Его сладкая (по)беда (СИ)

Глава одиннадцатая. Изучение в естественной среде

У дома, на мой взгляд, было всего два недостатка.

Первый — цена, но с этим я поделать ничего не могла.

А второй — крыша.

Она была не скошенная, а прямая, что в нашем климате средней полосы России означало необходимость эту самую крышу чистить от снега.

Но Генералов нашёл способ, как скрасить эту досадную неприятность.

Товарищ Артём превратил её в ещё одну веранду, откуда поверх крыш всех поселковых домов можно было любоваться издали золотящимся подсолнухами полем и густой тёмно-зелёной лесополосой за ним, живописно разделяющей землю и небо.

Наверняка смотреть на закат отсюда — одно удовольствие, солнце как раз садится с той стороны.

А для удобства любования красотами на крыше появились атрибуты комфорта.

По периметру площадки выставлены кашпо с милыми петуниями. Лёгкий диванчик из ротанга под тентом, застеленный мягкой подложкой, манил опустить на него свой зад. Кресла-мешки разбросаны возле столика, на котором красовались блюдо с фруктами и ведёрко, с торчащим из него горлышком бутылки шампанского.

Нет, ну не гад ли?

Обозрев всё это раздражающее великолепие, я перевожу взгляд на Генералова.

Он пытается делать равнодушное лицо, но выходит у него плохо.

— Ну ты и … выхухоль, — я возмущена.

— Ну что? Как тебе замена набережной? Самые звездопады, конечно, в августе, но и сейчас ночью тут неплохо, — рекламирует Артём.

— И комары кусают за задницу, — огрызаюсь я от обиды, что мне такое решение по крыше и в голову не приходило.

— Беда, территория обработана от кровососов. Но я всегда готов накрыть твою задницу своим телом… — выдаёт главный кровосос, которого почему-то с участка не удалили.

Закатываю глаза. Неисправим. И как ему серьёзную должность-то доверили?

Вот так послушаешь и в жизни не поверишь, что он владелец какого-то там холдинга.

— Не надо жертв, мне ещё нужно успеть в шиномонтаж здесь у вас. Он до восьми. Так что любование звёздами отменяется.

Генералов поднимает брови:

— Не хочу тебя расстраивать, но по выходным у них обед с субботы по воскресенье… — травмирует меня он.

— Офигеть! Им, что, деньги не нужны?

Артём пожимает плечами:

— Сейчас лето, половина посёлка разъехалось по отпускам. Кому надо, сделают или в будни, или в городе.

— Скотство какое… — ною я.

— Так что времени у тебя достаточно, — ни капли не сочувствует мне Генералов.

— И всё равно не прельщает, — вру я. — Наши посиделки кончатся тем, что я сброшу тебя с крыши.

— Ну… — тянет он. — Если вместо того, чтобы насладиться красивым видом, попивая прохладительное, тебе хочется в мокром шмотье по самой духоте стоять в пробке на въезде в город…

Скунс.

И ведь правда. Сейчас там мясо на въезде. И кондёр не пашет. И Генералов наверняка заметил, что я с открытыми окнами ехала…

— Я обещаю вести себя хорошо… — заманивает он меня.

И персики я люблю… И трусы ещё мокрые…

— Если не будешь тянуть свои грязные лапы к комиссарскому телу, — сдаваясь, предупреждаю я.

— За невыполнимые задания не берусь, — невозмутимо отвечают мне.

— Тогда я буду защищаться, — ставлю Артёма в известность.

— О защите можешь не беспокоиться, я вооружён, — похабничает он и таки получает от меня подзатыльник.

Вздохнув, я обхожу крышу и выбираю себе гнёздышко.

Диван не подходит. Генералов точно плюхнется рядом и будет приставать.

Поэтому я выбираю одно из кресел-мешков. Клёвая штука. Надо домой купить. Спина расслабляется сразу.

Правда, я не учитываю, что эти кресла — вещь мобильная, и Артём легко подтаскивает второй поближе ко мне.

Видя, что он берётся за горлышко бутылки, я протестую:

— Я за рулём!

— Полфужерчика, — искушает он. — Только чтобы остыть.

Угу, где это видано, чтобы девушки остывали после шампанского?

— Не-не… Мне проблемы с ГИБДД не нужны.

— Брось, Беда. Когда это ты стала такая правильная? Как в девятом классе химозный джин из жестяной банки за углом школы во время школьной дискотеки пить, так ты рисковая… Чем тебе «Вдова Клико» не угодила? А часа за два всё выветрится.

«Вдова»?

Блин. Ни разу не пробовала. Любопытно же.

Ирод. Настоящий Ирод.

Поскрипев зубами, даю добро:

— Только чуть-чуть.

Я старательно настраиваю себя на собранный лад. Бдительность и ещё раз бдительность. Мы себе слово дали.

Но против воли умиротворяющая обстановка расслабляет.

Медленно спадающая жара, доносящийся откуда-то запах свежескошенной травы, удобное кресло, возможность вытянуть ноги, длинные жёлтые солнечные лучи, проникающие сквозь фужер, в который, пенясь, наливается шампанское.

— И что? У тебя всегда наготове бутылочка дорогого шампанского? Мажоришь? — прищурившись на Генералова, спрашиваю, принимая узкий фужер-тюльпан на длинной, тонкой ножке.

— Вчера после ветклиники съездил и купил, — честно отвечает Артём, не парясь, что выдаёт свои планы. Дамское бухлишко не покупают, чтобы барышню позлить. Его берут, чтобы её поиметь.

Фыркаю. Ну-ну.

Можно подумать, он меня плохо знает. Я всегда была упёртая, а со времён школы мой характер только закалился.

Генералов разваливается рядом, вытянув свои длинные ноги, слегка касаясь ими моих. Но я так удачно села, что мне лень шевелиться, а на мои говорящие взгляды Артём ни фига не реагирует.

Да ну его. Пусть сидит как хочет.

Отпиваю из бокала скептически настроенная.

Обычно всё, что так разрекламировано, того не стоит. И часто типа дорогие ви́на — обычный кисляк.

Но после первого же глотка наступает благодать.

Отличная «Вдова», надо перестать жмотиться и купить себе. Всё равно дом уплыл. Могу позволить себе шикануть и скрасить горечь утраты.

Пузырьки щекочут нос, на языке слегка ягодное послевкусие. Красота.

И хитрые глаза Генералова, отпивающего из своего фужера.

Ладно. За бассейн он расплатился. Так и быть.

Но большего ему не обломится.

— Ну что? Это же лучше, чем глотать пыль на трассе? — подкалывает меня Артём.

Не найдя аргументов для возражения, я просто показываю ему язык.

Несколько минут мы молча наслаждаемся, но ударившее в голову игристое настраивает меня на болтливый лад.

— Вот скажи мне, Генералов. Что такого в школе случилось, что ты стал до меня докапываться? Ведь нормально же общались, — я сверлю его взглядом. — До седьмого класса ты вёл себя, как нормальный человек.

— А в седьмом классе у тебя выросла грудь, — шокирует меня он.