Еще один шанс

Харлоу

Я запечатала последний конверт и завернула в толстую коробку с розовом атласной лентой. Мне осталось восемь недель беременности, и хотелось добавить еще больше писем, но написала по одному для Лилы Кейт на каждый День рождения и Рождество, пока ей не исполниться двадцать один год, на ее первый день в детском саду, на ее окончания средней школы, ее день свадьбы, рождение первого ребенка, и ее тридцатый День рождения.

На всякий случай, если меня там не будет, я хотела оставить часть меня с нею. Если бы у меня только была часть моей собственной матери, пока я росла… я обменяла бы все на это. По крайней мере, у Лилы Кейт было бы это, если бы у нее не было меня.

Я взяла другую стопку писем, которые я написала. Они были все для Гранта: одно для следующего дня после моих похорон, одно для его первого дня с Лилой Кейт после того, как все возобновили нормальную жизнь, одно для ее первого дня в детском саду и одно на случай того, если он встретил женщину, в которую он мог влюбиться. Я обернула эти письма красной атласной лентой.

Если бы меня не было там, в качестве его партнера, и я не помогала воспитывать нашу маленькую девочку, я, по крайней мере, хотела, чтобы мои слова были там для него. Я хотела, чтобы он знал, что я смотрела сверху, что я гордилась им, и что я думала, что он делал замечательную работу. Я также хотела, чтобы он не стеснялся идти дальше, когда время настанет. Он был моей единственной любовью. Он был моей сказкой. Но было возможно, что я не буду его. У него была длинная жизнь перед ним, и я не хотела, чтобы он провел ее без кого-то рядом.

Я положила обе стопки писем в нижний ящик комода Лилы Кейт. Поверх двух стопок, я оставила одно письмо: первое, которое он должен был прочитать. Я скажу ему, что они там, когда я почувствую, что настало время.

Я оставил альбом для фотографий на крышке комода, потому что Грант знал об этом. Он не знала настоящей причины, почему я хотела сделать все эти фотографии; он просто знал, что я делаю альбом для фотографий из воспоминаний для Лилы Кейт. Я поставила в рамку свою любимую фотографию, как мы сидели в нескольких шагах от переднего подъезда. Моя голова лежала на плече Гранта, а его рука была обернута вокруг меня и ладонь лежала на моем животе. Она теперь висела над пеленальным столом Лилы Кейт; он мог увидеть ее, когда входил в ее комнату.

— Ты снова складываешь детскую одежду? — спросил Грант, когда он зашел в комнату.

Я засмеялась. Он поймал меня несколько раз за разборкой ее шкафа и ящиков. Он не поймал этого, но он никогда не дразнил меня. Он всегда улыбался и говорил мне, что Лила Кейт собиралась иметь лучшую мать в мире. Я действительно надеялась, что это было правдой.

Грант никогда не говорил о том, что могло случиться. При каждом посещении врача, которое проходило хорошо, и мы продолжали получать хорошие отчеты, казалось, что он все меньше волнуется. Он не пялился на мой живот, как будто он не был уверен в нем больше. Как если бы это был врагом. Он прикасался к нему часто, и он даже начал говорить с ней.

— Я хочу, чтобы все было идеально, — сказала я ему, закрывая ящика с письмами.

— Все так и будет потому, что ты будешь здесь, — ответил он.

Прежде чем я успела что-то сказать, он подошел ко мне.

— Фотограф придет сегодня днем. У меня есть несколько фото, которые я хотел, чтобы он сделал.

Он сделал?

Я начала спрашивать его об этом, когда он встал перед мной и взял обе руки. Затем, словно в замедленной съемке, он опустился на одно колено. Все способность говорить или дышать оставили меня. Я не ожидала этого. Я думала, что он не готов к браку после того инцидента с мячом. Грант уже дал мне огромный шанс. Он не любил рисковать. Он был осторожен.

— Харлоу Меннинг, — сказал он, вытащив черную атласную коробку из кармана, — думаю, что это возможно, что я влюбился в тебя, как только увидел тебя. Я не мог забыть тебя. Я искал причины, чтобы находиться рядом с тобою. Я мечтал и фантазировал о тебе. Потом как-то, с китайской едой на вынос, мне удалось заставить тебя посидеть в одной комнате со мной дольше, чем одну минуту. Я знал, что после той ночи, когда я поцеловал тебя, я изменился навсегда. Навсегда. Ты наполнила смыслом мою жизнь.

Он с трудом сглотнул и одарил меня неуверенной улыбкой, когда он раскрыл коробку. Слеза алмаза находилась на небольшой бархатной подушке. Это было просто и элегантно. Это было прекрасно. Я не ношу украшения часто, но это…это я буду носить вечно. Мои глаза наполнились слезами и все размылось.

Это случилось. Я протянула руку, чтобы вытереть слезы, которые бежали ручьем и издала тихий смех в эмоциональный хаосе, который творился у меня внутри.

— Ты ужасаешь меня. Ничто в этом мире никогда не сияло так же ярко, как ты, или заставляло меня хотите быть лучшим человеком, как ты. Я потрачу всю жизнь, стараясь быть достойным тебя, но я не буду. Никто не сможет когда-либо быть таким. Ты — редкий и драгоценный дар, и я не могу представить свою жизнь без тебя рядом со мной. Ты — мое счастье. Ты — мой дом. Ты сделаешь меня самым удачливым живым мужчиной и станешь моей женой?

Слезы свободно текли по моему лицу теперь, когда я стояла там с этим красивым человеком на коленях передо мной. Человек, который только что сказал такие душераздирающе ласковые слова мне.

— Да, — я сказала, неспособная сказать что-либо еще. Я не должна была напоминать ему о шансе, который он получил. Он знал. Мы знали. Ему было плевать. Мне стоило рискнуть. Именно это он говорил мне.

— Да? — повторил он, улыбаясь мне. Я кивнула головой, и он испустил облегченный смех, затем вскочил и схватил мое лицо руками. Его губы накрыли мои, и я знала, что если бы я умерла завтра, я жила бы. Я прожила много.

Гранта подхватили меня и стали выносить меня из комнаты.

— Опусти меня, я вешу тонну! — сказала я, волнуясь, что он надорвет спину.

— Ты прибавила в весе 18 фунтов(около 8 кг — прим. переводчика). Это не тонна.

Он направился в нашу спальню, и я решила, что спорить с ним не могло быть моим преимуществом. Если это шло к тому, что я думала, то я была только «за». Грант уложил меня аккуратно на кровать и наклонился, чтобы сбросить мою обувь. Он поцеловал икры обеих ног перед тем как встать и снять мою рубашку. Я позволила ему раздеть меня, словно я была беспомощна, потому что он, казалось, наслаждался собой. Когда он потянулся к моим леггинсам, я сняла нижнюю часть, таким образом, он мог сбросить их, оставив меня абсолютно голой и себя полностью одетым.

— Это немного несправедливо, — сказала я, потянувшись за пуговицей на его джинсах. Он усмехнулся и позволил мне расстегнуть их. Затем он снял их, а следом и рубашку. Я посмотрела на его скульптурное тело и подняла руку, чтобы пробежаться по его животу. Я любило то, как это чувствовалось, и, когда он наклонялся, это было даже лучше.

— Ляг на спину и раскрой для меня ноги.

Его голос упал до сексуального, и его веки опустились, когда его взгляд путешествовал вниз по моему телу. Я откинулась назад и открыла мои ноги, как было сказано. Вид сексуальной ухмылки Гранта, прежде чем он опустил голову между моих ног, заставил меня задрожать в предвкушении. Мне очень нравилось то, как он заставлял меня чувствовать.

Когда его язык сильно ударил по моей щели, я потянулась и захватила спинку кровати в попытке не схватить его волосы или потерять контроль. Как бы ни так. Я была более чувствительна там, чем когда-либо, но я прочитала, что это было нормально. Я думала о сексе намного больше, чем обычно. Хотя вид Гранта часто заставлял меня думать о сексе. Потном, горячем, диком сексе. Который мы, в настоящее время, не могли иметь. Я хотела его, все же. Я хотела его сильно.

— Дай мне свою руку, — приказал он, и я быстро повиновалась. Он поместил ее над моей влажностью. — Держи это открытым, пока я лижу.

О, боже. Это было новым. Я потянулась вниз и использовала обе руки, чтобы поддерживать открытыми мои губы, в то время, как он облизывал мою покалывающую точку, которая была так близко к оргазму и сокращалась в ожидание того, чтобы быть переполненной. Я начала кричать, поскольку оргазм приближался, но, прежде чем он привел меня к концу, он остановился, и его тело переместилось вверх по моему. Он скользнул в меня медленно и легко, когда рычание одобрения вырвалось из его груди.

— Я клянусь, что каждый раз, когда я внутри тебя, я думаю, что это — абсолютно лучшее чертово чувство в мире, но каждый раз это еще лучше.

Я вцепилась в его спину, и он начал двигаться быстрее.

— Никогда не могу получить достаточно тебя. Я хочу жить в этой киске, — сказал он, поскольку мой оргазм еще раз достиг своего пика. Вместо того, чтобы отдалитьсяна сей раз, его рот опустился на один из моих сосков, поскольку волны оргазма свободно разбивались, посылая меня в страну чудес.

— Черт, да, это сексуально, как ад, — сказал он, когда и его бедра дернулись быстрее, и мое имя вырвалось из его груди в рычании, прежде чем он перевернулся, унося меня вместе с ним, чтобы он оставаться внутри меня, но я была на вершине.

— Не могу остановиться, — сказал он, задыхаясь. — Кончаю.

Он снова дернулся, и его тело содрогнулось. Когда он кончил, я поцеловала от плеча до рта.

— Когда снова будет безопасно, у меня есть планы на тебя, милая девушка. — Грязные, похотливые планы.

— Это обещание? — спросила я, улыбаясь ему сверху вниз.

— Черт, да, это обещание, — ответил он.

Поздно ночью, после часов того, как Грант показывал мне, как сильно он меня любил и ощущения удовольствия, которое он мог бы представить, острая боль поразила меня. Вскоре я лежала, свернувшись клубком и кричала. Боли было слишком много, и я знала, что это не могло быть правильным. Я прочитала все про схватки. Что-то было не так. Очень не так.

Грант вскочил с постели, пытался со мной поговорить, но я не могла разобрать ни слова или ответить. Я делала все, что могла, чтобы не заплакать от боли снова. Его голос не успокаивал меня. Ничего не помогало. Боль потихоньку стала исчезать, а затем ударила еще раз.

— Скорая будет здесь через пять минут.

Грант голос был полон чистого ужаса. Я хотела его утешить, но в этот раз я не могла. Я должна была заботиться обо мне и нашем ребенке. Прохладная, влажная ткань коснулась моего лба, когда он сказал мне, как сильно он любит меня и как он собирается заботиться обо мне. Затем он выругался и я почувствовала тепло между моих ног.

— Боже, нет. Черт!

Я посмотрела вниз, и все, что я могла видеть — это кровь. А потом все погрузилось в темноту.