Элли

ГЛАВА 7

Элли сидела в своей комнате у открытого окна. Уютно устроившись в старом кресле, она положила ноги на подоконник и читала книгу.

Весенний ветер доносил до нее свежее дыхание апреля и щебетанье девичьих голосов. Обсуждая традиционный майский бал, который должен проводиться в Магдален-колледже, девушки нежились на теплой траве.

Отложив книгу, Элли наслаждалась открывшейся перед ней панорамой: зданием святой Хильды, рекой, игровыми площадками за ней, деревьями, окутанными зеленой дымкой молодой листвы, остроконечными башнями Мертон-колледжа, устремленными в бледное голубое небо.

Она перебралась с кресла на подоконник, подставляя ласковому солнцу обнаженные руки и ноги. Потом запрокинула голову и закрыла глаза.

Первая весна в Оксфорде, воскресенье, и опять полное одиночество.

До нее все так же доносились голоса с улицы, но она не прислушивалась к разговору. Она мечтала. Представляла себя в кругу этих девушек, смеющейся и разговаривающей с ними, видела себя на балу — свое платье, прическу. Откинув голову, она прислонилась к деревянной раме и полностью отдалась во власть фантазии.

Неожиданно ее мечты прервал стук. Элли опустила ноги и быстро встала. Она никого не ждала. Взволнованно улыбаясь, девушка широко распахнула дверь и выглянула в коридор.

Наткнувшись на удивленный взгляд соседки, которая стояла с другом у двери своей комнаты, она густо покраснела.

— С тобой все в порядке, Элли? — с недоумением спросила та.

— О да… благодарю.

Элли поняла свою ошибку. Конечно же, она ослышалась. Смущенно пожав плечами, Элли тихо закрыла дверь и услышала взрыв хохота в коридоре.

Чувствуя себя полной идиоткой, Элли подошла к окну и захлопнула его. Ей не хотелось больше слушать никаких разговоров о бале — все равно ее там не будет. Элли достала учебник и села за рабочий стол, открыв книгу на заложенной странице. «Я здесь для того, чтобы учиться, — сказала она себе, — ни для чего другого у меня нет времени». Печально опустив голову, она углубилась в чтение.

В парке за Магдален-колледжем Пьер Хаугтони Смайз, студент-первокурсник, заканчивал последние приготовления к балу. Он дорисовал колечко дыма, вылетающего изо рта курящей рыбы, и, отложив карандаш, небрежно растянулся на траве. Закрывая глаза от слепящих лучей солнца, Пьер глубоко вздохнул и, зевая, потянулся. В этот момент он напоминал большого, грациозного черного кота.

— Думаю, сегодня я перетрудил свою бедную головушку, — лениво пробормотал он.

Чарли хихикнул.

Пьер приоткрыл один глаз и взглянул на Луизу. Она лежала неподалеку от него в тени старого дуба. Блузка ее была распахнута, открывая на всеобщее обозрение соблазнительные формы. Он протянул руку и коснулся ладонью ее теплой кожи, наблюдая при этом за реакцией Чарли. Затем его рука переместилась на грудь женщины. Луиза задрожала от удовольствия, а Пьер довольно ухмыльнулся.

— Пьер! — жеманно воскликнула она, опуская книгу.

— Да, крошка? — Он притянул ее к себе и, ощутив на руке тяжесть ее груди, сильно сжал ее. Затем стал нежно поглаживать сосок.

— Ты уже закончил со списком напитков для этого нудного традиционного майского бала? — как бы не замечая того, что он проделывал с ней, спросила Луиза.

— Ага, — ответил Пьер, небрежно стягивая с нее красивую блузку.

Дав волю своим пальцам, он почувствовал, как твердеет ее грудь и набухает сосок. Сознание того, что Чарли наблюдает за сценой, льстило его мужской гордости.

— Пьер, не считаешь ли ты?..

Он прервал Луизу, пробежав языком по ее блестящим губам.

Чарли кашлянул.

— Я возвращаюсь в колледж. А вы остаетесь? — Он поднялся, отошел от них и остановился, неловко переступая с ноги на ногу.

Пьер молча кивнул, а Луиза повернулась к Чарли и улыбнулась, не обращая внимания на свою обнаженную грудь.

— Увидимся позже, Чарли!

Она снова прижалась к Пьеру. Чарли продолжал стоять, словно в столбняке наблюдая за ними. Но Пьеру уже было не до него. Задрав цветастую индийскую юбку Луизы, он обнажил ее пышные бедра.

Мэдди стояла среди зрителей и аплодировала, когда Эдвард уходил с поля. Сняв шлем и вытирая лоб рукавом, он шел, не глядя по сторонам, — он не любил находиться в центре внимания, хотя окружающие думали иначе.

Крики «хорошая игра!», «великолепные подачи!» неслись со скамеек болельщиков команды, и Мэдди улыбнулась, наблюдая, как его щеки заливаются румянцем.

— Эдвард! — окликнула она, прежде чем он сел. Юноша увидел ее и усмехнулся.

— Привет, Мэдди! — Он подошел к ней и чмокнул в щеку. — А я и не знал, что ты крикетная болельщица!

— Не люблю крови! — засмеялась она.

Он сел и начал снимать щитки, Мэдди присела рядом.

— Великолепная была игра! — воскликнула она, разглядывая симпатичного спортсмена.

Она оценила его крепкие руки, широкие плечи и в сотый раз пожалела, что он такой близкий друг ее братьев. Она знала его с самого детства.

Собравшись с духом, Мэдди выпалила:

— Я так болела за тебя, что почти потеряла голову. И никак не ожидала гола в последнюю минуту.

Эдвард улыбнулся:

— Я и представить себе не мог, что ты не только интересуешься игрой, но и разбираешься во всех тонкостях!

— Ну, как тебе сказать… — Она затрясла головой. — Вообще-то, я здесь по другой причине.

— Господи! — Он быстро взглянул на нее. — Я знаю, что обещал твоему старшему брату приглядывать за тобой первый год, но… — Он снял щитки и положил их на скамью рядом с собой. — Так какая же причина, мисс Лемонт?

Мэдди взяла его за руки и заставила подняться со скамьи.

— Это важная, ужасно важная причина! Эдвард!

Он прищурил глаза.

Девушка, не смущаясь, продолжила:

— Если ты отведешь меня в павильон и предложишь что-нибудь выпить, я тебе все расскажу.

Эдвард рассмеялся:

— Тогда идем, Лемонт, а то я умру от любопытства.

Стоя с бокалом в руках и неторопливо смакуя джин с тоником, Мэдди рассматривала игроков команды Оксфорда. Затем ее взгляд остановился на Эдварде, беседующем с ними. Без сомнения, он лучше их всех, решила она.

Вскоре товарищи Эдварда ушли, и он вернулся к Мэдди. Девушка встретила его ослепительной улыбкой.

— О нет! — с притворным ужасом воскликнул Эдвард.

— Что означает твое «о нет»? — настороженно спросила Мэдди.

— Это означает, что я видал такие улыбки прежде. Лучше говори сразу, чего ты от меня хочешь? Что это за «ужасно важная причина»?

Она незаметно бросила на него быстрый взгляд и решила быть откровенной.

— Мне нужно два билета на бал в Магдален-колледж! — выдохнула она, поправляя свои великолепью темные волосы, живописно рассыпавшиеся по плечам.

— Да? — Он рассмеялся. — И с чего ты взяла, что я их могу тебе раздобыть?

— О, Эдвард! Ты можешь! Ты — третьекурсник, это твой колледж, ты настоящий «золотой мальчик», краса и гордость Магдален-колледжа!

— Мэдди! — Он поднял руки вверх — Остановись, пожалуйста!

Девушка сделала большой глоток из бокала и застенчиво опустила глазки.

— Ну, пожалуйста, помоги! О, пожалуйста, Эдвард! — не отставала она. — Ну, скажи, что ты постараешься! Пожалуйста! — Она скривила губы в такой жалобной гримаске, что Эдвард с трудом удержался от смеха.

— Ладно-ладно. Так и быть, постараюсь достать тебе билеты, а если не удастся, то в конце концов приглашу тебя сам.

— Ах ты, мой брильянтовый! — на цыганский манер завопила Мэдди и, приподнявшись на цыпочки, наградила его громким поцелуем. — Любимый-разъединственный!

Следовало ожидать, что ее восторги не остались незамеченными.

— Прекрати, Мэдди! — отчаянно простонал Эдвард и за руку вытащил ее из павильона.

ГЛАВА 8

Маленький электронный будильник прозвенел в десять минут седьмого. Элли проснулась мгновенно. Яркий утренний свет, проникающий сквозь занавески, разогнал темноту в комнате, а снаружи серо-белое небо уже примеряло ярко-голубое одеяние.

Девушка села, протерла глаза и устало спустила ноги с кровати. Она совершенно не отдохнула за ночь. И вот опять пора приниматься за работу. Встав с постели, она взяла туалетные принадлежности, тихо открыла дверь и проскользнула в ванную.

В пятнадцать минут седьмого она оделась и была готова к выходу. Собрав акварельные краски и положив их в старую кожаную сумку, Элли взяла яблоко из вазы на столе, надкусила и вышла в темный коридор. На лестнице она окунулась в прохладу весеннего утра.

В то же самое время у монастыря святой Магдалены появилась одинокая мужская фигура. Короткие светлые волосы взъерошены после сна, спортивный костюм порядком потрепан. Поеживаясь от холодного воздуха, молодой человек опустил закатанные рукава куртки и, обогнув колледж, легко побежал, направляясь к холму.

Он двигался своим обычным маршрутом вдоль Кинг Эдвард-стрит, потом по полю Мертона, заканчивая бег в Ботаническом саду. Бежал непринужденно, контролируя время, такая пробежка обычно занимала тридцать пять минут.

Элли вошла в Ботанический сад. Вход в него закрывала черная железная решетка, вделанная в серую каменную стену. Темно-красные розы обвивали арку, нависшую над входом, переплетаясь с блестящими розовыми цветами ломоноса — одного из первых весенних цветов.

Она оставила решетку полуоткрытой, остановилась и, представляя свою будущую картину, попыталась найти нужный ракурс. Наконец она закрыла решетку, поставила стульчик на узкой тропинке и разложила перед собой краски. Поудобнее устроившись на стульчике, она положила большую доску для рисования себе на колени, достала карандаши, сосредоточилась и приступила к наброску.

Эдвард бежал вдоль Мертона, приближаясь к Ботаническому саду.

Стало теплее, солнце медленно поднималось по небу, освещая его голубизну и рассеивая паутину серого тумана, окутавшего поля.

Эдвард пробежал по Роуз Лэйн и очутился у входа в сад. Остановившись, огляделся, чтобы убедиться, что он один, взглянул на часы и, сделав несколько глубоких вдохов, побежал по узкой тропинке вдоль заросших травой старых каменных стен. Направляясь к выходу из парка, он решил отработать один из приемов игры в регби: увеличить скорость, добежать до решетки, открыть ее и мгновенно остановиться. Выполняя задуманное, Эдвард мчался к намеченной цели, вложив в этот порыв всю свою мощь.

— О Господи!

Неожиданно наткнувшись на невесть откуда возникшее препятствие, он упал, увлекая кого-то за собой.

Раздался хруст раздавленного им предмета.

Чертыхаясь, Эдвард ощутил боль в лодыжке, а затем боль от падения затопила все его тело.

Спустя некоторое время он пришел в себя, открыл глаза и огляделся. Вскрикнув от изумления, юноша мгновенно откатился в сторону, освобождая от тяжести своего тела того, кого он смел со своего пути, «отрабатывая» прием в регби.

Его жертвой оказалась девушка. Она лежала на траве. От водопада светлых волос, окутавших ее тело, исходило золотое сияние. Она взглянула на него потемневшими от гнева глазами и разрыдалась.

Но Эдвард не растерялся. Быстро поднявшись, он увидел сломанную доску для рисования, опрокинутую коробку и рассыпавшиеся по земле краски. Он опустился на колени и стал собирать все в коробку, предварительно протянув девушке носовой платок. Пока девушка приводила себя в порядок, он сосредоточенно возился с вещами, потом повернулся к ней.

— Боже мой! Я так виноват перед вами! Я… — Он на мгновение онемел от чувств, которые она в нем вызвала.

Эдвард никогда не встречал подобной девушки. Она была прекрасна, необыкновенно прекрасна: хрупкая, бледная, окутанная нежной аурой женственности.

И в то же время она была одинока… Очень одинока.

— С вами… с вами все в порядке? У вас ничего не сломано? — спросил он, садясь на траву. От ее близости у него закружилась голова.

— Нет, — ответила она и, взглянув на свою разгромленную сумку, перевела взгляд на него. Он утонул в этих бездонных глазах редкого фиалкового цвета. Она отвернулась и стала собирать разбросанные краски.

— Позвольте мне.

Эдвард стал помогать ей.

— Я не знаю, что и сказать в свое оправдание. Позвольте возместить вам причиненный ущерб. Скажите, где их купить, свой адрес и время, когда вы свободны, и сегодня же вы получите все, что я испортил. — Он говорил быстро, с трудом удерживаясь от искушения дотронуться до нее, чтобы убедиться в ее реальности.

Некоторое время она молча смотрела на него. Отметив про себя его умное, волевое лицо и то, как старательно он укладывает ее вещи, она улыбнулась:

— Все в порядке, пострадала только доска, а с красками ничего не случилось.

Он недоверчиво посмотрел на нее:

— Это правда?

— Да.

— Хорошо, тогда я принесу вам новую доску!

— Что вы? Ни в коем случае. Доска школьная, кто-нибудь мне починит. А вообще-то это здесь не особая редкость.

— Так вы учитесь в школе? — спросил Эдвард и подумал, что она, оказывается, еще моложе, чем он решил.

— Нет, я учусь в колледже святой Хильды, на отделении изобразительных искусств.

— Это замечательно, — улыбнулся Эдвард. — Но если вы отказываетесь, чтобы я купил вам новые краски или заменил доску, то разрешите хотя бы угостить вас чашкой кофе?

Девушка взглянула на часы.

— В такое время?

— Да, у меня есть приятель, который работает в кафе, он — пекарь.

Эдвард уложил все вещи в сумку и закрыл ее. Он не смотрел на девушку, он надеялся уговорить ее.

— Крис обычно в этот час угощает меня свежесмолотым кофе с чудесным запахом. — Он старался говорить безразличным тоном, но сердце его стучало как бубен. Он подал Элли руку и помог подняться. — Итак, кофе с булочкой?

Он ждал ответа затаив дыхание, не зная, переживет ли отказ.

Но девушка согласилась. Она подумала, что ее сегодняшнему рисованию пришел конец, а других дел у нее не было. К тому же ей очень хотелось выпить чашку горячего кофе. Она наклонилась, сложила свой стульчик, потом с радостной улыбкой посмотрела на юношу и ощутила вдруг страшный голод.

Пьер перекатился на спину, медленно приходя в себя. Он почувствовал, как опытный язычок пошел в атаку на его мужскую доблесть, побуждая к новым подвигам.

— Ммм, хорошо! — пробормотал он.

Опустив руку, он коснулся коротких завитков волос на ее лобке и простонал:

— Продолжай.

Немного погодя он приподнял и усадил ее на себя, обхватив при этом ладонями ее упругий зад и раскрывая бедра. Опускаясь на него и медленно двигаясь, она вскрикивала и стонала.

Пьер лежал и смотрел на смуглую большую грудь, еще довольно аппетитную для ее возраста. Он поймал ее руки и крепко сжал запястья.

Увидев ее недовольство, он засмеялся.

— Что тут смешного? — сдавленно спросила она, не открывая глаз и делая круговое движение бедрами.

— Если бы моя мамочка смогла увидеть вас сейчас, миссис П.?

Женщина усмехнулась, а он продолжал поддразнивать ее:

— Мамочкина лучшая подруга! Настолько преданна ей, что, занимаясь пиратством, берет ее сыночка на абордаж.

Поднимаясь, она облизнула его губы. Он отпустил ее руки.

— Какие слова! — промурлыкала она. Затем встала, пересекла гостиничный номер и остановилась у стула. Наклонившись, она оперлась на него руками, раздвинула ноги и, бросив через плечо зовущий взгляд, произнесла: — Иди сюда, Пьер.

Наблюдая, как раскачиваются груди в такт ее движениям, он ухмыльнулся:

— Как прикажете, госпожа П.

Выбравшись из скомканных простыней, он направился к ней, с гордостью демонстрируя силу своего мужского естества.

В четверть девятого Пьер оставил мамочкину подругу в постели, спустился по лестнице и пошел к выходу из отеля, удостоив надменным кивком портье у стойки.

Утро встретило его ярким солнечным светом. Он взял со стоянки свой велосипед, выкатил его на дорогу и бесшумно покатил в сторону Магдален-колледжа.

Повернув к Холму, он вдруг заметил своего кузена, выходящего из магазина. С ним была сногсшибательная блондинка. Даже на таком расстоянии Пьер сумел оценить ее красоту. Он опустил голову и, улыбаясь про себя, поехал им навстречу.

— Гамильтон! Остановись! Гамильтон! — крикнул он.

Эдвард мгновенно узнал голос, но сделал вид, что не слышит. Он повернулся к Элли и, не прерывая беседы с ней, продолжил свой путь. В этот момент мысленно он проклинал Пьера Хаугтон-Смайза и свое вечное невезение.

— Гамильтон!

Пьер с шиком затормозил точно перед ними. Пьер слез с велосипеда и ухмыльнулся:

— Неужели это ты? Как твои дела, Эдвард? Кто это с тобой?

Он оглядел Элли и протянул ей крупную, гладкую, холеную руку. В ответ девушка подала свою, и он осторожно сжал ее холодные изящные пальчики. Пьер впился взглядом в ее лицо и заметил яркий румянец, заливающий ее щеки. Ему страшно захотелось поцеловать ее.

— Гм, — Эдвард кашлянул. — Пьер, это Элли Фрезер. Элли, это Пьер Хаугтон-Смайз, — пробормотал он, представляя их друг другу и бросив свирепый взгляд на Пьера.

— Кузен Эдварда, — ехидно добавил Пьер.

— Двоюродный кузен, — мрачно уточнил Эдвард.

— А, какая разница! — пожал плечами Пьер. — Элли, вы очаровательны! — с восхищением улыбнулся он. Юноша обладал громадным обаянием и без всяких усилий привлекал внимание окружающих.

Элли посмотрела в темные сверкающие глаза и почувствовала что-то неприятное в этом взгляде. Но лицо его было серьезным, и выражение глаз изменилось прежде, чем она разобралась в нем. Девушка изучала его, когда он повернулся к Эдварду. Высокий, смуглый, привлекательный, однако в нем было что-то жестокое и высокомерное.

— Что ты здесь делаешь в такой ранний час, Эдвард? — Разговаривая с кузеном, он резко ощутил привлекательность Элли. Ему показалось, что незримая нить магически связывает его с ней. Сознавая это, он с преувеличенным вниманием обращался к Эдварду.

— Бегал, — резко ответил Эдвард на его вопрос. Ему не хотелось разговаривать: Пьер никогда не вызывал у него симпатии. — Ты что, никуда не торопишься? — неприязненно спросил он у Пьера.

— Да.

Элли недоуменно взглянула на Эдварда — она была поражена его тоном.

Пьер, уловив ее реакцию, решил сыграть на этом:

— Ладно, тогда я… Я думаю, мне уже пора.

Его не смущал Эдвард, их антипатия была обоюдной. Но небольшое проявление такта может быть полезным. Пьер изобразил огорчение и повернул велосипед в сторону Магдален-колледжа.

— Увидимся позже, Эдвард!

Эдвард кивнул, удивляясь поведению кузена. Он не ожидал, что Пьер способен на такое.

— Пока, Элли. — Пьер плотоядно улыбнулся ей. — Я надеюсь… — промурлыкал он и, нажимая на педали, уехал.

Эдвард посмотрел ему вслед и повернулся к Элли.

— Вам он очень не нравится? — спросила она, тоже наблюдая за удаляющейся фигурой.

Эдвард пожал плечами. Ему не хотелось говорить о непорядочности, самовлюбленности и ограниченности Пьера.

— Он неплохой человек, но мне не по душе этот тип людей.

Элли отвлеклась от своих мыслей и задумчиво произнесла:

— Да, я думаю, вы правы.

Эдвард с облегчением улыбнулся: кажется, она поняла сущность Пьера и теперь Пьер Хаугтон-Смайз не представляет для него угрозы.

Элли посмотрела на Эдварда — ей было спокойно и легко с ним.

— Пойдемте, — сказала она, и они молча пошли к колледжу святой Хильды.

Эдвард взял кофе со стойки и направился к столику, где сидела Мэдди. Он поздоровался с ней и сел рядом. Девушка наблюдала за шумной компанией в углу, центром которой был Пьер Хаугтон-Смайз.

— Черт! Что за представление он устраивает! — Мэдди потянулась к сахарнице и положила в свою чашку два кусочка. — Каждый раз, когда я здесь бываю, он разыгрывает целый спектакль. Мне кажется, что он специально привлекает к себе внимание, — с отвращением сказала Мэдди.

— Наплюй на него, Мэдди. Этот маленький негодяй не заслуживает того, чтобы о нем говорили, — спокойно произнес Эдвард.

— Не очень-то красиво так думать о своем родственнике!

— Двоюродном кузене по брачным связям, но не по кровным.

Она улыбнулась:

— Но все же он тебе родственник!

— Ладно. Перестань кусаться!

Мэдди размешала кофе, отпила большой глоток и посмотрела на Эдварда поверх чашки.

— Ну? Зачем ты взял меня в плен нынче утром?

Не отрывая взгляд от стола, Эдвард залился краской.

— Я сегодня встретил девушку, — смущенно пробормотал он.

— О-о! — Мэдди хотелось рассмеяться, но она сдержала себя. Что-то в голосе Эдварда дало ей понять, что речь идет о необычной девушке. — И?

Эдвард взглянул на нее:

— Дело в том, Мэдди, что она первокурсница в колледже святой Хильды и, кажется, у нее нет друзей.

— Она что, со странностями?

Эдвард кинул такой взгляд, что Мэдди мигом прикусила язычок.

— Да нет в ней ничего странного, просто она очень робкая — в этом все дело. С тех пор как она появилась здесь, только и делает, что сидит над учебниками. Она — художница, Мэд, в классе Раскина. Очень талантлива. Я видел некоторые ее работы.

— А что ты хочешь от меня?

— Было бы замечательно, если бы ты ее навестила дома или в колледже, познакомила со своими приятелями.

Мэдди допила кофе и посмотрела на Эдварда.

— Ладно. — Ей было трудно отказать ему. — Я загляну к ней. — Она достала кусочек сахару и сунула в рот. — Но кроме этого, я ничего не обещаю.

Пьер проводил взглядом Мэдди и Эдварда и повернулся к своему соседу.

— Если ты мне не веришь, Пауль, почему ты не догонишь Гамильтона и не спросишь его?

Вся компания весело заржала.

— Объясни мне, откуда ты знаешь, что их ничего не связывает? — упрямо спросил Пауль.

— Потому что она свежа и несмята, как маргаритка в саду. — Пьер похотливо повел глазами. — Разве бы она выглядела такой свежей и нетронутой, если бы всю ночь ублажала старину Гамильтона?

Вторично вызвав взрыв смеха, Пьер наслаждался своей шуткой.

Пауль разозлился:

— Хорошо, если он не крутит с Мэдди, то что ты скажешь о блондинке, с которой я видел его этим утром? Он так на нее смотрел, что скажу я тебе…

Пьер почувствовал скрытое раздражение.

— Ничего у него не выйдет, Пауль. Я встретил ее — она воротит от Гамильтона нос.

Пауль взглянул на него не без сарказма:

— Ну, ладно, Хаугтон-Смайз, если ты так уверен, что Гамильтону не видать блондинки, то ставлю пятнадцать фунтов, что и тебе она не достанется!

Пьер рассмеялся:

— Легкий заработок, Пауль!

— Прекрасно, тогда ставлю еще сто фунтов сверху, если ты затащишь ее в постель!

Компания затихла, с большим интересом следя за их спором. Пьер протянул ему руку и самодовольно улыбнулся.

— Ты потерял свои сто пятнадцать фунтов, старик!

— Нет, я так не думаю, Хаугтон-Смайз. — Пауль усмехнулся. — Ты забываешь, насколько обаятелен твой кузен. «Золотой мальчик», победитель всех состязаний, гордость колледжа на протяжении трех лет. У него нет соперников, так что твои шансы хилые.

Пьер непринужденно засмеялся, не показывая, как задели его дифирамбы Эдварду.

— Я вот что скажу тебе, Пауль: есть нечто поважнее всяких призов! — Он поднял бровь и обвел взглядом окружающих. — Две сотни за траханье и… три сотни, если я трахну ее до конца месяца.

Пауль расхохотался.

— Ты идиот, Хаугтон-Смайз! — Облокотившись на стол, он протянул руку. — Но ты сам на это напросился!

Возбужденный происходящим, Пьер взял его руку. Он лучше Эдварда Гамильтона, он уверен в этом, и не ему нужно доказывать свое превосходство.

— Ты надеешься выиграть пари до конца мая?

Пауль пытался найти в лице Пьера следы колебаний или раскаяния — их не было.

— Ну что ж, до тридцать первого мая у тебя есть время! — подытожил он.

Они скрепили рукопожатием пари, и маленькая компания взорвалась аплодисментами, одобряя сговор.

ГЛАВА 9

Пьер стоял перед зеркалом в своей комнате и пристально рассматривал свое отражение. Розовая рубашка, вылинявшие «левисы» и черные замшевые туфли. Традиционный блейзер из черной шерсти, обшитый по краям тесьмой, был расстегнут, а воротник поднят.

Пригладив рукой свои темные кудрявые волосы, он резким движением откинул их назад, и они длинными, ровными прядями упали ему на шею. Еще раз оценивающе взглянув на себя, Пьер отошел от зеркала.

Итак, он готов к выходу.

Пьер подошел к столу, взял том Кафки, который так и не удосужился прочитать, открыл дверь и вышел в коридор. Взяв книгу под мышку, он засунул руки в карманы и, насвистывая, медленно пошел выигрывать пари.

Элли положила кисть на столик для рисования и вытерла руки фартуком. Она встала и прошлась по комнате. Было половина одиннадцатого, и студия пустовала — все ушли пить кофе. Она удивилась наступившей тишине — не отрываясь от работы, девушка утратила представление о времени.

Элли потерла глаза и потянулась. Тело одеревенело, пора устроить перерыв на завтрак. Волосы у нее были убраны в простой узел на затылке и скреплены цветной заколкой. Подняв руки, девушка распустила их, встряхнула головой, и они шелковым водопадом упали ей на плечи.

Войдя в студию, Пьер остановился, ошеломленный увиденным. Даже на значительном расстоянии он ощущал необыкновенную притягательность Элли. Пьер был настолько возбужден, что желание вызывало острую физическую боль и лишало его возможности двигаться. Он почувствовал, как засосало под ложечкой, и это подтолкнуло его к действию.

Он вдруг понял, что задачка не из легких. Пьер выжидал. Ему хотелось застать ее врасплох. Она повернулась к столику для рисования и стала приводить его в порядок.

— Какая прекрасная картина!

Элли мгновенно обернулась:

— Черт возьми!.. Это вы?

Пьер пожал плечами и улыбнулся, впиваясь взглядом в ее лицо.

— Не очень-то теплое приветствие. Но вы все-таки вспомнили меня.

Она бросила кисть и уставилась в пол.

— Да, я…

— Хорошо. — Он подошел к ней и встал рядом. Она почувствовала легкий запах сандалового дерева — признак дорогого одеколона.

Несколько минут Пьер молча рассматривал рисунки, а затем повернулся к ней, улыбаясь:

— Вы, кажется, немного расстроены? Может, мне лучше уйти?

Глаза у него были темные, влажные, завораживающие.

— Ну что вы, конечно, нет!

— Прекрасно. — Он отодвинулся от нее. — А если я останусь, вы обещаете поговорить со мной?

Она улыбнулась.

— Эта улыбка означает «да»?

— Конечно.

— Прекрасно.

Девушка казалась холодной и отстраненной — это подстегивало его.

— Скажите мне, Элли, чем вы занимаетесь, когда не рисуете? — Он взял со стола альбом и стал перелистывать его, рассматривая рисунки. — Я этим интересуюсь в надежде, что вы не откажетесь провести со мной вечер. — Он положил альбом на место. — Любой вечер! Ну, как вам мое предложение?

Девушка стояла спокойно, не поднимая глаз. Сейчас она еще острее ощутила исходящую от него опасность, которую почувствовала в момент их первой встречи. Только сейчас она была не напугана, а, скорее, взволнована, и ее состояние отозвалось дрожью во всем теле.

— Элли! — Он нетерпеливо попытался дотронуться до ее руки.

Она вздрогнула.

Пьер выругал себя за неразумное поведение. Он поспешил. Но его попытка прервала ее раздумья, и она вернулась к действительности. Взглянув на него, Элли заметила, что он разозлился. Она покачала головой.

— Я ценю ваше предложение, но я не могу.

Элли уже полностью овладела собой и отвернулась от него. Она здесь для того, чтобы учиться, добиваться лучшей жизни, а не для веселого времяпрепровождения.

Пьер ощутил в ней перемену и решил использовать единственный шанс, который ему остался, — уйти и дать ей возможность успокоиться. Наблюдая за ней опытным взглядом, он понял, что фундамент их будущих отношений надо заложить этим утром. А потом уж он начнет строить здание — очень-очень осторожно.

— Ладно, буду надеяться, что вы измените свое решение.

— Сомневаюсь! — Она продолжала крутить в руках кисть, не решаясь посмотреть на него.

Пьер снова взял ее альбом.

— А я все-таки надеюсь и на всякий случай запишу свое имя и адрес, чтобы вы знали, где меня найти. — У него не было особого желания делать это, но он взял палочку древесного угля и корявым почерком вывел свои координаты на одном из ее эскизов.

— Вот, — он протянул ей альбом, и она взяла его, взглянув на запись, ибо все, что касалось его, интересовало девушку. — И, пожалуйста, помните: я жду вас в любое время. — Пьер повернулся, собираясь уйти. — Всегда носите свои волосы распущенными, Элли! Это прекрасно!

С этими словами он открыл дверь и вышел в коридор, а она, глядя ему вслед, коснулась длинных бледно-золотых прядей и вдруг ощутила их тяжесть на своих плечах.

С трудом удерживая в руках стопку книг, Мэдди легко взбежала по лестнице в отделение Раскина. Открывая тяжелую входную дверь, она столкнулась с Пьером, покидавшим здание.

— А, черт! — Одна из книг задела его за щеку.

— Ах… Извините! — воскликнула она и остановилась.

Какое-то время они стояли, чувствуя неловкость, потом он уступил дорогу. Они встречались несколько раз в разных компаниях, но никогда не проявляли интереса друг к другу.

— Благодарю. — Мэдди взглянула на него и, отметив его самодовольный вид, понеслась дальше в приемную, где у дамы, сидящей за столом, узнала, как найти Элли Фрезер.

Студия на втором этаже была заставлена разными вещами, картинами, скульптурами — в этом хаосе было сложно отыскать Элли. Вспомнив инструкции, полученные в приемной, Мэдди пробралась к небольшому отгороженному помещению у окна, где работала девушка. Она стояла спиной — высокая, легкая фигура, поглощенная работой. Она не рисовала, а, наклонив голову, изучала каждый мазок на картине.

— Гх-м. — Мэдди кашлянула. — Элли! — позвала она с порога.

Девушка медленно повернулась и застыла в изумлении.

— Да?

Мэдди увидела лицо совершенной красоты, слегка измазанное темно-голубой краской, и пару бездонных фиалковых глаз.

— Я… Да! — Неудивительно, что Эдвард потерял голову. Она вошла в маленькую комнатку. — Я Мэдди Лемонт. Старый друг Эдварда Гамильтона, тоже учусь в колледже святой Хильды. Странно, что мы раньше не встречались! Возможно, потому, что я не прочь выпить! — Она рассмеялась. — Эдвард сказал, что вы не общаетесь с незнакомыми людьми, поэтому я подумала: мы обе знаем Эдварда, и если я приду, мы познакомимся, и вы не откажетесь составить мне компанию за ленчем? — выпалила она на одном дыхании. — Я говорю очень сумбурно?

— Нет, что вы.

Они рассмеялись.

— Садитесь, пожалуйста. — Готовя место для Мэдди, Элли застелила чистой бумагой стул. Ей понравилась эта девушка.

Мэдди положила книги на пол и устроилась на стуле. Затем открыла сумочку и достала сигареты.

— Ах ты Боже мой! — Она вытащила из сумки голубой международный конверт. — Совсем забыла. Я прихватила для вас почту у портье и собиралась отдать до начала разговора. — Мэдди протянула конверт, корча сокрушенную мину. — Совсем памяти нет!

Элли взяла конверт и, прежде чем опустить письмо в карман фартука, посмотрела на адрес. Письмо было от Энтони.

— Хотите кофе? У меня есть кофеварка! — радушно предложила она Мэдди.

— Нет, не беспокойтесь. Я заскочила к вам на несколько минут. Успею выкурить одну сигарету. — Она протянула пачку Элли, но та отказалась.

Мэдди достала сигарету и зажала ее уголком рта.

— Черт, на лестнице я столкнулась с одним из оксфордских красавчиков — Пьером Хаугтон-Смайзом. Ха! Вот смеху. Я чуть было не нокаутировала его!

Элли почувствовала, что краснеет, и отвернулась. Мэдди заметила это:

— Вы с ним знакомы?

— Не очень хорошо. Я и Эдвард встретили его вчера утром.

Элли была удивлена своей реакцией на одно только упоминание о Пьере. Ее ладони стали влажными, а щеки ярко вспыхнули.

Мэдди рассвирепела. Так вот, значит, что делал здесь Пьер! Наш пострел везде поспел! Она затянулась сигаретой и решила: если Элли спросит ее, то она расскажет все, что знает и думает об этом мерзком типе.

— А ты давно знаешь Эдварда? — Услышав этот вопрос, Мэдди моментально выкинула из головы Пьера и все связанные с ним гадости и перешла к теме, которая волновала ее всегда.

— Долгие, долгие годы. Он — лучший друг моих братьев еще со школы. Он — настоящее чудо! Обожаю его! — Она докурила сигарету и придавила окурок каблучком. — А теперь вернемся к тому, зачем я пришла. Встретимся и перекусим в «Лэмбэнд Флэг» в половине первого? — Мэдди посмотрела на часы. — Сейчас у меня встреча с наставником, но я быстро освобожусь. Если хочешь, буду ждать тебя у лестницы в фойе.

Элли посмотрела вниз. С Мэдди было так легко. Элли так хотелось согласиться, но ее удерживало обещание Терри — оно напоминало о себе. Нет, она никогда никуда не пойдет.

— Это было бы прекрасно. Мне бы очень хотелось пойти… — Она обреченно пожала плечами — к чему объяснять или искать какие-то причины. — Но у меня очень много работы, и я не успею освободиться до ленча. Я чувствую себя виноватой перед тобой и очень благодарна за приглашение.

Мэдди пришлось согласиться с отказом. Она улыбнулась и взяла свои книги.

— Не извиняйся, встретимся в другой раз!

Эдвард был прав, ей понравилась Элли, на вид она была хрупкой и нежной, но в ней чувствовалась индивидуальность и сила характера.

— Да, может быть! — Элли была искренне огорчена.

— Может быть? — Мэдди выпрямилась и улыбнулась. — Теперь, когда я знаю, где тебя найти, — у тебя нет шансов. Увидишь, какая я надоедливая! — Она тряхнула головой так, что волосы рассыпались по плечам, пробралась через студию и выпорхнула в коридор.

Элли подошла к стулу, где только что сидела Мэдди, и опустилась на него, не замечая, что делает. За эти двадцать четыре часа она столкнулась с большим количеством людей, чем за прошедшие два семестра. Она покачала головой и снова удивилась своей встрече с Эдвардом. Эта встреча, если бы она захотела, могла бы изменить всю ее жизнь в Оксфорде.

Она сердито фыркнула и приказала себе не мечтать.

Наклонившись, Элли стала собирать с пола разбросанные эскизы, и письмо Энтони выпало из кармана ей под ноги. Она совсем забыла о нем.

Надрезав его мастихином, она открыла конверт и достала оттуда два тонких голубых листка. При взгляде на его крупный почерк она почувствовала, как соскучилась, и с интересом стала читать.

«Моя самая дорогая Элли!

Прости, что я задержался с ответом на твою открытку и письмо. Совершенно не хватает времени на себя.

Когда придет мое письмо, ты уже будешь в Оксфорде полноправной студенткой! Я так тобой горжусь!

Я отказываюсь верить тому, что годы пролетели так быстро и что ты теперь взрослый человек и начинаешь свое путешествие в настоящую жизнь. Мне кажется, только вчера я, молодой бакалавр, старающийся подружиться с испуганной малышкой, держал тебя на руках. Это навсегда останется самым счастливым моментом в моей жизни.

Как много я узнал с тех пор, моя дорогая Элли! Я познакомился здесь с самыми лучшими людьми, но как часто мне хотелось оказаться подальше отсюда. (Прости меня за меланхолию, но это были тяжелые, мрачные и кровавые месяцы.)

Ни в коем случае не хочу занимать тебя своими проблемами, пишу тебе, как я уже упоминал, чтобы ответить на твое последнее письмо и поделиться мыслями после его прочтения.

Я очень рад, что ты поступила в Оксфорд и усердно занимаешься. Как всегда, я приветствую твое прилежание и усердие.

Но где же твои друзья? Ты не упоминаешь о них, и мне кажется, что ты слишком много времени уделяешь учебе. Дай мне повод усомниться в этом!

Элли, без всяких нравоучений, я хочу напомнить тебе, что ты должна прожить собственную жизнь, не для кого-либо, а только для себя, и ты не обязана платить никаких долгов прошлому. Ты знаешь, о чем я говорю, не так ли? В Оксфорде ты проведешь не так много времени, постарайся вынести оттуда не только знания. Ты должна стать самой собой, взрослеть, быть счастливой. Тебе трудно жилось постоянно, и теперь настала пора оставить все в прошлом.

Поймешь ли ты, что я хочу сказать? Я надеюсь и прекращаю свои поучения… Это все!

Очень грустно, но я должен заканчивать свое письмо. Представь себе, как на звон колокола миссии стекаются сотни улыбающихся лиц с чашками для еды, они счастливы, когда их чашки полны кашей! И я спешу — многим требуется моя помощь.

Постараюсь написать снова, как только освобожусь, но ты хорошо представляешь, как это трудно! Я посылаю тебе свою любовь, Элли. Ты всегда в моих молитвах.

Благослови тебя Бог, и подумай о моих словах.

Всегда твой Энтони».

Элли опустила письмо и какое-то время сидела в задумчивости. Ей показалось, что она слышит теплый глубокий голос Энтони. Она прислонилась к стене и разрыдалась.

Вдруг она вскочила. Да, он прав, она должна жить — Мэдди и Эдвард, и — она задержала дыхание — Пьер должны стать частью ее жизни. Жизнь — это не только работа и учеба. На какое-то краткое мгновение она вспомнила Терри, но впервые за эти годы постаралась забыть о нем.

Она взяла альбом, в котором Пьер написал свой адрес, и положила его в сумку, затем сняла фартук и вытерла краску с лица. Оставляя свою комнатушку, она направилась к лестнице. Если она сейчас побежит к Холму, может быть, встретится с Мэдди, а если нет, то у нее останется в запасе другая встреча.

ГЛАВА 10

Эдвард яростно водил расческой по своим светлым волосам, но они были слишком коротки и непослушны, чтобы принять достойный вид.

Он плеснул в ладонь лосьона, протер лицо, ощущая на коже все ссадины, оставленные новой бритвой, затем прополоскал рот.

Накинув белую накрахмаленную рубашку, он встал перед зеркалом, застегивая воротничок и изучая себя.

«Зачем я это делаю?» — раздраженно думал он. Понятно, все это ради дружбы, но уже в сотый раз он удивлялся, как легко Мэдди уговорила его быть ее спутником на традиционном майском балу. Последнее время его одолевали нерадостные мысли. Он не хотел никуда идти.

Завязывая шнурки, он попытался сосредоточиться на предстоящем вечере, но его мысли неизменно возвращались к Пьеру и Элли. Он выпрямился и, стараясь забыть об этом, достал носовой платок и сунул его в карман.

Мэдди сказала ему, и он сам постоянно убеждал себя в том, что Элли не воспринимает Пьера всерьез, но порой он сам этому не верил. За прошедшие две недели их часто видели вместе. Как никто другой, он знал, каким обаятельным и неотразимым может быть его кузен.

Взглянув на часы, Эдвард решил прогуляться к святой Хильде. Было еще рано, и вряд ли Мэдди готова, но ему не хотелось оставаться в комнате наедине с мрачными мыслями. Он взял со стола бумажник, обмотал вокруг шеи вечерний шелковый шарф и вышел в коридор, раздумывая, куда бы ему пойти. С тех пор как он встретил Элли, он никогда так не страдал от одиночества.

Прежде чем залезть в ванну, Пьер попробовал большим пальцем ноги температуру воды. Добившись нужной температуры, он погрузился в теплую, исцеляющую воду. Он был утомлен после встречи с Луизой — они трахались беспрерывно на протяжении пяти часов.

Луиза была ненасытна, в чем он убеждался в течение четырех ночей; это устраивало их обоих. Но его наслаждение было неполным — Луиза приелась ему. Это заставило его не тянуть больше с Элли. Терпение его иссякло, и пришло время взять ее.

Осматривая свое тело, он заметил несколько засосов, оставленных Луизиным ртом, и решил замазать их гримом. Сегодняшней ночью спор будет выигран, он так решил. Он достаточно долго обхаживал Элли. Пьер хотел ее так сильно, что желание чувствовал боль. Он возьмет ее — желание обладать ею было сильнее стремления выиграть деньги. Догадываясь также о чувствах Эдварда Гамильтона к Элли, он постарается взять то, чего так жаждет его драгоценный кузен. А это больше всего подстегивало Пьера.

Слов нет, она возбуждает все его естество… Связь с ней, конечно, будет недолгой, она не Бог весть что в социальном смысле. Не его круг! Что же, она останется для него приятной загадкой — такая молчаливая, что-то таящая… А он со своей необузданной страстью, умением и опытом в любви будет для нее блестящим воспоминанием. От этих мыслей у него разыгралось воображение.

Лежа в воде, он представил всякие игривые картинки и стал продумывать сцену соблазнения. Закрыв глаза, он как будто наяву увидел нежные изгибы ее тела, почувствовал прикосновения ее длинных волос. «Довольно мечтать, этой ночью все сбудется», — подумал он равнодушно.

Элли стояла перед зеркалом, поправляя прическу. Тяжелые кольца волос падали ей на плечи, пышным облаком обрамляя лицо. Наклонившись к зеркалу, она пальчиками пробежалась по локонам, поправляя их. Потом выпрямилась, повернулась спиной к зеркалу и увидела целое море сияющего светлого золота. «Неужели это ты, Элли?» — изумленно прошептала девушка. «Да, это я!» — подумала она с радостью и направилась к гардеробу за платьем.

Она приложила его к себе, как это делала двадцатый вечер подряд. Платье было необыкновенным: с россыпью бусин на белом шелке, начиная от бедер и спускаясь к подолу. Только взглянув на него, Элли поняла, что это платье просто создано для нее.

Осторожно, чтобы не испортить прическу, она просунула голову в четырехугольный вырез, затем подняла руки, и подол платья скользнул вниз.

Платье облегало ее словно вторая кожа, а бусины сверкали при каждом движении. Элли надела белые атласные лодочки на низком каблучке, которые она украсила вышивкой, и протанцевала к прикроватному столику сияющей и сверкающей волной.

Она открыла ящичек и достала маленький серебряный медальон. Подержав его немного в руках, она провела по поверхности кончиком пальца, и в ее сознании возник образ Терри. Она закрыла глаза.

«Ты навсегда останешься в моей памяти, — мысленно пообещала она. — Только не этой ночью». Сейчас она не хотела ничего помнить: ни свое прошлое, ни свою работу, ни свой долг. За прошедшие две недели Элли забыла, кем она была, стала другой — счастливой и свободной.

С Пьером она чувствовала себя прекрасной, блестящей и неотразимой. Она была такой, какой хотела быть.

Открыв глаза, она посмотрела на медальон, на серебряную цепочку, которую она сама купила, и сделала свой выбор. Сегодня ночью ее первый бал, ее ночь и мысли принадлежат Пьеру, и в комнате не должно быть ничего, что вызывало бы другие чувства. Она положила медальон вместе со своими воспоминаниями на место, осторожно закрыла ящик и бросила последний взгляд в зеркало.

Никогда в жизни она не была так взволнованна!

Эдвард придержал дверь для Мэдди, и они вошли в центральный зал, направляясь к накрытым столам.

— Где гости Хаугтон-Смайза?

Официант мельком взглянул на него:

— В Ланкастерском зале, сэр.

— Благодарю, — ответил Эдвард, и они проследовали туда, сопровождаемые шелестом шелкового платья Мэдди.

Зал был полон. Врезавшись в толпу, Эдвард потянул Мэдди, вцепившуюся в его руку, к бару.

— Я никак не могу понять, почему ты считаешь свою идею брильянтовой, Мэдс? — прорычал Эдвард, перекрывая своим голосом звон бокалов с шампанским.

— Не будь занудой, Эдвард! Все будет просто замечательно, когда мы доберемся до выпивки.

Наконец они пробились к бару и заказали два «Кир Ройяла». Эдвард был на два дюйма выше всех мужчин в комнате, отметила про себя Мэдди.

— Господи! Благодарю тебя за это! — простонала Мэдди, получив долгожданный бокал, и сделала большой глоток. При этом она наблюдала, как Эдвард внимательно оглядывает зал. — Не волнуйся, я уверена, что Элли здесь.

Он повернулся к ней, нахмурившись:

— Уж лучше бы она была здесь, Лемонт. Если же эта твоя уловка только для того, чтобы уговорить меня присоединиться к выпивохам, я исчезаю!

— Нет, Эдвард! — Мэдди вдруг потеряла всякое терпение; всю неделю он ходил как в воду опущенный. Не хватало еще, чтобы он испортил ей весь бал! — Элли абсолютно не очарована шармом Пьера, присмотрись сам. Если мы останемся здесь, то ты заткнешь его за пояс. Не упускай свой шанс! Думай головой!

Она права — думать надо головой, а ситуацию пора переигрывать.

Повернувшись к Мэдди, он улыбнулся:

— Ладно. Тебе, думаю, ясно, что за ничтожество Пьер, и, очевидно, ты догадываешься, какую мерзость он замышляет.

Она пожала плечами:

— Думаю, тебе известны его привычки не меньше, чем мне.

Он наклонился и примирительно поцеловал ее в щеку.

— Это правда.

И оба облегченно рассмеялись.

Держа в руках бокал и ожидая Пьера, Элли стояла в углу зала. Он оставил ее полтора часа назад, чтобы взять себе что-нибудь выпить. Она внимательно искала его глазами в толпе, но он словно растворился. Элли было грустно, и она сделала маленький глоток шампанского. Это его гости, убеждала она себя, и она не может требовать, чтобы он проводил время только с ней.

Когда Эдвард в шумном сборище гостей увидел Элли, сердце его замерло и он почувствовал какую-то странную пустоту. Пока Мэдди беседовала с другом, он наблюдал за ней.

Элли излучала свет: серебряно-белый, плавно переходящий в цвет бледного золота. Она казалась волшебным видением среди девушек в тусклых, темных шелковых платьях, и ему снова захотелось коснуться ее, чтобы убедиться в ее реальности.

— Мэдди, я только что видел Элли! — прошептал он на ухо приятельнице. — Встретимся позже.

Мэдди быстро закончила разговор, но успела увидеть только спину Эдварда, который, не обращая ни на кого внимания, легко пробирался через толпу гостей.

Пьер любезничал с Луизой, когда увидел, как Эдвард направляется к Элли. Насторожившись, он тут же поспешил отделаться от Луизы.

— Послушай, дорогая, я только что увидел Эдварда Гамильтона. Мне нужно поговорить с ним. Увидимся в колледже! — Он хлопнул ее по заду и влепил поцелуй в щечку.

Недовольная, что он оставляет ее, она покачала головой:

— О, Пьер?

Он оглянулся.

— Ты уверен, что тебе нужен этот разговор? — раздраженно вздохнула Луиза. Она знала, что кузены не признают друг друга.

Больше всего на свете Пьер не терпел ревности.

— Конечно, — резко ответил он. — Встретимся позже!

Повернувшись, он ушел, и Луиза увидела, как он направился прямо к блондинке в серебряном платье и жадно поцеловал ее в губы.

Эдвард заметил, что Пьер подошел к Элли на секунду раньше его и теперь они стояли вместе, смеялись и о чем-то тихо разговаривали. Совершенно расстроенный, Эдвард уже собрался уйти и вернуться к Мэдди, когда Элли увидела его и помахала рукой.

— Педераст! — мрачно выдохнул Эдвард, и девушка, стоящая рядом с ним, испуганно отпрянула от него.

— Эдвард! — Пьер, улыбаясь, пожал руку кузену. Он повернулся к Элли. — Ты знаком с Элли, не так ли?

Он наслаждался этой сценой.

— Конечно! — напряженно ответил Эдвард.

Элли улыбнулась Эдварду, и его злость стала утихать.

— Как вы? — обратилась она к нему. — Я не видела вас всю прошлую неделю. Где вы пропадали?

Ее интерес был таким искренним, что Эдвард моментально забыл о Пьере.

— Подготовка к экзаменам, крикет, последние встречи с консультантом. Словом, сплошное занудство!

— Я думаю! — Пьер рассмеялся и снова завладел вниманием Элли. Эдварду захотелось дать ему пинка.

— Не каждый прохлаждается так, как ты, Пьер! — сказала Элли, улыбаясь Эдварду, и он примиряюще пожал плечами.

Желание Эдварда врезать Пьеру стало сильнее; он должен поддержать Элли. У Эдварда появилась идея.

— Скажи, Пьер, ты и твоя мать будете у нас восемнадцатого мая на приеме?

— Непременно!

— Прекрасно!

Пьер был ошеломлен приглашением: неужели Эдвард играет с ним по его же правилам?

Эдвард повернулся к Элли.

— Мои родители всегда устраивают прием в середине мая, — пояснил он девушке. — Я попрошу перенести его на пятницу, и вы приедете. Пьер, возможно, Элли понравится идея приехать с тобой?

Пьер был сражен окончательно. Он уставился на Эдварда, а тот невозмутимо улыбнулся, а потом обратился к Элли:

— Как вы считаете, Элли? Надеюсь, вам понравится Истлей. Места там чудесные, и если вам захочется, вы сможете рисовать весь уик-энд. Вы не пожалеете, приняв приглашение, — у нас гостеприимный дом, не правда ли, Пьер? — Пьер кивнул. — Думаю, и моя мама понравится вам. Она тоже увлекается рисованием.

Элли посмотрела на Эдварда. Лицо его было по-мальчишески задорным и лукавым, яркие голубые глаза тепло улыбались ей.

— Я… Черт возьми, я не знаю. Я думаю… — Она остановилась на минуту. Она была права, оставив медальон; перед ней простиралась вся жизнь, ее жизнь. — Если вы действительно считаете, что это возможно… — Она улыбнулась, и Эдвард рассмеялся над ее смущением.

— Конечно! А ты как считаешь, Пьер?

Пьер заставил себя улыбнуться. Он не считал, что это будет удобно, так как не рассчитывал на что-либо серьезное с Элли, но сейчас не собирался ничего отрицать, главное для него — сегодняшняя ночь. И это заставило его сказать:

— Несомненно!

— Вот здорово! Тогда я обязательно буду! — обрадовалась Элли.

— Прекрасно! — улыбнулся Эдвард и продолжил гнуть свое: — А сейчас, может быть, поищем уютное место для нашей небольшой компании?

Он повернулся к Пьеру и увидел злость в его глазах. Эдварду захотелось смеяться.

— Ладно, — согласился Пьер, включая свое обаяние. — Это будет очень забавно! — Он огляделся: его команда исчезла. Он не замечал никого, кроме Элли. Она заставляла его не забывать намеченное. Эдвард не так умен, как о себе думает, но надо ему это доказать.

Рассвет наступил в четверть шестого. Только самые стойкие из участников майского бала, разбившись на пары, пришли послушать колокольный звон башенных часов.

Прохлада еще не уступила теплу. Холодным было все: и роса на траве, и влажный воздух. Даже первый утренний свет был холодным и серым.

В безлюдном вестибюле Элли с Пьером сидели и, небрежно откинувшись на стулья, встречали начало дня. Девушка была полна приятной усталости — после бальных волнений и бессонной ночи. Она почувствовала, что Пьер обнимает ее, и повернулась к нему.

Его голова была откинута назад, глаза закрыты, во рту сигарета. Приоткрыв глаз, он взглянул на нее:

— Привет! Ты еще не спишь?

Покачав головой, она прижалась к нему щекой. Он погладил ее волосы. Всю ночь он очень осторожно играл с ней; ухаживал, осыпал ласковыми словами и не отрывал от нее глаз. Сейчас она была готова.

Он стал гладить ее нежную, теплую шею.

— Элли, пора идти домой. — Другой рукой он скользнул под пиджак, накинутый ей на плечи, и коснулся ее обнаженной руки. Она томно прильнула к нему, и он понял, что больше ждать не может. — Поднимайся, уходим!

Отодвинувшись от нее, он встал и протянул ей руку, помогая подняться, потом крепко прижал к своему телу. Она почувствовала силу его возбуждения и поняла, что за этим последует. Элли посмотрела на него.

Он ждал этого, он хотел… Он был внимателен и нежен с ней и так хотел ее… Он просил не так много.

— Куда мы пойдем? — ее голос был слабым, как у ребенка.

— В мою комнату. — Он обхватил руками ее лицо, привлек к себе и мягко поцеловал. — Пойдем.

Держа ее за руку, он молча вывел ее из вестибюля.

ГЛАВА 11

Уставшее послеполуденное солнце с трудом пробивалось в комнату Пьера через приоткрытые занавески. Разбросанная на полу одежда, доносящийся с улицы шум делали молчание между ними еще более тягостным.

Пьер двинул рукой; медленным, нежным движением освободил ее от тяжести своего тела и лег рядом.

Он слышал тихое дыхание и, протянув руку, погладил ее бедра.

— Ты же знаешь, что мне не хочется никуда идти, — жалобно прошептал он, продолжая ласкать ее. — Элли?

Она была спокойна и не двигалась. Пьер приблизил к ней лицо.

— Элли, пожалуйста, прости. Но я должен, уйти, ты же понимаешь, что должен! — Он поцеловал ее в обнаженное плечо. — Это вечеринка со старым семейным другом. Я обязательно вернусь после нее. Обещаю!

Он не понимал, зачем лжет, стараясь успокоить ее. Он выиграл пари — несколько дней назад. Но в ней было что-то до сих пор притягивающее его. Она отдавала ему только часть себя, а он хотел ее всю, чтобы его победа была полной.

Отстранившись, он взял ее пальчики, поднес ко рту и начал покусывать и облизывать их.

— Элли?

Наконец она взглянула на него.

— Ммм! Вот так-то лучше! — Он поцеловал ее ладонь и улыбнулся. — Ты уже не гневаешься? — Его голос стал умоляющим, как у напроказившего ребенка.

Он крепко прижал ее к себе, наслаждаясь ароматом ее кожи.

— Нет, — резко выдохнула она и спустила ноги с кровати. — Я лучше уйду.

Девушка встала, подошла к стулу и подняла свою юбку. Он следил за ней взглядом, и желание вновь проснулось в нем. До чего же она хороша!

Кожа ее отливала золотом. Затаив дыхание, он смотрел на нежный изгиб ее ягодиц, на идеальные чаши ее груди.

Взглянув на часы, он решил — Луиза подождет!

— Элли, возвращайся в постель! — скомандовал он.

Она повернулась и смерила его взглядом: он лежал, опершись на локоть, его черные волосы были взъерошены, дерзкие темные глаза не отрывались от ее тела. Элли покачала головой. Ей нравились его теплые и нежные объятия, но ей была нужна его любовь к ней, а не только к ее телу. Его ласки отзывались в ее сердце только холодом и одиночеством. Она отвернулась от него и продолжала одеваться.

— Элли? — Он уже стоял у нее за спиной и не давал застегивать блузку. Потом наклонился и коснулся языком ее шеи — она задрожала.

— Я кому говорю — в кровать! — Ее отказ возбудил его. Он ласково прижался к ней, опустил ее руки вниз, расстегнул блузку и дотронулся до соска. — Пойдем!

Он молча стал подталкивать ее к кровати. Нежно сняв блузку, Пьер с восхищением уставился на ее тело.

— Господи! Ты — прекрасна! — Каждый раз он брал ее с этими словами, совершенно теряя голову. Желание, рождающееся в самой глубине его естества, мгновенно достигало необыкновенной силы, а быстро наступающее освобождение давало такое невероятное наслаждение, какого он никогда не испытывал.

Так было и на этот раз — через несколько минут он скатился с нее. Дыхание его было тяжелым, биение пульса — бешеным; он глядел в потолок и ждал, когда сердце станет стучать медленнее. Элли безжизненно лежала рядом.

Она чувствовала, что он вытягивает из нее все жизненные соки — берет, ничего не давая взамен. Его страсть разрушала, опустошала и иссушала ее, не оставляя ничего. Это было мучительно.

Пьер сел и потянулся за сигаретой. Глубоко затянувшись, он следил за кольцами сигаретного дыма, плывущими по комнате.

— Дорогая, я скоро должен уйти. — Он посмотрел на ее спокойное, бесстрастное лицо, потом взял в руки длинную шелковистую прядь ее волос и накрутил на палец. — Я люблю твою холодную красоту, Элли. Мне не хочется оставлять тебя. — Он наконец нашел слова, чтобы его ложь была убедительна. Потом наклонился и поцеловал ее в макушку. — Но… — Он огорченно пожал плечами.

Пьер легко перебрался через нее и выскочил из постели. Подойдя к столу, он бросил в пепельницу окурок.

— Пойду приму ванну. — Сдернул со стула полотенце и, обмотав его вокруг запястья, направился мыться. Элли следила за его скользящими, отточенными движениями, за сплетением мускулов, играющих под его смуглой кожей. Он напоминал ей пантеру.

Она тоже покинула постель и стала одеваться, торопясь и путаясь в одежде. Вдруг ей расхотелось остаться. Пьер был занят собой, отыскивая чистое белье и раскладывая его на кровати. Элли для него больше не существовала.

— Тогда я тоже уйду, — сказала она, притворяясь веселой. — Увидимся позже. — Она взяла свою папку и шагнула к двери.

Он остановил ее и обнял за плечи, глядя в чистые, сверкающие фиалковые глаза.

— Смотри, я вернусь вечером и заберу тебя пообедать!

Он сам не понимал, почему дает такие обещания. Приподняв подбородок, он поцеловал ее в губы: она была вкусной, теплой и сладкой.

— Жди меня и будь хорошей девочкой, договорились? — Элли кивнула.

Он отвернулся и открыл верхний ящик комода.

— Посоветуй, какую мне лучше надеть рубашку к этому пиджаку: розовую или зеленую? — Он посмотрел через плечо, но Элли уже вышла.

Эдвард сошел с поезда и, пройдя мимо билетных касс, обрадовался, увидев маленькую очередь на стоянке такси. У него было две причины для радости: он не любил очередей и не хотел затягивать свое возвращение в колледж. Время уже близилось к вечеру, и если у нее нет других планов, она может принять его. В конце концов, подумал он, надо играть свою игру!

Свободное такси остановилось перед ним. Он открыл дверцу, бросил новый портфель на заднее сиденье и сел в машину. Водитель вырулил со стоянки, вливаясь в общий поток движения.

Элли обмотала полотенце вокруг тела и завязала его узлом. Она написала записку для Мэдди и прикрепила ее к двери — «Пошла ополоснуться». Потом взяла купальную сумку и проскользнула в ванную комнату.

Открыв полностью краны, она добавила в воду немного масла, шагнула в ванну и опустилась на колени: поднимающаяся вода согревала, очищала и расслабляла ее. Когда ванна наполнилась, она легла, большими пальцами ног закрыла краны и замерла.

Она думала о Пьере. Вспоминая его ласки, Элли пробежала пальцами по своей груди, как это делал он, и, сильно сжав ее ладонями, коснулась соска. Она задрожала от неожиданных эмоций, и непонятный жар охватил ее тело. Она была потрясена этими ощущениями и долго не могла прийти в себя.

Она принялась яростно тереть себя щеткой, наслаждаясь свежим запахом мыла, очищающим ее кожу. Выкупавшись, она закуталась в банную простыню и, быстро проскочив холодный коридор, вернулась в комнату. Она задернула занавески, включила радио и скинула банную простыню, собираясь намазаться кремом.

Элли закрутила в узел волосы, поставила одну ногу на стул, набрала полную ладонь крема и стала осторожно втирать его в кожу, начав с щиколотки и медленно поднимаясь к бедрам.

В это же время Эдвард взбежал по лестнице, быстро прошел по коридору к комнате Элли и постучал в дверь. Никто не ответил. В комнате звучала музыка, но шагов не было слышно. Собираясь уйти, он заметил записку.

«Дьявол! — выругался он — Все против меня». У него не было времени ждать. И тогда он решил сам написать записку. Рванув дверь, он ворвался в комнату и… окаменел. У него перехватило дыхание:

— Элли! О Господи, какое свинство! Я…

Она медленно повернулась.

Он ничего не мог с собой поделать; его взгляд путешествовал по ее прекрасному гибкому телу. Он увидел высокую полную грудь, длинные изящные бедра, узкую талию и восхитительные округлости ягодиц. Он встретил ее глаза и утонул в их глубине. Он стоял не шевелясь, дрожа от возбуждения.

Все тело ее охватило болью, резкой, неожиданной, но такой приятной и восхитительной, что у нее сдавило горло и ослабли ноги. Он продолжал смотреть ей прямо в глаза, проникая в самую глубину ее существа. Он словно нежно прикасался к ней взглядом.

Собравшись с силами, она разрушила этот сладкий плен. Схватив попавшуюся под руку блузку, она быстро прикрылась ею и сразу почувствовала себя больной и обессиленной.

— Элли! Прости… Я… — Эдвард был в замешательстве: его мужское естество билось в оковах одежды, причиняя ему мучения. Эдвард опустил глаза и не поднимал взгляда от пола.

Шея и лицо девушки побагровели от смущения, когда она оценила положение, в которое попала. Ей захотелось свернуться в клубочек и выкатиться из комнаты.

— Я уйду… — с трудом проговорил Эдвард и повернулся к двери.

— Не надо, — остановила его Элли. Она смотрела на его профиль. Темный костюм делал юношу старше, вид его был потрясающим. Ее сердце забилось сильнее.

— Подожди, я оденусь. — Она натянула блузку прямо на голое тело, чувствуя пылающей кожей приятную прохладу хлопка, и сунула ноги в джинсы.

Эдвард ощущал каждое движение девушки, наблюдая затуманенным взором, как одежда скрывает ее ослепительную наготу.

— Я полагаю, что мы отнесемся с юмором к этому курьезному эпизоду? — сказала Элли, передвигаясь по комнате, но в ее голосе веселья не было.

— Да, — согласился Эдвард, натянуто улыбнувшись и пытаясь обрести спокойствие. Он понял: Элли не хотела обсуждать происшедшее.

— И, пожалуйста, без извинений! — Ее равнодушие было наигранным: румянец ярко горел на ее щеках и движения были неловкими.

Приготовив чай, девушка подала кружку Эдварду, и они сели. Он удобно вытянул ноги.

— Ты шикарно выглядишь. Где ты был?

— В Лондоне. На ленче с отцом и его компаньонами. — Он все еще не совсем пришел в себя и от этого был несколько высокопарен. — Я надеялся, когда вошел, и тебя пригласить…

Эдвард остановился. Говоря о причине своего прихода, он неизбежно возвращался к неловкой ситуации, в которой они очутились оба, но он быстро переориентировался.

— Я… надеялся пригласить тебя сегодня вечером пообедать!

Он взглянул на нее. Какое-то время она молчала и глаза ее неестественно блестели.

— Меня уже пригласил Пьер, — нерешительно произнесла она, и в ее голосе прозвучало разочарование.

— Я понимаю. — Эдвард был обрадован, заметив ее колебание, но тут же упрекнул себя за преждевременную радость.

Одним глотком он допил чай, поблагодарил ее и встал, собираясь уходить. Мгновение он смотрел на девушку, сдерживая огромное желание дотронутся до нее, но он знал, что это невозможно. В дверях он спокойно обернулся:

— Желаю тебе приятно провести вечер.

— И тебе тоже, — грустно ответила Элли.

Когда она осталась одна, глубокий стон вырвался у нее из груди.

Сильное физическое влечение, которое она испытала, застало ее врасплох.

Пьер обвел взглядом присутствующих гостей — все их внимание было направлено на него. Он отхлебнул немного вина, прежде чем продолжить рассказ, и ощутил, как под столом Луизина нога нашла его ногу:

— … Так как она не принимала участия в разговоре, то, чтобы вовлечь ее в беседу, Чарли спросил: «Скажи мне, Элли, ты участвуешь в бегах?» Она какое-то время была в замешательстве; представьте себе — с пустым, бессмысленным взглядом и ничего не выражающим лицом! — Пьер попытался изобразить сказанное, а потом продолжал: — И затем совершенно серьезно она спрашивает: «В лошадиных бегах?»

В конце стола громко захихикали.

— «Нет, — ответил Чарли с абсолютно честным лицом — в собачьих!» — Пьера вновь прервал хохот нетрезвой компании, но он все же закончил свою историю: — И потом Чарли уточнил: «Мы снимаем будку в «Ройял» у Вемблея!»

Хохот собравшихся перешел в гомерическое веселье. Восхищаясь собой, Пьер откинулся на спинку стула.

— Пьер, — это было необыкновенно забавно! — Луиза смахнула вызванные смехом слезы. — И кто же эта ужасная девица?

Спокойно улыбаясь, он покачал головой:

— Да так… одна из Оксфорда.

Луиза вскинула брови и сжала губы, так как знала, о ком шла речь. Ей не нужна соперница. Это из-за нее Луиза не встречалась с Пьером в течение нескольких недель.

Пьер опустил руку под стол и нашел Луизино бедро его пальцы забрались за край чулок.

— Никто не стоит твоего волнения, крошка. Уверяю тебя!

Луиза посмотрела на собравшихся: Пьер перестал быть центром внимания, и гости занялись разговором друг с другом. Воспользовавшись ситуацией, Луиза накрыла его руку своей и нервно сжала:

— Не шали!

Он поймал ее взгляд.

— Я сняла комнату в «Бире», моя радость. Может быть, уединимся? — шепнула она. Но это было не предложение, а скорее приказ.

Пьер согласно кивнул и встал, помогая подняться ей. Луиза потянулась за своей сумкой и по-хозяйски поцеловала его в щеку.

— Дорогая, я так устал! Ты не представляешь, насколько я бесполезен.

Луиза пошатнулась и, сохраняя равновесие, ухватилась за его бедро. Почуяв добычу, ее пальцы мгновенно оказались в опасной близости от его промежности. Он затряс головой и пьяно рассмеялся.

— Прекрасно! Говорить будем завтра. — Она быстро провела рукой по выпуклости, выступающей из-под его брюк, затем выпрямилась и взяла Пьера за руку. Послав воздушный поцелуй своим друзьям, сидящим за столом, она исчезла, не привлекая внимания к своему уходу.

Оказавшись на улице, она тесно прижалась к Пьеру. Хорошая еда и вино всегда возбуждали в ней похоть. Она вложила ему в руку ключи от машины и стала ждать, когда он откроет ее. Пьер распахнул перед ней дверцу, она забралась на кожаное пассажирское сиденье, подняла затянутую в тонкий чулок ногу и, задевая приборный щиток, водрузила ее на руль. Облокотившись на дверцу с водительской стороны, Пьер провел рукой по ее ноге.

— Луиза, как же я поведу машину?

— Никак! — заявила она.

Пьер закатил глаза.

— Будь серьезней, Луиза! Не здесь же. — Он продолжал улыбаться, несмотря на свое удивление.

В ответ она опустила ногу и подошвой коснулась молнии на его брюках.

— О, не надо! Не буди спящую собаку!

Стараясь увернуться от ее ноги, он откачнулся и сильно ударился головой. Только мягкость смоляно-черной обшивки машины спасла его от возможных шишек.

А Луиза продолжала свою атаку. Она приподняла юбку, показывая отсутствие трусиков. Пьер сразу же возбудился. Он оглянулся на фермерский дом — фасад дома был темен и спокоен, тогда он резко наклонился к Луизе.

— Очень хорошо! — Проговорил он, притягивая ее за ногу и расстегивая ширинку. — Что леди хочет, то леди и получит.

Холодный ночной воздух обнял его голый зад, когда он задирал юбку до ее талии.

— Иди сюда, — грубо позвал он. Глаза его были жестокие, холодные и острые как сталь. — Ты просила этого!

Уже было далеко за полночь, когда Пьер остановил «спайдер» на безлюдной стоянке напротив «Вира». В кафе еще сидели люди, заканчивая поздний ужин. Луиза открыла дверцу машины и опустила обтянутые чулками ноги на тротуар. Потом она грациозно выпорхнула из машины, держа в одной руке туфли, а другой застегивая блузку. Пьер, выйдя из машины с другой стороны, обогнул ее и стал перед Луизой. Он отодвинул ее пальцы и закончил застегивать блузку сам. Она хихикнула и потянулась к нему, чтобы поцеловать.

— Войдем, — прошептала она. — Я хочу большего.

Он убрал ладони с ее груди:

— Показывай дорогу.

Она повернулась, нежно взяла его за руку и повела в гостиницу.

Через дорогу, отвернувшись от своих спутников, за ними наблюдал Эдвард. Он был буквально загипнотизирован этой сценой, разыгравшейся под уличными фонарями.

— С тобой все в порядке, Эдвард? — спросила Мэдди.

Он обернулся:

— Да, просто блестяще. Извини! Ты уже готова?

— Ты выглядишь так, как будто увидел привидение, — сказала Мэдди, увлекая его к такси. — Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Он кивнул и открыл для нее дверцу. Проезжая мимо гостиницы «Бир», он весь кипел от ярости. Какого дьявола это маленькое ничтожество забавляется здесь, когда Элли ждет его. Ему захотелось выскочить из машины, отыскать в гостинице Пьера с Луизой и размазать в грязь самодовольное лицо своего кузена.

ГЛАВА 12

Эдвард сидел за стойкой в баре, ожидая Пьера. Он потерял два часа драгоценного времени, чтобы договорится о встрече с ним, а теперь Пьер опаздывал уже на двенадцать минут. Эдвард заказал еще кружку пива и решил подождать еще десять минут. Сделав большой глоток, юноша повернулся к окну, с трудом сдерживая себя.

Наконец его терпение иссякло. Залпом допив пиво, он собрал свои записи, бумажник, ключи и встал, чтобы уйти. В этот момент ленивой, небрежной походкой в бар вошел Пьер.

— Эдвард! Я не опоздал? — Он шагнул к Эдварду и взглянул на часы. — Ого, на двенадцать минут!

Невинно посмотрев на Эдварда, Пьер примиряюще похлопал его по спине.

— Извини, старина! Разреши мне угостить тебя! — Он достал пять фунтов. — Что тебе заказать?

Эдвард сдержал злость, напомнив себе о цели встречи.

— Маленькую кружку йоркширского! — сказал он, крепко стиснув зубы, и сел.

— Вот! — Пьер вручил ему кружку пива и начал светскую беседу. — Когда у тебя начинаются экзамены?

Он отпил глоток джина и вынул из кармана сигареты.

— Через две недели, — резко ответил Эдвард, желая быстрее перейти к делу.

— Боже мой! Неужели так? Я удивлен, что ты находишь время для выпивки со старым приятелем! — саркастически заметил Пьер.

— Не нахожу, — нетерпеливо ответил Эдвард, заметив ненависть, полыхавшую в темных жестоких глазах. — Я здесь не для отдыха, Пьер!

Пьер зажег сигарету и глубоко затянулся.

— Я понимаю.

Эдвард наблюдал за ним.

Пьер, не зная, о чем пойдет речь, растерялся, но пытался скрыть это.

— Так в чем проблема? — небрежно спросил он.

— Да никакой проблемы, Пьер. Только… В прошлую субботу ты хорошо провел ночь?

Нагло глядя на Эдварда, Пьер процедил сквозь зубы:

— Так вот оно что! Да, ночь была замечательная, но тебе-то какое до этого дело?

— Я думаю, ты догадываешься?

— Я могу сказать тебе, Гамильтон: не суй свой нос куда не надо! — продолжал хамить Пьер.

Эдвард согласно кивнул головой и грохнул кулаком по стойке.

— Да, ты можешь…

Пьер сразу сменил тактику. Он рассмеялся, как будто все происходящее было шуткой.

— Ладно, я этого не спрашивал! Понимаю, тебя интересует Элли. — Его голос стал доверительным. — Не беспокойся о ней. Элли знает свое место.

Эдвард с трудом сдерживал себя. Он был взбешен: каков мерзавец, думает купить его на эту ложь! И продолжал молчать, тогда как Пьер снова сменил манеру и тему разговора.

— Оставь это, Эдвард! Мы молодые, энергичные; зачем нам связывать себя, когда есть возможность свободно порезвиться. Ты должен знать эту игру!

— Нет, Пьер, я не желаю знать эту игру! — Лицо Эдварда оставалось спокойным, но в глазах горела дикая ярость. — А теперь внимательно слушай: если до меня дойдет, что Элли узнает про свое место и ты заставишь ее страдать, я обещаю тебе, что раздавлю тебя сильнее, чем тонна кирпичей! Понятно?

— Неужели?

— Что, желаешь удостовериться в этом?

Эдвард встал. Он сказал все, что хотел сказать, и теперь не видел причин оставаться здесь дальше. Он почувствовал страх Пьера.

— Я буду ждать тебя, Пьер, вместе с Элли в Истлее. Иначе ты на своей шкуре убедишься в правильности моих слов!

Пьер прислонился к стойке и ухмыльнулся, но Эдвард подметил ужас, охвативший его кузена. Пьер был трусом, хотя и пытался сейчас сохранить свое достоинство.

— Не пугай меня, Гамильтон! Ты всегда был велик для своих ботинок!

Эдвард мгновенно шагнул к Пьеру, схватил его за шиворот и приподнял над полом.

— Я очень большой, Пьер, — прорычал он. — Запомни это! Очень-очень большой — намного больше, чем ты!

Он отбросил Пьера, и тот тяжело рухнул на стойку.

Эдвард повернулся, взял папку под мышку и вышел из бара.

Мэдди, сидя на кровати, наблюдала, как Элли надела через голову черную шелковую блузку, заправила ее в брюки и оглядела себя.

— Как ты думаешь, хорошо?

Мэдди прищурила глаза. Она совершенно искренне считала, что Элли выглядит прекрасно в любой одежде. Появись она в Истлее в старых занавесках, все равно бы ее красота потрясла всех.

— Я думаю, что к черным джинсам лучше подойдет белая блузка. Возьми с собой черную блузку, но надень ее с красной мини-юбкой на обед в пятницу вместе с черными замшевыми «лодочками» на низком каблуке.

— Мэдди, ты уверена?

— Конечно, уверена. Бери с собой все, что хочешь. Ты будешь чудесно выглядеть. Мамочка Пьера — ужасный сноб!

Девушка дотянулась до кружки с чаем, отхлебнула глоток, взяла последний бисквит и шумно захрустела им.

Элли подошла к кровати и присела на край.

— Как ты думаешь, я ей понравлюсь, Мэдс?

Мэдди расправилась с бисквитом и теперь облизывала пальцы.

— Я не могу представить ее реакцию.

Она задумалась на секунду, стоит ли говорить Элли о том, насколько по-настоящему ужасна госпожа Х.-С. Но решила придержать свой язычок. Элли очень волновалась из-за этой поездки на уик-энд, и Мэдди хотелось подбодрить ее.

— В конце концов, ты приглашена в Истлей родителями Эдварда, и тебе нечего переживать из-за госпожи Х.-С. Не забивай себе голову!

Элли повернулась к ней:

— А какие родители у Эдварда? Наверное, это смешно, но мне кажется, что они должны быть прекрасны!

— Ты права. Леди Элизабет, как только встретится с тобой, сразу будет настаивать, чтобы ты называла ее Элизабет, а сэра Джоша — просто Джошем. Она такая же, как Эдвард, — высокая блондинка, выглядит всегда безупречно. Ну, а сэр Джош — это повзрослевший Эдвард. Его родители очень красивы, умны, спортивны, сексуальны!

Элли засмеялась и почувствовала, что краснеет. Чтобы скрыть свое смущение, она встала и начала приводить вещи в порядок.

— Как ты думаешь, Эдвард сексуален? — С нетерпением ожидая ответа, Мэдди наблюдала за Элли.

Та пожала плечами:

— Наверное.

Субботние воспоминания мгновенно всплыли в памяти — и та же самая боль скрутила ее тело. Она упала на стул, не в силах справиться с пламенем, разгорающимся в ней.

— Элли? — Мэдди была заинтригована. Поведение Элли удивило ее. — Элли! Почему ты выбрала Пьера вместо Эдварда?

Девушка молчала какое-то время.

— Не знаю. Я часто ошибалась, Мэдди. Наверное, на этот раз тоже. — Она попыталась отогнать мысли об Эдварде и о тех ощущениях, которые он вызвал в ней в субботу. — Эдвард — очень хороший друг!

— А Пьер?

— Пьер?.. — Элли постоянно думала об отношениях с Пьером, но ничего не могла понять и объяснить себе, поэтому решила, что это любовь. — С Пьером все по-другому. Я в него влюблена, — сказала она спокойно, без тепла в голосе и радости в глазах.

— Я понимаю. — Мэдди слезла с кровати и подошла к одежде, которую отобрала Элли.

Мэдди очень обрадовало, что Элли неправильно определяет свои отношения с Пьером. «У Эдварда все-таки есть еще шанс», — подумала она.

— Подойди сюда, — обратилась она к Элли. Когда. Элли приблизилась к ней, она протянула бледно-голубое летнее платье и предложила примерить его.

Элли надела платье. Мэдди окинула ее оценивающим взглядом.

— Этим платьем ты сразишь всех на уик-энде!

— Ты вправду так думаешь, Мэдди? — неуверенно спросила Элли.

— Вправду думаю, вправду! — рассмеялась Мэдди.

ГЛАВА 13

Огни «альфы-спайдер» осветили встречную машину, которая с ревом промчалась мимо, окатив «альфу» грязью. Тяжелые капли дождя барабанили по смотровому стеклу автомобиля и, разгоняемые непрерывно работающими дворниками, стекали к основанию стекла грязными ручьями.

Этот стук дождя и механический скрип работающих щеток оказывали на взбудораженные нервы Элли мрачное давление. Пьер, который вел «альфу», взятую им напрокат у Луизы, тоже угрюмо молчал.

Он был разъярен. Мысли о предстоящем уик-энде не вызывали у него радости, так как позор был неизбежен. Он никогда и не думал знакомить Элли со своей мамочкой, и только нелепое требование Эдварда и его угрозы вынудили Пьера пойти на этот абсурд. Присутствие Элли на уик-энде — сплошная бессмыслица, она совершенно ничего из себя не представляет и может претендовать только на роль добычи в его играх. Он оторвал взгляд от дорога и молча взглянул на девушку. Она сидела, всматриваясь вперед: лицо ее было бесстрастно, а руки, лежащие на коленях, крепко сжаты. И он почувствовал ее боль, страх и неуверенность. Ну и пусть! Он не желал избавлять ее от этих переживаний, ибо сам так запутался в своих мыслях, что не хотел беспокоится еще и о ней. Лучше, решил он, позаботиться о своем настроении, прежде чем предстать перед мамочкой.

Он видел нервно сомкнутые губы девушки. Ее упорное молчание выводило его из себя, и хотя было бы достаточно одного слова, чтобы успокоить ее, — ему было наплевать на нее. Он отвернулся и снова сосредоточился на дороге, предвкушая момент, когда, оказавшись в Истлее, сможет залить в горло свой любимый джин.

Уменьшив скорость, он свернул с шоссе на узкую дорогу, ведущую к частному владению. Длинная спортивная машина при каждом повороте задевала деревья, из-под колес летели комья грязи. Капли дождя превратились в сплошной поток воды, и Пьер вел машину очень осторожно, стараясь благополучно добраться до цели. Когда до Истлея осталось не более мили, он остановил машину. Взяв ручное зеркальце, он повернул голову так, чтобы в зеркале заднего обзора полностью увидеть свое отражение; резким движением отбросил волосы назад и убедился, что они лежат именно так, как ему хотелось. Осмотрев себя еще раз, он, вполне довольный своим видом, снова двинулся в путь. Ведя машину, он продолжал молчать и не обращал на Элли никакого внимания. Вот и ворота. Он направил машину к Истлей Хаусу и остановил «спайдер» на стоянке перед высоким, из серого камня, помещичьим домом в стиле королевы Анны.

Элли, судорожно вздохнув, закрыла глаза — ее снова охватило чувство неполноценности; когда она вновь открыла их и посмотрела на дом — у нее засосало под ложечкой. Это самый громадный, самый красивый и самый необыкновенный дом, который она когда-либо видела. Он был великолепен.

Эдвард стоял на крыльце дома, ожидая их прибытия. Он заметил их из окна отцовского кабинета на втором этаже и уже успел сообщить об их приезде своей матери. Когда Элли вышла из «спайдера», леди Элизабет, стоящая рядом с сыном, чтобы приветствовать прибывших, шепнула сыну на ухо:

— Необыкновенно красивая девочка!

— Она восхитительна! — воскликнул Эдвард.

Его мать улыбнулась, и он был благодарен ей за поддержку.

— Элли! — Он сбежал по лестнице к машине с громадным зонтиком в руке. Подойдя к девушке, Эдвард поцеловал ее и обернулся к Пьеру, попросив его позаботиться о багаже. Сам же, взяв девушку за руку, повел ее к дому.

— Элли, это моя мама!

Элли протянула руку и, пытаясь преодолеть свою скованность и нерешительность, постаралась улыбнуться.

— Как замечательно, что ты приехала, Элли. Называй меня, пожалуйста, Элизабет! — Она ласково взяла протянутую девушкой руку. — Какая сегодня ужасная погода, а ведь середина мая. Я даже представить не могла, чтобы после такого теплого апреля опять стало холодно! Пойдем в дом, тебе надо чего-нибудь выпить, а мальчики тем временем позаботятся о твоих вещах. Эдвард?

— Да. — Эдвард с трудом отвел взгляд от Элли и сказал: — Через несколько минут мы с Пьером присоединимся к вам в гостиной. Для Элли приготовлена желтая комната?

— Да. Скажи Нэнси, чтобы она зажгла там камин, Элли будет приятнее переодеваться к обеду в тепле. — Она нежно обняла Элли за плечи и повела ее через холл. — Эдвард сказал мне, что ты замечательная художница, дорогая. Я обязательно покажу тебе свои собственные работы, чтобы ты оценила их взглядом мастера…

Эдвард смотрел, как они шли к гостиной, и слышал неумолкающий голос леди Элизабет. Последнее, что он увидел перед тем, как оказаться под холодным дождем, — это светящееся лицо Элли, когда она рассмеялась какой-то шутке его матери. Когда он вышел к машине, чтобы помочь Пьеру с багажом, улыбка не сходила с его лица.

Пегги Хаугтон-Смайз беседовала с кузинами Эдварда, когда Элли и леди Элизабет появились в гостиной. Она резко прервала разговор, окинув их любопытным взглядом, а затем снова заговорила с Амелией Стортон, но, возможно, это была Люси? Беда в том, что сестры Стортон были абсолютными двойняшками. Увидев Элли, Пегги сразу определила, что та не принадлежит к высшему обществу — девушка очень привлекательна, но это ничего не значит при отсутствии положения и связей; в этом отношении сестры Стортон гораздо предпочтительней.

Через несколько минут леди Элизабет окликнула Пегги, та, с трудом сдерживаясь, подошла к Элизабет и выдавила улыбку на хитром лице.

— Пегги, я хочу представить тебе друга Пьера и Эдварда. Элли Фрезер — мама Пьера, Пегги.

Ноздри Пегги раздулись от злости из-за этого вынужденного знакомства, но она постаралась скрыть свои эмоции. Пегги гордилась Пьером, его совершенством, его смуглой, экзотичной красотой, его щедростью, чувственностью. Но она знала, что он не понимал, какую ответственность несет как будущий продолжатель рода — аристократического рода. И он — даже дураку ясно — не для этой девчонки. Но уж Пегги позаботится об этом! Она протянула свою холодную, вялую руку девушке.

— Приятно встретиться с вами, — вежливо уронила она. — Да, и вы…

В это время в комнату вошел Пьер. Мгновенно отвернувшись от Элли, Пегги бросилась к сыну.

— Ах! Пьер! Мой дорогой мальчик! — Она жеманно поцеловала его в обе щеки и отстранилась: — Ты замечательно выглядишь, дорогой! Как ты?

Глядя на эту встречу, Элли и леди Элизабет широко открыли глаза.

— Прекрасно, мамочка, прекрасно! — Он оглядел комнату и, увидев Люси и Амелию Стортон, улыбнулся им. Потом повернулся к Элизабет. — Тетя Элизабет, это двойняшки Стортон?

Элизабет кивнула. Пегги мгновенно сообразила, как избавиться от Элли.

— О, дорогой! Какая же я глупая, не сердись на меня! Ты уже знаком с Амелией и Люси? Подойди и поздоровайся с ними. Я только что разговаривала с девочками о тебе. — Она взяла его за руку и потащила за собой. Направляясь к двум девушкам, он оглянулся и, как бы извиняясь, пожал плечами.

Элли стояла и беспомощно смотрела ему вслед, понимая, что его мать намерена руководить им весь уик-энд.

У Пьера сестры Стортон вызвали похотливый интерес из-за их скандальной репутации, которой они обзавелись с шестнадцатилетнего возраста.

Позже, в своей комнате, Элли стояла перед зеркалом и осматривала себя перед тем, как спуститься в столовую. Она высоко подняла свои волосы, заплела в толстую косу и, перевив черной лентой, отбросила ее назад. Тяжелая золотистая коса лежала на спине, как драгоценное ювелирное украшение. Черная шелковая блузка была застегнута у горла крупной антикварной брошью из серебра, которую Элли отыскала среди всякого хлама в лавке старьевщика. Вместо красной юбки, которую советовала взять Мэдди, девушка надела широкую, длинную, сшитую из черного шифона.

Законченность наряду придавал алый пояс, подчеркивающий ее тонкую талию.

С легким румянцем на щеках она отошла от зеркала и остановилась у окна, ожидая Пьера, который обещал зайти за ней, чтобы проводить в столовую. Глядя на долину, залитую лунным светом, она не смогла оценить красоты этого пейзажа, так как прислушивалась к каждому шороху, доносившемуся из коридора, — Пьер опаздывал уже на двенадцать минут.

Когда она в очередной раз посмотрела на часы, то услышала стук в дверь и тут же бросилась открывать ее — перед ней стоял Эдвард.

— Элли, я подумал, что должен проводить тебя в столовую, так как мы опаздываем уже на пятнадцать минут.

Она посмотрела на него, а потом спросила безразлично:

— А где Пьер?

— Он уже там.

— Почему?

Она густо покраснела, чувствуя себя униженной из-за такого пренебрежения.

— О, не переживай так. Извини, что я опоздал. Представляешь, я заснул в ванной.

Элли признательно улыбнулась ему за эту ложь.

— Тогда я готова. Мы идем? — Она открыла дверь, и они вышли в коридор.

— Ты выглядишь восхитительно, Элли! — сказал Эдвард, думая про себя, что черный цвет еще больше подчеркивает необыкновенную золотистую красоту девушки.

— Спасибо. — Она неуверенно осмотрела свой наряд.

Эдвард рассмеялся: она никогда не воспринимала комплименты так, как другие женщины. Обычно она не принимала их всерьез и начинала сомневаться в своих туалетах и в своем очаровании.

— Пойдем. — Он взял ее под руку и, ощутив тепло ее кожи под тонким шелком, пожалел, что ведет ее в столовую, вместо того чтобы увести на край света.

На следующее утро Элли проснулась рано. Солнце заглянуло через открытые занавески, и вся комната засияла, купаясь в ярком золотом свете.

Девушка лежала на громадной старинной кровати из желтой меди и восхищалась комнатой с изящной мебелью из палисандрового дерева, букетами роз и фрезий в вазах. И вдруг она почувствовала, что это место не отторгает ее, она становится близкой ему, и все страхи начинают покидать ее.

Откинув простыни, она вылезла из кровати и босая подбежала к окну: перед ней был изумительный английский пейзаж, написанный сочными яркими красками, а летний утренний свет подчеркивал все пышное великолепие этой красоты.

Ее глаза путешествовали по цветущей плодородной долине, по тропинкам, разбегающимся по полям, по живой изгороди, покрытой белыми бутонами… Любуясь открывшейся картиной, она ощутила сильное желание рисовать.

Она вернулась к кровати, сбросила ночную рубашку и стала поспешно одеваться. Тихо, стараясь не шуметь, она прихватила сумку с красками, плед, открыла дверь, прокралась по коридору и, спустившись через черный вход в кухне, вышла в холодное, свежее утро.

Перекинув сумку через плечо, она направилась к реке, тихо напевая на ходу.

Проснувшись, Эдвард подошел к окну и взглянул на небо: тучи растаяли, обнажив чистое, ярко-голубое небо. Эдвард окинул взглядом обычную картину и увидел знакомую фигуру, в одиночестве идущую по направлению к реке.

Быстро натянув на себя одежду, он прошел в гардеробную комнату и обул сапоги для верховой езды. Направляясь в конюшню, он споткнулся о камень — в доме тут же залаяли собаки, но вскоре умолкли.

Эдвард ловко оседлал своего старого Блэйка и вскочил в седло. Покинув двор, он направился к полям. Эдвард надеялся отыскать Элли. Когда он заметил в долине маленькую фигурку девушки, то перевел Блэйка в галоп и тихо сказал ему:

— Давай, дружище! Мы должны догнать Элли, и, я думаю, она тебе понравится!

Элли прошагала три мили, прежде чем добралась до рощи, которую видела из окна. Внизу блестела река, и вид был потрясающий. Отыскав нужное место, девушка расстелила плед и села.

Солнце, пробравшись сквозь листву, создавало необычный световой узор, украшавший землю и ноги девушки. Поля, лежащие вокруг, казались громадным ковром, сотканным из нитей, окрашенных в сотни разных цветов, где преобладали тысячи оттенков зеленого цвета, — это была Англия во всей своей первозданной красоте!

Достав маленькую коробку с карандашами и альбом для эскизов, Элли приступила к наброску.

В этот момент появился Эдвард. Он заставил Блэйка идти шагом и еще издали наблюдал за ней. Увлеченно рисуя, она склонилась над альбомом, не догадываясь, как красива ее гибкая фигура и грациозны движения, когда она откидывала волосы, падающие на лицо и мешающие работе. Ему захотелось остаться здесь навсегда и наслаждаться этим прекрасным видением, стать незримым и неслышимым, стать частью ее собственного мира.

Легкий стук копыт заставил ее обернуться.

— Эдвард? — Солнце слепило ей глаза, и она, прищурив их, взглянула на него. — Эдвард! Что ты здесь делаешь? Господи! Как ты нашел меня?

Эдвард смотрел на нее и улыбался — она всегда вызывала у него радость.

— Почему ты решила, что я искал тебя?

Элли страшно смутилась, и он рассмеялся:

— Ты права: я искал тебя. Я увидел тебя из окна и захотел присоединиться. Кроме того, я подумал, а не познакомить ли тебя с моим старым другом?

Эдвард соскочил с седла и подошел к ней, ведя Блэйка за собой.

Элли быстро отодвинулась от громадного гнедого жеребца. Эдвард заметил ее испуг.

— Не бойся, дай мне свою руку. Блэйк очень добрый, ты убедишься в этом. — Он взял ее пальчики и опустил их на шею Блэйка — ее рука одеревенела. — Все хорошо, не напрягайся!

Конь стоял спокойно, и она постепенно расслабилась.

— Погладь его — ему так нравится, когда с ним заигрывают девушки!

Элли рассмеялась его шутке и сделала так, как он просил. В ответ на ласку Блэйк повернул к ней голову, и она моментально отпрыгнула:

— О… Боже!

— Не пугайся, ты просто понравилась ему, он увидел в тебе лакомый кусочек. — Эдвард стал почесывать ухо Блэйка сорванной веточкой. — Видишь, какой ласковый, как ягненок. А тебе не хочется прокатиться на нем?

Элли отступила на шаг.

— Что ты?.. Я, наверное, не смогу… Я никогда не ездила верхом!

Эдвард подошел к ней:

— Это не причина. Блэйк — мой старый приятель и симпатизирует тебе. Давай попробуем.

Он протянул руку и помог ей сесть на коня. Оказавшись в седле, Элли пошатнулась и чуть не упала. Боясь шевельнуться, она вцепилась в конскую гриву. Тогда Эдвард легко вскочил в седло позади нее, взял поводья в свои руки, и медленным шагом они двинулись в путь. Немного погодя страх ее стал исчезать, она привыкала к Блэйку и даже стала находить удовольствие в прогулке верхом. Когда Эдвард заметил это, он соскочил с коня, передал ей поводья, а сам пошел рядом.

К концу прогулки Элли уже уверенно держалась в седле, и Эдвард был рад, что его старый друг пришелся ей по душе.

Пьер спустился в столовую и сел рядом с одной из сестер Стортон. Двойняшки одевались абсолютно одинаково, вплоть до украшений, и поэтому разобраться, с кем из них имеешь дело, было просто невозможно. Он налил себе стакан свежего апельсинового сока и повернулся к Амелии (так он решил ее называть).

— У вас нет желания сыграть в теннис? — спросил он, зная, что Элли ушла с Эдвардом и у него появилась возможность выяснить, справедлива ли скандальная репутация двойняшек.

— Что ж, будем играть втроем?

— Да, в американский теннис. Я вам покажу, как это делается!

— Правда? — Она подняла бровь в наигранном удивлении, потом отвернулась и занялась грейпфрутом. Пьер отошел, чтобы положить себе немного кэджэрри. В это время в комнату заглянула Люси с сигаретой во рту.

— Пьер предлагает сыграть в теннис, — проговорила Амелия, не отрывая глаз от грейпфрута.

— Блестяще! А когда?

— Сразу после завтрака, — быстро сказал он, так как не знал, сколько может продлиться прогулка Элли с Эдвардом.

— Нас устроит это время.

— Замечательно. Тогда встретимся на корте через полчаса.

Люси вытащила из пачки новую сигарету и зажгла ее.

— Пойдем, Лили, сколько можно возиться с этим грейпфрутом.

Амелия встала.

— Идем переодеваться. — Она заговорщически усмехнулась, и глаза ее озорно сверкнули.

— Увидимся позже, Пьер, — сказала одна из двойняшек, прежде чем они выпорхнули из комнаты.

Теннисный корт в Истлее был окружен старыми ветвистыми деревьями. Пьер сидел на скамейке под ярким солнцем и ждал девушек. На нем был теннисный костюм известной фирмы и черные туфли, и он был доволен своим дьявольски шикарным видом.

Услышав голоса, он оглянулся. Перед ним стояли девушки в одинаковых коротких юбочках, в теннисках от Фреда Перри, в белых носках — выглядели они еще аппетитнее, чем прежде. Пьер с ленивой грацией поднялся со скамьи и спросил:

— Кто с кем играет?

Прежде чем ответить, двойняшки переглянулись, и Амелия сказала:

— Мы будем играть вдвоем против тебя. Какую сторону корта ты выбираешь?

— Лицом к солнцу. — Пьер достал из чехла ракетку и пошел на свою половину. С мячом в руках он остановился у края площадки.

— Готовы?

— Начинай!

Пьер ударил по мячу. Одна из сестер приняла подачу и сильным ударом отправила мяч назад. Пьер отбил его, а девушка промахнулась, и мяч отлетел в сторону. Не мешкая, юноша достал из кармана запасной мяч и приготовился к новой подаче, но, посмотрев в сторону сестер, замер от изумления.

Подойдя к упавшему мячу, Люси (или, может быть, Амелия) наклонилась, чтобы поднять его, при этом ее короткая юбочка взлетела вверх, открывая картину, при виде которой Пьера хватил столбняк, — пышные холмы ягодиц с темной кудрявой рощицей посередине. От зрелища столь бесстыдно обнаженной плоти у Пьера пересохло в горле.

— Готов? — Как ни в чем не бывало девушка вернулась продолжать игру.

Тело Пьера взбунтовалось, шорты разве что не лопались на нем. Из-за его неловкого удара мяч полетел ввысь и приземлился за кортом. Пьер стоял и смотрел, как вторая из двойняшек подбежала к мячу и наклонилась, открывая копию картины, которую он видел прежде.

Ему стало совсем не по себе.

— Не кажется ли вам, что сейчас жарковато для тенниса? — спросил он двойняшек.

Девушки невозмутимо ответили: «Нет!»

— А может, нам ненадолго прерваться?

— Зачем? Мы только начали нашу игру.

Пьер тяжело вздохнул и полез в карман за третьим мячом. «Они решили подразнить меня», — подумал он, пытаясь через карман хоть как-то успокоить свою плоть.

Только начали!.. Зато он того гляди кончит. Пьер наконец смог вытащить мяч.

— Итак, мы начинаем? Или вы продолжите поиски под деревьями?

— Нам так хорошо на солнышке, — отозвалась Люси.

— Мы прекрасно себя чувствуем, когда нам очень-очень жарко!

— Ну что же, замечательно! — сказал Пьер и решил устроить «жаркую» игру, которая им так по душе.

А в это время Эдвард и Элли неторопливо возвращались в Истлей. Элли ехала верхом, а Эдвард шел рядом. Она прислушивалась к его приятному сильному голосу, и ей захотелось спрятать и сохранить его слова в своей памяти. Она улыбнулась этим мыслям. Эдвард заметил ее улыбку.

— Что тебя забавляет?

— Ничего. — Она не могла объяснить ему причину и смущенно отвернулась.

Они немного помолчали.

— Эдвард! Это утро было… Все так чудесно. Я благодарна тебе!

Его сердце учащенно забилось.

— Я рад этому! — ответил он и отвернулся.

Так они и шли, изредка переговариваясь и слушая пение птиц.

Всю субботу гости в Истлее провели под теплым солнцем, радуясь хорошей погоде; они валялись в шезлонгах, попивая прохладительные напитки; играли в теннис, в крокет, бродили по саду или просто бездельничали.

Элли весь этот день провела у бассейна, предоставляя солнцу золотить свою кожу и удивляясь, как быстро пролетают эти замечательные часы.

Переодеваясь к обеду, представила себе, как одевались дамы в то время, когда этот дом был молод, и ей захотелось одеться так же. Она зачесала волосы наверх, уложила их в сложную прическу и надела белое платье в викторианском стиле. Высокий глухой ворот платья она заколола антикварной брошью, а под широкую юбку надела пышную, всю в сборках накрахмаленную нижнюю и обула свои ножки в белые «лодочки» на низком каблуке. Девушка была похожа на живую картину из прошлого, исполненную мастером в бело-золотистых тонах — белая одежда и теплое золото волос и кожи.

Украсив прическу розой, она посмотрела на себя в зеркало. Она увидела там незнакомую красавицу, все печали и горести которой остались далеко позади, — чувство любви к Пьеру затопило ее, ведь именно он помог ей закрыть дверь в прошлую мрачную жизнь. Радостно улыбаясь, она отправилась обедать.

Столовая в Истлее была огромной комнатой с подъемными окнами, мягкий свет горящих свечей придавал ей волшебное очарование. Изящная мебель из темного дерева контрастировала с нежным светло-кремовым цветом стен и тяжелых шелковых штор. Два больших серебряных кубка с букетами роз и бутонов магнолий украшали стол, отражаясь на зеркальной полированной поверхности.

Все было в классическом английском стиле, который очень нравился Пьеру. Он стоял и рассматривал каждую деталь комнаты, пока Люси Стортон суетилась вокруг стола, меняя гостевые карточки, чтобы освободить для себя и своей сестры место рядом с ним.

Пьера забавляли ее старания.

— Вот так будет лучше! — торжествующе проговорила она, переместив последнюю карточку. — Теперь мы сможем наслаждаться обществом друг друга! — Девушка отошла от стола и остановилась перед ним. В шелковом платье, подчеркивающем ее юное пышное тело, она выглядела очень соблазнительно. Не сдержавшись, Пьер наклонился и впился ей в губы.

— Ты не можешь это делать только с одной!

Он отпрянул, вдруг испугавшись Эдварда, и оглянулся, — вторая двойняшка стояла в дверях и улыбалась.

Пьер успокоился, когда она закрыла дверь.

— Но я не хочу оставаться в стороне. Это так грустно. — Девушка прошла в комнату. — Нам нравится все делать вдвоем, не так ли, Люси?

Ее сестра рассмеялась:

— И мы слышали, что ты можешь быть ненасытным, Пьер Хаугтон-Смайз!

Она хихикнула, и Пьер почувствовал, что его брюки становятся тесными. После игры в теннис он находился в состоянии постоянного возбуждения. Пытаясь контролировать себя, он сказал охрипшим голосом:

— Может быть, нам лучше перейти в гостиную?

— Не будь занудой! — Амелия подошла к сестре. — Эдвард показывает твоей подружке поместье, а больше никому и в голову не придет искать нас. Я предлагаю пойти в библиотеку, мы успеем до обеда сыграть в карты.

Девушки стояли обнявшись, и Амелия нежно гладила щеку сестры. Пьеру было трудно устоять перед таким предложением.

— Тогда пойдем. Любая игра в карты займет часа полтора! — Не дожидаясь девушек, он вышел в коридор.

Направляясь в библиотеку, Пьер надеялся, что Эдвард с Элли все еще бродят по усадьбе и это время будет принадлежать только ему. Он открыл дверь и предложил двойняшкам войти в большую комнату, обшитую дубовыми панелями. Затем тихо закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке — он не хотел, чтобы им кто-нибудь помешал.

Пьер подошел к конторке, взял колоду карт и бросил ее на стол. Люси с Амелией уже уютно расположились на кушетке, руки их были сплетены, а розовые соски выглядывали из-под сползающих корсажей.

— Во что сыграем? — спросил он, раскладывая колоду.

Обе девушки захихикали.

— Играем на раздевание, а игру выбирай сам!

— Вытаскиваем по одной карте из колоды. Каждый, кто вытянет червовую, бубновую или трефовую масть, что-нибудь снимает с себя.

Люси вскочила.

— Я — первая!

Пьер взял колоду, перетасовал и протянул ей.

— Тогда начинай.

Девушка вытащила четверку червей и рассмеялась. Пьер, жадно глядя на нее, произнес:

— Сними что-нибудь.

— А что ты предложишь? — кокетливо спросила она.

— Почему бы тебе не отдохнуть от платья, а заодно дать мне возможность увидеть, что скрывается под ним.

Она кивнула:

— Все будет так, как ты желаешь!

Затем не торопясь сняла с себя платье и бросила его на пол. Белье у нее было, как у настоящей шлюхи: узорные зеленые чулки поддерживал узкий кружевной пояс с подвязками и болотно-черные гипюровые штанишки.

Пьер остановил свой взгляд на ее больших круглых грудях.

— Замечательно! — пробормотал он.

— А теперь твоя очередь, — в ответ на его одобрение сказала она. Он взял колоду и, не отрывая глаз от ее сосков, вытащил карту — это был бубновый король.

— Я думаю, что в вечернем костюме тебе жарковато, — проговорила Люси, садясь рядом с сестрой.

Он быстро сбросил с себя пиджак, брюки, а затем и рубашку. Их взглядам открылась значительная выпуклость на его трусах. Пьер нетерпеливо повернулся к Амелии.

— Теперь ты!

Амелия вытащила бубновую масть, быстро стащила платье, и они с сестрой стали снова неразличимы.

Когда карту взяла Люси, масть оказалась пиковой и очередь перешла к Пьеру. Вытянув трефы, Пьер взглянул на двух полуобнаженных девушек, сидящих рядом и нежно ласкающих друг друга. Терпение его лопнуло. Больше он не мог ждать ни минуты. Быстро сбросив трусы, он со своим вздыбившимся членом подошел к двойняшкам и встал перед ними. Сестры отозвались мгновенно: он задрожал, когда два жадных языка ужалили его плоть.

— А теперь отвернись и закрой на минуту глаза.

Пьер повиновался и услышал шелест снимаемой одежды.

— Можешь смотреть.

Когда он открыл глаза, то увидел два юных, розовых обнаженных тела, лежащих рядом и обвивающих друг друга ногами. Амелия выглянула из-за плеча своей сестры:

— Ты можешь присоединиться к нам, если хочешь. Обычно мы…

Люси поцелуем прервала Амелию, а затем прошептала:

— Пусть он сам отыщет свой путь. — И, повернув голову, подмигнула Пьеру.

— Могу показать ему единственную дорогу, — захихикала Амелия и шлепнула Люси по круглому обнаженному заду. — И мы предлагаем тебе отдыхать таким образом весь уик-энд.

Отбросив все колебания, Пьер двинулся к кушетке — у него было еще двадцать четыре часа, и он не привык зря тратить время!

Уже после полуночи, в освещенной свечами столовой, Пьер опустил правую руку в карман пиджака и дотронулся до скользкого кружевного лоскута — штанишек Люси. Пьер ухмыльнулся про себя, теперь-то он знал, как показать свое умение двойняшкам, если им снова захочется поиграть. А эти игры оказались очень занимательными.

Обед подходил к концу: только несколько человек еще сидели за столом. Остальные гости, разбившись на небольшие группы, беседовали или стояли у открытых дверей на террасу, наслаждаясь ночной прохладой.

Пьер отыскал взглядом Элли, та тихо беседовала с Эдвардом, а затем одну из двойняшек, стоящую в небольшой компании. Слегка нетрезвый и бесшабашный, он подошел к Люси, горя желанием напомнить о своих предложениях. Дотронувшись до ее руки, он крепко сжал ее пальцы, и она ответила ему интимной, понимающей улыбкой.

Элли заметила эту сцену и все поняла. Отчаянье захлестнуло ее. С трудом сдерживая слезы, она пыталась убедить себя, что все это ничего не значит — просто дружеское приветствие.

В это мгновение Эдвард повернулся к Элли, чтобы сказать ей о своей любви, но, увидев лицо, искаженное болью, проследил за ее взглядом. Сердце сжалось. «Поздно, — думал он в отчаяньи, — уже поздно, даже после этих чудесных часов, которые мы провели сегодня. Я опоздал. Элли влюблена в Пьера, хотя тот и не скрывает своего интереса к двойняшкам». И Эдвард решил, что, может быть, еще не все потеряно и что когда-нибудь Элли ответит на его любовь. Он будет ждать!

ГЛАВА 14

Луиза сидела в кафе напротив дома Пьера и медленно пила третью чашечку кофе. Делая вид, что читает, она посматривала то на дом, то на часы. Она знала, когда они должны появиться, — Пегги Хаугтон-Смайз рассказала ей все очень подробно.

В шесть тридцать Луиза закрыла книгу, повернулась к окну и стала ждать. Пьер прибыл именно тогда, когда она предполагала, и ей стало мучительно больно видеть его в сопровождении двойняшек. Она расплатилась, вышла из кафе и села в машину. Теперь она выполнит то, что задумала, иначе действительно потеряет его.

Элли очнулась от тяжелого сна. С трудом открыв глаза, она посмотрела на дверь. Стук повторился.

— Элли?.. Элли, тебя зовут!

Девушка с трудом приподнялась в кровати.

— Войдите. — Голос ее был тихим и слабым. Она закашлялась и повторила громче: — Войдите!

В горле першило, ее знобило, а голова раскалывалась от нестерпимой боли. «Неужели заболела?» — подумала Элли.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла невысокая темноволосая студентка.

— Эй, с тобой все в порядке? — встревоженно спросила она.

Элли пожала плечами. Девушка заметила темные круги у нее под глазами.

— Ты ужасно выглядишь! Тебя там кто-то спрашивает по телефону, говорит, что важное дело. Хочешь, скажу, что ты заболела?

— Не надо! — Дрожащими пальцами Элли пригладила волосы и спустила ноги на пол — Все будет нормально. Будь добра, кинь мне, пожалуйста, свитер!

Девушка сняла со стула свитер и отдала Элли.

— Я передам, что ты сейчас подойдешь. — Ее шаги застучали по коридору.

Элли встала, надела плотно облегающий свитер и наклонилась, чтобы обуть туфли. Вдруг пол стал уходить у нее из-под ног. Уцепившись за стул, она подождала, когда пройдет головокружение, потом с трудом вышла в холодный темный коридор.

Луиза ждала на другом конце линии.

— Она сейчас занята, подождите, пожалуйста, — произнес девичий голос.

Луиза раздраженно хмыкнула. Надо думать, занята. Небось наслаждается любовью с каким-нибудь дружком!

— Спасибо, — промурлыкала она, обдумывая предстоящий разговор. Пальцы ее постукивали по стеклу телефонной будки.

Через несколько минут Луиза услышала, что трубку взяли.

— Алло? — Луиза потратила немало времени, чтобы добиться точной имитации голоса Пегги Хаугтон-Смайз. — Алло? Я жду Элли Фрейзер.

— Говорите, — хрипло пробормотал кто-то на другом конце провода.

— Это Элли? — озадаченно спросила сбитая с толку Луиза.

— Да.

— С вами все в порядке, моя дорогая? Это мама Пьера, миссис Хаугтон-Смайз.

Элли была удивлена и собрала все силы, чтобы продолжить разговор.

— Я нездорова. У меня, наверное, грипп. Похоже, придется лечь в постель, хотя очень обидно.

Луиза, слушая объяснения Элли, вдруг почувствовала симпатию к ней и заколебалась, но через секунду отбросила все сомнения. «Она или я».

— Бедная девочка, я ужасно виновата, что потревожила тебя в таком состоянии, но я больше никого не могла вспомнить!

Элли рухнула на стул и слушала женщину, которую принимала за мать Пьера. Пытаясь понять, о чем идет речь, она закрыла глаза и прислонила голову к холодному пластику. Луизины слова превратились в сплошной поток, бесследно исчезающий в памяти девушки. Она встряхнула головой.

— Извините… Я не понимаю… Что случилось?

Но монолог продолжался, а вникнуть в него было так трудно…

— Я буду вам так признательна… — Луиза повысила голос: — Я не решаюсь попросить вас… Просто не знаю, что делать! Я не могу связаться с ним, а это такой важный вопрос. — Луиза добавила нотку паники в голосе. — Конечно, я оплачу вам такси. Не могу же я вас заставить идти пешком, когда вы себя плохо чувствуете! — Она понимала, что время уходит и мешкать нельзя. — Примите мою благодарность.

Элли с трудом поднялась на ноги. Она совсем обессилела и подчиниться напору Луизиных слов казалось самым простым.

— Хорошо, я пойду. Напомните, что я должна сказать.

— Пусть он мне позвонит как можно скорее! И все. Только найдите его прямо сейчас. Вы знаете, где его комнаты?

— Да.

— Хорошо. — Луиза знала Пьера и предполагала, чего можно ожидать от двойняшек. Элли получит столько неприятностей, перенести которые даже Луизе не под силу.

— Это все? Больше вам ничего не нужно? — Элли была подавлена полностью — Луизой, болезнью и холодом мрачного коридора.

— Нет. Нет. Я вам так благодарна, моя дорогая! И я очень к вам расположена. Сейчас по кредитной карточке я вызову такси и оплачу обратную дорогу. Еще раз благодарю и берегите себя, моя крошка!

Закончив разговор, Луиза повесила трубку. Она знала: когда ее план сработает, Пьер снова прибежит к ней.

Элли вернулась в комнату и почувствовала запах болезни, стоявший в ней. Она раздвинула занавески и открыла окно, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. С тех пор как она заболела, комната не проветривалась. Собрав одежду, Элли присела на край кровати и стала одеваться: она просунула ноги в джинсы и долго отдыхала, прежде чем натянуть их на бедра. Когда она застегивала их, то увидела, что сильно похудела. Не было сил искать какую-нибудь майку, поэтому она заправила в джинсы ночную рубашку, поверх надела свитер и накинула жакет. Ее согнуло под тяжестью одежды. Захотелось заплакать.

Совершенно измученная, она упала на стул и сжала голову руками — ей хотелось все бросить и рухнуть в постель. Вместо этого она с трудом поднялась, сняла со спинки стула сумку, кое-как убрала волосы под черный берет и взглянула на себя в зеркало. На нее уставилось бледное, изможденное лицо с пустыми, выцветшими, безжизненными глазами. Элли тяжело вздохнула и поплелась выполнять поручение.

Пьер поспешно провел девушек в свои комнаты и с облегчением опустил две сумки, которые нес.

— Вы что, камни в них прячете? — спросил он, растирая запястья.

— Все, что сделает более забавными карточные игры на уик-энде в Оксфорде! — ответила Амелия, садясь на кровать.

Люси отошла от окна и, посмеиваясь, поинтересовалась:

— С какой же начнем?

Пьер достал сигареты и, предлагая им пачку, проговорил:

— Мне кажется, что вам хочется сменить свой наряд?

Он заметил азартный блеск в устремленных на него двух парах голубых глаз.

— Предлагаю игру в чет-нечет! — Пьер закурил и выжидающе ухмыльнулся.

Амелия подошла к нему, наклонилась, и прежде чем он успел помешать, вытащила сигарету из пальцев.

— Я не совсем знаю правила игры, — сказала она, стягивая через голову красную тенниску и открывая кружевной лифчик. — Поясни.

Пьер вдруг вспомнил ощущения от прикосновения к ее упругой молодой груди и встряхнул головой. Амелия расстегнула застежку и сбросила лифчик на пол. Глаза Пьера не отрывались от ее крупных бледно-розовых сосков.

Вслед за лифчиком на полу оказалась юбка, и она осталась в красных кожаных сапогах.

— Снять? — спросила она, глядя на них.

— Нет! — Пьер возбужденно покачал головой.

Амелия недоуменно посмотрела на него, потом, догадавшись, наклонилась и стала стягивать с себя красные кружевные штанишки.

— А теперь очередь Люси?

Ее сестра спокойно лежала на кровати, одетая в зеленую тенниску и зеленые сапоги. Пьер взглянул на нее:

— Давай, Люси!

Девушка начала раздеваться: сняла тенниску, юбку…

Амелия подошла к Пьеру и поставила ногу на стол рядом с ним. Он нежно похлопал рукой по красной коже сапога.

— Какая чудесная идея! Мы никогда не делали этого в сапогах. Приступим, Люси? — выдохнула Амелия.

Такси поднялось на Холм, объехало Магдален-колледж и остановилось на стоянке.

— С вами все в порядке, милая? — Водитель помог пассажирке вылезти из машины.

Она кивнула, цепляясь за его руку. Он почувствовал, что девушка вся дрожит.

— Хотите, я разверну машину и буду ждать вас там, хорошо? — Он указал место на противоположной стороне дороги. Девушка отпустила его руку.

— Да. Это будет замечательно. Я долго не задержусь.

Он смотрел, как она, пошатываясь, шла к колледжу, и ему захотелось проводить ее. Он шагнул за ней, но потом остановился. Лучше не вмешиваться, решил он.

Взбираясь по узкой лестнице, Элли часто останавливалась, чтобы перевести дыхание. Вот и коридор. Медленно добрела она до комнаты Пьера и громко постучала в дверь. Она стояла и зябко куталась в жакет, трясясь от лихорадки. Когда она услышала в комнате чей-то голос, то решила, что это приглашение войти, широко распахнула дверь и переступила порог. В комнате стоял полумрак, но свет, пробивавшийся через полузадернутые занавески, падал на композицию из трех тел, содрогающихся на столе. Тишина в комнате нарушалась тяжелым дыханием и прерывистыми стонами.

Элли окаменела. Ей стало дурно от увиденного. Падая, она сумела удержаться, судорожно уцепившись за дверь. Сумка выпала из ее рук.

Ничего не соображая, совершенно не контролируя себя и заливаясь слезами, Элли каким-то чудом оказалась на первом этаже дома Пьера. Она прижалась головой к холодной стене, пытаясь взять себя в руки. И тут темнота поглотила ее.

Когда она очнулась, озноб почти пропал и дышать стало легче. Девушка вытерла рукавом слезы, привела в порядок одежду, глубоко вздохнула и вышла из дома. Найдя такси, она опять тяжело упала на сиденье и разрыдалась.

Эдвард отодвинул стул, встал и потянулся. Ему захотелось перекусить.

В это время постучали в дверь.

— Войдите! — пригласил он и повернулся в тот момент, когда дверь открылась.

В темном коридоре, опустив голову, стояла Элли. Он подскочил к ней, обнял за плечи и почувствовал, что ее трясет.

— Элли, что случилось?

Лицо девушки было опухшим и красным, ладонью она прикрывала глаза от яркого электрического света, а голос был слабым и нерешительным.

— Извини, Эдвард… Я… Мне некуда больше идти!

Он ласково провел ее в комнату, усадил и опустился перед ней на колени. Ее руки были холодными как лед.

— Хочешь выпить? — Она покачала головой, не поднимая глаз. Тогда он осторожно провел пальцем по ее мокрой щеке, а потом облизнул его. — Соленый!

Она посмотрела на него и слабо улыбнулась.

— Вот так-то лучше! — Он снова коснулся ее щеки и почувствовал жар. — Элли, ты давно болеешь?

— Я не знаю… может быть, неделю.

— А где же Мэдди?

— Дома. На каникулах.

Ему стало стыдно. Он не видел ее уже две недели.

Отстранившись, он заглянул ей в глаза, но она закрыла их. Сейчас она была похожа на маленькую испуганную девочку с бледным личиком под черным беретом и тонкими дрожащими руками. Он немного знал о том, где прошло ее детство. На уик-энде в Истлее она кое-что рассказала об этом ужасном доме, и вот теперь она казалась ему брошенным, беспомощным ребенком, которому так не хватает матери. Он медленно поднялся с колен и сказал:

— Ты должна отдохнуть.

Эдвард взял ее на руки и отнес в свою спальню. Там осторожно положил на кровать, сел рядом и стал помогать раздеваться. Под свитером он обнаружил ночную рубашку, влажную и липкую от пота. Что же могло заставить ее прийти к нему небрежно одетой и совершенно больной? Эдвард достал из комода чистую рубашку и протянул ей.

— Элли, переоденься, тебе будет легче.

Пока девушка одевалась, он отвернулся. Слабый дрожащий голос прошелестел за спиной.

— Эдвард, ты знал о Пьере? О том, как он любит проводить время?

Эдвард медлил с ответом. Теперь он понял, почему она оказалась здесь.

— Я не знал… Но я… догадывался как!

Он повернулся и, увидев ее поникшую, сломленную фигуру, бросился к ней. Он обнял ее, крепко прижал к себе и стал ласково гладить по голове.

— Прости меня. Я не решался тебе все рассказать.

Постепенно ее напряжение спало, и она приникла к нему, почувствовав себя спокойной и защищенной.

— Ты согрелась? — прошептал он, зарывшись в ее волосы. Она кивнула и еще теснее прижалась к нему — впервые за много дней ей было тепло и уютно.

Близость ее тела сводила Эдварда с ума.

— Ты должна лечь отдохнуть, — боясь утратить контроль над собой, произнес он.

Элли отодвинулась от него и забралась под одеяло, натянув его до подбородка.

— Не уходи! — попросила она.

Он нежно положил руку на ее лоб.

— Я никуда не хочу уходить!

Она высвободила руку и пальчиками дотронулась до его запястья.

— Ты сможешь любить меня?

Ее слова ошеломили его.

— Да, — с трудом выдохнул он, медленно опускаясь на кровать. Она доверчиво прижалась щекой к его плечу, и у него мучительно сжалось сердце.

— Возьми меня, пожалуйста! — еле слышно проговорила она. И от этих слов его бросило в дрожь.

Он молча кивнул, освободился от одежды и, стесняясь своего возбуждения, скользнул под одеяло. Элли придвинулась к нему, и он крепко обнял ее, любовно касаясь кончиками пальцев ее волос и щеки.

«Мразь!» — Злобно хлопнув дверью, Пьер промчался по коридору и, спустившись по лестнице, выбежал в ночную темь. В который раз он был у нее в комнате и опять не застал ее там. «Где же теперь ее искать?» Мэдди уехала, и он не имел понятия, куда еще могла пойти Элли.

«Дрянь!» — заорал он снова, только сейчас ему стало ясно, как мало он знал о ней. Закинув сумку на плечо, он вскочил на велосипед и бесцельно помчался вперед. «Где она может быть, дьявол ее побери!» Вдруг он подумал об Эдварде Гамильтоне. Может быть, и этот выстрел останется холостым, но попытаться стоит! Пристроив поудобнее сумку, он посмотрел на часы и со всей скоростью, на которую был способен, помчался в направлении Холма.

Когда Пьер вбежал в холл, портье читал газету.

— Вы куда, молодой человек?

Пьер остановился, переводя дыхание.

— Мне нужно видеть Эдварда Гамильтона. Он третьекурсник с юридического отделения. — Его лицо было багровым от ярости.

Портье оглядел его и кивнул головой.

— Иди, сынок. Ты знаешь, как его найти?

— Да, спасибо! — Пьер повернулся и помчался по лестницам, не обращая внимания на сумку, бьющую его по спине, и дрожащие от усталости ноги. Когда он добрался до нужного этажа, то прислонился к стене отдохнуть. Потом поправил свитер, прилипший к мокрому телу, вытер рукавом лицо, пригладил волосы и одернул куртку. Приведя себя таким образом в порядок, он подошел к комнате Эдварда и громко постучал в дверь. В комнате было темно и тихо — его предположение оказалось неверным.

«Ублюдок! — простонал Пьер — Сколько времени я зря потерял!» Потом он вспомнил, что Эдвард имел привычку оставлять записки, где его искать. С этой мыслью он открыл дверь и вошел в пустую комнату.

— Эдвард? — позвал он. — Эдвард? — Уловив за спиной какое-то движение, Пьер быстро обернулся.

— Какого дьявола? — прорычал Эдвард, включая настольную лампу.

Увидев, что на Эдварде ничего нет, кроме боксерских трусов, Пьер смутился и попытался оправдаться:

— Я думал, что здесь никого нет. Я… Я хотел оставить записку!

Вид ненавистного кузена привел Эдварда еще в большую ярость.

— Вон отсюда, Хаугтон-Смайз! Или я за себя не ручаюсь!

Пьер быстро двинулся к двери:

— Хорошо, хорошо, извини!

И в этот момент из спальни послышался слабый голос:

— Эдвард? Что случилось?

Пьер повернулся и остолбенел: перед ним стояла Элли, изумленная увиденной мизансценой.

— Сукин ты сын, Гамильтон! — с перекошенным от злости лицом завопил Пьер. — Паршивый ханжа!

Элли отступила в панике, Пьер ткнул в нее пальцем.

— А ты! Ты — проститутка! Как ты могла? Грязная шлюха!

Он стал приближаться к ней. Глаза его яростно горели, и она закричала от страха. Он швырнул сумку на пол.

— Я искал тебя! Хотел умолять оскорбленную добродетель о прощении! Бог ты мой! А ты трахалась в это время! Ты больше не нужна мне, ты — неумытая, неотесанная, так называемая…

Сильный удар прервал его, и он повалился на пол. Тяжело дыша, над ним стоял Эдвард.

— Достаточно, Хаугтон-Смайз! — Он наклонился и поставил Пьера на ноги. — А теперь, ничтожный ублюдок, убирайся!

С этими словами он вышвырнул его из комнаты. С трудом контролируя себя, Эдвард шагнул вслед за Пьером, схватил его за воротник и поволок к лестнице.

— Мерзавец! Убирайся вон! И не смей попадаться мне на глаза!

Пьер с трудом поднялся на ноги и, забыв об осторожности, всхлипывая, пригрозил:

— Ты мне заплатишь за это, Гамильтон! Точнее, заплатит милочка Элли! Через две недели ты уходишь, забыл? И тогда увидишь, что случится! А пока вы трахаетесь, я буду ждать и помнить! — Он спустился по лестнице, прошел через холл и исчез в ночи, оставив им свою злобу и предчувствие неприятностей в их будущей жизни.

ГЛАВА 15

Пьер проснулся. Светало. Он лежал на кровати и ждал, когда уйдет затопивший его страх. Дотронувшись до лица, он снова ощутил боль. Синяки и ссадины сводили его с ума. Даже с закрытыми глазами он представлял, как сейчас выглядит — и это заставляло его страдать не только физически.

Повернувшись, Пьер взглянул на часы. Было без четверти шесть. Он вылез из кровати и подошел к окну. При слабом утреннем свете он увидел деревню, окутанную утренней дымкой тумана, и солнце, медленно подымающееся из-за холмов. Он опустил занавеску, накинул махровый халат и медленно побрел в спальню своей матери.

— Мамочка! — позвал он дрожащим голосом, — Мамочка, ты не спишь?

Пегги проснулась мгновенно.

— Нет! — Она повернулась к сыну, не снимая шелковой маски с лица.

— Что случилось? — В ее голосе прозвучало скрытое раздражение.

— Мамочка, мы можем поговорить? — пробормотал Пьер жалобным, умоляющим голосом. — Прости меня, но я не могу спать.

Пегги тяжело вздохнула и села, прислонившись к подушкам. Она содрала маску, открывая обрюзгшее и помятое после сна лицо, поправила прическу и взглянула на сына.

— Интересно почему?

Он присел на край кровати и, как ребенок, сложил руки на коленях. Она накрыла его руки своими.

— Иди ко мне, дорогой! Расскажи, что с тобой происходит?

Пьер колебался:

— Мне стыдно. Но я просыпаюсь в поту от ночных кошмаров. Я в отчаяньи!

Он опустил голову, а она погладила его по руке.

Если слух о том, что он застал Элли в постели с Эдвардом, разнесется по колледжу, то ему придется вернуть три сотни фунтов Паулю, а сам он станет объектом насмешек всего Магдален-колледжа. Подумав об этом, Пьер захныкал:

— Я чувствую себя униженным, мамочка. Я представить себе не мог, что она так поступит со мной. Она выставила меня дураком. Я чувствую себя так… так, как будто меня раздавили!

Услышав это, Пегги сжала ему пальцы и закудахтала.

— О, мой бедный мальчик! Отбрось все это! — Она взяла его за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза. — Она никто, мой дорогой, запомни это! Постарайся выбросить из головы эту грязную историю. Забудь ее!

Пегги терзало чувство собственной вины.

Он взглянул на мать:

— Ах, мамочка, как мне тяжело!

Пегги, поглаживая ему руки, ласково успокаивала:

— Знаю, любимый, знаю!

— Но, мамочка! Что же со мной будет, если все раскроется? Ведь я не вынесу, когда пойдут разговоры об этом!

— Не огорчайся так, мой мальчик, даже если бы ты довел девчонку до смерти, то любой бы сказал, что ты сделал благое дело. — Пегги говорила уверенно, сама удивляясь, откуда в ней столько ненависти к этой девке. — Между прочим, я звонила леди Луизе Фокс; она готова рассказать всем и каждому, кто поинтересуется, что ты сам бросил эту дрянь. Кстати, Луиза собирается устроить этим летом домашний прием в твою честь.

Постепенно Пьер успокоился, волнение его улеглось. Когда Эдвард уйдет с дороги, Элли упадет так же легко, как поднялась, и никто ничего не узнает. Тогда все встанет на свое место, а он вернется к Луизе.

— Ты знаешь, мамочка, я чувствую себя гораздо лучше.

— Вот и славно. Это самая большая радость для меня. А сейчас иди в постельку и постарайся немного поспать. Мой бедный, дорогой сыночек прошел через тяжелые испытания и очень нуждается в отдыхе.

Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Пьер встал и послал воздушный поцелуй Пегги.

— Спокойной ночи, мамочка!

— Спокойной ночи, Пьер!

Совершенно успокоенный, Пьер вернулся в свою комнату и плюхнулся в постель. Через минуту он уже спал глубоким сном.

Желтая комната в Истлее наполнилась мягким золотым светом вечернего солнца, покидающего небо. Элли лежала в постели и безучастно наблюдала, как ветер, резвясь, гонял по бледно-голубому небу кудрявые облака. Ее мысли были так же беспорядочны, как и путь этих плывущих предвестников дождя.

Она знала, что находится в Истлее больше недели, но совершенно не помнила, что привело ее сюда. Это беспокоило и смущало ее. Единственным, что она ощущала ясно, было освобождение от какого-то тяжелого и грязного груза. И еще: она помнила Пьера.

Закрыв глаза, Элли попыталась восстановить в памяти предшествующие события, но напрасно. Мысли и воспоминания уходили, не оставляя следа. Вдруг она почувствовала, что как будто тает и исчезает вместе с ними. Элли с трудом открыла глаза и посмотрела на летнюю цветущую долину. Увидев это буйство красок и торжество жизни, она провела рукой по своей холодной щеке и решила, что мертва. Потом положила руку на сердце и услышала его слабое биение. Тогда она стала щипать себя и, почувствовав боль, поняла, что жива, но сильно больна. Она тихо заплакала, злясь на свою глупость, страх и беспомощность.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла леди Элизабет с кувшином в руках. Она была, как всегда, элегантна.

Уши и пальцы ее украшали бриллианты, а на шее висело великолепное жемчужное ожерелье. Когда она склонилась над кроватью, чтобы поставить кувшин на столик, сияние и блеск драгоценных камней на миг ослепили Элли, и она зажмурилась. Леди Элизабет прошла к окну и закрыла его.

— Становится холодно, и вечером может пойти дождь, — сказала она. Потом вернулась к кровати, села и положила руку на лоб девушки. — Ну, как ты себя чувствуешь, дорогая? Думаю, тебе уже немного лучше? Ты спала днем?

Элли кивнула, с восхищением глядя на нее.

Леди Элизабет ласково откинула пряди волос с лица девушки и улыбнулась:

— Мы должны уехать минут через десять: я и Джош. А что бы ты хотела на обед, кроме бульона?

Разговаривая, леди Элизабет видела потухшие, безразличные глаза девушки и украдкой вздохнула. Она нежно погладила ее руку.

— Я все же скажу миссис Браун, чтобы она принесла что-нибудь вкусненькое часов в семь. Постарайся все съесть, пожалуйста. А сейчас я должна уходить. Джош, наверное, как всегда, не может справиться со своим галстуком. — Она встала и, шелестя одеждой, прошла к двери, но обернулась и спросила: — Ты уверена, что с тобой будет все в порядке? Если что-нибудь понадобится, обязательно вызови миссис Браун.

Элли благодарно кивнула:

— Мне гораздо лучше. Я, наверное, опять засну, глаза просто слипаются.

— Прекрасно! Тогда увидимся завтра. До свидания, дорогая. — Элизабет помахала рукой и исчезла, оставив загадочный аромат «Шанель № 5».

Элли откинулась на подушки. С уходом Элизабет в комнате стало темно и мрачно. Небо затянулось дождевыми облаками. Какие-то тени стали собираться и клубиться рядом с кроватью. Элли задрожала. Потом она услышала хлопок дверцы автомобиля и рев двигателя «ягуара», постепенно затихающий вдали.

Девушка дотянулась до лампы и зажгла ее. Снова начиналась лихорадка. Откинувшись на подушки, Элли лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к тишине Истлей Хауса. Впервые с момента прибытия в усадьбу она осталась одна. Легкий ветерок бросил первые дождевые капли на оконное стекло. Потом дождь усилился, и под его колыбельную песню Элли погрузилась в тяжелый, беспокойный сон…

Ей показалось, что она видит отдельные кадры забытого фильма ужасов. Она услышала резкий пронзительный крик — затем молчание. И поняла, что кого-то жестоко избивают; опять чей-то крик и звук падения тела. Элли закрыла лицо руками и зарыдала: «Мамочка…»

Вдруг тьма сменилась ярким светом, и она увидела себя — маленькую, дрожащую фигурку в ночной рубашонке, лежащую в углу комнаты. Она пряталась от света и пыталась сдержать крик. Кто-то схватил ее за волосы и потащил. От боли и страха она закричала. Ее ударили по лицу, и она упала. Потом над ней склонился мужчина, поймал ее руку и, заломив за спину, проорал: «Вставай, ты…» И тут прозвучало: «Элли, ради Бога! Беги, Элли!» Ее мучитель, пораженный, повернулся, Элли тоже взглянула и оцепенела: в дверях стоял Терри с оружием в руках.

— Уходи, Элли, беги! Сейчас ты можешь это сделать. Иди и не возвращайся. Скорей убегай!

Элли с трудом поднялась на ноги: «Нет, Терри! Я не могу… Я…» Она двинулась к нему, но он предостерегающе вскрикнул: «Уходи, Элли!»

Элли повернулась и, спотыкаясь, побежала по какому-то темному коридору. «Беги, Элли, беги», — неотступно слышался голос Терри. Она бежала так быстро, как могла, чтобы вырваться из этого темного мрачного коридора к свету.

— Беги! — подгонял ее Терри. — Не оглядывайся. Сделай это для меня!

Свет был уже близко, когда раздался выстрел. «Нет, Терри! Пожалуйста… нет…» — закричала она и проснулась.

Элли открыла глаза: комната казалась серебряной из-за яркого света луны, затопившего ее. Лампа выключена. Элли постепенно отходила ото сна.

Все еще дрожа, она выбралась из постели, подошла к окну и посмотрела на дорогу. Голос Терри продолжал звучать в ней. Она быстро натянула свитер и вышла из комнаты.

Оставив громадную теплую кухню, она подошла к кухонной двери, открыла ее и вышла в ночь. Пробежав мимо конюшен по вымощенному двору, Элли направилась к полям. Мокрая трава касалась ее босых ног, а порывы ветра закручивали тонкую ночную рубашку вокруг бедер. Голос Терри преследовал ее: то эхом разносился по долине, то звучал совсем рядом. Терри звал ее.

Она остановилась у небольшой рощицы передохнуть. Охвативший ее жар выступил красными пятнами на щеках. Элли стояла и слушала шелест листвы над головой, а затем медленно побрела среди деревьев.

— Терри? Терри! Где ты? — Голос ее был слабым и дрожащим. Она знала, что он здесь. Она чувствовала его теплое дыхание на своей шее.

Вдруг она услышала хруст ветки и оглянулась. Но это была просто игра ветра с деревьями. Она пошла дальше. Неожиданный резкий порыв ветра свалил ее с ног. Она упала на спину, вцепилась в траву, силясь приподнять голову. Деревья стали угрожающе смыкаться вокруг нее, но земля защищала ее и придавала ей силы. В свете луны, среди нависших ветвей, Элли вдруг увидела тень и закричала: «Терри! Где ты?.. Что ты хочешь от меня?»

Ветер усилился и не давал ей встать. Наконец с огромным трудом ей удалось это сделать, и, вглядываясь в темноту, она снова взмолилась: «Терри! Что же ты хочешь?.. Пожалуйста… Скажи мне!»

Но ее слова тонули в волнении и скрипе деревьев.

Потом все стихло. Оглядываясь вокруг, дрожащая и испуганная, она попыталась подняться с земли. Успокоенные деревья мирно покачивали кронами, в них чувствовалось присутствие каких-то маленьких лесных обитателей. Шатаясь, Элли поднялась на ноги, разжала судорожно сжатые кулаки и повернулась к полям.

Пока она шла, становилось все теплее, голова у нее прояснилась, и она согрелась. Прежде чем открыть дверь, она взглянула на луну, и ей показалось, что луна смотрит ей прямо в душу.

Дом встретил ее добром, теплом и покоем. Никем не замеченная, она пробралась в свою комнату, пошатываясь, подошла к кровати и, совершенно измученная, упала на нее. Ноги были ледяными. Пытаясь согреться, она закуталась в одеяла.

И вдруг увидела Терри, стоящего перед ней. Он казался таким настоящим, что ей захотелось дотронуться до него. Она протянула руку, но коснулась лишь пустоты — Терри исчез. Но она была уверена, что он где-то здесь. Что же означает его появление? Он разговаривал с ней и пытался подсказать, что ей делать. Она снова услышала его голос, и это опять взбудоражило ее.

Она обязательно узнает, что он хотел! И вот какие-то видения стали проплывать у нее перед глазами. «Да, да… он хочет, чтобы я была счастливой, — подумала она. — Я должна подняться так высоко, насколько смогу, и взять столько, сколько в силах удержать». Наконец-то стало ясно, что он хотел сказать своим появлением, она угадала тайный смысл происходящего. И тогда не луна заглянула ей в душу, а Терри. «Сделай это для меня» — прозвучало в ночи, как бы подтверждая ее догадку. Она порывисто села, сердце громко забилось в груди. Он просил отомстить, и она должна стать мстителем. Мстителем. Это слово легло ей на губы, как печать. Она ощутила языком его вкус — «мститель».

Опустошенная, Элли откинулась на мягкие пуховые подушки и закрыла глаза. Теперь ей понятно, как жить дальше. Какой же она была глупой, когда думала, что сможет избавиться от прошлого, забыть страхи, боль и начать новую жизнь. Как чудовищно она была не права. Успокоить призрак и избавиться от кошмаров — вот что должно стать ее единственной целью. И она должна сделать это, иначе призрак уничтожит ее.

Эдвард растянулся на коврике и поглядел на Элли: сосредоточенно читая учебник, она время от времени что-то отмечала в нем, а потом продолжала чтение. Казалось, это будет продолжаться бесконечно. Пробившиеся сквозь густую листву солнечные лучи пробежали по ее телу. Они коснулись обнаженных ног, зажгли золотым сиянием ее волосы и ласково погладили плечи. Он наблюдал за ней, такой спокойной и бесстрастной, и в который раз восхищался ее красотой. Ему хотелось коснуться ее, рассказать про свои чувства.

Вместо этого Эдвард перевернулся на другой бок и глотнул пива. По жаркой погоде холодное пиво было наслаждением. Посмотрев ей в лицо, он заметил тень от ее длинных ресниц. «Господи, что же делать!» У него есть возможность провести с ней только один день. Завтра она возвращается в Оксфорд сдавать экзамены. А у него будет торжественное вручение дипломов, после чего он вернется в Истлей. «Значит, надо взять от этого дня как можно больше», — решил Эдвард. Он протянул руку и нежно погладил ее по ноге. От неожиданности Элли ойкнула и подпрыгнула.

— Я не хотел тебя пугать.

— Нет, все нормально. Просто я увлеклась Романтической революцией. — Она уронила книгу и встала на колени.

— Ты уже закончила? — спросил Эдвард.

— Да, хотя многое, о чем прочла, я знала раньше.

— Прекрасно! Тогда ты можешь бросить учебники и поговорить со мной. — Эдвард собрал ее книги и отодвинул в сторону. — Так как ты уже достаточно подготовилась, а я сдал последний экзамен, мы устраиваем пикник.

Девушка скинула туфли и прислонилась спиной к дереву.

— Ты будешь прекрасным юристом, Эдвард!

Он улыбнулся:

— Благодарю, мисс Фрейзер! А ты? Чего бы тебе хотелось добиться, Элли?

На мгновение она отвернулась.

— Я еще не совсем знаю, чего мне добиваться. Уверена только, что хочу удачи и богатства.

Эдвард рассмеялся, но увидел решительный блеск в ее глазах.

— Почему? Почему ты вдруг решила стать богатой? Раньше ты никогда не была меркантильной.

— Потому что я хочу сама контролировать свою жизнь. И делать все, что захочу. — Элли становилась все более серьезной.

Эдвард лег на спину и стал глядеть в небо.

— А любовь? Ты можешь иметь все это, а как же любовь?

Любовь? Ее окатила волна презрения. Любовь не дала ей ничего, кроме мрака и пустоты. Несколько раз она пыталась и потерпела неудачу.

— Нет, с меня достаточно. Никогда я не захочу любить, — решительно ответила она Эдварду.

— А может быть, ты еще передумаешь? — спросил он.

— Сомневаюсь, — спокойно ответила девушка.

Ее слова казались слишком тяжелыми для такого теплого, легкого и прозрачного дня. Она ничего не помнила — ничего!

— Тебе не хочется выпить? — Эдвард достал из сумки еще одну банку пива.

— Нет, спасибо. Передай мне учебник, пожалуйста.

Эдвард с хлопком открыл банку и выпил пиво залпом.

— Пойду прогуляюсь, — сказал он поднимаясь и быстро пошел к реке. Пройдя несколько сотен метров, остановился и огляделся. Он видел сочную зелень долины, реку, блестевшую под солнечными лучами, деревья с густой листвой, дающие такую тень, что трава под ними была окрашена в разные оттенки зелени. Над ним раскинулось голубое-голубое небо, и легкий теплый ветерок дул в спину. Это был замечательный день — один из первых дней английского лета — спокойный, мягкий, наполненный ароматом. И вся эта красота делала его боль еще острее. Все оказалось таким мелким, пустым и безнадежным.