Экскременты космических лосей

Глава 2: Пацанские посиделки

Путь к большому успеху лежал через дворы старокозлищенской Махнушки. В течение многих лет она носила почётное звание самого криминального места в городе. Со временем Махнушка уступила свой гордый статус более молодым и дерзким районам. В одном из них жил племянник Гоблиновича. Несмотря на близость к историческому центру, на Махнушке до сих пор не построили трассу для передвижения воздушного транспорта. Асфальтированная дорога, по обочине которой шагали Бабельянц и Гоблинович, была местами разбита. Одноэтажные здания, обрамлённые зеленью, создавали атмосферу тихой, заброшенной провинциальности. День был погожий, и кое-где на специальных турникетах сушились простыни. Иногда ветер доносил из окон запах жареной картошки.

– Вот гляжу я на эти дома, – рассуждал Гоблинович, – и просто не верится, что наша высокоразвитая, технологически продвинутая раса давно уже космос покорила…

– Хех, – усмехнулся Бабельянц, – насчёт домов не знаю, а вот глядя на то, какие у нашей расы пенсии, в это действительно верится с трудом.

– Тебе-то чего жаловаться, пройдоха? –заметил Иннокентий. – Да и вообще, Матвеич… не в пенсиях величие народа, а в силе духа!

– Ага, – отозвался старик, – только этот «великий дух» нужно каким-то образом поддерживать в теле. А с маленькой пенсией это сложно.

– Ничего ты, старый жлоб, не понимаешь! Страдания возвышают, укрепляют, обогащают внутренний мир. В этом, наверное, и есть особая миссия нашей расы – сочетать в себе телесную нищету и духовное богатство…

– Мне, Иннокентий, от этого духовного богатства ни жарко, ни холодно, – признался Бабельянц. – Поэтому давай-ка провернём нашу аферу и получим денежки.

Вскоре пейзаж изменился. В какой-то момент уютная Махнушка перетекла в заводской спальный район, где совсем не было зелени. Дорогу обступали серые бетонные коробки, которые отличались друг от друга лишь неприличными надписями на стенах. В этой части города почти не ходил воздушный транспорт; лифт с выжженными кнопками, который должен был возить пассажиров на остановку аэротрассы, имел пожизненную табличку «Не работает».

– Я вот ещё что думаю, Иннокентий, – деловито произнёс Бабельянц, – не следует, наверное, рассказывать твоему племяннику обо всём сразу. Ну, знаешь, ни один великий стратег не раскрывает подчинённым все детали своего плана. Он выдаёт их постепенно, по мере выполнения тактических задач…

– Ты что же, – усмехнулся Гоблинович, – моему племяннику не доверяешь?

– В бизнесе, голубчик, доверие – вещь губительная. Здесь, как говорится, доверяй – но проверяй. А если твой племянник захочет нас «кинуть»? Возьмёт корабль – да и провернёт всё один. И не докажешь потом, что лосиные фекалии – наша идея. Это только мы, порядочные, выделили академику целых два с половиной процента от прибыли…

– Не два с половиной, а три.

– Вначале вообще было все пять – это я сторговался. И дело здесь не в процентах, а в том, что деловые люди нашего уровня должны защищать свои инвестиции от посторонних интервенций.

От неожиданности Гоблинович умолк. Ему было сложно воспринимать бизнес-термины с похмелья. Догадавшись, наконец, что к чему, он внезапно зашёлся громким смехом.

– Ты что, совсем дурак? – спросил Афанасий, нахмурившись. – Мы, по-твоему, шутки шутим?

– Матвеич, – хохотал Иннокентий, обнажая отсутствие нескольких зубов, – мой племянник и слов-то таких умных не выговорит, как твоя интервенция! Он максимум что умеет – это коммуникатор отжать у какого лоха на районе.

Чтобы срезать путь, друзья спустились в мелкий овраг, за которым начиналась промзона. Овраг был сильно загажен. По мере того, как он углублялся, на его склонах было всё меньше мусора, а в самом низу – там, куда никто не мог добраться – белели дикие цветы. Противоположный берег оврага прилегал к наземному шоссе; от него отходила ветка в сторону заброшенной фабрики, которую теперь посещали разве что сталкеры бомжи. Заканчивался асфальт – и дорога переходила в насыпь из мелкого щебня, которая тянулась к гаражам.

– В который раз навещаю твоего племянника и всё удивляюсь: на кой чёрт ему понадобилось открывать автосервис в такой глуши? –проворчал Бабельянц, увязая в грунте.

– Не знаю, – пожал плечами Иннокентий. – Гараж по факту сестре моей принадлежит: купила, чтоб сын дурью не маялся. Говорит, пусть лучше копейку в дом принесёт, чем оболтусом на шее сидеть. А то будет как его дядька – алкаш безработный…

Автосервис носил креативное название «СТО Гараж Автозапчасти». Он находился на пустыре чуть поодаль от основной массы кооперативных строений. Племянник Гоблиновича Антоха работал здесь со своим другом Дюнделем. Друзья занимались ремонтом наземного транспорта; аренда участка обходилась дёшево. И пусть клиентов было немного, Антоха и Дюндель почти всегда оставались в плюсе. На районе ребят считали «владельцами автосервиса»; это помогало им клеить тёлок.

Вечером гараж превращался в тусовочное место: Антоха и Дюндель устраивали возле гаража дискотеки и рэп-баттлы. Главным рэпером на районе был Дюндель: все друзья знали, что у него талант говорить под музыку. Тексты, которые Дюндель сочинял едва ли не на ходу, описывали суровую жизнь реального бандита – несмотря на то, что знакомых бандитов у Дюнделя никогда не было. На районе высоко ценили его творчество. «Только такую музыку должен слушать нормальный пацан», – говорили друзья.

Рэп в Елдыринской Губернии был очень популярен. Существовали две группировки рэперов: «гламурные подонки» и «реальные пацанчики». Несмотря на то, что они почти ничем не отличались друг от друга, группировки враждовали – только потому, что понты «гламурных подонков» стоили чуть-чуть дороже. «Нормальные пацаны» завидовали «мажорам», а те презирали чернь. В основном елдыринские рэперы читали о своих гениталиях. Как только рэпер приходил к успеху, он тут же переставал считаться андеграундом. Переходя в группу «мажоров», перебежчик, как правило, становился кумиром девочек до десяти лет. Женщин в этой культуре не было: считалось, что форма их гениталий недостаточно крута и сурова. Впрочем, девушки могли выступать как атрибут статусного мачо.

Дюндель относил себя к «дворовым ребятам». Он писал настоящий, тяжело выстраданный рэп о том, как нелегко живётся реальному гангста (который в глубине души нормальный пацан). Главной проблемой реального гангста было то, что люди отказывались воспринимать его как реального гангста. Мечтая о большой сцене, Дюндель вкладывал душу в творчество. Словно Золушка, он верил, что его мечты сбудутся. При этом Дюндель знал: добившись успеха, он навсегда останется верен идеалам своей юности и баночному пиву «Саня Бумер».

Подходя к гаражу, Бабельянц и Гоблинович заметили, что металлическая дверь приоткрыта и подперта шиной. «Значит, хозяева где-то неподалёку», – подумал Гоблинович. Следы на песке говорили о том, что колёса какого-нибудь клиентского «Трахмана» побывали здесь как минимум пару дней назад. В высокой траве что-то застрекотало и тут же затихло. Возможно, местная фауна испугалась алкашей, не желая стать закуской. Прямо за гаражом начинался необъятный, первобытный пустырь, отграниченный от густо-синего неба ровной линией горизонта.

Приблизившись, Иннокентий остановился, рассматривая вывеску. Новенькая и яркая, она выделялась на фоне облезлых стен. Матвеич, который плёлся сзади, использовал эту паузу, чтобы отдышаться. Из гаража доносились обрывки разговора. Антоха и Дюндель, по всей вероятности, были внутри.

– …чё-т стремновато в этот раз получилось… – услышал Иннокентий, аккуратно переступая через шину. – Могли ведь местные видеть или ещё кто…

– Не нагнетай, – прозвучало в ответ, и теперь стало понятно, что говорит именно Антоха. – Дяди полицейские такими вещами даже не занимаются: у них дела об отжатых коммуникаторах годами лежат…

– Здорово, мужики! – воскликнул Иннокентий.

Гараж был освещён всего несколькими лампочками. Это помогало экономить и создавало нужную атмосферу. На диване в углу курили Антоха и Дюндель. Перед ними стояли мясные консервы, хлеб и несколько банок «Сани Бумера». Жестянка из-под дешёвой икры служила пепельницей и была переполнена. Диван был предназначен для отдыха клиентов, но чаще ребята сидели там сами. Глядя на них, Гоблинович подумал, что не хватало бы карточной колоды и пары пистолетов. Здесь же, на двухстоечном подъёмнике, располагалась чья-то «ласточка».

– Здорово, дядь Кеша, – удивлённо произнёс Антоха. – Неожиданно, однако, ты нарисовался…

Антоха – долговязый блондин с волевым подбородком и прямой линией носа. На районе он считался завидным парнем: привлекательная внешность, статус хозяина автосервиса и стиль поведения доминирующего примата делали его объектом девичьих мечтаний. «Слышь, у тебя лицо и таз ничего такие», – говорил он любой девке. Антоха был настоящий мастер подката. Темноволосый и полноватый Дюндель едва доходил ему до плеч. У Дюнделя были большие ясные глаза и приятные черты, однако на фоне красавца друга он казался неприметным толстяком. Ребята дружили с самого детства.

В молодости мать Антохи работала на заводе по производству цветной газировки «Убейсобака». Там она и познакомилась с будущим мужем. Расписались они только потому, что должен был родиться Антоха. Условия на заводе были почти такие же, как в лаборатории по изготовлению химического оружия – поэтому новоиспечённая супруга ушла в декрет на ранних сроках беременности. Имея единственного кормильца, семья нуждалась. Иногда кормилец заначивал зарплату и тратил её на посиделки с друзьями: «Молодой, погулять охота…» Отношения между супругами охладели; как только Антоха пошёл в детский сад, его мать устроилась на рынок продавать овощефрукты. Обвешивая покупателей, она стала приносить оттуда неплохие деньги. А поскольку баба, по всем законам природы, не имеет права зарабатывать больше мужа, уязвлённый отец Антохи запил ещё сильнее. Вскоре жена выгнала его из дома. «Сама виновата, – говорили соседи. – Не сохранила семью. Кому такая баба нужна, которая больше мужика приносит? А полы, небось, не мыты!»

Антоха был главным хулиганом школы. С малых лет он доставлял матери неприятности. Хотя, с точки зрения бытовой елдыринской морали, неприятностями это не считалось: именно хулиганом и должен был расти «нормальный пацан». Однако постоянные вызовы в школу изнуряли несчастную женщину, и Антохе постоянно «прилетало» от сердитой маман. Ей пришлось постараться, чтобы сын хоть как-то закончил школу. После серьёзного разговора с матерью Антоха поступил учиться на автослесаря. «Иначе будешь как твой папаша-идиот», – угрожала мать. Выучившись, он получил от неё в подарок тот самый гараж, где они с Дюнделем и устроили автосервис.

– Здрасте, Афанасий Матвеич! – поздоровался Антоха, завидев Бабельянца.

– Здрасте, здрасте… – откликнулся дед, пробираясь в полумраке и устало кряхтя. – Давненько не виделись…

Дюндель тоже поздоровался. К Бабельянцу ребята относились иронично-снисходительно. Чудаковатый старик выделывал нелепые штуки, и это было весело. Несмотря на то, что Бабельянца и Гоблиновича постоянно приходилось чем-то угощать, в гараже были рады их приходу. За интересные разговоры и уморительные выходки не жаль было никакого пива.

– Мы это… – произнёс Иннокентий, растерянно почесав затылок. – Здесь, в общем-то, мимо проходили… Решили вот зайти, поздороваться…

– Так уж и поздороваться! – усмехнулся Антоха. – Тебе просто опохмелиться нечем.

– Ну, может, и нечем, – рассудил Гоблинович. – Ты что, родному дядьке опохмелиться не дашь?

– Эх, дядь Кеша! – воскликнул Антоха. – Пьянь ты беспросветная, а не человек! Мог бы, между прочим, когда-нибудь и нам с Дюнделем пузырь притащить… А то всегда только мы наливаем… Хотел бы и я иметь такого племянничка!

– А ты детей заведи, – посоветовал Гоблинович. – Они тебе ещё быстрее нальют. Хотя немного подождать, наверное, всё-таки придётся.

Все, кто находился в гараже, закатились громким хохотом.

– Не слушай его, Антоха, – возразил Бабельянц, – детей только ради стакана воды перед смертью заводят. А племянники для того и нужны, чтоб чего покрепче наливать.

– Ах вы старые циники! – беззлобно произнёс Антоха. – Чего стоите? Проходите уже за стол!

Усевшись на диван, Бабельянц и Гоблинович получили по банке «Сани Бумера». Антоха расщедрился и прибавил к закуске банку морского болельщика. Дюндель припас её на особый случай; он пробовал было возмутиться, но Антоха объяснил ему, что быть жлобом не по-пацански. Товарищи выпили.

– К слову о семейных ценностях, – проговорил Гоблинович, – а как твоя мать поживает?

– Нормально поживает, – бодро ответил Антоха. – Ты это… сам бы к нам зашёл.

Иннокентий криво усмехнулся.

– Я б зашёл, – сказал он многозначительно, – да мне там не рады…

– Ещё как рады! – возразил Антоха. – Маманя всегда говорит: мол, хорошо, что этот забулдыга нигде под забором ещё не околел… Беспокоится, значит.

– На похороны денег жалеет? – спросил Гоблинович.

Бабельянц захихикал. Дюндель продолжал тянуть пиво, бессмысленно хлопая глазами.

– Ты, дядь Кеша, идиота не включай, – серьёзно произнёс Антоха. – Я тебя как человека прошу: зайди маманю проведать…

Отношения Гоблиновича с сестрой уже много лет были натянутыми: она совсем не жаловала его вредные привычки. И всё же, несмотря на разногласия, родственники общались. Иногда мать Антохи просила Иннокентия о мелких услугах: перетащить диван, помочь с сантехникой… Он брал у неё в долг, если приходилось туго. Когда Антоха был маленький, Гоблинович водил его на прогулки. Иногда одинокой женщине нужно было свободное время: каждый заслуживает праздник посреди серых будней… Тогда Гоблинович оставался с ребёнком, чтобы утром собрать его в школу.

Шли годы; Иннокентий всё глубже увязал в трясине алкоголизма и безработицы. Каждый раз, когда он наведывался к сестре, она ругала его за пьянство и неопрятность. Эти попытки наставить его на путь истинный оборачивались скандалами. В конце концов Гоблинович и вовсе перестал с ней видеться.

– Ты, Антоха, не быкуй, – спокойно сказал Иннокентий. – Зачем в бутылку лезешь? Твою маман лучше навещать в трезвом виде, а со мной такого не случается. Да и в гости с пустыми руками не ходят… А я, как всегда, временно безработный.

Наслаждаясь угощениями, Бабельянц не забывал следить за ходом беседы. Сцены семейной жизни мало интересовали старика. Он только и ждал подходящего момента, чтобы обсудить дела. Когда, наконец, наступила пауза, Афанасий загадочно проговорил:

– Кстати, для тех, кто хочет поправить финансы… Есть у меня одна довольно чистая работёнка…

Здесь он умолк, желая внести элемент интриги. Антоха и Дюндель уставились на него – и тут же закатились обидным, уничижительным смехом.

– С Вами, дед Афанасий, «чистых» работёнок не бывает, – произнёс Антоха. – То на помойку Вас вывези, то ещё чего похлеще придумаете… Помнишь, Дюндель, как они с дядь Кешей фекалии продавать пытались?

– Ага, было дело, – смеясь, отозвался рэпер. – Фекалии-химикалии!

– Я только помогал продавать, – буркнул Гоблинович.

– Ребята, ну что Вы как маленькие? – примирительно сказал Бабельянц. – Это ведь бизнес. Не важно, чем торговать – хоть говном, хоть цветочками. Главное – чтобы доход приносило. А это дельце – так и быть, открою вам коммерческую тайну – должно принести немалые барыши. И я готов ими поделиться, если, вы окажете мне небольшую услугу…

Звучало довольно заманчиво. Однако ребята не спешили обольщаться. Они уже много раз помогали деду с его безумными затеями – и всегда оставались без денег. Так получалось вовсе не потому, что у Бабельянца не было совести. Просто ни одно из предприятий себя не окупило, и на провальном деле не зарабатывал никто. Впрочем, ребята и сами знали, что вряд ли обогатятся на поношенной обуви. Они всегда участвовали, что называется, «по приколу». Увы, «приколы» стоили денег на топливо. Каждый раз подсчитывая убытки, ребята договаривались больше не соглашаться на предложения деда.

– Знаем мы, Афанасий Матвеич, ваши «прибыльные дела», – заявил Антоха. – Опять какое-нибудь кидалово…

– Да что ты такое говоришь?! – возмутился Бабельянц. – Когда я тебя обманывал?!

– Всегда вы меня обманывали. Скажи, Дюндель?

– Точно, – подтвердил рэпер. – Вы, дед Афанасий, тот ещё кидала.

– Ребята, ребята, ну всякие ведь бывают обстоятельства! – воскликнул Бабельянц. – Вы оба помните, что в прошлый раз я был невиновен… Кто знал, что хозяин свёклогусей найдёт меня так быстро? А я ведь уже почти научил их танцевать эротический буги-вуги! Хорошо ещё, что нас просто побили… А могли в полицию заявить.

– Да уж, – вздохнул Антоха. – И зачем, спрашивается, мы с Дюнделем в это ввязались?

– Ничего! – воскликнул Бабельянц. – Все неприятности позади! Обещаю: если в этот раз вы поможете нам добраться на Пищимуху, то я верну вам все долги, которые за мной водятся… Ну, что скажете?

После упоминания полиции Антоха помрачнел. Все, кто находился за столом, притихли.

– Так и быть, – произнёс он, многозначительно покосившись на Дюнделя, – поможем вам с дядей Кешей! Только, Афанасий Матвеич, кроме оплаты, есть у нас ещё одно условие…

– Какое такое условие? – насторожился Бабельянц.

Дюндель смотрел на Антоху, растерянно хлопая глазами.

– Условие, Афанасий Матвеич, такое, – медленно проговорил Антоха. – Если завтра к вам придёт полицейский, вы скажете, что на Пищимуху мы вас возили не сегодня днём, а, допустим, вчера вечером.

В воздухе повисла неудобная пауза. Соображая, Бабельянц переводил взгляд с Антохи на Гоблиновича. Тот печально вздохнул и потянулся за сигаретами.

– Не знаю даже, что и сказать, – усмехнулся Бабельянц. – Наверное, надо соглашаться…

– Мать узнает – прибьёт, – констатировал Гоблинович, закуривая. Антоха молчал, боясь посмотреть ему в глаза.

С отлётом решили не тянуть. Ребята хотели сделать так, чтобы к приходу участкового корабль оставался на месте, а следы путешествия не выглядели свежими.

Готовясь к старту, Антоха активировал приборную панель и системы жизнеобеспечения. Дюндель отодвинул шину внутрь гаража и принялся плотно задраивать вход. Необходимо было упаковать газонепроницаемый рукав по контуру специальной выемки, чтобы обеспечить герметизацию. У гаража совсем не было окон. Вместо них на внешнем корпусе располагались камеры, изображение от которых выводилось на мониторы приборной панели. Вывески «СТО Гараж Автозапчасти» и «Покраска Авто Недорого» тоже были несгораемыми элементами обшивки. Рядом с гостевой зоной находилась дверь в аппаратный отсек. Снаружи отсек выглядел небольшой пристройкой. Двигатели, баки с горючим и ёмкости с окислителем были расположены под кабиной. Если гараж садился на неустойчивую поверхность, они оказывались на уровне подвального помещения.

Для того, чтобы выводить свои корабли на орбиту, елдыринцы использовали оксикуркуль – дешёвое топливо первой ступени. Оно имело высокий удельный импульс. Когда аппарат оказывался в открытом космосе, необходимо было сделать полёт комфортным и управляемым. В этом помогал перзюзий акакия. На полу посреди кабины располагались шлюзы для заполнения топливных баков. Они работали так, что члены экипажа могли добавлять туда перзюзий прямо во время полёта. Это был простейший космический корабль. Хозяева более совершенных моделей не считали его за транспорт, однако на мегарынок в соседнюю звёздную систему Антоха и Дюндель добирались без проблем.

Когда все приготовления были окончены, ребята установили курс на Пищимуху. «Поехали!» – буднично сказал Антоха, и летающий гараж стремительно поднялся в воздух, оставляя за собой искромётный, дымящийся след на фоне яркого неба.