Эльфийская песнь

Глава 9

Поздним вечером, когда все свободные от дежурства наемники уже спали, Данила и Вартайн снова достали свиток. Вин Эшгроув устроился неподалеку. Он молчал, но в огромных зеленых глазах все сильнее разгоралась тревога.

– Первая строфа разгадана, – наконец, заявил Вартайн. – Как мы и предполагали, ее содержание указывает на связь текста с заклятием бардов, наложенным в Серебристой Луне.

– Почему ты снова называешь эти строки первыми? – спросил Данила. – Ведь на пергаменте больше ничего нет!

– Пока нет.

Мастер загадок показал пальцем на неясные пятна, напоминавшие очертания слов. На глазах у изумленного Арфиста под первой строфой стали проявляться новые.

– Этот принцип не так уж редко встречается в сложных шарадах. В первой строке указано, что это лишь одна из семи отдельных загадок. Как только решается одна из них, проявляется следующая. Это намного усложняет задание.

– Так же, как и употребление сеспетианского наречия в ключе к свитку, – заметил Данила.

– Совершенно верно. Все это мелкие детали, но они дают нам штрихи к портрету автора. Он или она – или оно, если уж на то пошло, – весьма искусен в составлении загадок. Или это написано лингвистом, или сеспетианский язык был для него родным наречием. В этом случае нашему противнику должно быть не меньше трехсот лет.

– И это объясняет его интерес к эльфийскому артефакту. Триста лет – не так уж много для эльфа, – заметил Арфист, рассматривая проявившийся на пергаменте текст. – Что ты можешь сказать об этом?

Вартайн повернул свиток, чтобы лучше рассмотреть его в пляшущих бликах костра.

– Ответом на первые две строчки будет слово «мать». В загадках часто встречаются ссылки на родственные отношения. А вот упоминание душистого ясменника ставит меня в тупик, – признался Вартайн.

– Я смогу это объяснить, – слегка улыбнулся Данила. – Моя семья имеет отношение к торговле вином, и большая часть нашего состояния обязана своим происхождением именно этой травке. Она произрастает на Муншаезах и используется для приготовления весеннего вина, которое льется рекой на празднике Летнего Солнцестояния.

– Восхитительно. Тогда я могу предположить, что упомянутая здесь мать не кто иной, как Мать Земли – покровительница Муншаезских островов. А где точно выращивается эта трава?

– Где? В земле, как мне кажется. Я, конечно, не эксперт…

– Я совсем не о том, – нетерпеливо прервал его Вартайн. – Где производится это вино, ароматизированное ясменником? Это может быть крайне важно!

Данила немного подумал.

– Теперь, когда ты об этом спросил, я вспомнил, что мой учитель из Макфьюрмида рассказывал о садах целебных трав и виноградниках, окружавших школу. Само заведение давно пришло в упадок, но виноделие процветает по-прежнему. По крайней мере, так было до этого года, – прибавил юноша. – Примерно три лунных цикла назад на растения напала загадочная болезнь, и почти все сады и виноградники уничтожены. В то время я был в Тезире и работал с местными виноторговцами. Как ты можешь себе представить, южане были весьма обрадованы этими обстоятельствами.

– Ты, без сомнения, должен знать, что это означает, – вкрадчивым тоном проговорил Вартайн и стал ждать, когда Арфист признается в собственном невежестве.

– Жаль тебя разочаровывать, – спокойно сказал Данила, – но я действительно знаю. – Брови мастера загадок от удивления поползли вверх, что вызвало улыбку на лице юноши. – Высшей степени мастерства барды прошлых веков достигали в семи учебных заведениях, строго различаемых по степени престижа и значения. Честолюбивый бард должен был учиться в каждом из них, причем в определенном порядке, только тогда он мог получить звание мастера-барда. Наш таинственный противник, как мне кажется, использует эту аналогию, хотя и в несколько извращенном варианте. Первой из бардовских школ считалась школа Фоклукан, которая находилась в Серебристой Луне. Именно там заклятие поразило память бардов. Мне совершенно непонятно, как это случилось. Вин, ты был там в это время, у тебя есть предположения?

– Пока еще нет, – напряженным голосом ответил эльф.

– Неизвестная доселе болезнь внезапно поразила растения через некоторое время после несчастья на Весенней Ярмарке. Это явление описано во второй строфе и указывает на Макфьюрмид – вторую из школ бардов.

Данила помолчал, потом решительно набрал побольше воздуха:

– Два случая могут быть совпадением, три – образуют закономерность. Если третья строфа, – он показал на расплывающееся пятно на пергаменте, – укажет на город Бердаск и школу бардов под названием Досс, мы точно будем знать, что в свитке семь загадок.

– Хорошая работа, – ворчливо согласился Вартайн.

– Есть и еще кое-что, – продолжил Данила. – Я начал поиски только в надежде сиять заклятие с бардов. Теперь это только часть проблемы. Я не сомневаюсь, что в выборе заклятия не было ничего случайного, оно предназначено служить какой-то конечной цели. И это мы должны выяснить, чтобы отыскать и остановить автора свитка, пока цель не достигнута. Необходимо, чтобы ты разгадал все загадки как можно скорее, тогда мы можем узнать, какое заклятие станет следующим.

Повелительные нотки в голосе Данилы застали мастера загадок врасплох.

– Я состою на службе у Элайта Кроулнобара, – напомнил он юноше.

– Элайт и я сейчас партнеры, – возразил Данила. – Теперь ты работаешь на нас обоих. Прежде чем заявлять о своей лояльности, подумай вот о чем: Элайт стремится заполучить эльфийский артефакт, а мне нужен тот, кто им владеет. Неужели ты хочешь сказать, что откажешься от возможности потягаться в остроумии с автором свитка?

Эта мысль привела в восторг мастера загадок. Данила заметил интерес Вартайна и остался доволен. Он поднялся на ноги и пошел будить солдат, чтобы дать возможность Вартайну обдумать эту идею,

Отряд двинулся в путь с первыми лучами солнца. По настоянию Данилы и благодаря одному из камней дракона Балиндар согласился вести лошадь Вартайна на длинном поводе, что давало мастеру загадок возможность полностью сосредоточиться на разгадывании очередных загадок свитка во время езды.

Вин и Моргалла, по обыкновению, держались рядом. Данила понимал, что девушка нашла в эльфе желанного наставника в музыке, но, как ни противно было нарушать возникшую дружбу, ему требовалось время, чтобы убедить менестреля обучить его эльфийской магии песни-чары. После разговора с Вартайном Дан чувствовал себя жонглером, подбросившим в воздух слишком много шаров.

– Давай-ка немного проедемся вместе, – попросил он Вина.

Моргалла поняла намек и направила своего крепкого пони к Балиндару. Наемник явно смутился при ее приближении, но девушка отпустила какое-то замечание, и оба рассмеялись, нарушив вчерашнюю неловкость.

Данила запустил руку в свою волшебную сумку и вытащил книгу заклинаний дяди Хелбена.

– Вот заклинание, которое я применил к Гримношу. Только будь осторожен – не смотри на руны, это может оказаться опасным. Ты не находишь, что оно очень похоже на заклинание, которое ты продемонстрировал на болотах? А значит, заклинания колдунов и эльфийская песня-чары имеют нечто общее.

– После того, что произошло в Высоком Лесу, я не могу этого отрицать, – нехотя согласился эльф. – Моргалла все мне пересказала. Она даже напела мелодию, которую ты играл, и она действительно напоминает очень сильное эльфийское заклинание. Прошлой ночью ты оказался прав: эльфийская песня-чары может быть записана при помощи древних рун.

– Тогда я имел в виду нечто другое. Я и не догадывался, что это и есть эльфийская песня-чары. Я никогда не сталкивался ни с чем похожим и даже не знал, что это и сработает ли оно. Эту книгу дал мне Хелбен, но я никогда не слышал, чтобы он прибегал к помощи пения. – Данила помолчал, потом нахмурил брови. – Если подумать, то я даже знаю почему. Голос дяди Хелбена мало чем отличается от воя котов на заборе под весенней луной. Но я, кажется, отклонился от темы. Дядя Хелбен всегда твердит мне, что этого делать не стоит, поскольку у меня и так слишком мало мыслей, чтобы их упускать.

– Так о чем ты хотел сказать? – вежливо поторопил его Вин.

– Ты прав. Дело в том, что я не эльф, но все же смог наложить заклинание при помощи музыки. Представляешь, что это значит?

Данила подождал. Но эльф упрямо молчал и смотрел только на дорогу перед собой.

– Разве ты не понимаешь, что это может означать для Арфистов? После того как миновали Смутные Времена и боги вернулись в свой мир, магия сильно изменилась. Люди лишились волшебства бардов. А если кое-кто из них сможет выучить песню-чары, представляешь, что может получиться?

– Я уже думал над этим.

– И что?

Несколько минут менестрель продолжал путь в молчании, потом повернулся к юноше:

– Прошу тебя, выслушай меня и не торопись выносить собственное суждение. Прежде всего, знай, что я ничего не имею против тебя лично и не хотел бы тебя обидеть.

– Как мне кажется, я частенько слышал такие речи не меньше чем от дюжины девушек в Глубоководье, – осторожно заметил Данила. На лице Вина мелькнула мимолетная улыбка. – Песню-чары, как ты метко назвал эльфийскую магию, выучив однажды, очень легко применять. Но подумай вот о чем: могущество приходит быстрее, чем мудрость. Эльфы живут во много раз дольше людей, и это придает нам больше рассудительности и терпения, которых зачастую не хватает людям. Мы живем согласно многочисленным традициям и обрядам, мы склонны сначала попробовать самостоятельно решить проблему, а уж только потом применяем магию. Если люди смогут преодолеть трудности только при помощи песни, возникнет искушение злоупотребить могуществом, которое очень трудно контролировать.

– Но этот аргумент можно применить к любому способу волшебства, – возразил Данила. – И все же многие люди с честью занимаются магией.

– А многие поступают как раз наоборот. Но в вашем волшебстве требуется время, чтобы изучить и запомнить заклинание. А это гарантирует некоторый период раздумий и зачастую удерживает многих магов от поспешных действий. Песня-чары не знает таких ограничений. Стоит выучить ее один раз, и можно применять по первому желанию. – Вин сокрушенно покачал головой. – Извини, но я провел много лет среди музыкантов человеческой расы, и ни одному из них я бы не доверил такого могущества. Вы слишком отличаетесь от эльфов.

– Я разгадал еще две строфы! – объявил Вартайн.

Крик мастера загадок помешал Даниле возразить.

– Может, мы поговорим об этом позже? – спросил он эльфа.

– Это не приведет ни к чему хорошему, – с непоколебимой твердостью ответил Вин.

Несмотря на глубокое разочарование, Данила был вынужден отступить. Он склонил голову в коротком официальном поклоне и направил коня к Вартайну.

– Ты был прав, – встретил его мастер загадок, и голос его был уже не таким покровительственным, как прежде. – Разгадки третьей и четвертой строф тоже представляли собой школы бардов. В одной текст относился к школе Досс, что в Бердаске, а во второй – к школе Канайт, расположенной в Зазеспуре, недалеко от Тезира.

– Я совсем недавно был в Тезире, – задумчиво произнес Данила, припоминая балладу, из-за которой он был вынужден вернуться на север.

До сих пор он пытался стереть все воспоминания о той ночи, но теперь быстро восстановил события в поисках какой-нибудь мелочи, которая могла бы послужить уликой. Жаль, что нельзя расспросить Эрилин о том барде, который исполнил балладу. Возможно, эта информация была бы им полезна.

– Какими бедствиями грозит автор на этот раз? – спросил Данила, отвлекаясь от воспоминаний.

– В Бердаске – это чудовища, которые могут использовать музыку в качестве оружия. Вероятно, этим объясняется наша встреча на болотах неподалеку от Высокого Леса с поющими лягушками и их тростниковым органом. Имеется любопытный факт: к югу от Глубоководья участились нападения на фермеров и путешественников. В большинстве случаев люди были убиты до того, как успели взять в руки оружие для своей защиты. Такие случаи были отмечены вдоль дороги между Бердаском и Глубоководьем. – Мастер загадок немного помолчал. – В сущности, полная гибель урожая этого года, случившаяся на полях Глубоководья, не затронула южных районов, кроме одного случая на Муншаезах.

– Поразительно, – пробормотал Данила. – А что случилось в Канайте?

– Автор снова упоминает о силе воздействия музыки на толпу. Когда-то это было обычным явлением в магии бардов, но оно полностью исчезло в Смутные Времена.

Данила надолго замолчал, пытаясь сложить кусочки головоломки в цельную картину. Спустя некоторое время он отказался от этого занятия.

– А что случится в Сандабаре? Там находится старая школа под названием Анстрат.

– Так далеко я еще не продвинулся.

Арфист задумчиво поскреб подбородок.

– Вполне возможно, что и колдун тоже там еще не был. Наш противник, скорее всего, имеет возможность быстро передвигаться, но у нас есть шанс его опередить.

Данила пустил коня рысью и быстро догнал отряд. Лунный эльф, как обычно, ехал первым и внимательно следил за дорогой, его серебристые волосы ярко блестели в утренних лучах солнца.

– Нам придется ненадолго расстаться, – заявил Арфист. – Я сейчас же отправляюсь в Сандабар. Даю слово, что вернусь на рассвете.

– Благодаря дворфу я тебе верю, – многозначительно ответил Элайт. – А я постараюсь удержаться от слез во время твоего отсутствия. Какому великодушному богу я должен быть благодарен за твою отлучку?

– Хелбену Арунсуну, но не стоит так называть его при встрече. Как и всякое божество, он не любит лишних церемоний. Ладно, шутки в сторону. Архимаг подарил мне кольцо, которое может перенести до трех человек в любое место по моему выбору. Я собираюсь побывать в Сандабаре, поскольку имеется вероятность встретиться там с автором нашего свитка.

– Тогда нам не стоит задерживаться, отправляемся немедленно.

– Нам? То есть тебе и мне?

– Конечно. – Эльф любезно улыбнулся и достал из-за пояса простое серебряное кольцо. – Это и есть твой волшебный перстень?

Данила от неожиданности открыл рот. Он посмотрел на руки – одного перстня явно недоставало.

– Но как?

– Давай займемся более важными делами, – заметил эльф, возвращая кольцо владельцу. – Если тебе хочется, можешь взять с собой кого-нибудь еще.

Арфист неохотно кивнул и надел кольцо на палец.

– Это будет либо Вин, либо Моргалла. Все остальные люди – твои наемники, и я не доверяю ни одному из них. – Данила обернулся назад и повысил голос, чтобы докричаться до дворфа. – Моргалла, как ты смотришь на небольшое волшебное путешествие в Сандабар?

– А так же, как ты смотришь на поцелуи орка, – вежливо ответила Моргалла.

Дворфы с большой неохотой прибегали к магическим перемещениям, и Моргалла не была исключением.

– Значит, с нами пойдет Вин, – констатировал Данила. – Но есть одна проблема. Я могу использовать кольцо только один раз в течение дня или ночи. Мы не сможем вернуться раньше, чем сядет солнце. Кроме того, я могу перенестись в то место, где бывал раньше. Сейчас мы примерно в одном дне пути от Таскерлейга, мы могли бы встретиться там с остальными завтра на рассвете.

Элайт согласился. Он скомандовал отряду остановиться и быстро изложил всем остальным план действий. Вместо себя он назначил Балиндара и строго-настрого приказал ему разбить лагерь на берегу реки, подальше от развалин деревни и от гнезд гарпий.

Как только все уладилось, Данила повернул кольцо. Белый туман заклинания начал окутывать его, и Арфист взял за руки обоих эльфов, чтобы забрать их с собой. На мгновение вокруг образовалась пустота, лишь ветер свистел в ушах и белый свет слепил глаза, но через мгновение они были уже в Сандабаре.

И еще они оказались почти по колено в грязи. Данила изумленно оглянулся по сторонам. Воздух был теплым, но на улицах лежал лед, а сточных канавах журчали потоки талой воды. Он наклонился и зачерпнул горсть льда из лужи. Даже подтаявшие кусочки были размером с куриное яйцо. Не иначе, здесь пронесся ужасный ураган и сбросил на город тонны града.

Люди на улицах спешно ликвидировали разрушения. Небольшой отряд рабочих заменял разбитые стекла в окнах домов, лекари и знахари спешили на помощь пострадавшим с амулетами и целебными снадобьями, дворники торопились убрать с улиц трупы мелких животных, застигнутых бурей. Только детям разгул стихии пришелся по душе – они носились по улицам, звонко перекрикивались и бросались кусочками грязного льда.

На какое-то время Данилу охватило сомнение. Не забросило ли их в какой-то более северный город, где гораздо холоднее?

Элайта терзали те же мысли.

– Где мы находимся, черт побери? – воскликнул он.

Арфист обернулся к зданию у них за спиной и показал на тяжелый деревянный щит. «Милашка». Да, именно так называлась гостиница, в которой он несколько раз останавливался и которую выбрал в качестве пункта назначения.

– Это определенно Сандабар, – сказал Данила.

– В таком случае, – иронично усмехнулся Элайт, – можно предположить, что мы опоздали.

Гарнет проснулась в своей комнате, когда солнце уже высоко поднялось над Сандабаром. Накануне она слишком устала после долгого полета не совсем удачного заклинания, так что колдунья сняла номер в ближайшей к складу гостинице. Аспери тоже нуждалась в отдыхе, поскольку возвращение в Глубоководье означало два дня почти беспрерывного полета.

Колдунья выбралась из постели, подошла к окну спальни и выглянула на улицу. После бури с градом прошли почти сутки, но улицы все еще утопали в ледяной каше. Глубоко вздохнув, Гарнет оглянулась на эльфийскую арфу. Оказывается, ее силы труднее держать под контролем, чем она предполагала.

Колдунья проворно оделась и спустилась в общий зал. За завтраком из фруктов и овсяных хлопьев Гарнет рассеянно отметила, что все посетители разговаривают только о вчерашней буре. Чуть ли не каждый считал это событие, произошедшее незадолго до Летнего Солнцестояния, плохим предзнаменованием. Гарнет удовлетворенно усмехнулась. Она достигла цели.

Трое посетителей гостиницы были особенно возбуждены. Двое из них были эльфами, а третий – молодым человеком с длинными светлыми волосами и обаятельной улыбкой. Ее-то он и использовал в беседе с официанткой. Пока та отчаянно флиртовала с клиентом, юноша незаметно вытягивал из девицы информацию о неожиданном ненастье.

– Постарайся не забывать, зачем мы здесь оказались, лорд Танн! – проворчал эльф с серебристыми волосами, когда девчонка, наконец, удалилась, чтобы принести заказ. Его голос звучал очень тихо, но острый эльфийский слух Гарнет уловил и следующую фразу: – Пока ты тратишь время на официантку, наш противник успеет сбежать.

Танн! Откуда? С растущим беспокойством Гарнет присмотрелась к молодому человеку и заметила лютню на его плече и довольно потрепанный дорожный костюм. Если это племянник Хелбена Арунсуна, то, что он делает в Сандабаре? Даже если Данила Танн настолько глуп, как нем говорят, он мог бы уже найти дорогу к логову Гримноштадрано. Об исходе поединка с драконом колдунья даже не думала. В конце концов, она довольно долго изучала и изменяла его баллады, чтобы понять, на что способен так называемый бард. Это не тот музыкант и маг, который смог бы победить коварного Гримноша.

– Слуги в тавернах очень хорошо слышат, – возразил молодой человек своему компаньону эльфу. – Многие люди не обращают на них внимания и говорят свободно, словно их нет или они глухие. А может, и не предполагают, что слуга способен понять их речь. Мой дорогой Элайт, ты бы поразился, узнав, сколько сведений хранится в их головах.

– Ты говоришь, как истинный Арфист, – отозвался Элайт, и по тону лунного эльфа было понятно, что это совсем не комплимент.

– Чем ты предполагаешь заняться дальше, Данила? – спросил золотой эльф.

У Гарнет захватило дух. Так это действительно Данила Танн, и он принадлежит к Тем, Кто Играет на Арфе! Каким-то образом юный повеса, которого она собиралась использовать в своих целях, превратился в противника. Она напряглась и внимательно прислушалась к дальнейшему разговору.

А молодой человек тем временем продолжал:

– Мы не можем вернуться к реке Ганстар до захода солнца, да и остальные подойдут туда только после наступления темноты. Я предлагаю провести в Сандабаре весь день и большую часть ночи, а вернуться на рассвете. Тогда у Вартайна будет достаточно времени, чтобы поработать над свитком Гримноша, а мы выведаем все сведения у горожан. Наш противник недавно был здесь, и может, мы сумеем отыскать какие-то следы. Не исключено, что колдун все еще в городе.

«Но ненадолго», – мысленно добавила Гарнет. Она поднялась со своего места и бросила на стол несколько монет. По дороге через общий зал ее сердце болезненно заколотилось.

Молодой Арфист назвал имя Вартайна. Это может быть только Вартайн из Калимпорта, мастер загадок, вполне заслуживший свою славу. И у него в руках ее свиток с загадками! Положение может усложниться еще больше, если один из эльфов, спутников Данилы, обладает магией песни-чары.

Колдунья поспешно поднялась в свою комнату, забрала арфу Жаворонок и так же торопливо спустилась по черной лестнице. Почти бегом пересекла она задний двор и ворвалась в конюшню. У аспери был усталый и сонный вид, но Гарнет дрожащими руками надела на нее седло.

– Мы отправляемся прямо сейчас. Летим к реке Ганстар, и как можно быстрее, даже если придется потратить на дорогу всю ночь. Крайне важно добраться туда до рассвета!

Дневное представление в «Трех жемчужинах» собрало немало народа. Перед входом в большое каменное и оштукатуренное здание на Жемчужной аллее змеилась очередь. Несколько членов труппы ходили вдоль узкой улочки и поторапливали тех, кто еще не приобрел билеты. Разносчики предлагали фрукты и сладости, и в воздухе стоял многоголосый гомон.

– Люция, у меня действительно нет для этого времени, – с необычной для него нетерпеливостью уговаривал Каладорн свою возлюбленную по пути к театру. – Праздник летнего солнцестояния уже совсем близко, а тренировки на Поле Триумфа еще не завершены. Я должен быть на арене.

– Я бы не стала отвлекать тебя от работы ради чего-то незначительного, – ласково ответила леди Тион. – Ты ведь знаешь, что мастера гильдии иногда снимают помещение для частных представлений. Вот и сегодня играет частная труппа, хотя зрители свободно могут прийти на спектакль.

– И что?

– Это придумал лорд Хьюн, приезжий купец из Тезира. Городские барды не терпят, когда им указывают, что и когда исполнять, вот Хьюн и платит музыкантам за спектакль, высмеивающий Лордов Глубоководья, особенно архимага.

Каладорн недоверчиво посмотрел на свою спутницу.

– Откуда ты об этом узнала?

Женщина неопределенно пожала плечами.

– Некоторые из моих слуг понимают наречие Тезира. В прошлом у меня были дела с лордом Хьюном, и с тех пор я не слишком доверяю ему, так что поручила тайно за ним присматривать. Мой слуга подслушал разговор лорда Хьюна с одним из его людей. Какую цель преследует этот южанин, я даже боюсь себе представить. – Люция подняла свои огромные влажные карие глаза и перешла на шепот. – Ты помнишь, что произошло с королевской семьей, когда люди вроде Хьюна захватили власть в Тезире. На юге найдется немало таких, кто предпочел бы видеть меня мертвой, хотя мое родство с королевской семьей крайне Отдаленное. А теперь, когда Хьюн добивается влияния в Глубоководье, я не могу не испытывать ужаса.

Строгое лицо Каладорна смягчилось, и он настойчиво потянул свою подругу подальше от толпы.

– Люция, со мной и в Глубоководье ты в безопасности.

– Ты прав, конечно, – согласилась она и одарила Каладорна робкой улыбкой. – Боюсь, я схожу с ума.

– Твое состояние нетрудно понять, – согласился молодой человек, целуя Люцию в лоб. – А теперь давай оставим лорда Хьюна городским Лордам. Можешь быть уверена, им известно об активности уроженца Тезира.

«Теперь точно известно», – подумала Люция со злобным удовлетворением.

Каладорн благополучно доставил леди Тион на ее виллу, а сам тотчас же помчался во дворец Пайргейрона. Молодой человек ничуть не удивился, застав Хелбена Арунсуна в приемной Первого Лорда, единственного известного народу правителя. Лорды Глубоководья часто встречались в последнее время, то небольшими группами, то все вместе, чтобы разобраться с бесконечными проблемами.

– Как тебе понравилось представление в «Трех жемчужинах»? – насмешливо спросил его архимаг.

– Я не остался на спектакль, – ответил Каладорн.

Он уже давно перестал удивляться безграничной осведомленности архимага. Среди Лордов Глубоководья часто можно было услышать, что стоит лишь чихнуть в собственной спальне, как на следующее утро Хелбен Арунсун обязательно осведомится о твоем здоровье.

– У меня есть известия о некоем купце из Тезира, – сообщил молодой человек.

– Должно быть, о лорде Хьюне, – предположил Пайргейрон, переглядываясь с архимагом.

– Несомненно, – сухо подтвердил Хелбен и протянул Каладорну лист бумаги. – Полюбуйся на образчик дипломатии Хьюна. Он наводнил этим весь город.

Каладорн рассматривал сатирический портрет Хелбена Арунсуна, стоящего у мольберта, а двое других Лордов наблюдали за ним. Наконец он озадаченно тряхнул головой и вернул листок.

– Чего добивается этот Хьюн?

– Это еще не совсем ясно. У себя на родине он занимает пост мастера гильдии купцов. Как предполагается, он прибыл в Глубоководье с грузом товаров для Летней Ярмарки. Однако члены его команды обладают очень разнообразными талантами. Некоторые из них были замечены в портовом районе, где они встречались с ворами и убийцами, пытаясь организовать в городе тайные гильдии.

Разговаривая, Пайргейрон не раз потирал покрасневшие глаза. Напряжение последних недель сказывалось на здоровье Первого Лорда.

– Мы почти уверены, что лорд Хьюн – член Ордена Щита, – продолжил Хелбен и протянул Каладорну большую золотую монету. – Такими знаками награждают рыцарей, оказавших особенно важные услуги ордену. Несколько таких монет было изъято у людей Хьюна, причем и у тех, кто появился в городе до его приезда. – Архимаг устало вздохнул. – Сам Хьюн недалекого ума, но вот оживление и рост числа его агентов, замеченное после прибытия купеческого корабля, позволяет предположить существование в Глубоководье другого, более хитроумного партнера.

– Никто из наших осведомителей так и не смог выяснить его личность, – добавил Пайргейрон. – Но и без того ясно, что Рыцари Щита усилили свою деятельность в Глубоководье. Тебе известно о гибели трех торговых судов?

– Да, – тихо произнес Каладорн. – Я был знаком с одним из капитанов и никогда не встречал более искусного моряка. Очень странно, что он попал в лапы пиратов.

– Все корабли отправлялись из гавани Бальдургейта. Агенты Арфистов расследуют происшествие на месте. Похоже, что начальник порта тоже является агентом Рыцарей Щита. Он передавал информацию о маршрутах и времени выхода кораблей неизвестному связному. Это уже не первая попытка Рыцарей погубить суда с товарами, – со вздохом признал Пайргейрон. – Вот только на этот раз они выбрали особенно неподходящее время.

– Что вы предпримете относительно Хьюна? – поинтересовался Каладорн.

– Хьюн, похоже, мелкая рыбешка. За ним будут следить на случай, если он выведет нас на агента в Глубоководье.

При этом известии лицо Каладорна осветилось счастливой улыбкой, и он с поклоном удалился, чтобы приступить к своим обязанностям на арене. После его ухода Пайргейрон кивком головы показал на лист бумаги в руке Хелбена:

– Умен он или нет, но его выходка произвела немало шума, друг мой. Теперь я начинаю понимать твое беспокойство по поводу изменения баллад, они ведь тоже могут быть очень эффективными. Неужели и заклятие, наложенное на бардов, – дело рук Рыцарей Щита?

– Если и нет, то они не стесняются им пользоваться, – устало ответил Хелбен. – Мне пора на встречу с человеком, который может рассказать кое-что интересное. Сейчас отправлюсь на его поиски.

Архимаг пробормотал слова заклинания, и через мгновение высокий Хелбен Арунсун исчез, а на его месте появился молодой человек среднего роста и телосложения. Приятные черты его лица скрывались под широкополой шляпой. Простая, но добротная одежда из серого льна была уместна как дома, так и на рыночной площади. В целом он был совершенно непримечательным и мог бродить по городу, не привлекая внимания. Так, замаскировавшись, Хелбен Арунсун покинул дворец Пайргейрона и направился в сторону Шутовского квартала. В этот вечер у архимага была назначена встреча с одной знакомой дамой.

В последние дни Имзелю по прозвищу Бочонок пришлось выслушать слишком много информации. И все же потомок от союза дворфа и человека, хозяин таверны «Могучий Мантикор» продолжал внимательно прислушиваться к голосам своих клиентов, пришедших на ранний ужин. Он улавливал обрывки фраз и не переставал тщательно полировать тряпкой стойку бара.

– С таким рвением ты еще до восхода луны протрешь в дереве дырку, – поддразнила его Джинали, пухлая смешливая женщина, так долго прослужившая в таверне официанткой, что могла позволить себе подобную фамильярность.

Она была не просто его служащей, несмотря на двойственное происхождение и бочкообразную фигуру своего хозяина, а потому старалась отвлечь его внимание от чего бы то ни было. Джинали уперлась в сияющую деревянную стойку локтями и пышной грудью, открыв взгляду Имзеля ложбинку, которая могла бы разбудить и мертвого. Трактирщик равнодушно скользнул по ней взглядом и вернулся к прерванному занятию.

Отвергнутая официантка вырвала тряпку и ловким движением повесила на клыки львиной головы, украшавшей стену над баром. Этот трофей благодаря стараниям таксидермиста и богатому воображению хозяина дал таверне впечатляющее название. На минуту Джинали задумалась, не сказать ли хозяину, что его заведение больше известно под названием «Шелудивый Мантикор», но сдержалась. Вздохнув, она решила, что это известие вряд ли огорчит Имзеля, пока его дело процветает.

А оно действительно процветало. «Могучий Мантикор» был расположен в самом сердце Дворцового квартала, на пересечении Серебряной и Посольской улиц. Те, кто проводил свои дни в трудах на ниве коммерции и дипломатии, частенько заходили в таверну обменяться новостями или заключить сделку за обедом из густой, ароматной устричной похлебки, острого сыра, свежего черного хлеба и забористого эля. Что не менее важно, задняя стена таверны выходила в Шутовской квартал, а там всегда происходило что-то интересное, Те, кто занимался нелегальным бизнесом, тоже посещали заведение, хотя и через черный ход. В результате получалась восхитительная смесь из достоверных сведений и слухов, ценившаяся Имзелем не меньше, чем чистая прибыль. Владелец таверны отыскивал и коллекционировал слухи еще старательнее, чем его предки-дворфы рылись в шахтах в поисках мифрила.

В этот день подслушанные разговоры сильно обеспокоили Имзеля. Он снял тряпку с чучела и возобновил полировку стойки, не переставая прислушиваться. Раздавались вроде обычные жалобы по поводу неудач в морских перевозках и воровства, но их было слишком много. Целые караваны судов и содержимое огромных складов бесследно исчезали под самым носом у городского правительства. Еще большую тревогу вызывали передаваемые шепотом слухи об исчезновении Лордов Глубоководья. Народная молва называла и вероятного виновника – известного в городе архимага.

Тот факт, что Хелбен Арунсун был одним из Лордов, ни у кого не вызывал сомнений. Находились такие, кто считал, что архимаг и без своего поста обладает слишком большой властью в городе, но основная часть жителей ничего не имела против правления колдуна. В конце концов, башня Ахгариона – памятник могущественному волшебнику, первым установившему правление Лордов Глубоководья несколько веков назад, – и сейчас стояла неподалеку. Во времена его длительного царствования город процветал, и такое положение сохранилось, когда его сменил Черный Посох, да продлят боги его дни. Жители Глубоководья не собирались смазывать колеса, пока они не заскрипят. Но вот на город обрушились несчастья, и люди решили, будто Хелбен Арунсун тратит слишком много времени на устранение соперников и мало занимается городскими делами.

Имзель с удовлетворением отметил, что проблемы города не затронули его бизнес. Время ужина только начиналось, а слуга тащил уже третий бочонок эля. Сегодня у клиентов кроме ужина была еще и возможность послушать музыку. Менестрель в маске перебрался в таверну со своего обычного места в Шутовском квартале и наигрывал на своей лютне печальную мелодию. Обычно появление этой таинственной женщины вызывало живой интерес и бесконечные перешептывания, но сегодня умы посетителей занимали другие мысли. Лишь некоторые слушали ее игру, и Имзель без сожаления смотрел, как после недолгого разговора с молодым человеком женщина повесила инструмент на плечо и удалилась через заднюю дверь, ведущую в Шутовской квартал. Наверняка они отправились искать уединения в густых лесах, укрывающих склоны холмов. «Дело прежде всего», – подумал Имзель, ища утешения в этих словах.

– Пришли волшебники, которых ты приглашал, – доложила Джинали. Она грохнула о стойку поднос с пустыми кружками и мотнула головой в сторону вновь прибывших: – Впустить?

Имзель кивнул, и мрачное выражение его лица сменила улыбка. Он был предусмотрительным хозяином и, как многие другие, заключил контракт с гильдией волшебников на установку охранных заклинаний вокруг заведения.

Союз Бдительных Магов был самой молодой из городских гильдий, и его члены брались за любые дела – от обеспечения безопасности приезжих до охраны от пожаров. Кроме того, гильдия пыталась расширить свое влияние – насколько это было возможно – путем ограничения деятельности могущественных независимых колдунов. Неестественный беспорядок в городе, возникший в последнее время, свидетельствовал об усилении действия какой-то магии, а это повышало спрос на услуги гильдии. Ее члены по всему городу трудились над определением и нейтрализацией вредных заклинаний, так что приход волшебников придал Имзелю чувство уверенности, а его клиенты одобрительно кивали головами, наблюдая за приготовлениями.

Член гильдии волшебников закончил сложный обряд разрушения магических иллюзий в общем зале, и в этот момент через черный ход в таверну вошел менестрель в маске под руку со своим недавним клиентом. В то же мгновение пару окутал яркий голубой свет, и женщина пронзительно вскрикнула. В зале установилась тишина, все глаза были прикованы к волшебному сиянию. На глазах ошарашенных посетителей контуры тела и черты лица молодого человека стали расплываться, а затем обозначили совершенно другой, знакомый облик.

Рядом с загадочной женщиной в маске стоял высокий мускулистый человек, исполненный мрачного величия. Резко очерченное лицо выглядело угрюмым, лишь в обычно проницательных глазах мелькала тень нерешительности. Хорошо известная всем светлая прядь в густой черной бороде окончательно подтвердила его личность даже для тех, кто не знал этого человека в лицо.

Менестрель в маске отшатнулся от своего спутника и растерянно хлопнул себя по накрашенным губам. Женщина неуверенно попятилась, потом повернулась и стремительно выбежала из таверны по направлению к Шутовскому кварталу. То ли она была поражена произошедшим превращением, то ли не хотела, чтобы ее имя связывали с Хелбеном Арунсуном при таких неблагоприятных обстоятельствах.

– Так вот как проводит летние вечера архимаг Глубоководья, – тихонько прошептала Джинали на ухо Имзелю. – А город тем временем катится прямиком в преисподнюю.

– Тише, девчонка, – шикнул на нее Имзель и сделал оберегающий знак против беды, непременно сопровождающей всякое упоминание темных сил.

Один из посетителей все же нарушил напряженную тишину. Священник из Тимора, вероятно, верил в нерушимую защиту своей богини, а потому без опасений поднялся из-за стола и обратился к архимагу.

– Возможно, никто в этом городе не дерзнет выступить против тебя и твоих честолюбивых замыслов, – твердо произнес он, – но это не значит, что мы должны с тобой пить.

С этими словами он отвернулся и вышел из зала. Вслед за ним, поскрипывая стульями, в полном молчании потянулись остальные посетители. Зал быстро опустел. Оставшийся хозяин и его работники со страхом и сомнением смотрели на архимага.

Хелбен Арунсун подошел к стойке, и его шаги гулким эхом раскатились по пустому помещению. На полированную стойку лег небольшой замшевый кошелек.

– Прошу меня простить, Имзель, – лишенным всякого выражения голосом заговорил архимаг. – Возьми этот кошелек, золото в нем покроет твои убытки от неудачного вечера.

Мгновение спустя архимаг исчез.

– Ну, надо же! – с притворным возмущением всплеснула руками Джинали. Ее голос звучал еще немного неуверенно, но чувство юмора ничуть не пострадало. – Взял и исчез! Никаких вспышек, никаких клубов разноцветного дыма, нет даже запаха серы! В других местах волшебники поступают иначе, по крайней мере, так мне говорили.

– Джинали, – слабым голосом взмолился Имзель, – почему бы тебе не отправиться отдыхать?