Экипаж автобуса

Глава тридцать вторая

Мы стояли на верхней грани каменного куба, с удивлением глядя на небо, где светило яркое солнце, невидимое с других мест в этом мире. Здесь были солдаты, которые стояли по периметру, были жрецы, толпившиеся вокруг алтаря, была молодая девушка, предназначенная в жертву. Верховный жрец подвёл её к алтарю, попутно снимая одежды. Когда просторная рубаха упала к её ногам, стало возможным оценить красоту молодого тела. Идеальные пропорции бёдер и груди, прекрасное лицо, пышные чёрные волосы до пояса и остановившийся взгляд.

Главный жрец подвёл её к алтарю за руку и аккуратно уложил на камень. Остальные расступились, образовав большой круг, в котором стояли и мы. Жрец заунывным голосом начал читать молитву. Он использовал какой-то особый ритуальный язык, отличный от того, на котором здесь говорили, но мы всё равно его понимали. Ничего нового он не сказал, уже в который раз он призывал бога такого-то, а с ним бога такого-то (мне лениво было запоминать их заковыристые имена) открыть им глаза, даровать прозрение и помочь выбрать нашу судьбу, при этом неизменно упирая на необходимость сохранения равновесия в мире и недопущения его обрушения.

Распинался он долго, всё это время жертва лежала на алтаре, словно парализованная, глядя в небо стеклянными глазами. Наркотики? Гипноз? Просто фанатичная вера? Наконец, жрец закончил свою вступительную речь. Кто-то из сопровождающих передал ему большой нож, рукоять которого была отлита из золота и усыпана драгоценными камнями, а клинок был сделан из обсидиана, причём, сделан настолько идеально, что по качеству не уступал лучшим стальным клинкам, а по красоте значительно их превосходил.

Взяв орудие убийства двумя руками, он выкрикнул заклинание, широко размахнулся и глубоко вогнал острие в грудь девушки, та вздрогнула и захрипела, но при этом не сделала ни малейшей попытки вырваться. Сильно напрягшись, жрец начал вскрывать грудную клетку, кровь на алтарь полилась ручьём, рёбра ломались с противным хрустом, пока, наконец, сердце девушки не оказалось в доступе. Обрадованный жрец, которого уже охватил религиозный экстаз, схватил его дрожащими руками и вырвал из груди, поднимая высоко над собой.

Варя лишилась чувств, её подхватил на руки Кирилл, Анечка, не выдержав зрелища, уткнулась лицом мне в бок. Остальные продолжали смотреть. Жрец, на лицо которого продолжала капать кровь из трепещущего сердца, начал выкрикивать слова, вроде как, упомянутые боги говорили сейчас его устами. Часть из них была абсолютно бессвязной, что-то можно было понять, но в целом, сделать на основании этого какой-то вывод было невозможно. А это означало, что ещё через неделю мы снова будем стоять здесь и лицезреть ещё одно зверское убийство. На этот раз, кажется, взрослого мужчины.

Обратно мы вернулись в абсолютно подавленном состоянии, казалось, что живыми мы отсюда уже не выберемся, хотя планы побега разрабатывали давно.

— Они идиоты, — спокойно сказала Анечка, присев на лежанку рядом со мной. — Они задают вопросы и не могут понять ответ, зачем вообще им это нужно?

— Есть мнение, что в итоге, они и нас точно так же разложат на большом камне, — подвёл Умар неутешительный итог, — чтобы все вопросы разом решить.

— А ты что-нибудь понимаешь? — спросил я девочку.

— Я всё понимаю, — фыркнула она, — жертвы только для одного нужны, ими питаются духи. Те, кто в этой квадратной коробке живёт. Вот они точно могут кое-что сказать, только с ними общаться трудно.

— А ты пробовала?

— Да, только пока безрезультатно, но я это делала с безопасного расстояния, если ближе подойти, то можно будет попробовать их разговорить.

— Это опасно?

— Да, примерно, как с тигром в клетке общаться, он заперт, но, если сильно захочет, может руку откусить. Но я всё равно попробую. Может, они нам что-то подскажут.

— А что начёт побега? — спросил Кирилл, — никто новых путей не присмотрел?

— Через центральный вход невозможно, — категорично ответил я, — там постоянно такая охрана, что у нас патронов не хватит. Есть какие-то тайные ходы, но мы их не знаем, а если и вырвемся, отпустит ли нас Храм?

— Отпустит, — резко сказала Анечка, — если я договорюсь. Этот Храм держится на тех духах, что здесь живут, вся его магия исходит от них, если они не захотят нас держать, то и жрецы не смогут.

— Нас выпускают гулять, — напомнил я, — сможешь до окна добраться?

— Охрана за нашими передвижениями не особо следит, им главное, чтобы мы наружу не выбрались, — она задумалась, — сегодня попробую.

На дело она отправилась после обеда, а я вызвался её сопровождать. Сначала мы просто гуляли по обширному двору, а охрана старательно делала вид, что нас не замечает. Когда мы приблизились к стене каменного куба, я опёрся на стену и начал делать вид, что пытаюсь вытряхнуть камень из сапога, а девочка, спрятавшись за мной, быстро прошмыгнула к ближайшему окну. Воображение тут же нарисовало отчётливую картину того, как из окна выстреливают чёрные щупальца, хватают ребёнка и затаскивают его внутрь, где быстро затихает её полный ужаса крик.

Ничего такого не случилось, тьма, действительно двинулась ей навстречу, но за пределы окна выйти не смогла. Анечка подняла руки и приложила их к невидимому стеклу. Какой-то контакт установился, девочка закрыла глаза и замерла.

Спохватившиеся охранники подбежали к нам, но вот с дальнейшими действиями не задалось, к окну они подходить боялись. Я только беспомощно развёл руками, мол, ничего не могу сделать, так получилось. При этом от моего взора не ускользнуло, что один из солдат выскользнул со двора, видимо, побежал докладывать начальству.

Контакт с духами продолжался, заглядывая через плечо ребёнка, я стал различать отдельные образы в темноте, это были люди и… не совсем. Какие-то жуткие гибриды людей и чудовищ, которые возникали из тьмы, умудряясь каким-то образом становиться видимыми на тёмном же фоне, потом распадались клубами дыма. Мне они тоже пытались что-то сказать, но я их не понимал. Меня манили к себе, но остатки здравого смысла подсказывали, что идти туда ни в коем случае нельзя.

Охрана такой рассудительностью похвалиться не могла, один из солдат, стоявший ближе всех к окну, внезапно пошатнулся, глаза его приобрели такое же стеклянное выражение, как у недавней жертвы на алтаре, после чего он уверенно сделал шаг вперёд. Сообразив, что сейчас будет, я не стал ждать, тем более, что его товарищи оказались редкими болванами. Лёгкая подсечка свалила его на каменный пол, он больно ударился затылком, но это пошло на пользу, пелена спала с глаз, и он, в ужасе от того, что могло случиться, отполз назад.

Другие солдаты подняли оружие, но, сообразив, что мои действия спасли жизнь их товарищу, опустили его и взглянули на меня с благодарностью.

Анечка продолжала общение. Глаза были закрыты, но выражение лица менялось ежесекундно, она улыбалась, хмурилась, удивлённо вскидывала брови, а потом её перекашивало в гримасе отвращения. Не помню, сколько это продолжалось, наверное, около часа. Наконец, видимо, узнав всё, что хотела, девочка с трудом оторвала руки от черноты, сделала шаг назад и упала без чувств прямо мне на руки.

Охрана расступилась, а я подхватил её за подмышки и понёс к нам в комнату. За нами никто не шёл, хотя я был уверен, что жрецы уже знают о произошедшем. Когда за мной захлопнулась дверь, я подтащил её к кровати, остальные вскочили, ожидая новостей. Вот только неизвестно, когда она очнётся.

— Хватит уже меня тискать, — раздался недовольный голос девочки, — извращенец какой-то.

— Так ты в сознании? — удивился я.

— Конечно, — девочка присела на кровать и улыбнулась, — притворилась просто, чтобы расспросов не было.

— Жрецы уже знают, — предупредил я.

— Жрецы — идиоты, — в очередной раз напомнила она, — они неспособны понять, что произошло. Их разговор с духами — это разговор глухого со слепым.

— А мы? — с интересом спросил Иван Петрович.

— Лично я всё поняла, — с гордостью произнесла она, — духи нас держать не станут, только через охрану придётся пробиваться.

— Прелесть какая, — с притворным восторгом воскликнул я, — а охраны тут раза в четыре больше, чем у нас патронов.

— Я знаю, — спокойно сказала она, — но духи объяснили мне, что бежать следует не сейчас, а через месяц, тогда нам помогут.

— Кто?

— Они не сказали, сказали только, что помогут.

— Я начинаю понимать их замысел, — Прокуда был готов разродиться очередной гениальной идеей, — я тут посчитал от нечего делать, через месяц оба храма будут на минимальном удалении друг от друга, нам останется пробежать расстояние в десяток километров, ну, или чуть больше. Это можно сделать до того, как сообразят отправить погоню, тем более, что конницы у них нет.

— Допустим, — согласился я, а что…

Тут наш разговор прекратился, дверь отворилась, и в комнату вошла делегация из четырёх жрецов, включая главного, того, кто приносил жертвы.

— Эта женщина говорила с духами, — заявил он, указывая кривым пальцем на ребёнка, — мы это знаем. Почему она здесь, и почему до сих пор жива?

— Они меня не съели, потому что я невкусная, — нагло заявила Анечка, глядя жрецу в глаза, — ну вот не стали они меня к себе тянуть, что теперь? Не нравлюсь я им.

— Что они сказали? — голос жреца дрожал.

— Не знаю, — она развела руками и похлопала ресницами, — говорили что-то, много говорили, но я ничего не поняла. Какие-то картинки показывали, людей, зверей, чудовищ, кое-что из моей прошлой жизни, а потом отпустили.

— Ты — видящая? — спросил он с подозрением.

— Чуть-чуть.

Жрец некоторое время размышлял, потом повернулся и вышел наружу, уже в дверях он обернулся и сказал:

— Та нам поможешь при следующем обряде. Переведёшь слова богов.

Жрец ушёл, мы какое-то время молчали, потом Анечка продолжила:

— Не совсем дурак, понимает, как меня можно использовать.

— Мы совсем забыли, — грустно сказала Ольга, — что месяц ожидания — это ещё четыре жертвы на алтаре.

— Выбора у нас нет, сбежим, как только сможем, — мне самому не хотелось лицезреть кровавые развлечения, но, похоже, выбора, действительно, не было, — а нельзя им перевести слова богов так, чтобы они перестали людей резать?

— Попробую, — сказала Анечка без особой уверенности.

— Слушай, — спросил Кирилл, — а почему он тебя на лжи не поймал? Он ведь говорил, что они могут определить.

— Во-первых, я ему почти не лгала, просто не всё сказала, во-вторых, их детектор лжи — это ведь всё те же духи из куба, я с ними, вроде как, подружилась, зачем им меня на лжи ловить?

— Ждём месяц, — подвёл итог Прокуда.

И мы ждали, что нам ещё оставалось?