Если спросишь, где я: Рассказы

Поставьте себя на мое место (Перевод А. Рейнгольда)

Телефон зазвонил в тот момент, когда он пылесосил. Он уже вычистил всю квартиру и теперь заканчивал в гостиной, надев на пылесос другую насадку, чтобы убрать кошачью шерсть, скопившуюся между диванными подушками. Он остановился и прислушался, потом выключил пылесос, подошел к телефону и снял трубку.

— Алло, — ответил он. — Это Майерс.

— Майерс, — сказала она. — Как ты? Чем занимаешься?

— Да так, ничем. Здравствуй, Паула.

— Сегодня корпоративная вечеринка, ты тоже приглашен. Дик тебя пригласил.

— Наверное, я не смогу, — сказал Майерс.

— Дик только что попросил меня тебе позвонить. Сказал, чтоб звала тебя сюда. Что тебе пора уже вылезти из своей башни из слоновой кости, хоть ненадолго. Дик такой забавный, когда выпьет. Ты меня слушаешь, Майерс?

— Да-да, я понял.

Майерс раньше работал на Дика. Тот всегда мечтал поехать в Париж и написать там роман. И когда Майерс ушел с работы, чтобы засесть за свой, Дик сказал, что будет внимательно просматривать списки бестселлеров, искать творение Майерса.

— Знаешь, я не могу сейчас.

— Тут у нас кошмарная новость, — продолжала Паула, как будто не слышала его. — Помнишь Лари Гудинаса? Он еще работал, когда ты сюда устроился. Так вот, он какое-то время разгребал всякие научные опусы, потом его перевели в другой отдел, а потом вообще уволили. Короче говоря, нам позвонили и сказали, что он утром покончил с собой. Выстрелил себе в рот. Представляешь? Майерс, ты меня слышишь?

— Да, я слушаю. — Он начал вспоминать Лари Гудинаса: высокий, сутулый, очки в проволочной оправе, лысоватый, носил яркие галстуки. Майерс представил себе выстрел, представил, как треснул череп.

— Боже. Какое несчастье.

— Приезжай в офис, дорогой, договорились? — сказала Паула. — Мы тут общаемся, выпиваем, слушаем рождественскую музыку. Давай приезжай.

Что там происходит было и так ясно — по звукам в телефоне.

— Нет, я не хочу, — сказал он. — Паула?

Глянув в окно, он увидел, как, танцуя, опускаются на землю снежинки. Он протер стекло, а потом стал выводить пальцем свое имя, пока ждал ответа.

— Что Паула? — сказала она. — Ладно. Тогда давай встретимся в «Воилз» и пропустим по стаканчику, идет? Майерс?

— Идет, — ответил он. — «Воилз». Заметано.

— Все так хотели с тобой повидаться. Особенно Дик. Ты ведь знаешь, он тобой восхищается. Нет, правда. Он мне сам говорил. Он еще говорил, что если бы у него было столько сил и азарта, он не бросил бы писать, тогда, много лет назад. И еще он сказал, что нужно уйму энергии иметь в запасе, чтоб поступить, как ты. Слышишь, Майерс?

— Да-да, — ответил Майерс. — Пойду заведу машину. Если не получится, я перезвоню.

— Хорошо. Значит, в «Воилз». Если ты не позвонишь, я через пять минут выхожу.

— Дику от меня привет, — сказал Майерс.

— Передам, — ответила Паула. — Он ведь только о тебе и говорит.

Майерс поставил пылесос на место. Спустился со своего третьего на первый, вышел на улицу и пошел к своей машине, которая была припаркована дальше всех и была вся в снегу. Он забрался внутрь, несколько раз нажал на педаль, потом повернул ключ зажигания. Машина завелась. Он надавил на педаль газа.

По дороге он какое-то время наблюдал за людьми, бежавшими по тротуарам с подарочными пакетами. Потом взглянул на серое небо, с которого густо падали хлопья, посмотрел на высокие дома — снег лежал на всех выступах и оконных карнизах. Он старательно все рассматривал, наверняка пригодится. Он как раз закончил один рассказ и собирался начинать другой, но чувствовал себя совсем опустошенным. Наконец показался «Воилз», небольшой бар на углу рядом с магазином мужской одежды. Майерс припарковал машину на стоянке позади бара и зашел внутрь. Немного посидел за барной стойкой, потом, взяв свой стакан, пересел за столик у самой двери.

Когда Паула наконец появилась, он встал из-за стола и в ответ на ее «С Рождеством!» поцеловал ее в щеку. Потом пододвинул ей стул.

— Виски? — предложил он.

— С удовольствием. Виски со льдом, — сказала она подошедшей официантке.

Потом схватила стакан Майерса и залпом выпила его виски.

— И мне еще стаканчик принесите, — велел Майерс официантке. — Мне здесь, если честно, не нравится, — сказал он, как только та отошла.

— А что тебе не нравится? — спросила Паула. — Мы сюда часто ходим.

— Просто не нравится, и все. Давай допьем и пойдем куда-нибудь еще.

— Как скажешь, — ответила Паула.

Официантка принесла напитки. Майерс расплатился, они чокнулись.

Майерс сидел и смотрел на нее.

— Дик передает тебе большой привет.

Майерс кивнул.

Паула немного отпила.

— Ты как сегодня?

Майерс пожал плечами.

— А что делал?

— Ничего особенного. Пылесосил.

Она коснулась его руки.

— Все просили передать тебе привет.

Они допили виски.

— У меня идея, — сказала Паула. — Давай заскочим к Морганам, а? Мы ведь их ни разу не видели, а они уже несколько месяцев тут, вернулись. Мы можем просто заехать и сказать: «Здравствуйте, мы Майерсы». Тем более, они нам открытку прислали. Они попросили их навестить во время праздников. Они ведь нас сами пригласили. И вообще, я не хочу домой ехать, — заявила она и полезла в сумку за сигаретой.

Майерс начал вспоминать, все ли он выключил и настроил ли отопление перед тем, как уехал. А потом он вспомнил снежинки, за которыми наблюдал в окно.

— А помнишь то письмо с угрозами, когда они узнали, что мы дома кошку держим? — спросил он.

— Да они уже об этом точно забыли, — ответила Паула. — Это же такая ерунда. Ну, пожалуйста, Майерс, давай к ним заскочим.

— Сначала в любом случае стоит позвонить.

— Нет! — запротестовала она. — В этом вся соль! Давай не будем никуда звонить. Просто придем, постучим в дверь, поздороваемся и скажем, что мы тут раньше жили.

— Все равно надо сначала предупредить.

— Сейчас же праздники! — сказала она и встала со стула. — Милый, поехали.

Она взяла его за руку, и они вышли на заснеженную улицу. Она предложила ехать на ее машине, а за его машиной заехать попозже. Он открыл перед ней дверь, потом обошел машину кругом и сел на пассажирское сиденье.

Когда он увидел свет в окошках, снег на крыше, универсал на подъездной дорожке, что-то дрогнуло в душе. Шторы были распахнуты, и в окне сверкали огни рождественской елки.

Они вышли из машины. Переступая через сугробы, они направились к парадному входу, — он поддерживал ее за локоть. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как из-за угла гаража выскочил огромный мохнатый пес и бросился прямо на них.

— Господи, — выдохнул Майерс, пригнувшись, попятился и вскинул руки. Потом он поскользнулся, пальто распахнулось, он упал на замерзшую траву, уверенный, что эта кошмарная собака сейчас вцепится ему в горло. Но собака только разок гавкнула и начала обнюхивать его пальто.

Паула зачерпнула горсть снега и швырнула в собаку. На крыльце зажегся свет, дверь открылась, и мужской голос позвал:

— Баззи!

Майерс поднялся и начал отряхиваться.

— Что случилось?! — крикнул мужчина с порога. — Кто это там? Баззи, паршивец, ко мне. Ко мне, я сказал!

— Это мы, Майерсы! — крикнула в ответ Паула. — Мы пришли пожелать вам счастливого Рождества!

— Майерсы? — переспросил мужчина. — Убирайся! Убирайся в гараж, Баззи! Давай-давай! Это Майерсы, — сказал мужчина женщине, выглядывавшей из-за его плеча.

— Майерсы, — повторила она. — Ну так зови же их скорее сюда! — Она вышла за порог и сказала:

— Пожалуйста, заходите, холод ведь какой. Я Хильда Морган, а это Эдгар. Очень приятно с вами познакомиться. Пожалуйста, заходите.

Они, стоя на улице, быстренько пожали друг другу руки. Майерс и Паула зашли внутрь, и Эдгар Морган закрыл дверь.

— Давайте сюда ваши пальто. Снимайте же, — сказал Эдгар. — С вами все в порядке? — спросил он Майерса, оглядывая его со всех сторон. Майерс кивнул. — Знаю, что пес у нас дурной совсем, но таких фокусов он еще не выкидывал. Я все видел. Я из окна наблюдал.

Последние слова показались Майерсу довольно странными, и он внимательно посмотрел на Эдгара. Лет сорок пять, волос почти не осталось, на нем были свитер, широкие штаны и кожаные тапочки.

— Его зовут Баззи, — объявила Хильда и скорчила гримасу. — Это все Эдгар. Я лично против животных в доме, но Эдгар купил себе пса и обещал держать только на улице.

— Он в гараже спит, — добавил Эдгар Морган. — Все скулит, просится в дом, но это уж никак нельзя, сами понимаете. — Он хихикнул. — Пожалуйста, присаживайтесь, если, конечно, вы отыщете местечко в этом тарараме. Хильда, дорогая, пожалуйста, убери все это с дивана, чтобы мистер и миссис Майерс могли присесть.

Хильда сразу же начала убирать с дивана всякие сверточки, подарочную бумагу, ножницы, ленту и банты — все это она сложила рядом на полу.

Майерс заметил, что Морган снова смотрит на него, но уже без улыбки.

— Майерс, милый, у тебя что-то в волосах застряло, — вдруг заметила Паула.

Майерс, проведя рукой по голове, нащупал веточку, снял ее и положил в карман.

— Ох уж этот пес, — снова засмеявшись, сказал Морган. — А мы сидели, выпивали помаленьку, заворачивали подарки, какие еще не успели упаковать. Может, и вы с нами чего-нибудь выпьете, а? В честь праздничка? Чего вам налить?

— Да все равно, — сказала Паула.

— Все равно, — повторил Майерс. — Зря мы явились, побеспокоили вас.

— Какая чушь, — перебил Морган. — Нам и самим очень хотелось узнать, какие они, эти Майерсы. Так, сэр, вам налить чего-нибудь крепенького?

— Было бы неплохо, — ответил Майерс.

— А вам, миссис Майерс?

Паула кивнула.

— Так, две чашки, сейчас сделаю, — сказал Морган. — Дорогая, может, и нам добавить, а? — обернулся он к жене. — Заодно уж.

Он взял ее чашку и отправился на кухню. Майерс услышал, как хлопнула дверца шкафа, за этим последовало какое-то слово, подозрительно похожее на ругательство. Майерс моргнул. Потом взглянул на Хильду, которая усаживалась в кресло рядом с диваном.

— Садитесь же, не стойте, — сказала она. Она хлопала по подлокотнику дивана. — Давайте-ка сюда, поближе к камину. Мы попросим мистера Моргана подбросить туда еще дров, когда он вернется.

Они сели. Хильда Морган сложила руки на коленях, потом слегка наклонилась, изучая лицо Майерса.

В гостиной все было точно таким же, как раньше, кроме, пожалуй, трех гравюр в рамочках, которые висели на стене за стулом Хильды. На одной из них мужчина в «тройке», приподняв котелок, приветствовал двух дам с летними зонтиками. Все действо происходило на широком перекрестке, заполненном лошадьми и экипажами.

— Как вам Германия? — спросила Паула. Она сидела на самом краю дивана, держа сумочку на коленях.

— О, нам там очень понравилось, — ответил ей Эдгар Морган, возвращаясь из кухни: в руках у него был поднос с четырьмя большими чашками. Майерс узнал эти чашки.

— А вы бывали в Германии, миссис Майерс? — спросил Морган.

— Нет, но мы очень хотим туда поехать, — ответила Паула. — Ведь правда, Майерс? Может быть, в следующем году, летом. Или через год. Как только Майерс издаст свою книгу. Он ее сейчас пишет.

— Думаю, писатель может извлечь из поездки в Европу много полезного, — сказал Эдгар, аккуратно ставя чашки на подставки. — Прошу вас, не стесняйтесь. — Он сел на стул прямо напротив Хильды и посмотрел на Майерса. — Вы упомянули в письме, что бросили работу, чтобы была возможность писать.

— Да, это так, — ответил Майерс и отхлебнул из чашки.

— Он почти каждый день что-нибудь пишет, — сказала Паула.

— Правда? — спросил Морган. — Вот это да! И что же вы сегодня написали, позвольте спросить?

— Ничего.

— Это все из-за праздников, — сказала Паула.

— Вы можете им гордиться, миссис Майерс, — вставила Хильда.

— Я и горжусь.

— Рада за вас.

— Я тут одну историю услышал, может, вам интересно будет, — изрек Эдгар. Потом достал табак и начал набивать трубку. Майерс прикурил сигарету, поискал глазами пепельницу, и не найдя, бросил спичку за диван.

— Ужасная история, если честно. Но вам может пригодиться, мистер Майерс. — Морган чиркнул спичкой и поднес ее к трубке. — Пустите в дело, так сказать, — он засмеялся и погасил спичку. — Этот парень примерно моего возраста. Мы с ним два года вместе работали. Не то чтобы очень хорошо друг друга знали, но у нас были общие друзья. Потом он переехал, пришлось — ему предложили работу в университете. Ну, и знаете, как оно бывает — роман с одной из студенток.

Миссис Морган неодобрительно поцокала языком, потом нагнулась, взяла зеленый сверточек и стала прилаживать к нему красный бант.

— Судя по всему, роман был страстный, и длился он несколько месяцев, — продолжал Морган. — Буквально до недавнего времени. Закончилось все неделю назад, если быть точным. В тот самый день, а дело было вечером, он объявил жене, с которой они прожили вместе двадцать лет, что хочет с ней развестись. Можете себе представить, как отреагировала на это женщина, когда муженек ей такое выдал. Скандал получился что надо. Вся семья орала. Она кричала ему, чтоб он убирался. И вот когда он уже уходил, сын бросил в него банкой с томатным супом и попал прямо в лоб. У него — сотрясение, пришлось его отвезти в больницу. Он до сих пор в тяжелом состоянии.

Морган пыхнул трубкой и посмотрел на Майерса.

— Никогда ничего подобного не слышала, — сказала миссис Морган. — Эдгар, это отвратительно.

— Ужасно, — добавила Паула.

Майерс усмехнулся.

— Вот такая история, мистер Майерс, — Морган прищурился, заметив улыбку Майерса. — Только представьте себе, какой может получиться рассказ, если вам удастся написать его с точки зрения этого парня, так сказать, залезть ему в душу.

— Или с ее точки зрения, — вставила миссис Морган. — Залезть в душу жене. Такое предательство после двадцати лет брака. Только представьте, в каком она была состоянии.

— А вообразите, как чувствовал себя бедный мальчик, — заметила Паула. — Ведь чуть отца родного не убил.

— Да, это все так, — заключил Морган. — Но есть еще кое-что, о чем никто из вас не подумал. Представьте себе на минуту, — мистер Майерс, вы меня слушаете? — вот какой вариант… Поставьте себя на место восемнадцатилетней девочки, которая закрутила роман с женатым мужчиной. Подумайте и о ней, тогда у вас точно появится сюжет для рассказа.

Морган тряхнул головой и с довольным видом откинулся на спинку стула.

— Ну знаешь, вот уж ей я совсем не сочувствую, — сказала миссис Морган. — Я таких хорошо знаю. Мы все знаем девиц из этой породы, которые охотятся на женатых мужчин. Но и его мне тоже не жалко — так и надо этому бабнику. Вот жену и сына мне жаль, только их.

— Толстому бы об этом написать, у него бы получилось, — заключил Морган. — Да, разве что Толстому. Мистер Майерс, пейте, пока напиток не остыл.

— Нам пора, — сказал Майерс.

Он встал и бросил окурок в камин.

— Останьтесь, — предложила миссис Морган. — Мы ведь так и не познакомились. Вы ведь не знаете, мы с мужем… так много о вас говорили. Теперь, когда мы, наконец, встретились, вы убегаете — почему? Ваш визит — такой приятный сюрприз.

— Нам очень понравились ваша открытка и записка, — сказала Паула.

— Какая открытка? — переспросила миссис Морган.

Майерс снова сел.

— А мы решили в этом году никому не посылать открыток. Я не успела написать всем поздравления вовремя, а потом подумала, что делать это в последнюю минуту — все равно бесполезно, — сказала Паула.

— Миссис Майерс, вам еще налить? — спросил Морган, накрыв ее чашку рукой. — Покажите мужу пример.

— А что, хорошо! — сказала Паула, — очень согревает.

— Именно так — согревает, — ответил Морган. — Правильно. Дорогая, ты слышала, что сказала миссис Майерс? Согревает. Очень хорошо. Мистер Майерс, вы к нам не присоединитесь? — спросил Морган и чуть помедлив, добавил: — Присоединяйтесь, ладно?

— Ладно, — сказал Майерс и отдал свою чашку Моргану.

Собака начала скулить и скрестись в дверь.

— Ох уж этот пес. Да что с ним, черт возьми, такое, — проворчал Морган, удаляясь на кухню, и на этот раз Майерс отчетливо слышал, как тот выругался, грохнув чайник на плиту.

Миссис Морган стала что-то напевать себе под нос. Она подняла с пола не до конца упакованный сверток, оторвала кусочек липкой ленты и начала заклеивать обертку.

Майерс закурил еще одну сигарету. Спичку он бросил на подставку и посмотрел на часы.

Миссис Морган подняла голову и сказала:

— Кажется, я слышу пение.

Она прислушалась, потом встала с кресла и подошла к окну.

— Да, они поют, Эдгар! — крикнула она мужу.

Майерс и Паула тоже подошли к окну.

— Я так давно не слышала рождественских гимнов, — сказала миссис Морган.

— Что случилось? — спросил Морган, притащивший поднос с чашками. — Что случилось? В чем дело?

— Все в порядке, дорогой. Рождественские гимны поют. Вон там, через дорогу.

— Прошу, миссис Майерс, — сказал Морган, протягивая поднос. — Прошу, мистер Майерс. Дорогая.

— Спасибо, — сказала Паула.

— Muchas gracias[5] — поблагодарил Майерс.

Морган поставил поднос и подошел со своей чашкой к окну. Стайка ребятишек — девочки, мальчики — собралась на дорожке перед домом напротив. Среди них выделялся мальчик постарше, — высокий, в теплой куртке, с шарфом. Майерс увидел лица в окне сосднего дома — там жило семейство Ардри. Когда дети замолчали, Джек Ардри вышел из дома и дал что-то мальчику постарше. Ребята двинулись дальше по дорожке, играя фонариками, и остановились у следующего дома.

— К нам они не зайдут, — помолчав, сказала миссис Морган.

— Как это? Почему это не зайдут?! — воскликнул Морган и повернулся к жене. — Что за чушь? Почему не зайдут?

— Не зайдут и все, я точно знаю, — отрезала миссис Морган.

— А я говорю, зайдут! Миссис Майерс, как вы полагаете, — зайдут сюда певцы или нет? Они вернутся, чтоб благословить наш дом? Что скажете?

Паула подошла ближе к окну, но дети ушли уже далеко. Она ничего не ответила.

— Ну вот, теперь все веселье закончилось, — сказал Морган и, снова усевшись в свое кресло, принялся набивать трубку.

Майерс и Паула вернулись на диван. Миссис Морган, наконец, тоже отошла от окна и села. Улыбаясь, долго смотрела в свою чашку. Потом поставила ее на стол и заплакала.

Морган протянул ей носовой платок. Потом посмотрел на Майерса. Чуть погодя начал постукивать пальцами по подлокотнику кресла. Майерс заерзал. Паула начала искать в сумочке сигарету.

— Видите, что вы наделали? — сказал Морган, уставившись в какую-то точку на ковре, рядом с ногами Майерса.

Майерс нетерпеливо подался вперед, собираясь встать.

— Эдгар, принеси им еще выпить, — вытирая слезы и сморкаясь, сказала миссис Морган.

— Я хочу, чтобы они услышали про миссис Аттенборо, ведь мистер Майерс писатель. Мы тебя подождем.

Морган собрал чашки и понес их на кухню. Майерс слышал, как зазвенели тарелки и хлопнула дверца шкафа. Миссис Морган посмотрела на Майерса и едва заметно улыбнулась.

— Нам уже пора, — начал было Майерс. — Нам и вправду пора. Паула, надевай пальто.

— Нет-нет, прошу вас, не уходите, мистер Майерс, — всполошилась миссис Морган. — Мы так хотим, рассказать вам про миссис Аттенборо, про бедную миссис Аттенборо. Вам, наверное, эта история тоже понравится, миссис Майерс. — И потом, заодно увидите, как ваш муж работает над материалом для своих рассказов.

Морган вернулся и передал всем чашки. Затем быстренько уселся на свое место.

— Расскажи им про миссис Аттенборо, дорогой.

— Этот ваш пес чуть не отгрыз мне ногу, — сказал Майерс и сам удивился своим словам. Он поставил чашку.

— Да, ладно вам, бросьте, все не так уж страшно выглядело, — сказал Морган. — Я же все видел.

— Ох, уж эти писатели, — заметила миссис Морган, обращаясь к Пауле. — Вечно все преувеличивают.

— Ну да, сила пера и все такое прочее, — вставил мистер Морган.

— Вот именно, — сказала миссис Морган. — Успокойтесь, пожалуйста, мистер Майерс.

— Давайте лучше послушаем историю про миссис Аттенборо, которую нам приготовила Хильда, — сказал Морган, не обращая внимания на то, что Майерс встал. — Миссис Морган принимала непосредственное участие в этой истории. Я вам уже рассказал про того парня, который за интрижку получил по лбу банкой супа, — ухмыльнулся Морган. — Теперь очередь миссис Морган.

— Нет, дорогой, лучше ты расскажи, а вы слушайте внимательно, мистер Майерс, — сказала Хильда.

— Нам уже пора, — воспротивился Майерс. — Паула, пойдем.

— Так нечестно, — сказала миссис Морган.

— При чем тут честность? — удивился Майерс и добавил: — Паула, ты идешь?

— Мне очень хочется, чтобы вы услышали эту историю, — сказал Морган, повышая голос. — Вы очень обидите миссис Морган, вы обидите нас обоих, если сейчас уйдете. — Морган стиснул трубку в кулаке.

— Майерс, прошу тебя, — взволнованно сказала Паула. — Мне так хочется послушать. А потом пойдем. Майерс, дорогой, пожалуйста, еще минутку.

Майерс посмотрел ей в глаза — она повела рукой, будто подала какой-то сигнал. Секунду он стоял в раздумьи, потом сел рядом с женой.

Миссис Морган начала свой рассказ:

— Как-то раз, когда мы с Эдгаром были в Мюнхене, то решили съездить в Дортмундский музей. Той осенью там проходила выставка «Баухаус», и Эдгар сказал: черт с ней, с работой, давай устроим себе выходной — он занимался там исследовательской работой, — и вот он говорит, черт с ним, давай устроим себе выходной. Мы сели на трамвай и поехали через весь Мюнхен в этот музей. Несколько часов мы обходили все залы, в некоторые заходили дважды, чтобы посмотреть на картины наших любимых мастеров. А перед самым уходом я пошла в дамскую комнату. И забыла там свою сумочку. В ней лежал ежемесячный чек, который Эдгар получил за день до этого, и сто двадцать долларов наличными, которые я собиралась перевести на наш счет вместе с чеком. Еще там лежали все мои документы. Пропажу я обнаружила уже только дома. Эдгар сразу же позвонил в администрацию музея. Пока он разговаривал, я заметила, что к нашему дому подъехало такси. Из него вышла седая, полная женщина, очень хорошо одетая. В руках у нее было две дамские сумочки. Я кликнула Эдгара и отрыла ей дверь. Женщина представилась как миссис Аттенборо, отдала мне мою сумочку и рассказала, что она тоже сегодня была в музее, и в дамской комнате заметила эту самую сумочку — она лежала в мусорном ведре. Миссис Аттенборо, естественно, открыла ее, надеясь найти что-то, где были бы имя и адрес владелицы. Там были кое-какие карточки и визитка с нашим местным адресом. Она тут же ушла из музея, взяла такси и приехала к нам, чтобы передать сумочку лично. Чек на имя Эдгара по-прежнему был внутри, а вот сто двадцать долларов пропали. Слава богу, ничего остального не пропало. Было уже около четырех, и мы пригласили ее на чашечку чая. Довольно скоро она начала рассказывать о себе. Гостья наша родилась и выросла в Австралии, рано вышла замуж, родила троих сыновей, овдовела, так и жила в Австралии с двумя сыновьями. Они выращивают овец, а земли у них двадцать тысяч акров. У них много загонщиков и стригалей, и есть еще сезонные рабочие. В Мюнхене она проездом — возвращается из Англии в Австралию. А в Англии она навещала своего младшего сына, он у нее адвокат. То есть мы встретились как раз тогда, когда она возвращалась из Европы в Австралию, — уточнила миссис Морган. — Она путешествовала по миру. И собиралась посетить еще много разных мест. И…

— Дорогая, давай ближе к делу, — перебил ее Морган.

— Да. И вот что случилось потом. Мистер Майерс, я сразу перейду, как вы, писатели, выражаетесь, к кульминации. Мы почти час очень мило беседовали, эта женщина рассказала нам о себе и своей жизни в Австралии, а это сплошные приключения. Ну, поговорили. Она встала, чтобы попрощаться, протянула мне чашку, и вдруг рот ее широко открылся, чашка выпала у нее из рук, она рухнула на диван и умерла. Представляете — умерла! Прямо у нас в гостиной. Ничего ужаснее мы за всю свою жизнь не испытывали.

Морган важно кивнул.

— Боже мой, — прошептала Паула.

— Ей, видно, судьбой было уготовано умереть на нашем диване, в нашей гостиной в Германии, — подвела итог миссис Морган.

Майерс захохотал:

— Ей… судьбой… было… уготовано… умереть… в вашей… гостиной…? — едва смог выговорить он между приступами смеха.

— Что, очень смешно, да? — спросил Морган. — Вам кажется это забавным?

Майерс кивал и продолжал смеяться. Потом он вытер глаза рукавом:

— Простите меня, пожалуйста. Ничего не могу с собой поделать. Все дело в этой фразе: «Ей, видно, судьбой было уготовано умереть на нашем диване в нашей гостиной в Германии». Простите меня. А что было потом? — спросил он сквозь слезы. — Мне очень интересно, что потом произошло.

— Мистер Майерс, мы растерялись. Мы были потрясены. Эдгар пытался нащупать пульс, но не было никаких признаков жизни. А потом ее лицо начало бледнеть. Она стала серого цвета — лицо, руки… вся стала серая. Эдгар принялся кому-то звонить. Потом он сказал мне: «Открой ее сумочку, посмотри, в каком отеле она остановилась». Стараясь не глядеть на бедняжку, лежавшую на диване, я взяла ее сумочку. Представьте себе мое удивление и недоумение, когда первое, что я обнаружила в ее кошельке, были те самые сто двадцать долларов, скрепленные скрепкой. Я была просто поражена.

— И расстроена, — добавил Морган. — Ужасно расстроена.

Майерс снова прыснул.

— Если бы вы были настоящим писателем, коим вы себя мните, мистер Майерз, вы бы не стали смеяться, — сказал Морган, вскакивая с кресла. — Вы бы просто не посмели засмеяться! Вы бы попытались понять. Вы бы постарались разгадать тайну этой несчастной души. Никакой вы не писатель, вот что я вам скажу!

Майерс продолжал хихикать.

Морган ударил кулаком по кофейному столику, чашки подпрыгнули.

— История, настоящий рассказ — вот он, прямо в этой комнате. Его вам только что рассказали! Вот он, настоящий рассказ, мистер Майерс!

Морган ходил взад и вперед по гостиной, топча блестящую упаковочную бумагу, рулон развернулся и теперь валялся, смятый, на ковре. Морган остановился и сердито посмотрел на Майерса, — тот, схватившись за лоб, трясся от смеха.

— А как вам такой вариант, мистер Майерс! — уже кричал Морган. — Задумайтесь! Предположим, человек — назовем его мистер ИКС — дружит с мистером и миссис ИГРЕК, и также дружит с мистером и миссис ЗЕТ. А мистер и миссис ИГРЕК, к сожалению, не знакомы с мистером и миссис ЗЕТ. Я говорю «к сожалению», потому что если бы они знали друг друга, то рассказа не получилось бы, ибо подобное просто не могло бы произойти. Итак, мистер ИКС узнает, что мистер и миссис ИГРЕК уезжают в Германию и им нужен кто-то, кто пожил бы у них в доме в их отсутствие. А мистер и миссис ЗЕТ в это время ищут подходящее жилье, и мистер ИКС говорит, что у него на примете есть один вариант. Но когда мистер ИКС хочет познакомить мистера и миссис ИГРЕК с семьей ЗЕТ, оказывается, что те уезжают раньше, чем планировали. А так как мистер ИКС — друг, то ему оставляют дом, чтобы он сдал его какой-нибудь семье на свое усмотрение, включая и семью ИГРЕК, то есть ЗЕТ, я имею в виду. И вот семья…э-э… ЗЕТ переезжает в дом и привозит с собой кошку, о чем мистер и миссис ИГРЕК узнают, уже будучи в Германии, из письма мистера и миссис ИКС, а семейство ЗЕТ все равно привозит с собой кошку, несмотря на то, что по условиям сдачи, содержание кошек и прочих домашних животных в доме запрещено, потому что у миссис ИГРЕК астма. Вот вам настоящая история, мистер Майерс, я вам ее только что рассказал. Мистер и миссис ЗЕТ, — черт, в смысле чета ИГРЕК, — переезжают в дом семьи ЗЕТ, если говорить откровенно. Спать на кровати мистера и миссис ЗЕТ — одно дело, но открывать их шкаф и доставать из него постельное белье и вообще трогать чужие вещи в этом шкафу — дело другое, это несколько нарушает условия сдачи дома. И эта же самая семейка ЗЕТ открывает на кухне ящики с посудой, на которых написано «не открывать». А еще они бьют посуду, хотя было написано, в договоре было написано — не пользоваться личными вещами хозяев, подчеркиваю, личными вещами семьи ЗЕТ.

У Моргана побелели губы. Он опять начал ходить взад-вперед, тяжело дыша, растаптывая упаковочную бумагу, иногда останавливаясь, чтобы пронзить Майерса свирепым взглядом.

— И про ванную, про вещи в ванной тоже не забудь, дорогой, — сказала миссис Морган. — Не очень-то вежливо пользоваться простынками и одеялами семьи ЗЕТ, но когда квартиранты еще начинают трогать все в ванной, а потом копаться в личных вещах на чердаке — это переходит всякие границы.

— Вот вам настоящая история, мистер Майерс, — сказал Морган. Он начал было набивать трубку, но руки у него тряслись, и табак сыпался на ковер. — Вот вам история, из которой стоит сделать рассказ.

— И не обязательно быть Толстым, чтобы его написать, — сказала миссис Морган.

— Да, это точно — Толстым быть совсем не обязательно, — согласился Морган.

Майерса опять разобрал смех. Они с Паулой одновременно встали с дивана и направились к выходу.

— Спокойной ночи, — весело сказал Майерс.

Морган стоял у него за спиной.

— Если вы настоящий писатель, мистер Майерс, то обязательно сделаете из этой истории рассказ — и без этих ваших экивоков.

Майерс, изнемогая от смеха, взялся за ручку двери.

— И вот еще что, — сказал Морган. — Я не собирался поднимать этот вопрос, но в свете того, как вы себя сегодня вели, я все-таки скажу. Я не досчитался двух пластинок — «Джаз-концерты в Филармонии». Эти записи дороги мне как память. Я купил их еще в пятьдесят пятом. И я требую, чтобы вы мне их вернули!

— Боже милостивый, Эдгар! — запричитала вдруг миссис Морган, помогая Пауле надеть пальто. — Ты ведь сам сказал, когда составил список всех своих пластинок, что не помнишь, когда видел их в последний раз.

— Теперь я знаю, где они, — сказал Морган. — Теперь я припоминаю, что в последний раз видел их прямо перед нашим отъездом. И пусть этот «писатель» поведает мне, где же они теперь? А, мистер Майерс?

Но Майерс был уже на улице и, взяв жену под руку, быстро шел по дорожке к машине. Их появление было полной неожиданностью для Баззи. Пес лишь взвизгнул и шарахнулся в сторону, похоже, от испуга.

— Где пластинки! Я хочу знать! — кричал Морган с порога. — Где, я вас спрашиваю!

Майерс и Паула прыгнули в машину и, повернув ключ зажигания, сорвались с места. Майерс напоследок оглянулся на стоящую на крыльце парочку: миссис Морган махала им рукой, потом супруги развернулись, зашли в парадное и захлопнули дверь.

Майерс отъехал от их дома.

— Они же сумасшедшие! — воскликнула Паула.

Майерс погладил ее руку.

— Как же они меня напугали, — выдохнула Паула.

Он ничего не сказал. Голос ее доносился откуда-то издалека. А он ехал себе и ехал. И повсюду лежал снег. А он молча смотрел на дорогу. Он уже почти завершил свой рассказ.