Эти ведьмы не горят

6

После стычки с Вероникой нервы расшатаны до предела. Я игнорирую все попытки родителей поговорить о случившемся: до конца выходных запираюсь в комнате и врубаю музыку, которая может показаться странной. Для меня это как вкусняхи для заедания стресса. В плейлисте и тяжелый металл, и драматические саундтреки к шоу, и лиричные поп-баллады. Снова и снова слушаю любимый «Гимн разбитому сердцу», плачу под него, пока не сбивается дыхание. В итоге мама умоляет меня поставить другую песню. Любую другую.

Надеваю наушники и изливаю боль на холсте, не обращая внимания на то, сколько краски попадает на одежду. В понедельник руки у меня по-прежнему в разноцветных пятнах. Собираясь на работу, оттираю их, наверное, вечность. Еще вчера в какой-то момент у меня произошел душевный перелом: пульсирующая боль сменилась бурлящим гневом. Поверить не могу, что из-за Вероники я лишилась целого месяца подготовки и урока на этой неделе. Ей известно, как сильно мне хотелось приобщиться к следующему уровню магических знаний. Уверена, на мои хотелки ей плевать.

Аромат кофе манит, но я достаю из холодильника энергетик. Аромат у кофе – божественный, но вкус как у грязи. Когда я плюхаюсь на свое место за обеденным столом, мама ставит передо мной тарелку с яичницей-болтуньей и тостом с маслом.

– Сегодня длинная смена? – спрашивает папа, вплывая в столовую с термосом для кофе. Он одет для суда – вместо одного из чумовых галстуков повязал синевато-серый. У него полная судебная нагрузка: с тех пор как его начальница, окружной прокурор, ушла в декрет, он рассматривает куда больше дел, чем обычно.

– Угу.

Интересно, коллеги отца поделились с ним предположениями относительно инцидента в лесу? У меня на телефоне срабатывает напоминалка: до выхода из дома осталось пять минут. Я торопливо запихиваю еду в рот.

Папа целует маму на прощанье.

– Хорошего дня! – говорит он у самой двери.

Мы с мамой остаемся одни. Чудесно!

Мать пытается меня разболтать – спрашивает о рисовании, о планах на неделю, но я выдаю односложные ответы.

– Очень хотелось бы, чтобы ты перестала дуться. – Вскинув брови, она потягивает кофе и ждет ответ.

– Я не дуюсь, я ем.

Телефон опять пищит. Если не уйду через пару минут, то опоздаю.

– Прости, мам, мне пора. – Запихиваю кусок тоста в рот, бегу на кухню и ставлю тарелку с недоеденной яичницей на разделочный стол.

Мать окликает меня у двери.

– Ханна, подожди!

Я жду. Не сказать, что терпеливо.

– Я опоздаю!

– Просто… Знаю, для тебя выходные получились сложными. – Впервые с наложения бабушкиного наказания мамино лицо смягчается. – Уроки леди Арианы могут показаться тяжелыми, но она старается исключительно во благо ковена. Она тебя любит.

– Твоя верховная жрица тоже была такой суровой?

Раньше мама жила в прибрежном городке в паре часов езды от Сиэтла и входила в ковен поменьше. Ради работы в университете она перебралась в Салем, влюбилась в парня (моего будущего отца) и осталась здесь.

Она молчит слишком долго, значит, правду не скажет.

– Ладно, не имеет значения. Мне пора. – Я выскальзываю за дверь, когда телефонная напоминалка вызванивает последнее предупреждение.

На работу еду в каком-то злом тумане. Я блаженная идиотка. Понимаю, почему у нас такие строгие законы – разоблачение было бы катастрофично, – но хочется, чтобы родители иногда за меня заступались. Еще хочется бабушку вроде Джемминой, которая пекла бы сладкое и разрешала своей внучке устраивать ночевки с подружками. Она баловала бы меня, разрешала засиживаться допоздна и готовила бы мои любимые вкусняхи.

От черной зависти в животе киснет наспех проглоченный завтрак. Когда подъезжаю к «Полету у ночного котла», в магазине горит свет, но на двери по-прежнему красуется табличка с надписью «Закрыто».

– Лорен! – окликаю я начальницу, толкая незапертую дверь. – Она не отвечает, и сердце болезненно сжимается. – Лорен, ты здесь? Мне перевернуть табличку?

В глубине магазина скрипит стул. Замираю, моя магическая сила расправляет крылья и тянется во все стороны. Я гашу порыв, обуздываю энергию.

– Лорен!

– Я с посетителем. Заходи! – Голос Лорен плывет по воздуху, как фимиам на ветру, и магия, бурлящая под кожей, наконец успокаивается.

Переворачиваю табличку на «Открыто» и направляюсь к кассовому терминалу, чтобы отметить время прихода на работу. Пока вбиваю четырехзначный пароль, шторы на окне слева вздрагивают и колышутся. В другом конце торгового зала начальница беседует с каким-то мужчиной. Он стоит ко мне спиной, и слов его не слышно, но Лорен краснеет. Она жестом показывает на дверь, и мужчина оборачивается.

Черт!

Детектив Арчер. У меня на работе. Что он тут делает? Детектив пробирается мимо кассы, замечает меня, судя по взгляду, узнает, но едва кивает, шагая к двери. Звенит колокольчик. Все, он ушел. Когда мой бешеный пульс ставится нормальным, я поворачиваюсь к Лорен.

– Что он делал в «Котле»?

– Хм… – Лорен поправляет волосы, и широкие рукава платья загибаются до локтей. – Ты о Райане? В Салеме он недавно, думаю, решил познакомиться с владельцами местного бизнеса. – Лорен вздыхает и прижимается бедром к прилавку.

Что-то здесь не стыкуется.

– А что он все-таки делал у твоего будуара?

Лорен краснеет еще гуще.

– Я предложила ему погадать на Таро. За счет заведения.

– Что-то интересное увидела?

Вдруг карты рассказали об инциденте на костре? Маловероятно, конечно, но вполне возможно, тем паче детектив занимался этим совсем недавно.

– Ханна, ты же знаешь, я не вправе обсуждать расклады клиентов.

Внешность у Лорен типично ведьминская, причем прямо до нелепого – старомодное черное платье, темные волосы куда ниже плеч, подвеска в виде пентакля размером с бейсбольный мяч, но она профессионал до мозга костей. Не наряженная регулярка, а настоящая ведьма.

Ну, почти.

По рождению Лорен не ведьма, но с полным правом именуется верховной викканской жрицей третьего уровня. Магию она осваивала более десяти лет, прошла все уровни посвящения, досконально изучила свойства трав, кристаллов, лунных фаз и других явлений природы. Теперь Лорен консультирует адептов и тех, кто приходит к ней за наставлением. По части наговоров и снадобий она сейчас как Заклинательница. Тяга к новым знаниям у нее та же.

Однако на этом сходство заканчивается. Лорен не Заклинательница. Ее магии недостает охвата, могущества, стремительности. Тем не менее дар у нее есть.

– Скажу следующее, – продолжает Лорен, глянув на дверь, дабы убедиться, что детектив Арчер не задержался в магазине, – этот человек принесет Салему пользу. – Вздох у Лорен получается негромким и мечтательным, а затем она вспоминает о моем присутствии. – Почему бы тебе не вытереть пыль с полок, пока Кэл не пришел?

– Кэл?

– Да, – кивает Лорен. – Вчера он был на собеседовании и рвался приступить к работе. Когда появится, объяснишь, что делает кассир, ладно? У меня посетители – один за другим – почти до самого вечера.

– Без проблем. – Я достаю из-под прилавка тряпку для протирания пыли и чистящий спрей, который Лорен самостоятельно готовит из воды, уксуса и лимонного масла. Уверена, для пущей верности она благословляет каждую партию при свете полной луны.

Сначала я протираю прилавок, потом верхушки зеркал и багетов, которые висят вдоль задней стены. Посетители всегда угорают над вышитой крестиком угрозой: «Украдешь – наведу порчу».

Над дверью звенит колокольчик, я перерываюсь, дабы проводить в будуар Лорен ее первого сегодняшнего клиента. Большинство постоянных покупателей наведываются в «Котел» как раз потому, что Лорен – известная гадалка на Таро, и сегодняшний клиент исключением не является. Веду коротышку в элегантном черном костюме в глубь магазина, к будуару, который начальница окуривает свечами и фимиамом. Когда возвращаюсь к прилавку, кто-то барабанит пальцами по стеклу.

– Чем могу вам помочь? – спрашиваю я, пытаясь скрыть раздражение: стекло я только что почистила.

Барабанная дробь обрывается, парень поворачивается ко мне с широкой улыбкой, которая тотчас меня умиротворяет. Он примерно моего роста, с белокурыми волосами, выбритыми на висках и длинными на макушке. На нем темные джинсы и фирменная футболка с логотипом «Котла».

– Я Кэл. Сегодня начинаю здесь работать. – В подтверждение своих слов он показывает на наши одинаковые пурпурные футболки.

– Ханна. – Пожимаю ему руку. – Лорен занята, поэтому она попросила меня ввести тебя в курс дела. – Я жестом велю Кэлу идти за прилавок. – Она дала тебе код, чтобы отмечать время прихода?

Кивнув, парень достает из заднего кармана молескиновый блокнотик, открывает его и перелистывает.

– Ага, вот он.

Вывожу на терминале регистрационную заставку и прошу Кэла вбить код.

– Ты недавно в Салеме? – спрашиваю я, когда он успешно справляется. – Раньше я тебя не видела.

– Зависит от того, что для тебя «недавно». Я только что окончил первый курс в Уинстон-Салеме. Вообще-то я из Бостона, но решил задержаться тут и подзаработать, а время есть: ведь я в экстернатуре. – Кэл показывает на кассу. – Можно попробовать?

– Да, конечно. – Вывожу на древнем терминале рабочий стол с глупой заставкой из начала двухтысячных и наблюдаю, как Кэл разыскивает регистрационную функцию. – Зачем тебе экстернатура?

– Образование – удовольствие недешевое, – отвечает Кэл, будто это самоочевидно. – Если получу диплом по компьютерным наукам за три года, то сэкономлю годичную стоимость проживания и обучения. А ты?..

– В смысле?

– Что ты изучаешь в колледже?

Щеки краснеют, но вопрос Кэла прозвучал так искренне, что позволяю себе откровенность.

– Я осенью пойду в двенадцатый класс, а Вероника уезжает в колледж. Она будет изучать журналистику в Итака-колледже в Нью-Йорке[6].

– Кто такая Вероника?

Сердце екает, когда я понимаю, что ляпнула. Мне казалось, что глупый рефлекс – бессознательная потребность «включать» Веронику в каждый эпизод своей жизни – уже исчез. Стерся. Пропал.

– Моя бывшая, – шепчу я, и внутри все сжимается в ожидании реакции Кэла. Каминг-аут – всегда нервотрепка, сколько раз его ни делай, а сейчас, после разрыва с Вероникой, к обычным переживаниям примешивается и горечь потери.

Кэл отвечает не сразу, внимательно меня разглядывая, после чего понимающе вздыхает.

– Мой первый бойфренд кинул меня за пару месяцев до того, как уехал в колледж.

– Да? – Новый коллега мгновенно кажется мне совсем родным: я словно замечаю лицо близкого друга в море чужих. – Что случилось?

– Отчасти ему, как и многим, не хотелось путаться в отношениях, ведь мы поступили в разные колледжи. Но я думаю, его не особо тянуло встречаться с таким парнем, как я.

Перехватив мой недоуменный взгляд, Кэл поясняет:

– Я трансгендер. Каминг-аут совершил в двенадцатом классе.

– Ой! – Старательно прячу удивление. – Жаль, что он тебя бросил.

– Ничего страшного. – Кэл широко улыбается, его бледные щеки розовеют. – С новым бойфрендом мне даже лучше, только он на лето уехал домой в Бруклин.

– Жаль, – сочувственно говорю я и показываю основные функции кассового терминала.

За работой мы обсуждаем наших бывших. Кэл тяжело вздыхает, слушая историю о прилюдной ругани, которой закончился мой роман, потом я выпытываю у него подробности знакомства с нынешним бойфрендом.

– Неужели еще бывают настолько непонятные кассы? Сколько лет этой? – спрашивает Кэл, прерывая свою историю: мы снимаем пробный отчет, и терминал ругается злобными гудками.

– Приспособишься, – обещаю я. – Порой стоит ей врезать.

– По-моему, не нужно так…

Я хлопаю кассу ладошкой, Кэл ежится от лязга древнего терминала.

– Теперь попробуй.

Недоверчиво на меня взглянув, Кэл пошагово выполняет инструкции, посматривая в блокнот, где уже кратко их записал. На этот раз выручка снимается без проблем.

– Говорила я тебе! – Я смеюсь – и Кэл тоже. Здорово, что у меня появился новый коллега. Лорен, конечно, классная, но ведь она босс.

Над дверью звенит колокольчик, извещая о новом посетителе.

Кэл растягивает губы в улыбке, по обаянию соперничающей с наисладчайшей «рабочей» улыбкой Лорен, и выдает приветливое: «Добро пожаловать в “Полет у ночного котла”!»

Энтузиазм заразителен, и я поворачиваюсь, чтобы тоже поприветствовать посетителя, но замираю, увидев, кто это.

Эван.

Сперва я едва его узнаю. Нет больше парня-гота, который заходил в магазин до костра. На лице нового Эвана ни капли косметики. Одет он в черные костюмные брюки и белую рубашку, на груди бедж с логотипом Музея ведьм.

Что он здесь делает?

– Справишься? – интересуюсь я у Кэла и, дождавшись кивка, направляюсь следом за Эваном в свечной ряд. Культура обслуживания посетителей летит к черту – я скрещиваю руки на груди и осведомляюсь: – Помощь нужна? – Голос звучит враждебнее, чем я предполагала.

Эван вскидывает брови.

– И тебе привет, Ханна. Помощь не требуется. Я знаю, что мне нужно. – Он исчезает в другом ряду и, судя по звону стекла, перебирает склянки с магическими травами.

Противоречия раздирают меня, пригвождая к месту. Эван – регуляр, его действия не должны меня касаться. В ушах эхом раздается напоминалка леди Арианы. «Нельзя рисковать собой ради регуляров и спасать регуляров от самих себя». Если Эван желает принести в жертву очередное животное, рискуя возможными последствиями такого магического ритуала, я не вправе ему мешать.

И тем не менее…

Когда я поворачиваюсь к кассе, Кэл опасливо сканирует первые товары покупателя: свечи и кристаллы в основном черные. Эвана у прилавка нет, наверное, ищет что-то еще. В книжном ряду его тоже нет. Иду к кассе, чтобы помочь Кэлу, но неожиданно в кого-то врезаюсь.

– Черт! Простите… – Поднимаю голову. Эван… несет склянки с лапчаткой прямой и болиголовом. Желание извиняться мигом пропадает. – Ты что затеял?

Под моим взглядом Эван замирает, лицо становится настороженным.

– Не твое дело! – огрызается он и идет мимо меня к кассе.

Там теперь стоит Лорен, решившая помочь Кэлу. Начальница зыркает на меня и сканирует оставшиеся товары. Не знаю, что ее расстроило: выбор Вэлка или моя посредственная культура обслуживания посетителей. С Лорен возможны оба варианта.

Эван расплачивается и топает к двери. Он уже около порога, но я встаю у него на пути.

– Что будет на этот раз? Опять енот? Или намечается жертва покрупнее? – вопрошаю, сжимая кулаки.

– Не представляю, о чем ты. – Эван выдерживает мой взгляд: давай, мол, обвини меня. – А ну, прочь с дороги!

– Не то что?

Во взгляде парня мелькает злость.

– Не то станешь следующей. – Толкнув меня плечом, он протискивается в проем и секунду спустя исчезает за дверью.

Резкий звон колокольчика терзает мне уши.

– Что это было? – спрашивает Кэл и выбирается из-за прилавка, а Лорен возвращается в будуар. – Ты как, ничего?

Я лишь киваю, потому что слишком занята обузданием магической силы, бурлящей в венах. Не позволю Эвану угрожать мне и уходить с таким самодовольным видом! Он регуляр. Какую бы эйфорию он ни чувствовал, какой бы кайф ни ловил от ритуала (после такой реакции я почти уверена, что ритуал провел именно он), это ерунда в сравнении с тем, на что способна я. Даже меньше, чем ерунда.

– Передай Лорен, что я беру перерыв, – говорю я Кэлу. – Скоро вернусь.

Когда я выскальзываю из магазина, на узких тротуарах хватает и туристов, и местных жителей. Замечаю белоснежную рубашку Эвана и бросаюсь следом – пробираюсь сквозь поток пешеходов, оставляя за собой шлейф из «простите» и «извините».

Группа учеников средних классов запруживает тротуар, и я выбегаю на проезжую часть, чтобы скорее их обогнуть. За спиной гудит клаксон: вздрогнув, возвращаюсь на тротуар и врезаюсь в стайку шестиклассников.

– Эй, ты!

– Куда прешь, чмо?!

– Чеши отсюда, дрянь!

Когда малолетки стали такими агрессивными? Я в их возрасте боялась старшеклассников. Прямо подмывает наколдовать трещину в асфальте – пусть спотыкаются! – но я гоню мысль прочь. Стихийные Ведьмы в жизнь регуляров не вмешиваются – этим грешат только Кровавые. Леди Ариана убьет меня, если обнаружит следы магии при таком скоплении регуляров. Не желаю, чтобы мои уроки откладывались еще хоть на секунду, особенно из-за сопливых шестиклашек.

Впереди Эван пересекает перекресток, направляясь к Музею ведьм Салема – к тому самому, где жуткие восковые фигуры объясняют суть охоты на ведьм, а я спешу следом. Впрочем, не исключено, что малолетки всегда были придурочными. Эбигейл Уильямс[7] вроде бы едва одиннадцать исполнилось, когда она целый город с ног на голову поставила.

Я на всех парах перебегаю перекресток и, к счастью, на светофоре загорается красный. Игнорируя косые взгляды пешеходов, догоняю Эвана прежде, чем он обходит небольшую очередь у билетной кассы.

– Эван, подожди!

Вэлк вздрагивает и отшатывается. Когда парень поворачивается ко мне лицом, пакет с покупками из «Котла» качается в его руке.

– Чего тебе надо?

– Не позволю… – Делаю глубокий вдох, грудь вздымается. Бегунья из меня та еще. Прижимаю ладони к бедрам, сгибаюсь пополам – и как не бывало показной свирепости, которую я собиралась продемонстрировать. – Не позволю тебе угрожать мне безнаказанно! – выдаю я, когда дыхание, в конце концов, восстанавливается.

– Пошла на фиг! – Эван закатывает глаза, отмахиваясь от меня.

– Я серьезно! – шиплю я. – Угрожать наговорами я тебе не позволю! – Вместе с эмоциями из берегов выходит и магическая сила – на людной площади поднимается ветерок, – но я ее приструниваю.

– Сказал же, понятия не имею, о чем ты. – Вэлк бросает взгляд на туристов, берет меня за локоть и уводит подальше от очереди, глубоко вонзив большой палец прямо в бицепс.

– Отпусти! – огрызаюсь я, но, словно боясь устроить сцену, стараюсь не повышать голос. Вырываю руку из его тисков и тычу пальцем в покупки. – В пакете полно средств для наговоров. Не знаю, что ты затеваешь, но это должно прекратиться. И на меня свои наговоры ты точно не наложишь. Только попробуй – и я…

– И ты что? – Эван вскидывает бровь, и я премерзко чувствую себя из-за того, что не могу продемонстрировать магию, которой накажу парня, если посмеет меня обидеть.

Заставляю себя сделать глубокий вдох и меняю тактику.

– В «Котле» я работаю с шестнадцати лет, – начинаю я, но делаю паузу, потому что мимо идет женщина с двумя малышами. – Как накладывают сглаз, знаю не понаслышке. Сглазив человека, своего не добьешься.

– Кое-кто заслуживает наказания. – Глаза Эвана блестят на ярком солнце, от обиды голос становится хриплым. – Кое-кто заслуживает, чтобы ему разрушили жизнь. Почему бы мне этим не заняться?

Вопрос Эвана застает меня врасплох. Сразу в голову приходит лишь одно: «Потому что так нельзя», – но, по-моему, подобный ответ звучит уж очень просто. Я подыскиваю викканское объяснение, надеясь, что многочисленные приходы Эвана в «Котел» означают: на эту магию парню не наплевать.

– По Закону троекратного возвращения отрицательная энергия наговора, который ты наложил, ударит по тебе с тройной силой. Готов рискнуть?

– Я хочу, чтобы он получил по заслугам. – Эван сжимает кулаки, руки дрожат, но кто такой «он», Вэлк не пояснят. – И плевать, что со мной станет.

– Эван…

– Твоя начальница знает, что ты здесь?

– Ну…

– Ясно. – Эван подходит вплотную – теперь, чтобы встретить его взгляд, надо вытягивать шею. – Не суйся в мои дела, Ханна, не то перестану наведываться в «Котел». Перестану и подробно объясню твоей начальнице, почему она потеряла меня как покупателя.

Угроза попадает в цель. Я вечно жалуюсь на туристов, но благодаря «Котлу» могу позволить себе развалюху-машину и страховку. Благодаря «Котлу» я покупаю принадлежности для рисования, по вечерам хожу с Джеммой в кафешки и даже с грехом пополам откладываю на колледж.

– Ты так не сделаешь.

– Я и не хочу. У твоей начальницы лучшие товары в городе. – Эван пододвигается еще ближе, взгляд парня становится жестким. – Но я не позволю тебе меня кошмарить при каждом посещении «Котла». Не лезь в мои дела!

Так и подмывает послать Вэлка подальше, но перспектива потерять работу и единственный источник дохода, пусть даже скромного, вынуждает прикусить язык.

– Поняла?

– Да. – Скрещиваю руки на груди и отвечаю на ледяной взгляд Эвана таким же. – Но не говори, что я тебя не предупреждала.

– По барабану мне твои предупреждения. – Эван корчит из себя крутыша, но голос мальчишки дрожит. Может, он и горит желанием нарушить один из постулатов викканства – не вредить никому, – но в курсе, что играет с огнем.

Прислонившись к грубой стене Музея ведьм, наблюдаю, как Эван заходит внутрь. Может, спросить Лорен, зачем она держит на виду принадлежности для сглаза и других отрицательных наговоров, хотя я заранее знаю, что она ответит. Что-нибудь о равновесии и необходимости иметь право на ошибку в поиске пути истинного. Чушь полная. Леди Ариана такой либерализм никогда не позволила бы.

Кланы права на ошибку не имеют.

Теплый ветерок раздувает волосы и треплет низкие кусты у здания музея. Я опускаю глаза.

Не может быть! Резко отступаю от стены. Сердце бешено бьется, адреналин готовит тело к бегу.

Леди Ариана сказала, что никакой угрозы нет. И Кровавых Ведьм в Салеме нет.

Она просчиталась.

На торце Музея ведьм, под кустарником, сверкают руны.

Написанные кровью.

В мгновение ока переношусь в крошечную квартирку, сверху донизу исписанную кровавыми рунами. Девушка с синими волосами отчаянно трет стены – торопится уничтожить руны, пока магия не подействовала.

Вижу себя в Центральном парке, где Кровавая Ведьма находит меня. Когда ее пальцы смыкаются вокруг моего горла…

Смех прерывает воспоминания, возвращая меня в чувство. По тротуару ковыляет малыш и визжит от восторга: за ним «гонятся» два его отца. Когда трио проходит мимо Музея ведьм, мужчина подхватывает кудрявого мальчугана одной рукой, а другую протягивает своему партнеру. Семья переходит через дорогу в сторону автокафе: там можно пообедать.

Я улыбаюсь и нахожу в себе мужество взглянуть на руны. При таком скоплении народа со мной ничего не случится. Вот руна «йера» – две переплетенные заглавные латинские буквы L под наклоном в сорок пять градусов и руна «перт», похожая на песочные часы без верхушки, лежащие на боку. Другие руны я не узнаю, но вспоминаю, что «йера» связана со временем и переменами, а «перт» – с тайнами, как правило магическими.

«Что затеяла Кровавая Ведьма?» – вопрос приходит на ум, и я понимаю, что права. Регуляры здесь ни при чем. Может, я мало знаю о крови, но в краске-то разбираюсь.

В этих рунах чувствуется уверенность: их наносил кто-то опытный в магии. Писал бы регуляр – линии вышли бы неидеальными: где рука дрогнула, где пришлось сверяться с образцом. Нет, они – точная копия нью-йоркских, вплоть до отпечатков двух пальцев на каждом мазке на каменной стене. Регуляру такое не по зубам: скрупулезности не хватит.

Неужели я ошиблась насчет Эвана? Вэлк явно что-то замышляет, но, может, енота убил не он. Вдруг ведьма, написавшая эти руны, была в лесу?

Дрожащими руками я достаю сотовый. Как такое провернуть и остаться непойманной? Тут ведь не тихий проулок. Даже сейчас люди косо посматривают на меня: я же перелезла через кусты и фотографирую здание. Сомневаюсь, что и леди Ариане удалось бы незаметно проверить стену на магию. Как же Кровавая Ведьма?..

Неважно. Мне нужно доказательство, чтобы леди Ариана поверила и разобралась с незваной гостьей. Верховная жрица защитит нас.

Делаю снимок рун на сотовый. Родители, конечно, скажут, что они означают.

На случай, если фотографии не докажут, что здесь действовал не регуляр с доступом к «Гуглу», достаю из другого кармана квитанцию, до мягкости измочаленную парой стирок. Съежившись от страха, провожу тонкой бумажкой по письменам. Контакта с кожей старательно избегаю: мне доподлинно известно, что бывает, когда Кровавая Ведьма пускает кровь Стихийнице.

Выяснять, что случится, если я коснусь крови той самой ведьмы, желания нет.