Эта властная сила

Глава 2

– Мои требования очень просты, – ответил Шейн, – такие же, как и у любого мужа. Не лги мне, работай, как следует, и оставайся той женщиной, которую я взял в жены.

Кэтлин ничего ему не ответила. Если бы она сказала те слова, что так и плясали на кончике ее языка, он бы бросил ее и Дерри на пристани.

Джастис вернулся с фургоном. Не говоря ни слова, он передал отцу поводья и отвязал своего пони от телеги. Он вскочил в седло. Кэтлин не могла видеть его глаза в темноте, но она чувствовала, что он смотрит на нее с нескрываемой враждебностью.

Кэтлин отвела взгляд и подумала, почему все происходит не так, как бы ей хотелось. Она не собиралась ни с кем враждовать. Конечно, не было ничего удивительного в том, что у мальчика будущая мачеха вызывала неприязнь, но его открытая антипатия подогревала и ее собственные страхи.

– Что из твоего багажа нам обязательно нужно взять?

– Все.

Кэтлин аккуратно пересчитала все тюки, чемоданы и сундуки. Она уже проверяла их, когда выгрузилась с парохода. Все эти вещи были ей дороги. Ведь это все, что осталось от ее дома, от ее семьи и от ее любимой Ирландии. Она не раз защищала свое имущество от проходимцев и воров. И уж Шейну Макенне она не позволит лишить себя ни единой вещи.

– Сама решишь, или мне выбирать?

Он загрузил сундук в повозку.

– Вот эти два, – указала Кэтлин, прижав Дерри к груди другой рукой, – они мне очень нужны, там...

– Еще два.

Его нетерпение сводило Кэтлин с ума. Она передала ему кожаный саквояж и вернулась к огромному деревянному сундуку.

– Вот этот мне очень нужен.

– Слишком большой. Выбирай поменьше.

– Нет, я с места не сдвинусь без этого сундука. Там семена и...

– Тогда вместо кожаного саквояжа.

Он скинул на землю саквояж и поставил на его место деревянный сундук.

Кэтлин попыталась оторвать от земли один из чемоданов, но он был неподъемным. Тогда она подошла к тюкам и взяла коробку, перетянутую красной тесьмой. Шейн взял коробку из рук Кэтлин и засунул под сиденье. Когда Кэтлин повернулась, чтобы взять что-нибудь еще, Шейн встал у нее на пути.

– Я заберу остальное, когда у меня будет время приехать в Джефферсон-Сити. А сейчас, если ты не против, давай отправляться.

Кэтлин кивнула и подала ему руку. Но Шейн взял ее за талию и вместе с Дерри без особых усилий поднял на высокое сиденье крытой повозки.

Шейн вел повозку по темным улицам города. Джастис ехал впереди. Вскоре они свернули на тихую улочку, которая вела обратно к берегу Миссури.

Впереди показался трехэтажный дом, залитый светом. Из открытых окон доносилась приятная музыка. У входа были привязаны лошади, и услужливый швейцар стоял в дверях.

– Куда мы едем? – спросила Кэтлин.

– В... в пансион Толстушки Розы. Я тебе говорил, что она моя давняя знакомая. Я попрошу ее присмотреть за твоим барахлом, пока я не вернусь за ним. Сиди здесь, – он посмотрел на Джастиса, который остановился рядом, – ты тоже.

Шейн привязал лошадь к перекладине и направился к дверям.

– Может, мне пойти с тобой? – предложила она. – Если Роза твой друг, то мне следует познакомиться с ней.

Джастис улыбнулся и отвел глаза.

– Нет, – ответил Шейн, не останавливаясь, – оставайся в повозке.

Кэтлин негодовала. Она не привыкла, чтобы ею командовали. Да что он о себе возомнил? Шейн никогда не обращался с ней так в графстве Клэр. Он был милым, понимающим, терпеливым. У него было неплохое чувство юмора. Она беспокойно заерзала на скамье.

– Ты хорошо знаешь эту Розу? – спросила она у Джастиса. – Она позаботится о моих вещах?

– Думаю, да.

Акцент у парня был такой, что ей приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова.

Из залитого огнями дома донесся громкий голос. Голос был явно женский. И голос этот говорил такие непристойности, что у Кэтлин зарделись щеки.

– Джастис, я оставлю тебе Дерри, а сама схожу за твоим отцом. Я могу положиться на тебя и оставить ее здесь на пару минут?

– Но он же сказал оставаться здесь.

– Я помню, что он сказал. Ты присмотришь за ребенком?

Он кивнул.

– Я возьму ее с собой, если тебе это не по силам, – сказала она.

– Присмотрю, она же родня.

– Она ребенок. Если упадет под копыта лошади или если...

– Я о ней позабочусь.

Парнишка слез с лошади и взобрался на сиденье рядом с Кэтлин.

Она кивнула и спустилась вниз. Подобрав юбки, она пошла к дому, залитому светом. Она ни минуты не сомневалась, что никакой это не пансион. Она, может, и жила под опекой отца, но слепой она не была. Как минимум это был портовый паб. Как минимум! Ей даже думать не хотелось, чем это заведение могло на самом деле оказаться.

Громко звучало пианино. В окнах третьего этажа она заметила силуэты танцующих. Какая-то парочка беспечно щебетала у парадной двери. Набрав в грудь воздуха, Кэтлин пошла к двери. Она найдет своего мужа и покинет это заведение как можно скорее.

– Добрый вечер, сладенькая моя.

Кэтлин обернулась на голос и почувствовала терпкий запах спиртного и немытого мужского тела. Огромная фигура в длинной шапке из бобрового меха выросла из темноты.

– Ты тут новенькая, а? – Мужчина, пошатываясь, подошел ближе и рыгнул. – Какой птенчик! И где тебя прятала Толстушка Роза?

Кэтлин не стала реагировать на это неслыханное хамство и прошла мимо, не обращая внимания на пьянчугу. Она поднялась по ступеням. Музыка играла очень громко. Кто-то пел надрывным голосом, фальшивя, лишь изредка попадая в ноты.

– Не уходи, – запротестовал человек в бобровой шапке, – давай подружимся.

Кэтлин ускорила шаг. Она уже была у двери, когда ей на плечо легла тяжелая рука.

– Я тебе говорю, сладенькая, не уходи, – он достал из кармана пригоршню зеленых банкнот, – у меня есть деньги.

Она обернулась к нему, спрятав свой страх за холодным благородством.

– Соблаговолите убрать руку.

– А как насчет поцелуя для старины Джима?

Она вырвалась и ударила его каблуком по башмаку, туда, где должен быть большой палец ноги. Но громила схватил ее другой рукой.

– Отстань от меня! – закричала она. – Я не...

Распахнулась дверь, и ее чуть не снесло. Она оказалась у стены, а между ней и пьяным мерзавцем стоял разъяренный Шейн. Он схватил его за шиворот и поднял на пару дюймов.

– Это моя жена! – Он тряхнул громилу так, что у того зубы клацнули.

– Эй, Макенна, я же не знал, что это твоя женщина. Говорю тебе, понятия не имел.

– Тогда извинись перед ней.

– Что тут происходит? – В дверях появилась самая толстая женщина из всех, что Кэтлин доводилось видеть на своем веку. – Я не потерплю здесь драк. Слышишь, Шейн Макенна? Отпусти его.

Шейн поставил громилу на деревянную ступеньку лестницы, но не отпустил его воротник.

– Он оскорбил мою жену.

– Извини, простите, мэм, я, правда не знал, я думал...

Из окон выглянули несколько накрашенных женщин.

На Кэтлин повеяло дешевыми духами.

– Это Макенна, – сказала одна из них, рыжая, с плохой кожей, своим подругам.

– Который? – спросила другая, высовываясь из окна по пояс.

Вслед за дамами из окон выглянули мужчины. Кто-то был одет во что попало, но некоторые были в белых рубашках и при галстуках. Кто-то держал в руках стаканы со спиртным, а один – карты.

– Точно, он, – сказал плотный парень своему другу, – Макенна разводит лошадей на ранчо в Килронане.

– А сюда-то его что занесло? – спросил полный мужчина в очках. – Я к Толстушке Розе не ради неприятностей пришел.

Пожилой человек указал на Шейна тростью и обратился к кому-то внутри:

– А ты говорил, у него хватит ума не показываться в этом городе после...

– Хватит! – воскликнула Толстушка Роза, махая руками на гостей. – Идите внутрь. Ну?! Давайте. Вы что, хотите законников на мою голову привлечь?

Зеваки отошли от окон, а Роза повернулась к Шейну:

– Может, мне стоит выкинуть вас обоих в реку?

Шейн последний раз встряхнул свою жертву и выпустил его воротник. Смутьян одернул одежду и исчез во тьме.

– Ты же знаешь, как я не люблю неприятности, Макенна! – сказала Роза.

– Он оскорбил мою жену.

– Джим – алкоголик. В прошлый раз, когда он напился до чертиков, он моей свинье сделал предложение.

– Именно поэтому я не свернул ему шею.

Хозяйка повернулась к Кэтлин и улыбнулась, блеснув двумя передними серебряными зубами.

– Я Толстушка Роза, рада знакомству, миссис Макенна.

– Как поживаете? – спросила Кэтлин, ошеломленная всем происходящим. Она старалась не пялиться уж слишком откровенно на ее необъятную, едва прикрытую грудь и на неестественно желтые волосы, штопорообраз-ными кудряшками свисающие по сторонам ее круглого лица.

– Я, кажется, просил тебя подождать в повозке, Кейти! – сказал Шейн негромко, но Кэтлин отчетливо услышала в его голосе нотки раздражения.

– Обсудим это позже, – сказала она.

– Никакого вреда ты причинить не успел, – сказала Роза спокойным глубоким голосом. – Джим ничего поутру не вспомнит. Жена твоя тоже в целости и сохранности, не так ли, дорогуша?

– Все в порядке, спасибо.

– Роза, ты пошлешь Мозеса за багажом? – напомнил ей Шейн.

– Толстушка Роза хоть раз тебя подводила? – В ночи снова сверкнули два серебряных зуба. – Я мигом пошлю Мозеса за твоими трофеями. Не беспокойся. Я позабочусь о них, как о своем собственном барахле.

– Я тебе признателен, Роза.

– Эй, а где музыка? – крикнула Роза в открытую дверь. – Я плачу этому пианисту, чтобы он играл.

Музыка снова зазвучала. Только со второй попытки Кэтлин распознала старую ирландскую песню. Глубокий мужской баритон запел громко:

Однажды я выехал в мае верхом на лошадке своей. Туда, где блуждали с тобою, где песни нам пел соловей. ….

Толстушка Роза прижала Кэтлин к своей огромной груди и похлопала по спине.

– У тебя хороший мужик, дорогуша, что бы кто ни говорил. Вы оба берегите себя. И поцелуй от меня своего парня, Шейн. Скажи ему, что Тетушка Роза скучает по нему.

По пути к повозке Кэтлин выговаривала Шейну:

– Как ты мог оставить мои вещи такому человеку?

– Я велел тебе оставаться в повозке, – парировал Шейн. – Неужели так сложно делать то, что я говорю? А если бы я не вышел вовремя, чтобы спасти тебя?

– Я, между прочим, от самого графства Клэр добралась без всякой защиты. А уж с одним пьяницей я как-нибудь справлюсь.

– Я видел, как ты справилась. Еще чуть-чуть, и он утащил бы тебя в кусты.

– Еще чего! Или ты думаешь, что за последние восемь лет мне не приходилось иметь дел с мужчинами?

– Отчего же. С мужчинами-то ты наверняка путалась.

– Что за мерзкие вещи ты говоришь?!

– Ты лучше слушай, когда я тебе дело говорю. Для твоего же блага уму-разуму тебя учу.

– Я твоя жена, а не прислуга. А это – дом греха. Как ты можешь оставлять все, что у меня осталось в жизни, этой... этому существу?

– Толстушка Роза – честная женщина.

– Ага, просто образец добродетели.

– Не спешила бы ты с выводами. Она мой друг. А у меня их не так уж много.

Кэтлин крепко прижимала к себе Дерри, а повозка катилась по улицам Джефферсон-Сити. Шейн сидел на жестком деревянном облучке позади нее и был молчалив, словно омытый дождем придорожный камень. Нет, не так она представляла себе все это. Не за этого человека она выходила замуж в развалинах церкви в Килшанни. Тот Шейн Макенна не сомневался бы в ее рассказе о Дерри, и он не стал бы нападать на человека таким жестоким и варварским способом.

И уж тем более ее Шейн Макенна не позволил бы себе переступить порог такого сомнительного заведения. Тем паче не позволил бы своей жене узнать об этом.

Кэтлин молча смотрела на темные силуэты домов, что исчезали в ночной мгле. Несмотря на свое громкое имя, Джефферсон-Сити был всего лишь маленьким городишкой, не чета роскошному Новому Орлеану или даже Сент-Луису.

Из окон частных домов вдоль дороги лился тусклый свет. То там, то тут дворик был огорожен белым штакетником, и Кэтлин чувствовала едва уловимый запах роз. Когда повозка свернула на перекрестке, Кэтлин увидела пожилую пару, освещенную светом медного фонаря. Они сидели, обнявшись, на скамеечке возле дома и негромко смеялись.

У Кэтлин перехватило дыхание от зрелища их нежных отношений. Сколько раз она видела своих родителей, что так же сидели на скамеечке в саду, негромко переговариваясь, склонив головы друг к другу! Она представляла себе их с Шейном будущее. Когда они станут старыми, то ткани их жизней так притрутся, что невозможно будет и иголку продеть, не повредив узоров.

Ах, как она хотела, чтобы ее мечты стали явью. Несмотря ни на что. А еще она хотела цветов. Целый сад цветов, чтобы они своими яркими красками вытеснили из ее памяти печальные картины заброшенных полей и свежих могил в ее родном графстве Клэр.

Она надеялась, что семена, которые она привезла из Ирландии, приживутся на почве Миссури и она украсит их дом благоухающими цветами. Ведь настоящий дом не может быть уютным без красок и запахов.

Чем ближе они были к окраине города, тем меньше людей попадалось им на пути. Карета, запряженная четверкой лошадей, пронеслась мимо них, сопровождаемая одиноким всадником. Из подворотни выскочила маленькая белая собака и злобно залаяла на Шейна, пробежав за ними едва не полквартала.

Шейн не обращал ни малейшего внимания на прохожих, тем более на дворовую шавку. Наконец они свернули на узкую улочку, которая для Кэтлин ничем не отличалась от всех остальных.

– Еще несколько миль по этой дороге, и мы разобьем лагерь на ночь, – сказал Шейн. Он оглянулся через плечо и посмотрел на мальчика. – Помни, что я говорил тебе, Джастис. Держи своего пони на длинной узде. Не борись с ним, а иди рядом.

Прошло несколько минут, дома кончились, и стало совсем темно. Шейн кивнул Джастису, и тот достал из повозки фонарь. Он зажег его и поехал впереди процессии.

– Он хорошо держится в седле, – сказала Кэтлин, в надежде завести разговор. Нормальный разговор со своим мужем, который не закончится очередной перебранкой. Ей казалось, что парнишка действительно хорошо ездит. Он держал спину прямо и не боялся лошади.

– Это наследственное, – ответил Шейн неохотно, – его мать могла скакать на всем, что было о четырех ногах.

Кэтлин вздохнула. Ей не очень-то хотелось и дальше слушать о Джастисе или его матери. Когда Шейн говорил об этой женщине, его голос становился мягче, а еще в нем звучала грусть. Она не сомневалась, что у Шейна с матерью Джастиса были очень теплые и близкие отношения. Он называл ее близким другом. Вопрос в том, насколько близким? И с чего бы такому одинокому волку, как Шейн, заботиться о чужом ребенке? Но любопытство все же взяло верх.

– Как ее звали?

– Кого?

– Мать Джастиса.

– Сериз Ларок.

– Она была француженкой?

– Ее отец был французом. По крайней мере так она говорила. А мать ее скорее всего была чистокровной.

– Чистокровной?

– Индианкой. Сериз никогда не рассказывала о своих краснокожих родственниках. Только о матери иногда говорила.

– А они опасны? Я об индейцах. – Дерри зашевелилась в ее руках и издала невнятный звук. Ей снился сон. Кэтлин стала укачивать малышку. Ей выпал еще один трудный день. Но крошка держалась замечательно. Она была здоровой и крепкой девочкой, но если не дать ей выспаться как следует, то она будет капризничать весь день.

– Индейцы? – переспросил Шейн, прервав ее размышления о Дерри. – Они как и все люди. Разные. Некоторые опасны, а некоторые нет.

– Но... если ты не боишься индейцев, зачем тебе огнестрельное оружие? – Она заметила ранее, что он достал ружье из-за седла и положил его под руку.

– В этих землях есть кое-что пострашнее индейцев. Я не думаю, что у нас возникнут проблемы, но если они все же возникнут...

От его слов у Кэтлин по спине побежали мурашки. Что может быть хуже мародерствующих индейцев?

Грязная земля была вся изрыта ямами и покрыта кочками, не то что ровные улочки города. А у повозки не было рессор. Кэтлин боялась, что к тому моменту, как они доберутся до места, где Шейн собирался разбить лагерь, из нее душу вытрясет. Вдобавок к неудобствам, которые испытывала Кэтлин, из-под копыт лошади при каждом шаге вылетали комья. Она боялась, что в новый дом она войдет в замызганном дорожном платье и грязной шляпке.

Она снова вздохнула и огляделась по сторонам. Дорога пролегала через густой лес. Деревья с толстыми ветвями вздымались так высоко, что звезды, подмигивавшие с ночного неба, были едва видны. Подлесок выбивался к самой дороге, и ветви царапали борта повозки. Одна из них едва не стащила шляпку с головы Кейти.

Темень была жуткая. Но все же ночь рассыпалась на различные оттенки синего и серого. Треск сучьев и редкое уханье совы доносились со всех сторон.

Воздух был полон запахов прелой листвы, лошадей и кожи. К этим ароматам примешивался легкий привкус мяты и стойкий запах мужского тела. Последний явно исходил от Шейна.

Повозку шатало из стороны в сторону. Сиденья были узкими и располагались одно над другим. Так что Шейн сидел прямо над ней, чуть сзади. Ей никак нельзя было отделаться от его присутствия.

Она очень странно чувствовала себя рядом с мужчиной после стольких лет разлуки. Это был ее законный муж... и в то же время как бы и не муж вовсе. Она не могла понять своих чувств к нему. Но была твердо уверена, что он защитит их и от индейцев, и от диких зверей.

Наконец Шейн направил повозку к небольшой поляне у ручья.

– Вот здесь мы и встаем лагерем. Джастис, позаботься о лошадях.

Он помог ей спуститься на землю. Ах, какое это было блаженство размять ноги после длинного и некомфортного путешествия.

– Для ребенка можем постелить под тентом в повозке. Не исключено, что до рассвета пойдет дождь, и на твоем месте я бы постелил одеяло под повозкой, – предложил Шейн.

Джастис спешился и стал распрягать лошадей. Шейн сдвинул большой чемодан, освобождая место, где Кэтлин могла бы постелить одеяло для малышки.

– Не стоит держать ее на земле. Здесь водятся змеи. У них сезон спаривания. А мы рядом с ручьем. Вполне возможно, что они вьются клубком вон за теми камнями. А такая кроха запросто умрет от одного укуса.

– Они ядовитые? – Голос Кэтлин дрогнул. – Ты хочешь, чтобы я провела ночь в окружении ядовитых гадов?

От одной мысли о змеях руки ее покрылись гусиной кожей.

В Ирландии змей не было вовсе. Легенды гласят, что святой Патрик изгнал их навсегда. Она в жизни своей ни разу не видела змей, пока не попала в Новый Орлеан. Да и те были мертвыми. Их показывал доктор Джейн, который торговал противоядиями для путешественников.

Джастис зло рассмеялся:

– Я же не говорю, что они непременно приползут и всех нас искусают, – сказал Шейн с издевкой. – Я просто проявил заботу о ребенке. – Он расстелил одеяло между вещами Кэтлин. – Здесь ей хватит места.

Кэтлин передала ему спящую девочку. Шейн уложил ее в устроенное гнездышко. Дерри вздохнула во сне, перевернулась на бочок и засунула в рот большой палец.

– Кстати, ее зовут Дерри, – сказала Кэтлин, – а то ты ее называешь как попало.

Она сняла с себя кофту и укрыла девочку.

Шейн удостоил ее одобрительным кивком. Кэтлин никак не могла выбросить из головы змей.

– А какие местные змеи? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно непринужденнее.

– Футов шесть, восемь, иногда больше, – пояснил Джастис с садистским удовольствием. – Сначала ты услышишь шелест и потрескивание, как будто горох в чашке трясут, а потом – р-р-раз, и клыки в твоей коже. В Джонсоне-Гроув один ковбой наступил на гнездо гремучих змей, и они его так искусали, что он весь почернел и опух, а потом его живот взорвался, словно гнилой помидор.

– Эй, парень! Я тебе что велел? Почему лошади до сих пор не расседланы и не напоены? – Шейн стоял позади Джастиса с охапкой сухих сучьев. – Ты не слушай его, Кэтлин. Я не хотел пугать тебя разговорами про змей. Не бойся, спи спокойно. Даже если тебя и укусят, ты не умрешь.

– Успокоил! – воскликнула Кэтлин с сарказмом.

Она залезла обратно на сиденье повозки и оттуда наблюдала, как Шейн разводит огонь. Джастис закончил с лошадьми и присоединился к отцу. Вместе они поставили на костер еду, и Шейн пошел к ручью с флягами. Когда он вернулся, она все еще сидела в повозке.

– Там и будешь спать? – поинтересовался он. – Лучше спускайся и поешь.

– Нет, спасибо, мне не хочется есть. – На самом деле ей очень хотелось по нужде. Но кругом были только деревья, а она не собиралась стать ужином какого-нибудь медведя. Кроме того, она очень боялась ядовитых змей.

– Злишься на меня из-за того, что я не остановился в отеле?

– Вовсе нет, – соврала она.

Он посмотрел на нее с сомнением.

– Змей боишься?

– Нет, – усугубила она свой грех очередной ложью.

– Значит, виновата Толстушка Роза. Ты раздосадована из-за своих вещей, которые я ей оставил. Брось, Роза не станет ничего воровать. А тому, кто попытается умыкнуть что-либо у нее из-под носа, я не позавидую.

Для Шейна это была безмерно длинная тирада. Столько слов Кэтлин не слышала от него, пожалуй, за все время, что провела с ним с момента прибытия в Джефферсон-Сити. Она чувствовала, что надо отблагодарить его как-то за такие усилия.

– Ты там постоянный гость?

– Я ведь объяснился, разве нет?

– Ты говорил, что... у тебя там друзья? – Рот ее пересох от волнения, но она уже не могла удержаться от ненужных вопросов. – Эти друзья – женщины?

Он улыбнулся:

– У меня никого не было с тех пор, как отправил тебе последнее письмо.

– И ты думаешь, я поверю в это? – спросила она.

– Хочешь – верь, хочешь – нет. – Он пожал плечами. – Это не имеет ни малейшего значения.

– Но ведь были другие женщины?

– Давай не будем обсуждать эту тему в присутствии ребенка, ты не против?

– Я должна знать хотя бы, есть ли у тебя кто-нибудь сейчас?

– Я уже сказал тебе. Нет. И не было почти год. И я ничем не болею. – Шейн вздернул подбородок и посмотрел на Кэтлин, как будто ждал от нее какой-то реакции. Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад и шорохами уставших за день лошадей.

– Я так понимаю, мы сказали друг другу все, что хотели по этому поводу, – подытожил он, – завтра нам предстоит неблизкий путь. Тебе нужно поесть. Если ты боишься, то спи у костра.

– А ты? Где ты будешь спать?

– Я буду охранять лагерь.

Джастис доел свой хлеб с сыром, завернулся в одеяла и улегся с другой стороны костра. Через пару минут оттуда стало слышно его посапывание. Но Кэтлин упрямо оставалась в повозке.

– Ты собираешься просидеть там до утра?

– Может быть.

– Как знаешь. – Он расстелил одеяло и бросил седло в изголовье вместо подушки. – Постель готова, если хочешь, – добавил он. Затем взял ружье и стал ходить кругами по поляне.

Вскоре он подошел к повозке, проверил Дерри и устроился у дерева неподалеку. Кэтлин наконец не выдержала, спустилась вниз и убежала в кусты позади лошадей. Через минуту она вернулась и опустилась на расстеленное одеяло у костра.

Шейн кивнул ей, положив ружье на колени.

– Поешь и ложись спать, – посоветовал он, – возможно, завтра мне придется прокладывать тропу. Я должен быть дома до заката, а идти нам предстоит через опасные земли.

Вдалеке, за холмами, завыла собака. Одна из лошадей переступила и повела ушами. Кэтлин неспокойно заерзала. А собака ли это?

– Это не волк? – спросила она.

– Нет, всего лишь койот, не бойся.

Кэтлин вытащила заколки из волос и стала плести косу, глядя на тлеющие угли. Ей вспомнились слова, которые она невольно подслушала в заведении Толстушки Розы. Что же такого страшного мог сделать Шейн? Он скрыл от нее правду про Джастиса. Что еще он ей не рассказал?

Что-то зашуршало в траве позади нее, и Кэтлин вздрогнула. Ночь обещала быть долгой, а затем ее ждал трудный день. Но утро вечера мудренее. Может, утром она поймет, как заново построить отношения между ними. Как исправить ошибки, которые оба они допустили. А может, она поймет, что самой большой ошибкой было приехать сюда. И первым же пароходом она уедет домой.