отвечали [им]: «Рас Вальда Леуль». И тогда бывали они предовольны и ублаготворены и говорили меж собою: «Так примемся же стирать одежды наши, молоть хлеб наш, есть и пить и отдыхать [без опаски], раз это день, когда рас Вальда Леуль наш даджен!»

Возвратимся же. И в этот день, 1 тахсаса[476], ночевал [царь] в Хайя, в земле Азабо. А вечером отправил царь войско в набег, и убили они и захватили [все] до [самого] Азабо. А в понедельник поднялся царь оттуда и ночевал в Дилуба. Шалека Такла Гиоргис и асалафи Тасфа Ледет пошли перед тем в набег, и убили их мусульмане Доба и других стрельцов, [стражников] «золотых палат». И тогда убил [врага] один стрелец царский, по имени Зэмэну. А во вторник, когда услышал царь о гибели присных Такла Гиоргиса, опечалился он весьма, и пошел в набег, нашел их тела, и приказал похоронить их, и возвратился в свой шатер. Тогда пришел дедж-азмач Такла Гергис из Ацми Дара и приветствовал царя. В среду поднялся он оттуда и ночевал в земле Тигрэ, что управляется Вальде. А в четверг поднялся царь и ночевал в Аладже. А до того дня, когда увидел Вальда Леуль вопль плененных жен и детей Доба и Азабо, смягчился сердцем и сказал царю: «Помилуй этих плененных». Царь же отправил их указом возвращаться по домам в радости. В пятницу ночевал царь в Бет Мари. А в день первой субботы поднялся оттуда и ночевал в Даджен Бельат три дня. И приносили подать вельможи Тигрэ, которые были прежде заодно с Сэхулем Микаэлем, и склонились пред царем, и стали его верными [людьми].

13 тахсаса, во вторник, поднялся царь царей Адьям Сагад Иясу по уставу царскому, вошел в Антало и жил [там] пять дней, и был голод в Антало. А в воскресенье, 18 тахсаса[477], поднялся царь из Антало и таковым порядком прибыл в Магаб в среду. И там просили князья царя и говорили: «Помилуй раба твоего, Сэхуля Михаэля!» Царь же смягчился и сказал: «Милую его вас ради». И тогда повелел царь дедж-азмачу Ефрему и шалека Кефлю пойти и привести Сэхуля Микаэля. И прибыли они к нему и передали ему приказ царский. Он же отказался прийти и убоялся гнева царского, ведая прегрешения свои и превозношение свое: когда призывал его царь прежде, то не пришел он в Гондар. И возвратились посланные и поведали царю, что отказался он прийти. А в четверг поднялся [царь] оттуда и ночевал у реки Вар. А в пятницу пошел рас Вальда Леуль пред царем, чтобы встретить Сэхуля Микаэля, ибо просил тот его о милости у царя. И сказал Сэхуль Ми-каэль: «Не доверяю я никакому другому посреднику, кроме раса Вальда Леуля, и лишь чрез руки его войду к царю». Однако не пришел, и была та весть ложной. И в пятницу поднялся царь Иясу оттуда и ночевал в Гольголе, встретившись с расой Вальда Леулем. И тогда покинул Сэхуля Микаэля брат его, Вальда Самуэль, и брат жены его, Исайя, ибо знали они, что укрепился тот в мятеже. И пришли они к царю, и поклонились ему, и дали много коров. А в день первой субботы ночевал царь близ Самаята. В воскресенье ночевал он у Самаята.

И приказал царь окружить Самаята дедж-азмачу Вальде с людьми Эндерты, и Абаргале с людьми Ваджрата, и дедж-азмачу Такла Гиоргису с людьми Ацми Дара справа и слева, а чадам Сэмура с людьми Арамата сбоку от горы слева и ша-лека Данфа со стрельцами, [стражами] «золотых палат». И во вторник повелел царь дедж-азмачу Варання с людьми Дамота и джави и дедж-азмачу Вальда Абибу с людьми Годжама и Басо [встать] спереди и позади горы. А в среду повелел царь Иясу дедж-азмачу Айо с людьми Бегамедра идти на Самаята. И в этот день послал рас Вальда Леуль бэлятен-гета Вальда Селласе с меча, и шалека Кэбту с галласами Дара, и шалека Кенфу с дружинниками его, и шалека Алядо со стрельцами, шалека Габру с [воинами] Мельмель, Вамбар и Йельман-дуло, и шалека Джавара с [воинами] Кала Ганда, и шалека Музо со щитоносцами и всеми дружинниками своими могучими, которых зовут [просто] по именам, без должности, окружить гору по склону. И в этот день пошли на Самаята азаж Асахель с йельмана и Денса и шалека Руфаэль со стрельцами и [воинами] Гажге. И повелел царь сразиться с Сэхулем Микаэлем, и устроили они битву великую и взяли Самаята, амбу Сэхуля Микаэля-мятежника. И перехватили они воду, что на склоне горы, и многих людей полонили, и захватили ружья, и убили многих из дружинников Сэхуля Микаэля, которые сражались с войском царским, и бросили уды, и привели пленных и ружья пред ликом царя. И когда увидел эту битву, задрожал и убоялся, и стала тесна земля для Сэхуля Микаэля-мятежника, и глядел он туда-сюда, ища выход, и не находил его, ибо осаждена была Самаята войсками царя Иясу и стала как остров, что посреди моря. А вокруг сверкали копья, как лучи солнечные, и грохотали ружья, как гром и молния, а дым, что исходил из ружей, покрывал гору, как туча.

В четверг, который есть праздник рождества господа нашего Иисуса Христа, послал царь стрельцов Каниса и Амасена и два полка амхарских с тремя начальниками их — Хабту, Ментесенотом и Мамойе. И лика маквас, что идет в битву пред лицом царя, пошел в битву. А с царем остались и охраняли его паша Евсевий, и кень-азмач Энда Лебу, и гра-азмач Емане, шалека Вальда Ханна, шалека Бору, баджеронд Асахель, асалафи Габра Маскаль, шалека Ацму, шалека Родас, а из вельмож набольших — дедж-азмач Мамо, дедж-азмач Чоле, дедж-азмач Ефрем, дедж-азмач Сену, дедж-азмач Вальда Кирос, кень-азмач Начо, дедж-азмач Сурахе Крестос — у них не было полков, и пребывали они с царем царей Адьям Сагадом. И в пятницу, когда ожесточилась против них битва и жажда воды, рассеялись люди дома Сэхуля Микаэля-мятежника и спустились с горы, катясь, как камни. А Сэхуль Микаэль послал к расу Вальда Леулю, говоря: «О господин мой, спаси меня от смерти и опусти с горы, ибо объяли меня муки смертные (Пс. 17, 5), ка, к у беременной женщины при наступлении родов» (Исайя 26, 17).

И еще сказал он: «Пусть не губят имение мое попусту, ибо то имение царя, и пришли человека, чтобы счел он имение мое и сохранил». Рас Вальда Леуль рассказал царю послание Сэхуля Микаэля, царь же Иясу приказал Вальда Леулю пойти, и привести Сэхуля Микаэля, и забрать имение его в руки свои. И пошел рас Вальда Леуль на Самаята и послал пред собою бэлятен-гета Вальда Селласе и шалека Кефлю, чтобы спустили они с горы и стерегли имение. И в этот день ночевал рас Вальда Леуль у подножия горы. И был и эту ночь ветер сильный и дождь многий, ибо то знамения иожии, что сотворил он для царя.

И в первую субботу начался [месяц] тэр, и привел рас Вальда Леуль Сэхуля Микаэля, облаченного во вретище и несущего камень тяжелый, и князья шли за ним. А все, кто был в сражении, шли справа и слева, а впереди — знамена и барабаны со стрельцами и щитоносцами. И прибыл он к царю царей Адьям Сагалу. И, увидев Сэхуля Микаэля, царь подивился в сердце своем и возблагодарил бога, сотворившего ему победу в стране Ласта и в области Тигрэ. А затем пали ниц наземь рас Вальда Леуль и все князья и просили милости у царя. Царь же молчал долгое время и не отвечал ни слова. И когда умножили они моления свои, помиловал он его, ибо он — милостивец, и спас от смерти, и облачил в одежды белые, но заточил его и отдал в руки раса Вальда Леуля Сэхуля Микаэля, чтобы [стерег он его руками] дружинника своего на Эунат-амба. И в этот день отдал он должность Сэхуля Микаэля Таклю. А вечером отправил царь указом князей и войско, говоря: «Следуйте за расом Вальда Леулем и идите в Гондар». А в воскресенье отправил [царь] дедж-азмача Вальде и дедж-аз-мача Такла Гиоргиса, и утвердил за ними должности их, и дал им по коню.

И поднялся царь оттуда и пошел по дороге на Сирэ, и следовали за ним щитоносцы, амхарцы и тигрейцы, и ночевал он в доме Иоанна. Рас Вальда Леуль же поднялся оттуда и пошел по дороге в Гондар, как приказал царь, и следовали за ним князья и войско.

18 тэра[478] вошел он в Гондар по уставу воеводы, когда дули в рога и несли перед ним знамена. И встретило его священство по степеням своим с гимнами и песнопениями. А люди столичные встречали его в Йебаба с плясками и насмехались над Сэхулем Микаэлем-мятежником, которого вели в оковах перед расом Вальда Леулем. И вошел он в дом царский и встретился с сестрою своею и госпожою своею царицею Берхан Могаса. И была радость и печаль в этот день у царицы Берхан Могаса: радость — потому что пришел в здравии рас Вальда Леуль, а печаль — потому что остался сын ее, царь-царей Адьям Сагад, единственный ее, в земле Сирэ. Ибо пребывала она с тех пор, как вышел сын ее, царь Иясу, в [соблюдении] многого канона, в посте и молитве, плача день и ночь, и спала на [голой] земле на пепелище, и не сладок был ей хлеб, и не давала она сна очам своим и веждам дремания (Пс. 131, 4). И в подобных трудах сохраняла она столицу в тишине и мире, и не слышно было ни гласа, ни вопля, ибо управляла она миром с мудростью с тех пор, как вышел сын ее, царь Иясу, и покуда не возвратился он в здравии.

Возвратимся же к повествованию прежнему. 3 тэра, в понедельник, поднялся царь, и прибыл в область Аксума, и почтил [собор] Сионский, и ночевал в Дэбану. А во вторник вошел он в Адгедад, столицу князя Сирэ. И оттуда послал царь одного из дружинников своих в область Аксума, чтобы привести монаха лживого, что объявил себя митрополитом в земле Адуа. А история появления этого монаха лживого такова: был один купец, по имени Вахасмон, и пошел он в страну Джидда, и нашел этого монаха лживого, и вопросил его, и сказал: «Откуда ты пришел и из какой страны?» И ответил ему этот монах лживый, говоря: «Пришел я из страны Сирийской, а иду я в страну Индийскую, чтобы стать там митрополитом». И сказал ему купец, лживый Вахасмон[479]: «Что ты дашь мне, если я сделаю тебя митрополитом страны Эфиопской и буду тебе свидетелем, что пришел ты из страны Египетской?» И сказал монах лживый: «Дам я тебе половину имущества, что получу в Эфиопии». И порешили они на том. И привел его Хаемой и довел до области Аксума. И принял его Сэхуль Микаэль с сияющим ликом и сделал митрополитом. И жил он там, рукополагая священников и диаконов и благословляя таботы один год и шесть месяцев, ибо была распря меж Сзхулем Микаэлем и меж абуной Иоанном-митрополитом из-за области митрополичьей, которую захватил Сэхуль Микаэль. А под конец этого одного года и шести месяцев вывел его из области Аксума этот дружинник царский, которого мы упоминали прежде, и привел к царю. И вопросил его царь Иясу и сказал: «Откуда ты пришел?» И сказал тот: «Я пришел из страны Сирийской, а послал меня патриарх Игнатий Сирийский, чтобы был я митрополитом в стране Эфиопской». И сказал царь: «Как же пришел ты против обычая, ибо мы не принимаем других митрополитов, которые приходят не из Египта?» И из Гондара прислали к царю царей Адьям Сагаду царица Берхан Могаса и Иоанн-митрополит, чтобы привел он к ним монаха лживого и чтобы судили его судом правым в столице.

И пребывал царь в Адгедаде 23 дня и убил одного человека, убийцу Адара Гиоргиса. А 27 тэра[480], в четверг, поднялся царь из Адгедада и ночевал в Дагашха. А в пятницу ночевал в Анбаре. А в первую субботу ночевал он в Адаркае, а в воскресенье ночевал в Зарима. В понедельник ночевал он в Вакене, а во вторник ночевал в Чарбита. В четверг, 4 якатита[481], вошел царь в столицу свою, и встретил его рас Вальда Леуль с людьми столицы; священство же встретило его с гимнами и песнопениями. И монаха лживого привел он с собою в столицу. 10 якатита встретились у решетки покоев царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса и призвали абуну Иоанна-митрополита, и эччеге Евстафия, и всех князей и сановников. И собрались люди столицы, великие и малые. И еще призвали они монаха лживого и поставили его меж ними. И вопросили его царь Иясу и царица Ментевваб, ибо ревновали они о вере, как царь Константин и как царица Елена, которые отворили церкви и затворили капища идольские, и сказали: «Из какой страны пришел ты и кто тебя послал?» И ответил этот монах лживый и сказал: «Я пришел из страны Сирийской, а послал меня патриарх Ромейский Игнатий»[482]. И сказали они: «Как же пришел ты против обычая, ибо мы не принимаем других митрополитов, кроме митрополитов, приходящих из Египта, где престол Марка?» И ответил этот монах лживый и сказал: «Когда услышал патриарх Игнатий Ромейский, что умер митрополит Эфиопский, послал он меня насильно против моей воли». И когда услышали эту речь, подивились князья, и сановники, и люди столицы наглости сего монаха лживого и уверовали в речи абуны Иоанна и наставника Феодора, что привел его из Египта, ибо прежде колебались люди столицы и принимали вести ложные, что привел его наставник Феодор из другой страны, а [сам] не ходил в Египет. Из-за этого дела одни радовались, а другие печалились, ибо два сердца было у столицы. И повелели царь Иясу и царица Ментевваб князьям и сановникам судить этого монаха лживого, и присудили они отрубить ему руку правую, коей осквернял он таботы, и священников, и диаконов, и народ области Тигрэ, но смягчились царь и царица, и спасли его от отрубания руки, и отправили его в страну его. И в этот день провозгласили указ царь и царица, гласивший: «Все таботы, освященные рукою этого монаха лживого, и рукоположенные [им] священники и диаконы да прибудут к абуне Иоанну, митрополиту истинному, чей сан митрополичий подтвержден». И в этот день была радость великая в столице, а митрополит ушел в дом свой с великой честью при кликах людей столицы, [шедших] перед ним и за ним.

В этот год 30 якатита[483], во вторник, упокоился Феодосии Мамо, то бишь цераг масаре и цехафе-тээзаз, и был погребен в Дабра Цахай, и умер дедж-азмач Таклю из области Адуа и жан-церар Лентебейо из области Амбасаль. И пришла саранча и покрыла землю, как туча, и были болезни многие в столице и по всей стране, и умерли многие люди, так что некому было хоронить их. А многие умерли внезапно, не проболев и дня единого. И не было такого, кто не заболел бы этой болезнью, то бишь горячкой[484]. И в этот год, после того как вошел царь в столицу свою, услышал он, что возвратился Наакуэто Лааб в область свою Ваг, и сразился с наместником Вага, и победил. Разгневался царь гневом великим, и распалилось сердце его, как огонь, и желал он снова идти в область Ласта. И просили его князья и вельможи царства и говорили: «Как пойдешь ты в область Ласта второй раз в один год? Но пошли человека призвать его, а если не придет он к тебе и не подчинится слову твоему, иди в область Ласта и исполни желание твое». И когда услышал [это царь], понравился царю их совет и показался хорош. И послал он человека в область Ваг, который призвал Наакуэто Лааба, говоря: «Быстро приходи ко мне и не говори: завтра или послезавтра!» И когда прибыло послание царя, принял тот его со страхом и трепетом и послал сына своего, по имени Гигар, со многими дарами, подобающими царству; прибыл он к царю и царице и отдал дары. И сказал царю и царице: «Я и отец мой — рабы ваши, и не выйдем мы из воли вашей, хоть смещайте нас, хоть назначайте!» И когда услышали речь его царь и царица, то возлюбили его, и приняли с сияющим ликом, и поселили в доме своем на недолгое время. А потом призвали царь Иясу и царица Ментевваб Гигара и назначили его в область Ласту, куда назначен был он прежде. И помиловали царь и царица Наакуэто Лааба и назначили с области их подать в 500 мулов. И пожаловали царь и царица Гигара одеянием шелковым и отправили в область его с миром.

15 магабита[485] поднялась Валата Гиоргис-царица из Гондара по уставу царскому, и следовали за нею князья по родам своим, и знать по степеням своим, и служанки государынины спереди и сзади. И встретила ее мать ее, вейзаро Энкойе, в Чамара с радостью и многим удовольствием, как в Кане Галилейской, с пищей и питьем, и не было недостатка ни в чем, чего ни пожелаешь. А затем пошла она с ночевками по дороге и вошла на [остров] Дак, чтобы посмотреть дом свой, что выстроил для нее дедж-азмач Беньям, дивный [дом] и удивительный, а еще чтобы осмотреть место для закладки церкви. А оттуда вошла она на [остров] Дага, обитель [святого] Стефана, и встретили ее иереи с гимнами и песнопениями, с венцами, крестами и зонтиками. И возвратилась она в мире, ночуя по дороге, как и прежде, и вошла в Гондар 14 миязия[486], и встретили ее иереи гондарекие с гимнами и песнопениями. 24 миязия была пасха.

9 сане[487] умер лика табабт[488] Бааль и был погребен в Дабра Цахай. А 28 сане умер дедж-азмач Вальда Кирос и был погребен в [церкви] рождества [богородицы]. И в этот день умер Георгий из Адаркая и был погребен в стране своей Ба-ранкура. А 6 хамле[489] умерла вейзаро Вададжте, мать раса Фареса, и была погребена в церкви отца нашего Такла Хайма-нота. А 23 хамле[490] умер дедж-азмач Алаватр из Квары и был погребен в Каха. А 22 нехасе[491], в день первой субботы, поднялось сражение в «правом доме»[492] между дружинниками Буко Басле и дружинниками абето Вальда Леуля, сына сестры дедж-азмача Гета. Тогда вышел Будана Асахель, азаж Йебаба, на помощь Буко Басле [еще] до битва конной, облаченный в одеяние воинское, то бишь лебд, и тьма покрыла и тех и других. А наутро 23 нехасе, в воскресенье, встретились они в битве с присными родичей этого Вальда Леуля, которые пришли [ему] на помощь, облачившись в одеяния воинские, то бишь лебд, когда услышали брань и поношения Будана Асахеля, который сказал: «Что до меня, то я когда бы не страшился государыни, то перебил бы этих уроженцев Квары, не оставив ни одного из них!» И была сеча великая, и пронзен был Будана Асахель, и пал с коня, и, [едва] войдя в свой дом, умер. Убийца же его то ли [из воинов] Йельмана и Денса, то ли из горожан — никто не знает, кроме бога, ведающего тайное. Дружинник же Будана Асахеля погиб с ним.

А 30 нехасе, в воскресенье, встретились у решетки покоев царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса и утвердили должность за расом Вальда Леулем.

Глава 41. В 7240 году от сотворения мира, в год Иоанна, на 18-й год царствования царя царей Адьям Сагада, начался ма-скарам в воскресенье. В этот день умер баджеронд Зена Габриэль и был погребен в стране своей Гандава. А 8 маскарама[493], в воскресенье, встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Ментевваб, и сместили дедж-азмача Гета, и назначили дедж-азмача Чоле бэлятен-гета; сместили дедж-азмача Мамо и назначили Ментесенота баламбарасом; сместили дедж-азмача Евсевия и назначили бэлятен-гета Ефрема пашой; сместили гра-азмача Емане и назначили Айдара гра-азмачем амхарцев. А еще назначили они азажа Завальда нагадрасом, а азмача Георгия — азажем эра, к масаре, а кень-азмача Мамо — дедж-азмачем Самена, Бору — азажем Йебаба, Дармэна — баджерондом казны, Айдара из Ласты — фитаурари вместе с [должностью военачальника] Бурса. Был смещен здуг Манбаре и назначен авва Феодор эдугом. А еще был назначен лика маэмэран[494] Нэвай цехафе-тээзазом, и азаж Галасий — цехафе-тээзазом, а Хабта Денгель — цераг масаре. А еще назначили они малака берханата Вальда Хаварьята [настоятелем церкви] рождества [богородицы], а азажа Исайю — [настоятелем] Дебра Берхана, а эконома Арка Селуса — [настоятелем церкви] святого Руфаила. И всех утвердили в должностях их.

18 тэкэмта[495] умерла от ветрянки вейзаро Эсета Хэг и была погребена в [церкви] рождества [богородицы]. А 7 хедара[496] умер баджеронд Вальда Гиоргис и был погребен в Махадара Эгзиэтна Марьям в Герарье. А 13 хедара умер азаж Феодосии и был погребен в церкви святого Иоанна. А 17 хедара умер баламбарас Вальда Гиоргис в Алафа. А 6 тахсаса[497] указом дали царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса священству Дабра Цахай землю Манти, что была в руках майя. А 14 якатита[498] умерла вейзаро Саломея и была погребена в стране своей Горгоре. А 25 магабита[499] вошел дедж-аз-мач Айо в Гондар по дороге на Гала и Вагара, обретя многие победы, и разорив все селения Ласты вплоть до Вафла и Доба, и покорив всех людей Ласты, назначая верных и смещая мятежных. А абето Мехерка, сына ваг-шума Феодора, ввел он в страну наместничества его по приказу царя и царицы. И, свершив все это, пришел дедж-азмач Айо и бросил уды на Ашава пред царем Иясу и царицею Валата Гиоргис. А на другой день пожаловали царь и царица дедж-азмача Айо накидкой, обручьем и поясом, а верных людей Ласты, которые пришли с ним, украсили одеяниями прекрасными и отослали в область их. 5 миязия[500] упокоился государев духовник Эльфейос [и был погребен] в Дабра Берхане. А 10 миязия, на страстной неделе, умерла вейзаро Вальд Сахля, дочь царя Бакаффы, и была погребена в [церкви] рождества [богородицы]. 15 миязия была пасха. В этот год Иоанна и в предыдущий год, год Луки, пришла саранча и съела весь хлеб, и был великий мор, и погибли все люди в горах и долинах. А 25 сане[501] пришел рас Вададже из Амхары в Гондар, захватив с собою многую добычу галласкую и многие уды, так что сотрясалась земля, со знаменами я барабанами. 29 сане встретились в покоях царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса, и пришел рас Вададже и бросил уды пред царем и царицею.

9 хамле[502], в воскресенье, встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Ментевваб и утвердили должность раса Вальда Леуля. А 30 хамле умерла Валата Йоханнее, дочь дедж-азмача Иосифа, и была погребена в [церкви] Иисуса на Адабабае.

Напишу я историю царствования царя царей Адьям Сагада, властвующего над властителями и господина господ, царя грозного надо всеми царями, кои покорились к подножию власти его. А ежели кто не покорился, то разграблен будет дом его и расточено имение его. Аминь. Кто избегнет рук сего царя могучего, не принеся подати государственной, и в каком месте сокроется? Разве не гласит Писание: «Куда пойду от духа твоего и от лица твоего куда убегу? Взойду ли на небо, ты там; сойду ли в преисподнюю, и там ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря: И там рука твоя 'поведет меня и удержит меня десница твоя» (Пс. 138, 7-10). Все это сказано о боге, а сущность власти его распространяется на сущность [власти] царя царей Адьям Сагада, ибо покорил ему благодатию бог, податель благодати, и восток, и запад, и север, и юг. Но да святится имя божие! Аминь.

Глава 42. В 7241 году от сотворения мира, на 19-й год царствования царя царей Адьям Сагада, начался маскарам в понедельник, [год] евангелиста Матфея, лунная эпакта 21, труб 19, тентейон 6. 13 маскарама[503], в день первой субботы, встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Ментевваб и назначили раса Вададже тэкакэн бэлятен-гета вместе с [наместничеством] Гванджа и Иевади, а Бору — дедж-азмачем Амхары. Был смещен дедж-азмач Мамо и назначен дедж-азмач Гета в Самен; был смещен азаж Георгий и назначен Черкин Начо азажем эрак-масара; был смещен паша Ефрем и назначен Чоле пашою. А еще был назначен Родас жан-цераром. Был смещен кантиба Цахая Леда и назначен нагадрас Завальд кантибою с [должностью] азажа Каха. А еще был смещен Дангеш и назначен Сэхуль Микаэль дедж-азмачем Тигрэ; был смещен Киракос и назначен дедж-азмач Мамо в Эбнат. И за всеми утвердили должности их.

25 тэкэмта[504] умерла вейзаро Валата Кирос, жена бэлятен-гета Кидане и дочь вейзаро Валата Негест, дочери государя Фасиля, и была погребена в Габа. 7 хедара[505] умер баджеронд Асахель и был погребен в Ацацаме, [в церкви] святого Михаила. 23 тахсаса[506] умер в Сирэ абето Бакаффа, сын вейзаро Вубит, дочери государя Бакаффы. А 26 тахсаса умерла вейзаро Валата Гиоргис, жена баламбараса Масмаре, и была погребена в [церкви] Иисуса на Адабабае. 30 тахсаса были поминки по абето Бакаффе, и была великая печаль в доме царском. В этот день был назначен Абукир эдугом.

Возвратимся же к прежней истории событий о победах дивных, сотворенных рукою Сэхуля Микаэля, ибо весь он отточен[507] по воле царя обоюдоостро. Одною стороною собирает он подати царские и приносит царю ежегодно и золотые таланты полновесные, и подать золотом многую, и подать ружьями, отделанными золотом и серебром, и коврами, достойными дома царского, и одеяниями, тканными золотом и серебром, восхищающими очи, разноцветными, что преподносил он в дар царю. А другою стороною пожирает он плоть врага своего и поглощает, как лев, плоть врагов царских, а остальных покоряет под ноги ему.

1 пагумена[508], в пятницу, в год Марка началась битва меж дедж-азмачем Микаэлем и меж дедж-азмачем Вальде. И поднялся Сэхуль Микаэль из Адуа во вторник, и прибыл в Акба-ца, и пребывал там до конца пагумена.

Начался маскарам года Луки. И поднялся Микаэль из Акба-ца и ночевал в Гольголо, а на следующий день ночевал в Тамбене. На 4-й день[509] ночевал он в Шехоте, на 9-й день ночевал он в Габа, на 10-й день ночевал в Габале, на 11-й день ночевал в Шебата. А на 13-й день, в пятницу, во время 3-го часа прибыл он в Энтало и сразился с дедж-азмачем Вальде. И победил Сэхуль Микаэль Вальде силою царя и силою бога и убил из людей дедж-азмача Вальде 55 юношей, и нашел он 130 заключенных и освободил их. И ускользнул дедж-азмач Вальде, войдя на амбу, по имени Шефадж. И поднялся дедж-азмач Микаэль из земли Энтало и ночевал в Даджен Бельат.

Начался тэкэмт. 3-го дня[510] он ночевал в Шафите, а 10-го дня, в четверг, в Габазья погиб Тасфайе, сын дедж-азмача Вальде, и погибло 300 юношей. 11-го дня, в пятницу, прибыл он в Хабат, и убил 66 юношей, и захватил 10 500 коров и 300 коней и мулов. 13-го дня, в воскресенье, прибыл он в Джан Амора. 15-го дня, во вторник, прибыл он в Аладжа, и сразился с дружинниками дедж-азмача Вальде, окружив эту амбу, и пребывал в этом месте один месяц и пять дней, перехватив у них хлеб, и траву, и дрова, а вода была на этой амбе. И когда усилилась у них нужда, рассеялись все дружинники дедж-азмача Вальде. И вошел дедж-азмач Микаэль на эту амбу, как гласит Писание: «Мудрый входит в город сильных». (Притч. 21).

И поднялся он из Аладжа 16 хедара[511], и прибыл в Каран, и пожег огнем это селение. 18 хедара, в день первой субботы, прибыл он в Сэфахо, и сражался три дня, и победил людей этого селения. И, будучи в земле Сэфахо, принялся он воевать в земле Араран с дедж-азмачем Вальде, и была битва великая в этот день и [длилась] три дня. 21 хедара, в праздник владычицы нашей Марии, потерпел поражение дедж-азмач Вальде и ускользнул, как малый ребенок Адер (III Книга царств 11, 17), на быстром коне. И было найдено в этом месте 310 ружей, а стрельцов рассеялось без числа. И было найдено в этом месте 297 заключенных. И, совершив все эти подвиги силою царя и силою бога, ему же слава, возвратился дедж-азмач Микаэль и вошел в Энтало. А 15 тэра[512], когда был Микаэль в Архо, напал на него Вальде, взяв галласов, и сразились оба. И победил дедж-азмач Микаэль, как и прежде, ибо бог был с ним. И 23 тэра вошел он в Элават. И когда был он в этом месте, были тучи и град три дня. А когда был он в Энбихалите, сразился он с дедж-азмачем Вальде, и победил его, и прогнал к галласам. А лотом вошел дедж-азмач Микаэль в Каран Годба. И в день прощеного воскресенья вошел в Азабо, ища Вальде, и сразился с галласами, и захватил 230 галласов, и убил из галласов 160 [человек], а из Доба убил 150 и захватил 133. А потом вошел дедж-азмач Микаэль, идя переходами, в столицу свою, Адуа, 12 сане[513], в день праздника святого Михаила, ибо сей ангел сотворил ему победы богатырские, и не было у него [другого] хранителя истинного, ему подобного. И сей Микаэль изострен с одной стороны верностью, а с другой — богатырством. Из писателей истории при сравнении одни говорили, что дедж-азмач Микаэль — Самсон, другие говорили — что Гидеон, третьи говорили: «Один он, как Моисей среди судий [Израилевых]»[514]. Ибо им он подобен по силе своей, мудрости своей и по мощи мышцы своей, ибо он избран от бога, ему же слава. Аминь и аминь.

29 тэра[515], во вторник, поднялся царь царей Адьям Сагад по уставу царскому со всеми князьями и войском из столицы своей Гондара и обратил лик к походу на Атбару второму. По пути своему прежнему прибыл он в Атбару и, прибыв туда, пожег все дома балау Атбары, когда исчезли все балау Атбары. А еще совершил царь великие подвиги, так что признали его и покорились все люди балау из Дабайна. И, совершив это, возвратился царь Иясу, ночуя на остановках [прежних], и вошел в дом свой в мире 10 магабита[516], и встретило его священство с гимнами. 30 магабита была пасха. И зимовали царь и царица в здравии. А 29 нехасе[517], во вторник, встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Валата Гиоргис и прибавили расу Вададже [должность] дедж-азмача агау; и сместили дедж-азмача Бору и назначили Энда Лебу дедж-азмачем Амхары; и сместили дедж-азмача Вальда Абиба и назначили пашу Чоле дедж-азмачем Годжама. И был назначен гра-азмач Айядар пашой, а азаж Ано — гра-азмачем. Был назначен баджеронд Иосиф кень-азмачем, а азаж Галасий — баджерондом тронного зала. Был назначен бэлятен-гета Вальда Селласе баламбарасом, а бэлятен-гета Кидане — азажем эрак-масара. Был назначен баламбарас Ментесенот фитаурари с [должностью] азажа Йебаба. А еще назначили царь и царица азажа Феодосия и лике Кокаба Леда цехафе-тээзазами. А еще был назначен Мехерка, сын ваг-шума Феодора, на должность [наместника] страны Ласта, а еще был назначен Йебис Хунань жан-цераром, и все утверждены в должностях своих. Завершился 19-й год царствования царя нашего Иясу.

Глава 43. В 7242 году от сотворения мира, в год Марка-евангелиста, на 20-й год царствования Иясу, царя царей, начался маскарам во вторник, лунная эпакта 22, труб 8. И тогда призвали царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса Сэхуля Микаэля. Тот поднялся из Адуа, и пришел в Гондар, и вошел в месяце тэкэмте со многими дарами, как прежде. И приветствовал он царя и царицу и пребывал [в столице] недолгое время. И простились с ним царь Иясу и царица Ментев-ваб с любовью и миром, чтобы шел он в свою область, и пожаловали его парчовым плащом с отделкою, и украсили обе руки его обручьями, ибо то — оковы для верных. Но да будет благословенно имя божие, явившего нам мужество царя царей Адьям Сагада, и слава Марии-богородице, взрастившей его в мудрости и ведении. Поклонение кресту Христову, подавшему благодать царю нашему, как подал он Константину, царю праведному. Аминь. Ныне же восхвалим матерь его, царицу нашу Берхан Могаса, что взрастила сына своего воспитанием прекрасным в страхе божием, памяти же его поклонение. Аминь и аминь.

И не единственная то верность дедж-азмача Микаэля, но и до того как стал он дедж-азмачем средины Тигрэ и не имел другой должности, был он верен царю. Собрались в средине Тигрэ душегубы и разбойники и вышли из закона божия и повиновения царю, и убивали они вдов и сирот, объединившись с дедж-азмачем Вальде в мятеже и разбое. И сказал дедж-азмач Микаэль этим мятежникам из Гольголе и Алава и из других селений Тигрэ: «Почему вы бунтуете как пожелаете и говорите: нет у нас другого царя, кроме Вальде, повелителя нашего?» И сказали эти мятежники дедж-азмачу Микаэлю: «Кто ты такой, чтобы приказывать нам и препятствовать нам разбойничать и воровать? Речей твоих мы не принимаем и царя твоего не ведаем!» И, сказав это, сразились с ним эти мятежники, и победил их дедж-азмач Микаэль и убил многих людей, и возрадовались притесненные. И, услышав об этом, пришел дедж-азмач Вальде сражаться с дедж-азмачем Микаэлем, взяв галласов, и людей Тальталя, и людей Доба, и всех людей своей области на конях и с ружьями. Он пожег огнем область Акбаца и окружил Самаята, где был дедж-азмач Микаэль. И принялись они воевать меж собою, и побеждал дедж-азмач Микаэль каждый день. Ружья Вальде сверкали, как молнии, и не поражали никого из людей дедж-азмача Ми-каэля. И бросали витязи копья и не убили ни одного [человека]. А люди же дедж-азмача Микаэля убивали многих людей, коим несть числа. И так делали они три месяца и три недели. И когда потерпел поражение дедж-азмач Вальде и не смог сражаться, ускользнул он ночью в страхе и трепете. И помог [дедж-азмачу Микаэлю] святой Михаил, как помог он Езекии во времена Сеннахирима.

И это не единственное беззаконие дедж-азмача Вальде, но возвратимся ко временам государя Давида, когда взбунтовался он так же[518]. Послал царь князей Самена, и Цагаде, и Валь-кайта, и наместников Тигрэ, [обладателей] 44 барабанов, и сказал им: «Спросите Вальде и скажите ему: зачем ты изменил и возмутился?» И когда шли эти князья со словом царским, убил он этих князей и войско, взяв галласов, и людей Тальталя, и людей Доба, и не оставил ни одного из них, кроме немногих людей, которых сохранил бог, чтобы принесли они весть [об этом]. И терпел бог этого изменника и мятежника дедж-азмача Вальде до всего этогс, как гласит Писание: «Ибо мера беззаконий Амореев доселе еще не наполнилась» (Быт. 15, 16). Ныне же бросил его бог в руки дедж-азмача Микаэля, как бросил он филистимлян в руки Самсона и как бросил Голиафа в руки Давида. И дали должность его царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса дедж-азмачу Микаэлю, ибо он верен, после того как убил он пашу Рэтуэ, когда послал того царь и дал ему должность дедж-азмача Вальде, а он сказал: «Не подчиняюсь я никакому царю, а сам себя я назначил по желанию своему».

И поднялся дедж-азмач Микаэль 2 маскарама[519] из Адуа к дедж-азмачу Вальде. И, услышав известие о приходе дедж-азмача Микаэля, пожег огнем дедж-азмач Вальде Энтало. И унесли на носилках дедж-азмача Вальде люди дома его в Ласту. А потом пошел дедж-азмач Микаэль и справил праздник креста в Энтало, и покорились ему люди Тигрэ, и люди галла, и люди Тальталя, и люди Доба. Все эти победы были сотворены ему силою бога, и силою святого Михаила, и крепостью силы царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса. Слава богу, богу богов и господу господ, первого без начала и последнего без скончания, во веки веков. Аминь и аминь. Да будет, да будет.

10 маскарама пришел Зарай, наместник Дахны, из Ласты и вошел в Гондар, покоряясь и поклоняясь царю и царице, а доселе не видывал он лика царя и царицы. Царь же Иясу и царица Ментевваб назначили его на должность страны его Дахны. 10 тэкэмта[520] повелели царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса дедж-азмачу Гета, и асалафи Эшете, и всем людям Квары идти в Валькайт, ибо там стал воевать один человек, по имени Кэсаде, и сразился с ним дедж-азмач Сурахе Крестос, и была меж ними битва великая. 12 тэкэмта умерла в Дабра Берхане вейзаро Валата Амлак. А 17 тэкэмта был смещен кантиба Завальд и назначен кантибою Цахая Леда, а азаж Хэляве Крестос [был назначен] азажем Каха. И назначили они Армаскоеа малактення тайяки. 29 тэкэмта вошли в [Гондар] присные дедж-азмача Гета, схватив этого Кэсаде. А 30 хедара[521], в четверг, поднялся царь Иясу по уставу царства из столицы своей Гондара, и ночевал в Сарбакуса, и пошел но дороге на Баласа, и перешел реку Такказе, и переходами прибыл в Энтало. И туда пришли дедж-азмач Вальде и дедж-азмач Дангеш и подчинились и покорились царю. А затем пришел дедж-азмач Микаэль и поклонился царю. И пребывал царь в Энтало много дней, выслушивая речи этих дедж-азмачей и пеняя им, ибо драчливы они и много раз воевали меж собою. И заковал царь каждого из этих вельмож Тигрэ и вошел в Адуа. А оттуда пошел в Аксум, и повелел отстроить Сион [ский собор], и возвратился, забрав этих князей, то бишь Вальде, Сэхуля Миказля и Дангеша. И вошел он в Гондар 16 якатита[522], в день первой субботы, и встретили его иереи с гимнами. И дивились все люди города этим подвигам царским, а особливо приведению дедж-азмача Вальде в Гондар, ибо со времени государя Иясу и до времени государя Иясу[523] не входил Вальде в Гондар, и бежали горожане все посмотреть на лик Вальде. А в месяце миязия простились царь Иясу и царица Ментевваб с Вальде и с Сэхулем Микаэлем и [отпустили] с миром в страны их.

Возвратимся же. 29 якатита[524] умер эдуг Манбаре и был погребен в Дабра Цахай. А 30 миязия[525] была пасха. А 8 генбота[526] умер малака цахай Авессалом и был погребен в Квескваме. А 21 хамле[527] упокоился малака берханат Цахая Леда и был погребен в Дабра Бархан. А 16 нехасе[528] затеяли сражение уроженцы Квары и амхарцы по малому поводу, то бишь из-за мяса с «золотого стола»[529], и погибло много и с одной и с другой стороны. И погиб шалека Родас у амхарцев и абето Аболи у уроженцев Квары. 3 пагумена[530] встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Ментевваб, и прибавили дедж-азмачу Варання должность дедж-азмача Годжама, и назначили Дангеша пашой, а Чоле — фитаурари, а пашу Айядара — гра-азмачем, а баламбарасу Вальда Селласе прибавили [должность] кантибы и азажа Каха. Эдуга Феодора назначили они [настоятелем] в Дабра Цахай, а Вальда Руфаэля — в «Ноев ковчег» и всех утвердили в должностях их. Закончился 20-й год царствования царя нашего Иясу и царицы нашей Валата Гиоргис.

Глава 44. В 7243 году от сотворения мира, в год Луки-евангелиста, на 21-й год царствования царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса, начался месяц маскарам в среду, лунная эпакта 3, труб 27. 29 маскарама[531] умерла вейзаро Еклесия, дочь вейзаро Эмайя, и была погребена в Ацацаме святого Михаила при знаменах и барабанах. 27 тахсаса[532] вошел Черкин Начо в Гондар, взяв добычу балау и верблюдов балау. Царь же и царица назначили его в Цагаде и Валькайт. 10 магабита[533] умер кень-азмач Иосиф и был погребен в Дабра Берхане.

И в этом месяце повелели царь Иясу и царица Ментев-ваб баламбарасу Вальда Селласе идти в страну балау, то бишь в Сарку. И, прибыв туда, снабдил он источником амбу, устроил [там] дом и возвратился в радости. А 12 миязия[534] была пасха. И снова пошел баламбарас Вальда Селласе в месяце сане в страну балау прежнюю, и возвратился, и вошел в Гондар 1 хамле[535], взяв вельможу балау называемого Джабаль Моса, с верблюдами его, детьми и женами. И покорился этот балау и поклонился царю и царице. Царь же Иясу и царица Ментевваб украсили этого балау украшениями прекрасными и всех чад его украсили также. И зимовали царь и царица в здравии. 15 нехасе[536] упокоилась вейзаро Вубит, сестра царя нашего Иясу, по имени христианскому — Бэерата Денгель, и была погребена в церкви отца нашего Такла Хайманота. И была сильная печаль в доме царском. Закончился 21-й год царствования царя Иясу и царицы Ментевваб.

Глава 45. В 7244 году от сотворения мира, в год Иоанна-евангелиста, на 22-й год царствования царя Иясу и царицы Валата Гиоргис, начался маскарам в пятницу, лунная эпакта 14, труб 16. 3 маскарама[537], в воскресенье, встретились у решетки покоев царь и царица и утвердили должность за расом Вальда Леулем. А 9 маскарама встретились снова в покоях царь царей Адьям Сагад и царица Берхан Могаса и назначили Дане Мамо кень-азмачем, а Дармэна — гра-азмачем. Был смещен баджеронд Галасий и назначен Йебис Худай баджерондом тронного зала. А один египтянин, по имени Ани, был назначен баджерондом казны, а Чоле — азажем Йебаба, а расу Вададже прибавили [должность] дедж-азмача Амхары. Нагадраса Георгия [назначили] азажем агау, а абето Иоседека — дедж-азмачем Годжама, а Адару — фитаурари, а пашу Ано — дедж-азмачем. Был смещен цабати Вальда Хаварьят с [должности] настоятеля [церкви] рождества [богородицы] и назначен лика табабт Феодор в Ацацаме святого Михаила, а остальным утвердили должности их.

25 маскарама[538] умерла вейзаро Валата Фэкэр, дочь государя Иясу, и была погребена в Ангвадже. 12 тахсаса[539] бежал паша Дангеш вместе с асалафи Амха, и пошел ночью по дороге на Вагара, и прибыл в Ацала, и встретился с шалека Фануэлем. Они объединились в мятеже, клятвою заклялись, и заключили завет, и пошли втроем в страну свою Тигрэ. 14 тахсаса преследовали их по приказу царя и царицы дедж-азмач Гета, и асалафи Эшете, и шалека Вальда Ханна до Такказе и не нашли их. А затем приказали царь Иясу и царица Ментев-ваб сделать сбор всем полкам. 28 тахсаса вошли в Гондар дедж-азмач Айо с [воинами] Бегамедра, дедж-азмач Варання с джави, дедж-азмач Иоседек с Басо, дедж-азмач Чоле с Йельмана и Денса. А 3 тэра[540] поднялись все и пошли в Тигрэ. И дедж-азмач Гета пошел с ними, взяв все полки Самена. А до того как дошли они дотуда, была битва меж дедж-азмачем Вальде и меж дедж-азмачем Микаэлем. 19 тэра погиб дедж-азмач Вальде в битве. А затем пришли те воеводы и окружили: селение Дангеша. И пребывал он там с братьями своими, и родичами своими, и всеми людьми области своей, которые прозываются арематами, которые сражались ружьями и сбрасыванием [камней]. И много труждались те, да не обрели [победы]. Пробыли они у подножия горы много дней, окружив ее, и возвратились все и вошли в Гондар 25 магабита[541], в первый день вербной недели. А дедж-азмач Айо ушел в страну наместничества своего, Бегамедр, по дороге на Ласту.

Возвратимся же. 18 якатита[542] умерла вейзаро Люлит из Дамбии и была погребена на острове Рема, а имя ее христианское — Сабана Эвостатевос. А 3 миязия[543] была пасха. В этот день повелели царь Иясу и царица Ментевваб баламбарасу Вальда Селласе и дедж-азмачу Дури идти в страну балау, взяв много полков. Они пошли и возвратились, обретя победу. 14 сане[544] умер баламбарас Вальда Селласе и был погребен в [церкви] рождества [богородицы]. А 21 сане умерла вейзаро Энджоре и была погребена в Дабра Берхане. 27 сане умер гра-азмач Дармэн в Вальдеббе. И в ту зиму был великий мор, и погибли люди. А до того послал паша Дангеш к царю и царице, говоря: «Помилуйте меня, о царь и царица! Прежде не участвовал я в мятеже, но, когда усилился у меня голод, ушел я в область мою». Царь же Иясу и царица Ментевваб приказали паше Ано и азажу Бахрею идти в Тигрэ и привести пашу Дангеша с миром. Они привели его, и пришел он с асалафи Амха. 11 хамле[545] приветствовали они царя и царицу. А 18 хамле встретились у решетки покоев царь Адьям Сагад и царица Валата Гиоргис и утвердили должность раса Вальда Леуля. 24 хамле назначили они дедж-азмача Гета пашой, а Дури — баламбарасом, а Айядара — гра-азмачем, а Емане — баджерондом тронного зала, Чоле — фитаурари, Буляда — азажем эракмасара, Кидане — эльфинь азажем, акабэ-саата Иова и Галасия — цехафе-тээзазами, Армаскора — «устами паря»[546] с [должностью] мэзэккэра Самена[547]. Был смещен малака берханат Исайя и назначен малака берханатом Вальда Хаварьят в Дабра Берхан. А еще был назначен Вальда Руфаэль в [церковь] святого Руфаила и малака ганат Анастасий в [церковь] «Ноева ковчега». А до того дали царь Иясу и царица Ментевваб иереям [церкви] Иисусовой в Каха землю Мензеро и назначили абето Габра Сэлуса настоятелем над ними. Остальных утвердили они в должностях их. А на второй день назначили они азажа Хэляве Крестоса кантибой, а Абадира — азажем Каха, Зугра Фасиля — дедж-азмачем Самена. Закончился 22-й год царствования царя Иясу и царицы Валата Гиоргис.

Глава 46. В 7245 году от сотворения мира, на 23-й год царствования царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса, в [год] евангелиста Матфея, начался маскарам в день первой субботы, лунная эпакта 25, труб 5, тентейон 4. 2 хедара[548] умер кантиба Хэляве Крестос и был назначен Абулидес кантибою. 23 тэра[549] умер азаж Абадир и был назначен асалафи Галасий в Каха. 27 тэра, в четверг, поднялся царь Иясу из столицы своей Гондара, а с ним все князья и войско и все полки по созыву, и пошел в поход на балау, называемых асим[550]. 1 якатита умерла вейзаро Кедеста Кэсос из Марау. 22 якатита, на второй день великого поста, обрел великую победу царь Иясу, и убили [врагов] все князья и войско, и не было не убившего. И возвратился царь в радости и вошел в Гондар 10 мегабита[551], в день первой субботы. И встретили его иереи с гимнами и песнопениями. 16 миязия была пасха. 30 генбота[552] умер дедж-азмач Мамо, сын абето Целата Кэсоса, и был погребен в Ацацаме святого Михаила. 16 нехасе[553] умерла вейзаро Айкаль, дочь вейзаро Энкуляль, и была погребена в [церкви] святого Иоанна при знаменах и барабанах. 28 нехасе встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Ментевваб и утвердили должность раса Вальда Леуля. 5 пагумена[554], в день первой субботы, встретились снова в покоях царь и царица и назначили дедж-азмача Гета фитаурари с [должностью азажа] Йебаба. Смещен был дедж-азмач Мамо и назначен Энда Лебу кень-азмачем, лика табабт Иоанн [назначен] в Ацацаме святого Михаила, азаж Дара — баджерондом казны, паша Ано — баджерондом тронного зала, лике Кокаба Леда — таресамба азажем вместе с [должностью] цехафе-тээзаза. За остальными утвердили должности их. Закончился 23-й год царствования царя Иясу и царицы Ментевваб.

Глава 47. В 7246 году от сотворения мира, на 24-й год царствования царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса, в год Марка-евангелиста, начался маскарам в воскресенье, лунная эпакта 6, труб 24, тентейон 5. 9 маскарама[555] встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Ментевваб, и утвердили должность Сэхуля Микаэля, и назначили бальгада[556] За-Марьяма дедж-азмачем Самена, [а] Дангеша — пашой. 12 маскарама умер шалека Йехулю Гета, сын вейзаро Эмайя, и был погребен в Ацацаме святого Михаила. 14 тэкэмта[557] умер азаж Дара и был погребен в Ацацаме. Царь наш и царица назначили в месяце хедаре Чоле баджерондом казны. И провел лето [царь] в Гондаре в здравии. 8 миязия[558] была пасха. А 8 сане[559] умер цабати Вальда Хаварьят и был погребен в Азазо. Закончился 24-й год царствования царя нашего Иясу и царицы нашей Валата Гиоргис.

Позабытое: на 23-м году царствования их в год Матфея, 26-го хедара[560], поднялся царь из столицы, ведомый ангелами божиими, и встретил на дороге большого леопарда, и убил его рукою дружинника своего Васана, начальника щитоносцев, ибо всех побеждает царь и никому не устоять перед ним в гордыне. И, идя по дороге, наставлял он войско свое указом, чтобы не входили они в дома бедняков и не отбирали имущества вдов, ибо человеколюбив он был, как творец его. И, поднявшись из столицы, ночевал он в Буча в доме сестры своей, вейзаро Валата Такла Хайманот[561]. И, поднявшись оттуда, направил царь свой лик к Чамара и ночевал в доме своей бабки, вейзаро Энкойе, что сохраняла царство его многою мудростью и советом и любила веру Христову всем сердцем. И, поднявшись оттуда, ночевал он в Бамба в доме наместника, раса Вальда Леу-ля. И тогда провозгласил он указ, гласивший: «У всякого, кто будет ночевать в доме, отрублена будет рука и нога!»[562] А на следующий день ночевал он в Дабуб и ночевал в Дахне у реки Гали. Тогда встретило его войско Чоле с начальником своим, бэлятен-гета Кабту, подчиненным военачальника Вальда Леуля, великого советом и крепкого силою, ибо нет подобного ему среди всех наместников, от Авенира до Иоава (I Книга царств) и доныне. А 1 якатита[563], поднявшись оттуда, ночевал он в Ачафаре на берегу реки, называемой Кильти. Он не ночевал в доме, а ночевал в шатре, ибо не подобает самому [делать то, что запретил другим]. А затем 2-го ночевал он у реки Тумха. И пришли щитоносцы и приветствовали на дороге царя Иясу, а за ними пришел дедж-азмач Айо со многим войском и приветствовал царя. И ночевал он там. А наутро поднялся и ночевал в Чара 3 якатита. А потом пришли из Годжама три полка и приветствовали царя, ибо сила божия с ним. А затем спустился он по склону Чара по великой пропасти пешком, ибо крепок он силою, как отцы его — Давид и Самсон, а тот спуск по склону узок и тесен. А после спуска оттуда ночевал он близ Амбо. И следующий день провел он в том месте. И в ту ночь пришел Нана Гергис, начальник агау, со многими дарами и приветствовал царя царей Адьям Сагада, и отослал его [царь] в страну его за податью. И заболел военачальник Вальда Леуль, и печалился царь о болезни его, ибо велика была любовь к нему, и отослал его [назад] со многим войском. И, поднявшись оттуда, обратил царь лик свой на запад и ночевал в Баласе Малом. А потом ночевал он в Баласе Великом. И в полдень появился лев и заломал одного человека, но тот не умер. А потом убил его один из дружинников царских из ружья. Тот лев был велик и грозен, от хвоста до головы в 7 локтей. И, видя это, дивилось войско и говорило: «Вот что за милости творятся помазаннику божию!» А еще убил из ружья буйвола один дружинник его.

И, поднявшись оттуда, ночевал он в Бадеу у истока реки. А когда поднялся оттуда, возникла драка в стане его, и сразились люди Годжама и люди Ласты, и погибло четыре человека. И разгневался царь и запретил драться, помирил их и ночевал в стране Феген. А пока еще не прибыл в Феген и был царь Иясу в покоях внутренних [шатра], прибыл к нему дедж-азмач Варання со многими всадниками, пеших же было, как песку, без счета. А еще прибыл дедж-азмач Чоле и азаж Бакаффа. И поднялся он из страны Феген и ночевал в Зенджерисе, стане шанкалла. И встретили его те с кликами и с дарами. А после того как поднялся он, прибыл дедж-азмач Начо и приветствовал царя: И ночевал он между двух рек, то бишь Адальбук и Айме. А потом пошел царь царей Адьям Сагад вдоль Айма четыре дня, а потом послал пятерых лазутчиков к балау. И сказал царь: «Не трубите в рога и не жгите травы, чтобы не услышали они о приходе нашем». А потом шел царь вдоль Айма три дня. А вечером убежал его проводник на коне, а из пятерых лазутчиков возвратились трое, а двое ушли к балау с проводником. 19 якатита[564], в день первой субботы, держал царь со своими советниками военный совет и расставил войско по сообществам: одним идти впереди, другим — позади, третьим — справа, четвертым — слева, ибо то обычай отцов его, царей, когда идут они в битву. Он же был мудр в совете, и крепок силою, и исполнен разумения, сокрушающего врага, как солому пред лицом огня и как прах пред лицом ветра. А 21-го, в праздник владычицы нашей Марии, который есть начало поста господа нашего, и бога нашего, и спасителя нашего Иисуса Христа, памяти коего — поклонение, тогда встретили шестерых балау, что вышли из страны своей искать мед в пустыне. И убили троих и схватили двоих, а один ускользнул. А на следующий день прибыл [царь] в селение [народа] асиб в 3-м часу и пребывал в одном месте по уставу царскому.

А затем разослал он войско свое по племенам их и по числу их, чтобы убивали они врагов царских. За четыре дня убило войско его врагов без числа: одного убил шалека Вальда Ханна, азаж Бору убил двоих, шалека Гарби убил одного, абе-то Нэца Кэсос убил тоже [одного]. Дедж-азмач Варання убил со своими людьми 500, дедж-азмач Чоле убил одного, а войско его убило многих. И дедж-азмач Айо с воинами своими многих убил, а войско меча убило многих, и рас Вададже убил многих с воинами своими. И все убившие принесли уды и бросили их пред царем царей Адьям Сагадом. И возрадовался царь того ради, что сотворил ему бог победу и облек стыдом врагов его, как сказал Давид: «Поставлю светильник помазаннику моему, врагов его облеку стыдом» (Пс. 131, 17-18). 25 якатита в 6-м часу, В пятницу, обратил царь Иясу лик свой на восток, и возвратился в область свою, и ночевал у реки Айма. На следующий день ночевал он у Айма, в понедельник ночевал в Шахо, во вторник, то бишь праздник рождества господа нашего бога нашего и спасителя нашего Иисуса Христа, высокого памятью, на закате того дня убил дедж-азмач Варання с войском своим 90 буйволов и оставил их царю. И сказал [царь]: «Иди в область свою». А затем убил дедж-азмач Айо с войском своим 14 слонов, и убил баламбарас Дури носорога, буйвола [и] слона. Гра-азмач Айя Дару убил буйвола, дедж-азмач Ментееенот убил слона, и убило войско много буйволов и слонов без числа. А однажды встретились царю буйвол и носорог и, подойдя, встали пред ним; и, узрев силу божию, пребывающую на нем, убоялись они и бежали. И много воинов погибло от буйволов. А один дружинник царя Иясу, по имени Чекань, убил леопарда, и еще один убил леопарда. А однажды убил змея длиною в 20 локтей дружинник царский. Все враги были побеждены, ибо праведен был он на всех путях своих, в походах и выходах и пребывании и восставании.

1 магабита[565] послал он благовестие с одним человеком по имени шалека Мамойе к матери своей, царице Берхан Могаса, что пребывала в столице его государства. А обычаем этой матери его было каждый раз, как отправлялся сын ее, царь царей Адьям Сагад, на войну, принимать канон строгий; и ела она не сладкое, но горькое, и не вкушала подливы, и не пила ни вина, ни меду, и не спала на ложе, но на [голой] земле, и молилась днем и ночью. И, услышав о приходе сына своего в здравии, возрадовалась она радостью великой, коей нет подобия. И так всегда внимал бог молитвам ее и исполнял ей все желания ее, ибо тверда она в вере, как царица Елена.

А затем шел [царь] шесть дней вдоль [реки] Шенфа, а на седьмой день ночевал в Гандава. 8-го ночевал он в Вальдеббе, а 9-го ночевал в Барча. 10 магабита, что есть праздник креста честного, вошел царь Иясу в столицу свою, именем Гондар. И когда входил, то встречали его иереи с гимнами и песнопениями ло родам и степеням своим. А после иереев встретили его блюстители столицы: паша Евсевий, асалафи Эшете, шалека Кенфу со многим войском. И [встречали] его кликами все люди Гондара.

Глава 48. В 7247 году от сотворения мира, на 25-й год царствования царя царей Адьям Сагада и царицы Берхан Могаса, в год Луки-евангелиста, начался маскарам в понедельник, лунная эпакта 17, труб 13, тентейон 6. 7 маскарама[566] встретились у решетки покоев царь Иясу и царица Ментевваб и утвердили должность раса Вальда Леуля. 21 маскарама встретились царь и царица и назначили дедж-азмача Мамо баджерондом казны, а Черкина Начо — баджерондом тронного зала, Чоле — азажем Йебаба вместе с [должностью] фитаурари, азажа Люле — лика маквасом, Дуло — амхарским дедж-азмачем, Гольджа — кень-азмачем, дедж-азмача Гета — в Самен, Сурахе Кэсоса — в Валькайт. Был смещен азаж Кидане и назначен Самуил эльфинь азажем. Дедж-азмач Беньям [был назначен] в Каха. А из иереев Вальда Руфаэль — в Дабра Берхан, авва Луке — в [церковь] святого Руфаила, Нахуда — в [церковь] «завета милосердия» в Дафача. А остальных утвердили в должностях их.

21 маскарама умер лика мазамран[567] Григорий в Дабра Берхане и был назначен абето Талафинос лика мазамраном. 14 якатита[568] умер гра-азмач Емане, будучи наместником Вахни, и принесли его оттуда и похоронили в Ацацаме святого Михаила при знаменах и барабанах. 3 магабита[569], в [день] начала поста, умер кень-азмач Энда Лебу и был погребен в Дабра Берхане при знаменах и барабанах. А сей царь царей Адьям Сагад пребывал в Каха долгое время, творя суд и расправу. А затем 16 магабита вышел из Каха и вошел в Гондар по причине болезни. 21 миязия.[570], в день вербного воскресенья, умер кантиба Цахая Леда, потому что перекусил его бегемот, когда плыл он по озеру Тана в Дабаза, и был он погребен там. 28 миязия была пасха. В этом месяце призвали царь Иясу и царица Ментевваб наместников пограничных, то бишь дедж-азмача Микаэля и дедж-азмача Варання. 18 генбота[571] упокоился эччеге Такла Хайманот и был погребен в Азазо. В этом месяце заболел царь царей Иясу, и, пребывая в сей болезни, не переставал он выслушивать дела бедных и убогих. И когда услышал царь Иясу, что печалятся и горюют все горожане, призвал он Армаскоса, ибо он — «уста царя», и послал его к расу Вальда Леулю, брату царицы Ментевваб, говоря: «Всякого, кто домогается от тебя должности или вотчины, присылай ко мне; не буду я выслушивать дела из уст другого, кроме тебя!» И сказал рас Вальда Леуль: «Да будет, как повелел царь». А затем пошел шалека Армаское на [башню] «провозглашения указов»[572], и вынес барабаны, и провозгласил указ, о котором поведали мы прежде. И когда услышали [его] все люди города, то сказали: «Добре».

Начался сане в пятницу. 21 сане[573], в четверг, в день праздника владычицы нашей святой девы обоюду естеством Марии-богородицы, упокоился царь царей Адьям Сагад[574]. И тогда причитала мать его, Берхан Могаса, и плакала, и говорила: «Горе мне, о сын мой и возлюбленный мой! Горе мне, о свет очей моих! Горе мне, о радость сердца моего!» И, говоря это, била она себя в грудь и рвала волосы на главе своей, и падала наземь, и говорила:

И еще говорила она:

И с большим трудом заставили ее родичи прекратить плач. И сказали ей: «Отныне будем держать совет, что лучше для нас и для пределов мира!» И затем сказала царица Ментевваб асалафи Эшете: «Призови раса Вальда Леуля», и призвал он его. И пришел рас Вальда Леуль со многим величием, и вошел в дом царский, то бишь «крестовый замок»[576], и обнаружил, что упокоился царь Иясу. А еще призвала она дедж-азмача Ге-та, и дедж-азмача Евсевия, и дедж-азмача Мамо. И вошли они, и увидели, и поняли, что умер он. И были великие рыдания и стенания у матери его и у родичей его, как стенали Иоанн и владычица наша Мария в день распятия господа нашего и бога нашего и спасителя нашего Иисуса Христа во плоти. И в это время сказал рас Вальда Леуль сестре своей, царице Берхан Могаса: «Что говорил тебе [Иясу] еще при жизни своей о том, кто унаследует престол царства его из трех его сыновей: абето Ацку, абето Хайлю и абето Вайю, то бишь Иоаса, рожденного от госпожи[577] Ваби, дочери Амито, галласа валло, и сестры Лубо и Дуло?» И сказала царица Вальда Леулю слово ответное: «[Он говорил]: коль раньше тебя умру я, как умерли отцы мои и родичи мои, цари, от Давида и доныне, воцари сына моего Иоаса, ибо возлюбил я его паче двоих сынов моих, как возлюбил Иаков Иосифа, сына своего, и как возлюбил Давид Ионафана лаче Ависая и Иоава». И сказали ей рас Вальда Леуль и родичи ее: «Да будет, как сказал царь царей Иясу!», и понравилась им эта речь. Он был не только царем, но и любимцем их, как любило Соломона войско его.

А затем призвала она раса Вададже и баламбараеа Дури. А во дворце были люди излюбленные, то бишь шалека Вальда Ханна, шалека Армаскос, шалека Гарби, нагадрас Гергис, которые заперли на засовы железные врата дома царского, чтобы не входили и не выходили люди, покуда не сделает то, что сделает царица Валата Гиоргис. И в это время приказала она асалафи Эшете [пойти] к расу Вададже в «дом мулов»[578], где были люди излюбленные, которых упоминали мы прежде, и сказать так: «Вот упокоился царь ваш и возлюбленный ваш Иясу Адьям Сагад, чей звук звучал, как гром и молния, для народов и племен, обитающих по четырем углам земли. Ныне дайте совет, кому царствовать над вами и кто управит вас по обычаям вашим, как сын мой Иясу. Такого, как сын мой, не сыскать, но говорю так по обычаю человеческому!» И ответили они царице, говоря: «Что до нас, то возвещал нам царь, будучи в Каха и говоря: коли будете вы служить, когда умру я, ибо кто из людей жил и не видел смерти (Пс. 88, 49), — мы же сказали единогласно слово ответное: коль ты умрешь, мы рассеемся, как овцы без пастыря, как гласит Писание: "Поражу пастыря, и рассеются овцы стада" (Матф. 26, 31). И, услышав это, сказал нам царь Иясу: нехорошо это, но воцарите сына моего Иоаса, как воцарил Иодай Иоаеа, отрока 7 лет (IV Книга царств 11)». И услышав это, пошел асалафи Эшете к царице Берхан Могаса и поведал ей все, что сказали ему рас Вададже и баламбарас Дури, шалека Вальда Ханна, шалека Армаскос [и] шалека Гарби.

И когда поведал ей это, сказала она: «Тем, кто говорит мне это, скажи и возвести: повелела [царица] асалафи Эшете [передать вам]: делайте, что приказал вам [царь Иясу]! Однако не ищу я царствия земного преходящего, а ищу царствия небесного». И пойдя, поведал он тем, кто посылал его 'Прежде. И, услышав, опечалились они тому, что сказала она: «Оставляю я царство и не хочу оставаться в этом мире», и возрадовались тому, что единогласна речь ее с их речью о воцарении Иоаса, о котором говорил им прежде царь царей Иясу. И поклялись все пред образом в терновом венце не отпускать царицу Валата Гиоргис, ибо без нее не устоит царство, и воцарить абето Иоаса. А затем призвали они всех князей и сановников суда и заставили их поклясться каждого поголовно. А эти князья и сановники заставили поклясться родичей ее, то бишь раса Вальда Леуля, дедж-азмача Гета, дедж-азмача Евсевия, дедж-азмача Мамо, асалафи Эшете, шалека Мамо, шалека Кенфу, абето Йе-Марьям Барья, абето Вальда Микаэля и всех приближенных, живших с нею во дворце, и заклинали их удержать ее, чтобы не уходила в пустынь царица Берхан Могаса. И после того как объединились в клятве все князья и родичи ее, послали они баламбараса Дури и Ябо Барья, сына Зоге, в Дабра Цахай, который есть табот Квесквамский, где родился и воспитывался [Иоас] молитвами всех иереев, чтобы привели они быстро с поспешностью младенца Иоаса с матерью его и воспитательницей его. И ввели его в покои. А потом вывели его из покоев, и возвели на башню воцарительную, и усадили на золотой престол высокий, и облачили в одеяния царские, восхищающие очи. И пришел нагадрас Гергис, держа корону, ибо он — хранитель короны. И воцарили его по закону и уставу. А потом призвал асалафи Эшете всех князей, и сановников, и азажей, и сановников церкви, и всех чад воинских для присяги. И присягали они и говорили: «Да живет отец царствующий!» И вышел дедж-азмач Гета с князьями и сановниками и встал посреди [площади] «провозглашения указов». И вышли чиновники, и был провозглашен указ, гласивший: «Вот упокоился царь царей Иясу и воцарился вместо него сын его, царь царей Иоас, в смерти нашей ли, в жизни ли нашей мы — [подданные его]!» И тогда была среди всех людей столицы и радость и печаль. И были великий плач, рыдания и стенания во дворце, где пребывала матерь его, царица Ментевваб. И все родичи его умножали плач и стенания. И в это время вошли туда, где пребывало тело царские, асалафи Эшете, шалека Ар-маскос, шалека Гарби, шалека Вальда Ханна и авва Сэна Малакот и запеленали его, как подобает царям. И вынесли его, так что не знала мать его, через врата, что ведут на Ашава, что напротив Мэдр гемб[579], и снесли по «радуге», и внесли в церковь отца нашего Такла Хайманота. И пришли эччеге Евстафий и иереи Дабра Либаноса и отца нашего Евстафия, и прочли над ним разрешительную молитву, и погребли там у гробницы отца его, царя царей Бакаффы. И когда увидел рас Вададже, что погребены тела двух царей в одной гробнице, то сказал: «Как же сокрылись в гробнице единой вы, правившие простором страны?» И еще сказал: «О расточитель золота! Ныне тебя уложили в ларец!»[580].