Если бы ты знал... (СИ)

Глава 17

— Ты пьян?

— Немного.

После этого наступила тишина. Я не решалась даже двинуться с места, а Клайм продолжал наблюдать за мной.

— Ты ошибся дверью. Ваша с Мартиной спальня напротив.

— Я знаю куда шел, Рита, — его голос звучал почти трезво, если не считать некоторые несвязанные нотки. Мое сердце пропустило несколько ударов, когда Клайм молча стянул свою рубашку с тела, сбросил брюки и в одних трусах залез ко мне на кровать.

— Что ты делаешь? Проваливай!

— Тс-с-с, — он быстро оказался за моей спиной и, обняв за талию, жадно прижал меня к своей груди, зарывшись носом в волосы.

— Нас могут увидеть, Клайм! Мартина может войти сюда в любую минуту! — я не оставляла попытки оттолкнуть мужскую руку, но Клайм был слишком силен.

— Похуй на Мартину, — он поцеловал изгиб моей шеи, чем вызвал стаю мурашек по всему телу. — Я, блядь, обожаю твой запах. Ты пахнешь совсем иначе. Как ни одна другая на этой планете.

Его голос звучал приглушенно, кончик носа Клайма выписывал дорожку за моим ухом. Я вздрогнула. То, что происходило в этот момент, казалось сладким сном, но никак не реальностью.

— Ты пьян… — я вцепилась в его сильные ладони, сжимающие мой живот. — Ты не понимаешь, о чем говоришь.

Я бы не удивилась, услышав подобные слова пару лет назад. Тогда мы были без ума друг от друга, между нами были самые светлые и чистые чувства. Мы любили друг друга до беспамятства. Но сейчас, когда Клайм заставил меня спать с ним и каждый раз напоминал мне, что я — всего лишь его временное развлечение, мне было сложно поверить в искренность его слов.

— Да, я пьян, — он выдохнул мне затылок и прикусил мочку уха, отчего между ног стало влажно. Я заерзала и рефлекторно свела колени. — И поэтому я несу всю эту ванильную хуйню прямо сейчас.

Боги! То, как он употребляет нецензурную брань до жути возбуждает меня. Ну, почему я так остро реагирую на Клайма Бейкера?

Он был пьян, и алкоголь в крови явно заставлял его обнажить чувства, которые он так тщательно скрывал за своей маской циничного ублюдка. Неужели и я правда все еще была для него чем-то особенным?

— О чем ты думаешь?

— О твоих словах, — я смотрела в темное окно, через которое в комнату просачивался лунный свет.

Внезапно Клайм поднялся на локтях, потянул меня за плечо, заставив лечь на спину, и навис надо мной. В темноте было трудно разглядеть его глаза, но я чувствовала, как жадно его глаза блуждают сначала по моему лицу, затем спускаются к шее. Лицо Клайма настолько близко, что я чувствую его горячее дыхание на своих губах. От него пахнет крепким алкоголем и сигаретами.

— Что происходит между тобой и моей матерью?

Его вопрос застал меня врасплох. Я попыталась подняться, чтобы сбросить его с себя и поменять положение наших тел, но рука Клайма легла на мою грудь и надавила, заставив меня вновь лечь на спину.

— Ты всегда знал, что она ненавидит меня… Ты ожидал жарких объятий и милых перешептываний?

— Твоя реакция была чересчур странной. Есть то, о чем я должен знать?

Сказать Клайму, что его мать стерва, убившая нашего ребенка? Кому он поверит больше: мне, когда я, как он думает, предала нашу любовь или родной матери, находящейся в руках смертельной болезни? Я не хотела открывать свою душу перед ним, и в особенности не рассчитывала, что он поймет меня.

— Нет.

Я посмотрела в его глаза. Глубокие и темные. Даже забыла, что когда-то они искрились любовью, когда смотрели на меня. Клайм был без одежды, и я снова увидела татуировку в виде надписи на левой стороне его груди.

— Что здесь написано? — подушечками пальцев я коснулась маленькой надписи. Клайм шумно втянул через нос воздух и на мгновение закрыл глаза, словно мое прикосновение причиняло ему физическую боль. Он резко схватил мою руку, заставив меня дернуться, но не убрал мои пальцы с тату.

— «Ты — часть моей жизни. И всегда будешь ею. Всегда. Я буду любить тебя вечно, Клайм Бейкер» — почти шепотом произнес Клайм, словно эти слова были непростительным заклинанием. Затем он свел свои брови к переносице, и сталь отразилась в его янтарных глазах.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять значение произнесенной им фразы. И как только осознание начало подкрадываться ко мне, мое сердце стало пропускать удары. Я затаила дыхание и почувствовала свой пульс в горле. Эта фраза принадлежала мне. Я написала эти слова на задней стороне хоста, на котором мною был нарисован портрет Клайма.

Я оставила эту картину в доме его родителей, когда убегала в ту роковую ночь. Я хотела подарить ему портрет, но не успела. Я слишком хорошо помню с какими чувствами я писала эту картину, чтобы не почувствовать дрожь во всем теле.

— Не молчи, Рита. Скажи что-нибудь, — его голос стал грубым и прерывистым. Клайм тяжело дышал, и я могла расслышать биение его сердца.

— Почему ты набил эти слова прямо под своим сердцем? — мой голос предательски дрожал и, должно быть, слышался пискляво и жалко.

— Потому что, блядь, это единственное, что осталось от тебя. Небольшая часть тебя всегда была со мной. Прямо под моим сердцем.

Точно так же, как и наш ребенок был под моим сердцем.

Я сейчас задохнусь. Мне не хватает кислорода. Мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок.

— Как ты можешь так говорить?! Ты издеваешься надо мной, не так ли? Находишь забавным играть с моими чувствами?! — я вскрикнула и поднялась на локтях, заставив Клайма отпрянуть. — Не будь же скотиной, Клайм! Хотя бы сейчас перестань издеваться надо мной!

Мой голос надломился и через секунду горячие слезы предательски брызнули из моих глаз. Я обещала себе не плакать, тем более перед Клаймом, но сейчас моя маска дала трещину. Я все еще любила его, а он нагло игрался с моим сердцем, как с чертовой игрушкой.

— Тише… — мягко произнес Клайм и, к моему удивлению, притянул меня к себе. Я уткнулась мокрым лицом в изгиб его шеи, и вдохнула грейпфрутовый аромат его кожи. — Тебе нужно успокоиться.

Я так и сделала. Хоть Клайм сейчас и относился ко мне более мягко, я все еще помнила в какого циничного ублюдка он превратился.

Внезапно его рука потянулась за мою спину и ловкие пальцы Клайма расстегнули мой лифчик. Я была только в нижнем белье, поэтому лямки с легкостью упали с моих плеч, и мне едва удалось прижать тонкую ткань к своей груди прежде, чем Клайм увидит мои соски.

— Ты это серьезно?! Собираешься трахнуть меня после всего? Господи, твоя невеста спит за стенкой!

— Успокойся! — резко протянул Клайм, прищурив глаза. — Никто не собирается трахать тебя. Я просто хочу избавиться от ненужной одежды. Ты нужна мне полностью.

Я продолжала прижимать к груди бюстгальтер, не понимая, что он от меня хочет. Клайм устало вздохнул и коснулся моей руки, сжимающей ткань.

— Я хочу почувствовать тепло твоего тела без всякой гребаной преграды в виде твоего бюстгальтера.

Я, почему-то, расслабила пальцы, и Клайм аккуратно убрал ткань из моих рук. Соски моментально съежились от прохладного воздуха и пристального взгляда Клайма.

— Черт… Мне нравятся твои соски. Они такие розовые.

Он опять вздохнул и покачал головой, будто я была запретным плодом, к которому ему запрещено было притрагиваться. Я думала, Клайм станет приставать ко мне, но, к моему большому удивлению, он лег на свою половину кровати и притянул меня за собой. Я послушно положила голову на его грудь, чувствуя спокойное биение его сердца.

В этот момент мне не хотелось думать о том, что Мартина, Сандра или горничные могут увидеть нас в такой интимной позе. Мне было все равно. Я хотела всего лишь лежать на груди Клайма, чувствовать, как его дыхание постепенно выравнивается, и ощущать его легкие поглаживания на своей спине.

Я вновь видела его. Передо мной было его лицо: суровое, жестокое и ехидное. Он насмехался надо мной. Над моим горем и отчаянием. Я пыталась бежать от него, но Дилан Бейкер догонял меня и вновь тащил в двери частной клиники.

Я пыталась вырваться, но у меня ничего не получалось, словно мои ноги были залиты свинцом. Я увидела мужчину в белом халате и ужас охватит мой разум. Я боялась его больше всего на свете. Я знала кто этот человек еще до того, как он повернется. Мой самый страшный кошмар опять вернулся.

— Рита! Ты меня слышишь? Рита!

До боли знакомый голос раздался сверху, и я подняла голову. Дилайн Бейкер продолжал держать меня, а доктор, который собирался сделать мне аборт, стоял рядом.

— Рита, проснись! Это я, я рядом!

Внезапно все вокруг исчезает: и мистер Бейкер, и врач, и злополучная клиника. Паника, поселившаяся в моем сердце с того самого дня, резко пропадает, и на душе воцаряется спокойствие.

Я резко распахиваю глаза и вскакиваю. Я смотрю в незнакомую дверь прямо перед собой и пытаюсь унять бешеное сердцебиение. Я не понимаю, где нахожусь и начинаю лихорадочно блуждать взглядом вокруг. Неужели мои кошмары стали явью?

Я замечаю встревоженное лицо Клайма справа от себя. Он сидит рядом и держит меня за плечи.

— Ты кричала во сне.

Порой кажется, что ты умираешь; как будто тысячи иголок одновременно вонзаются в твою кожу, причиняя адские мучения твоему телу. Именно это я чувствовала почти каждую ночь после очередного кошмара. Сначала они были частыми: мистер Бейкер и врач-убийца моего ребенка приходили ко мне каждую ночь, и я во сне начинала задыхаться. Но после курса психолога мои кошмары стали приходить реже, и вот, начались снова.

— Что это было? Твои кошмары?

Я молчала и просто смотрела в глаза Клайма. Он выглядел взволнованным. Его светлые волосы были взъерошены, между бровями образовалась складка, а глаза лихорадочно блуждали по моему лицу.

— Рита? — он дважды моргает, затем кладет руку на мой мокрый от холодного пота лоб. — Ты в порядке?

Я придвигаюсь ближе как могу и прижимаюсь к его горячему телу. Руки Клайма сразу же обхватывают мое тело и начинают теснее прижимать к себе.

— Теперь да, — шепчу я. — Спасибо.

— За что? — недоумевающе интересуется Клайм.

— Ты заставил их уйти… Впервые я смогла их победить.

— Кого?

— Демонов. Ты заставил демонов из моего прошлого уйти.

***

Когда я проснулась, то Клайма уже не было рядом. Конечно, он позаботился о том, чтобы никто ничего не заподозрил. Мне было интересно, как он сегодня будет вести себя со мной, но когда я спустилась к завтраку, его уже не было в доме.

— Как прошла твоя ночь, Рита? — всегда улыбчивая Мартина стояла возле столешницы в красивом голубом платье и пила зеленый чай. Сандра Бейкер сидела за столом и нехотя подносила дрожащей рукой ко рту ложку с куском еды. Наши взгляды встретились, но Сандра быстро отвела взгляд к окну.

— Спала как убитая.

Мне было неловко от того, что снова приходится врать Мартине, но Клайм не оставил мне выбора.

— Понятно, — лицо девушки резко погрустнело. — Клайм не ночевал в нашей спальне, и я думала, что, может быть, ты слышала его ночью.

Послышался резкий лязг, и мы повернули головы в сторону источника звука. Сандра уронила свою ложку и застыла на месте, уставившись на меня.

— Все в порядке, я подниму, — Мартина быстро подошла к столу, опустилась на корточки и подняла упавшую вилку.

Сандра смотрела на меня. По ее взгляду было понятно, что она прекрасно знала, что ее сын провел ночь со мной. Ее глаза горели огнем злости, ненависти и… беспомощности.

Я выдержала ее взгляд, и миссис Бейкер все-таки пришлось первой отвести глаза. Она едва могла говорить, и в данной ситуации была абсолютно беспомощна.

Так бывает. Бумеранг всегда находит своего героя.

***

Вернувшись домой тем днем я увидела на своем столе красную коробку. В моей квартире. На моем столе. Ужас охватил меня, а вдоль позвоночника пробежали мурашки. Кто-то был у меня дома, кто-то имел неограниченный доступ к моей квартире.

Я сглотнула набухающий в горле ком. Мне стало страшно, но, несмотря на это, я все же взяла коробку в руки и быстро открыла крышку. На этот раз в глубине коробки была кроличья голова. Огромная кроличья отрубленная голова с затхлым запахом гнилья.

Дрожащими руками я вытянула небольшой сверток бумаги, испачканный кровью животного.

Записка гласила:

“Ты скоро встретишься со своими родителями. Я собираюсь устроить тебе встречу с ними”.

Мои родители были мертвы и это означало одно: кто-то хочет меня убить.