Элли

ГЛАВА 1

Очередь в кинотеатр двигалась еле-еле. Вместе с ней, медленно переставляя ноги и возвышаясь над всеми, продвигался Терри. Его начало одолевать беспокойство: Элли никогда не опаздывала. Нервно звеня мелочью в кармане и насвистывая, он думал о ней.

Она никогда не подводила его прежде. Глупо не доверять Элли, и все же… Слишком многого он ждал от сегодняшнего вечера.

Впервые у него завелись деньги, и он хотел потратить их, показав себя перед ней в выгодном свете. А потом все ей рассказать. Элли всегда делилась с ним и была тем единственным человеком, кто думал о нем. Вот почему он любил ее.

Подчиняясь своей интуиции, он быстро обернулся и увидел Элли. Не выбирая дороги, глядя в темно-фиолетовое летнее небо, девушка уверенным шагом подходила к нему. Длинные платиновые волосы ее были уложены двойным узлом на затылке, а выбившиеся пряди, обрамляя лицо, подчеркивали его тихую и естественную красоту.

Терри восхищенно наблюдал за ней. Затем, спохватившись, отвернулся. Ему захотелось опять почувствовать ее теплое дыхание на шее и прикосновение к глазам длинных прохладных пальчиков. Это была игра, в которую они играли с самого детства.

— Угадай, кто? — Она залилась смехом, а он, продолжая игру, улыбнулся ее наивности. Элли исполнилось шестнадцать лет, но в ней сохранилось много детского. Он взял ее руки и положил их себе на талию.

— Иди ко мне, — попросил он, крепко обнимая ее.

Смеясь, Элли пыталась освободиться. Ее волосы коснулись лица Терри.

— Не делай этого, — прошептал он, не выпуская ее. Близость девичьего тела пьянила его. Элли была сильной и гибкой и не уступала. Дружески сопротивляясь, она изворачивалась всем телом, сквозь учащенное дыхание прорывался подавляемый смех.

«Вот чертенок», — подумал он.

Пытаясь лишить Терри равновесия, она пнула его ногой в коленку.

— Не так круто! — Мгновенно обернувшись на триста шестьдесят градусов, он стал перед ней, все еще держа ее руки. — Не торопись, Элли Фрейзер. Тебе со мной не сладить!

Тогда, приподняв бровь, она потянулась к нему. Теплые губы крепко прижались к его губам.

Он покраснел как рак от такого неожиданного подарка.

— О'кей, ты меня победила, — он отпустил ее руки и нахмурился. — Но ты опоздала.

— Да. Извини меня. Был такой прекрасный вечер, и мне захотелось пройтись пешком от Бонд-стрит.

Терри покачал головой — она всегда совершала непредсказуемые поступки. «Зачем идти пешком, когда можно было сесть на автобус?» — недоумевал он. Но все эти глупости восхищали его.

— Так далеко! Небось устала?

— Что? — Она удивленно улыбнулась.

— Придет же в голову… Никогда тебя не поймешь.

Терри подвел ее к своему месту в очереди. Теперь они были у входа в кинотеатр. Элли коснулась его руки.

— А ты роскошно выглядишь. Новая? — Она дотронулась до рыжевато-коричневой куртки, помяла ее пальцами и вдохнула запах. — Настоящая кожа?

— Да. Я купил ее сегодня после обеда. — Он гордо расправил плечи и расстегнул куртку. — Подкладка тоже хороша!

Девушка потрогала подкладку.

— Тебе нравится?

— Конечно.

Он уловил сомнение в голосе Элли. Она ничего не могла скрыть от него, он слишком хорошо ее знал. Терри сжал ее пальцы.

— Подожди, как ты смотришь на то, чтобы выйти за меня замуж? — Он неожиданно разозлился.

— Не знаю… Я…

— Элли!

— Я только думаю, это стоит больших денег. Вот и все. — Она опустила глаза. Проработать в гараже только неделю и потратить все за один раз — это так на него похоже.

— Элли, честно? — Он улыбался. Она осторожно взглянула на него. Как ему нравился этот пытливый взгляд!

— Элли, не сомневайся, я тебе сейчас все расскажу. Эту неделю я здорово вкалывал в гараже, была экстренная работа, и за нее я получил бешеные деньги! Я не смогу потратить заработанное за один раз — я много получил!

Его улыбка стала шире, и он продолжал:

— Я старался делать все первоклассно! Пойми это! Теперь я смогу давать тебе деньги, чтобы ты копила их для оплаты колледжа.

Он остановился. Глядя на улыбающуюся Элли, ему захотелось смеяться.

— Я буду богатым! А ты станешь знаменитой артисткой!

Он посмотрел на очередь и быстро пошел к ближайшему летнему киоску.

— Два билета во второй ряд партера, пожалуйста. Для курящих. Да, пять фунтов за каждый. — Ничего незаконного, Элли. Эти деньги — чище не бывает. — Он был радостно возбужден. Лицо его светилось надеждой. — Подожди немного и увидишь. Я хочу сделать тебя по-настоящему счастливой! — Он взял ее за руку и повел к кондитерскому киоску, чтобы купить самую большую коробку шоколадных конфет.

Двери кинотеатра распахнулись после сеанса в наступившую ночь. Лейстер-сквер заполнялся медленно прогуливающимися людьми. Яркий неоновый свет от вывесок ресторанов и закусочных, окружающих сквер, бросал неестественно яркие тревожные блики. Начинали открываться ночные клубы, их эмблемы то вспыхивали, то гасли, музыка, доносящаяся оттуда, завлекала прохожих.

Выйдя из темного кинозала, Терри и Элли на мгновение ослепли. Прищурив глаза, они привыкали к яркому электрическому свету. Летняя ночь становилась холодной. Элли надела куртку, засовывая руки как можно глубже в карманы. Она дрожала. Хотя ее старая шерстяная куртка на подкладке была теплой, зато модные мужские шорты не прикрывали колен.

Терри остановился перед ней, запахнулся и поднял воротник куртки.

— Куда теперь? Мы можем пойти выпить чашечку кофе, или прямо к тебе домой?

Элли неопределенно пожала плечами. Она очень устала, но боялась испортить вечер.

— Хорошо, тогда пойдем пить кофе. — Ему не хотелось возвращаться в свою темную неуютную комнату. Он взял ее за руку и повел к северной части Лейстер-сквера, туда, где заканчивался Сохо.

— Ты помнишь Анджело? Заглянем к нему. Здесь рядом.

Они прибавили шагу, удаляясь от ярких огней.

— Я всегда встречаю там знакомых. Многие мои друзья собираются у Анджело, когда не могут придумать ничего получше.

Через несколько минут они остановились у маленького, освещенного неоновым светом кафе на Мэд-стрит. Терри помахал через окно стайке юношей и девушек, сидящих за столиком напротив. Он толкнул дверь: запахи табачного дыма и жареной картошки смешались с холодным ночным воздухом.

— Привет, Тер! — крикнул один из парней, как только они вошли. — А это Элли?

— Да. — Терри подвел Элли к столику, где было два свободных мягких сиденья, затем обернулся к Анджело. — Как дела, Анджело? Сообрази нам два кофе, пожалуйста!

Толстый маленький итальянец из Ромфорда кивнул и, вынув изо рта сигарету, принялся выполнять заказ. Он вымыл руки, вытер их грязным передником, достал серые чашки, налил в каждую молока и поднес их к кофеварке.

Терри и Элли одновременно опустились на сиденья. Он достал сигареты и щедро угостил ими сидящих вокруг стола.

— Угощаешь, Тер? — присоединился парень, который приветствовал их. Он закурил и, глубоко затянувшись, попытался выдохнуть дым в Элли. Он где-то прочитал, что это очень сексуально. Однако Элли это явно не понравилось.

— Не кривись. — Он посмотрел на сигарету, которую держал между большим и указательным пальцами. — «Ротманс». Очень приятные.

— Да, Кев, пока все нормально. — Терри расстегнул молнию и положил куртку вдоль сиденья. — Думаю, если все получится, будет очень хорошо. — Он закурил и подмигнул Кеву. — Поговаривают, скоро будет поединок, дружище.

Кев усмехнулся, и Элли уловила какую-то тайну, связывавшую их. Беспокойство, охватившее ее, явно пришлось не по вкусу Кеву.

— Что с тобой, Элли? Ты взялась устраивать всем экзамены? — Кев презрительно засмеялся, обнажая ряд испорченных зубов. Пытаясь скрыть отвращение, девушка опустила взгляд на руки.

— Нет, нет, — пробормотала она.

— О… Вот как? — Он захихикал. — Тогда не трать зря время, а лучше спроси у меня, что с тобой станет, когда выйдешь замуж. И я отвечу. Ты запишешься в клуб домохозяек и будешь проводить там уйму времени. В конце концов из тебя получится самая занудная толстая жена, какую только можно вообразить.

— Хорошо, когда понадобится, она спросит тебя, Кев. А теперь заткнись, ладно? — Терри перестал улыбаться, и Элли почувствовала прикосновение его ноги к своей. Она дотронулась до его руки под столом.

Терри и Кев часто думали одинаково, но не сейчас. Терри стал защитником девушки, зато Кев продолжал задирать ее. Движением руки Терри остановил его. Элли не обратила внимания: мысли ее витали в прошлом. В детстве она отличалась от сверстников: не понимала их и не хотела, чтобы понимали ее. Она потратила так много времени на Энтони, стараясь полюбить его и обрести его любовь. Вернувшись из воспоминаний в настоящее, в кафе Анджело, она подумала, что это место и все, что здесь происходит, не имеет к ней никакого отношения. Но Терри был здесь завсегдатаем, и она не хотела навредить ему.

Кев посмотрел на девушку. Поскольку Терри явно нервничал из-за нее и новой работы, следовало пойти на примирение.

— Не обижайся, Элли, — произнес он с трудом.

Она пожала плечами:

— Не бери в голову, Кев.

Он кивнул и вытащил из пачки последнюю сигарету, докуривая другую, зажатую в зубах. Потом выбросил окурок и выпустил дым изо рта.

— Итак, Тер, когда ты уходишь?

Терри улыбнулся, к нему вернулось чувство юмора.

— Я думаю, через год, а может быть, через два. В таких играх никогда не знаешь, что произойдет.

Элли бросила на него косой взгляд. Какие игры? Она ясно чувствовала опасность, и ее беспокойство росло.

— Какие игры? — резко спросила она.

Оба парня взглянули на нее. Она заметила напряженность Кева, но Терри рассмеялся.

— Механические, конечно, — успокоил ее Терри. Кев отвел взгляд от приятеля, когда тот начал объяснение. — Не все хорошо в торговле автомобилями, Элли. Никогда не знаешь, что случится.

Терри не собирался говорить ей, что он делает на самом деле. До тех пор, пока у него не будет достаточно денег.

Элли кивнула, но увидела ухмылочку Кева. Она хотела верить Терри, всегда ему верила. Поэтому она не стала больше спрашивать и взяла кофе, который Анджело поставил на стол.

Терри почувствовал перемену в ее настроении и игриво сжал под столом ее колено. Она засмеялась.

— Так-то лучше! — Он опустил ей сахар в чашку. — Пей кофе, и мы пойдем, или ты хочешь ехать автобусом?

Она снова кивнула. Воспроизведя в памяти предыдущий разговор, она почувствовала себя одураченной. Терри никогда ее не обманывал. Почему же он это сделал сейчас? Она отпила глоток горячего кофе с молоком и постаралась выкинуть эти мысли из головы. Он был ее единственным другом.

На пути от автобусной остановки к дому Терри обнял ее за плечи.

Девушка молчала.

— Тебе хорошо, Элли?

— Да.

Но голос ее был слабым, и он понял, что она лжет.

Он обнял ее еще крепче.

— Ты сможешь стать моей женой, когда захочешь.

— Нет, я принесу тебе много хлопот.

Она была права. В его памяти всплыло казино, где появилась возможность заработать. Тогда у них ничего не получилось. Им помешали не работники казино, а глупые девчонки, которые, стараясь привлечь внимание Терри, всячески унижали Элли. Пытались выразить ему свое восхищение, обзывая Элли «неряхой» и «шлюхой Терри». Разве могли они понять, эти дуры, что он никогда и пальцем не дотронулся до нее.

— О чем задумался? Ты хмуришься.

Он взглянул на нее:

— Извини, вспомнил кое-что. Из прошлого.

— Да. — Элли чмокнула его в щеку. — Из прошлого.

Он улыбнулся. Она слишком хороша для дома, где живет. Он всегда знал это. Там грустно, жестоко и тяжело, но им приходится сражаться за каждый дюйм в этой жизни, а это не для нее. Она была мягкой и теплой и…

— Ты опять?

Секунду он смотрел на нее. Она говорила ровно, правильно, певуче. Энтони дал ей так много: ему она обязана умением думать и правильно поступать, но он не смог научить ее не бояться окружающего мира.

— Извини меня, Элли, я устал. Мне пора возвращаться.

— Тогда пойдем, уже поздно.

Она взяла его за руку, и они пошли вдоль широких, пустых улиц Ламберт, Литеред, темных линий полуразрушенных домов времен Регентства, рядов чахлых деревьев, которые росли назло собакам и кошкам, нуждаясь в уходе.

Потом повернули на Фэнтимен-роуд и медленно направились к Дому временного проживания сирот, ободранному, грязно-белому, трехэтажному, с пансионом в цокольном этаже, с садом, полным цветов, велосипедами и выброшенными игрушками. Они остановились под уличным фонарем напротив дома, и Терри, держа ее за плечи, заглянул ей в лицо.

— Хочешь выйти за меня замуж?

Она отрицательно покачала головой.

— Ладно. Тогда увидимся на следующей неделе?

— Да. Спасибо тебе, Терри. Это был восхитительный вечер.

— Послушай, Элли. Я хочу дать тебе кое-что. — Он полез в карман, вытащил бумажник, достал из него две десятифунтовые купюры и вложил их в нагрудный карман ее куртки. — Это для твоего колледжа. Хорошо?

Она вытащила деньги и попыталась вернуть их.

— Нет, Терри, я…

Он перехватил ее руки.

— Возьми их.

Увидев ее вопросительный взгляд, он сказал:

— Элли, я заработал их для тебя. Никто не узнает об этом. И я смогу заработать еще. Ты всегда доверяла мне. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Иди, а то завтра тебе тяжело будет работать. — Она пошла к дому. — Спасибо, Терри!

Затем, вдруг поддавшись внезапному порыву, вернулась и крепко обняла его.

— Увидимся на следующей неделе. — Элли отпустила его и побежала по ступенькам к дому. Покопавшись в своей сумке, она нашла ключ, помахала Терри и исчезла внутри.

Несколько минут он стоял на тротуаре и смотрел на сумрачное здание.

«Жалкое место, это не настоящий дом», — подумал Терри. Затем повернулся и направился к метро. Элли достойна большего, и уж он-то постарается сделать ее счастливой. Он знал, что без нее прошедшие двенадцать лет не сделали бы его таким гордым и уверенным в себе.

ГЛАВА 2

Был первый теплый летний день. Из окна галереи Элли наблюдала за холеными загорелыми людьми, одетыми в дорогие наряды из шикарных магазинов Бонд-стрит. Она машинально постукивала карандашом по рабочему столу и мечтала оказаться в прохладной тени деревьев Грин-парка. Девушка закрыла глаза и почти явственно ощутила прикосновение влажной травы к ногам.

Зазвонил телефон, и она встала.

От духоты все мысли у нее перемешались, она встряхнула головой, пытаясь привести их в порядок. Затем глубоко вздохнула и подняла телефонную трубку.

— Добрый день, галерея Фрайни. — Увидев Тома Фрайни, входящего в галерею, она продолжила: — Да, конечно. Если вы немного подождете, я соединю вас с ним.

Том остановился посередине комнаты и, гримасничая, беззвучно спросил:

— Кто это?

Элли закрыла трубку рукой:

— Ваш друг.

Том закатил глаза и, яростно жестикулируя, показал, что его здесь нет. Элли продолжила разговор:

— Прошу меня извинить, но я думала, что он уже вернулся с ленча. Что ему передать? Чтобы перезвонил вам? Да, уверена. Одну минутку, я возьму ручку. — Она потянулась за еженедельником. Том наблюдал, как она записывала сообщение своим крупным красивым почерком.

Он повернулся и пошел в свой маленький кабинет позади галереи. Слушая оттуда ее нежный голос, он в который раз порадовался, что эта девушка оказалась у него в галерее.

Несколько позже, закончив разговор, Элли шла по галерее, направляясь к нему. Том поднял глаза от лежащей перед ним кучи монет. На фоне строгих белых стен и полированного деревянного пола она была само совершенство. Высокая блондинка, одетая необычно, но с врожденным чувством вкуса и стиля, она подходила его галерее, украшая ее своей естественной красотой и изяществом. Это не переставало изумлять его, так как он знал, где она росла.

— Чего хотел Мариус? — спросил Том, наэлектризованный ее необыкновенной женственностью, тем более привлекательной, что она совершенно не осознавала производимого впечатления.

— Он просил передать, что будет в фотостудии в Кенсингтоне допоздна, так как там много работы. Просил, если вы сможете, позвонить ему. — Девушка улыбнулась и протянула блокнот. — Здесь записан номер телефона.

— Спасибо. — Том поднялся, отряхивая пыль с брюк.

Элли наблюдала, как он переносил свои монеты на другой стол. Том Фрайни отличался от всех людей, которых она встречала раньше: очень высокий, тонкий, необыкновенно элегантный мужчина. С безупречным юмором, обаятельный, умный… какой-то ненастоящий, словно сошедший с книжной страницы — никак не встающий в ее воображении рядом с теми, кого она знала.

Положив в карманы несколько монет, Том посмотрел на Элли.

— Не мешало бы выпить чего-нибудь холодного, прежде чем звонить Мариусу. Вы не откажетесь составить мне компанию?

— С удовольствием, — ответила девушка.

Он повернулся к ней:

— А что вы предпочитаете?

— О, все равно.

— Это не ответ. Я спрашиваю опять: что вам нравится?

— Мне нравится кока-кола. — Она улыбнулась.

— Хорошо, но вы ее не получите, она испортит ваши зубки! Вы выпьете апельсиновый сок. — Он рассмеялся, ему доставляло удовольствие поддразнивать ее.

Проходя по галерее, он бросил ей:

— Я ненадолго, а вы отвечайте на звонки и не паникуйте!

Том открыл дверь и стал спускаться по лестнице. Но вдруг остановился и, повернув голову к двери, прокричал:

— Если появится покупатель, не забудьте проверить чековую книжку. — Снова засмеявшись, он вышел на улицу. Элли видела, как он, широко шагая, пересек дорогу и пошел по Бонд-стрит.

Она все еще стояла у окна, когда вновь зазвонил телефон. Девушка подбежала к своему рабочему столу и взяла трубку. Услышав сигналы о том, что разговор не оплачен, она подождала немного и положила трубку. Потом снова подняла и набрала номер гаража, где работал Терри. У него никогда не было мелочи, и она всегда перезванивала ему.

— Элли? — Терри даже не дал ей времени поздороваться с ним. — Ты помнишь, я рассказывал, что иногда выезжаю из гаража? Так вот, мистер Хинч предложил мне машину на сегодняшнюю ночь, и, если хочешь, я смогу заехать за тобой.

Элли улыбнулась: его возбуждение было заразительным.

— Конечно, это было бы здорово! Когда тебя ждать?

— Я думаю, ближе к вечеру. Элли, ты увидишь, что это за машина! Шикарная штучка!

— Хорошо, в шесть часов ты сможешь приехать?

— Значит, в шесть. Послушай, Элли, я должен бежать. Увидимся!

— Да, я увижу тебя… — Но он, не дослушав, повесил трубку. С тех пор как началась работа в гараже, он постоянно куда-то торопился. Она опустила трубку и села за стол, пытаясь разобраться, что за работу выполняет Терри — все было непонятно и вызывало смутное беспокойство. Ее раздумья прервал Том, который вернулся в галерею, неся с собой напитки и маленькую картонную коробку из венской кондитерской, что на углу Бонд-стрит.

— Я купил нам пирожные, — сказал Том, поставив коробку на стол, и ножницами перерезал зеленую ленту, которой та была обвязана. — Запасемся уж заодно и калориями перед Мариусом. Это будет тяжелый разговор о жизненных проблемах и любовных приключениях фотомодели. — Он открыл коробку и подвинул к ней.

Было уже пятнадцать минут седьмого, Элли, готовая к выходу, стояла у окна галереи. Вдруг она увидела длинный серебристый «ягуар». Затемненные окна машины были открыты, и она заметила, что сиденья «ягуара» покрыты роскошными коврами. Машина остановилась напротив галереи, и водитель посигналил. Элли с интересом ожидала появления того, кому предназначалась эта великолепная машина. Видимо, очень важная персона, решила она.

Прошло несколько минут, никто не появлялся, и сигнал, подаваемый водителем, стал более настойчивым: он, видимо, совершенно потерял терпение.

Тут дверь «ягуара» открылась, водитель вышел и повернулся к галерее. От неожиданности Элли задохнулась.

Это был Терри, он махал рукой, звал и смеялся над ее изумлением:

— Элли! Иди ко мне! Как тебе машинка? Я говорил, что это шикарная штучка, не так ли?

Она обернулась к Тому, который подошел к окну, чтобы посмотреть, что так взволновало ее. Том тоже улыбался. Похоже, только ее потрясло появление Терри в такой машине. Том помахал Терри.

— Идите скорее. Не заставляйте же долго ждать вашего молодого человека. — Она стояла в растерянности. — Идите же, — поторопил ее Том.

Очнувшись, она схватила свою сумочку, попрощалась с Томом и поспешила к выходу.

— Элли! — Терри бросился ее обнимать и тут заметил выражение ее лица. — Чем ты огорчена? Я никого не ограбил! Эта машина из гаража.

— Хорошо. — Она взглянула на машину, а затем неожиданно спросила: — Терри, куда и зачем ты ездишь и почему у вас в гараже такие машины?

— Элли, давай не будем ссориться!

— Прости меня, Терри. Я не хочу ссориться, но эти машины, эти деньги — все это пугает меня. Я хочу, чтобы ты рассказал мне правду.

Терри начал злиться. Ему сейчас так хорошо, а она недовольна. Но он успокоит ее, даже если придется слегка приврать. Маленькая ложь для ее же пользы. Когда-нибудь она это поймет.

— Хорошо, Элли. Вот тебе правда: я получил место личного шофера одного из самых крупных воротил в автомобильном бизнесе и вожу его туда, куда ему нужно. Ну как, я разрешил твои сомнения? — Он говорил это все резким голосом, а она не поднимала глаз от своих рук, чувствуя себя глупой и растерянной.

— Прости, Терри, что я сомневалась в тебе, но я очень волновалась!

Он посмотрел ей в лицо и улыбнулся. Не мог он на нее сердиться больше нескольких минут. Терри взял ее за подбородок, и она вернула ему улыбку.

— Пойдем сядем в машину, мы сейчас разыграем настоящий спектакль перед всеми. — Он подошел к машине и открыл перед ней дверцу. — Мадам?

Элли села. Сильным ударом он захлопнул дверь. Она опустилась на широкое мягкое сиденье, почувствовав запах дорогой кожи. Дверцы машины были отделаны гладкими полированными полосками из ореха. Элли коснулась отделки и закрыла глаза. Она как бы со стороны увидела себя — юную, прелестную девушку, сидящую в «ягуаре». Это было чудесно!

Садясь за руль, Терри взглянул на нее:

— Что, хорошо?

Она кивнула:

— Ммм… Замечательно!

Он вдруг рассмеялся, затем наклонился вперед, повернул ключ и медленно тронул. Это было все, о чем он когда-либо мечтал: достаточно денег, шикарная машина и Элли. Он оглянулся и легко вывел «ягуар» на дорогу. Машина бесшумно неслась по Пиккадилли, пересекая Лондон в направлении Бокс-холла.

Терри повернул на Фентимэн-роуд и уменьшил скорость, так как они приближались к дому.

— Я думаю, лучше остановиться на правой стороне, — сказал он, оглядывая местность. — Там ты будешь чувствовать себя свободней.

Элли согласилась, хотя понимала, что не это было истинной причиной остановки. Пока они подъезжали к выбранному месту, она увидела несколько лиц, выглядывающих из окна квартиры номер пятнадцать, и ей захотелось поделиться с ними хорошим настроением. Она включила радиоприемник, и громкие звуки музыки, растворяющиеся в теплом воздухе, еще больше привлекли внимание людей.

Выключив двигатель, Терри вылез из машины и помахал рукой двум приятелям, которые вышли из дома и приблизились к машине. Элли наблюдала, как Терри, гордо положив руку на капот «ягуара», беседовал с ребятами, и вдруг осознала, что Терри стал взрослым и для него много значат шикарные машины и большие деньги. Элли взяла с переднего сиденья свою сумку, нажала на ручку и распахнула дверцу. Пытаясь выбраться из машины, она не заметила, что ремень сумки зацепился за тормоз. Элли дернулась, сумка раскрылась, и содержимое оказалось на полу автомобиля и на мостовой. Чертыхаясь, она стала все собирать, Терри попытался ей помочь. Но она остановила его.

— Все нормально, Терри, я справлюсь сама.

Элли была очень смущена своей неловкостью. Терри пожал плечами и вернулся к разговору с парнями.

Закончив собирать вещи с мостовой, Элли перешла к машине. Свою авторучку она нащупала под передним сиденьем, но та выскользнула из рук и откатилась назад. Тогда Элли выпрямилась, открыла заднюю дверь и снова нагнулась, просунув руку под заднее сиденье. Но в тот момент, когда пальцы коснулись авторучки, что-то щелкнуло, часть сиденья откинулась, и она увидела небольшой тайник. Ее злополучная вещица лежала там, между тяжелыми рукоятками пистолетов. Элли задрожала, затем, сдерживая крик, рвавшийся из горла, схватила авторучку и закрыла тайник. Сердце ее сильно билось. Выпрямившись, она глубоко вздохнула и быстро взглянула на Терри. Он был занят разговором.

— Элли?

Она вздрогнула, услышав свое имя, и Терри заметил это.

— Что случилось?

— Ничего. Ничего, правда!

Он подошел и обнял ее.

— Ты уверена?

Она кивнула, прикусив нижнюю губу, находясь в полной растерянности. С ней что-то случилось, какие-то неясные, расплывчатые образы утерянного прошлого стали всплывать в ее памяти. Они причиняли боль и вызывали страх.

Она закрыла глаза и попыталась избавиться от видения. Ее больше волновало настоящее. Ее пугало то, что она увидела в тайнике. Возможно, Терри не знал об этом оружии, а может быть, он знал, но не придал этому значения. Она судорожно вздохнула:

— Терри, я лучше пойду. Я обещала помочь с завтрашним обедом. — Она пыталась забыть увиденное и не знала, что делать.

Терри продолжал настаивать.

— Элли, что все-таки стряслось?

— Ничего.

Ей очень хотелось рассказать ему о том, что она обнаружила, что почувствовала, о том, что стало возникать в памяти, но… Она заглянула ему в глаза и увидела в них досаду и растерянность. Элли поняла, что не хочет потерять его.

— Мне… очень жарко! — Она отвернулась. Никогда раньше она не лгала ему. — Я неважно себя чувствую.

Терри прикоснулся к ее щеке.

— Но выглядишь ты прекрасно! — Он поцеловал ее. — Я позвоню завтра, хорошо?

Она кивнула и пошла к дому. Ей было тяжело. Какая-то часть в ней хотела бежать от него, а другой части хотелось остаться с ним, защитить его. Она поднялась по лестнице и, прежде чем зайти в дом, обернулась. Терри смеялся с парнями. Его улыбающееся лицо, освещенное заходящим солнцем, было прекрасно, и ее сердце, полное любви к нему, вдруг пронзила мучительная боль. Какое-то мгновение она смотрела на него, а затем вошла в дом, унося с собой все сомнения и страхи.

ГЛАВА 3

Старший инспектор Брайндли стоял у огромного окна и смотрел вниз на безликий асфальтированный двор нового Скотленд-Ярда. Порывы ветра разметали кучи мусора у автостоянки. Пасмурная погода делала все вокруг серым и мрачным. Даже деревья казались унылыми.

Кабинет заполнили полицейские и молча ожидали, когда он обратит на них внимание. Брайндли отвернулся от окна.

— Доброе утро. — Он прокашлялся. — Я старший инспектор Брайндли и руковожу операцией «Черная вода». — Он быстро оглядел комнату. Его слушали двадцать пять по-разному одетых полицейских. — Операция «Черная вода» начинается сегодня утром в девять ноль-ноль. Предположительно она будет продолжаться от двадцати четырех до тридцати двух часов. Прошу меня извинить за неточность. Мы ждем появления в Лондоне большой партии героина, которая была доставлена в нашу страну два дня назад.

Инспектор подошел к экрану и кивнул сержанту, чтобы тот погасил свет и включил диапроектор.

— Итак, — продолжал Брайндли, — на экране вы видите центральную часть Лондона. Из достоверных источников нам стало известно, что груз спрятан где-то в этом районе. — Он указал на доки Розехиз. — В настоящий момент мы контролируем ситуацию. Груз должны перевезти, возможно, даже днем, вот в это место. — Инспектор указал на карте небольшой участок Брикстон. — Рэйлтон-роуд. Здесь и будем ждать.

На экране появилось несколько черно-белых фотографий. Брайндли быстро пропустил пару слайдов и остановился на снимке, где были сфотографированы три человека.

— Эти люди являются организаторами доставки и сбыта наркотиков. Теперь посмотрим на каждого из них, — сказал инспектор, возвращаясь к первой фотографии. — Хинч, Рой Хинч. За короткое время мерзавец стал боссом в этой игре. Он работает на синдикат, контролирующий южный берег реки. Мы должны взять его. Хинч несколько раз нарушал закон, участвуя в грабеже, применял огнестрельное оружие, отсидел двенадцать лет. Он делает деньги на перевозке наркотиков и практически все партии передает вот этому человеку. — На экране появилась фотография молодого негра рядом с БМВ, одетого в темный итальянский костюм и элегантное пальто.

— Это Винстон Святой Павел. Он хорошо известен как руководитель сбыта наркотиков. У него целая сеть распространителей, которые связаны с наркоманами. Этот человек вооружен и хорошо стреляет. Будьте осторожны. А сейчас на экране фотография водителя. Терри Райан. В банду вовлечен недавно. За ним три небольших нарушения закона: мелкие кражи и тому подобное. Он только водитель, молод и для нас интереса не представляет. Включили свет, и Брайндли продолжил: — Мы ничего не знаем о том, кто будет перевозить груз. Вполне возможно, что он работает в одной из фирм, занимающихся прокатом автомобилей, и никак не связан с синдикатом. Но синдикат не станет рисковать. Их люди, подобные Святому Павлу, будут сопровождать груз и будут вооружены.

Держа в руках указку, Брайндли подошел к большой карте.

— Вот этот район вокруг Райлтон-роуд, который нас интересует. Вся собранная о нем информация находится в ваших папках. А на карте обозначены места, которые будут блокированы двумя полицейскими машинами. — Он указал на ярко светящийся район. — Линии зеленого цвета показывают местонахождение полицейских. Красная линия — здание, куда будет доставлен наркотик. — Инспектор оглядел лица подчиненных. — Мы старались учесть и просчитать все возможные варианты. Я прошу — никакой самодеятельности и геройства. Это одна из самых больших операций, проводимых нами, и мы не можем себе позволить ее провалить!

Брайндли отвернулся от карты и взял авторучку.

— А теперь некоторые уточнения, — сказал он и начал писать на листе бумаги, лежащем перед ним.

Прошло несколько часов. Молодой полицейский принес два коричневых бумажных пакета и передал их Брайндли через открытое окно машины.

— Боюсь, сандвичи только с сыром. Больше ничего не было, сэр.

Брайндли достал из пакета бутерброды, их не очень аппетитный вид напомнил ему о язве.

— Спасибо, я займусь ими позже, — пообещал инспектор и положил сандвичи в пакет. Он не в состоянии был проглотить ни крошки. Брайндли посмотрел на часы: пальцы, обхватившие руль, побелели от напряжения.

— Вы смотрели прошлой ночью матч по телевизору, сэр? — спросил сержант, закончив ленч и ковыряя зубочисткой в зубах.

— Нет. — Брайндли был не в том настроении, чтобы вести беседу, но ему не хотелось обижать сержанта.

— Замечательная игра. Два гола забили в конце первой половины…

Оживленный рассказ сержанта был прерван давно ожидаемым сигналом, услышанным по рации.

— Приготовьтесь, отправляемся. — Брайндли включил двигатель и оглянулся на машину, стоящую за ними. Полицейские быстро садились в нее. Брайндли крепче сжал руль и с силой вдавил акселератор.

Терри остановил «ягуар» на противоположной стороне Крэзи Хэрис. Хинч приоткрыл дверь автомобиля, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, вышел из машины. В руках он держал коричневую матерчатую сумку. Вторая такая же сумка осталась на заднем сиденье автомобиля. Взглянув на Терри, он приказал:

— Двигатель не выключай, через несколько минут я вернусь.

Повернувшись, он вошел в здание.

Терри развернул машину и встал на противоположной стороне дороги. Он перегнулся через сиденье, достал газету, торчащую из оставленной сумки, раскрыл ее на последней странице и начал читать спортивные новости.

Вдруг в тридцати метрах от него, перегораживая дорогу, остановился большой грузовой фургон. Водитель вылез из кабины и стал осматриваться. Это насторожило Терри: улица была абсолютно пустой. Опустив газету, Терри продолжил наблюдение, а его рука легла на рукоятку скоростей. Он ждал.

Через несколько секунд двери фургона открылись, раздалась команда, и полицейские, выпрыгивающие из фургона, стали заполнять улицу. Терри наклонился вперед. Дышать стало тяжело, ноги дрожали. Взвизгнули шины, и «ягуар» рванулся с места. Терри не мог думать, он действовал. До него донесся запах жженой резины и рев двигателя.

В боковом зеркале мелькнули полицейские. Затормозив, он свернул подальше от чужих глаз. Сердце готово было вырваться из груди.

Вцепившись в руль, Терри ежеминутно бросал взгляд в зеркало заднего обзора, опасаясь преследования. Он гнал машину, не разбирая дороги, и не заметил преграду, возникшую перед ним. «Ягуар» встряхнуло от удара, левое крыло машины смялось. Пытаясь справиться с управлением, Терри быстро крутил руль. И тут раздался второй удар, а через мгновение чье-то тело, безмолвное и обмякшее, как тряпичная кукла, соскользнуло с капота.

Казалось, время остановилось. Терри, словно во сне, продолжал гнать машину вперед.

Проехав несколько кварталов, Терри затормозил. Он отнял руки от руля, сильные судороги скручивали его тело. Закрыв лицо ладонями, он зажмурился. Снова и снова перед глазами возникла страшная картина: тело, ударяющееся о капот, крик и затем бесконечно долгое падение. Терри закричал. Страх, боль и отчаянье были в этом крике.

Спустя несколько минут он взял себя в руки. Страх был сильнее мук совести и подстегивал его как можно быстрее покинуть машину и скрыться. Он вытер лицо рукавом куртки, огляделся и вылез из «ягуара». Подняв воротник, Терри двинулся по направлению к Фармвэйс Истэйт.

Сначала он шел быстрым шагом, затем побежал: через поля, заборы, пустоши, вдоль железнодорожных путей. Он бежал так быстро, как мог, не останавливаясь и ничего не соображая, матерчатая сумка болталась у него на шее. Наконец он достиг места, где сохранились развалины зданий, буйно заросшие зеленью — последняя память о прошлом Брикстона. Он подошел к почти разрушенному дому со сводчатым потолком, который хорошо был ему известен с раннего детства. В стене, еле заметной из-за разросшегося кустарника, Терри стал отыскивать вход в убежище. Найдя его, он огляделся, потом рухнул на колени и медленно пополз в темноту подобно загнанному зверю, чувствуя себя беспомощным, бесконечно уставшим и совершенно больным.

Брайндли бушевал.

— Нас утерли, будь все проклято! — кричал он. Разъяренно швырнув рацию на стол, он продолжал: — Что там, к дьяволу, произошло? Мы были уверены в прикрытии!

На секунду он закрыл глаза. Язва вновь напомнила о себе. Спокойнее, надо взять себя в руки.

— Извините меня, сержант, но постарайтесь объяснить более конкретно, что произошло. Почему два офицера ранены, а один убит? Я все еще не знаю, что за чертовщина случилась.

Спотыкаясь на каждом слове, сержант заговорил:

— У них было оружие: два «магнума» сорок четвертого калибра, сэр. Они начали стрельбу.

— Господи! — Брайндли был потрясен. — Что за дерьмо… — Он остановился. — Значит, поэтому вы отозвали группу прикрытия. Так?

Сержант кивнул:

— Мы больше ничего не могли сделать.

— Да, вы совершенно правы, — согласился Брайндли. — Это было единственно верное решение. — Он подошел к окну. Ярость его утихла, на смену пришла печаль. Он тихо спросил: — Кто дружил с Мартином Прайором?

Сержант пожал плечами.

— Я не знаю. Возможно, Стив Джонс или Джон Кейз.

— Хорошо. Попросите кого-нибудь из них подойти ко мне. Чем скорее мы будем у жены Прайора, тем лучше.

Сержант повернулся, чтобы уйти, но Брайндли остановил его.

— Тревор, будем надеяться, что во Всемирном совете мира найдется кто-нибудь, кто знает миссис Прайор.

— Возможно. — Сержант был расстроен. Прайор был хорошим полицейским и совсем молодым. Он решил попросить свою жену навестить миссис Прайор. — «Но это ничего не изменит, — подумал он, тихо закрывая за собой дверь. — Мертвый муж останется мертвым, несмотря на то, кто сообщит жене о его смерти».

Двумя часами позже Брайндли сидел в машине напротив дома номер тридцать семь по Оук Парк Драйв. Дверь открылась, и вышла молодая женщина с хозяйственной сумкой в руках. За ней появился маленький мальчик. Сидя на велосипеде, он пытался проехать через дверь, но застрял. Женщина наклонилась к ребенку и с улыбкой помогла ему миновать преграду. Лицо малыша засияло от радости, он гордо выпрямился.

Брайндли быстро посмотрел на полицейского, сидящего в машине рядом с ним, и оглянулся на сержанта па заднем сиденье автомобиля. Подчиняясь его безмолвному приказу, они вышли. Женщина увидела коллег своего мужа, и Брайндли уловил мгновенный страх, промелькнувший в ее глазах. Она попыталась улыбнуться, но когда посмотрела на Брайндли, улыбка ее угасла. В скорбном молчании полицейские медленно подошли к ней. Она попросила их немного подождать и, подняв ребенка на руки, быстро прошла к дому и постучала в соседнюю квартиру. Брайндли наблюдал, как она что-то сказала женщине, появившейся в дверях, затем передала ей ребенка, перед этим поцеловав его в макушку. И только тогда, когда она возвращалась к ним, Брайндли увидел, что она беременна.

Терри очнулся в темноте. Он весь дрожал, его тошнило, мысли путались.

Постепенно придя в себя, он решил связаться с фирмой, сообщить, что произошло, но главное — увидеть Элли.

Выбравшись из своего убежища, он жадно вдохнул холодный ночной воздух. Стало лучше. С трудом поднявшись с колен, Терри прислонился лбом к влажной кирпичной стене. Слабость в ногах не проходила. Подташнивало. Закинув голову и взглянув в небо, он на мгновение почувствовал себя ничтожно маленьким.

Терри нащупал в кармане бумажник и вынул из него листок бумаги, на котором был записан телефон гаража. «Сейчас, — подумал он, — необходимо рассказать о случившемся». Они могут помочь ему — он знал это. Но где находится ближайший таксофон? Он попытался представить и вспомнил, что на углу Мидоу-роуд, всего в миле от него. Без особой опасности он сможет добраться до него, пробираясь приусадебными участками. Район этот неспокойный, и мало кто из людей осмеливается прогуливаться здесь ночью. А вернуться назад лучше через пустырь, решил Терри.

Он посмотрел на часы: еще не было девяти. Застегнул молнию на куртке и засунул руки глубоко в карманы. Позвонив, он увидится с Элли.

Терри надеялся, что за это время фирма что-нибудь придумает для него. А пока он оставит деньги в убежище. Они станут хорошей страховкой за его жизнь в сделке с боссом.

Джордж Лоренцо накачивал себя виски. Разбавив его малвернской водой, он повернулся к Розенбургу:

— Я хочу, чтобы он был найден. Быстро. Мне не нравятся идиоты, свободно разгуливающие по улицам. Это опасно!

Розенбург, нервничая, остановился у двери:

— Он мало знает, Джордж. Он…

— Он знает достаточно, — резко оборвал Лоренцо. — Мы не хотим, чтобы ищейки из Скотленд-Ярда добрались до него раньше нас. Не так ли, Дэн?

У двери Розенбург обернулся. Лоренцо добавил:

— Позаботься также о Святом Павле. Найди другого посредника и убедись, что вокруг нет вооруженных полицейских. Это было бы плохо для фирмы!

Лоренцо поднял газету «Кантри-лайф» и стал резко перелистывать страницы, давая понять Розенбургу, что разговор окончен и он может заняться делами.

В полночь темные улицы вокруг Брикстона были безлюдны. Терри подошел к железной дороге и побрел вдоль путей. Где-то через милю рельсы повернули к строительной площадке, и Терри направился к жилому району. Пройдя несколько кварталов, он остановился на Лаундеррет, у газетного киоска. Оглядевшись, он стал прикидывать: через проходные дворы, заборы, парк он сможет добраться до Сауз Лэмбез-роуд. Оттуда переулками до Фэнтимен-роуд, затем через ограду дома номер пятнадцать в сад дома Элли. Если повезет, он сможет вернуться этим же путем. Но что бы ни случилось потом, он должен увидеть Элли!

Вдруг в окне киоска что-то привлекло его внимание. Он подошел ближе и в газете, выставленной в витрине, прочел заголовок: «Один полицейский мертв, двое ранены в схватке с торговцами «белой смертью».

В глазах Терри потемнело, резкая боль пронзила грудь, он задыхался. «Все кончено! — подумал он. — Вот и пришла смерть». Прочитанное потрясло его. Терри с трудом держался на ногах, согнувшись почти до земли, ослабевший, дрожащий, он схватился за стену.

Через несколько минут, борясь с тошнотой, он выпрямился. Весь мокрый от пота и в то же время, трясущийся от холода, он обхватил себя руками и, с трудом передвигая ноги, двинулся в темный переулок. Зайдя за угол, он рухнул на мостовую, сжимая голову ладонями. «Ты дурак, Райан! — твердил он. — Ты идиот!»

Ведь должен был знать, должен же был понять, какого сорта эти большие деньги! Он не хотел задумываться раньше, отгоняя от себя непрошеные мысли. А теперь… Наркотики! Убийство! У него комок застрял в горле. Наркотики! Убийство! Терри взглянул на свои руки и ощутил тяжесть золотых соверенов, за которые был куплен. Убийца! Он разрыдался.

ГЛАВА 4

Элли разбудил сильный дождь. Звук дождевых капель, бьющих в стекло, наполнял ее душу смутным страхом. Лежа в темноте, она слушала шум дождя и ждала Терри. Она знала, что он придет. Вскоре она услышала короткий стук в окно. Элли села, догадываясь, кто это, и стала быстро одеваться: теннисные туфли, джинсы, свитер. Она застелила покрывалом кровать и распахнула окно. Капли холодного дождя упали на нее. В темноте, осторожно, Элли вылезла на навес над крыльцом, закрыла за собой ставни, подошла к водосточной трубе и соскользнула вниз. Секунда — и она была на земле.

Она огляделась, прислушалась — никого, кругом тишина. Элли направилась в глубину сада. Легкая одежда почти не защищала от резких порывов ветра и холодного дождя, ноги тонули в мокрой траве, но Элли упорно шла к цели. Это был маленький деревянный домик с застекленными окнами. Войдя в него, Элли задрожала от темноты и сырости. Вся обстановка летнего домика состояла из трех старых шезлонгов и тощей кипы одеял, в одно из которых она завернулась. Одеяло пахло пылью и плесенью, но зато было сухим. Усевшись на подоконник, Элли вглядывалась в темноту.

Время тянулось медленно. Только шум дождя нарушал тишину. Вдруг она ощутила чье-то присутствие и, повернув голову, увидела Терри, стоящего в дверях. Он бросился к ней и крепко прижал к себе. В этом холодном, жестоком мире Элли была для него всем! Она гладила волосы Терри, утешая его.

— Я должен был прийти, — шептал он, не поднимая глаз. — Я должен!

Она обнимала его.

— Я знаю, знаю, — отвечала Элли.

— Это… это был… несчастный случай. — Голос его дрожал. — Я даже не видел этого человека.

Она молчала. Терри отпустил ее и отвернулся, пытаясь скрыть свое лицо.

— Элли, что же делать? — Он взглянул на нее, и она была потрясена его страхом, отчаяньем и болью. — Что мне делать? Что Элли, что?..

— О Боже, Терри! — Она подошла к нему. — Успокойся, успокойся! — Она попыталась вытереть его слезы.

— Я… не могу… Я!

Элли отвернулась в растерянности:

— Пожалуйста, прошу тебя, я не выдержу этого.

Терри, ее Терри, который всегда был ее зашитой и опорой, теперь взывал к ней о помощи! Господи, что делать, как вытащить его из беды? Она не знала.

Терри тяжело уронил голову на подоконник. Они долго молчали, потом девушка подошла к нему и обняла.

Терри глухо проговорил:

— Сейчас я все понял, Элли, и знаю, как поступить. Я пойду в полицию.

Она замерла, обдумывая его слова.

— Нет, Терри! — Она со страхом отодвинулась от него. — Ты не можешь! Ты погубишь себя. Ты не можешь, ты не должен!

— Это единственный выход. Я должен сделать это, Элли.

Он смотрел на нее и чувствовал ее заботу, ее страх за него. Это подтолкнуло его к решению. Терри потянулся к ней, коснулся ее волос, пропуская шелковые пряди сквозь пальцы. Дрожь куда-то отступила, и тепло разлилось по его измученному телу.

— Я всегда любил тебя! — сказал он, нежно касаясь пальцами ее рта. — Ты внесла в мою жизнь свет.

Элли закрыла глаза, страх за него был так силен, что она с трудом сдержала душившие ее слезы. Она поймала его палец и прижала к своим губам:

— Терри, пожалуйста…

Он посадил ее к себе на колени и обнял.

— Шшш, Элли, успокойся. Доверься мне.

Девушка прижалась к нему, слушая вместе с ним дождь, стучавший по деревянной крыше. Потом она встала и потянула его за собой.

— Мне холодно, — шептала она. — Обними меня, согрей меня.

Она торопливо стянула с себя мокрый свитер и, полуобнаженная, застыла в полумраке.

— Элли!.. — восхищенно выдохнул Терри. — Как ты прекрасна!

Он снял куртку, расстегнул рубашку и крепко прижал ее к себе, ощущая всем телом тепло ее нежной кожи. Затем наклонил голову и стал целовать ее волосы.

Бережно отстранив ее, он подошел к груде одеял и расстелил их на полу.

— Иди сюда, — тихо позвал Терри.

Она подошла и, обнявшись, они опустились на это убогое ложе. Он осыпал поцелуями ее лицо, шею, грудь. Его руки изучали ее тело, ощущая безупречную гладкость кожи. Юноша желал ее так сильно, что это причиняло ему мучительную боль. Но когда она попыталась поцеловать его, он слегка отстранился и ласково прикоснулся пальцами к ее губам. С трудом сдерживая себя, Терри боялся стать причиной ее новых страданий, так как знал, что у их любви нет будущего! Потом он почувствовал, что она расслабилась, и увидел желание в глазах любимой.

— Возьми меня, — прошептала она. — Я так хочу тебя.

Терри окунул лицо в волны ее блестящих золотых волос, вдыхая их аромат.

К чему говорить, ведь любовь его беспредельна!

Через несколько часов Терри проснулся и взглянул на девушку, спящую рядом с ним. В неясном, полупрозрачном свете, какой бывает на пороге дня, ее кожа отливала золотом. Он наклонился и поцеловал ее в губы — она сразу открыла глаза.

— Я должен уйти, Элли, — сказал он. — Прежде чем станет совсем светло.

Он осторожно отстранился от нее, встал и потянулся за рубашкой.

— Терри, пожалуйста. — К ней снова возвратился страх. — Не уходи.

Он продолжал одеваться.

— Куда ты идешь? Скажи мне, куда?

Он молчал, и она закрыла лицо ладонями, пытаясь скрыть слезы, катившиеся из глаз. Терри опустился перед ней на колени, обнял, стараясь успокоить и вытирая слезы. Сердце его разрывалось от боли.

— Как… я буду… без тебя? — всхлипывала Элли.

— Милая моя, ты сильнее, чем ты думаешь! — Он взял ее руку и прижал к своим губам. — Ты справишься, Элли, и у тебя все будет хорошо!

Резко отбросив ее руку он отвернулся.

— Элли, я хочу, чтобы ты кое-что сделала для нас. — Она молча кивнула. — Но прежде обещай мне, что вы полнишь это без всяких отговорок. Хорошо?

— Хорошо, — с отчаяньем согласилась она.

— Я спрятал деньги, — прошептал он. — Я спрятал их в нашем тайном убежище — ты помнишь, где оно находится? — Она снова кивнула. — Так вот, если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы ты взяла их, Элли.

Он взглянул на нее и увидел страх в ее глазах.

— Послушай, я хочу, чтобы ты забрала эти деньги и уехала отсюда. Понимаешь?

Элли отвернулась. Ей хотелось кричать от ужаса, заполнившего все ее существо. Причиняя боль, Терри сжал ее плечи.

— Элли? — Его лицо было жестким, но глаза умоляли. — Элли!

— Хорошо, — выдавила она наконец. — Я сделаю это.

Он продолжал обнимать ее.

— Обещаешь?

— Да, да, обещаю, — пролепетала она.

Терри отпустил ее, встал и надел куртку. Элли едва различала его в предрассветных сумерках. Терри вернулся к ней и взял за руки.

— Береги себя, — прошептал он. Голос его сорвался. Она бросилась к нему, уткнулась мокрым лицом в грудь. На какое-то мгновение Терри крепко прижал девушку к себе, а затем резко отвернулся. Он почувствовал, как боль пронзила его сердце.

— До свидания, — сказал Терри и вышел, прежде чем она увидела его слезы.

Он перелез через изгородь, окружающую сад, затем огородами и пустырями выбрался к железнодорожным путям и, подняв воротник куртки, зашагал по направлению к Сауз Ламбез-роуд. Страх его исчез.

Два человека, стоявшие на другой стороне дороги, увидели его и молча пошли следом на расстоянии ста метров. Долго же им пришлось ждать этого парня. Так как Терри направлялся к парку, находившемуся неподалеку, один из преследователей перешел дорогу, ускорил шаг и поравнялся с юношей. Они подошли к воротам парка одновременно.

— Эй, Райан?

Терри оглянулся и увидел совершенно незнакомого человека. Это удивило его. Но когда он заметил второго, подходившего к ним с другой стороны, его охватила паника. Он отскочил назад, надеясь затеряться в парке, но понял, что это ему не удастся. Все было кончено — он попал в ловушку…

Не дожидаясь, пока парень повернется, окликнувший его мужчина выстрелил ему в спину из «беретты» тридцать восьмого калибра с глушителем. Выстрел второго прошил руку Терри. Он вздрогнул и тяжело повалился на землю. Склонившись над ним, первый мужчина взял руку Терри, разогнул холодеющие пальцы и вложил ему оружие. Затем быстро снял с «беретты» глушитель и сунул себе в карман. Вряд ли полиции эта смерть покажется самоубийством, но… как знать? Оружие оставить стоит.

Убийцы сделали все, за что им заплатили.

Они молча повернулись и медленно пошли по улице, отыскивая нежелательных свидетелей. Успокоившись на этот счет, они сели в машину и уехали, оставив мертвого Терри на залитом кровью тротуаре.

Вернувшись в свою комнату, Элли села на подоконник и стала смотреть на летний домик. Утро было холодным. Она вспоминала Терри, его прикосновения, его запах… Он был всем для нее! Она провела ладонью по стеклу и сжала пальцы в кулак. Она дрожала. Страх, связанный с ее мрачным неизвестным прошлым, охватил ее. Она поняла сейчас, что все, происшедшее с ней в детстве, спрятано в ее памяти.

Немного позже в ее комнате тихо открылась дверь и вошел управляющий домом. Приблизившись, он осторожно дотронулся до ее плеча.

— Элли, девочка… не знаю, как тебе и сказать. — Она услышала тяжелый вздох. — Твой парень, Терри… его нашли в восемь утра. Он мертв. Застрелился.

Она закрыла глаза. В наступившем мраке она увидела его лицо, услышала его смех. Было тепло, ярко светило солнце, парк был залит светом. Вдруг он поднял ее на руки и крепко прижал к себе. «Самая лучшая девушка в мире! — воскликнул он, улыбаясь. — Никто не сравнится с тобой!»

Потом ей показалось, что она куда-то падает, что окружающий мир разбился вдребезги, и вот она уже не чувствовала ничего… Ничего… Все стало черным!

ГЛАВА 5

Том Фрайни стоял на пороге своего офиса в конце галереи и наблюдал за Элли. Сидя за своим столом, та сосредоточенно работала с каталогом предстоящего аукциона «Кристи». Девушка была так совершенна, что казалась сошедшей с картины старого мастера.

Часть галереи была залита ярким утренним солнцем. Его лучи особенно резко подчеркивали контраст между белыми стенами и темным деревом пола. Но стол Элли находился в тени, которая служила прекрасным фоном для нежной красоты девушки. Она была бледной и хрупкой, аура боли и печали окружала ее. Она напоминала Тому зверька, раздавленного и беспомощного, и ему очень хотелось что-нибудь сделать для нее.

Услышав крик на улице, Элли оторвалась от каталога и натолкнулась на взгляд Тома. Смутившись, она отвернулась.

— Вы ничего не имеете против кофе? — Он стоял у ее стола.

— Спасибо.

Том взял каталог и стал просматривать его.

— Когда вы едете в аэропорт? — Ему так хотелось знать больше о том, что с ней случилось за последнее время и кого она будет встречать. Но замкнувшаяся в себе девушка не желала делиться болью.

— Если вы не против, я поеду на автобусе во время ленча, — ответила Элли.

— Ну, что вы, я не возражаю. А может, лучше вызвать для вас такси?

— Нет, я пройдусь пешком до автобуса. Благодарю вас. — Ей хотелось остаться одной, подумать. Все прошедшие десять дней были кошмаром: бесконечные встречи с полицейскими, любопытство окружающих. Чувство ужаса не покидало ее. Она не знала, откуда и почему возникла эта уверенность, что теперь страх и ужас будут постоянными спутниками ее жизни.

— Какой вы предпочитаете кофе? — спросил Том. — Черный?

— Да, пожалуйста.

Она улыбнулась, впервые за эти дни, и ее улыбка потрясла Тома; вся горечь и боль вылились в этом легком движении губ и взгляде, полном глубокой печали.

Том молча повернулся и пошел к себе в кабинет, к своей драгоценной коллекции монет. Через несколько минут он вернулся.

— Элли, кого все-таки вы встречаете в аэропорту? И если вам понадобится моя помощь, только скажите. — Он удивился силе своего внезапного порыва.

— Я встречаю Энтони Мура. Он прилетает из Судана, где работает врачом в миссии. Он был очень добр ко мне, когда я была ребенком.

Она отвечала на его вопрос таким слабым, спокойным голосом, что ему захотелось обнять ее и утешить.

Элли вновь улыбнулась, благодаря за заботу.

Том обернулся на пороге:

— Вот теперь я наконец иду за кофе.

Он спустился по лестнице и широкими быстрыми шагами пошел по Бонд-стрит.

В два часа Элли прибыла в аэропорт и двинулась к многолюдному аэровокзалу.

Указатели привели ее к месту встречи прибывающих пассажиров. Она нервно огляделась.

Раскрыв сумку, она снова достала измятое и потертое письмо Энтони. В последние два дня девушка постоянно читала его, считая секунды до прилета Энтони. Элли была не совсем уверена в уместности своего прихода; возможно, его будут встречать друзья или семья, но она очень хотела видеть его, она так нуждалась в нем.

Табло сообщало, что самолет из Хартума уже произвел посадку. Элли положила письмо в сумку и подошла к турникетам. Здесь толпилось уже человек двадцать, и вполне вероятно, что среди них были те, кто встречал Энтони, а ей мучительно хотелось быть единственной встречающей.

Энтони стоял у выхода из таможни и приводил в порядок свой багаж. Он устал, его знобило от сырого летнего воздуха и раздражали таможенники, перерывшие все вещи. Прежде чем бросить взгляд на толпу встречающих, он закрыл свои сумки и положил их в тележку. Он никому не сообщил о своем приезде, кроме Элли. Да он и не хотел больше никого видеть, хотя это было довольно нелепо. Заплатив таможенную пошлину, Энтони вышел в зал.

Элли увидела его сразу же, как только он появился. Он постарел, очень похудел, но это родное для нее лицо она узнала бы всегда. Она не смогла сразу окликнуть его; слезы радости и облегчения сдавили ей горло. Она молча шагнула навстречу. Забыв о вещах, Энтони бросился к ней и заключил в объятия. Он нежно гладил ее по голове, словно она опять стала маленькой девочкой.

Он молчал, и Элли впервые со дня смерти Терри разрыдалась.

— Девочка моя, успокойся.

Они стояли в толпе встречающих, и он старался утешить ее. Не обращая внимание на окружающих, он обнимал Элли пока не утихли ее слезы, ласково гладя ее по спине, как ребенка. Застеснявшись, она отстранилась от него, и он достал из кармана носовой платок.

— Боюсь, он не первой свежести, — и произнеся эти слова, Энтони увидел, что она пытается улыбнуться.

Элли взяла платок, вытерла слезы и тяжело вздохнула. Ей было стыдно перед людьми и не хотелось смотреть на них. Он обнял ее за плечи, и она спрятала лицо у него на груди. Избегая любопытных глаз, они вернулись за багажом Энтони.

— Ну, как, порядок? — Он заглянул ей в глаза. Она кивнула. Он не расспрашивал, зная, что она расскажет все, когда захочет. — Тогда пойдем. Мы вернемся в Лондон автобусом. — Он взял девушку за руку, и они пошли к автобусной остановке.

— Хорошо оказаться снова дома, — сказал Энтони, глядя на нее. — Как я рад тебе, Элли! Ты стала совсем взрослой без меня.

Позднее, в номере Ориентал-клуба, помогая Энтони распаковывать вещи, Элли начала свой печальный рассказ. Он, не перебивая, слушал и чувствовал всю глубину ее горя, убеждаясь, что был прав, когда решил приехать.

Когда были разобраны все вещи, Элли замолчала. Энтони сел на кровать и посмотрел на нее.

— Элли, ты не все сказала, — спокойно проговорил он. Она молчала. — Ты ничего не хочешь добавить? — спросил он терпеливо.

— Я… не знаю, как… Я… — она запнулась.

— Расскажи мне все.

— Эти деньги, деньги так пугают меня… Я не знаю, что делать… Я обещала и… Я чувствую себя виноватой, — с горечью произнесла она, взглянув на него, и он увидел боль в ее глазах.

— Виноватой?

— Да, виноватой, — подтвердила она шепотом. — Я не остановила его, Энтони. Я могла сберечь Терри, убедить его… Я могла бы…

— Ты ничего не смогла бы сделать. — Он так часто видел изнанку жизни, что не мог слышать, как она обвиняла себя. — Это была его ошибка, Элли, не твоя!

— Ты не понимаешь. Он это делал для меня! Он хотел, чтобы я ушла из этого дома… — Она сжала кулаки, голос ее зазвенел. — И деньги… О Господи, деньги… все для того, чтобы мне было хорошо! — Она заплакала навзрыд. — Грязные деньги, темные деньги, его убийцы, это… это… было… все ради меня!

Энтони было безразлично все, кроме ее страданий. Он подошел к ней, пытаясь успокоить. Казалось, слезы никогда не кончатся, она перестала сдерживать себя, вся ее боль выливалась наружу.

Прошло довольно много времени, пока она пришла в себя. Ее лицо опухло от слез, но глаза наконец прояснились.

— Вот что я должна сделать. — Она взглянула на Энтони. — Я ненавижу дом, в котором живу. Я никогда еще так не хотела уйти оттуда, как теперь. — Она сказала это спокойно, без всякой злобы, как о давно принятом решении. — Терри оставил мне деньги. Он спрятал их и рассказал, где их найти.

— Какие деньги?

— Точно не знаю. Думаю, те деньги, которые остались после налета. — Они помолчали. — Я обещала ему, что возьму эти деньги и воспользуюсь ими… — Она остановилась. — Возьму их, если с ним что-нибудь случится. — Резкая боль в желудке скрутила ее, но эта физическая боль почти обрадовала, она отвлекала от душевной муки. — Но как, Энтони? Как я смогу взять эти проклятые деньги?! Они не мои, и… — Она отвернулась. — Это неправильно.

— Неправильно?

Энтони коснулся ее руки. Ему странно было услышать ее рассуждения о том, что хорошо, а что плохо. Это напомнило ему споры с лучшим другом Пэдди. Энтони считал, что самым важным может быть только спасение и сохранение жизни, без рассуждений о добре и зле. Но Пэдди думал иначе, так как работал в миссии воспитателем. Отбросив в сторону мысли о Пэдди, Энтони обратился к Элли.

— Так в чем дело? Если ты хочешь взять эти деньги и изменить свою жизнь, то почему тебя интересует, откуда они пришли? — Он пожал плечами. — Какая тут может быть правда? Что Терри мог умереть из-за связи с наркобизнесом? Ты считаешь, что он имеет к этому отношение?

Она вздрогнула. Энтони подошел к окну и остановился, глядя в него.

Она взглянула на его фигуру на фоне светлого прямоугольника. Он прав, Терри действительно имел отношение к наркотикам — это и только это его погубило.

— Что я могу для тебя сделать, Элли? Мы можем ведь просто взять и подыскать тебе другое место. Ты уже достаточно взрослая, так что проблем не будет. Хочешь жить самостоятельно?

— Я не знаю, наверное.

Энтони засомневался в твердости принятого ею решения. Девушка имела сильный характер, он всегда знал это; но сейчас она была разбита, потерянна и очень одинока.

— Элли, ты доверяешь мне? Может быть, я найду для тебя школу с пансионом? — Он снова вспомнил Пэдди — тот часто рассказывал о школе своей сестры в Йоркшире. — Или какой-нибудь колледж, подумай?

— Да, но… — Она растерялась. С момента смерти Терри она чувствовала, что с ней происходило что-то странное — ее мучило прошлое, которое она пыталась, но не могла вспомнить. Оно возникало в ее снах, но пробуждение снова закрывало дверь в ее память. Это терзало ее, лишало силы и свободы.

Энтони, посмотрев на нее, продолжал:

— Если ты выберешь школу-пансион, Элли, то это тот же колледж, только лучше. Тебя там будут окружать другие люди, появятся новые друзья.

Элли согласно кивнула. Это пока единственная возможность, и она воспользуется ею, чтобы избавиться от ненавистного дома, с его жестокостью и нищетой.

— Я ведь хочу сделать как лучше, Элли. И думаю, что лучше всего этот вариант. Ты позволишь мне взять все устройство в свои руки?

— Да.

— Прекрасно. — Энтони подошел к кровати и сел. — Теперь о деньгах, — сказал он, глядя ей в глаза. Он пытался контролировать себя, но мысль о происхождении денег не только нервировала его, но и пугала. — Как ты думаешь, люди, которым принадлежат эти деньги, знают о тебе? — Она покачала головой. — Хорошо. Ты уверена, что они не следят за тобой?

— Да, вполне.

— Замечательно. — Он вздохнул и стал задумчиво потирать подбородок. — Тогда вот что я предлагаю.

Девушка внимательно слушала, как он излагал свой хорошо продуманный план. Нельзя сказать, что она соглашалась с ним во всех деталях, но не в этом дело. Главное — достать сейчас деньги, а там уж они разберутся.

Когда Энтони сошел в Яртоне с поезда, солнце вдруг выглянуло из-за тучи и золотистым светом затопило старинное викторианское здание станции, согревая холодные серые камни Йоркшира и подчеркивая яркость и великолепие красной герани, пышно цветущей в ящиках на окнах. Он быстро оглядел платформу и пошел к выходу, с трудом удерживая тяжелый рюкзак. Ему нравилось все, что он видел вокруг, и впервые с момента прибытия в Англию на душе у него стало легко и спокойно.

На привокзальной площади Энтони сел в свободное такси и попросил отвезти его в монастырь святой Екатерины. Водитель развернул старый автомобиль, и они тронулись в путь. Проезжая деревню по улочкам, заросшим буйной зеленью, благодаря теплому мокрому лету, Энтони вдруг уловил запах дикого чеснока. Маленькая деревушка располагалась на возвышенности. Миновав ее, таксист свернул на узкую проезжую дорогу, идущую по склону, и Энтони впервые увидел монастырь святой Екатерины.

Старая школа оказалась серым каменным зданием в готическом стиле, за ним виднелся шпиль церкви. Монастырь и все принадлежащие ему постройки были расположены в долине. Энтони увидел место для тихих игр и прогулок, новые корпуса, выстроенные в современном стиле научных лабораторий, художественных студий.

Да, прекрасная школа! Энтони расплатился с водителем и вышел из "машины. Очарование старины охватило его; в легком шепоте ветра он уловил сотни голосов, кричащих и смеющихся в этих стенах на протяжении столетий.

Он подошел к массивной входной двери, ударил в колокол и стал ждать, наслаждаясь покоем.

Монахиня в традиционном черном одеянии открыла дверь и приветливо улыбнулась. Он назвал свое имя.

«Это подходящее место для Элли, — подумал Энтони, входя в холл с потемневшими каменными стенами. — Она будет счастлива здесь!»

Следуя за монахиней, он шел к двери в конце длинного узкого коридора. Звук тяжелых шагов Энтони и шелест длинной одежды его спутницы нарушали тишину. Монашка попросила его подождать и скрылась в комнате, осторожно закрыв за собой дверь. Минутой позже она появилась на пороге.

— Мать настоятельница ждет вас, доктор Мур. Не хотите ли пройти? — Она распахнула дверь, и он оказался в громадной, светлой, полупустой комнате.

— Ах, доктор Мур.

Мать настоятельница стояла за длинным, придвинутым к окну столом. Ее темная фигура казалась загадочной в золоте льющихся в окно лучей. Она пошла ему навстречу, и он удивился ее необыкновенному сходству с Пэдди — только она была моложе и красивее.

— Я очень много узнала о вас из писем брата, доктор Мур.

— Энтони, пожалуйста.

Она улыбнулась.

— Энтони, просто замечательно наконец-то встретиться с вами! Пожалуйста, садитесь.

Она указала на стул, стоящий у стола, и Энтони сел, все еще держа в руках рюкзак. Потом осторожно положил его у ног.

— Как Пэдди?

— Хорошо, я бы сказал, даже очень хорошо. Он продолжает свой благородный труд вместе со святыми отцами из Колумбии.

Энтони рассмеялся. Он никогда не встречал человека менее похожего на священника, чем Пэдди, но именно поэтому Пэдди пользовался большой любовью и уважением.

— Я была несколько удивлена вашей просьбой о встрече, Энтони. Вы сказали, что у вас есть проблема, и Пэдди полагает, что я в состоянии помочь вам.

— Да, это правда. Я звонил ему вчера.

Она удивленно подняла бровь.

— Решение этой проблемы так безотлагательно?

— И да и нет. Я хочу все устроить, прежде чем уеду, так как не могу задержаться надолго.

Он склонился над рюкзаком, поднял его и опустил на стол.

— Моя проблема связана с судьбой юной девушки. Я узнал ее, когда она была совсем крошкой. Сейчас она живет в Семейном доме в Лондоне. И… — Он раскрыл рюкзак и достал оттуда необыкновенно толстую пачку двадцатифунтовых банкнот. — Это касается моего дела, — проговорил он, кладя деньги на стол. — Здесь сто двадцать тысяч фунтов. Все бывшие в употреблении. — Он взглянул на нее.

Мать настоятельница выпрямилась, любопытство ее было задето.

Пэдди всегда неплохо разбирался в щекотливых ситуациях, и она полностью доверяла ему. Но вид такого количества денег несколько удивлял.

— Мне кажется, вы должны мне все объяснить, Энтони, если вы считаете, что место этих денег в нашем сейфе и уверены в его надежности.

Энтони снова сел. Пэдди был прав: он предполагал, что его сестра не будет шокирована. Следующий шаг сделать будет гораздо труднее. «Настоятельница должна знать всю правду», — подумал он.

— Деньги имеют отношение к схватке полиции с торговцами наркотиками. Они взяты юношей, который был водителем у дельцов из наркобизнеса. Он уже заплатил за свой поступок — застрелился две недели назад. — Энтони замолчал и отвернулся, мать настоятельница перекрестилась. — Ему было всего девятнадцать! — тихо добавил он.

Она испытующе наблюдала за ним.

— Но это еще не вся история, не так ли?

Энтони снова повернулся К ней.

— Нет, не вся. Передача наркотиков должна была состояться в Брикстоне — в баре. Полицейские устроили засаду, и Терри решил убраться оттуда. В панике он вел машину, ничего не соображая. И не заметил полицейскую блокаду на другой стороне дороги. Врезавшись в нее, он задел полицейского, который тоже был молод. Пострадавший умер по дороге в больницу.

— О Господи! — Мать настоятельница покачала головой. — Какое несчастье!

— Да.

Они долго молчали.

— Итак, какую помощь вы ждете от меня и от обители святой Екатерины, Энтони?

— Девушка! Я упоминал о ней ранее. Терри украл деньги для нее, он хотел, чтобы она ушла из этого дома, где ей приходилось жить, чтобы она была счастлива!

— И вы желаете, чтобы я нашла для нее место здесь. Не правда ли?

Энтони почувствовал холод в голосе матери настоятельницы.

— А эти деньги предназначены в качестве оплаты за проживание?

Энтони опустил глаза и стал изучать носки своих ботинок.

— Нет, это не совсем так!

— О!

— Деньги будут переданы вдове погибшего полицейского после того, как вы возьмете часть из них для оплаты проживания здесь Элли в течение двух лет. На этом настаивает Элли.

— Я понимаю. — Она оценила благородство предложения, и голос ее потеплел. — Эта девушка — Элли? — Энтони кивнул. — Сколько ей лет и где она получила образование?

— Ей шестнадцать, по шкале оценки интеллекта ее уровень близок к максимальному. Она десять лет проучилась в Модэн Скул. — Энтони гордился ею — это было ясно по его лицу. — Сейчас она работает в художественной галерее, но собирается сдавать экзамены в колледж, она очень талантливая художница.

Мать настоятельница одобрительно кивнула:

— А она хочет поступить в нашу школу?

Поколебавшись, Энтони ответил:

— Буду честен, я не знаю. Сейчас, потеряв самого близкого человека, она очень расстроена. Меня тоже не будет рядом и… — Он умолк. — Ладно, пока она думает только о том, чтобы передать деньги вдове полицейского. — Он пожал плечами. — Она несчастлива в доме, догадываюсь, так было всегда. Это место не для нее… Полагаю — это моя вина.

Он отвернулся, расстроенный своими мыслями.

— Мне хотелось сделать для нее больше. Но был Терри, он отдал ей самое лучшее, что у него было — себя; он был очень добр к ней, он… — Голос его прервался. Он вспомнил всю силу чувств Элли и Терри, и ему снова стало больно. — Она нуждается в помощи, мать настоятельница. И пожалуйста, закончим на этом.

Мать настоятельница молча смотрела на него какое-то время. Руки ее были сложены на коленях, она опустила взгляд на них, пытаясь решить, как поступить.

— Кто я такая, чтобы судить его? Я пришла сюда не судить и карать, а для того, чтобы нести покой и утешение! — Она подняла лицо к Энтони. — Я найду здесь место для Элли, и с деньгами мы поступим так, как вы предлагаете.

Она встала, обошла стол и подняла рюкзак.

— Думаю, лучше решить вопрос с деньгами сейчас. — Она поднесла рюкзак к камину, где был спрятан сейф. — Хотя, как объяснить епископу появление денег в сейфе, я не знаю. — Она посмотрела на Энтони через плечо и неожиданно улыбнулась. — Придется молить Господа о вдохновении!

Элли подняла последнюю из своих сумок и потащила к двери. Ее соседка наблюдала за ней с порога.

— Что осталось — твое, — сказала Элли. Девушка посторонилась, пропуская ее к лестнице. Элли стала спускаться.

— Удачи тебе! — неохотно буркнула вдогонку девушка. Это было сказано безразлично, без капельки тепла. Элли, не оглянувшись, продолжала спускаться. Она уходила отсюда — навсегда!

Энтони ждал ее в холле. Здесь был слышен шум мотора стоящего на улице такси, который только усилил ее желание поскорее уехать из этого дома.

Элли отдала Энтони сумку и осталась наедине с управляющим дома. Тот протянул руку.

— Итак, Элли. — Девушка пожала его руку; она была мягкой и слабой. — Мы желаем тебе большого счастья! — Она кивнула. — Захочешь вернуться или навестить нас, всегда будем рады.

Она снова кивнула — ей тяжело было слышать эти последние слова. Наконец-то она оставляла это ненавистное место, где прожила почти всю жизнь, и не дай Бог сюда вернуться.

Ее прощание в галерее с Томом было теплым и сердечным.

Энтони, подойдя к входной двери, спросил:

— Ты готова?

— Да.

— Ну, прощай, Элли, и еще раз желаю тебе самого хорошего! — Управляющий домом вышел проводить их.

— Прощайте. Спасибо за все.

Девушка остановилась у такси и в последний раз взглянула на дом. Даже свет сентябрьского солнца не украшал его грязный, ободранный фасад.

Затем она открыла дверцу машины и села рядом с радостным Энтони.

«А за что спасибо?» — подумала Элли, когда машина отъехала от дома. Она взяла Энтони за руку и стала смотреть вперед.

ГЛАВА 6

Вот уже шесть недель Элли училась в новой школе. Она стояла в пустынном коридоре у двери, ведущей в художественную студию, ожидая сестру Патрицию, которая вызвала ее. Стоял теплый светлый октябрь, однако коридор был темен и мрачен. Тяжелая туника из грубой шерсти кусала ей ноги даже через тонкие хлопчатобумажные чулки — школьная форма есть школьная форма, будь она неладна. Кроме того, мешали густые волосы, ведь по школьным правилам она не могла сделать себе такую прическу, какую носила раньше.

Нервно сжимая руки, Элли прислушивалась к доносящемуся из-за двери мягкому, низкому голосу сестры Патриции, которая рассказывала девочкам, как надо начинать писать маслом. Переступая с ноги на ногу, Элли чувствовала себя неуютно и пыталась думать о чем угодно, только не о полученном приглашении.

И вот раздался стук отодвигаемых стульев по деревянному полу и щебет двадцати юных голосов. Дверь стремительно распахнулась, и стайка девочек шумно выпорхнула в коридор. Они промчались мимо, с любопытством поглядывая на нее и обсуждая следующий урок. Элли услышала шелест длинного одеяния монахини и подошла к двери.

— Ты можешь войти, Элли, — разрешила сестра Патриция.

Девушка последовала за ней в комнату и остановилась в ожидании.

— Присядь, пожалуйста. — Сестра Патриция отодвинула два стула от рабочего стола, и они сели. — Элли, сколько времени ты уже находишься в обители святой Екатерины?

— Около пяти с половиной недель.

— Не можешь ли ты мне рассказать, чего ты достигла за прошедшие дни?

Элли опустила глаза.

— Я не знаю. — Ей не хотелось говорить. Сестра Патриция ждала. — Я выполняла школьные задания и немного рисовала.

— И это все?

Элли кивнула:

— Да, кажется — все.

Она сжалась, подготавливая себя не реагировать на то, что последует за таким ответом. Все это ей было хорошо известно по дому.

Сестра Патриция встала и прошла через комнату к своему столу. Она взяла три тяжелые книги и, вернувшись к Элли, положила их перед ней.

— Итак, Элли, — продолжала монахиня, — я собираюсь тебе кое-что сказать — ты можешь принять это или проигнорировать, но решение будет принадлежать только тебе.

Сестра Патриция стояла, и при виде ее высокой черной фигуры Элли почувствовала себя маленькой и незначительной.

— У меня нет никакого желания говорить о дурацких обычаях, которые насаждаются в нашей обители. Меня не волнует, как других сестер, какая у тебя прическа, мне также все равно, что тебе не нравится школьная форма, что ты тратишь свободное время на пустяки. Но… — Она села. — Я хочу говорить о твоей работе. — Сестра Патриция сделала паузу, а потом вновь заговорила: — Ты умная девочка, Элли, но самое главное — ты талантлива. У тебя хороший рисунок, в твоих работах есть индивидуальность и стиль, а это редкость. Я предполагаю, что в них ты вкладываешь частицу себя. Я права? — Элли кивнула. — Тогда почему ты так резко все бросила? — Элли молчала. — Я знаю твою историю, Элли. Я из тех учителей, которые хотят помочь тебе все преодолеть. — Она остановилась. — Прости меня за то, что напомнила о твоей трагедии. Тебе, должно быть, очень больно.

Элли расслабилась. Сестра Патриция говорила мягко, и она почувствовала к ней симпатию.

— Я думаю об этом все время. Часто вся жизнь кажется мне бесполезной, — тихо сказала девушка.

— Я знаю.

Элли удивленно посмотрела на нее:

— Вы?

Сестра Патриция встала и подошла к окну.

— Элли, я чувствую, что ты можешь изменить свою жизнь. У тебя есть талант, интеллект — с этим можно достигнуть многого! — Она повернулась к девушке. — Но при условии, что ты захочешь работать, что перестанешь зря тратить время, и я отдам тебе все, что в моих силах. Ты сможешь поступить в Оксфорд или Кембридж. Если тебе не нужна моя помощь, то скажи сейчас. Думаю, ты должна сделать выбор — я жду ответа.

Элли смотрела на немолодую монахиню, темную фигуру, стоящую в светлом оконном проеме, и удивлялась ее словам. Она была поражена добротой и заботой сестры Патриции. Кроме Терри и Энтони, к ней еще никто не относился так бескорыстно.

— Почему? — пробормотала девушка.

— Что означает твое «почему»?

— Почему вы хотите помочь мне?

— Потому что… — Сестра Патриция подошла к столу. — Потому что я ненавижу терять. — Она улыбнулась. — Это большой грех в нашей обители, запомни. И потому…

Она снова замолчала и подумала при этом: «Потому что ты напоминаешь меня саму, и я хочу дать тебе шанс».

Отбросив свои мысли, монахиня раскрыла одну из книг, лежащих на столе.

— Не захочешь ли ты весь уик-энд поработать с этими книгами?

Элли поколебалась, затем кивнула:

— Да, конечно. Благодарю вас!

Сестра Патриция похлопала ее по руке и тепло улыбнулась, затем выпрямилась и лицо ее снова стало бесстрастным.

— Оставь свою благодарность, — резко произнесла она. — Бери работу и уходи.

Позже, на закате, Элли сидела в своей комнате, разговаривая с девочками, с которыми она днем встретилась в коридоре. Со дня приезда она впервые общалась с ними.

Смеркалось. Небо на горизонте было оранжевое, переходящее в розовый, фиолетовый, а затем в пурпурный цвет. В открытые окна вместе с легким ветерком в комнату вползала ночь.

— Пойдемте в бельведер, — предложила девочка, с которой разговаривала Элли. Она встала и загляделась на небо. — Фантастическое зрелище!

Все согласились и вскочили на ноги. Оставив недопитый кофе, они вышли из комнаты, промчались по коридору и, спустившись по лестнице, выбежали на улицу.

Девушки миновали каменную ограду и две скамейки, на которых можно было отдохнуть после прогулки, потом пошли по бельведеру, не пропуская ни одного камня. К концу путешествия голоса их смолкли. Девочки стояли, завороженно глядя на солнце — подобно громадному огненному шару, оно исчезало за холмами, пересекающими долину.

— Какая ты счастливая! У тебя талант! — тихо сказала девочка рядом с Элли. — Ты сможешь все это нарисовать?

Элли подумала о сестре Патриции и о Терри. Он обязательно бы спросил об этом. Воспоминание о нем стало таким ярким, что причинило ей боль. Она ощутила его рядом и вдруг поняла, что этот день является своеобразным символом того, что конец — это всегда начало чего-то нового. Элли смело взглянула на подругу.

— Да, думаю, что смогу!

Желтые и золотые, насыщенные темно-красные и оранжевые краски, придающие необыкновенную красоту пейзажу, — все это великолепие было триумфом уходящего лета. Все в природе затихло в ожидании неизбежного прихода дождливой осени и холодной зимы, за которыми обязательно придет весна. Глядя на окружающий мир, Элли решила, что она поступит так же: она будет рисовать, учиться, и еще — она будет ждать.

Вдруг, совсем явственно, она услышала голос Терри, принесенный ветром: «Измени свою жизнь, Элли! Смотри, слушай и учись! Учись, Элли, всему, что тебе могут дать, а потом взлетай — и лети высоко-высоко! Для меня, Элли, сделай это для меня!»

Да, да, я сделаю это, мысленно обещала она, касаясь маленького серебряного медальона с его фотографией, висящего у нее на груди. «Я сделаю», — решительно прошептала она. Но голос его уже отлетел с ветром.

У нее впереди будущее — она выполнит обещание, данное Терри; она добьется всего в жизни, а весь ужас оставит в прошлом. «Никто не должен умирать зря, — думала она, — я знаю это!»