Эра Волка

Глава 9

Как только за Светой закрылась дверь парадной, Денис набрал номер друга.

– У аппарата, – раздался в трубке хрипловатый голос Роди.

– Скажи-ка, друг, – начал Денис без приветствия, – как давно ты знаешь о том, что Катя состояла в некой секте Святослава Сергеевича?

– Динь, откуда я мог об этом знать? – попытался съехать Родик.

– Оттуда, Родя, что ты обычно знаешь немного больше, чем простой водила. Я только что подвозил домой сестру погибшего Виталика, и она поведала мне столько интересного и полезного, что в карманах не унесёшь. Не говори пожалуйста, что Павел Вениаминович не обмолвился тебе о секте Святослава ни единым словом.

– Ну так, то ж Виталий Кузьмин, а про Катю мы не в курсе.

– Родя!

– Ну ладно, ладно, – сдался Родион, – рассказала следствию сестра этого самоубийцы, что он вместе с Катей в один клуб по интересам ходил. Да только я решил об этом умолчать, потому как такая инфа тебя сильно подкосила бы. Я же знаю, как ты к сектантам относишься, а тут Катерина твоя… – мямлил Родик, оправдываясь.

– Родь, я обивал пороги Катиного дома как придурок, чтобы отыскать хоть одну живую душу, знающую её лучше меня, а ты утаил людей, обладающих такой информацией.

– Блин, Диня, я же хотел как лучше.

– Родик, я пытаюсь понять, что за девушку любил, если не хочешь помогать, то хотя бы не мешай, ладно. Павлу Вениаминовичу тоже ты присоветовал мне ничего не говорить?

В трубке раздалось натужное сопение. Не дожидаясь ответа, Денис отключился.

На друга он, конечно, зла не держал, Денис был абсолютно уверен в том, что Родик искренне хотел уберечь его от лишних потрясений. А то, что без понимания ситуации Денис чувствовал себя тупым куском мяса в застывающем холодце событий, Родиону было невдомёк. Не умел он столь глубоко смотреть в суть вещей, не понимал, что для друга любая информация, пусть и самая убийственная, была спасительнее неведения, повергающего в состояние безумия.

Теперь-то у Дениса было о чем подумать, наметился вектор, обрисовался некий, пока ещё смутный, но план действий. И, конечно, его подстегивал азарт, выводящий из заплесневелого уныния последних дней.

Правда, тот факт, что Катерина состояла в секте, действительно омрачал настроение Дениса. Родион слишком хорошо знал своего друга и совершенно верно распознал в этой биографической детали угрозу для его внутреннего равновесия.

Дениса охватило жгучее желание разузнать о своей возлюбленной буквально всё: чем жила, о чем мечтала, чего страшилась. Беда была в том, что желание это набрало нужную силу слишком поздно. Пока Катерина была рядом, Денис любил светлый, лучезарный образ, столь искусно воплощаемый ею. Он и не подозревал о масштабах лжи, он просто принимал то, что ему услужливо подносили, сервируя смехом, лаской и столь чарующей в женщине загадочностью. Кто же мог подумать, что в Катиной жизни и смерти окажутся такие тайны, от которых кровь в жилах застывает.

Но её скрытность была неслучайной. Она утаивала свою приверженность к секте не спроста. Денис сам обделил себя, лишив этого фрагмента Катиной жизни в день, когда чуть было не поссорился с нею.

Они прогуливались по Обводному каналу и наткнулись на шествующих вдоль набережной кришнаитов, распевающих: «Харе Кришна, Харе Рама». Денис тогда нелестно отозвался о поющих, а Катя попыталась встать на их защиту. Но он снова обругал «разряженных горлопанов», и его возлюбленная замкнулась.

Удивительно, что она вообще продолжала с ним общаться, ведь понимала же – они абсолютно разные. Неужели Катерина воспринимала их роман как нечто мимолётное и незначительное? Ведь не могла же она думать, что сможет скрывать своё истинное мировоззрение вечно? А, может, она всерьёз была занята лишь духами, а всё прочее было суетой сует?

Что думала о нём Катя, и о чем шептало ей сердце в его объятиях, Денису уже не узнать. И это терзало его, потому что он все ещё любил так и не понятую им девушку, которой не стало.

***

Информация свалившаяся на голову Дениса, требовала скорейшего осмысления, а сердце, которому становилось тесно в межрёберной клетке, жаждало поминания и покоя. Денис заехал в копицентр и распечатал те немногие фотографии Катерины, что хранил его телефон. Потом он зашёл в магазин и на последние деньги купил коньяк, встретив у прилавка подвального магазина своего одноклассника.

Встреча эта была странной, словно бы ему из далекого прошлого прислали привет, причем курьером выбрали самого неказистого из его старинных знакомых – Гошу Шаркина, который так обрадовался случайной встрече с Денисом, что тут же подсел ему на уши, вылив с полтонны удручающих подробностей своей жизни.

Кое как отделавшись, от навязчивого одноклассника, Денис поспешил домой, где забравшись в кровать с коньяком и фотографиями, принялся перебирать их словно нечто самое драгоценное, что у него было на сегодняшний день.

Вот фото, сделанное на третьем их свидании – Катя в синем приталенном платье стоит, перевесившись через оградку Фонтанки, и кидает уткам остатки своего пирожного. Волосы её развеваются на ветру, а губы сложены в трубочку. Следующая фотография – Катя в Монрепо сидит на разрушенных ступеньках и выкладывает на земле сердечко из камушков. Опять Монрепо, какой-то случайный прохожий сфотографировал их вместе – Денис обнимает её обеими руками и целует в щёку, а Катя, смущаясь, подбирает плечи кверху и запрокидывает набок голову. А вот и его любимая фотография, о которой Катерина так и не узнала, он сделал этот снимок, когда она спала, такая обворожительная, с разметавшимися по подушке волосами и приоткрытыми губами.

Денис просидел весь остаток вечера за лицезрением их с Катей прошлого. Путешествие, совершаемое его сердцем, оказалось мучительным, но оно было необходимо – он прощался с Катей, пытался отпустить призрак возлюбленной, который уже был не в силах волочить за собой. Призрак цеплялся за его память, оживая на глянцевых карточках, махал с них рукой, посылал воздушные поцелуи, смеялся и манил, манил с такой силой, что сопротивляться было просто невозможно. Но даже в коньячном чаду Денис понимал – Кати больше нет и уже никогда не будет.

Неожиданно его потянуло на экзистенциальные размышления, до зарезу понадобилось разобраться в вопросе загробной жизни. Есть ли она, и, если есть, то, что приключается с человеком после смерти. До того ему не хотелось верить в то, что Катерина напрочь стерта с полотна этого мира, что он решил-таки признать существование души. Тем более что и ученые её, похоже, уже не отрицают, даже умудрись взвесить, не то 20, не то 21 грамм она, по их подсчётам, должна была весить. Мысль о том, что от Кати помимо пепла, осталось 20 грамм чего-то, непонятого им, давала сомнительное утешение.

Еще какое-то время разгоряченный коньком Денис, продолжал пытать свой мозг, путаясь в лабиринте метафизических хитросплетений. Потом плюнув, он, шатаясь, встал с постели, опрокинув уже почти пустую бутылку, и, выудив из тумбочки маркер, написал на стене то, что сумел на данный момент понять.

Всё суета сует,

И это – суета.

Ответов не было и нет,

А только маята.

Решив, более не терзать себя вопросами о материях столь неясных для его прагматичного ума, Денис отдался-таки спасительному сну.