Эти ведьмы не горят

7

Остро чувствуя, что в заднем кармане лежит окровавленная квитанция, я возвращаюсь в магазин. Касса гудит и, перехватив затравленный взгляд Кэла, спешу ему на помощь: сканирую парные ожерелья с аметистами, которые покупают двое туристов.

Доехать домой после смены неожиданно становится проблемой. Я упорно представляю, как окровавленный квиток прижимается к моему телу: от таких фантазий жутко сосет под ложечкой. Добравшись до подъездной аллеи, с рекордной скоростью выскакиваю из машины.

Родителей дома нет. Ну конечно! Раз в жизни захотелось, чтобы с работы они приехали раньше меня, а их нет. Бегом поднявшись по лестнице, расстилаю на письменном столе чистую салфетку и выкладываю на нее квитанцию. Вид у нее почти безобидный: обычная бумажка, но кровавые руны отпечатались у меня в памяти. Может, придется сжечь штаны.

Я снимаю джинсы и натягиваю чистые. Омерзительно грязной я себя, разумеется, чувствую (как-никак, а кровь со стены вытирала), но сейчас есть проблемы понасущнее.

– Ханна! – окликает меня мама после того, как хлопает входная дверь. На второй этаж проникает аппетитный запах жареной курицы. – Я ужин принесла.

Поднимаю окровавленный листок за краешек и осторожно выношу из комнаты.

– Мам, мне нужна твоя помощь.

Наверное, в голосе у меня звучит паника, потому что мать рысью выбегает из кухни.

– Что такое? Что случилось?

– Нам нужен гримуар[8].

– Зачем? – Мама вскидывает брови, но сразу замечает у меня в руках квитанцию. – Что это?

– Доказательство. Нужно, чтобы ты его проверила. – Я спускаюсь по лестнице. – На стене Музея ведьм я обнаружила руны, написанные кровью, и…

– И решила, что это Кровавая магия? – Ветер проносится по дому, вырывая квитанцию у меня из рук, а мама направляет бумажку на журнальный столик и опускается возле него на колени. – Ты хоть подумала, прежде чем нести такое домой?

– Прости, но я…

У входной двери слышится папин голос:

– Ой, что за чудесный запах!

Отец проходит в гостиную, успевает ослабить узел скучного серого галстука, но при виде нас замирает.

– Мне стоит знать, что стряслось?

– Твоей дочери кажется, что в городе появилась Кровавая Ведьма. Снова. – Мама закатывает рукава и щелкает пальцами, создавая огонь из ничего. Меня берет зависть: не терпится научиться фокусу.

– Ханна, ты же слышала, что сказала леди Ариана. Мы единственный ковен в Салеме. – Папа со вздохом опускается в свое откидное кресло, а мама разводит огонь на ладонях.

– Тогда объясни мне кое-что. – Я вытаскиваю телефон и открываю фотогалерею. – Эти руны были на стене Музея ведьм.

Отец забирает у меня телефон и увеличивает фотографию. Он всматривается в снимок и поднимает брови.

– Мари, ты видела? – Папин голос звучит странновато: куда выше обычного, с напряжением.

– Эй! Что они означают?

– Дай посмотрю. – Мать наклоняется к отцу, и тот протягивает ей сотовый. Огонь у нее на ладонях синеет. – Ты думаешь?..

– Даже не знаю. – Папа быстро садится на пол рядом с мамой и вызывает ветер, который поднимает окровавленный листок в воздух.

– Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне, в чем дело! – Я расхаживаю по гостиной, пока родители занимаются непонятной магией. – Есть в Салеме Кровавая Ведьма или нет?

Мама бросает на меня взгляд: в глазах отражается пламя, теперь бордовое.

– Это мы и пробуем выяснить. – Она кивает отцу, и тот направляет квитанцию в огонь: листочек загорается, вспыхивает бирюзовым и мгновение спустя исчезает.

– Выяснили? – На все про все ушло секунды две. – Что это значит?

Родители встают и переглядываются. Каждая секунда молчания кажется мне длиной в столетие. Наконец мама вздыхает.

– Результат отрицательный. В образце следов магии нет.

– Я не устану повторять слова твоей бабушки: мы единственный ковен в Салеме, – добавляет папа. – И уже очень давно.

– Ты уверен? А как насчет рун?

Руны неотличимы от тех, что я видела раньше. Они наверняка настоящие.

Отец только плечами пожимает.

– Руны кажутся вполне реальными, но регуляр наверняка скопировал их из интернета. – Папа ведет нас в столовую. – Если честно, ковену ничего не угрожает.

Вздохнуть бы с облегчением, а я сбита с толку. Неужели я облажалась?

Мы все вместе идем к столу. Прежде чем сесть, мама с любопытством вглядывается в мое лицо.

– Что за внезапная одержимость Кровавыми Ведьмами? Раньше они тебя не волновали.

– Я… – начинаю и сразу умолкаю.

Секреты рвутся наружу, но я не позволяю им слететь с губ. Эти страхи уже стоили мне месяца ведьминской подготовки. Если растреплю родителям про Нью-Йорк, если о случившемся узнает хоть кто-нибудь, за нас с Вероникой примется Совет. Он отберет у нас магическую силу – капля по капле! – пока не останется лишь пустая оболочка. И мы превратимся в регулярок. Нет, даже хуже, чем просто в регулярок: ведь мы будем помнить, что потеряли.

– Вот даже не знаю, – выдаю я, не в силах адекватно соврать.

– Мы понимаем, как тяжело дался тебе разрыв с Вероникой, – говорит мама, и сказанное ею попадает в самое сердце. – Но досаду можно направить на что-то более продуктивное. Поиск несуществующих монстров – не лучшее занятие на лето.

– Дело в другом, – возражаю я, но материнские слова и впрямь берут за душу.

Может, она права. Думаю, я ищу злодеев, чтобы отвлечься от Веронико-проблемы. Вот Эван явно что-то затевает. А еще он работает в музее. Руны могут быть частью неведомого языческого заклинания, которое он пытается наложить. Вероятно, парень отрабатывал его дома, пока не довел до совершенства. Это объясняет четкость нарисованных линий.

– Направь эмоции на живопись, а проблемы ковена оставь взрослым. – Мама открывает картонную коробку. – Плюшку будешь?

– Да, конечно. – Кладу остывшую плюшку на тарелку. – И в той крови нет следов магии?

– Не сойти мне с этого места! – клянется мама.

– Зуб даю! – вторит папа.

Я доверяю родителям.

Правда, доверяю.

Но, докладывая на полки «Котла» товары и думая о тех, что Эван купил для своих кровавых обрядов, я опять начинаю сомневаться. Вдруг родители ошиблись? Или соврали, что результат отрицательный. Не то чтобы я могла это проверить. Суть магического фокуса они не раскрыли. Не объяснили, что означают разные цвета пламени.

Или Кровавая Ведьма заставила Эвана нанести руны на стену, чтобы самой не спалиться? Не исключено. Несколько лет назад леди Ариана рассказала нам о Кровавом Ведьмаке, спровоцировавшем ужасные конфликты во время охоты на ведьм.

В общем, Кровавый Ведьмак по имени Элайджа воспылал ревностью, когда нравившаяся ему Заклинательница полюбила регуляра. Кровавая магия не помогла ему добиться желанной зазнобы, и Элайджа прибегнул к самым зловещим умениям. Охота на ведьм набирала угрожающие обороты, а Элайджа вызывал у детей вроде Эбигейл Уильямс и Элизабет Пэррис такие припадки, что Салем закипел от ярости: обвиняй кого хочешь. Начал Элайджа с регуляра, за которого вышла замуж молодая Заклинательница. Но женщина, которую Элайджа якобы любил, продолжала отвечать отказом, тогда он обвинил и ее.

Совет, до тех пор занимавшийся только Охотниками на ведьм (секретным обществом регуляров, которые обнаружили и пытались уничтожить кланы), решил, что пора обратить внимание на Элайджу. В Салем отправили представителей, уполномоченных лишить парня опасной магической силы, но тот воспротивился. И погиб, не выдержав противостояния с Советом, а по следам его преступлений были приняты законы, по которым мы все и живем. Когда же утихла безумная охота и уцелевшие семьи Заклинателей бежали из города, Совет изгнал из Салема Кровавых Ведьм и поселил там семьи Стихийных. От первых Стихийников берут начало наш ковен и наша семья.

Эту легенду я услышала от леди Арианы в четырнадцать: через год с лишним после первого посвящения, когда меня освободили от связывающего амулета, подавляющего магическую силу в присутствии регуляров. Кошмары о Кровавых Ведьмах потом снились мне неделями.

Я выкладываю на полки свечи и вздыхаю. Плохо, что не с кем поговорить. Я позвонила бы Джемме, но она даже не в курсе существования магии. Родители считают, что я просто-напросто досадую на разрыв с Вероникой, а бабушку я побаиваюсь. Некому довериться. Не к кому обратиться с просьбой проверить, не ошиблись ли отец и мама касательно рун. Не к кому, кроме…

Нет! Это исключено. Причем полностью.

Последние два часа пятничной смены (время летит быстро) я провожу, пытаясь сосредоточиться на другом. Например, на омерзительно-пугающем посетителе, купившем принадлежности для приворотной ворожбы, и на хипстере-подростке, старающемся украдкой спрятать в карман пакетик с фимиамом. Я даже помогаю Кэлу переставлять книги. Но, вопреки всем моим усилиям, не могу отвлечься.

Неужели тот вариант на самом деле никакой не вариант?

Вот что не дает мне покоя.

Когда смена заканчивается и я иду на парковку, глупая мысль превращается в последний луч надежды. Вытаскиваю сотовый и смотрю на пустое поле для эсэмэсок. Ну и ладно! Набираю ее номер, и пальцы зависают над буквами. «Отправить» нажимаю лишь на третьем варианте послания.

Под моим сообщением прыгают точки.

Дурацкая идея! Надо сказать Веронике, что это ошибка. Притвориться, что хотела написать Джемме. Или Бентону. Да кому угодно, кроме нее. Однако я прислоняюсь к машине и набираю ответ.

Спустя несколько секунд с пылающим лицом вцепляюсь в руль. Машина трогается с места и петляющим маршрутом выезжает на дорогу. Да, это ошибка. Ужасная, непоправимая. А еще – мой единственный шанс покончить с тревогами о Кровавой Ведьме.

Когда я приближаюсь к дому, Вероника ждет меня, стоя у входной двери.

«Держись! Ты справишься». Выключаю зажигание и вылезаю из автомобиля.

– Прежде чем мы войдем, хочу прояснить один момент.

– И какой же? – Вероника вскидывает бровь.

– Это не дружеский визит. Мы с тобой не сходимся.

– Тогда зачем я здесь? – Вероника направляется ко мне, но я поднимаю руку, и она останавливается.

– Мне нужна твоя помощь. – Я отступаю от машины, игнорируя ощущение полной беззащитности. – Ты книгу принесла?

Вместо ответа Вероника машет сумочкой. Она так и раскачивается маятником, пока я шагаю по подъездной аллее и отпираю входную дверь. Моя бывшая вслед за мной переступает порог и поднимается по лестнице. Мы закрываемся в комнате, я пытаюсь все объяснить, но Вероника не слушает. Ее внимание приковано к вывешенным на стену новинкам.

– Когда ты это написала? – Вероника замерла перед моей последней работой.

Я начала ее через несколько дней после нашего разрыва – автопортрет жертвы предательства, – но мало-помалу в чертах жертвы появилась чуть ли не сила. И свобода.

– Ты здесь кажешься такой… – начинает Вероника и осекается.

– Какой?

– Сломленной.

Я ощетиниваюсь.

– Я привела тебя сюда не критиковать мое творчество. Мне не дает покоя мысль о том, что в Салеме появилась Кровавая Ведьма. Может, не та нью-йоркская девушка, но ведь есть и другие.

Никому, пожалуй, за исключением членов Совета, не известно, сколько ведьм в США. По словам леди Арианы, на каждые десять Стихийниц приходится семь Заклинательниц и лишь пара Кровавых. Они – редкость, однако существуют. И магической силы им не занимать.

Вероника наконец отворачивается от рисунка.

– Ханна, Кровавых Ведьм в городе нет. Так сказала леди Ариана.

– Тогда объясни мне кое-что. – Нахожу фото кровавых рун и передаю телефон Веронике: она вглядывается в снимок, и у нее глаза на лоб лезут.

– Точь-в-точь как в манхэттенской квартире. – У Вероники дрожит голос. – Где ты их нашла?

– На стене Музея ведьм.

Вероника отрывает взгляд от фотографий.

– У нас в городе? Мы должны кому-то сообщить.

– Я уже показывала фотки родителям. – Забираю телефон и прячу в задний карман. – Я им даже образец крови принесла. Они твердят, что все в порядке.

Вероника выдыхает и сразу расслабляется.

– Почему сразу не сказала? Раз твои родители проверили кровь, значит, опасности нет. Зачем я здесь?

– Затем, что за тобой должок.

Резкий смех Вероники оглашает комнату. Только я не иду на попятный, и она приглядывается ко мне.

– Погоди, ты серьезно?

– В лесу я тебя прикрыла и за свои труды на этой неделе осталась без урока, поэтому, да, я серьезно. Хоть одолжение мне сделай: помоги убедиться, что ковену ничего не угрожает.

Я жестом прошу ее подождать, быстро выхожу в коридор, спускаюсь по лестнице, а потом приношу из кухни большое блюдо и бутылку воды.

Вероника сидит на кровати, поджав ноги.

– Что ты затеяла? – спрашивает она без тени интереса.

– Мы займемся скраингом. Будем гадать на Кровавую Ведьму. – Я наполняю блюдо водой и ставлю на письменный стол. – Поэтому я и попросила тебя принести гримуар.

– Ерунда какая! – Вероника достает из сумочки Книгу Теней. – Почему ты не можешь вести себя как нормальные бывшие и постить мне злые стишки?

Проигнорировав вопрос, я тянусь к гримуару. Целый день над ним сидела бы! Страницы пропитаны магией, которую леди Ариана прячет от тех, кому не исполнилось как минимум восемнадцать. После посвящения еженедельные уроки меняются на индивидуальные занятия с верховной жрицей, которые она назначает, сочтя, что молодая ведьма готова к новой порции магической силы. К новым умениям. Тогда ей и позволяется переписывать заклинания из принадлежащего ковену гримуара. Разумеется, под присмотром. Когда мы встречались, Вероника говорила, что, копируя слова и пояснительные схемы, ощущала нечто особенное. Мол, новые знания теснятся, теснятся, теснятся в голове, а с последним росчерком возникает понимание: все – раз! – и встает на свои места.

Пролистав гримуар примерно на треть, после исторических данных и сложной генеалогии каждого из двадцати трех семейств ковена, я обнаруживаю запись о скраинге и просматриваю страницы.

– Похоже, нам понадобится что-то для цветового контраста.

Вздох у Вероники получается до неестественного тяжелым, она словно смиряется с неизбежностью скраинга.

– Леди Ариана учила меня использовать черные чернила, но мама, когда приспичит, пищевым красителем обходится.

– А краски сгодятся? – Я направляюсь в другой конец комнаты, где хранятся принадлежности для рисования.

– Не знаю. Можно попробовать. – Вероника отлепляется от кровати и встает рядом со мной. – Добавь столько, чтобы краска кружилась и застывала узорами.

Я выдавливаю краску в воду, которая сразу мутнеет. На поверхности образуются фигурки.

– А теперь что?

– А теперь отойди в сторону, я все сделаю сама.

– Ну уж нет. – Кладу краску на место и возвращаюсь к Веронике. – Мы займемся этим вместе.

– Тебе нет восемнадцати.

– Я и в восемнадцатый день рождения скраингу не научусь, а все благодаря тебе. По-моему, это как раз из категории «за тобой должок».

– Ладно, – мрачно говорит Вероника. – Но, если получится неправильно, не ругай меня. – Она прижимает ладони к противоположным сторонам блюда и велит мне сделать то же самое. – Для начала нужно согреть воду.

– Каким образом?

– Расскажу, если перебивать прекратишь. – Вероника бросает на меня взгляд, закрывает глаза и несколько раз глубоко вдыхает и выдыхает.

Я следую ее примеру.

– Покажи нам «да», – велит она воде и открывает глаза, чтобы увидеть результат.

Блюдо нагревается в моих ладонях, вода кружится по часовой стрелке, магическое течение заставляет краску танцевать и вращаться.

– Покажи нам «нет», – командует Вероника, и вода полностью останавливается, а потом кружится против часовой стрелки.

– Как круто! – торопливо, но с благоговением шепчу я. Не верится, что мне еще ждать и ждать дня, когда позволят творить чудеса самостоятельно. – А дальше? Можно спрашивать про Кровавую Ведьму?

Вероника качает головой.

– Сперва зададим легкие вопросы, убедимся, что все работает, как надо, – улыбаясь, поясняет Вероника. Она понимает, как важно для меня заниматься магией. – Попробуешь? Задай вопрос, ответ на который знаешь заранее. Выброси из головы все, кроме него.

Мысли разбегаются, и я не представляю, о чем спрашивать.

– Мм… Меня зовут Ханна Мари Уолш?

– Ничего лучше не придумала? – подначивает Вероника, но я едва ее слышу. Я во все глаза смотрю, как вода в блюде медленно крутится по часовой стрелке. Скраинг действует, он правда действует! У нас получается!

– Теперь можно спросить про Кровавую Ведьму? – подсказываю я.

– Сейчас я задам еще один вопрос. – Вода успокаивается, Вероника закрывает глаза. И беззвучно задает вопрос – блюдо теплеет, и вода начинает вращаться против часовой стрелки. Ответ отрицательный.

– О чем ты спросила?

Вероника открывает глаза. Вид у нее весьма самодовольный.

– Я спросила, не разлюбила ли ты меня. Похоже, что нет.

Я отрываю ладони от блюда и отшатываюсь.

– Ложь!

– Вода никогда не лжет.

– Я не о воде говорила! – огрызаюсь я. – Ты ее сама закрутила! – У меня аж шея краснеет. Зачем только я ей доверилась?! – Я позвала тебя сюда не в игры играть. Разве можем мы заниматься вместе скраингом, если ты надо мной прикалываешься?

Не отрывая ладоней от блюда, Вероника замирает и внимательно на меня смотрит.

– Ладно, буду паинькой. Ну давай, какой именно вопрос мы хотим задать? Нам нужно мыслить одинаково.

– Наверное, самый простой: есть ли в Салеме Кровавая Ведьма. – Медленно и осторожно прижимаю к блюду ладони. Если Вероника прикалывается…

– Хорошо. – Вероника не дразнится, она говорит серьезно, что для начала совсем неплохо. – Сосредоточься на вопросе и направь его в воду. – Она вновь закрывает глаза и делает вдох и выдох.