Эта властная сила

Глава 20

Килронан, штат Миссури Март 1848 года

Кэтлин в третий раз столбиком сложила цифры и громко вздохнула, придя к тому же результату.

– Ты прав, – сказала она Шейну. – Нам позарез нужно продать по максимальной цене наш скот в Форт-Индепенденс, иначе мы едва ли сможем заплатить налоги. Я уж молчу о том, чтобы купить припасы на следующий год.

Шейн убрал с ее плеча руку и нагнулся к столу, чтобы просмотреть цифры еще раз.

– Мне надо было сразу позволить тебе вести бухгалтерию, Кейти, у тебя к этому просто талант.

– Да уж, стоило бы, – согласилась она, поднимаясь из-за стола.

Кэтлин чувствовала свою вину за то, что верила в первые месяцы пребывания в Килронане, будто он успешный хозяин, которому не нужна ничья помощь. Шейн только недавно сказал ей, что ее билет из графства Клэр до Америки равнялся двум годовым бюджетам его хозяйства.

С тех пор как Шейн вернулся из Сент-Луиса, Кэтлин была вполне довольна их расцветшим браком. Они стали более чем просто сожителями – они стали друзьями.

Она слишком хорошо знала все его слабости, чтобы обижаться на них. Шейн Макенна был вспыльчив, горделив, упрям и редко показывал свои чувства где-либо, кроме постели. И хотя он не поднял ни разу руку ни на нее, ни на детей, Кэтлин знала, что он скор на расправу с другими людьми.

Сложнее всего ей было примириться с недоверием мужа. С этим да еще с тем, что он так и не смог произнести слова любви. Она понимала, что ей не удастся убедить Шейна, что не она мать Дерри. Он мог простить ей несуществующую измену, но не мог поверить в правду. Она уже давно перестала спорить с ним по этому поводу. Они просто избегали разговоров на эту тему. Так же как не пытались выяснить, почему письмо Шейна шло к ней целых восемь лет.

Но она улыбалась суровости своего мужа. Несмотря ни на что, она любила его. Любила всем сердцем. Это не означало, что время от времени она не пыталась вразумить его по тому или иному поводу.

Кэтлин закрыла амбарную книгу и с улыбкой подумала об их расцветших отношениях, плоды которых вскоре удивят Шейна.

Она точно знала, что носит под сердцем его ребенка, но еще не сказала ему. По ее расчетам, она была на третьем месяце. Но, учитывая, что ее циклы никогда не были точными, она не могла сказать наверняка. Мысль о том, что она вскоре подарит Шейну еще одного мальчика или девочку, была ей приятна. Но в то же время мысль эта странным образом пугала ее.

Как и ее мать, она ходила на первых месяцах без видимых признаков беременности. Но у матери было четыре выкидыша, о которых она никому, кроме нее, не сказала. Кэтлин очень боялась, что и с ней может приключиться такое же несчастье. Поэтому она решила повременить с радостным известием, игнорируя понимающие взгляды Мэри и ее невысказанные вопросы.

Кроме того, как она здраво рассудила, Шейну есть о чем беспокоиться в данный момент. Она не хотела обременять его мыслями об ее здоровье и ответственностью за еще одного ребенка. Он обещал ей заботиться о ней, если она забеременеет, но ей мало было лишь чувства долга и ответственности с его стороны. Если ребенок будет ему не мил, она не знала, как будет жить с этим.

Шейн говорил, что эта зима, которая показалась ей ужасной, на самом деле была вполне мягкой. Временами случались оттепели, и им удавалось выпасти скот. Иногда приходилось этоделать и в метель. Но всего они потеряли одного мула и нескольких овец.

– Как только погода окончательно установится, я погоню скот, который мы хотим продать, на северо-запад, в Форт-Индепенденс, – говорил он ей. – Очень важно правильно рассчитать время. Если я прожду слишком долго, то рынок будет заполнен и цены упадут. Кто приходит первым, тот устанавливает самые высокие цены. Здоровяк Эрл пытается меня опередить последние два года.

– Но ведь и слишком рано нельзя идти. Есть риск попасть в бурю, – сказала Кэтлин. Гейбриел напугал ее историей про целое стадо, попавшее на пути в снежную бурю. Тогда погибли все животные, и четверо пастухов замерзли насмерть.

– Еще не стоит соваться туда раньше, чем пройдут те, кто гонит скот на Орегонский рынок, – продолжил Шейн. – Многие гонят свои стада аж из Сент-Луиса. Хотя многие плывут на баржах по Миссури до самого Форт-Индепенденс. Если бы я занимался мулами и рогатым скотом, то прогорел бы наверняка. За лошадей дают больше наличными. Кроме того, некоторые сделки я могу заключать еще в дороге, с лошадьми разное может приключиться, а без хорошей лошади в нашем деле не обойтись.

План Шейна заключался в том, что Кэтлин с женщинами останутся в Килронане, в то время как Шейн с Гейбриелом и Джастисом погонят скот.

– По прямой тут всего миль двести. Но это если лететь, как ворон. А по земле, с оврагами, речками, лесами, без признаков жизни, без поселений на пути... Вот здесь я начинаю завидовать Здоровяку Эрлу с его огромной командой.

– А не проще вам объединиться и идти вместе? – спросила Кэтлин.

Шейн усмехнулся.

– Единственное, что я услышал от него за всю зиму, так это слова, которые мне передал Бо, когда мы встретились у изгороди на одном из объездов. Он обвиняет меня в том, что я украл их племенного и продал его в Сент-Луисе.

– Надо было пристрелить мерзавца, – сказал Гейбриел, входя на кухню.

– Я бы и пристрелил, если бы он ломал забор, но он просто стоял и смотрел на меня. За это пристрелить нельзя.

– Бо Томпсон – бесполезный слизняк, и рано или поздно его кто-нибудь прикончит, – настаивал Гейбриел. – И чем раньше, тем лучше.

– Видит Бог, я хотел бы прищучить этого уб... – Шейн посмотрел на Дерри, игравшую с котом, и не стал продолжать. Вместо этого он вздохнул и сказал, махнув рукой: – Ладно, все это разговоры.

– Убийством никогда ничего не решить, – сказала Кэтлин. – Какая-то изгородь не может стоить человеческой жизни.

– Если речь идет о Бо, то даже Здоровяк Эрл вряд ли заметит.

– Я уж не говорю о Рейчел, – добавил Гейбриел, засовывая руки в карманы.

Никто из них не видел Рейчел с самого Рождества. Она уехала поутру по большому снегу, с горшочком черничного джема в сумке и атласной шалью на шее.

– Бо слишком туп и лишен всяческих амбиций, чтобы так долго вредить нам, – сказал Шейн. – За ним кто-то стоит. Но руку даю на отсечение, это не Рейчел.

Кэтлин дотронулась до плеча мужа.

– Ты считаешь, что один Бо не мог все это затеять?

– Вот именно.

– А кто еще мог?

– Нейт Боун. Он вполне может за всем этим стоять.

– Если ты поймаешь Бо за руку, увидишь, как он ломает изгороди или забирает твой скот, зачем его убивать? Пусть его арестуют, – предложила Кэтлин. – Разве в суде недостаточно будет того, что ты видел его?

– Слово Макенны против слова Томпсонов? – недоверчиво спросил Гейбриел. – В том, что Здоровяк Эрл станет прикрывать своего отпрыска, я не сомневаюсь.

– Но если бы вы поговорили с мистером Томпсоном... Хотя бы попытались...

Шейн покачал головой:

– Без толку. Если я встречу его на пути или в Форт-Индепенденс, то я ему скажу. Он будет предупрежден.

– Я думаю, ты не прав, Шейн, – сказала Кэтлин. – Зачем Бо воровать своего племенного или убивать свой же скот? Наверняка это бандиты.

Шейн нахмурился.

– Мы знаем о том, что у них тоже что-то пропадает, только со слов Рейчел.

– Она не стала бы врать, – сказал Гейбриел. – Кроме того, Начез был конем Здоровяка Эрла, а не Бо. Под их крышей ненависти больше, чем любви. Во всяком случае, между отцом и сыном.

– Кто бы ни был виноват в наших злоключениях, он нам ничего не делал с ранней осени, – сказала Кэтлин. – Может, все прекратилось?

Шейн пожал плечами.

– Надеюсь, ты права, женщина. Мне было бы спокойнее гнать скот и оставлять тебя в Килронане одну, зная, что так оно и есть.

Неделей позже Кэтлин смотрела, навалившись на изгородь, как Гейбриел и Шейн делят скот на партии для перегона в Форт-Индепенденс. Дерри гуляла неподалеку под пристальным присмотром Мэри, а Джастис сидел на верхней жерди загона, впуская и выпуская то или иное животное, как ему велел Шейн.

Шейн думал двинуться в путь первого апреля. Он сказал Кэтлин, что ему понадобится около двух недель, чтобы добраться до места. Два-три дня он пробудет в Индепенденсе, продавая скот, а до Килронана доберется дней за пять-шесть.

– Ужасно не хочу оставлять тебя одну, – сказал он ей раз, наверное, десятый. – Но, учитывая, что Томпсоны тоже уйдут, ты будешь в относительной безопасности.

Она решила сказать ему о ребенке, когда он вернется. Он продаст скот, и у него будет достаточно денег на следующий год; вот тогда она сможет все ему рассказать с чистым сердцем.

– Так, для этой партии хватит. – Шейн указал рукой на собранное стадо. – Пятнадцать лошадей и четыре мула.

– Я видел двух бычков и трех лошадей. Они спустились в лог и кормятся там. Хочешь, я мигом сгоняю и заверну их назад? – спросил Джастис.

– Нет, – ответил ему Шейн и свернул лассо, закинув его на луку седла. – Я, пожалуй, сам. – Он посмотрел на Кэтлин: – Хочешь прокатиться со мной?

– Аккуратнее там, – сказал им Джастис. – Берегитесь Голиафа. Я его там в последний раз видел. Он совсем одичал, его всю зиму никто не укрощал.

– Меня мало волнует его поведение, главное, чтобы он обихаживал коров, которых я привезу. – Шейн улыбнулся Кэтлин. – Я тебе присмотрю молочную корову с теленком на обратном пути. Только из Индепенденса их не потащу. Думаю, мне удастся подыскать что-нибудь стоящее на перекрестке Кейна.

– Значит, пока вы отсутствуете, мне нужно будет научиться доить ее? – спросила Кэтлин с лукавой улыбкой. Она знала, что в здешних краях дойка коровы была женской работой. Она никогда раньше не пробовала делать это, но раз уж Рейчел Томпсон смогла, то она и подавно справится.

– Эй, Гейбриел, ты не против, если Кэтлин поедет на твоем Рыжем? Он уже оседлан.

Гейбриел кивнул, выехал из загона, подъехал к Кэтлин и спешился. Он помог ей забраться на своего огненного рысака. Кэтлин вполне комфортно чувствовала себя в седле, хотя Рыжий был значительно крупнее Божьей Коровки. Все лошади, которых объезжал Гейбриел, были послушными и спокойными.

Кэтлин пустила Рыжего легкой рысцой. Она уже привыкла к обычной манере езды и позабыла про боковую посадку. Более того, это было объективно удобнее. Дома, в графстве Клэр, ее появление в юбке, в разрезах которой торчат ноги в панталонах, вызвало бы настоящий скандал. Но здесь ее не видел никто, кроме семьи. Да и никто ей слова против не говорил.

Шейн дождался ее, затем тронул своего коня легким ударом пятками по бокам. Два животных бок о бок выехали со двора. Кэтлин почувствовала на себе взгляд Шейна, но не обратила внимания – она сосредоточенно управляла скакуном.

– Ты все правильно делаешь, – похвалил ее муж. – Пожалуй, скоро мы сделаем из тебя настоящего погонщика.

– Ну, до Джастиса мне еще далеко.

– Джастис – прирожденный наездник.

– Как его отец? – рискнула Кэтлин. Глаза Шейна сузились.

– Мы не знаем, кто был его отец. Я думаю, даже Сериз не знала этого.

– Я знаю, кто его отец, – сказала Кэтлин. – Шейн Макенна его отец. И мальчик с каждым днем все больше и больше на него походит.

– Я напросился на этот комплимент?

– Это уж точно, напросился.

– Он хороший мальчик, Кэтлин. Но если он станет хорошим человеком, то в этом будет твоя заслуга.

– Он очень умный. Он знает все слова в своем первом букваре. А из второго он выучил уже половину.

– Ха, он уже обогнал меня.

Кэтлин рассмеялась.

– Тебе придется лучше заниматься.

– Проблема не столько в чтении, сколько в письме. Все эти буквы так и путаются вместе, словно лисьи следы.

Они остановились, но лишь затем, чтобы Шейн открыл перед ней ворота. Кэтлин проехала и подождала мужа. Конь Шейна был весьма неплох. Но в нем не было того огня, который так завораживал в Чероки. Кэтлин знала, что Шейн очень скучает по нему, хотя и словом не обмолвился об этом.

Кэтлин испытывала чувство вины каждый раз, как брала в руки лиру, но никогда не говорила об этом Шей-ну. Она не хотела разрушать его веру в правильность своей жертвы какими-то жалкими сожалениями.

Кроме того, музыка действительно поднимала ей настроение. Когда она перебирала струны, эти волшебные звуки напоминали ей о счастливых днях в графстве Клэр.

Ему и впрямь не надо было говорить ей, что он любит ее. Его подарок говорил за него. Пора уже свыкнуться с этим и принять все как есть.

Они доехали до ивовой рощицы и сбавили ход, чтобы лошади не поранились о высокие острые камни.

Место было низинным, заболоченным и грязным. Все было в следах коней и скота. Шейн спешился и какое-то время изучал следы. Затем указал Кэтлин на крупный след, который принадлежал Голиафу.

– Я поеду посмотрю там. – Он указал рукой на заросли ивняка. – ты подожди здесь. За мной не езди.

А если увидишь Голиафа, не беги от него. У него нет ни малейших причин нападать на тебя. Ты на коне, так что если он тебя и почует, то не обратит внимания.

Кэтлин проводила Шейна взглядом. Вскоре раздался страшный рев, и Кэтлин приподнялась в стременах, чтобы разглядеть, что происходит. Две куропатки взлетели из травы, теряя перья. Рыжий дернулся, но не запаниковал и не понес.

Навязчивые мухи сновали у лица Кэтлин, и она нетерпеливо отмахивалась от них. Ожидание становилось невыносимым. А что, если Шейн пострадал?

Но вскоре раздался треск, и из подлеска с шумом выскочили два мула, дико оглядываясь на бегу. Они промчались мимо нее.

– Ха-а-а, ха-а-а, пшел! – кричал Шейн. Его голос звучал размыто из-за расстояния и препятствий.

Кэтлин облегченно вздохнула.

Через пару минут Шейн появился из зарослей. На аркане он вел двух молодых лошадок.

– Ты не видела, здесь два мула не пробегали? – спросил он.

– Видела, пробегали. Вот туда умчались.

– А-а-а, ладно. – Шейн привязал лошадей к дереву и развернул коня. – Жди здесь, я пошел за последней.

– А ты видел быка? – Кэтлин заметила расплывающийся синяк на его скуле и порез под глазом. Но она не кинулась суетиться вокруг него. Не сейчас.

– Да, Голиафа я видел и дал ему пинка под зад, когда он не пропустил меня. Я ведь тебе уже говорил, здесь он никому не опасен. Ему охота только жрать, отгонять мух да за дамочками бегать.

– Под это описание любой мужик подходит.

Но Шейн уже скрылся среди деревьев. Кэтлин снова ждала его одна-одинешенька. Вскоре он вернулся, ведя на поводу еще одну кобылку.

– На-ка, привяжи к луке седла. Да не бойся, не уйдет. Мне там еще надо коров найти, прежде чем мы обратно поедем.

– Ой, смотри! – Кэтлин указала рукой на наглого лиса, перебегавшего поляну.

– Да ну его, – отмахнулся Шейн. – Главное, чтобы к лошадям не лез. – Шейн усмехнулся. – Если его Мэри увидит, точно коврик для ног из него сделает. Эти лисы у нее столько уток перетаскали!

Кэтлин давненько не было так хорошо. Стоял чудесный весенний день. Воздух наполнялся пением птиц и запахами цветущих трав. Вокруг все было нежно-зеленого цвета миллиона оттенков, которые глаз человеческий не в силах был уловить, но воображение дорисовывало.

Шейн вскоре показался с двумя рогатыми тварями. Он отвязал лошадей, и они поехали обратно. Когда они переезжали ручей, один бычок упрямо встал посреди потока и отказался идти дальше.

Шейн уже был на берегу, и вместо того, чтобы вернуться и вытолкать упрямое животное из воды, он нагнулся в седле и сорвал несколько васильков.

– Вот. И не говори потом, что я никогда не дарил тебе цветы.

Кэтлин услышала какой-то странный хлопок. Она удивленно огляделась, и, прежде чем успела сказать об этом Шейну, что-то прожужжало у ее уха.

– Кейти!

Почему его голос такой странный?

– Что, Шейн?

Васильки выпали из его руки. Кэтлин увидела, как поток подхватил их и понес к берегу. Шейн дернулся в седле, словно его ударили невидимым кулаком.

– Шейн!

– Скачи, Кейти! – крикнул он и вытащил ружье из седельной сумки. – Скачи отсюда, скорее!

Шейн поднялся и нацелил ружье, но его движения были странно заторможены.

Кэтлин стегнула Рыжего и подъехала к нему.

Шейн выстрелил. На склоне всплеснулся фонтанчик земли. Затем Кэтлин увидела человека, стоящего не таясь среди деревьев. Он держал что-то в руках.

– Да пригнись же ты! – закричал на нее Шейн. Кэтлин снова услышала странный шлепок, и тело Шейна снова дернулось. На его груди расплывалось яркое алое пятно. Он сполз с коня и упал наземь лицом вниз. Кэтлин соскочила с Рыжего и кинулась к мужу.

– Ружье... дай мне, – проскрежетал он.

Он полз, опираясь на колени и локти, пытаясь дотянуться до ружья.

Она подобрала ружье, и в этот момент третья пуля ударила его в бедро. Шейн взвыл и перевернулся.

Кэтлин с ненавистью крикнула человеку на холме:

– Будь ты проклят! Будь проклята твоя черная душа. Она закрыла своим телом недвижимого Шейна.

– Будь ты проклят! Будь ты проклят!