Если ты полюбишь…

13

Их разбудил резкий телефонный звонок. Энн приподнялась на локте. За окном было еще темно.

— Который час?

Гейбриел протянул руку к ночному столику и взял лежавшие на нем часы.

— Не вижу. Но, во всяком случае, вставать еще рано.

Телефон продолжал надрываться. Хантер нехотя спустил ноги на пол.

— Я подойду.

Сладко потянувшись, он подошел к столу и взял трубку.

— Хелло! А-а, Мэри! Хотите говорить с Энн? Она еще спит. Да, очень поздно заснула. Да, из-за грозы. Конечно, приходите! К десяти часам. Вместе попьем кофе. Пока!

И Гейбриел положил трубку. Вернувшись к кровати, он нежно провел ладонью по растрепанным волосам Энн.

— Твоя подружка, видимо, догадывается, что здесь происходит, и умирает от любопытства. Ничего, пусть немного потерпит.

— Гейб, это жестоко!

— Нисколько. Тем более что неплохо бы до ее прихода прибраться. А для начала примем душ. Идем.

— Куда?

— Принимать душ.

— Как, вместе?

— Вместе. Ты возражаешь?

— Нет.

— Тогда идем.

Какое блаженство чувствовать, как теплая, ласковая вода широкой струей бежит по спине, скатывается по бедрам к ступням! Гейбриел, стоя рядом, ладонями намыливал ее тело. Его прикосновения становились все более страстными. Энн, закинув руки за его шею, прильнула к его обнаженному упругому телу.

Они застыли, обнявшись. Их губы слились в горячем поцелуе. И желание с новой силой охватило обоих. Они не противились ему. Гейбриел осторожно опустился спиной на блещущее белизной эмалированное дно ванны. Энн со счастливой улыбкой села на него. И вновь почувствовала, как вошла в нее твердая обжигающая мужская плоть. Их бедра двигались в такт. А из душа продолжала струиться теплая вода…

— Энн, дорогая, любимая! — глухо шептал Гейбриел. Глаза его были закрыты, а лицо выражало такую нежность, что Энн, не выдержав, покрыла его страстными поцелуями.

— О, мой милый, желанный, — простонала она.

И вот снова пришел блаженный мир слияния. По лицу Энн текли счастливые слезы. Гейбриел тяжело дышал, но не мог сдержать радостной улыбки. Боже, вот оно безоблачное, пьянящее счастье!

В такие минуты это счастье кажется вечным. И лишь потом внезапно обнаруживается, насколько оно хрупко и как надо беречь его, чтобы сохранить.

Мэри, вдоволь напившись великолепного бразильского кофе, ушла. Энн посмотрела на часы. Они показывали полдень. Дождь прекратился. Гейбриел, взглянув в окно, заявил, что дорога вполне прилична и он немедленно поедет в магазин.

— Но я вернусь до того, как стемнеет, дорогая. Если вдруг что-нибудь понадобится, позови Мэри. Она ведь живет через дорогу!

Энн усмехнулась про себя: неужели она не знает, где живет лучшая подруга?

— Не беспокойся, Гейб, — с нежной улыбкой ответила она, — со мной ничего не случится. Поцелуй меня на прощание и поезжай.

Гейбриел привлек ее к себе и поцеловал в губы. Это был не тот ночной поцелуй, наполненный безудержной страстью, а легкий и бесконечно нежный. И Энн вдруг ощутила уверенность в будущем. Этот поцелуй, подумала она, как печатью скрепил их отношения.

— Ступай, Гейб!

— До вечера, любимая.

Гейбриел вышел. Через несколько минут послышался шум отъезжающего автомобиля. Энн осталась одна. Ей сразу стало грустно. Она уже не могла жить в разлуке с этим человеком. И, даже зная, что скоро он снова будет рядом, тосковала.

Закончив уборку, Энн уселась у окна. Делать ничего не хотелось. Она просто смотрела на улицу и мечтала. Вскоре раздалось тарахтение мотоцикла. Энн знала, что на нем ездит местный почтальон Боб Уотерс.

Она выглянула в окно и помахала ему рукой.

— Здравствуйте, Боб!

— Здравствуйте, мисс Розетти. У меня для вас бандероль.

— Для меня? От кого?

— Не знаю. Вы должны расписаться. Бандероль заказная.

Энн открыла дверь, приняла бандероль и, дав почтальону положенные чаевые, вернулась в гостиную. Она осмотрела бандероль и заметила тисненую надпись: «Макгвайр и Шоу, адвокаты». Сердце Энн защемило от предчувствия беды. Она разорвала пакет. В нем оказались видеокассета и письмо. Отложив кассету, Энн с тяжелым сердцем принялась за письмо:

У Энн потемнело в глазах. Итак, день, которого она так боялась и о котором старалась не думать, наступил. Вес это время в душе ее теплилась надежда, что все как-нибудь образуется само собой. Как именно, Энн не знала. Но была почти уверена, что в конце концов все устроится. И только сейчас она с ужасом осознала, что беда неотвратимо надвигается на нее. Ей предстоит направить адвокатам настоящий донос на Гейбриела…

Конечно, после всего, что между ними произошло, она не сможет написать о нем ничего плохого. Но не это главное. Весь ужас создавшегося положения заключается в том, что теперь Гейбриел непременно узнает, что она согласилась шпионить за ним. Узнает потому, что Джордж Шоу вызовет их обоих для окончательного решения дела о наследстве Эльвиры. А там, несомненно, обо всем будет рассказано подробно. Боже, что подумает о ней Гейб! Особенно когда мистер Шоу вручит ей чек в награду…

Ей никогда не удастся убедить Гейба, что она согласилась на условия адвоката, желая помочь Хантеру получить наследство. Гейб и слушать ее не станет.

— Тук-тук-тук! Мы дома? — раздался из прихожей голос Мэри. — Опять не запираем дверь? Ай-ай-ай!

— Проходи, — глухо проговорила Энн, с трудом владея собой.

Мэри взглянула на бледное лицо Энн, всплеснула руками и тяжело опустилась на диван.

— Боже, Энн, что случилось?

— Все кончено…

Энн, глубоко вздохнув, показала подруге письмо адвоката. Та быстро прочла его и отложила в сторону.

— Я ведь говорила тебе! Это должно было случиться. Ты не могла не понимать, что в конце концов Гейбриел все узнает!

— Неужели ты думаешь, Мэри, что если бы я сама все ему рассказала, он бы понял?

Но она и сама не находила себе оправдания. И даже не только потому, что согласилась наблюдать за Хантером. Но, уж согласившись на это, она утратила моральное право вступать с ним в близкие отношения. Она обязана была запретить себе даже думать о нем. Теперь в его глазах она будет выглядеть безнравственной дрянью.

Энн с надеждой смотрела на Мэри, словно та могла ей как-то помочь. Но ответ подруги чуть ли не слово в слово повторил ее самые неутешительные мысли:

— Я все понимаю, Энн. Но все же, согласившись следить за Гейбриелом, ты не должна была вступать с ним в связь. Тебе надо срочно объяснить все адвокату и отказаться от этого поручения. Другого пути просто нет!

— Мэри, я не могу отказаться от поручения. Джордж Шоу с самого начала предупредил меня, что, если я по каким бы то ни было соображениям сделаю это, Хантер автоматически потеряет все права на наследство.

— Но, может быть, еще не поздно все рассказать Гейбриелу?

— Думаешь, он поймет, почему я согласилась за ним шпионить? Поверит, что я делала это для его же блага?

Мэри, не глядя на подругу, неуверенно ответила:

— Думаю, поймет. Я бы поняла…

— Но Гейбриел уже был обманут одной женщиной. И ему будет трудно, просто невозможно поверить, что я не использовала его в корыстных интересах.

Энн попыталась поймать взгляд Мэри, но та отвела глаза и промолчала. Потом она смущенно пробормотала:

— Извини, у меня столько дел… Занятия…

Закрыв за подругой дверь, Энн долго стояла в прихожей, уставившись невидящими глазами в маленькое, выходящее во двор окошко. Она даже не могла думать о том, что же ей предпринять. Ее мучила одна мысль: если бы она оказалась на месте Гейбриела, а он — на ее, поверила бы она ему? Скорее всего, нет. Но тогда ей остается лишь одно…

Да, другого выхода нет. Она должна расстаться с ним. Расстаться сегодня же, как только Гейб вернется. Пусть это будет их последняя встреча. По крайней мере, ей не придется сгорать от стыда под презрительным взглядом Хантера, когда он узнает всю правду в кабинете адвоката.