Эгоист (СИ)

Часть 2. Эпилог

5 месяцев спустя.

Антон вошел в прихожую, запер дверь и бросил ключи на полку. В доме было тихо и темно, но это его не смущало: уже бог знает какой час ночи - Нина, конечно, спит. И он тоже мог бы давно спать в гостинице в Севастополе, но... он не мог. Его, как магнитом, тянуло к жене. Как бы сильно он ни устал и как бы ни было поздно, Антон садился в машину и мчался в Ялту, потому что там его ждала любимая женщина. Он так долго мечтал об этом и так отчаянно страдал вдали от нее, что теперь готов был проезжать по несколько сотен километров в день, чтобы иметь возможность засыпать и просыпаться рядом с ней. Антон скинул туфли и прошел на кухню - на столе стояла тарелка с ароматно пахнущим домашним печеньем, накрытая чистым льняным полотенцем. Ее вид и аромат заставили болезненно сжаться его давным-давно пустой желудок. Откровенно говоря, Антон вообще не помнил, ел ли сегодня хоть раз после завтрака. Он уже хотел схватить одну печеньку и сожрать ее самым что ни на есть диким образом, но в его голове неумолимо зазвучал голос Нины, требующий сначала вымыть руки. Поборовшись с ним с минуту, Антон сдался и поплелся в душ. А потом он вошел в спальню в одном полотенце, чтобы переодеться, и забыл про голод. Нина спала безмятежным сном младенца, закинув руки за голову в беззащитном жесте, и шелковая сорочка мягко облегала ее округлившийся животик. Грудь Антона затопила невыносимая нежность. Он подошел к кровати, поправил одеяло, а потом поцеловал жену в щеку. Она тут же открыла глаза, сонно улыбнулась и потянулась руками к мужу.

- Ты приехал! - сладко пробормотала она. - А я уже решила, что не приедешь - вот и залегла в спячку...

Антону пришлось прилечь рядом с ней, чтобы как следует ее обнять и поцеловать. Он залез к ней под одеяло, полотенце соскользнуло с его бедер и упало на пол.

- Мм, какой ты мокрый... - промурлыкала Нина, и Антон мгновенно воспламенился. Наверно, это эгоистично - приставать к беременной жене чуть не каждую ночь, а впрочем, если она не против...

Потом он расслабленно улегся на свою подушку, а Нина принялась гладить и теребить его волосы, время от времени целуя его то в лоб, то в висок, то в щеку. Это была его персональная антистрессовая терапия, и сейчас он чувствовал, как все дневные тревоги и заботы отступают, и вслед за телом ум его расслабляется, давая дорогу тонким, неописуемым ощущениям. Только одно его расстраивало: усталый мозг планировал отключиться с минуты на минуту, а Антону так хотелось хоть немного побыть рядом с Ниной, находясь в сознании...

Однако следующее, что он помнил - яркий свет, струившийся из окна. Часов, наверно, восемь... Нины рядом не было - конечно, уже убежала готовить завтрак. Глупышка! Она всерьез думает, что его пищевой голод важнее душевного. Антон снова задремал ненадолго, но потом почувствовал знакомый запах духов, мгновенно открыл глаза и сел на кровати. Перед ним стояла его прекрасная пузатая нимфа - порой ему казалось, что так она нравится ему чуть ли не больше, чем с плоским прессом. Даже трудно объяснить, с чем это связано: сколько Антон себя помнил, он испытывал к детям только страх и раздражение. Возможно, ему просто нравится, что она носит именно ЕГО ребенка, и этот очаровательный животик отпугивает от нее других самцов вида homo sapiens. Антон поманил ее к себе, усадил на колени, крепко обнял.

- Милый, уже одиннадцатый час, - вкрадчиво сказала Нина, нежно поглаживая его по голове. - Прости, не хотела тебя будить, ты так сладко спал...

- К чему эти извинения? - нахмурился Антон, заглянув ей в лицо. - Ты думаешь, я расстроюсь из-за того, что ты меня не разбудила?

- Скорее уж рассердишься...

Антон прикрыл ее ротик своей ладонью:

- Давай договоримся, что бы там тебе ни казалось, я на тебя не сержусь. Ясно? Как можно сердиться на единственный свет в моей жизни?

Нина иронично закатила глаза, как она делала всегда, когда он говорил что-нибудь пафосное о своей любви к ней. Похоже, она до сих пор не верит в то, как сильно он к ней привязан... Пришлось повалить ее на кровать и как следует пощекотать, чтобы Нина поняла, насколько серьезны его чувства...

- Антон... любимый... перестань... я тебя умоляю... - захлебывалась она смехом, съеживаясь и извиваясь под его сильными руками. Нет, конечно, он старался быть осторожным, он прекрасно понимал, в каком она положении... и все-таки было так приятно показать этой малявке, кто тут главный, что Антон не мог остановиться, пока Нина не начала щекотать его в ответ.

- Таак! - притворно-сурово провозгласил он, усевшись ей на бедра и удерживая ее руки над головой. - А вот это уже запрещенный прием!

Она лучезарно улыбалась, глядя ему в глаза, но вдруг улыбка ее померкла, а лицо приняло выражение озабоченного внимания.

- Антоша, он толкается..! - пролепетала она восторженным шепотом.

Он тут же освободил ее из своего плена. Отчего-то сердце его бешено колотилось - наверно, он просто испугался, когда Нина сменила улыбку на тревогу на своем лице... Она задрала платье, и Антон увидел, как ее округлый животик слегка подрагивает, а потом приложил руку к этому месту.

- Ну привет, парень, - растерянно пробормотал он, чувствуя, как что-то очень маленькое пинает его в ладонь. - Тебе не больно? - спросил он Нину, и она с улыбкой покачала головой, а потом положила свою маленькую ладошку сверху на его большую лапу.

- Мне почему-то очень нравится, когда ты его трогаешь... - призналась она шепотом, и на глазах ее выступили слезы. Это теперь с ней часто бывало, по самым незначительным поводам - поначалу Антон пугался, а потом привык.

- Я никуда не поеду, - сказал он вдруг решительно - даже не успел подумать эту мысль, скорее почувствовал - и тут же ляпнул, а Нина снова расцвела улыбкой и кинулась обнимать его. Она никогда не жаловалась на его постоянное отсутствие, и Антон думал, что ей, наверно, и так неплохо: она очень самодостаточная, любит читать, гулять у моря, что-нибудь делать по дому. А выходные они всегда проводили вместе - это было святое. Но теперь он понял, что ей его не хватает и твердо решил это исправить.

Они плотно позавтракали, взаимно заставляя друг друга съесть побольше, а потом оделись потеплее и отправились на набережную. Там не было ни души, море бушевало, небо затянули облака, пахло солью и водорослями, а они все шли и шли, обняв друг друга за талию и почти не разговаривая. Только Антон время от времени спрашивал у жены:

- Ты не устала? - но она каждый раз уверенно мотала головой.

Они пообедали в кафе, а потом Нине вдруг отчаянно захотелось купаться. Пришлось ехать домой за купальниками, а потом - в крытый бассейн с подогретой морской водой. Антон запретил жене плавать: и так уже она нагулялась, еще не хватало заработать переутомление. Он катал ее на своей спине, на большом круге и делал ей водяной массаж, которому она же его и научила.

- Можем еще в кино сходить, если хочешь, - предложил Антон, когда Нина вышла из женской раздевалки, переодевшись и высушив волосы. Она отрицательно покачала головой:

- Хочу домой.

Они поужинали разогретой картошкой пюре с мясом по-французски, а потом включили кино. Пока Нина завороженно наблюдала за разворачивавшимися перед ее взором спецэффектами, Антон развязал ее халатик, приподнял находившуюся под ним сорочку и стал гладить округлый животик. Дыхание ее участилось, кожа покрылась мурашками, Нина прикрыла глаза от удовольствия. Тогда Антон наклонился и поцеловал ее пузико в нескольких местах, а потом сдавленно пробормотал:

- Только одна проблема с этими поглаживаниями: они меня страшно возбуждают...

Нина улыбнулась, опустила глаза и прошептала:

- Думаешь, только тебя?..

8 месяцев спустяː

Нина слонялась туда-сюда по просторной палате, держась за поясницу, и Антон не отставал от нее ни на шаг. Она знала, что он беспокоится больше за нее, чем за их малыша, но пока с нее было довольно того, что он рядом. Лицо этого сильного и уверенного в себе мужчины выражало крайнюю растерянность и даже испуг: он никогда еще не сталкивался с силами природы, столь могущественными, что они могли создать нового человека. И вот, их маленькая семья - на пороге своего расширения. Доктор сказала, что ждать осталось недолго: раскрытие идет семимильными шагами. Скоро они уже увидят своего маленького сына! Нина тоже ужасно волновалась, но акушерка твердила ей, что беспокоиться не о чем: предлежание правильное, таз достаточно широкий, а вес малыша по УЗИ в полнейшей норме.

Антон снова подошел к Нине и стал дрожащими руками разминать ей плечи. В какой-то момент он так увлекся, что даже сделал ей больно, но она не позволила себе вскрикнуть и просто освободилась, а потом взяла мужа за руки.

- Милый, все будет хорошо, не переживай так. Представляешь, сколько женщин до меня это делали, не имея под рукой и половины тех приспособлений, которые есть в этой больнице?

Он нашел для нее самую дорогую клинику в республике и не оставлял ни на минуту с тех самых пор, как она сказала, что у нее, похоже, начались схватки. Антон выключил телефон и слонялся по палате, бледный, как привидение. Было сложно определить, кто из двоих будущих родителей нервничает сильнее, и санитарки и акушерки втихаря хихикали над тревожным папашей в дорогом костюме, поверх которого был накинут докторский халат.

Нину положили на кушетку и подключили к аппарату КТГ, и всякий раз, когда электронное табло показывало 99%, а Нина слегка кривилась и закусывала губу, чтобы не застонать, Антон, кажется, бледнел еще чуть-чуть сильнее. Наконец пришла доктор и позвала роженицу на осмотр.

- Мы готовы, - сказала она Антону, вернувшись через несколько минут, а Нина вдруг почувствовала, какая невероятная сила заключена в ее организме, и эта мощь так скрутила ей живот, что она невольно сдавленно пискнула:

- Ой, мамочка!..

Антон, вне себя от беспокойства, подлетел к жене и бережно обнял ее за плечи, а она крепко стиснула его руку.

- Дыши, дыши, - скомандовала врач. - Как полегчает, сразу идем в родзал.

Какое тут - дыши?! Это тоже самое, что подпирать едущий на тебя асфальтоукладочный каток! Но вот схватка потихоньку отступила, и Нина почти бегом, насколько позволяли силы, ринулась за доктором. Антон в последнюю секунду успел поцеловать ее в щеку - лицо у него было такое, как будто он прощается с ней навсегда. Нина лишь на секунду оглянулась на него, чтобы послать ему ободряющую улыбку. Страшно ей было до дрожи.

Однако все закончилось очень скоро, и она испытывала такое облегчение, что все тревоги и волнения мгновенно забылись. Ее маленький сын родился здоровым, крепким и хорошеньким карапузом 3,5 килограммов веса и 52 сантиметров роста. Владислав Антонович... Нина лежала на кровати на боку и изумленно рассматривала свое крошечное сокровище.

Антон явился не сразу: они договаривались, что как только все закончится, он позвонит всем родным, а она пока отдохнет и приноровится к новому члену семьи. И вот он тихо лежал рядом с ней в чепчике и крохотном хлопчатобумажном комбинезончике, который все равно был ему велик, и сосредоточенно сосал, а Нина не могла оторвать восхищенного взгляда от его пухлых щечек и малюсеньких ручек.

- Привет, - как гром среди ясного неба, прозвучал над ними голос новоиспеченного папаши. Нина подняла глаза и счастливо улыбнулась:

- Посмотри, какая прелесть!

Антон вздохнул, лицо его не выражало ничего особенного.

- Конкурент! - наконец пробормотал он, а Нина нахмурилась.

Антон наклонился и погладил ее пальцем по щеке:

- Не переживай, мы уж как-нибудь с ним договоримся. Главное, чтобы ты была счастлива.

1,5 года спустяː

Очень долгое время Антон почти совсем не прикасался к своему сыну - только когда Нина просила немного подержать его, чтобы освободить ей руки на минутку. Она знала, что так будет, и была готова к этому - грустила, конечно, но старалась не сосредотачиваться на печальном. С самого ее возвращения из роддома у них поселилась круглосуточная няня - очень компетентная и надежная дама 50 лет, бодрая и всезнающая. Она, однако, не доставала Нину своими указаниями и давала советы только по одному разу, никогда не настаивая.

Антон очень беспокоился, что ребенок займет все время Нины, поэтому с ее согласия ввел правило: они должны каждый вечер проводить время вдвоем наедине, как минимум 2 часа. Они могли гулять, есть, смотреть кино, разговаривать или даже просто молчать, но только наедине, и никто не должен был мешать.

Однако с течением времени Нина стала замечать, что Антон с интересом наблюдает за сыном, когда тот играет (достает по одной игрушке из корзины и каждую сосредоточенно облизывает), подает ему руку, когда тот начал вставать, а однажды, придя с кухни, обнаружила двух своих любимых мужчин за чтением книги. Владик сидел у папы на коленях и с серьезным видом тыкал пальчиком в картинку.

- Кто это? - спросил Антон.

- Му... - протянул малыш и похлопал сам себе пухлыми ладошками.

- Молодец! - похвалил его папа, поцеловал в сдобную щечку и погладил по чернявой головке.

А дальше Антон покатился по наклонной плоскости: он показывал сыну, как надо стрелять из винтовки и разить мечом, качал его на качелях, водил в зоопарк, присаживая на каждый забор и показывая настоящих животных, а потом утешал, когда Владик пугался какой-нибудь особо непривычной морды. Они так подружились, что малыш с негодованием отсылал маму из своей комнаты и требовал, чтобы его укладывал спать именно папа - он даже это слово сказал раньше, чем слово мама, приведя этим Нину в полнейшее, хоть и деланое, расстройство.

5 лет спустяː

Когда Владику исполнилось 4, они втроем поехали отдохнуть в Сочи: до этого Антон наотрез отказывался брать ребенка в отпуск и оставлял его на попечении бабушек, наслаждаясь только обществом жены. А теперь сын казался ему вполне взрослым, вменяемым человеком. Они иногда даже ходили вдвоем на пляж, оставив маму в СПА-салоне или у бассейна, и тут в Антоне что-то произошло. Повлияло ли на него то, каким стал Владик, когда подрос, или он насмотрелся в Сочи на другие счастливые семьи, или просто жизнь в любви сделала его другим человеком, но по возвращении в Ярославль он спросил у Нины:

- Как ты думаешь, может быть, нам стоит завести еще и девочку..?

KOHEЦ