Есть ли жизнь после льда?

Глава 21

Алёна

Пока я поднималась домой, прокручивала в голове слова Дениса, сказанные мне сиплым голосом.

«Я, кажется, тебя люблю.»

Пульс зашкаливал. Эмоции захлестнули с головой. Счастливая улыбка не сходила с моего лица. Какая-то эйфория дурманила голову.

Любит. Любит. Любит.

Мне пришлось постоять около входной двери и взять себя в руки, чтобы не выдать всех эмоций, переполняющих душу. Не получилось. Поэтому я хотела быстро прошмыгнуть в свою комнату как мышка, но папа вышел встречать меня. Спрятаться не получилось.

— Пойдем. Поговорим, — коротко и ясно прозвучали слова отца, как приказ.

— Ладно, — нехотя согласилась я, понимая, что разговора не избежать, но сейчас мне не хотелось ни слушать их, ни говорить.

Я зашла в гостиную. Мама стояла около окна, смотрела вдаль и даже не обернулась. А папа жестом пригласил меня сесть рядом. Глубоко выдохнув, я заняла предназначенное мне место. Отец сразу заговорил, не тянул время.

— Как каток?

— Хорошо, — ответила я, подумав, что эти предисловия ни к чему.

— Ладно, — будто услышав мои мысли, согласился отец, — Алёна, мы поговорили и приняли решение.

Я все подобралась и впилась взглядом в отца.

— Твой врач нас не устраивает. Прежде, чем ты возмутишься, послушай. Она не оперировала ни одного фигуриста или даже спортсмена. У нее много хороший отзывов в интернете, но кто эти люди, мы не знаем. Реальны ли они? Амбиции у нее, конечно, есть, но она слишком молода. Молодость — это хорошо, но не в этой ситуации. Сейчас нам нужен опыт и трезвая голова. Мы не сможем ей доверить нашего ребенка. Это нерядовая операция, с помощью которой она сделает себе имя или искалечит жизнь тебе.

Я непроизвольно сжала руки в кулаки и впилась ногтями в кожу. Хорошее настроение улетучилось в секунду. Сердце теперь работало медленно, будто каждый удар дается с трудом.

— Но мы тебя услышали. Мы нашли информацию о враче, который оперировал олимпийского чемпиона с похожей проблемой. Только не помню, как его зовут, с длинными волосами такой… — папа щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить.

— Александр Воскресенский, — на выдохе ответила я, потому что сама искала данные врача, который его оперировал, но не смогла сделать этого своими силами.

— Да, он самый. Его оперировал Степанов Андрей, сейчас он ещё практикует. Мы поедем к нему на консультацию.

— А если он откажется? — спросила я, горько усмехнувшись.

Я слишком привыкла слышать отказы, чтобы надеяться на чудо. Моим чудом уже была Валерия Викторовна.

— Тогда я подпишу бумаги, необходимые для операции у твоего врача, хоть мне это и не нравится по озвученным ранее причинам. Дам согласие. Но я хочу, чтобы ты меня услышала. Принимать решение тебе. Мы считаем тебя умной и взрослой девушкой. Взвесь все «за» и «против». Подумай о том, что ты можешь навсегда остаться в инвалидном кресле. Я даю тебе право выбрать самой, как ты этого и хотела. Но подумай о том, что выбираешь ты не только свою судьбу, но и нашу, — на этих словах мама резко вышла из комнаты, а я заметила, что он стирает со щек слезы, непроизвольно сжалась, — ты обречешь не только себя на неполноценную жизнь, но и нас. Я надеюсь, на твою благоразумность.

Отец замолчал, продолжая выдерживать наш зрительный контакт. А я просто опешила. Я не ожидала таких слов от отца. Но если несколько дней назад я бы не раздумывая пошла оперироваться, то сейчас его слова попали четко в цель. Я засомневалась. Слов не было, поэтому я просто кивнула. А потом молча встала и на ватных ногах пошла к себе. Папе я верила безоговорочно, он всегда держал слово, но теперь червячок сомнения начинал грызть меня.

…Полтора месяца спустя…

Сегодня прекрасный теплый весенний день. Солнышко светит ярко и высоко. В Москве так его порой не хватает, что сейчас его воспринимаешь как чудо. Сегодня все залито золотистым цветом, отчего и без того хорошее настроение подскакивает на максимум. Увидев вдалеке знакомый силуэт, срываюсь и бегу навстречу.

Уже привычно влетаю в объятия Дениса, а он укутывает меня собой. Вдыхаю его запах перемешанный с одеколоном полной грудью, и чувствую себя счастливой. Каждый раз задаюсь вопросом: почему от него так вкусно пахнет, что сносит крышу? Дурманит, заставляя все рецепторы в моем носу активироваться.

— Меня отпустили на час, — сообщаю Денису и делаю глубокий вдох, получая свою личную дозу эндорфинов.

Боже, как же я соскучилась! Хотя мы виделись только вчера. Несмотря на приближающие экзамены, Денис каждый день находит время на меня. Мы будто прорастаем друг в друга корнями, переплетаемся с каждым днем все сильнее.

Денис не отвечает, вместо этого находит мои губы своими. Каждый раз, когда он целует, у меня земля уходит из-под ног. Я млею от восторга в теплых, таких родных руках. Как же хорошо. Когда весь мир принадлежит только нам двоим…

Мы скрывали наши отношения от родителей, как от моих, так и от его. Но технически я даже не обманывала родителей, сбегая на очередное свидание к Денису, просто не недоговаривала. В какой-то мере мне даже нравилось скрываться ото всех. Хотя в школе, безусловно, все знали, что мы пара. Фотография, выставленная Денисом, произвела настоящий фурор. А тем, что в школе мы держались друг от друга подальше, вызывали еще больший интерес. Когда меня спрашивали, что у нас с Денисом, я лишь пожимала плечами, не давая прямого ответа. Только Аврора знала о нас, прикрывала нас.

В школе мы только улыбались друг другу, а иногда украдкой посылали воздушные поцелуи. Иногда Денис догонял меня, обнимал, целовал в висок и отпускал. Делал это так просто, быстро и виртуозно, что я каждый раз терялась. Иногда я находила его на переменах, обнимала со спины и целовала между лопаток, а потом также быстро убегала. Он подбрасывал в мой рюкзак мои любимые злаковые батончики. А я писала ему зашифрованные послания. Это была наша с ним игра, которая доставляла какое-то свое особое удовольствие. Конечно, все наши гляделки, касания и мимолетные поцелуи замечали ученики, обсуждали и шушукались, но нам было плевать. Мой мир как-то сузился до одного человека и, как ни странно, меня это не беспокоило.

Но когда мы оставались вдвоем, вне стен школы, то не могли насытиться друг другом. Мы обнимались и целовались, как сумасшедшие, много гуляли, разговаривали и любили друг друга. Мы не говорили громких слов, но оба чувствовали, что влюблены.

Сейчас же фактически я сбежала из больницы. Отпросилась у своего врача, который оказался на удивление понимающим и добрым мужчиной. Все анализы сданы, все тесты пройдены, снимки сделаны. Операция, на которую я сама решилась не сразу, состоится завтра утром. У отца получилось достучаться до меня. Поселить зерна сомнений, которые быстро дали свои ростки.

Врач, к которому смогли родители меня отвезти на консультацию, расположил меня к себе. Седовласый мужчина не только согласился меня оперировать, но и дал более удачные прогнозы по восстановлению. Но я сомневалась, вдруг осознав, что могу потерять. Но Андрей Константинович убедил меня, что операция мне нужна даже ради здоровья, спорт уже вторичен. Спина меня будет беспокоить всю жизнь, если не исправить все сейчас.

Отец сдержал слово, разрешив сделать выбор самой, неделю я думала, не решалась, и после долгих разговоров с родителями, Денисом и сестрами, я приняла решение. И вот уже на завтра назначена операция. Завтра решиться моя судьба.

— Денис, мне так страшно, — выдохнула я, когда мы оторвались друг от друга, чтобы сделать вдох.

— Не бойся, детка, — нахально произнес Денис, ловя мои губы, а я непроизвольно заулыбалась и рассмеялась.

Только он мог меня отвлечь наглой фразой или непристойной шуточкой. Вчера я имела неосторожность высказать свои страхи Сашке. Она сразу предложила отказаться от операции, еще подумать. Аврора же стала уверять, что все будет хорошо. А Денис, понимая, что уверять, что операция пройдет успешно бессмысленно, просто просит не бояться, и это действует.

— Блин, я же серьезно, Денис, — попыталась выбраться из объятий Дениса, но он не отпустил, да и я не сильно упиралась.

— В любом случае всё будет хорошо, — он сказал твердо и строго, что хотелось безоговорочно ему верить.

— А вдруг… вдруг что-то пойдет не так и я не смогу ходить, — выдохнула я и заглянула в глаза Денису, ища там ответ.

— Значит, я буду всю жизнь носить тебя на руках, — улыбнулся он одним уголком губ, заставляя меня улыбнуться в ответ.

— Я растолстею, и ты передумаешь. Стану скверной, стану всех обвинять вокруг, что меня не переубедили, не остановили… — бухтела я, пока Денис уверено уводил меня вглубь аллеи, находящейся на территории больницы.

— Ага, — легко согласился он, ставя меня в тупик.

Мы расположились на лавочке, вернее Денис сел на нее, а я на него. Крепко прижавшись, я хотела запомнить это чувство безграничного счастья, потому что завтра меня ждала неизвестность. Пока мою душу съедали сомнения, Денис откуда-то достал бархатную коробочку и открыл.

— Алёна, ты будешь моей навсегда?

Я опешила, вскочила с колен и растерянно хлопала глазами. Что вообще просиходит?

— Ты знаешь, сколько мне лет? — решила пошутить я.

— Знаю, — серьезно ответил он.

— Я… мы… — я была в шоке.

Денис утянул меня обратно к себе на колени.

— Я знаю, что мы молоды, что слишком рано и всё такое. Я не прошу выйти за меня замуж завтра или даже через год. Я просто знаю, что я однолюб, который нашел свою половинку. Я буду с тобой, даже если ты не сможешь ходить или растолстеешь, что не сможешь войти в дверной проем, — я непроизвольно фыркнула, — я просто буду рядом и прошу тебя тоже всегда быть рядом. Это даже ненастоящее помолвочное кольцо, это просто символ нашей истории.

На моих глазах выступили слёзы. Его слова попали прямиком в сердце, заставляя его стучать с каждой секундой быстрее. Я не смогла вымолвить и слова, а просто протянула руку, позволяя Денису одеть простое тонкое колечко на мой безымянный палец.

— Я люблю тебя, Денис, — прошептала я, утирая ладонью скатившуюся слезу.

— И я тебя люблю, моя Зараза мелкая, — чмокнул Денис меня в нос, а я тут же ударила кулачком в ребра за «мелкую».

— Тебе тоже нужно тогда кольцо, — решила я, — раз меня «застолбил», то и я хочу.

Денис расхохотался, откинув голову назад.

— Обязательно. Как только встанешь на ноги, — заверил он и снова поцеловал, больше не теряя время на разговоры, которого совсем не осталось, мне пора возвращаться в палату… Но еще секунду, еще минутку…