Экскременты космических лосей

Глава 4: Литературное кафе «Сингулярность»

Иннокентий очнулся на полу между стеной, противоположной панели управления, и дверью в аппаратный отсек. Голова гудела так сильно, будто бы он снова стал трезвенником и впервые перебрал со спиртным. Осмотревшись, Иннокентий увидел Бабельянца, который, охая, карабкался на диван. С другой стороны от двери, вытянув ноги и спиной опираясь на электрощит, сидел Дюндель. Он, очевидно, тоже приходил в себя. Антоха, который уже оклемался, стоял за панелью управления.

Пытаясь пошевелиться, Гоблинович обнаружил, что сильно ушиб левую руку. «Ну, по крайней мере стакан держать могу», – усмехнулся он. Стараясь не потерять равновесие, Иннокентий медленно встал на ноги.

– Жив? – спросил Антоха. – Нас, видимо, отбросило на несколько эризенов от Пищимухи. Повезло, что никуда не врезались.

В гараже царил жуткий беспорядок: вещи были разбросаны, а «ласточка» на подъёмнике неустойчиво опустилась вперёд фарами. Корабль двигался с большой скоростью, вокруг была лишь пустота. Гоблиновичу вдруг вспомнилась цитата о том, что на самом деле космос – довольно скучное, однообразное место.

– А где конкретно мы сейчас находимся? – спросил Иннокентий. – Что показывают приборы?

– Ничего не показывают, – хмуро отозвался Антоха. – Дичевтиратель сломан. Я включил радар: поищем что-нибудь сами.

– Послать бы сигнал бедствия… – предложил Иннокентий и тут же осёкся, понимая, что сигнал может перехватить патрульный шаттл. Тогда Антоха потерял бы правдоподобное алиби, а с ним и весь смысл полёта на Пищимуху.

Дюндель к тому времени уже совсем оклемался: на нём не было ни ушиба, ни царапины. Он встал, поправил одежду и вскоре оказался рядом с Антохой. Ребята принялись обсуждать, где именно их выбросило и куда следует двигаться.

Обернувшись, Гоблинович направился было к дивану – и тут же услышал из-за его спинки торжествующий смешок Бабельянца. Иннокентию показалось, что старик сошёл с ума.

– А говёшки-то, оказывается, непростые! – хихикал Бабельянц. – Мудрёные какахи, прав был докторишка! Вот продадим их мундиморийскому императору – и заживём по-человечески… Шубу себе куплю, как у дона Косячелло…

Старик лежал, обняв коробку двумя руками и мечтательно уставившись куда-то в потолок. Ему было абсолютно плевать на то, что корабль занесло непонятно куда, а кислорода осталось немного. Боль в пояснице давала о себе знать, но сейчас, на пороге новой жизни, это не имело никакого значения. Совсем скоро в распоряжении Бабельянца будут лучшие медики! Украдкой он даже подумывал о том, как бы восстановить потенцию. Нужно ведь и с элитными куртизанками пообщаться… Фантазируя, Бабельянц весело смеялся, словно ребёнок в ожидании праздника.

– Вы, дедуля, помолчали бы лучше, – раздражённо сказал Антоха. – Мы из-за вас встряли по самое не балуй, и как теперь выбраться – пёс его знает. Молитесь, чтобы по дороге нам попалась какая-нибудь планетёнка – запас кислорода пополнить. Иначе не понадобятся вам ваши денежки.

– Эх, Антон, – усмехнулся Бабельянц, – без меня твой корабль, избитый лосиными рогами, так и завис бы над Пищимухой… Поэтому скажи спасибо, что я вовремя засыпал какахи в бак. Сами вы и не поверили бы, что на говне корабли ходить могут.

– Очень даже поверили бы! – заявил Дюндель. – Такое уже было в сериале «Космодесант капитана Канта и злобные копирасты».

Гоблинович вспомнил, как однажды, придя к сестре в гости, он случайно увидел одну из серий этого шедевра. Капитана Канта играл перекаченный мужик в берете. Ему предстояло отыскать древний артефакт – «вещь в себе». В конце концов главный герой победил врагов, используя духовные скрепы.

– Вы, Матвеич, баклана-то из меня не делайте, – сердито сказал Антоха. – Из-за кого, спрашивается, мы вообще полезли во всю эту историю? Без Вас и Вашего лосиного дерьма ни я, ни Дюндель ни на какую Пищимуху бы не сунулись.

– В том-то и смысл, – отозвался Бабельянц, – что без меня такие люди, как вы с Дюнделем, так бы и потребляли на своём уровне.

Бабельянц говорил спокойно. Его маразматичная карикатурность внезапно превратилась в тень какой-то издёвки. Антоха остервенело пялился на старика, не в силах понять ни слова из его речи.

– Ты что, дед, – медленно произнёс молодой елдыринец, – совсем офонарел солянку гнать? Фильтруй поток, жадюга старый!

Бабельянц понимал Антоху примерно в той же степени, в какой Антоха понимал его. Старик хотел уже ответить что-нибудь высокомерное, однако его опередил Гоблинович.

– У тебя, Афанасий, бред величия, – произнёс Иннокентий. – Это благодаря профессору мы все имеем возможность потреблять на более высоком уровне, а ты просто придумал способ на этом нажиться.

Антоха с восторгом посмотрел на дядьку. Ему показалось, что Иннокентий наехал на друга за беспредел. «Вот это мужик! – с благодарностью думал Антоха. – Встрял за нормальных пацанов – и ничего, что с виду алкаш малахольный…»

– Всё верно, – заявил Бабельянц, – каждому своё. У профессора есть потребность заниматься наукой, а мне нужны шуба, коньяк и элитные куртизанки. Необходимо, чтобы существовали те, кто изобретает, и те, кто распространяет. Ведь без меня, по сути, этот вшивый докторишка со своим гениальным открытием так бы и помер в неизвестности.

– А он, скорее всего, уже и помер в неизвестности.

– Тем более! Зачем добру пропадать?

Гоблинович усмехнулся. Он понимал, что и сам был не прочь нажиться на чужой интеллектуальной собственности.

– А представь себе, Афоня, – произнёс Гоблинович, – что попалось бы тебе ценное произведение искусства – только вот его никто не купил бы задорого… Стал бы ты ему искать потребителя?

– Я что, по-твоему, совсем дурак?

– А раньше ты, Афоня, другим был. Поэтам всяким мечтал помогать…

– Послушай, к чему этот разговор? Причём здесь поэты, когда мы топливо продавать пытаемся? И вообще, художественная ценность – понятие относительное, а научно-технический прогресс – это то, на чём всегда можно хорошо заработать. Поэтому не к месту, Кеша, твои сравнения.

– Может, и не к месту. Просто я заметил, что раньше ты хотя бы уважал тех, на ком пытался заработать. А сейчас называешь профессора «вшивым». Это что, привычка мелких торгашей презирать интеллигенцию?

Бабельянц смущённо заёрзал. Глядя на него, Иннокентий вдруг понял, почему за последнее время на Кривоцице стало так много дешёвки – начиная с плохого рэпчика и заканчивая пошлыми фильмами. «Дешёвку ведь намного выгоднее продавать, – догадался Гоблинович. – Произвести её несложно, а покупатель всегда найдётся». Только вот как могут разумные создания платить за низкопробный продукт?

Дюндель решил «заморить червячка». Он поднял горбушку хлеба, вытер и принялся жевать. Наблюдая за ним, Гоблинович хотел было провести аналогии – но внезапно его оглушил сигнал радара.

Антоха бросился к панели управления. Дюндель, не переставая жевать, последовал за ним.

На экранах показался аппарат сферической формы, который двигался прямо позади.

– Гы, прикольно, – усмехнулся Дюндель. – Мандаринка сзади наяривает!

– Что ещё за мандарины? – бормотал Антоха, переводя свой взгляд с экранов радара на монитор. – Не видел я ни разу таких аппаратов…

Пассажиры необычного корабля даже не пытались связаться с гаражом. Да и Антоха не горел желанием ни с кем разговаривать. «Может, это вообще беспилотник?» – рассуждал он. Внезапно, словно удар о кирпичную стену, его осенила страшная догадка: что, если гараж занесло в Свободные Художники, и сейчас за ним гонится местный пограничный патруль?

– Мужики, – проговорил он, бледнея, – винтить отсюда нужно: это, походу, уже не Елдыринская Губерния…

– Чиво?! – воскликнул Дюндель, роняя кусок изо рта.

– «Чиво-чиво»! – передразнил Антоха. – Нас, говорю, в Свободные Художники сдуло, а чёртов мандарин – это мусора ихние, усёк?

Дюндель пробормотал какое-то ругательство или свой новый трек. Иннокентий взглянул на мониторы: инопланетный корабль становился всё ближе.

– Гони, гони! – заорал Бабельянц, сотрясая воздух обоими кулаками. – Эти сволочи заберут коробку!

Антоха, склонившись над панелью, попытался прибавить скорости, однако оторваться не удалось.

– Ёперный карась, да чтоб меня леший дрючил! – заорал Антоха. – Нужно подкинуть ещё дерьма!

Дюндель и Гоблинович одновременно бросились к отверстию бака и принялись откручивать винт. Бабельянц тотчас же подскочил к открытому люку и кинул туда часть фекалий.

– Отлично, – сказал Иннокентий, затягивая винт.

Антоха вновь попытался набрать разогнаться, но не тут-то было: корабль, не меняя хода, продолжал двигаться с прежней скоростью.

– Что за… – пробормотал Антоха, панически нажимая на рычаги. – Какого лешего оно сейчас не работает?!

В перспективе показалось бледное сияние. Будто очерчивая громадный объект, оно простиралось за пределы видимости. Внутри этого пространства не было ничего, кроме серповидной мерцающей полоски. Внезапно Антоху настигло прозрение: корабль неумолимо двигался навстречу одному из самых опасных и загадочных космических объектов.

– Всё, кранты, – в ужасе прошептал Антоха. – Это, мать его, жерло пространства-времени!

Обезумев от безысходности, покрывая ругательствами всё, что только можно себе представить, он стал ещё сильнее напирать на устройства управления; сообразив, что происходит, Дюндель принялся ему помогать… Елдыринцы знали: в туннель можно пройти, только если корабль двигается на определённом топливе – иначе живыми не выбраться. И этим топливом был вовсе не перзюзий акакия.

Старик, побледнев, застыл в обнимку со своим сокровищем. Корабль-преследователь остался далеко позади, но это теперь не имело никакого значения. Иннокентий подумал о том, что под занавес негоже суетиться. Мир показался ему гротескным, будто вылепленным из пластилина. Беготня, которой предавались Антоха и Дюндель, выглядела смехотворной. Появилось, однако, желание, чтобы всё закончилось поскорее. Внезапно, оглядывая кабину, Иннокентий увидел испуганные глаза Бабельянца. Старик, осунувшись, вопросительно смотрел, отказываясь верить происходящему.

– Не грусти, Афанасий, – приободрил его Гоблинович. – Возможно, внутри этой чёрной дыры мы найдём прекрасный мир с океанами коньяка… А на берегах из шуб там возлежат элитные куртизанки…

Бабельянц внимательно выслушал и даже не удивился. Он только пару раз в жизни слыхал о том, что в природе существуют жерла пространства-времени, через которые можно преодолевать тысячи эклов за пару часов. В Елдыринской Губернии не было ни одного такого объекта.

– Хотелось бы мне, Кеша, верить во все эти океаны коньяка и шубные горы, – задумчиво проговорил Бабельянц. – Но, боюсь, после смерти я ничего этого не заслуживаю.

Между тем гараж продолжал лететь прямиком в сияющую неизвестность. Внезапно корабль-преследователь появился снова и теперь спокойно летел за гаражом.

Антоха, бросив рычаги, повернулся к дивану. Взгляд его, полный отчаяния и ненависти, был устремлён на Бабельянца.

– Что, сука, доволен? – взбешённо проговорил елдыринец, сжимая кулаки. – Доволен, гад, что нормальных пацанов подставил?!

Старик был неподвижен. Его сморщенные пальцы продолжали сжимать коробку, оставляя на ней мелкие вдавленности. Выражение испуга на его лице сменилось какой-то стоической гримасой.

– Молчишь, сволочь? – не унимался Антоха. – Молчишь, падла?! Сам, небось, пожил в своё удовольствие, а нам, как скотам, теперь подыхать из-за тебя приходится?

– Оставь деда в покое, – произнёс Гоблинович. – Ты на всё это добровольно подписался – ещё и выгоду хотел поиметь. Так что веди себя достойно хоть напоследок, раз уж человеком достойным не вырос.

Антоха изумлённо посмотрел на дядьку. Внезапно корабль затрясло. Границы жерла пространства-времени, которые издалека напоминали расплывчатую полосу, приблизились. Теперь это была уже не полоса, а мерцающая туманность, куда погрузился гараж.

– Не втюхивай мне свои проповеди, – проговорил Антоха, резко обернувшись лицом к Иннокентию. – Я, может, потому достойным не вырос, что растил меня алкаш-неудачник!

Гоблинович усмехнулся: ответить было нечего.

Тем временем корабль оказался в гравитационном поле жерла пространства-времени. Гоблинович вспомнил, что где-то слышал об «эффекте макаронизации» – явлении, при котором любой предмет, укоторый находится у границ сверхмассивного объекта, бесконечно вытягивается в длину. Внимательно осмотревшись, Иннокентий не обнаружил ничего подобного. Корабль двигался прямо в пасть космического монстра.

Матерясь, Антоха предпринял последнюю – отчаянную и безнадёжную – попытку замедлить ход корабля. Разумеется, ничего не вышло. Содрогаясь от бессильной злобы, он вновь посмотрел на Бабельянца и двинулся к нему, готовый выместить на нём свою ярость.

– Ну всё, сука, молись, – мрачно произнёс Антоха. – Прибью, падла!

– Только давай побыстрее, – глухо отозвался старик. – Тебе и самому недолго осталось.

Антоха направился к нему – тут же отлетел назад: корабль вдруг рвануло с огромной силой. Вслед за Антохой к панели управления покатились Дюндель, Гоблинович, диван с обезумевшим Бабельянцем… Кабину осветила яркая, ослепляющая вспышка, после чего всё стихло – ошеломлённо и всеобъемлюще.

– Посмотрите, – прошептал Дюндель, указывая на монитор, куда подавалось изображение задней камеры.

Потрясённые, елдыринцы подняли глаза и обомлели: позади, на границе жерла пространства-времени, горел их собственный корабль. Горели они сами.

Бабельянц непроизвольно вскрикнул. Впереди – там, где находилось само жерло – зияла пространственная воронка, окружённая полусферическим сиянием. Корабль, накренившись, размеренно двигался в пробоину реальности – и одновременно погибал у горизонта событий жерла.

– Это что за чертовщина?! – испуганно произнёс Антоха.

Послышались тихие всхлипывания. Антоха обернулся и изумлённо посмотрел на Дюнделя. Тот, закрыв рот ладонью, плакал о своей несчастной судьбе.

– Полегли пацаны, – приговаривал Дюндель, вытирая щетину на подбородке, – не повезло, не фартануло…

Сбитые с толку, елдыринцы ошарашенно переглядывались.

– Дюндель, – осторожно произнёс Гоблинович, – так мы же, вроде бы, здесь…

– Какое «здесь»?! – воскликнул Дюндель, тыча пальцем в монитор: – Вы что, не видите?! Мы там!

Внезапно, словно бы появившись из ниоткуда, на мониторе показался тот самый загадочный корабль сферической формы. Елдыринцы молча следили за тем, как он, приблизившись к горизонту событий, раздвоился, оставив одну из своих копий гореть. Другая копия, отделившись, продолжала спокойно двигаться за гаражом.

– Вот же ё моё… – озадаченно произнёс Антоха.

Внезапно послышался сигнал радиосвязи. Антоха включил микрофон.

– Эй, вы, на непонятной посудине! – проговорил чей-то басище. – Немедленно назовите себя!

Фраза была сказана на общегуманоидном языке, который изучали на всех мало-мальски приличных планетах. Елдыринцы испуганно замерли. Оба аппарата летели друг за другом, не сближаясь и не отдаляясь ни на секунду. Внешний горизонт был пройден. Границы внутреннего горизонта смутно проглядывались впереди. Что-то подсказывало Антохе: стоит только перейти эту черту, и шаткое равновесие изменится в пользу незнакомцев.

– Мы знаем, что Вы там, – произнёс уже другой преследователь, голос которого был ближе к баритону. – Почему вы молчите? Вы что, мундиморийские шпионы?

Внезапно Бабельянц, кряхтя, подполз к устройству радиосвязи.

– Никакие мы не шпионы! – заявил он прямо в переговорную панель. – Шпионы, если хотите знать, летают на дорогих машинах и пьют мартини. А у нас на всё это пока ещё денег нет!

– Знаем мы вас, конспираторов! – скептически произнёс незнакомец. – Настоящий шпион никогда ни в чём не признается! Хотя корабль ваш и вправду слишком уж неказистый....

– А сами вы случайно не шпионы? – неожиданно спросил Бабельянц.

Незнакомцы, похоже, впали в недоумение.

– Погодите! – сурово проговорил первый, «контрабасовый», переговорщик. – Мы до вас ещё доберёмся…

– Это мы до вас доберёмся! – угрожающе отозвался Бабельянц. – Ух, доберёмся – мало не покажется!

Газовая дымка, приближаясь, открывала изумлённым путникам своё мягкое, почти сверхъестественное сияние. Внимательно приглядевшись, можно было заметить едва уловимое, зачарованное движение этой мерцающей пелены вокруг некоего скрытого центра. Затаив дыхание, елдыринцы ждали. Радиомолчание не сулило им ничего хорошего. Антоха и Дюндель напряжённо переглядывались. Бабельянц взволнованно тискал коробку, а Гоблинович всё смотрел, как постепенно их корабль погружается в светлые объятия внутреннего горизонта.

Внезапно елдыринцы ощутили лёгкий толчок. Движение гаража замедлилось. Из-за внешних границ огромным брюхом начал «выныривать» инопланетный аппарат. Он был больше гаража как минимум вдвое. Приблизившись к елдыринцам, он остановился, будто наблюдая за ними с издевательской ухмылкой. Оба аппарата, очевидно, попали в ту область жерла пространства-времени, где вновь стало возможным самостоятельное движение. Впереди сияло яркое кольцо. За ним проглядывался светлый, вращающийся коридор.

Внезапно одна из частей сферического корабля отодвинулась набок. За ней обнаружилась полость, и внезапно елдыринцы увидели что-то наподобие лазерного прицела. Обезумев от ужаса, они бросились под приборную панель; в ту же секунду гараж содрогнулся и, чуть накренившись, застыл… Далее последовала тишина.

– Ага, попались! – донёсся из радиоприёмника торжествующий баритон. – Ну, и кто здесь теперь кому покажет? Вы, дорогуши, пойдёте с нами!

– Мы не дорогуши! – завопил Бабельянц. – Мы крутые парни!

Сферический корабль направился к кольцу. Гараж повело в сторону и тут же потянуло вслед за ним. Теперь было ясно, что елдыринцы оказались в некоем «гравитационном лассо».

Пространство, которое их окружало, представляло собой коридор. Его стены вращались против часовой стрелки. Далеко впереди виднелся источник света – сияющее жёлтое блюдце с тёмной серединой. Сфера тащила гараж, словно пса на поводке, и «крутым парням» не оставалось ничего другого, кроме как ждать своей участи.

– Люди добрые, а куда вы нас везёте? – по-хорошему спросил Гоблинович.

– В литературное кафе «Сингулярность», – ответил «контрабасовый» незнакомец. – Будем вас просвещать и образовывать.

– Литературное кафе – это хорошо, – облегчённо вздохнул Иннокентий. – Я и сам, кстати, немного литератор…

– Представляться нужно было, когда спрашивали. А теперь сидите и молчите в своём сарайчике.

Сферический корабль свернул влево. Спустя несколько эклов – так, по крайней мере, показалось пленникам – вдалеке проступили силуэты тёмных строений. Они висели над сияющей бездной в одном из «карманов» расплывчатого коридора.

«Парящий город!» – восторженно подумал Иннокентий и тут же, приблизившись, осознал свою ошибку. Чудесный мираж оказался всего-навсего конструкцией из нескольких кораблей, пришвартованных друг к другу.

На подлёте к первому из кораблей в цепочке – грузовому гиганту – сфера остановилась. Догадываясь, что сейчас последует радиобеседа, Антоха попытался найти необходимую волну. Вскоре пленники услышали знакомый голос.

– «Фёдор Михалыч», я «Эрих-Мария», – говорил тот, что побасистее. – Прошу стыковки.

– Это, наверное, их имена! – воскликнул Дюндель. – Ну, в смысле, этих двоих…

– «Эрих-Мария», я «Фёдор Михалыч», – донеслось откуда-то с противоположной стороны беседы. – За счёт чего публикует свои произведения писательница Любовь Олеговна Богатыймуж?

– За счёт того, что она ортопед-стоматолог, – ответили с борта «Эрих-Марии».

– Принято, стыковка разрешена.

– Только откройте четвёртый шлюз: с нами пленники, – сказал баритон.

Елдыринцы молча наблюдали за тем, как неторопливо поднимается затвор шлюза. Необъятная громадина приготовилась употребить в себя два небольших судна.

– Они, видать, космическая мафия, – предположил Антоха. – А Фёдор Михалыч у них за главного.

– Конечно, мафия! – усмехнулся Иннокентий. – У них даже литературная гостиная имеется…

– Ребята, ребята, они ведь отберут коробку! – испуганно воскликнул Бабельянц. – Нужно срочно что-нибудь придумать!

Антоха покосился на него с выражением озлобленной досады. Пытаясь побороть в себе тошный страх, он надеялся как-нибудь договориться с «главным мафиози». Однако нужные слова всё не приходили на ум. Елдыринский корабль, войдя в шлюз, опустился на пол. Сфера продолжала парить в воздухе. Яркая полоса внешнего излучения под механическими воротами становилась всё меньше, пока, наконец, совсем не исчезла. На некоторое время пространство шлюза погрузилось в темноту. Путники ждали, когда откроется внутренний затвор. Он оставался герметичным до тех пор, пока внешние ворота не были полностью заблокированы.

Наконец глухая металлическая заслонка начала медленно подниматься. Взору пленников явилось огромное помещение с полукруглыми пристеночными нишами, где находились корабли сферической формы. Одна из ниш пустовала, и её тут же занял «Эрих-Мария». Гараж оставался на прежнем месте. В ту же минуту открылись очередные механические двери. Оттуда с автоматами наперевес появились гуманоидные существа – широкоплечие, здоровенные, с красноватой кожей и массивными щетинистыми подбородками. Было их порядка десяти или пятнадцати. Двигаясь один за другим в два ряда, они быстро окружили гараж и застыли, ожидая приказа.

– Пресвятой Герасим Остоженский! – воскликнул Бабельянц. – Вот так махинища!

– Это качкоиды, – проговорил Антоха, бледнея. – Видать, нам и правда конец…

«Эрих-Мария» опустил свой трап. Из кабины вышли двое: немыслимых размеров качкоид в рыжей куртке и худощавый кареглазый тип заурядной человеческой наружности. Приблизившись к гаражу, незнакомцы остановились прямо напротив вывески «СТО Гараж Автозапчасти».

– Это они! – произнёс Дюндель. – Эрих и Мария!

– Ага, – подтвердил Антоха. – Только вот Мария какая-то страшненькая…

«Эрих», похоже, что-то говорил, обращаясь в камеру. Ничего, разумеется, не было слышно. Время от времени качкоид ставил руки на пояс и как будто ждал ответа.

– Может, просто останемся здесь? – полушутя спросил Гоблинович. – Пускай сами нас вытаскивают, если им это интересно.

– Здесь, дядя, выпить больше нету, – отозвался Антоха. – Поэтому придётся тебе лезть наружу.

Гоблинович покосился на пустые банки, раскиданные по всем углам кабины. Тем временем «Эрих» показывал в камеру какой-то аппарат, угрожающе потрясывая им в воздухе. Елдыринцы тут же догадались, что это был инструмент для резки металла.

– Гараж резать не дам! – воскликнул Антоха.

Сорвавшись с места, он направился к выходу и принялся его распечатывать.

– Ребята, а как же коробка? – простонал Бабельянц. – Давайте скажем, что это удобрения!

Дверь гаража теперь находилась выше той поверхности, на которой он стоял. Держа обе руки над головой, Антоха спрыгнул. За ним, растопырив в воздухе короткие пальцы, уморительно плюхнулся верный Дюндель. Бабельянца, словно перепуганного кота, пришлось доставать одному из качкоидов. Последним шёл Иннокентий.

– Проверьте радужки, – приказал альфа-качкоид.

Один из солдат приблизился к пленникам и по очереди приставил иридосканер к правому глазу каждого из них. После этого елдыринцев построили в ряд, тщательно обыскали и снова провели над ними каким-то прибором. У Бабельянца грубо отобрали коробку – притом что он до последнего не хотел отдавать её в руки солдата. Тот, заглянув под крышку, оглядел какахи. Сбитый с толку, он вопросительно уставился на бледного, взъерошенного старика.

– Вы уж не серчайте, ребятки, – объяснил Гоблинович, – дед наш давно маразматик: вообще ничего не соображает. А в коробке лежат какахи его любимого овцеслона. Тот, бедняга, на позапрошлой неделе сдох…

Качкоиды, нахмурившись, устремили на Иннокентия подозрительные взгляды. «Эрих» что-то сказал им на непонятном языке, после чего трое или четверо полезли внутрь гаража. Худощавый тип направился за ними. Солдат, который отнял у Бабельянца сокровище, брезгливо сунул его обратно.

– Он теперь везде их за собой таскает – какашки эти засохшие, – продолжал Гоблинович, наблюдая за тем, как приближается к нему исполинская фигура альфа-качкоида. – Мы даже обещали отвезти его на Планету Клонирования Питомцев по Экскрементам… Только Вы не говорите ему, что такой планеты не существует.

Подойдя ближе, альфа-качкоид остановился. У него были тёмные волосы, бритые виски и чуть раскосые глаза.

– Такая вот история, – заключил Иннокентий. – А Вы случайно не Фёдор Михалыч?

Наблюдая за дядькой, Антоха болезненно напрягся. Видя, как запросто Иннокентий общается с «паханом» космических головорезов, молодой елдыринец снова почувствовал уважение. Дюндель тоже смотрел на Гоблиновича широкими глазами, вытянувшись из-за спины какого-то солдата. Бабельянц был неподвижен, словно восковая фигура.

– Нет, я точно не Фёдор-Михалыч, – проговорил альфа-качкоид, и Гоблинович тут же узнал «басистого» переговорщика. – Не нравится мне его мрачное морализаторство… А ты, умник, расскажи мне, кто вы такие и откуда взялись.

– Старокозлищенские мы, – как-то совсем уж по-деревенски произнёс Гоблинович, – планета Кривоцица, что в Елдыринской Губернии – может, слыхали? Там ещё неподалёку акакий добывают, и самогон там хороший… А сюда, в Свободные Художники, нас, видать, случайно занесло.

Качкоид изменился в лице. Смутившись этой переменой, Гоблинович заметил, что и солдаты пришли в какое-то странное недоумение.

– Ладно, – произнёс, наконец, качкоид, – разберёмся… Ведите их на «Айн Рэнд», у нас мало времени.

– Куда, простите? – испуганно спросил Гоблинович.

– К нашему лидеру.

Их путь проходил через весь грузовой корабль насквозь – длинными коридорами жилых сегментов, далее – в обход командного пункта, который находился в самом центре огромной конструкции. «Фёдор Михалыч» был предназначен для перевозки космических аппаратов меньшего размера. Основной объём корабля занимали открытые площади, подобные тому «ангару», в котором елдыринцы оказались сразу же после прибытия. Многие из них были переоборудованы, а пространства служили складами.

На глаза пленникам попадались гуманоиды различных рас: исполинские качкоиды, истинно люди – человекоиды елдыринской наружности, тучные смугловатые ниби, ириасцы с грубыми чертами, худощавые зумбуляне… «Ну и разнообразие!» – думал Гоблинович. Он едва мог поверить в то, что все человеческие расы – один и тот же биологический вид. Встречались и такие создания, чью расу невозможно было определить. Тогда Иннокентий понимал: это были метисы – плоды межрасового соития.

Иногда он замечал созданий с вытянутым черепом, глаза которых почти не имели белков. Ростом они заметно уступали качкоидам, но в среднем были выше истинно людей. Пропорции их тел отличались от елдыринских чуть удлинёнными конечностями и более узким расположением костей таза. Гоблинович знал: так выглядят мундиморийцы. «Неужели мы в Мундиморе?!» – дивился елдыринец.

Корабли соединялись при помощи специальных коридоров, которые Гоблинович мысленно окрестил «тамбурами». Во время взлёта они складывались внутрь. На протяжении всего пути он насчитал три «межкорабельных» коридора. Логово состояло как минимум из четырёх базовых кораблей и «москитного флота», который находился внутри. Остальные аппараты были меньше «Фёдор Михалыча», а «Айн Рэнд» и вовсе представляла из себя небольшой манёвренный крейсер. По дороге альфа качкоид то и дело переговаривался с кем-то через коммуникатор. Дюндель был абсолютно уверен в том, что его с товарищами ведут к какому-то дилеру. Обогнув командный пункт «Айн Рэнд», конвой свернул в небольшое помещение. Это и был кабинет главаря космической банды.

Пленников вводили по очереди, и первым из них шёл Антоха. Увидев того самого «лидера», которому подчинялись качкоиды, елдыринец испытал судорогу ужаса. «Всё, кранты», – подумал несчастный… Лидером оказалась баба.

Когда все пленники вошли в кабинет, женщина встала из-за стола, продолжая опираться на него фалангами своих длинных пальцев. Это была уже не молодая, но довольно статная темноволосая мундиморийка с тонкими чертами лица и яркими зелёными глазами. Наклонив голову, женщина внимательно рассматривала елдыринцев. Гоблинович заметил кобуру у ней на поясе поверх приталенного жакета.

– Вот, Хельмимира, привёл тебе пленничков, – сказал альфа-качкоид. – Летели прямо к базе. Говорят, случайно сюда занесло… А один вообще думает, что попал в Свободные Художники.

Отодвинув своё кресло, мундиморийка вышла из-за стола и приблизилась к Дюнделю, который приходился ей по плечи. Бедняга и не думал сопротивляться, когда она расширила веки его правого глаза и принялась разглядывать радужку.

– Похоже, это действительно человек… – вздохнула Хельмимира, отпуская свою жертву. – Они ещё не научились делать такие натуральные глаза для биороботов. Вы всех осмотрели?

– Всех. Они точно люди, – проговорил качкоид.

– Тогда устройство слежения где-то на корабле.

– Корабль сейчас обыскивают мои ребята. С ними остался Гардиальд.

– Этих людей тоже обыщите более тщательно.

– Да куда уж тщательнее!

– Нужно скорее понять, что с ними делать. Армия генерала Зугарда появится здесь раньше, чем я предполагала.

– Сколько времени у нас есть?

– Зугард окажется у входа в жерло через пять джоселинских минут. Учитывая искажение времени, у нас два часа, чтобы убраться.

На столе, помимо клавиатуры, находились ещё несколько предметов – небольших, овальных и гладких. «Интересно, что это?» – думал Гоблинович. Слушая разговор мундиморийки с качкоидом, он всё пытался вставить свои пять копеек. Ему хотелось убедить Хельмимиру в том, что елдыринцы безопасны и бесполезны. Он понимал, что жадность привела их с друзьями прямо в центр какого-то инопланетного конфликта. «Попали так попали, – сокрушался Гоблинович. – И как теперь свои шкуры спасти?» В глубине его души таилась смутная надежда, что при обыске ничего не найдут. Иннокентия мучил вопрос, где же они всё-таки находятся. А ещё сильнее ему хотелось узнать, почему это место называется литературным кафе.

– В материализаторах сейчас заканчивают сбор чистого энтузиазма, – сказала Хельмимира, всё ещё находясь возле скованного наручниками Дюнделя. – Выступаем через сорок минут, когда все баки будут наполнены… Кстати, а что в коробке у старика?

Притихший Бабельянц испуганно вздрогнул и покрепче прижал сокровище к себе.

– А в коробке у старика, представь себе, фекалии, – ответил качкоид. – Говорят, маразматик…

Хельмимира прищурилась и внимательно осмотрела Бабельянца. Тот попытался изобразить из себя сумасшедшего. Один глаз его начал дёргаться, и получилось довольно правдоподобно. Узкая дверь кабинета неожиданно открылась, и на пороге показался тот самый худощавый тип, который прибыл вместе с качкоидом.

– Ну как, нашли что-нибудь? – спросила Хельмимира.

Гоблинович помнил, что типа назвали «Гардиальд». Остановившись, Гардиальд многозначительно смотрел на пленников. Вид у него был смущённый и огорошенный, будто бы он только что увидел привидение.

– Да говори же! – нетерпеливо воскликнула мундиморийка.

– Их корабль… – в растерянности произнёс Гардиальд, переводя дыхание. – Там нет двигателя на чистом энтузиазме…

Над кабинетом повисла напряжённая пауза. Альфа-качкоид, который до этого стоял у стены в расслабленной позе, мгновенно изменил выражение лица и двинулся вперёд. Хельмимира резко обернулась к елдыринцам и по очереди обвела их цепким, испытующим взглядом. Остановив его на Гоблиновиче, она решительно двинулась к нему.

– Ты! – проговорила она, сверкнув глазами. – Отвечай: как вы прошли через внешний горизонт?

Теперь Гоблинович видел едва заметную морщину, которая зигзагом проходила между бровями женщины.

– Мадам! – элегантно обратился он к Хельмимире. – Всё началось с того, что мы летели за поросятами на ярмарку в Свободные Художники, и у нас неожиданно сломался дичевтиратель…

– Не заговаривай мне зубы! – бесцеремонно оборвала его Хельмимира. – Или ты добровольно скажешь, что сообщает вашему кораблю нулевую массу, или эту информацию достанут из тебя другими способами!

От ужаса Иннокентий готов был провалиться в нижний отсек «Айн Рэнд». Однако внезапно посреди тишины раздался высокий, резкий сигнал коммуникатора на груди Хельмимиры. Это заставило елдыринца вздрогнуть, а Хельмимиру – ответить на вызов.

– Сбор чистого энтузиазма окончен, – послышалось из динамика. – Обновились данные с разведывательных аппаратов. Генерал Зугард будет здесь через четыре джоселинских минуты.

– Наполняйте топливные баки на максимум, – сказала Хельмимира. – Пусть все экипажи займут свои места.

После короткого «будет сделано» связь прервалась. Хельмимира, приподняв подбородок, посмотрела на качкоида.

– Нужно выступать, – решительно заявила она. – Пленных возьмём с собой: допросим их по дороге или когда прибудем на место. Подготовьте их корабль для безопасной транспортировки: на борту должны быть ответы.

– Наверное, должны быть, – согласился Гардиальд. – Но мы пока нашли только перевёрнутую мебель и образцы отупляющего искусства…

– И говёхи в топливном баке, – исподтишка заметил кто-то из солдат, едва сдерживая скабрезное хихиканье.

Услышав последнюю фразу, Хельмимира невольно повела бровью.

– Давайте на всякий случай их разделим, – произнесла она, немного подумав, и, указывая на Бабельянца с Гоблиновичем, по-хозяйски добавила: – Эти двое полетят со мной в скрытом отсеке «Фёдор-Михалыча». Остальных поместите на «Айзека» и выделите им надёжную охрану.

Выходя из кабинета, Гоблинович думал о том, что в литературе сильные женские персонажи вызывают у читателя зависть и раздражение, а слабые – жалость и презрение. Во рту у него было сухо, и очень хотелось пить. Сзади, прижимая «ответы» к груди, семенил Бабельянц. За ним шагал невозмутимый Дюндель. Антоха на этот раз шёл последним. Он был обескуражен тем, что суровые качкоиды терпят бабу в качестве лидера. Пропустив конвой вперёд, альфа-качкоид также направился к выходу.

– Исаак! – окликнула его Хельмимира.

Обернувшись, он остановился.

– Пошлите разведывательный аппарат к выходу из жерла, – сказала мундиморийка. – Я снова хочу убедиться, что нам не готовят засаду.

– Ты параноик, – усмехнулся Исаак. – Мы уже несколько раз отправляли к гейзеру беспилотники.

– Отправьте их туда снова, – настойчиво произнесла Хельмимира. – И, знаешь, лидеру космических партизан просто необходимо быть параноиком.