Эрек и Энида. Клижес

I. Амур теснит неумолимо,

Грозит кровопролитной бранью;

Хоть сердце доблестью хранимо,

Не рад противник состязанью,

Воззвать готовый к состраданью,

Которое неизъяснимо,

И не перечит упованью,

Пока оно неколебимо.

II. Мое смиренье уязвимо

И подлежит завоеванью,

Любовью гневною гонимо;

Так я страдаю по призванью.

Боюсь подвергнуться взысканью,

И, преданный неизъяснимо,

Я рад почтить Амура данью:

Его клеймо неизгладимо.

III. Лишь для разумных и учтивых

Любовь — наставница благая.

Она преследует строптивых,

Непобедимых настигая.

Мольбы безумных отвергая,

Впускает пылких и стыдливых;

Премудрая, в преддверьи Рая

Залогов хочет справедливых.

IV. Карает вертопрахов лживых

Любовь, наставница благая.

Я презирал бы нерадивых,

Наградой не пренебрегая.

Пустыня дикая, глухая —

Пристанище для боязливых.

Мне выпала судьба такая:

Урон такой не для счастливых.

V. Досталась дорогой ценою

Мне честь подобного служенья.

За неприступною стеною

Не превозмочь изнеможенья.

Напрасны предостереженья,

Мой разум больше не со мною;

Один среди пренебреженья

Живу в плену тоской одною.

VI. Как быть мне с жизнью остальною?

Я не предвижу избавленья.

Пускай в грядущем я не скрою

Изменчивого оперенья,

Не знает сердце измененья.

Боюсь, что горестью одною

Убью себя среди гоненья,

Не соблазнен судьбой иною.

VII. Напрасны предостереженья:

Я снисхождения не стою.

Нет, я не выиграл сраженья,

Хоть жизнь моя была войною.

I. Меня похитив у меня,

Амур наносит мне урон;

Хоть горше мне день ото дня,

Амура тешит скорбный стон.

В глазах Амура я смешон:

Мной брезгует, меня дразня,

Как будто радость — западня;

Попал я в гибельный загон,

Свою доверчивость виня.

II. Амур, врагов своих тесня,

Распространяет свой закон;

Царит, противников казня,

В завоеваньях искушен.

К нему пришел я на поклон

И, верность вечную храня,

Обрек Амуру сердце я,

Хотя владеет сердцем он,

Сердец нисколько не ценя.

III. Скажите, значит все равно

Мне, госпожа, мой пыл вредит?

Я ваш, я вам служу давно,

Пренебрежением убит.

Мою опалу подтвердит

Ваш гнев, хоть мне роптать грешно.

Томлюсь я — и не мудрено

Мне после всех моих обид

Другой плениться не дано.

IV. Тристану было пить вольно[177].

Напиток слишком ядовит.

Любовь — горчайшее вино,

Сам на себя хмельной сердит.

Я полагал, что усладит,

Что просветит меня оно.

Глаза и сердце заодно:

Когда заманчив путь на вид,

С пути свернуть не суждено.

V. Ты, сердце, всех сердец бедней.

Твой пыл владычице не впрок,

Но без нее мне жить грустней.

Пусть милый взор, как прежде, строг,

Гнев — тоже дорогой залог.

Чем сердцу скорбному больней,

Тем достижение ценней.

В грядущем сладостный итог

Неутомимому видней.

VI. Вели бы все дороги к ней!

Тогда бы уповать я мог.

Искал я много-много дней,

Но не нашел таких дорог.

Вновь, к самому себе жесток,

Взываю к той, что всех милей.

Не знаю, как в тоске моей

Мне льстить любви среди тревог,

Когда служить ей все трудней.

I. Восторгаюсь и томлюсь,

Все во мне запело.

Красоте такой дивлюсь,

Нет счастью предела.

Красоте душа верна,

Лишь любовью жизнь красна,

И наказан тот, кто лжив;

От любви не отступлюсь,

Ненароком согрешив.

II. Чистым сердцем веселюсь,

Присягаю смело:

К вам одной весь век стремлюсь,

Вам предан всецело.

Так прекрасны вы одна,

С вами гибель не страшна,

Вами вечно буду жив,

Но без вас не исцелюсь,

Состраданья не внушив.

III. В госпожу мою вселюсь.

Сердце преуспело!

Никуда не удалюсь:

Где сердце, там тело[179].

Сплетней жизнь омрачена.

Это ли моя вина?

Скромен, верен и учтив,

Я победой не хвалюсь,

Даже подвиг совершив.

Когда нельзя печалью тронуть вас,

Я созову друзей в полночный час.

Молчите! — вот завет последний мой!

Когда нельзя растрогать вас тоской,

Я ночь мою прерву своей рукой,

На пиршество к себе в последний раз

Созвав друзей моих в полночный час.