Эпоха перемен

"Товарищ" "товарищу", — злейший враг

Мне могут возразить, — мол, какое же это могучее государство, если его смог развалить всего какой-то один выродок-предатель. Но, только когда-то ещё Наполеон Бонапарт заметил — "Дабы погубить отечество, достаточно даже одного негодяя: тому в истории было немало примеров". Выходит, что можно, если постараться? Тем более, если тому ещё и примеры в истории есть. Но, только мне думается, это там, у них, в Европе такое катит, а Русь-Матушка она не такая, она размах любит. Во всём, даже в предательстве. Вот потому-то и Горбачёв был далеко не один. С ним работала целая команда. К власти, в самые её высшие эшелоны, была допущена целая группа провокаторов, подонков, подлецов и негодяев.

Но только и все пособствующие Горбачёву иуды, сколько бы их там не было, ничего бы не сделали СССР, не подготовь им для этого благоприятную почву предшествующее им поколение руководителей "страны развитого социализма". В основном делали они это по скудоумию и неумению управлять такой огромной страной но, не исключено, что кто-то и сознательно готовил страну к развалу. Вы спросите, — зачем это понадобилось, "вышедшим из народа", так сказать "плоть от плоти", руководителям первого в мире народного государства рабочих и крестьян, и куда смотрел сам народ? В дальнейшем поймёте зачем, а вот на счёт народа, следует уточнить одну деталь.

Увы, что бы там нам не говорили, но история не знает не одного случая, когда бы народ участвовал в управлении государством. Разве что в античности или глубоком средневековье, когда у большинства народов Земли общественным строем была военная демократия и все важные проблемы решались на общей сходке мужчин-воинов, на вече, тинге, курултае и т. п. Хотя и тогда почти всё зависело от голоса знатных воинов, вождей и старейшин. Да и не государства тогда были у этих народов, а так, — всего лишь временные или более-менее постоянные племенные или родовые союзы.

Вот и созданное в начале XX столетия, зародившееся в результате Октябрьской революции и кровопролитной гражданской войны, первое в мире, вроде бы как народное, государство рабочих и крестьян на самом деле было не таким уж и народным. У его руля встали большевики, — Ленин и созданная им партия. Трудно сказать, как сложилась бы судьба государства, проживи Ленин лет на 10 — 20 дольше. Но "великий вождь мирового пролетариата", создатель этого уникального и самобытного государства вскоре умер, оставив после себя, довольно разношерстный и разномастный, как в своих взглядах на построение нового общества, так и в классовом, и в этническом отношении, заключённый в узкие рамки партии, коллектив соратников и учеников, талантливых и не очень. А так как вождя не стало, а свято место пусто не бывает, то его, естественно, кто-то должен был занять. В партии началась жестокая борьба за власть, которая длилась более пятнадцати лет.

Советские историки преподносили это, как борьбу истинных ленинцев, с примкнувшими во время революции и гражданской войны к большевикам, эсерами, меньшевиками, троцкистами, иными уклонистами правого или левого направления, и прочими пробуржуазно настроенными временными попутчиками партии. По большей части так оно, наверное, и было. Но всё равно, по большому счёту, это была борьба за власть. К тому же, совсем не обязательно, что в партии были сплошь и рядом идейные борцы, придерживающиеся, якобы, разных взглядов, сделавших в итоге, их непримиримыми врагами (например, Сталин и Троцкий).

Довольно частым явлением в мировой истории есть тот факт, что во времена смут, в "мутной водице", на видные места, а порою и на довольно ответственные руководящие посты в государстве, пробирались, благодаря своей наглости, смекалке, если хотите смелости, а порою и просто случаю, люди совершенно беспринципные, неразборчивые в средствах карьеристы, и даже обычные проходимцы. Всего этого добра хватало и в партии Ленина. Им тоже хотелось порулить или хотя бы подержаться за штурвал корабля с названием СССР. Что поделаешь, — герои революции и гражданской были обычными людьми, далеко не все и не всегда бескорыстны, безупречны, с чистыми руками и совестью. К тому же по ходу кровопролитных войн (Первой Мировой, революции и гражданской) длившихся в России почти целое десятилетие, привыкшие к тому, что все проблемы лучше всего, надёжнее и быстрее, решает "товарищ маузер", поэтому последнее и самое веское "слово" ещё долго оставалось именно за ним.

В смертельной схватке внутри партии победительницей вышла группировка возглавляемая Иосифом Джугашвили, — товарищем Сталиным, истинным ленинцем, и отцом народов, как говорили о нём во времена его правления. Но с развалом Советского Союза, это время борьбы за власть и время пребывания у власти Сталина назовут мрачными временами засилья, репрессий и кровавого террора. И первым, кто начал наступление на мёртвого Сталина был один из его выдвиженцев, видный член партии ещё с тридцатых и сороковых годов товарищ Никита Сергеевич Хрущёв. Это ему, сталинскому "соколу" и, по высказываниям тех, кто знал его лично, одному из активнейших "тружеников" на ниве репрессий, предлагавшему, устраивать публичные казни даже на Красной площади, принадлежат слова, сказанные в декабре 1939 года: "Все народы Советского Союза видят в Сталине своего друга, отца и вождя. Сталин — друг народа в своей простоте. Сталин — отец народа в своей любви к народу. Сталин — вождь народов в своей мудрости руководителя борьбой народов". (Кстати, пройдёт совсем немного времени и примерно тоже самое лизоблюды-товарищи в ЦК и Президиуме будут, захлёбываясь слюной от восторга, кричать с высоких трибун и о Никите Сергеевиче, а затем, и, о скинувшем его, с помощью всё тех же лицемерных подхалимов-товарищей, — о товарище Брежневе.) Это он, Хрущев, когда, как-то, однажды принес Сталину очередной список "врагов народа", — то Сталин даже усомнился: "Неужели так много?" — "Их гораздо больше, товарищ Сталин, вы не представляете, сколько их!" — не моргнув, ответил наш будущий поборник гуманности и справедливости. Но пройдёт всего лишь 17 лет после произнесённой хвалебной речи в честь товарища Сталина и лишь три года после его смерти, и Хрущёв набросится на умершего вождя, обвиняя его в кровавых репрессиях, в неудачах первых годов Великой Отечественной войны, и даже обзовёт его трусом и паникёром. Его, о котором, как вспоминал Риббентроп в "Тайной дипломатии III Рейха", даже злейший враг Сталина А. Гитлер, "…говорил — в присущей ему манере — … с большим восхищением. Он сказал: "На этом примере снова видно, какое значение может иметь один человек для целой нации. Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941–1942 гг., вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твёрдости этого человека, несгибаемая воля и героизм которого призвали и привели народ к продолжению сопротивления".

Я же позволю себе усомниться в том, что только лишь благодаря железной воле Сталина, советский народ смог справиться с тяжелейшими поражениями и потерями первых месяцев войны и, выстояв под Москвой и Сталинградом, перейти в наступление. Тут явная недооценка фашистским фюрером характера и воли нашего народа, который и ранее не однократно уже спасал Родину в подобных случаях. Но то, что напрасно, без веских на то оснований, восхищаться личностью своего врага не станет не один уважающий себя политик и человек, а тем более человек, возомнивший себя богом или, по меньшей мере, величайшим гением, и вершителем судеб всего человечества, думаю, сомнений нет ни у кого.

Что же касательно репрессий, то к счастью, а возможно и к сожалению, те года я не застал, и в партии (уж точно к счастью) никогда не был, хоть затащить в неё меня пытались не раз, и поэтому утверждать, что репрессии были напрасными и неоправданными или наоборот, не имея необходимого доступа к информации, не могу. Но вот хрущёвские времена помню, и с реакцией народа СССР на смерть Сталина я знаком не от запрограммированных дикторов радио и телевидения, — не из продажных СМИ.

Добрым словом товарища Сталина советские люди поминали долго и как рассказывали старшие — очень многие плакали, узнав о его кончине.

Плакали за тираном? За губителем русского народа? Это меня удивляет и настораживает более всего. Он нас в тюрьмы, в лагеря, а мы горько оплакиваем его кончину? И ведь плакали не только в Москве или на родине Сталина, в Грузии. Плакали во всех уголках великой державы. Как то это не вяжется с тем, о чём нам сегодня "поют" наши политики и их историки.

Кстати, умершего совсем недавно Уго Чавеса, либералы запада тоже называли при жизни диктатором и тираном, и обвиняли Чавеса в пренебрежении к избирательному законодательству, нарушении прав человека в политических репрессиях и прочих грехах, но как его провожал в последний путь народ! То же неподдельное горе и те же слёзы… Чем же так хороши народу подобные тираны? Вопрос не ко мне, — вопрос к народу, хотя своё мнение у меня имеется, но это сейчас не столь важно.

Мой отец, мама, и многие другие люди из их поколения, с благодарностью, вспоминая Сталина, рассказывали о том, как уже вскоре после окончания Великой Отечественной войны, сразу после голодного 1947 года, были отменены карточки, а ещё через пару лет стали ежегодно снижаться цены на многие товары первой необходимости. Выходит, что? И впрямь Сталин был — "отец народа в своей любви к народу", коль так заботился о своём народе и не напрасн так по нём убивались "дети", — этот самый советский народ?

Конечно, и этого ни кто сегодня не отрицает, — Сталин был не без греха. Он ведь обычный человек, и поэтому тоже ошибался. На его совести, наверняка, есть невинно загубленные людские жизни, — этого забывать нельзя. Но с другой стороны, если мы будем прилежными учениками мудрой истории, то вполне можно допустить, что Сталин ценой репрессий спас Россию от ещё большей крови.

И хоть я в сталинские времена не жил, но вот уроки истории предпочитаю помнить. Моя память вырывает из глубины тысячелетий времена античности. Перед мысленным взором встаёт огромная империя величайшего завоевателя и полководца Александра Македонского. Эллинская культура, носителем которой был царь Македонии Александр, расцветала везде, куда ступала нога македонского воина. Но в 323 году до н. э. великий завоеватель умирает. И что мы видим?

Сразу после его смерти начинаются жестокие и кровавые войны диадохов. Войны за наследие Александра между его бывшими товарищами и соратниками по оружию, его полководцами, затянулись до 301 года до н. э. Известнейшие из диадохов — Антигон I Одноглазый и его сын Деметрий Полиоркет, Антипатр со своим сыном Кассандром, Птолемей, Селевк, Лисимах и Эвмен, пустили прахом все великие дела Александра и, разорвав империю на части, разделили её между собой; последствием раздела было появление государств Сирия, Эллинистический Египет, Вифиния, Пергам и Македония.

Где гарантия, что перед самой войной с Германией "диадохи" Ленина: Блюхер, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Тухачевский, и прочие герои революции и гражданской войны, не примени Сталин столь крайние и жёсткие меры к ним и их сторонникам, не ввергли бы страну в новую братоубийственную кровавую бойню? Что естественно очень облегчило бы задачу Гитлера, уничтожить славян и русский народ в том числе.

Так что может быть и не стоит смотреть косо на товарища Сталина за его кровавые чистки. Возможно, ценой нескольких сотен тысяч он спас миллионы жизней? Как знать, может жертвы были и не напрасными…. Да и вообще, — блажен тот политик, на чьей совести их нет. Поэтому, на первый взгляд кажется удивительным и непонятным, почему осуждает за это Сталина Хрущёв, — один из самых усердных палачей этих самых сталинских репрессий? Почему с такой яростью этот падальщик терзает тело мёртвого льва? Ведь придёт время, он и без "отца народа", сам окропит кровушкой советских людей землю русскую.

Сталина, конечно, есть за что упрекать, но зато есть за что и вполне заслужено восхвалять. Хотя сам он, как утверждают те, кто знал его близко, был против своего такого восхваления и возвышения. Даже отказывался получать, и почти не носил, вручённую ему после победы в войне с фашизмом, как он считал, не по заслугам, золотую звезду Героя Советского Союза, хотя всегда носил и гордился такой же звездой Героя Социалистического Труда. И по-праву. Его неутомимой трудоспособностью, мудростью, реалистическим мышлением незаурядного политика, его хладнокровием и умением руководить огромной и по всем параметрам не обычной страной, восхищались не только единомышленники Сталина, большевики, товарищи по партии, друзья (если таковые у Сталина были), но и его заклятые враги, которые у него были уж точно.

Дмитрий Фёдорович Устинов, Маршал Советского Союза, нарком вооружений СССР с июня 1941 г. (тогда ему было лишь 32 года!) так говорил о Сталине: "У него был аналитический ум, способный выкристаллизовывать из огромной массы данных, сведений, фактов, самое главное, существенное. Свои мысли и решения Сталин формулировал ясно, лаконично, с неумолимой логикой. Лишних слов не любил и не говорил их".

И лишь Хрущёв в своём докладе о культе личности Сталина на XX съезде партии, сказать о несомненных достоинствах вождя, о том воистину великом, что сделал Сталин для первой в мире страны, выбравшей новый, неведомый ранее миру путь развития, позабыл. С чего бы это?

Есть сведения, что Сталин недолюбливал Хрущёва, и тому частенько перепадало на орехи от "отца народа".

"…Высоко оценивая организаторские качества Хрущева, считая его блистательным исполнителем, Сталин был весьма низкого мнения о его политических и идейно-теоретических способностях. Более того, в отношении Сталина к Хрущеву проскальзывало даже нарочитое пренебрежение, чего он не позволял себе никогда в обращении с партийными и государственными руководителями за исключением, пожалуй, Берии. Лично у меня сложилось впечатление, что, выделяя эту "двойку" из своего окружения, Сталин как бы отмежевывался от ее "небольшевизма", словно извинялся, что в государственных делах приходится прибегать к услугам людей способных, но сомнительных по своей идейной закваске, своего рода "политических попутчиков". Хрущев внешне довольно спокойно и ровно относился к сталинским нахлобучкам. Однако спокойствие это, конечно, было обманчивым — Никита Сергеевич был человеком крайне самолюбивым и амбициозным, хотя до поры до времени умел скрывать это", — вспоминает в своём интервью Иван Александровичем Бенедиктов, который в течение двух десятилетий (с 1938 по 1958 год) занимал ключевые посты в руководстве сельским хозяйством страны и очень хорошо знал Хрущёва.

Но думать, что только лишь скрытая неприязнь к Сталину за прошлые обиды, толкнула Хрущёва на такой рискованный шаг, было бы по-детски наивно и даже глупо.

"Главной пружиной действий Хрущева была борьба за власть, за монопольное положение в партийном и государственном аппаратах, чего он в конце концов и добился, совместив два высших поста — Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР" — уверен всё тот же Бенедиктов.

Именно жажда власти и, пожалуй, ещё зависть к славе покойного предшественника не давали покоя самолюбивой и амбициозной натуре Хрущёва. Они-то и привели его на такой авантюрный путь.

Хоть мёртвый Сталин уже никак не мог помешать Хрущёву взобраться на самую вершину партийной и государственной пирамиды власти, но оставались в живых очень многие более достойные и авторитетные чем Никита Сергеевич соратники вождя, кто вполне реально мог занять это место. Так, например, считают, что своим приемником Сталин хотел видеть П.К. Пономаренко, которого многие характеризуют, как честного, вдумчивого и грамотного партийного работника. Документ о назначении П.К. Пономаренко Председателем Совета Министров СССР был завизирован уже несколькими членами Политбюро, и только неожиданная и довольно загадочная смерть Сталина помешала логическому завершению хода этого документа.

Став Первым секретарем ЦК, Хрущев, который, естественно, был в курсе всего, предпринял необходимые шаги с тем, чтобы отодвинуть Пономаренко подальше — сначала в Казахстан, затем, в 1955 году, на дипломатическую работу, а вскоре и вовсе на пенсию.

Могли претендовать на место лидера так же ветераны партии Молотов и Каганович или личные друзья Никиты Сергеевича, — Маленков и Берия, сосредоточившие, вместе с Хрущёвым, после смерти Сталина, в своих руках, всю реальную власть в стране. При этом Никита Сергеевич был отнюдь не первой фигурой в этой "дружной" троице. Но, пользуясь поддержкой Булганина и Жукова, Хрущёв вначале объявил Берию врагом народа, главным виновником репрессий, и гибели честных и преданных партии товарищей, организовал его арест и физическую расправу над ним и некоторыми его сторонниками. Затем с помощью ловких интриг оттеснил второго своего приятеля Маленкова и, став первым секретарём ЦК, принялся за остальных своих недоброжелателей, используя при этом метод: "свой, — чужой, на пути не стой".

Будучи человеком не глупым и деятельным, Никита Сергеевич понимал, что до Сталина, до его масштабов руководителя такой огромной страной как СССР ему далеко и что эту пропасть между ним и Сталиным рано или поздно заметят те, кто близко знал Сталина и кто долгие годы работал с ним в 20-х, 30-х и 40-х годах. Понимал, что против них он не выстоит. Свалят. Свалят, если будет свои силы растрачивать на каждого в отдельности. Но если подточить сам корень… Он быстро сообразил, что очернив Сталина, он одновременно бросает тень не только на самых близких его соратников, но и на тех, кто, поддерживая их, попытается встать на его пути к власти. Ведь такового смело можно обвинить в сочувствии Сталину, то есть в попытке вернуть времена репрессий и террора. Если разобраться то, по сути все, кто был близок к Сталину, все кто имел хоть какой-то вес в партии и правительстве, так или иначе, являлись участниками репрессий, в большей или меньшей степени. И хоть руки в крови жертв репрессий у Никиты Сергеевича замараны были наверное по более чем у всех остальных сталинских наркомов, исключая разве что Берию, (можно сказать, что если у кого-то по локти, то у Хрущёва гораздо выше) но, он ведь первый, кто покаялся и признал бесчеловечность репрессий. А ведь, если верить "Библии", то даже Господь любит раскаявшихся грешников, что уж тогда говорить о Его творении — человеке. Никите Сергеевичу поверили. К тому же, порочащие его документы, наш сердобольный страдалец по невинно загубленным душам, на всякий случай, предварительно постарался уничтожить. (Все правда не удалось, — слишком много их было). Да и люди ещё помнили дела Никиты Сергеевича. Так, например маршал Голованов вспоминал:

Но, тогда было не до поисков компромата на нашего псевдоправдолюбца, смело критикующего политику репрессий покойного вождя. Ведь политическая волна, поднятая Хрущёвым, могла накрыть не только близких соратников Сталина, способных стать на пути у Никиты Сергеевича, но и многих мене видных приверженцев "отца народа", попытайся они противопоставить себя Хрущёву, вскрывающему жестокую действительность минувших лет. Ведь было же…, - было. Куда денешься? И хотя, учитывая суровость, и острый дефицит времени, когда, приходилось идти дорогами не торёными, путями не ведомыми, создавать небывалое ранее в мировой истории государство, часть сталинских репрессии наверняка можно оправдать, но, желающих рисковать положением в партии и своим благополучием, нашлось немного. Зато среди этих немногих чаще всего были люди действительно великие не только для нашей, но и для мировой истории. Среди них и известный всему миру писатель, лауреат нобелевской премии Михаил Александрович Шолохов, которому Хрущёв не мог простить то, что он в числе первых осмелился выразить своё мнение о Сталине, которое шло вразрез хрущёвскому. Как дерзкий вызов прозвучали предостерегающие и пророческие слова знаменитого и известного уже тогда, всему миру писателя:

За такую крамолу Хрущёв, не смея открыто наброситься на всемирно известного писателя, потребовал, что бы Шолохов выплатил стоимость строительства огромного дома в станице Вёшенской, который Сталин распорядился выстроить для него вместо прежнего, разрушенного немцами во время войны.

А ведь сам Хрущёв отлично понимал всю сложность сталинской эпохи и вспоминал:

Многие из таких вынужденных попутчиков или изначально были недовольны новой властью или позже разочаровались в ней окончательно и добровольно или под давлением "старых хозяев", в конечном итоге нередко переходили в стан её врагов. В общем, врагов хватало, и вредительства, умышленного или/и не умышленного тоже. И хоть многие понимали, что для того чтобы устоять под натиском буржуазных стран, чтобы избежать хаоса в молодом государстве, чтобы не загубить на корню начатое дело революции, репрессии в тридцатых были неизбежны, но в тоже время, стремясь остаться белыми и пушистыми, незапятнанными, и вроде как непричастными к этим репрессиям, опасаясь прослыть кровавыми злодеями и палачами, свалив всё на мёртвого Сталина, сочли они за благо промолчать и даже поддержать Хрущёва. А тех, кто осмелился подняться в его защиту, заклеймили позором и, назвав антипартийной группой, (Молотов, Каганович, Маленков…) вскоре дружно изгнали из партии и…, - хорошо хоть не расстреляли. А расстреляли бы, за милую душу расстреляли старых и испытанных временем товарищей по партии, да только ведь все в раз стали гуманными и великодушными, сурово осудившими, физическую расправу над своими политическими оппонентами. Не те времена, да и оппоненты не те. Нет уже у них той инерционной нетерпимости и рождённой гражданской войной кровожадности, что выделяла их прежде. Иссякла. Иссякла она и у "диктатуры пролетариата", которая, на самом деле, являлась диктатурой партии большевиков, нередко, направляемой и против самого пролетариата.

Берия был последний из официально физически устранённых крупных советских лидеров, и "товарищу маузеру" решающего "слова" более старались не давать но, жажду властвовать никто не отменял. Поэтому в борьбе за лидерство в партии и правительстве, за 11 лет своего пребывания у власти Хрущев отправил в отставку больше членов высшего руководства страны, чем Сталин за 29 лет.

И хоть, в своей основной массе, советские люди пока ещё были довольны жизнью, пока ещё с оптимизмом смотрели в будущее, и верили своим руководителям, но такое хрущёвское свержение авторитетов, наряду с явно авантюрно, совершенно необдуманно и ни чем не обоснованно, объявленным в ближайшие два три десятилетия построением коммунизма, не смотря на провозглашённую Хрущёвым полную победу социализма, несомненные успехи страны в космонавтике и, обещанием догнать и перегнать Америку, не могло не поколебать доверия народа к КПСС и ЦК. Результатом явилось то, что народ постепенно перестаёт доверять не столько Сталину или Хрущёву, сколько самой партии. К тому же вопреки хвастливым заявлениям Хрущёва догнать и перегнать Америку, пошли явные провалы в сельском хозяйстве, недостаток мяса, молока, хлеба, рост цен на товары первой необходимости… И это в стране где "человек проходит как хозяин необъятной Родины своей"? Люди не понимали почему. Почему трудовой класс, уже построивший в своём государстве "развитой социализм", по ряду показателей, живёт хуже трудового класса "загнивающего капитализма". Ведь ещё при Сталине цены снижались, и это почти сразу после такой страшной войны. С 1947-го по 1954 год цены снижались семь раз. В два-три раза за 7 лет. Тогда как, даже в такой развитой капиталистической стране как в Англии, в те годы ещё имела место карточная система. И вдруг такой облом. Даже хлеб пришлось закупать за границей, чего никогда не бывало. (Хорошо помню как ещё пацаном, мать меня посылала с утра занимать очередь за хлебом, — серым, на половину смешанным с горохом.)

Сперва вспыхивают недовольства коммунистами в Венгрии и Польше. Не довольны КПСС и лично Хрущёвым и коммунисты: Югославии, Албании, Китая… А в начале 60-х годов стихийные бунты, вызванные внешней и внутренней политикой Хрущёва, вспыхивают и в городах СССР. Широко известны народные выступления в Краснодаре в 1961 году и в Новочеркасске в 1962 году, тогда ещё не носившие ярко выраженный политический характер. Правда, все эти волнения держались в глубокой тайне, но зачинщиков и некоторых участников всё же судили. А так как "врагов народа" и завербованных иностранными разведками шпионов в обществе развитого социализма априори быть не могло, то всю вину за случившиеся смуты сваливали на пьяниц, хулиганствующие и уголовные элементы. Так в Новочеркасске, где в демонстрации-протесте многих тысяч тружеников идущих колоннами, с портретами Ленина, с революционными песнями "Вставай проклятьем заклеймённый" и "Вихри враждебные", в результате обстрела погибло, (по вине властей и по личному приказу Никиты Сергеевича применять оружие), более двух десятков человек и около сотни было раненых, — по подавлении народного возмущения, на состоявшемся в Новочеркасске суде над зачинщиками бунта, судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, была "разоблачена гнусная роль подсудимых, возглавлявших уголовно-хулиганствующие элементы, показана вся их преступная деятельность. Судебный процесс раскрыл отвратительное моральное лицо каждого подсудимого…". Тогда уголовно-хулиганствующими элементами", оказались более половины жителей города, а многих из "возглавлявших уголовно-хулиганствующие элементы" расстреляли, как когда-то расстреливали "врагов народа". И хоть огласке, не решения суда, не сам факт народных возмущений не предавались, но шила, как говорится, в мешке не утаишь. Недовольство Хрущёвым росло, — росло именно потому, что Никите Сергеевичу было далеко до Сталина, и почти все его планы и действия носили авантюрный характер и как правило, терпели неудачу? Да к тому же, вскоре уже и самого разоблачителя культа личности Сталина понесло…, - его самого можно было обвинять в культе личности, теперь уже Никиты Сергеевича Хрущёва, и народ это прекрасно видел. Поэтому-то люди, жившие в сталинские времена; победивший фашизм и разруху народ, не сильно верил обвинителям вождя. В шестидесятые годы даже ходил такой анекдот:

Вот так вот принимали рядовые люди этот выпад против Сталина, так смотрел народ на те, довольно мутные события. И ещё долго, даже в восьмидесятых годах, во многих частных домах и квартирах, а так же на стёклах автомобилей можно было видеть портрет Сталина. Это красноречиво говорило не только об отношении довоенного поколения, да и тех, кто родился вскоре после войны, к Сталину, но и об иссякшем лимите доверия к партии, — являлось своеобразным тихим жестом демонстрации протеста народа той политике, которую повело советское руководство после смерти вождя.

Поэтому в Хрущёве многие сегодня склонны видеть первого, кто начал убивать в советских людях веру в то что "будет людям счастье, счастье на века (и что) у советской власти сила велика". Первого, при ком социалистический строй стал пробуксовывать.

— "Насчет Хрущева я могу согласиться, потому что он за десять лет успел сделать такое, что враг не смог бы. Это хуже, чем враг. Так развалить то, что построено! Сейчас говорят, Сталин виноват в нашем отставании. Нет, извините, при Сталине мы так перли вперед, что дай бог!"

Такого мнения о Хрущёве и Сталине придерживался Алексей Иванович Шахурин, нарком авиационной промышленности в годы войны, кстати, тоже знавший, что такое быть репрессированным не понаслышке.

Как это не парадоксально но, его единомышленником в оценке Хрущёва оказался и один из самых одиозных врагов СССР, господин У. Черчилль. И когда в конце ноября 1964 года, в парламенте Англии на праздновании 90-летия Черчилля за него был предложен тост как за самого ярого врага России, то он скромно ответил: "К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вреда стране Советов в 1000 раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, так похлопаем ему!".

Хрущёв, который на XX съезде объявил, что нетерпимость Сталина к чужим мнениям была главным свойством его характера, ставшая причиной многих тяжелых последствий для советской страны, видимо, уже под конец жизни понял, что нельзя строить добротное здание без крепкого фундамента, и что этим фундаментом в строительстве социалистического общества как раз и являлся Сталин и его время. И вероятно, пытаясь хоть как-то поправить положение и реабилитировать Сталина, он писал в своих воспоминаниях что, когда доказываешь Сталину "свою правоту и если при этом дашь ему здоровые факты, он в конце концов поймет, что человек отстаивает полезное дело и поддержит…. Бывали такие случаи, когда настойчиво возражаешь ему, и если он убедится в твоей правоте, то отступит от своей точки зрения и примет точку зрения собеседника. Это, конечно, положительное качество".

А продержавшийся при всех руководителях советского государства на высоких постах Анастас Микоян, рьяно поддерживавший нападки Хрущёва на Сталина во время его правления, уже после снятия Никиты, вспоминая свое участие в заседаниях со Сталиным, вдруг напишет: "Каждый из нас имел полную возможность высказать и защитить свое мнение или предложение. Мы откровенно обсуждали самые сложные и спорные вопросы… встречая со стороны Сталина в большинстве случаев понимание, разумное и терпимое отношение даже тогда, когда наши высказывания были явно ему не по душе. Сталин прислушивался к тому, что ему говорили и советовали, с интересом слушал споры, умело извлекая из них ту самую истину, которая помогала ему потом формулировать окончательные, наиболее целесообразные решения, рождаемые, таким образом, в результате коллективного обсуждения. Более того, нередко бывало, когда, убежденный нашими доводами, Сталин менял свою первоначальную точку зрения по тому или иному вопросу".

Опомнились, но было уже поздно, — здание социалистического государства дало трещину.

Но Сталин, о котором говорили на Западе, что он, "принял Россию с деревянными плугами и оставил ее с ядерным оружием", Сталин, о котором даже Черчилль сказал, что: "России очень повезло, что когда она агонизировала, во главе ее оказался такой жесткий военный вождь. Это выдающаяся личность, подходящая для суровых времен…", Сталин, который вывел СССР на одно из ведущих мест, среди индустриально развитых стран, — внёс неоценимый вклад в победу советского народа над фашистской Германией, который до небывалой высоты поднял престиж советского государства и КПСС, сброшенный с пьедестала и, ниспровергаемый Хрущёвым, чуть ли не до врага народа, благодаря своим заслугам перед этим народом, даже лишённый поддержки товарищей по партии, переметнувшихся, ради собственного блага, от мёртвого вождя в стан его новоявленного здравствующего врага, оказался Никите не по зубам. Он смог и мёртвый дать бой возомнившему себя новым Цезарем и "отцом народа" зазнайке. В результате, по выражению всё того же Черчилля "Хрущев — (стал) единственный политик в истории человечества, который объявил войну мертвецу. Но мало того — он умудрился ее проиграть". Ведь, хоть Хрущёв и достиг вершины власти, а культ личности Никиты Сергеевича развился за 10 лет его правления не чуть не меньше чем, раскритикованный им же, культ личности Сталина но, не имея способностей и таланта Сталина, в сфере политики, экономики и вообще руководства страной, он наломал столько дров, что в народе, к концу его правления, о нём чаще упоминали с сарказмом в анекдотах, памфлетах и оскорбительных частушках.

На одиннадцатом году руководства Хрущёва, в ЦК спохватились. Заметили наконец-то, что страной правит авантюрист, самодур и шарлатан. Хотя об этом предупреждали раньше Молотов, Каганович, Булганин, Маленков и Шипилов, за что и были исключены из партии.

Против Хрущёва состоялся внутрипартийный заговор, где Брежнев даже предлагал устранить Никиту Сергеевича физически, то есть опять дать "слово" "товарищу маузеру". Но, слава Богу, всё обошлось без крови. Ведь Хрущёв, как уже говорилось выше, не являлся сознательным врагом или предателем, а всего лишь, в силу своего враждебного отношения к Сталину, в виду своего авантюрного стремления властвовать, но не имея на то должного уровня интеллектуального развития, не соответствовал занимаемому высокому посту. И лишь по той простой причине, что человек оказался не на своём месте, вреда советскому строю, он принёс не меньше явного и самого злостного врага.

Конечно, уже за одно это его можно было бы, если и не расстрелять, то хотя бы посадить. Но только ведь он был не один. С ним заодно были и все высокопоставленные члены партии и правительства. Своим лицемерным заискиванием перед бездарным лидером, стремлением любой ценой удержаться на "тёплых" местах, своей поддержкой и поощрением неумелого, а иногда и даже глупого и опасного руководства страной Хрущёвым, они все, дружно убивали в народе веру в партию, веру в социалистический строй, в светлое будущее. И они прекрасно это осознавали.

Хрущёвские "чистки партии" привели к тому, что в партии, в её руководстве, остались, в основном, одни приживалы и подхалимы. Поэтому когда Хрущёва сняли с занимаемых им должностей, а вместо его первым секретарём стал Брежнев, который, как и Хрущёв, с 1977 года стал совмещать два поста (Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Президиума Верховного Совета СССР), в управлении страной мало что изменилось. Хотя менять что-то было необходимо. Работы было не початый край, но никто в Кремле засучивать рукава не собирался. Более того, как вспоминает Егор Лигачёв:

Понимая в своё время всю ответственность за судьбу государства, Ленин и тот же Сталин так не работали. Они сами не знали выходных, и ограничения рабочего времени определёнными часами и другим расслабляться не позволяли. А здесь, руководство государства, не смотря на то, что работы по нормализации положения в стране не было видно конца, фактически перешло на четырёхдневную рабочую неделю и укороченный рабочий день. Зато всё так же с высоких трибун звучали лозунги и призывы, трудиться по-ударному, по-коммунистически. Доносились пустые длинные речи не о чём или об о всём сразу, но не о чём конкретно, типа — "Кое-где, кое-кто кое-что не учёл, не понял, не довыполнил, не доделал…, - и что — …есть среди нас товарищи такие товарищи, которые нам товарищи совсем не товарищи…" и так далее, и тому подобное. А нужны были дела, — дела конкретные и великие, не только со стороны трудящихся, но и полная отдача делу, руководителей страны. Ведь за годы хрущевского правления лозунги партии, ее программные требования оказались так дискредитированы, что были необходимы серьезные усилия для того, чтобы восстановить утерянное доверие и утраченную привлекательность коммунистических идеалов. Но там, наверху, этого не поняли, и понимать не хотели. Им и так жилось неплохо. Партийные руководители, ЦК КПСС всё больше и больше замыкались в себе, всё дальше и дальше отрывались от народа и, по сути, превращались в сектантскую группу догматиков. Страной управляли по инерции, но за власть боролись жестоко и коварно, с большим упорством, хотя в основном путём интриг, и без крови.

Пришедший к власти Брежнев, так же, как и Хрущёв, вскоре принялся убирать подальше от "кормушки" всех тех, кто его же к ней и протиснул. Под благовидными предлогами (состояние здоровья, пенсионный возраст…) Леонид Ильич, не желая быть кому-то обязанным за своё выдвижение, кого-то попросту из-за подозрения в посягательстве на своё место лидера в государстве, убирал последних партийцев старой закалки.

Тихо, без громких обвинений постепенно были отправлены в отставку почти все бывшие соратники Брежнева в борьбе против Хрущева: Шелепин, Семичастный, Шелест, Подгорный, Воронов, Полянский, Мазуров, Мжеванадзе и многие другие "товарищи". Даже Косыгин, не причастный к каким-либо группировкам, был отстранен от поста Председателя Совета Министров СССР. На место отправленных в отставку руководителей выдвигались, отнюдь не по своим деловым качествам и достоинствам, а по принципу личной преданности и симпатии, лица, близкие к Л.И. Брежневу со времен его работы в Днепропетровске и Молдавии: Тихонов, Черненко, Кириленко, Долгих…. При нём же, стали выдвигаться на видные роли в управлении государством: Шеварднадзе, Яковлев, Ельцин, и другие негодяи, предавшие вскоре советский народ, и, принявшие, вместе с Горбачёвым самое активное участие в развале СССР. Именно при Брежневе взошли, обронённые Никитой Сергеевичем, ядовитые семена его безумной политики. При нём партия совершенно оторвалась от народных масс, стала инородным телом в огромном государстве, и в её рядах буйно зацвели коррупция и карьеризм. Именно Брежнев культивировал эти позорные явления, окружив себя бездарными руководителями, долгое время, цепляясь за власть. При нём коррупция стала с верхов партийного аппарата спускаться вниз и пускать корни в средних эшелонах партийно-чиновничей номенклатуры. Там же расцветал, благоухая ядовитым дурманом, и самый низкий и подлый карьеризм. Например, чтобы, окончив ВУЗ, толковому молодому специалисту получить должность руководителя, надо было непременно вступить в партию. Человек грамотный и глубоко знающий своё дело, не мог занимать даже должность председателя самого захудалого колхоза, не вступив в парию. Порядочный и честный человек, в те годы уже смотрел на партию косо, и в её ряды вступать не очень-то стремился. Поэтому на высоких чиновничьих, сельскохозяйственных, промышленно-индустриальных и научных должностях, всегда и всюду преобладали партийные негодяи, их предпочитали честному и порядочному человеку беспартийцу. К числу таких негодяев и карьеристов как раз и относились Андропов, Горбачёв и Ельцин.

Именно при Брежневе советские лидеры стали проявлять непомерную жажду к роскоши. И хоть они-то, те, кто обманывал народ, те, кто обещал советским людям скорый коммунизм (не стоит всё валить на одного Хрущёва, — он не в лесу и не в пустыне провозгласил приближение коммунизма) давно уже жили при этом самом коммунизме и, отгородившись от остального мира кремлёвской стеной, жили не хуже любого капиталиста-миллиардера, но их такой коммунизм мало устраивал.

Видимо дело в том, что, наблюдая взлёт и падение своих товарищей по партии в руководстве страной, каждый из них понимал, что его счастливая и безоблачная жизнь, выделяющая его из основной массы советских людей, не вечна. Да, сегодня он имеет всё. Упивается властью, живёт не хуже, а в определённом смысле даже и лучше любого капиталиста, но это до тех пор, пока он в фаворе, пока способен угождать выше стоящему руководителю и вовремя угадать, кому на данном этапе нужно угождать, а кого стоит обгадить заплевать и забыть, а затем… Затем, в конечном итоге, всех их ждало весьма болезненное и горестное падение, которого не избежал даже мёртвый Сталин.

Так, когда Хрущев, облив грязью Сталина, ниспроверг своих ещё здравствующих недругов, Молотова, Кагановича и других членов "антипартийной группы", он лишил их всех прежних привилегий. Молотов, к примеру, жил первое время у родственников и получал пенсию 120 рублей. Никаких накоплений и богатства у него и его товарищей не было. 120 рублей пенсия по тем временам неплохая, но ведь не для члена правительства, не для старого ленинца и ближайшего соратника Сталина.

Свергнутый Хрущёвым Пономаренко, пенсию тоже получал весьма скромную, без причитавшихся ему льгот за государственную службу. Говорят, человек он был простой, скромный и непритязательный в личной жизни. Поэтому сброшенный с "Олимпа" обремененный заботами о родных и близких, он в буквальном смысле влачил полунищенское существование.

Герой Великой Отечественной войны, легендарный маршал Г.К. Жуков вспоминал: "Когда меня сняли при Хрущеве, мы с Галиной Александровной думали, что у нас много денег. Оказалось — ничего. Пришлось баян продать. Солдат отнес в "комиссионку", принес 500 рублей. Я, конечно, мог бы ездить на трамвае, но ведь меня будут снимать для иностранных журналов, я же одиозная фигура".

Нелегко человеку, познавшему власть и роскошь, смириться с тем, что его опускают до уровня рядового члена общества, пусть даже рабоче-крестьянского, где "все профессии почётны и все люди равны".

Практика поездок членов правительства (часто с семьями) "за бугор", к "ненавистным капиталистам" на "загнивающий запад", введённая Никитой Сергеевичем, и, расширенная Брежневым, не прошла для них даром. Мало-помалу они (особенно их дети — золотая молодёжь) усваивали, что власть без денег, штука шаткая и не надёжная. Они видели, что деньги, но только очень большие деньги, — это и есть залог могущества и власти. В мудрые головы отцов и слуг народа стала всё чаще просачиваться назойливая мысль, что только кругленькая сумма на счету в надёжном зарубежном банке может гарантировать, не только безбедное проживание ему и его потомству, в случае опалы и изгнания его из сонма привилегированных старцев, но и постоянное уважение и почёт в определённых кругах общества. Только как увязать, эту кругленькую сумму, с образом жизни в обществе, идеология которого, эти самые деньги считает одним из главных препятствий на пути к коммунизму?

"Надо менять идеологию, да пожалуй, и сам строй", — сперва робко, а потом всё смелее и смелее стали подумывать те, кто именовал себя "честью и совестью советского народа". Но как это сделать, не навредив себе и, не потеряв ту власть, которая хоть и временная, и не надёжная (в любое время могут снять "по состоянию здоровья", "за не соответствие" или "отправить на пенсию") но всё же реальная? Как поймать журавля в небе, не выпустив из рук синицу? Ведь не скажешь же народу — "Всё баста! Завязуем с коммунизмом и все дружно возвращаемся к капитализму, где вы будете так же ударно трудиться (вам не привыкать), а мы будем вами гордиться, делать на вас деньги и преумножать свой капитал, отдыхая где-то на Кипре или на Канарах". Не поймут. Могут не то что власти лишить, но и зашибить. Возможно даже до смерти. Тут нужно действовать по грамотному, не спеша. Благо, Никита Сергеевич, наезжая на Сталина, и авантюрно управляя государством, обгадил, сам того не понимая, не то что всех коммунистов, но и всю идею социализма вместе с коммунизмом.

А на Западе, давно уже заметили: "Россия становится классовым обществом. Около трех тысяч семей образовали элиту, и они хотят оставаться элитой" (Боб Вудворт "Признание шефа разведки").

Правда, не шибко способного мыслить масштабно Брежнева, который сам оценивал свой партийный интеллект на уровне секретаря обкома, и его ближайшее престарелое окружение, наверняка устраивало и настоящее положение вещей. Но стариканы, особенно Брежнев, предварительно подсаженный более далекоглядными "товарищами", типа Андропова, на наркотические лекарства, уже давно стали выживать из ума и обработать их молодым и способным, специально натасканным этому ремеслу в США башковитым подонкам, особого труда не составило.

Со временем, стареющий Брежнев, ещё не полностью утративший способность мыслить адекватно, начал догадываться, что творится что-то не то, — что его молодые "товарищи" по партии рулят куда-то не туда, и по сути они, а не он стали управлять государством. Поэтому, не владея ситуацией, по воспоминаниям его внука Андрея, Брежнев"…хотел уйти на пенсию, говорил об этом с супругой, но окружение убедило, что он незаменим: — "Да, Леонид Ильич, вы можете рыбачить, охотиться, мы тут за вас поработаем, вы только не уходите, потому что с вашим именем все прогрессивное человечество связывает такие надежды…". В общем, сыграли на самолюбии и тщеславии безвольного и больного старика. Оно и понятно. Ведь ещё не были готовы яковлевы, горбачёвы и прочие подонки с гадкой душонкой Иуды к перевороту, — не выработали чёткой программы действий. Нужно было время. А ну-ка, не дай Бог, вместо Брежнева выдвинут на руководство страной какого-нибудь крепкого, твердолобого старикана типа Шербицкого, — возись тогда ещё и с ним. А этого, поцелуй взасос, повесь на грудь очередную медальку-побрякушку и делай что хочешь. И стали делать…