Если бы не ты

16. Нервы

– Как прошел вечер? Поздно вернулась?

Мы готовили блинчики на завтрак. Софья Александровна как раз переворачивала очередной, а я накрывала на стол.

– Не очень поздно, Гена еще не спал.

– Он волновался, давно его таким не видела. Даже боюсь представить, что с ним будет, когда Гриша подрастет! – Она мягко улыбнулась, а в глазах её сияла безграничная любовь к своим мужчинам. – Так как всё прошло? Понравилось?

– Понравилось. Хорошо отдохнули. Реми проводил меня до самой двери, так что Гена зря переживал.

– Утро доброе! За что я зря переживал? – Гена поцеловал жену в щечку и уселся за стол. – Блины? Уважаю! Ксюнь, захвати сметанку! Так о чем я там переживал?

– Ксюша рассказывала, как прошел вчера вечер… – начала Софья Александровна.

– Да не стоило волноваться, все было хорошо, спокойно. Мы очень весело посидели, я даже немного потанцевала. А потом Реми меня проводил, как и обещал. – Мне, и правда, понравился вечер.

После танцпола мы еще долго сидели все дружно за столиком и общались. Компания у нас подобралась веселая, шумная. Ребята постоянно шутили, рассказывали забавные случаи из студенческой жизни. А потом мы с Реми ушли, а они остались. Я знала, что Гена не уснет, пока я не вернусь. Он несет ответственность за мою безопасность. А мне не хотелось волновать его больше, чем оно того стоило. Поэтому в начале первого я была уже дома.

Августовские ночи были еще теплыми, поэтому от клуба до моего дома мы решили прогуляться пешком. Реми был молчалив и задумчив, и мне не хотелось нарушать тишину пустой болтовней. У моего дома он резко остановился и посмотрел на меня.

– Ксюш, пообещай мне, что будешь осторожна!

Что он имел в виду? Да и вид у парня серьезный и озадаченный.

– О чем ты, Реми?

– Черниговский. Я вас видел. Знаешь, дурная репутация этого парня бежит впереди него. И это не просто слова. Ломать людей – его хобби! Не хочу, чтобы он сделал тебе больно. А иначе он жить, поверь, не умеет.

– Ты с ним знаком?

– Нет, но … – Реми замолчал. – Я видел, что он делает с людьми.

Рассказывать Гене о Черниговском я не стала: к чему ему лишние переживания? Да и то, что мы еще когда-нибудь пересечемся, казалось мне невозможным. Но все же Гена выглядел обеспокоенным, хоть и пытался скрыть это от нас. Я понимала, что дело тут не только во мне.

Обычно по субботам Гена отвозил сына к бабушке на все выходные. Сегодня же, сославшись на неотложные дела, он заперся в своем кабинете, а Гриша уехал с мамой. Как ни старался Гена делать вид, что ничего не происходит, я видела, точнее, ощущала его напряжение. Может, проблемы на работе? Но работал Гена по большей части на Соболева, а значит, не все гладко в его королевстве. И как бы я ни злилась на отчима, проблем ни ему, ни маме я не желала.

Просидев в своей комнате пару часов, я решила заглянуть к Гене. Может, он освободился? Мне хотелось еще раз поговорить с ним о маме, но удобный случай все никак не представлялся.

Дверь кабинета была прикрыта, но не полностью. В темный коридор через дверную щель падал небольшой лучик света. Судя по игре теней, Гена ходил по кабинету и с кем-то общался по громкой связи, так как послышался чужой, но смутно знакомый голос. Знаю, что подслушивать плохо, стыдно и всё такое, но мое любопытство в этот момент зашкаливало, и уйти я просто не смогла.

– Да ты пойми, никто не ожидал, что так получится! Нам же говорили, что без вариантов, ничего не обещали. А тут такое! Он сидит с ней днями и ночами! Я, конечно, поговорю с Софой, но возникнет слишком много вопросов. Да и Ксения на мне, а у меня нехорошее предчувствие, не могу я сейчас ее одну оставить! – О ком и о чем говорил Гена, я не поняла, но зато смогла четко различить голос его собеседника.

– Я приеду. Дел сейчас не так много, на пару месяцев смогу выбраться. – Я узнала голос Леши. Значит, я была права: в семье Соболевых что-то случилось. Со слов Гены, Леша давно уже жил в Москве, открыл там свое дело и приезжал к отцу крайне редко. Что же должно было случиться, чтобы он вернулся на целых два месяца?

– Спасибо, Лёш. Отцу сейчас непросто, но такой шанс он не упустит: и так ждал слишком долго! Твоя помощь ему будет как нельзя кстати! – Голос Гены звучал устало, и я поняла, что ему точно сейчас не до меня.

На цыпочках, как можно тише, я вернулась в свою комнату, чтобы из раза в раз прокручивать в голове услышанное. Вот только пазл никак не складывался. Видимо, разговора с Геной не избежать. Поставлю перед фактом, что всё слышала, и пусть уже расскажет. А то Леша всё знает, а я нет. А если поговорить с братом? Позвонить я ему не могла, номер он сменил, как и все. Но он же скоро приедет, а прямого запрета на мое общение с ним от Гены не поступало. С этими мыслями я начала собираться на вечернюю смену в кофейню.

Я уже хотела уходить, как меня окликнул Гена. Он как раз вышел из своего кабинета.

– Ксения, погоди, не убегай. Разговор есть, – произнёс он тоном, не терпящим возражения.

– У меня есть минут десять в запасе, а так я в кофейню спешу.

– Поехали, подброшу, заодно и поговорим.

Гена взял ключи от своей машины, и мы вышли из дома. Всю дорогу до парковки он не произнес ни слова. А я сомневалась, говорить ему о том, что услышала, или нет. Вдруг он и сам мне сейчас расскажет об этом? Тогда мне не придется признаваться, что я подслушивала. Мы все так же молча сели в машину и поехали.

– Вчера, когда ты ушла, кое-что произошло. – Гена крепко сжал руль, и мне показалось, что он волнуется. Неужели он сам все расскажет? – Я беспокоюсь о тебе и хочу попросить на время приостановить работу в кофейне.

– Гена, что случилось? – Его голос не внушал оптимизма, и я заволновалась.

– Твоя мама вернулась в город.

– И что? При чем здесь я? Она и раньше, наверно, уезжала и приезжала. Что изменилось?

– Ее не было в стране последние три с половиной года. Я не знаю, как отреагирует Николай, и не хочу рисковать тобой.

– Мама уезжала? Так вы ее тоже прятали? От него, да? Теперь мне можно к ней? – Такого я не ожидала. – А если она…

– Нет! – перебив меня, грозно отчеканил Гена.

– Что значит «нет»? – О чем он? Они ее не прятали, или мне все еще нельзя к ней? Но Гена молчал. – Ген, что нет? Мне к ней нельзя, да? Почему?

– Сейчас это опасно. И бесполезно.

– Это же моя мама! Как ты можешь?! «Бесполезно» – слово-то какое! Если бы ты не видел Гришу четыре года, тоже бы считал встречу с ним бесполезной? – У меня сдали нервы, и я больше не могла сдерживаться. Хотелось остановиться, честно. Но всё, что накопилось на душе, рвалось наружу. Что потом? Не важно! Сейчас я хочу, чтобы Гена меня услышал! – Я больше так не могу! Ты три месяца кормишь меня обещаниями, что вот-вот я поговорю с мамой! А сейчас выясняется, что она здесь, рядом, а мне все равно к ней нельзя! Леше можно, а мне нельзя! Хотя Леше она даже не мать! Нельзя к маме, нельзя в кофейню, нельзя вернуться к себе… что еще нельзя?! В универ ты мне тоже запретишь ездить?! А дышать вообще можно?! Ты заигрался! Ты мне не отец, в конце концов!

– Ксения! – рыкнул Гена.

Он был в ярости. Резко остановившись на обочине, вышел из машины и закурил. Я сидела, смотрела в окно, но ничего не видела. Глаза застилали слезы. Крепко обхватила руками себя и мысленно начала считать, чтобы хоть немного успокоиться. Мне следовало извиниться, так как я была не права. Моей грубости не было оправдания! Но я понимала, что если признаю вину сейчас, он сочтет, что я забрала все свои слова назад, что можно и дальше мне все запрещать под благовидным предлогом моей безопасности. А я хотела сдвинуть эту гору с мертвой точки.

Гена докурил, выбросил окурок и вернулся в салон, но ехать не спешил. Руки его лежали на руле, взгляд был устремлён вперед. Чувствовалось, что он весь напряжен. Я не знала, что делать, и боялась не только что-нибудь сказать, но даже посмотреть на него. От него все еще исходила ярость.

– Максим был прав: не стоило возиться с тобой. Нужно было просто отправить тебя обратно в Лондон.

А я еще хотела извиниться! Да пошло всё к черту! Резко открыв дверь, и вылетела на улицу.

– Доберусь сама… Геннадий Викторович!