Эскадрилья ведет бой

Единение сердец

…Получены сведения, что гитлеровцы вывозят из Мариуполя все, что только можно увезти. А что нельзя — взрывают, жгут. Надо спешить, не дать врагу превратить в руины то, что создавалось трудовым народом в годы наших пятилеток.

У нас к врагу и так был суровый счет, а когда с высоты увидели, что сделали фашисты со славным городом-тружеником Мариуполем, кровь закипала в жилах, ярость клокотала в груди, звала в суровый бой.

Наступление наших войск стремительно развивалось. Ожесточенные сражения идут на земле и в воздухе. Что ни день — перебазируемся, передвигаемся вслед за «девятым валом» наступления. Многие летчики совершают по пять-шесть боевых вылетов. На их счету становится все больше и больше побед.

Нелегко в эти дни авиаспециалистам. Изнуряет тридцатиградусная жара, а работать надо в высоком темпе — осмотреть самолет, заправить горючим, пополнить боекомплект. А тут и ракета — сигнал взлетать и выполнять очередное боевое задание. Какое — в воздухе станет известно: по радио сообщат.

Поистине виртуозно работали в эти горячие дни техники и механики. Вот старший техник-лейтенант Иван Яковенко. Порою поневоле удивлялся, как ему удавалось в считанные минуты подготовить истребитель к очередному вылету?..

Моторист младший сержант Рая Целлярицкая, обжигая пальцы, возится у разгоряченного мотора. Она тщательно выполняет все операции, проявляет заботу о том, чтобы двигатель работал в воздухе надежно. Под стать ей и мастера по вооружению Аня Родникова и Соня Халитова. Внимательно выверяет параметры, следит за исправностью приборного оборудования кабины механик старшина Александр Коршунов. Заботлива, усердна в своем ответственном деле и наша «служба спасения» в лице парашютоукладчицы Клавы Михальчевой…

Настроение у всех приподнятое: наши войска гонят фашистов! Каждому хочется внести свой вклад и в освобождение Украины от гитлеровских захватчиков, работать еще лучше.

Враг цепко держится за стратегически важные центры. Он понимает, что их ему не удержать, — и предает огню и разрушению все, что можно сжечь и уничтожить. Болью сжимается сердце, когда тут и там видишь космы черного дыма над нашими городами и селами. Враг бесчинствует на нашей земле. Мы знаем: нас ждут, к нам взывают о помощи. И мы вместе со всей нашей армией спешим на крыльях своих краснозвездных самолетов принести людям избавление от страшной гитлеровской чумы.

Прорвав сильно укрепленную оборону противника — так называемый Миус-фронт, наши войска 30 августа освободили Таганрог. На очереди Краматорск, Сталино, Мариуполь…

Никогда прежде я не был в этих городах и знал о них, пожалуй, не более того, что изложено в учебниках географии. Но тогда, перед их освобождением, они стали дороги не меньше, чем родной Новочеркасск. И не только мне — всем однополчанам.

Встретил Алексея Закалюка — «сидим» ведь вместе, действуем с одного аэродрома. Он сокрушенно качает головой:

— Какие варвары!.. Что творят!..

И рассказал, что он видел, когда, возвращаясь из разведки, прошел над береговой чертой. Город разрушен, портовые сооружения уничтожены. Близ причала заметил наполовину затопленный парусник «Товарищ». Защемило сердце: на этом учебном судне ему перед войной пришлось плавать… Тут и там виднелись металлические скелеты заводских корпусов, зияющие пустыми глазницами окон кирпичные коробки некогда красивых зданий. В районе «Азовстали» в небо поднялось огромное бурое облако: фашисты взрывали знаменитые наши заводы.

— Драпать фрицы собираются! — констатировал Закалюк. — Свою тактику выжженной земли проводят.

9-я гвардейская истребительная авиадивизия взаимодействует с частями 130-й Таганрогской и 221-й стрелковых дивизий 44-й армии, а также с кораблями Азовской военной флотилии. Все они нацелены на Мариуполь. Существенную помощь оказывает им конно-механизированная группа генерала Н. Я. Кириченко.

Последний, третий в этот день вылет с аэродрома Ново-Равнополье. После выполнения задания на прикрытие наземных войск в районе Варваровки возвращаться сюда уже не будем.

На постановке задачи велят пометить на полетных картах новое место базирования с интересным названием — Русский Колодец.

…Бои в небе шли жестокие. В район Коньково — Чертомлык — Сартана — Садово-Васильевка 2 сентября вылетела наша шестерка. Погода была пасмурная, видимость ограниченная, и это усложняло выполнение задания.

Неожиданно из облачности вывалилась пара «мессершмиттов». За ней появилась вторая. Никто из нас не мог знать, сколько «мессеров» идет следом за ними, но бой уже завязался. Разворот, стремительная атака, очередь — и «худой» валится на землю: на счету Клубова есть еще один стервятник! Примеру товарища последовал Георгий Голубев.

Из облаков вынырнули еще две пары Me-109. Бой разгорается. Наш ведущий сбивает еще одного «мессера». Четвертого сразил Виктор Жердев.

Оставшаяся четверка «мессершмиттов» поспешила скрыться в облаках.

Наша шестерка выполнила задание и добыла ценные разведывательные сведения, успешно проведя при этом короткий, но весьма убедительный бой.

Летаем ежедневно. Все время ведем бои в районе Сартана, Красноармейское. Молодежь уже втянулась в бои и получает почти такую же нагрузку, что и «старики», — совершает по три-четыре боевых вылета в день.

…5 сентября с аэродрома Русский Колодец третий раз вылетаем на прикрытие наземных войск в районе Красноармейское, Сартана.

Полдень. В воздухе густая дымка, видимость очень плохая. Марево наползает со стороны Азовского моря и плывет на север. Два предыдущих вылета прошли с боями. Этот тоже вряд ли обойдется без острой схватки с противником.

Аэродромом служит нам большое почти круглой формы поле. Посадку совершаем с ходу, взлет выполняем звеньями, а нередко и эскадрильей — площадка позволяет.

Идем сейчас шестеркой. Мы с Жердевым — во второй паре. Боевой порядок эшелонирован по высоте и в глубину. Ведущий — Александр Иванович Покрышкин — построил его так, чтобы солнце было сбоку и, следовательно, он мог хорошо видеть всех нас, а в случае появления противника быстро обнаружить его и не позволить атаковать.

Ходим «качелями» под углом к линии фронта. Высота — две — четыре тысячи метров. Линия боевого соприкосновения войск сверху кажется контуром огнедышащего дракона.

На походе к району прикрытия замечаем внизу едва обозначившийся в мглистой дымке силуэт «рамы». Она медленно плывет вдоль линии фронта, и мы сближаемся с ней на попутно-пересекающихся курсах. Докладываю ведущему:

— Сотый, ниже нас — «рама». Я — Пятидесятый…

Самолет ведущего выполнил эволюции — Покрышкин, накренив истребитель в одну, затем в другую сторону, пристально осматривает пространство.

— Не вижу!..

Ничего удивительного в том нет: впереди дымка плотнее, она и скрыла от взора командира «Фокке-Вульф-189», который ведет разведку.

Тишина в эфире длится секунды две-три. И вдруг — команда:

— Жердев, атакуйте!

Можно понять ведущего: главная задача группы — прикрытие войск в указанном районе. Но «рама» здесь неспроста… Так что можно, выполняя приказ командования «при всех обстоятельствах вести борьбу с вражескими разведчиками и корректировщиками», снять попутно, если удастся, и этого «фокке-вульфа»…

Жердев уже выполнил левый полупереворот и с пикирования атакует противника. Следую за ним. Скорость стремительно нарастает, и нос самолета так и ходит влево — вправо. Немного приотстал, и идем в правом пеленге, внимательно наблюдаю за воздухом, особенно за задней полусферой.

От «рамы» к самолету Жердева стремительно помчались ярко-белые пунктиры: стрелок заметил атакующий истребитель и теперь отбивается от него.

Жердев тоже открыл огонь — все семь точек выбросили мощный заряд, способный в мгновение ока уничтожить цель. Но при одном условии: если он в нее попадет. Однако Жердев на сей раз промахнулся: большая скорость вызвала рыскание истребителя и летчику никак не удавалось прицелиться и ударить наверняка. Атака сорвалась.

— Костя, сбавь скорость и атакуй снизу. Прикрою…

Сразу же возникает вопрос: а как ее погасить, большую скорость? До цели метров триста — триста пятьдесят, нахожусь уже ниже «рамы»…

Убрал газ, но все равно скорость сближения велика.

И тут вдруг мысль-приказ: «Выпусти щитки!..»

Мгновение — и мой истребитель как бы подскакивает вверх, задирает нос, закрыв им цель. Кажется, что машина вышла из повиновения.

Сейчас, думаю, стрелок достанет меня…

С силой — двумя руками — отжимаю штурвал от себя, нос опускается, истребитель уходит под «раму». Скорость сближения уменьшилась, но все равно «фокке-вульф» продолжает «наползать» и уже выходит за пределы сетки прицела. Дистанция сокращается. Семьдесят метров, пятьдесят… Вот так, сзади снизу, под ракурсом в одну четверть и атакую — бью по гондоле. Нажал гашетку, по самолету пробежала сильная дрожь: заработали все шесть его пулеметов и пушка. В кабине запахло кисловатой пороховой гарью. Заплясал фейерверк огней вокруг вражеского разведчика. Мимо меня пронеслись какие-то куски. «Рама» накренилась вправо. Тут же даю ручку от себя и влево, нажимаю левую педаль — ухожу под нее. Жду удара: впечатление такое, что обязательно зацеплю «раму» хвостом. Нет, обошлось! Она резко перевалилась вправо и заштопорила. Жердев довольным голосом, в котором слышится и восторг, и одобрение, передает:

— Готова! Молодец, Костя! Посмотри вниз: два фрица на веревках болтаются.

— Вижу!

Уже хорошо виден и самолет Жердева, и два купола, под которыми висят две фигурки, и спиралью разматывающая за собой струйку дыма зловещая «рама».

Вот она упала — на земле неярко блеснула вспышка…

— Пристраивайся!

— А парашютисты?

— Никуда не денутся — внизу наши.

Две-три минуты полета, и в районе Красноармейское пристраиваемся к своей группе. Покрышкин получил информацию с земли: «рама» упала севернее станции Сартана. Ответил:

— Дома разберемся…

Клубов уступает нашей паре «законное» место. Вижу, как он, качнув крыльями, привлекает мое внимание. Смотрю, он показывает большой палец: молодец, мол, поздравляю с первой победой.

Когда возвратились, Покрышкин собрал всех летчиков и провел разбор, одобрил наши действия. Он развил мысль дальше и заключил:

— Наилучший способ атаки «рамы» — снизу сзади под ракурсом ноль четвертей и одна четверть. Огонь открывать со ста метров, а то и ближе. При этом — по гондоле. Это еще раз подтвердил последний бой.

Весь следующий день я не летал, помогал технику на стоянке. Половину дела закончили. Утром вместе со всеми приехал на аэродром, а Яковенко докладывает:

— Самолет к полету готов!

Вот те и раз! Оказывается, технический состав все равно трудился ночью. «По привычке», — как объяснил Иван Михайлович. Не отдыхали ребята и после того, как закончили дела на моем истребителе — стали помогать своим коллегам из других звеньев: надо было вводить в боевой строй поврежденные самолеты, ремонтировать их, скорее готовить к новым сражениям с врагом.

Вновь перебазирование. Не успели привыкнуть к аэродрому у села Русский Колодец, как поступает приказ перелететь к самому Азовскому морю.

Очередным пристанищем стало село Обрыв. Село имеет такое необычное название совсем не случайно: оно расположено на крутом, обрывистом берегу моря. Станешь лицом к воде, сколько видит глаз — необъятная, какая-то серая и загадочная гладь морского простора. Если долго смотреть в степь — тоже морем покажется.

Выходим в район Мариуполя и со стороны моря.

Летать над водой сложно, особенно молодым летчикам. Мне, окончившему морское авиаучилище и уже имевшему некоторый опыт полетов над водным простором, и то надо как бы заново привыкнуть к обстановке. А каково «сухопутным» ребятам?

— Все сливается — и небо, и вода. Горизонта не видно — только серая пелена вокруг, — сетует Михаил Новиков.

— Даже гул двигателя какой-то иной, — добавляет Иван Руденко.

Он говорит правду, по-иному слышишь «свой» мотор: так распространяются и отражаются от водной поверхности звуковые волны. Акустика иная — сказал бы специалист. Эти размышления прервал чей-то возглас: — Мы вернулись, ребята!..

Да это ведь механик по вооружению Валериан Германишвили радостно произнес: вспомнил, как два года тому назад наш полк стоял на этом же месте и вел тяжелые бои с численно превосходящим противником.

Кто-то из авиаспециалистов, кажется, Виктор Короткое, припомнил, как тогда, в сорок первом, Германишвили сконструировал спаренную установку пулеметов ШКАС для защиты аэродрома у поселка Красный Маяк и однажды, когда вдруг появился в небе «мессершмитт», дал по нему очередь — и… сбил его. Несколько дней спустя он метким огнем уничтожил группу вражеских мотоциклистов, пытавшихся прорваться в район аэродрома.

Валериан трудится за двоих, снаряжает самолеты, проверяет вооружение, помогает товарищам. Он пылает жаждой мести врагу, причинившему столько страданий нашему народу.

Здесь, в Обрыве, однополчане оказались в трудный, тяжкий период войны, когда под натиском врага приходилось отходить все дальше и дальше в глубокий тыл страны. Многие сложили головы в жарких сражениях. На смену им пришли другие: чувствуем ответственность перед теми, кто не дожил до этого дня. Должен драться за себя и за них!..

Теперь диапазон боевой работы значительно расширился: штурмуем отступающие по дорогам гитлеровские войска (район Козловки), прикрываем наземные части (район Волновахи и Мариуполя), ведем воздушные бои над акваторией Азовского моря.

На суше, на море и в небе — жестокие бои, наступательная операция достигла высшего напряжения.

Свежая радостная весть: 8 сентября освобожден город Сталино, а 9 сентября освобожден Краматорск! На следующий день — новое огромной важности событие — враг изгнан из Мариуполя!.. В боях за этот славный город особо отличились воины 221-й стрелковой дивизии. Их боевому успеху содействовали части 4-го гвардейского Кубанского кавалерийского казачьего корпуса, совершившие глубокий обход мариупольской группировки противника на волновахском направлении. Отважно сражались высаженные в тылу фашистов бойцы морского десанта из 384-го отдельного батальона морской пехоты под командованием старшего лейтенанта К. Ольшанского и капитан-лейтенанта В. Немченко. Отличились в боях многие летчики. Накануне освобождения Мариуполя от фашистских оккупантов ведущий пары наших истребителей, выполнявших разведывательный полет, командир звена младший лейтенант Иван Бабак обнаружил на перегоне Мариуполь — Волноваха много эшелонов: гитлеровцы спешили вывезти в тыл награбленное добро.

Однако что это? Внимание Бабака привлекли товарные вагоны, из окон-люков которых подавались какие-то знаки. Истребители снизились. И летчик отчетливо увидел десятки рук, протянутых к краснозвездным самолетам. Их приветствовали, им махали косынками, кепками, платками. К ним взывали о помощи.

Возвратившись на аэродром, Бабак доложил командиру о результатах разведки, о положении войск противника, об эшелонах.

— Угоняют нашу молодежь на каторгу! — с горечью произнес командир дивизии Ибрагим Дзусов. И тут же приказал снарядить несколько групп истребителей с задачей блокировать эшелоны.

Группа Ивана Бабака первой нанесла удар — вывела из строя паровозы передних эшелонов. Вслед за ней в действие вступили группы Павла Еремина, Николая Старчикова, Михаила Петрова.

Движение приостановилось. Из вагонов высыпали люди. Вражеская охрана открыла было огонь, но с проносившихся над самыми головами советских истребителей потянулись огненные трассы.

Рев двигателей, треск очередей ошеломил гитлеровцев, вынудил бросить все и искать спасения.

Тем временем молодежь, которую фашисты намеревались увезти в рабство, разбегалась в степь, в балки — подальше от страшной опасности быть угнанными в рабство. Было подсчитано: только в небе Мариуполя наши летчики сбили 27 вражеских самолетов, штурмовыми ударами уничтожили 69 автомашин, 13 паровозов, 18 вагонов с грузами, много живой силы и боевой техники врага.

За активные боевые действия в операции по освобождению Мариуполя приказом Верховного Главнокомандующего от 10 сентября 9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия получила почетное наименование «Мариупольская», всему личному составу была объявлена благодарность. Многие авиаторы удостоились правительственных наград.

15 сентября приземлились на окраине Мариуполя. Аэродром еще не был полностью разминирован, и несколько авиаторов подорвались на минах.

С аэродрома хорошо видны пылающий город, развалины домов, нагромождение искореженных взрывами металлических конструкций на тех местах, где были заводские корпуса.

Промышленные предприятия, железнодорожное хозяйство, портовые сооружения — все разрушено, взорвано, предано огню. Узнали: гитлеровцы замучили и расстреляли 50 тысяч и угнали на фашистскую каторгу 60 тысяч мариупольцев.

Воины поклялись отомстить врагу, еще сильнее, крепче бить фашистов.

С этого дня в истории города и в истории 9-й гвардейской истребительной авиадивизии началась новая славная страница большой и нерушимой дружбы трудящихся города и воинов-авиаторов.

За короткий срок личный состав дивизии собрал и внес в банк 160 тысяч рублей на восстановление разрушенного фашистами хозяйства Мариуполя, призвал трудящихся города ударной работой крепить мощь Родины. Командование 9-й гвардейской авиадивизии учредило переходящее Красное знамя для вручения лучшему производственному коллективу города.

В свою очередь, мариупольцы бросили клич: «Будем равняться на фронтовиков!» Среди трудовых коллективов развернулось движение за право стать обладателем переходящего Красного знамени 9-й гвардейской Мариупольской авиадивизии.

Командование и политотдел дивизии установили прочные связи с партийными и советскими органами и трудовыми коллективами Мариуполя. На фронт прилетали делегации трудящихся города, в свою очередь Мариуполь посещали представители авиационного соединения, носящего почетное наименование города, который оно освобождало.

Мариупольцы собрали средства на постройку двух самолетов-истребителей и затем вручили их летчикам своей дивизии.

Один из самолетов был приобретен на средства, собранные учащимися и преподавателями средней школы № 2.

Инициатором сбора средств на покупку самолета была комсорг школы ученица 10 класса Галя Кушнарева…

А некоторое время спустя, 16 апреля 1944 года, в городе состоялся многолюдный митинг, на котором новейшие истребители, купленные на собранные мариупольцами средства, передавались боевым летчикам, специально прилетевшим в свой город.

…Летчики помогли Гале Кушнаревой взобраться на крыло самолета. Девушка впервые выступала перед такой огромной аудиторией на городском митинге. Но она не смутилась, не растерялась:

— Бейте крепче проклятых фашистов! — звонкий девичий голос, подхваченный весенним ветром, эхом покатился вдаль. — Гоните врага с нашей земли! Храбро сражайтесь за нашу любимую Родину!

Боевая машина, на фюзеляже которой красной краской было начертано «От учащихся и учителей средней школы № 2 города Мариуполя», улетела на фронт. Туда же улетел и второй истребитель, приобретенный мариупольцами.

Права летать на «именных» машинах удостоились представители украинского народа Герои Советского Союза Василий Шаренко и Иван Бабак. На этих боевых машинах, свято выполняя наказ своих земляков, летчики-герои сбили 28 вражеских самолетов.

Иван Бабак летал на самолете, приобретенном учащимися и преподавателями школы № 2, которая носит теперь имя летчика 9-й гвардейской авиадивизии Героя Советского Союза Владимира Семенишина, погибшего в боях за Родину и похороненного в Мариуполе. Иван Ильич Бабак был до войны учителем и после войны вернулся к своей гуманной, благородной профессии, длительное время работал в Полтаве, там живет и ныне.

Когда на встрече ветеранов дивизии в Мариуполе благодарные горожане преподносят своим освободителям цветы, поневоле приходит мысль о том, что среди этих цветов есть и те, которые вывела бывший комсомольский вожак, помощник начальника политотдела дивизии по комсомольской работе, в прошлом боевая летчица, а ныне доцент МГУ, доктор сельскохозяйственных наук Ирина Викторовна Дрягина.

Наш бессменный начальник политотдела дивизии генерал-майор в отставке Д. К. Мачнев — почетный гражданин города Мариуполя. Этой высокой чести удостоен и А. И. Покрышкин.