Естественные причины

Глава 18

Если не считать ночного дежурного, то Роза Суарес находилась одна в регистратуре больницы. Время приближалось к половине одиннадцатого, и она ничего не ела с полудня. Спина и шея ныли, потому что она долго сидела за столом, согнувшись. Но в какой-то степени этот дискомфорт был приятен. Прошло уже два года с тех пор, как она проводила долгие часы над такого рода расследованием.

Начальную стадию она завершит сегодня, и Альберто, и начальник управления с ее работы с нетерпением ждали ее возвращения в Атланту. Ни тому, ни другому не понравится, что она им сообщит. Объяснение загадочных случаев ВСК она еще не нашла. Однако кое-что прояснилось. Чисто со статистической точки зрения три случая практически исключали возможность просто совпадения. И почти наверняка эти случаи могут повториться, если не будут выявлены и устранены причины произошедших трагедий. Пока что она выявила немало общих демографических и физических черт у трех заболевших женщин. У всех троих группа крови относилась к положительной А и жили они, главным образом, в радиусе шести миль от больницы. Все значились пациентками Медицинского центра Бостона по меньшей мере четыре года, и у каждой это была не первая беременность. Более расплывчатые аналогии заключались в том, что все родились в апреле, хотя и в разные годы. Все были первенцами, ни одной левши. Никто в своем обучении не пошел дальше средней школы. И забавное совпадение – все трое были кареглазы.

Самым трудоемким объектом ее расследования были дополнительные предродовые лекарства, которые Сара Болдуин давала каждой женщине. Ботаник в Смитсоновском университете и знакомый преподаватель из университета в Эмори прислали предварительные данные о составе девяти ингредиентов. Но требовалась более детальная биохимическая информация. Инстинкт подсказывал Розе, что, хотя компоненты смеси могут служить своего рода сопутствующими факторами при летальной биологической реакции, они, сами по себе безвредны. Но в своей работе она полагалась на цифры, а не на инстинкты.

– Простите, Рамона, – позвала она ночную дежурную, которая сидела по другую сторону шкафов с историями болезни. – Хочу еще раз удостовериться, что больше нет больничных карточек, относящихся к группе, которой мы заняты.

– У вас все карточки на женщин, которые здесь рожали и которым делали переливания крови во время родов за семилетний период. Миссис Суарес, известно ли вам, что, с тех пор как вы приехали в МЦБ, вы потратили здесь больше времени, чем весь медицинский персонал, вместе взятый.

– Держу пари, что это так и есть. Что же, сегодня я провожу здесь последний вечер своего нынешнего приезда. Завтра я возвращаюсь....

Роза замолчала, не закончив предложения, и посмотрела на страницы открытой истории болезни, которая лежала перед ней. Это была карта Алетеи Вортингтон, второй пациентки, пораженной ВСК. Она досконально проштудировала здесь записи, так же, как и больничные карты Констанции Идальго и Лизы Саммер. Но в данный момент ей бросилось в глаза не то, что было написано на странице, а то, что находилось между этой страницей и предыдущей. Она приподняла книжечку и стала рассматривать ее с разных сторон.

– Миссис Суарес, что-нибудь случилось? – окликнула ее дежурная.

– О, ничего. Все в порядке, дорогая Рамона. Нет ли у вас перочинного ножичка или железной пластинки скоросшивателя?

– У меня в сумке швейцарский ножичек, думаю, он вполне подойдет.

– Отлично. И принесите мне, пожалуйста, еще раз те две истории болезни...

– На Саммер и Идальго?

– Да, спасибо, милочка.

Пользуясь своими очками как увеличительными стеклами, Роза стала напряженно рассматривать зажим, где были прижаты друг к другу страницы медицинской карты с помощью гибкой полоски металлического скоросшивателя. Из-под металлической полоски, едва заметные, высовывались небольшие оборванные кусочки бумаги. Роза отметила раскрытые странички, потом немного разогнула металлическую полоску. Затем самым большим лезвием швейцарского перочинного ножа она провела между страничками. На стол упали два крошечных клочка бумаги.

Роза аккуратно смахнула эти обрывки в конверт, не сомневаясь, что и возле другой металлической полоски скоросшивателя остались такие же маленькие обрывки. Из карты почти наверняка была вырвана одна, а то и две страницы. Роза потратила почти десять минут на то, чтобы обнаружить аналогичные обрывки в медицинской карте Констанции Идальго. Маленькие клочки от записей хода наблюдения за, пациенткой, возможно, были изложены на двух или трех листочках.

Карта Лизы Саммер была значительно толще других двух. Пока Роза убедилась, что в ней нет следов изъятия страниц, время подошло к одиннадцати. Она положила эту карту на другие две, поднялась и потянулась, впервые за два часа. Смысл сделанного ею открытия был не совсем ясен, но, без сомнения, – кто-то преследовал определенную цель, вырывая страницы из двух историй болезни.

Ливень на улице закончился. На черном бархатном небе выступило несколько бледных, звезд. Роза почувствовала прилив энергии от неожиданного нового поворота. С одной стороны, ей хотелось остаться здесь на всю ночь, как она часто делала, изучая и распутывая головоломки, пока не получала на них ответы. С другой, ей уже исполнилось шестьдесят и цена такого рода рвения могла оказаться просто непредсказуемой. Ей предстоял напряженный день в Атланте, ей надо было собраться в дорогу, поспать хотя бы пару часов перед вылетом ранним утром.

Розе ужасно хотелось поделиться с кем-нибудь своими находками – с любым человеком, который захотел бы ее выслушать и высказать какие-то свои соображения. Обмен мнениями с коллегами часто дает неоценимую пользу. Но раны от расследования по программе Барт, хотя с тех пор прошло уже больше двух лет, все еще давали о себе знать. И эта неутихающая боль снова и снова побуждала ее доверять другим только в случае крайней необходимости.

Роза собрала свои вещи, поблагодарила дежурную и пообещала скоро снова приехать. Затем вышла из здания со стороны больничного двора. Умерли две женщины от таинственного осложнения, и карты обеих изменены. Роза мысленно пыталась отыскать какое-либо невинное объяснение, но не могла ни до чего додуматься. То, что представлялось захватывающей медицинской загадкой, неожиданно становилось зловещим.

Сара пожала руки всем пяти представителям МЦБ и поблагодарила за готовность оказать помощь в ее защите. Совещание, которое началось в такой напряженной атмосфере фактически закончилось с большой пользой. Все сошлись на том, что ключ для быстрого отвода иска Грейсона лежит в отыскании идентичного случая ВСК у пациентки на последней стадии беременности – будь то в МЦБ или любом ином госпитале, – которая совершенно не была связана с Сарой.

По предложению Мэта Даниелса, Пэрис и Снайдер взялись навести справки у своих коллег по всей стране, а Бленкеншипу поручили тщательно изучить медицинскую литературу. Арнольд Хайден поклялся поддерживать теснейшие контакты с Даниелсом, а Колин Смит заверил, что больница оплатит все расходы Хайдена и его сотрудников. Наконец группа обязалась выступить единым фронтом против Джереми Мэллона и прессы. Сара – невиновна, пока не будет неопровержимо доказано обратное. Завтра утром в порядке демонстрации поддержки Ели Бленкеншип будет сопровождать Сару и Мэта в магазин китайского специалиста по травам.

– Все прошло неплохо, – заметила Сара, когда Мэт брал свой плащ и зонтик. – Вы держали себя с большим достоинством, несмотря на трудность ситуации.

– Чепуха, если бы вы не вступились за меня, то я бы вылетел из игры.

– Может быть, я не очень разбираюсь в бейсболе, – возразила Сара, – но, кажется, там все наоборот. Если кто-то идет к вам на выручку, а вы сами не справляетесь, вы можете запросто вылететь из игры.

Впервые Мэт улыбнулся широко и непринужденно. И Сара добавила эту улыбку к растущему списку качеств, которые ей нравились в этом человеке.

– Я по-прежнему не знаю, почему администратор по претензиям в ОВМЗ выбрал именно меня вести это дело, – сказал Мэт, – но я рад этому. Я не такой продувной, как противостоящие мне адвокаты, но обещаю вам драться и устоять. Не беспокойтесь, я очень тщательно готовлюсь.

– Я не беспокоюсь. Поверьте мне, совершенно нет. Больше того, надеюсь, что послезавтра мы сможем отпраздновать завершение вашего самого короткого дела. Скажите мне, как вам удалось играть в бейсбол и закончить юридическое училище?

– Ну, – начал рассказывать Мэт, – Я был запасным на подаче. У меня всегда была отличная реакция, но, видимо, не очень умел произвести впечатление. Пресса все чаще стала писать, что у меня нет хороших качеств – скорости или рывка во время подачи, и вряд ли капитан «Ред Сокс» оставит меня в команде. Досыта начитавшись ругательских заметок прессы, я решил, что надо опереться на что-то более основательное. Поэтому в периоды между матчами я начал посещать юридическое училище. За восемь таких периодов я спихнул это дело. Потом еще целый год был на подаче в высшей лиге, а до этого играл за «Ред Сокс», и «Экспос», и «Паутакст» из Международной лиги.

– Потрясающе.

– С поправкой, помогали две заячьи лапки, старый египетский амулет двухтысячелетней давности и та скверная голубая повязка, о которой говорил доктор Бленкеншип. Плюс с полдюжины других мелких талисманов.

– Вы действительно верите во все это?

– Перефразируя слова Марка Твена о Господе, я решил на всякий случай уверовать во все это, чтобы не ошибиться.

– Суеверный адвокат, который цитирует Марка Твена и играл на подаче в высшей лиге, – многозначительно произнесла Сара. – Вас никак не назовешь середнячком.

– Да и вас тоже, – отозвался Мэт. – Бог мой, уже почти одиннадцать. Я обещал в это время заменить сиделку.

– Сиделку?

Хотя их отношения были чисто профессиональными, и Сара знала, что Мэт обязан был сохранять дистанцию, она с разочарованием услышала, что он женат.

– Моему сыну, Гарри, двенадцать лет. Большую часть года он живет с матерью.

– Ах, вот что.

– Итак, значит, мы встречаемся завтра у мистера Квонга?

– Вы думаете, что найдете его магазин?

– Я уже проехался мимо него. Я и вправду тщательно готовлюсь к предстоящим делам. Сейчас еду в Бруклин. Вас не подвезти?

– Спасибо, но я живу в северной части города и езжу туда на велосипеде. К тому же дождь прекратился, мне доставляет истинное удовольствие ездить после дождя.

Мэт протянул руку й обменялся с ней рукопожатием. Их взгляды встретились на короткое мгновение. Но он быстро отвел глаза в сторону.

– Не беспокойтесь, – подбодрил он ее. – Все будет отлично.

– Знаю. Последний вопрос, если не возражаете. До вашего прихода наш юрист Арнольд Хайден отметил, что большинство адвокатов проводят предварительные встречи, вроде нашей сегодняшней, в своих конторах. Почему не сделали этого вы?

Мэт натянул плащ, взял атташе-кейс в одну руку, зонтик в другую.

– Видите ли, честно говоря, мне хотелось произвести хорошее впечатление... на Гленна Пэриса и его команду, но особенно на вас. А моя нынешняя контора вряд ли может претендовать на самую просторную и роскошную в городе.

– Понимаю, – повторила она еще раз это слово.

– И в довершение всего, этот мой проклятый партнер, мистер Гольдштейн, похоже, не может содержать помещение в чистоте. В следующий раз, может быть, представится случай показать вам свой офис. А пока что постарайтесь отдохнуть. Завтра у нас большой день.

Сара наблюдала, как Мэт шел через зал к лифту. Любые опасения, которые у нее были связаны с посещением на следующее утро магазина Квонга Тян-Вена, таяли перед приятным чувством, что ровно через девять с половиной часов она опять увидит этого человека.

– У вас все уже закончилось?

Сутулая уборщица терпеливо вытирала пыль и пылесосила почти целый час коридор, дожидаясь, пока освободится зал заседаний.

– Да, конечно; Извините, – спохватилась Сара.

– Не беспокойтесь, нет проблем. Очень приятный мужчина, этот вот. Очень симпатичный. – Глаза пожилой женщины сверкнули.

– Знаете, – сказала ей Сара. – Я и сама подумала то же самое. Но почувствовала, что вы скажете об этом первой.

– Нет, дочка, я не просто смотрела на него, – с упреком проговорила женщина, – я больше наблюдала за вами.

С наслаждением вдыхая сладковатый, освеженный летний воздух, Сара вышла из лечебного корпуса со стороны больничного двора и направилась к тому месту, где цепью был прикреплен ее велосипед. Больничный городок довольно хорошо освещался и патрулировался. И хотя время от времени поступали сообщения, что вечерами пристают к женщинам и была даже одна попытка ограбления, но Сара не находила широкую тенистую аллею опасной.

Сара прицепила свой велосипед «фуджи» к низкому ограждению из стальной трубы возле бокового входа в хирургический корпус. Место было удобное, она им часто пользовалась без всяких проблем. Теперь же, заворачивая за угол, ее поразила темнота. Свет над входом не горел, хотя она не могла припомнить, чтобы такое случалось раньше. Она пыталась что-то разглядеть во тьме и сделала пробный шаг вперед... потом другой. Слева от нее к стене плотно прижался какой-то мужчина.

Сара замерла, почувствовав его присутствие. Она прищурилась и поморгала, но ее зрение еще недостаточно освоилось, чтобы видеть в темноте. Ночь стояла тихая. Она напрягла слух, ловя звуки дыхания или малейшего движения. Кто-то там действительно стоял... Близко. Она переступила на правую ногу, готовясь оттолкнуться и дать тягу.

– Я знаю, что вы стоите здесь. Что вам нужно? – неожиданно она услышала свой вопрошающий голос.

Прошли пять секунд... десять.

– П-п-п-ожалуйста, н-не уб-б-бегайте, – произнес мужчина шепотом, сильно заикаясь.

Машинально Сара отпрянула, хотя и прислушалась к голосу. Мужчина, теперь обретший форму силуэта, вышел из скрывавшей его темноты. Он был не выше ее, очень хрупкого телосложения. Сара могла различить лишь узкий контур его лица.

– Д-д-октор Б-б-олдуин. Я с-с-лежу за в-вами м-м-ного д-д-ней. Д-должен п-поговорить...

– Сара, это вы?

Сара резко повернулась. В десяти шагах стояла Роза Суарес. При звуке постороннего голоса мужчина пустился бежать. Пригнув голову, он промчался мимо Розы. Она отпрянула, потеряв равновесие, чуть не упала.

– Пожалуйста, остановитесь! – крикнула Сара.

Но мужчина уже несся по лужайке двора, на всех парах устремившись к главным воротам. Со все еще колотящимся сердцем Сара поспешила к Розе.

– С вами все в порядке?

– Думаю, нормально, – ответила Роза, тяжело дыша и всматриваясь в безлюдный двор, куда убежал мужчина. Она провела рукой по груди. – Кто это такой?

– Не знаю. Он обратился ко мне по фамилии и сказал, что должен со мной поговорить. Потом, когда вы меня окликнули, он убежал.

– Очень странно.

– Он страшно заикается... сильнее, чем кто-либо, кого я знала. И он сказал, что следил за мной. Знаете, теперь мне кажется, что я его видела... Он ездит на синей иностранной машине... возможно, на «хонде». Господи, какие чудеса. Мне просто не верится, что я там стояла и не убежала. Теперь вся дрожу.

Роза взяла руки Сары в свои. Почти мгновенно дрожь стала ослабевать. Сара отперла ключом цепь, прикреплявшую велосипед, и покатила его по направлению к главным воротам, куда они с Розой направились вместе.

– Извините, что не могла поддержать вас на этом совещании, – заметила Роза. – Как оно прошло?

– Думаю, довольно хорошо. Адвокат Лизы получил распоряжение суда проверить завтра утром моего специалиста по травам и взять образцы.

– Вас беспокоит это?

– Честно говоря, я отношусь к этому с облегчением. Чем быстрее проверят образцы, тем скорее адвокат убедится, что я ни в чем не виновата.

Роза остановилась и посмотрела на нее. Сара не сомневалась, что у нее что-то на уме. Что-то, о чем она хотела поговорить.

– Сара, не... не проводите ли вы меня до дома, – наконец попросила она. – До моего пансионата всего несколько кварталов. Хочу объяснить вам, почему я предпочла не излагать свои выводы и соображения на вашем совещании.

– Это совсем не обязательно.

– Меня беспокоит то, что за вами следят. Думаю, то, что я обнаружила, может иметь большое значение... особенно если только что случившееся имеет какое-то отношение к этому делу.

– Продолжайте.

– Хочу начать с того, что у себя на родине, на Кубе, я работала врачом...

Сара с огромным вниманием слушала сжатый, красноречивый рассказ Розы Суарес о своей жизни. Политическая эмигрантка с Кубы, она прошла через различные лагеря для беженцев, почти не зная английского языка, мучительно осознав, что никогда не сможет документально подтвердить свое медицинское образование и специальность в США. Сменив ряд мест, преимущественно не требовавших никакой квалификации, ей удалось поступить техническим работником в ЦББ. Ее муж, поэт и просветитель на родине, устроился на работу переплетчиком и оставался там вплоть до ухода на пенсию.

Сообразительность и медицинские познания позволили Розе всего на несколько лет переместиться в область эпидемиологии. Саре приходилось слышать о некоторых ее успехах... о ее важной роли в обнаружении вспышки эпидемии среди легионеров в Филадельфии, она выявила, что рост смертельных случаев в одном из районов Техаса вызывался радиоактивными стоками. А потом наступил пик многообещающей карьеры – Розу направляют расследовать сообщения о появлении, необычной инфекции, которая стала разрастаться в различных местах Сан-Франциско. Неизвестный микроб уже отправил на тот свет многих пациентов с ослабленным иммунитетом или другими медицинскими осложнениями.

Более чем за год она собрала массу данных, провела сотни бесед и опытов по выращиванию бактерий, и все эти данные прямо показывали на виновников – армию США. Она утверждала, что армия использовала, по ее мнению, биологически активные маркирующие бактерии для проверки современных теорий бактериологической войны в атмосфере на примере туннелей БАРТ – скоростной системы транзита через залив, ССТЗ. Из-за щекотливого характера этих обвинений Роза не раскрывала свои выводы до тех пор, рока все не было абсолютно доказано. Но все же какая-то информация просочилась.

По решению конгресса создали авторитетную комиссию из наиболее известных эпидемиологов и специалистов по инфекционным заболеваниям, чтобы проверить ее выводы. Но вместо этого комиссия выявляет мелкие погрешности в сборе данных, отмечает некачественность разработанных самой Розой программ для компьютеров, неточность подсчетов вероятностей, что позволило выводы Розы приравнять к гипотезе, не более. Сотрудники лаборатории заявили, что они вообще не получали образцы, которые, как она божилась, посылала им. И наконец, что было самым постыдным, один из экспертов комиссии легко обнаружил источник появления бактерий – свалку у черты города. Директора предприятий, ответственные за опасные сбросы, с готовностью признали свою ошибку. Их оштрафовали, но вскоре после этого, как узнала Роза, им предложили военный контракт на порядочную сумму.

– И вот, – закончила она свой рассказ, – свалку убрали, и, конечно, уровень инфекции стал снижаться. Меня отстранили от дел. А на это расследование я попала только потому, что под рукой не оказалось никого другого.

– Это был саботаж по отношению к вашей работе. Трудно в это поверить, – сказала Сара. – Впрочем, хочу поправиться. В душе я верю, что так оно и было.

– Ну вот, хотя бы теперь вы можете понять, почему я держалась ото всех в стороне, ото всех, имеющих к этому делу отношение... включая вас.

– Пожалуйста, Роза, не беспокойтесь об этом. Просто делайте свое дело.

– Завтра утром я возвращаюсь на некоторое время в Атланту. Мое расследование все еще находится в самой начальной стадии. Но кое на что я наткнулась, и это вызывает мое беспокойство. Мне хотелось бы предупредить вас.

– Предупредить меня?

– Не в том смысле, как вы думаете, – пояснила Роза, похлопав ее по руке. – Фактически вот уже несколько дней, как мне хочется сказать вам, что мои первоначальные расследования указывают на какой-то вид инфекции, а не, на токсические вещества или яд. Но я... я воздерживаюсь от того, чтобы кому-либо рассказывать о своих предположениях.

Они подошли к парадной двери отштукатуренного дома, где остановилась Роза.

– Тогда, о чем же вы хотите меня предупредить?

– Сара, вы добрый и заботливый человек... ценные качества в вашей профессии. Я вижу боль, которую причиняют вам обвинения. Не хочу пока что вдаваться в детали, но у меня есть основания подозревать, что кое-кто пытается помешать мне узнать истинное положение вещей. Для себя я решила, что это не вы. Вам следует проявить большую осмотрительность... Даже по отношению к тем, кому вы доверяете.

– Но...

– Прошу вас, Сара. Мне было трудно решиться сказать вам даже это. Я раскрою вам больше, когда наступит нужный момент. А пока что мне предстоит очень много работы, а вам надо как следует подготовиться к защите.

Сара вздохнула.

– Знаете, ваши предположения верны. Я не тот человек.

Роза опять похлопала ее по руке.

– Я хорошо это знаю, милая. Просто наберитесь терпения и будьте очень, очень осторожны.

Сара подождала, пока эпидемиолог скроется в дверях. Потом она села на велосипед и медленно поехала в центр города. Некоторое время она пыталась разобраться в своих мыслях, но безрезультатно. Тогда попыталась сосредоточиться на своем новом знакомом адвокате и на странном заикающемся невысоком мужчине, но ее мысли вновь и, вновь возвращались к загадочному предостережению Розы Суарес:

«Просто наберитесь терпения и будьте очень, очень осторожны».

Если эта женщина хотела напугать ее, призналась, наконец, себе самой Сара, то ей это удалось.